"Власть несбывшегося" - читать интересную книгу автора (Фрай Макс)

Гугландские топи

Незадолго до рассвета дверь моего кабинета тихо скрипнула, и на пороге возник взъерошенный Мелифаро — не то злой, не то просто ужасно невыспавшийся. Вообще-то его появление на службе в это время суток было делом немыслимым. Теоретически Дневному Лицу господина Почтеннейшего Начальника положено переступать порог Дома у Моста часа за три до полудня, но на самом деле это, как правило, случается гораздо позже, и все уже давно поняли, что парня легче убить, чем переделать. Но решили пока не убивать: сэр Мелифаро — существо полезное.

— Если ты сейчас сообщишь мне, что стряслось нечто непоправимое, я сначала немного побьюсь головой о стенку, потом подам в отставку и убегу на край света. В финале я, скорее всего, окажусь в каком-нибудь арварохском Приюте Безумных.

Я очень старался сделать вид, будто мне чертовски весело, но мои запуганные печальным опытом сердца уже замерли, приготовившись отчаянно бухнуться о ребра в случае чего.

— Не паникуй, чудовище! У меня в доме действительно творится Магистры знают что, но все не так страшно, чтобы убегать на край света… Вот если бы ты немного побился головой о стенку, меня бы это здорово утешило. Так что будь любезен, доставь мне удовольствие!

— Успеется, — с облегчением сказал я. — Лучше рассказывай, что у тебя случилось. Леди Кенлех наконец разглядела твою потрепанную физиономию при дневном свете, поняла, что ты не в ее вкусе, и выставила тебя за дверь? Вот и умница!

— Размечтался! — гордо фыркнул Мелифаро. — Хорошо же ты себе представляешь нашу совместную жизнь… И вообще, хватит трепаться! Угости меня камрой, изобрази на своей жуткой роже какое-нибудь подобие сочувствия, и тогда я уткнусь носом в подол твоей линялой скабы и поведаю тебе о своих многочисленных бедах. И не трудись делать вид, что мои откровения тебе до одного места: ты же от любопытства лопаешься!

— Лопаюсь, — покаялся я.

Водрузил на жаровню почти полный кувшин камры из «Обжоры», заказанной там еще вчера вечером на так называемый всякий случай — время от времени моя запасливость поражает меня самого!

— Ты помнишь Джубу Чебобарго? — внезапно спросил Мелифаро.

Я наморщил лоб, потом улыбнулся и энергично закивал.

— Ну да, Джуба Чебобарго, на все руки мастер, так сказать! И его шустрые куколки, которые ловко выносили ценные мелочи из домов своих несчастных владельцев… Был такой гений! Но ведь ему положено еще несколько лет сидеть в Нунде за все эти художества, если я ничего не путаю… Что, он оттуда сбежал?

— В каком-то смысле! — хмыкнул Мелифаро.

Он потянулся за кувшином, обжегся о раскаленный край жаровни, пробурчал себе под нос что-то умеренно непристойное и обиженно отвернулся. Я сочувственно покачал головой, сам налил камру в его кружку, немного подумал и потянулся за своей.

— Хватит дуться, душа моя! — я слегка пихнул его локтем в бок. — Лучше рассказывай, что там учудил этот несчастный каторжник… Нет, мне действительно интересно, что нужно сделать, чтобы ты проснулся до рассвета и приперся на службу, да еще с таким озверевшим лицом?!

— А оно у меня действительно озверевшее? — недоверчиво переспросил Мелифаро.

— Можешь не сомневаться. Ну, давай рассказывай!

— Он заявился ко мне домой, — мрачно сообщил Мелифаро.

— Как это?

— А вот так. — Мелифаро пожал плечами и снова замолчал. У него было лицо человека, который не знает, плакать ему или смеяться.

— Слушай, тут что-то не так, — вздохнул я. — Ну и что с того, что этот смешной тип приперся к тебе домой? Ты же у нас Тайный сыщик, величайший герой всех времен и народов, о тебе легенды впору слагать… А Джуба Чебобарго, насколько мне известно, никогда не ходил даже в послушниках какого-нибудь задрипанного древнего Ордена. Этот парень — просто очень хороший кукольник с криминальными наклонностями, ничего больше! Ты мог бы сделать его одной левой, повернуться на другой бок и дрыхнуть до полудня — разве нет?

— Ох, Макс, я и так сделал его одной левой, как ты выражаешься… А теперь думаю, что немного погорячился, — Мелифаро отчаянно зевнул.

Я порылся в ящике стола, нашел бутылку с бальзамом Кахара и протянул ему. Надо было сразу сообразить, что для начала бедняге требуется окончательно проснуться.

— Спасибо! — голос Мелифаро сразу зазвучал так бодро, что сердце радовалось. — Да, я же не сказал тебе самого главного: ко мне приходил не сам Джуба, а его призрак.

— Призрак?! — удивился я. — Да уж, ничего не скажешь, все любопытственнее и любопытственнее! Так что, получается, он умер?

— По всему выходит, что так. Призраки живых людей, насколько мне известно, не существуют… Ох, Макс, знал бы ты, что он творил, этот мертвый засранец!

— И что же он творил?

— Тебе бы понравилось! — буркнул Мелифаро.

Мне показалось, что он чертовски смущен. Вот уж не думал, что такое возможно!

— Ты сейчас похож на юную леди, которая не решается рассказать мамочке о своем первом свидании, — ехидно сказал я.

— Можешь себе представить, ты попал почти в точку! — неожиданно рассмеялся он. — Ладно уж, поскольку мне, вероятно, предстоит поведать об этом кошмаре всему Тайному Сыску, лучше начать с тебя. После твоих комментариев мне уже все будет нипочем!.. Видишь ли, этот грешный призрак появился в моей спальне, когда я как раз вспомнил о том, что должен проделать настоящий мужчина, обнаружив в постели собственную любимую жену…

— И что же он должен проделать? — я старательно изобразил на лице заинтересованное выражение. Потом не выдержал, махнул рукой и рассмеялся. — Да уж, не совсем подходящий момент, чтобы бороться с привидениями! Могу тебе только посочувствовать, дружище!

— Если бы он просто появился… Не думаю, что мы бы его заметили, — сухо сказал Мелифаро. — Этот сволочной призрак принялся комментировать происходящее.

Я не выдержал и рассмеялся. Мелифаро попробовал обидеться, но вскоре понял, что его таланты в этой области весьма ограниченны, и криво улыбнулся.

— Ну да, сейчас мне и самому смешно! Но слышал бы ты, что он молол!

— И что же?

— Знаешь, если я начну его цитировать, я, наверное, покраснею. Да и ты, пожалуй, тоже, — вздохнул Мелифаро.

— И я тоже?! Ну, на твоем месте я бы не очень на это рассчитывал!

Мелифаро смерил меня скорбным взором. В его очах были сокрыты многие знания и, надо понимать, многие печали. Сейчас он был похож на мудрого старца, который пытается объяснить своему малолетнему правнуку, что жизнь — вовсе не такая простая и приятная штука, как это представляется в нежном возрасте.

— Давай, мужик, стукни ее головой о стенку, и по самые помидоры! — гнусаво произнес он. — Были и другие высказывания. Это еще самое приличное из всего набора… Полагаю, что заниматься любовью в присутствии дюжины пьяных матросов было бы гораздо приятнее и спокойнее! Ты не очень обидишься, если я не стану продолжать?

— Не очень, — я сочувственно покачал головой. — Надеюсь, ты его быстро заткнул?

— Да, довольно быстро. Если не считать, что в течение первых двух минут я тупо смотрел на эту полупрозрачную дрянь и хватал ртом воздух…

— Ты имел на это полное право, — признал я. — А Кенлех? Если уж ты до сих пор в шоке… Могу себе представить, что с ней творится!

— Ничего подобного, — Мелифаро неожиданно рассмеялся. — Сначала она просто испугалась. Она же еще никогда в жизни не видела привидение! Но потом, когда я очухался и кое-как испепелил эту сволочь, девочка тут же успокоилась и принялась успокаивать меня, можешь себе представить! Кажется, Кен просто не придала его болтовне никакого значения.

— Могу ее понять, — улыбнулся я. — Когда я сам впервые в жизни увидел привидение, мне тоже было абсолютно все равно, что оно говорит: сам факт его существования так меня потряс, что все остальное уже не имело значения!

— Вообще-то ты прав, — согласился Мелифаро. — А я-то удивлялся, что у девочки такие железные нервы! Знаешь, наверное, я просто привык постоянно иметь дело со всякими потусторонними тварями…

— Ну да. И тебе не пришло в голову, что для Кенлех это была просто встреча с призраком. Какая, к Темным Магистрам, разница, что он там говорил! Думаю, она вообще не очень-то прислушивалась…

— Надеюсь, — вздохнул Мелифаро. — В противном случае у девочки могут появиться самые идиотские представления об отношениях между мужчиной и женщиной.

— Думаю, они у нее уже давно вполне идиотские! — ехидно заметил я. — После совместной жизни с тобой… Даже не решаюсь вообразить!

— Что, ты решил продолжить дело Джубы Чебобарго? — устало спросил он. — Имей в виду, чудовище: мне пока не смешно!

— Ничего, зато мне вполне смешно!

Все это действительно выглядело довольно весело и чертовски нелепо, но в глубине души я был совершенно уверен, что на самом деле история о распоясавшемся призраке Джубы Чебобарго не относится к разряду служебных анекдотов, над которыми можно несколько дней смеяться, а потом забыть… Мелифаро оглядел мою озабоченную рожу и понимающе кивнул.

— Сейчас я ужасно жалею, что так разозлился. То есть злиться я мог сколько угодно, а вот испепелять эту сволочь не следовало. Сначала я должен был его допросить. В этой истории много странного. Начать с того, что в Нунде не так уж часто умирают заключенные. Это при первых Гуригах там была настоящая каторга, а теперь Нунда — вполне приличное местечко. И потом, все люди рано или поздно умирают, но отнюдь не каждый покойник становится привидением… Особенно таким экстравагантным!

— Так, а теперь все сначала и по порядку, — потребовал Джуффин. Он уже несколько секунд стоял на пороге и с нескрываемым интересом прислушивался к задумчивому монологу Мелифаро.

— Рано вы сегодня, — удивился я.

— Во-первых, не так уж рано. Уже давным-давно рассвело, а зимой это происходит довольно поздно, ты в курсе?

— Зато зимой особенно приятно быть кем-нибудь самым главным и валяться под одеялом сколько заблагорассудится, — мечтательно сказал я. — До сих пор мне казалось, что вы тоже так считаете.

— Иногда считаю, иногда нет… — Джуффин пожал плечами. — Знаешь, я не очень-то люблю валяться под одеялом, когда с моими сотрудниками происходят такие интересные вещи! Давай, сэр Мелифаро, доставь мне удовольствие!

Мелифаро скорбно вздохнул и снова принялся за изложение душещипательной истории о загробных похождениях бедняги Джубы Чебобарго. Джуффин веселился даже больше, чем я. Его настроение оказалось заразительным: под конец сам Мелифаро тоже ржал как сумасшедший.

— Ладно, читать тебе лекцию о том, что ты поступил как последний идиот, я, пожалуй, не буду. Ты и сам это понимаешь, надеюсь, — вздохнул шеф, когда Мелифаро добрался до финала этой леденящей душу истории о привидениях. — Теперь призрак Джубы Чебобарго уже никогда не сможет поведать нам о том, что с ним произошло. Что ж, смиримся и не будем падать духом: с некоторыми людьми случаются вещи и похуже…

— Но мы можем попытаться собрать информацию и без его помощи, — оптимистически заметил Мелифаро.

— Только не попытаться, а именно собрать. И не мы, а ты, — уточнил Джуффин. — Сам навалял кучу, сам в ней и копошись. Начнешь с канцелярии Багуды Малдахана…

— Согласен, у вас действительно есть все основания полагать, что мои умственные способности переживают период угасания. Но не настолько же! — обиженно сказал Мелифаро. — А с чего, по-вашему, я мог бы начать?

— Ну извини, — легко согласился шеф. — Только быстро, ладно? Мне ужасно интересно…

— Мне и самому интересно!

Эта фраза долетела до нас уже откуда-то из коридора: когда наш великий сыщик берется за дело, он начинает перемещаться в пространстве со сверхзвуковой скоростью.

Я с любопытством посмотрел на Джуффина.

— Поскольку моим умственным способностям даже не требуется переживать какой-то там период угасания — они у меня и без того практически отсутствуют! — я собираюсь позволить себе роскошь спросить у вас: какой кусок дерьма наш Мелифаро забыл в Канцелярии Скорой Расправы?

— Макс, ты что, всю ночь общался с Бубутой? Где ты нахватался таких словечек?

— Если честно, всю ночь я просто спал, — признался я. — Может быть, генерал Бубута мне действительно снился — не помню…

— А, вот как ты развлекаешься в рабочее время. Мало того что дрыхнешь на службе, так еще и смотришь сны про всякие глупости вроде Бубуты… То-то ты не спешишь домой!

— Какое там — домой… С тех пор как я поселился в своей царской резиденции, у меня вовсе нет дома. Просто кочую с одной службы на другую, утешаясь тем, что и там, и там можно поспать, — пожаловался я. — Нет, ну правда, при чем тут ведомство Багуды Малдахана?

— Тут нет никакой страшной тайны: просто к ним поступают все отчеты от коменданта Нунды, в том числе о сбежавших заключенных, о заболевших и умерших, ну и так далее… Даже странно, что ты до сих пор не знаешь.

— Ну вот, теперь знаю, — зевнул я. — Да, между прочим, неужели вам действительно хочется, чтобы я убирался домой или еще куда подальше?

— Наоборот. Мало ли какие новости принесет Мелифаро! Может быть, жизнь в разлуке с тобой покажется нам настолько невыносимой, что уже через час тебе придется волочь свою царственную задницу в обратном направлении…

— Вот и я так думаю. И в любом случае мне ужасно интересно все, что хоть как-то касается посмертного бенефиса Джубы Чебобарго!

— Выметайся из моего кабинета, Макс, — улыбнулся Джуффин. — Мне надо подумать, а ты меня смешишь… Лучше прогуляй Нумминориха до «Обжоры» и обратно. Что-то он сегодня тоже рано заявился!

Идея шефа не блистала оригинальностью. Тем не менее я с удовольствием приступил к выполнению этой ответственной миссии.

Нумминорих Кута действительно слонялся по Залу Общей Работы. Судя по всему, парень сам не очень-то понимал, как его угораздило появиться в Доме у Моста в такую рань!

— Только не вздумай говорить, что ты уже завтракал! — грозно сказал я. — Впрочем, это не имеет значения: в любом случае ты идешь со мной в «Обжору». Считай, что это приказ.

— А я действительно не завтракал, — улыбнулся Нумминорих. — Когда я встал, Хенна как раз пыталась накормить Фило какой-то полезной для здоровья дрянью. Ей почему-то пришло в голову, что я могу подать сыну положительный пример: сожрать полную миску этой пакости на глазах у несчастного ребенка. Так что я трусливо сбежал из дома, сославшись на какие-то неотложные дела… Кстати, в случае чего тебе придется подтвердить, что я говорил чистую правду!

— Разумеется, — кивнул я. — Этим утром тебе предстоит следить, чтобы я не подавился камрой. Столь ответственного дела у тебя еще никогда в жизни не было! Справишься?

— Я буду очень стараться, Макс, — пообещал Нумминорих.

За завтраком я обстоятельно изложил ему историю о призраке Джубы Чебобарго, рассудив, что это скорее служебная тайна, чем интимный секрет Мелифаро, а значит, ее можно разглашать, не терзаясь угрызениями совести.

Нумминорих веселился довольно сдержанно, но я слишком увлекся собственным монологом и не сразу заметил, что моего слушателя распирает от желания высказаться. Наконец я все-таки обратил внимание на его нетерпение.

— Если ты хочешь узнать, что еще говорил этот дурно воспитанный призрак, тебе придется подвергнуть Мелифаро каким-нибудь изощренным пыткам, — улыбнулся я. — Для нас с Джуффином он раскололся только на одну цитату, да и то самую пристойную, по его собственному выражению…

— Нет, Макс. Я хочу спросить, как он выглядел, этот Джуба?

— Не знаю, как он выглядел этой ночью, а при жизни он был невысоким мускулистым парнем…

— У него были отросшие почти до плеч светлые волосы? — нетерпеливо уточнил Нумминорих.

— Ну да, Джуба был такой смешной, лохматый белобрысый дядя… Хочешь сказать, что он наведывался и в твою спальню? — изумился я.

— Хвала Магистрам, не в мою! Но у Хенны есть одна старинная подружка, так вот в ее спальню однажды забрел призрак невысокого, коренастого светловолосого мужчины. «Маленькая мертвая белобрысая скотина», по ее собственному выражению. И устроил он ей примерно то же самое… Только ей было еще хуже: эта леди живет одна, а в ту ночь она привела к себе незнакомца, которого подцепила в Квартале Свиданий, представляешь?

— Да уж, такое дерьмо лучше хлебать в обществе близкого человека, чем с каким-то чужим дядей! — я удрученно покачал головой, а потом удивленно уставился на Нумминориха: — Подожди, ты говоришь — однажды?! И когда же это было?

— Дюжины две дней назад или чуть больше… Я могу спросить у Хенны, если это важно.

— Непременно спроси! По крайней мере, в конце любого детектива обычно выясняется, что именно нечто в таком роде и было по-настоящему важно… Надо рассказать твою историю Джуффину. Я-то думал, что это грешное привидение только появилось в Ехо и сразу же отправилось к Мелифаро, по старой дружбе, так сказать: все-таки он принимал личное участие в его аресте и сам вел допрос… А выходит, что призрак Джубы уже давным-давно пугает наших горожан. Странно, что еще никто не приходил к нам с жалобами! Кстати, а эта ваша подружка — почему она не обратилась в Тайный Сыск?

— А как ты думаешь? Она просто не хотела рассказывать об этом неприятном происшествии чужим людям, — объяснил Нумминорих. — Она пришла к нам рано утром, испуганная, злая и заплаканная, и они с Хенной часа три шептались в столовой. Хенна даже мне не хотела ничего рассказывать, но потом я сделал вид, что мне неинтересно, и она не выдержала — сам знаешь, это проверенная тактика…

— Но ты-то почему никому ничего не сказал, сэр Тайный сыщик? — сердито спросил я. — Привидения, как бы неприлично они себя ни вели, проходят как раз по нашему ведомству!

— А что, разве надо было рассказывать? — удивился Нумминорих. — Я не знал, что мы занимаемся такими пустяками!

— Хороши пустяки! — проворчал я. — По городу уже две дюжины дней бродит призрак, пугает людей — и не только пугает, к сожалению! — а мы до сих пор ничего о нем не знали. И не узнали бы, если бы Джуба не нарвался на нашего Мелифаро!

— Ладно, — лучезарно улыбнулся Нумминорих, — в следующий раз я учту…

— Выразить не могу, как меня это окрыляет! — невольно рассмеялся я. — Ладно, дожевывай, и пойдем порадуем Джуффина… Да, ты все-таки пошли зов Хенне, уточни, когда это было, ладно?

Нумминорих кивнул и с удвоенной энергией принялся опустошать свою тарелку.

— Это было почти три дюжины дней назад, — с набитым ртом сказал он через несколько минут. — Хенна посчитала и говорит, что с тех пор прошло то ли тридцать дней, то ли тридцать один…

— Ровно месяц, — улыбнулся я.

— Ровно — что? — переспросил Нумминорих.

— Месяц, — повторил я. — Это как раз и есть тридцать дней, или тридцать один — как получится… Мне довелось провести некоторую часть своей жизни в одном странном месте, где время считают именно таким замысловатым образом.

— Здорово! — одобрительно сказал Нумминорих.

— Ну не знаю… Вообще-то дело вкуса. — Я залпом допил свою камру и поднялся с табурета. — Ну что, пошли?

Нам как раз удалось стать свидетелями торжественного взлета пузыря Буурахри: так называемый утренний патруль, состоящий из трех бравых полицейских, только что сменили их коллеги из полуденного патруля.

Городской полиции весьма понравилась опробованная во время эпидемии возможность патрулировать улицы с высоты. Так что генерал Бубута Бох все лето бомбардировал нашего многострадального короля скорбными посланиями, где пространно рассуждал о том, как прекрасно могло бы функционировать его ведомство, если бы единственный в Соединенном Королевстве летательный аппарат принадлежал полиции, а не Тайному Сыску. В конце концов бедняга Гуриг не выдержал и принялся уламывать Джуффина поделиться с соседним учреждением этой куманской игрушкой. В начале осени Джуффин сдался. На мой вкус, он мог бы сдаться гораздо раньше: этот экзотический летательный аппарат нам еще ни разу толком не понадобился. Разве что неугомонный Нумминорих неоднократно порывался прокатить на нем свое буйнопомешанное потомство… Разумеется, мы не отдали пузырь в вечное пользование, а просто сдали в аренду до того неопределенного момента, когда Тайному Сыску вдруг приспичит немного полетать…

Не могу сказать, что появление воздушного патруля сделало работу Городской полиции лучше или хуже — оно просто ничего не изменило. Зато горожане ежедневно получают море удовольствия, любуясь на контуры этого чуда уандукской техники, одинаково фантастические на бледном фоне утреннего неба или при зеленоватом свете луны.

Говорят, что сам генерал Бубута однажды рискнул совершить пробный полет. К сожалению, меня в те дни не было в Ехо, но я неоднократно выслушивал леденящие душу истории о том, как этот смешной дядя с высоты нескольких дюжин метров грозил всем гипотетическим преступникам, что теперь-то они у него «в собственном дерьме захлебнутся». Очевидцы утверждают, что на земле было слышно каждое его слово! С тех пор горемычный летательный аппарат был раз и навсегда назван Бубутиным пузырем, и я подозреваю, что возможность получить какое-нибудь более почтенное прозвище ему уже не светит — ни при каких обстоятельствах…

Мы с Нумминорихом с удовольствием проводили глазами поднимающийся в небо пузырь и почти бегом отправились к Джуффину.

Мелифаро еще не было. Очевидно, ребята из Канцелярии Скорой Расправы рассказывали ему что-то чрезвычайно увлекательное. Поэтому я живо водрузил Нумминориха в кресло, сам устроился на подлокотнике, и мы наперебой выложили Джуффину очередную сагу о призраке Джубы Чебобарго.

— Да, дела… — шеф удивленно покачал головой. — И за все это время ни одного заявления от потерпевших!

— Наверное, все эти люди испытывали те же самые чувства, что и подружка Хенны, — сказал Нумминорих. — Никому не хочется рассказывать посторонним такие вещи… С другой стороны, привидение не причинило никакого вреда ни этой леди, ни ее любовнику — я имею в виду, что оно не стало ни покушаться на их жизнь, ни даже просто задерживаться в доме. Просто наговорило гадостей и исчезло. Поэтому никто и не пошел в Тайный Сыск. Вот если бы призрак повадился навещать их каждую ночь, тогда бы они к нам прибежали… Я же и сам не стал вам ничего рассказывать: подумал, что это какая-то не заслуживающая внимания ерунда.

— Да, это, конечно, был гениальный поступок, сэр Нумминорих! — усмехнулся Джуффин. — Но ты правильно рассуждаешь: люди приходят к нам только в случае крайней нужды, когда кто-то уже умер или, наоборот, ожил. А уж прийти в Тайный Сыск с историей о привидении, которое решило высказать неодобрительное мнение о твоей манере вести себя в постели… Они же небось думали, что мы будем вытягивать из них все подробности!

— И правильно думали, — ухмыльнулся я. — Если бы такой пострадавший попался в мои лапы…

— Могу себе представить! — вздохнул Джуффин.

Потом шеф нахмурился и уставился в одну точку. Я понял, что он перешел на Безмолвную речь.

— Мелифаро скоро вернется, я с ним только что говорил, — наконец сообщил Джуффин. — Но я уже узнал главное. Джуба Чебобарго числится в Багудиной конторе как совершивший побег… И вот что интересно: в донесении коменданта Нунды сказано, что Джуба сбежал всего дюжину дней назад. А ваша подружка видела его призрак тридцать дней назад, верно, Нумминорих?

— Ну да, тридцать. Или тридцать один, но ведь это не очень важно?

— Не очень… Интересно получается, да? — Джуффин восхищенно покачал головой. — Если верить коменданту Нунды, тридцать дней назад Джуба Чебобарго был не только жив и здоров, но и находился под надежным присмотром. Получается, что ваша подружка видела совсем другое привидение, которое было очень похоже на Джубу и — самое главное! — вело себя точно так же… На мой вкус, никуда не годная версия! Остаются еще две: или мы должны думать, что ее посетил призрак живого человека — а такие чудеса даже в Эпоху Орденов случались нечасто! — или же господин комендант почему-то снабжает ребят Багуды Малдахана заведомо ложной информацией. Последний вывод кажется мне наиболее правдоподобным… М-да, это было бы неприятно!

— Обыкновенное служебное преступление, с кем не бывает! — я легкомысленно пожал плечами.

— Комендант Королевской тюрьмы не может совершить так называемое обыкновенное служебное преступление. Только необыкновенное! — возразил Джуффин. — Слишком уж велика ответственность…

— Да? — удивился я. И призадумался: на моей «исторической родине» и начальники тюрем, и их начальники обычно имеют на сей счет иное мнение…

Мои размышления были прерваны явлением сэра Мелифаро.

— У меня очень странные новости, господа, — объявил он с порога.

— Догадываюсь, — кивнул Джуффин. — Одна только дата смерти Джубы Чебобарго чего стоит… Есть еще что-нибудь?

— Еще бы! С начала этого года из Нунды убежали двадцать семь заключенных. А в прошлом году у них было одиннадцать побегов — тоже ничего себе цифра! По-моему, такого количества побегов не набирается за всю предыдущую историю этого гиблого места. И еще восемнадцать человек умерло за этот период…

— Ничего себе! — изумился Джуффин. — Но ведь там служат очень хорошие знахари! Некоторых я отлично знаю, а двоим даже сам помог получить это место… Ребята решили угробить двадцать лет своей жизни в гугландских болотах и вернуться в столицу богачами: жалованье-то у них там ненамного меньше нашего!.. И от чего умирали заключенные?

— Какие-то невнятные несчастные случаи, — Мелифаро недовольно поморщился. — Ну, есть пара-тройка каких-то якобы неизлечимых заболеваний. Несколько несчастных случаев, одно самоубийство. Кроме того, среди умерших были три глубоких старика… Когда читаешь отчеты, все выглядит вполне достоверно — до тех пор, пока не начинаешь задумываться о цифрах!

— Ты привез копии отчетов? — нетерпеливо спросил Джуффин.

— А то как же! — Мелифаро достал из-за пазухи несколько маленьких самопишущих табличек. — Здесь все, но я бы посоветовал вам начать вот с этой: там как раз подробно описывается побег Джубы и еще шестерых заключенных. Автор этого гениального сочинения очень красочно все излагает! Ему бы статьи для «Суеты Ехо» писать, господину Капуку Андагуме!

— Капук Андагума? — переспросил я. — А это еще кто такой?

— Как это — кто?! Комендант Нунды, конечно… — ответил Джуффин. — Ладно, мальчики, можете расползаться по щелям: я собираюсь внимательно прочитать сию занимательную литературу и как следует поразмыслить. Увидимся на закате: надеюсь, к тому времени я уже буду знать, что нам делать дальше… Будет очень мило с вашей стороны, если вы явитесь вовремя и сделаете вид, будто вам интересно меня слушать!

Мы оставили шефа наслаждаться шедеврами бюрократической литературы и вышли в Зал Общей Работы. Мелифаро вопросительно уставился на меня. Как я понимаю, он искал в моем взоре сострадание. Я понимающе улыбнулся.

— Иди уж, чудо!

— Куда? — не веря в свою удачу, спросил он.

— В задницу, разумеется. А по дороге можешь заглянуть домой и выяснить, какое настроение у твоей многострадальной жены после всего этого мистического свинства. Но учти: я свяжусь с задницей. И если выяснится, что тебя там не было, тебе кирдык!

— Иногда ты становишься почти похож на человека, чудовище!

Мелифаро был так счастлив, что даже не потрудился выяснить значение слова «кирдык».

— А как же служба? — на всякий случай спросил он, пятясь к выходу.

— А что ей сделается?! Я вполне могу послоняться по нашему учреждению вместо тебя. Какая разница, где слоняться… А если вдруг выяснится, что кому-то жизнь не мила без твоей рожи, пришлю тебе зов. Только не опаздывай на веселую вечеринку, которую господин «пачетнейший начальник» обычно именует совещанием, и все будет путем.

— И с чего это ты такой хороший? Сглазили тебя, что ли? — ласково спросил Мелифаро.

Да уж, у каждого свой способ говорить спасибо…

— Может, и сглазили, — флегматично откликнулся я. — Передай Кенлех, что ты — это мой подарок. Должен же я хоть иногда делать подарки красивым девушкам… Иди уж, пока я не начал выздоравливать!

Мелифаро восхищенно покивал и исчез. Его ярко-голубое лоохи мелькнуло где-то в дальнем конце коридора Управления Полного Порядка и скрылось за поворотом, ведущим к выходу.

— Не хочешь идти домой, Макс? — сочувственно спросил Нумминорих. Замялся и нерешительно добавил: — Но у тебя же там хорошо, разве нет?

Он смущенно покосился на меня, пытаясь определить, не сморозил ли бестактность. Обычное дело: в последнее время друзья-приятели то и дело предпринимают в меру неуклюжие попытки убедить себя — и меня самого заодно! — в том, что моя жизнь по-прежнему прекрасна и удивительна. По законам жанра мне полагается делать вид, будто я принимаю их осторожные расспросы за обычную светскую болтовню вроде разговоров о погоде. Впрочем, мне почти нравится эта игра: я до сих пор люблю, когда со мной носятся, как с ребенком, подцепившим ангину. Ужасно глупо, но против природы не попрешь!

Поэтому я лучезарно улыбнулся Нумминориху.

— Никаких возражений: после того как я сократил количество слуг до объективно необходимого минимума, в Мохнатом Доме действительно стало неплохо. И с каждым днем становится все лучше и лучше… Но здесь мне тоже вполне хорошо — какая разница, где находиться?! А вот Мелифаро сейчас просто необходимо вернуться к Кенлех. Ребята честно заслужили такое удовольствие после этой веселой ночки… К тому же он все равно ничем толком не сможет заниматься, пока окончательно не убедится, что эта глупая история с призраком — просто самое идиотское приключение в его жизни, а не катастрофа вселенского масштаба!

Нумминорих понимающе покивал. Судя по выражению его лица, парень твердо решил с этого момента считать меня кем-то вроде доброго ангела.

Я и сам не заметил, как пролетели несколько часов, оставшиеся до заката. Нельзя сказать, что я занимался делом: просто слонялся по Управлению. В конце концов даже забрел на территорию Городской полиции, нанес визит лейтенанту Апурре Блакки и еще нескольким ребятам, с которыми у меня уже давно сложились вполне приятельские отношения.

Потом меня поймал сэр Шурф Лонли-Локли. Увел в свой кабинет и довольно долго делился со мной глубокомысленными соображениями по поводу очередной книжки, которую я недавно извлек для него из Щели между Мирами. Дескать, он наконец-то понял, почему мои соотечественники так мало живут. Наш мудрый сэр Шурф объявил, что я родился в слишком предсказуемом Мире, обитателям которого быстро становится скучно, и они устремляются к единственной настоящей неизвестности, имеющейся в их распоряжении, — к смерти.

— Выходит, мы умираем от скуки? — обрадовался я.

— Можно сказать и так, — кивнул Лонли-Локли. — Я до сих пор толком не знаю, как устроен ваш Мир; к тому же эта книга наверняка относится к разряду выдуманных историй, которые даже не стремятся казаться достоверными, если я все правильно понял…

Он выразительно помахал в воздухе толстеньким томиком карманного издания «Властелина Колец». Несколько дней назад, случайно добыв для него эту книгу, я ржал как сумасшедший, поскольку заранее предвкушал его комментарии. Впрочем, действительность, как всегда, превзошла мои ожидания!

— Ты все правильно понял, — наконец сказал я. — Эта книга действительно относится к разряду выдуманных историй, которые даже не стремятся казаться достоверными, лучше и не скажешь! Но почему ты именно сейчас решил, что мои соотечественники живут слишком скучно? Как говорил наш общий приятель сэр Андэ Пу, я не впиливаю.

— Очень просто: я еще не дочитал до середины, а уже знал, чем все закончится, — объяснил Шурф. — Представляешь, если уж мне было так легко угадать конец выдуманной истории, да еще такой заковыристой!.. А ведь человеческая жизнь, как правило, еще более предсказуема, чем литература.

— Ну, смотря чья жизнь! — усмехнулся я. — Но по большому счету ты прав… Когда я сам читал эту книжку, я был вполне очарован, но тоже заранее угадал, как будут развиваться события. Не все, конечно, но почти все.

— Ну вот видишь! — торжествующе заключил мой собеседник.

За такими разговорами я засиделся в его кабинете до заката и ужасно удивился, когда обнаружил, что шустрое зимнее солнце так рано собралось на покой. Так что я с сожалением покинул согретый моим собственным задом подоконник и поскребся в дверь нашего с Джуффином кабинета.

— Уже пора сползаться к вашим ногам, сэр? — вежливо осведомился я.

— Сползайся, сэр Макс, чего же не сползтись, ежели сползается! — улыбнулся Джуффин. — Вот сэр Мелифаро, например, до меня уже дополз… А толку-то! Сидя в моем кабинете, проблему не решишь…

— Хотите сказать, что мы в очередной раз влипли? — встревожился я. — Скоро по Ехо будут бегать толпы дурно воспитанных призраков, вгонять в краску несчастных влюбленных и творить прочую мерзость?

— Что? — удивленно переспросил Джуффин. Потом понял и рассмеялся: — Да нет, Макс, не думаю… Да и влипли-то по большому счету не мы и не наши драгоценные горожане, а заключенные каторжной тюрьмы Нунда. Возможно, персонал тоже влип. Я посылал зов своим знакомцам, ребята утверждают, что у них все в полном порядке, но в их интонациях мне примерещилась некая неуверенность… Одним словом, не нравится мне эта история!

— И как вы думаете, что у них случилось? — с любопытством спросил я.

— Можешь себе представить, не знаю. Моей проницательности хватает лишь на то, чтобы не сомневаться: там действительно что-то случилось. Сами по себе отчеты коменданта производят впечатление достоверных. Но как еще утром справедливо заметил сэр Мелифаро — до тех пор, пока не задумаешься о цифрах. Так много удавшихся побегов, столько несчастных случаев со смертельным исходом — и все за последние два года… Жаль, что у меня нет возможности побеседовать с Джубой Чебобарго и выяснить, как он дошел до жизни такой. Честно говоря, мальчики, я рискую лопнуть от любопытства!

— Не нужно так укоризненно на меня смотреть, а то я разрыдаюсь, — вздохнул Мелифаро. — Я знаю, что сделал жуткую глупость, когда испепелил этот грешный призрак, но исправить уже ничего не могу.

— Выходит, кто-то должен смотаться в Гугланд и пытливо заглянуть в ясные глаза господина коменданта, да? — спросил я. — Вот и славно: я еще никогда не был в Гугланде, а тут такой случай!

— Хочешь проветриться? — Джуффин пытливо заглянул мне в глаза и кивнул: — Хорошее дело!

— Проветриться? Ну да, пожалуй…

— А я как раз думал, кого из вас туда отправить, — признался шеф. — Вообще-то, дела такого рода у нас обычно расхлебывает сэр Мелифаро, но…

— Надо же мне когда-то и этому учиться, правда? — усмехнулся я. — Впрочем, мы можем просто отправиться вдвоем, разве нет?

— Обойдетесь! — фыркнул Джуффин. — Вы будете вовсю наслаждаться жизнью, мотаясь по Гугланду, а я — сгорать на работе, отдуваясь за вас обоих, — так, что ли?.. И потом, это не мой стиль — взять да и отправить всех своих немногочисленных заместителей на охоту за какими-то занюханными тайнами каторжной тюрьмы… А жирно им не будет?

— Если честно, меня не очень тянет в Гугланд, — вздохнул Мелифаро. — Но наверное, будет лучше, если туда поеду именно я. Извини, чудовище, но когда я думаю, что тебе предстоит не скакать между Мирами, а вести самое заурядное следствие… — Он смущенно умолк и покачал головой.

— О моем слабоумии уже ходят легенды, да? — обрадовался я. — Ничего страшного, не надо так виновато вращать глазами, дружище. Неужели ты думаешь, что я научился обижаться?.. Но мне почему-то кажется, что в этом деле вполне можно обойтись без твоей умной головы. Лучше уж я с порога шарахну беднягу коменданта своим Смертным шаром и буду до конца года задавать ему глупые вопросы. Рано или поздно я все-таки додумаюсь до хорошего вопроса и узнаю то, что нас интересует!

— Хорошая идея, — рассмеялся Джуффин. — Но не настолько хорошая, как хотелось бы. Видишь ли, Макс, сэр Капук Андагума является одним из немногочисленных государственных служащих высшего ранга. А значит, согласно Кодексу Хрембера, никто не имеет права насылать на него какие бы то ни было чары без особой санкции Магистра Нуфлина, даже мы с тобой. В противном случае наша подзабытая ссора с Нуфлином может снова возникнуть на повестке дня. Честно говоря, меньше всего на свете мне сейчас хочется увязнуть в очередном раунде этих дурацких интриг! А чтобы получить официальное согласие Нуфлина, мне придется предъявить ему какое-нибудь впечатляющее наглядное пособие. Так сказать, иллюстрацию к нашим смутным подозрениям. Призрак Джубы был бы чудо как хорош в этом качестве, но поскольку его больше нет… В общем, мне очень жаль, но прежде чем приступать к допросу господина коменданта, тебе придется обзавестись парой-тройкой убедительных доказательств его вины.

— Да? — огорчился я. И вдруг меня осенило: — Слушайте, но ведь нос нашего Нумминориха просто создан для сбора вещественных доказательств! А если сэр Кофа согласится ненадолго расстаться со своим укумбийским плащом — тогда вообще никаких проблем.

— Согласится, согласится — куда он денется! — отмахнулся Джуффин.

— Ты хочешь сделать Нумминориха невидимкой и пустить его по следам беглых каторжников? — Мелифаро понял меня с полуслова. — Можешь дать мне по морде, чудовище, я был не прав: все-таки ты неплохо соображаешь. По крайней мере, иногда.

— Мне тоже нравится ход твоих мыслей, — отметил Джуффин. — Нумминориха я бы с тобой, пожалуй, отпустил: дюжину дней мы без его носа как-нибудь проживем. А познавательная экскурсия в Нунду, да еще в твоей сомнительной компании, пойдет ему на пользу… Так что придется вам обоим хлебнуть гугландского тумана, мой бедный сэр Макс!

— И болотной жижи заодно, — добавил Мелифаро. — Как все-таки славно, что у нас теперь есть такой специальный полезный парень, словно нарочно рожденный для путешествия в Гугланд! Я уже четыре раза приобщался к этому неземному наслаждению и что-то пока больше не хочется!

— Мне уже тоже не хочется — стоит только посмотреть на твою счастливую рожу! — усмехнулся я. — Впрочем, я люблю туман… Насчет болот я не так уверен, но туман — это именно то явление природы, которое я готов выносить в любом количестве.

— Ты тоже именно то явление природы, которое я готов выносить в любом количестве! — признался Мелифаро. — Ты уже второй раз за этот дурацкий день спасаешь мою личную жизнь от полного краха!

— С каких это пор твоя личная жизнь стала такой хрупкой? — насмешливо спросил я.

— Да нет, конечно, все не так страшно… Но чего только не наплетешь, когда впервые в жизни по-настоящему хочешь сказать спасибо! — рассмеялся Мелифаро.

— Ладно, счастливчик, можешь убираться с глаз моих долой! — вздохнул Джуффин. — Когда мне понадобится новый сотрудник, я заставлю его дать клятву, что он никогда не женится…

— А через несколько дней выяснится, что на досуге он склеивает макеты кораблей и сразу после полудня начинает нервно топтаться на пороге, поскольку ему кто-то сказал, что на пыльной витрине лавки Апуты Мукарана появились новые наборы такелажа для его укумбийской шикки! — подхватил Мелифаро.

— Что это за лавка такая? — заинтересовался я.

— О, это почти священное место! — мечтательно сказал Джуффин. — Такой специальный магазинчик, где толкутся счастливчики, которые могут позволить себе роскошь угробить несколько лет жизни на изготовление крошечной копии какого-нибудь экзотического корабля или старинного амобилера — кому что нравится! Иногда я им смертельно завидую: если бы моя жизнь сложилась немного иначе…

— Я всегда подозревал, что у вас есть какая-то страшная тайна, сэр. Но мне и в голову не приходило, что она такого свойства! — Мелифаро озадаченно покачал головой.

Потом он исчез — пока мы не передумали.

— Иногда я смертельно завидую этому парню! — я печально улыбнулся Джуффину. — Даже в свои лучшие дни я не несся домой с таким счастливым лицом, наплевав на все тайны Вселенной… А ведь надо было, наверное!

— Просто ты не умеешь сосредоточиться на чем-то одном, — объяснил шеф. — Тебе всегда хотелось превратить свою жизнь в густой компот, в котором плавают страшные тайны, прекрасные леди, несбывшиеся судьбы, служебные дела, рукотворные миры, ну и мы все, разумеется, в полном составе… Довольно дурацкое свойство, но в твоем случае это даже неплохо. Легкомыслие делает тебя не таким опасным, сэр Вершитель… Кроме того, меня ты вполне устраиваешь, а что подходит господину Почтеннейшему Начальнику, сойдет и для его заместителя. Поэтому заканчивай копаться в своей непростой душе. Прими и полюби себя таким, каков есть. Это приказ.

— Иногда из вас получается такой шикарный тиран, что я начинаю трепетать! — восхитился я.

— Ну хоть на что-то я еще гожусь! — рассмеялся Джуффин. — Ладно, все это хорошо, но мне бы хотелось, чтобы вы с Нумминорихом не слишком долго паковали свои дорожные сумки. Если вы уедете прямо сегодня вечером, я буду просто счастлив.

— Я обожаю делать людей счастливыми, а посему мы сегодня же уберемся как можно дальше. Вам кажется, что лучше поторопиться?

— Еще бы! Хотя бы потому, что сэр Капук Андагума уже знает, что к нему едет инспекция из Тайного Сыска. Служащие Канцелярии Скорой Расправы сообщили ему, что мы всерьез заинтересовались неприятностями в его ведомстве. Ребята были обязаны это сделать, в полном соответствии со своими грешными служебными инструкциями, будь они неладны… Но так даже лучше! Знаешь, меня очень радует, что в Нунде будут готовиться к вашему визиту: ребята совершенно уверены, что инспекция появится не раньше чем через семь-восемь дней. Они же не знают, как лихо ты управляешься с амобилером! Даже если до их краев и доползали какие-то слухи… Никто не способен представить, насколько быстро ты ездишь, пока сам не переживет несколько ужасных минут на заднем сиденье твоего амобилера!

Я надулся, как породистый индюк на пороге фермы: я до сих пор горжусь быстрой ездой на амобилере куда больше, чем всеми прочими достоинствами, вместе взятыми. Джуффин насмешливо покачал головой и продолжил:

— По моим самым скромным расчетам, вы с Нумминорихом свалитесь на господина коменданта не позже чем через два дня и застанете его в разгар подготовки к вашему визиту.

— Ага, с веником в руках!

— Почему именно с веником?

— Ну надо же ему как-то заметать следы! — объяснил я.

— А, ну да, — совершенно серьезно согласился шеф. — В общем, так, Макс: я, пожалуй, не буду загромождать твою бедную голову полезными советами касательно предстоящего тебе дела. Лучше посылай мне зов, если вдруг выяснится, что тебе действительно требуется мой совет. Вообще-то мне кажется, что ты уже давно прекрасно без них обходишься!

— Ну да! — я ошеломленно покачал головой. — Скажете тоже…

— Не кокетничай. Лучше возьми эти отчеты, — Джуффин протянул мне стопку самопишущих табличек. — Я совершенно уверен, что тут нет ни слова правды, но хоть развлечешься на досуге, заодно и в курс дела войдешь. Ты же любишь сказки?

— Думаете, у меня будет время, чтобы читать это вранье? — вздохнул я. — Если я вас правильно понял, мне лучше вообще не отрываться от рычага амобилера, пока мы не окажемся за воротами Нунды…

— Это верно, — согласился Джуффин. — Ничего, пусть Нумминорих тебе вслух почитает.

— Гениально! — обрадовался я. — Вот уж до чего бы я никогда не додумался… А кстати, что за ребята эти ваши приятели?

— Какие приятели?

— Знахари, которым вы помогли получить работу в Нунде. Они могут нам помочь?

— Кирола Тахх и Гленке Муана? Не знаю… Да нет, не думаю, — пожал плечами Джуффин. — Они хорошие знахари, но не слишком могущественные колдуны. Да и не такие уж мы приятели… Отца Киролы я сам убил в начале Смутных Времен: он состоял в личной охране Великого Магистра Эшлы Рохха, за головой которого меня, собственно, и отправили. Предполагалось, что без Эшлы Орден Решеток и Зеркал не сможет долго сопротивляться войскам Королевской Гвардии, хотя на самом деле… Ну да Магистры с ней, с этой светлой страницей моей биографии, не до того сейчас! Сам Кирола Тахх в те времена был еще совсем мальчишкой. После того как вышел этот знаменитый указ Гурига VII о специальных Королевских льготах для родственников погибших в Смутные Времена, ему удалось поступить в Школу Врачевателей Угуланда. Со временем Кирола стал неплохим знахарем; мне несколько раз доводилось отправлять к нему горожан, пострадавших от руки кого-нибудь из наших клиентов. Поэтому, собственно, Кирола и обратился ко мне за протекцией, когда они с приятелем решили подзаработать денег на Королевской службе… Нет, ты, конечно, непременно попробуй найти общий язык с этой парочкой, но на твоем месте я бы не очень рассчитывал на помощь.

— Ладно, не буду.

— Да, и еще… Ты помнишь, что по соседству с Нундой живут наши добрые друзья? — неожиданно спросил Джуффин. — Ты бы их навестил на обратной дороге. Интересно, как у них дела?..

— Какие добрые друзья? — удивился я.

— Как это — какие?! Великий Магистр Нанка Ёк и его ребята. Ты же сам так долго и нудно пытался их убить, после того как они воскресли. А потом заботливо провожал этих бессмертных до Ворот Кагги Ламуха!

— А, остатки Ордена Долгого Пути… Да, такое действительно не забывается! Просто я не сообразил, что они живут по соседству с Нундой.

— Северная окраина владений Гугландской резиденции Ордена Семилистника, которые Магистр Нуфлин с перепугу пожаловал Нанке и его ребятам, граничит с территорией Нунды… Вообще-то, какие уж там владения! К северу от резиденции начинаются бесконечные болота. Но все-таки их вполне можно считать соседями…

— Болота, говорите? — переспросил я. — Спасибо, что напомнили. Хорошо все-таки, что мы с Мелифаро не стали приводить в порядок мой изуродованный амобилер… Теперь-то он мне и пригодится!

— Ты имеешь в виду это чудовище, в которое превратился твой несчастный амобилер после поездки в Ландаланд? — с отвращением спросил Джуффин.

— Ну да. Мы же специально приспособили его для езды по болотам. И почему он вам так не нравится? По-моему, ему даже идут эти смешные танковые гусеницы!

— Вкус у тебя, конечно… Только, пожалуйста, не надо колесить на этом кошмаре по окрестностям столицы, ладно? — попросил Джуффин. — Лучше возьми это чудо с собой — спрячь в пригоршню, и дело с концом!

— Да я и так собирался взять его про запас. Во-первых, с гусеницами он ездит медленнее, чем с колесами. А во-вторых, лучше иметь в своем распоряжении запасной амобилер — мало ли что!

— Вот и славно, — кивнул шеф. — Ну что, вроде бы все, да?

— Почти. Может быть, у вас хватит великодушия подарить мне на память об этом чудесном вечере какую-нибудь географическую карту? В противном случае мы с Нумминорихом будем годами кружить по живописным окраинам Угуланда и никогда не доберемся до этих грешных гугландских болот!

— Ужас какой! Хорошо, что ты вспомнил об этом сейчас, а не завтра утром, — рассмеялся Джуффин. — Разумеется, я дам тебе самую подробную карту да еще и дорогу покажу. И все это, заметь, совершенно бесплатно. Сейчас…

Он порылся в нижнем ящике своего письменного стола и извлек оттуда крошечный квадратик бумаги.

— Если это и есть «самая подробная карта»… Не думаю, что она мне поможет! — разочарованно протянул я.

— Не говори ерунду! — отмахнулся шеф. — Смотри.

Он аккуратно развернул квадратик, потом еще раз и еще. В конце концов выяснилось, что карта Соединенного Королевства была нарисована на огромном листе тончайшей бумаги. Я зачарованно уставился на нее: все-таки местная картография — это отдельная область искусства!

Коротко остриженный узкий ноготь шефа требовательно царапнул маленький белый кружочек, приютившийся на северо-западе, безнадежно далеко от Ехо, возле самого края листа.

— Вот она, Нунда.

— Действительно далековато! — уважительно сказал я. — Да еще и за заливом… А там есть какой-нибудь паром?

— Есть, конечно. И не один! Но будет лучше, если вы обогнете Гугландский залив по суше и проедете в Нунду с севера, через Пустые Земли и Авалати. Не слишком большая проблема для такого лихого ездока, как ты… Я где-то слышал смешную присказку: дескать, для бешеной собаки лишняя дюжина миль не крюк, особенно если она сидит в амобилере, — как будто нарочно для тебя придумано… А пользы от такого пируэта много: паромщики непременно предупредят коменданта Нунды о вашем приближении, зато в Авалати живут мудрые люди, глубоко равнодушные к судьбе своих соседей и вообще ко всему на свете!

— Очень мило с их стороны… А как мы будем добираться туда из Ехо? Подскажите.

— В Гугланд обычно ездят по Большому Северному Пути, вдоль Хурона, до Ахо… Но вам лучше сразу отправиться в Авалу, а оттуда в Богни — вот по этой дороге, видишь? — Джуффин царапнул ногтем по едва заметной тоненькой линии. — Дорога старая, но вполне ухоженная. Правда, там нет никаких трактиров — ничего, обойдетесь! — зато и оборотней вроде бы нет…

— Ландаландские оборотни мне даже понравились! — улыбнулся я. — Славные такие зверушки, смешные…

— Ну-ну, — вздохнул Джуффин. — Что я действительно в тебе ценю, так это умение заводить хорошие знакомства… Ладно, смотри сюда: из Богни вы будете ехать на северо-запад, пока не попадете на побережье. А там все просто. Видишь, здесь начинается дорога на Авалати, а оттуда вы по проторенному пути попадете в Нунду. Впрочем, заблудиться невозможно: в той части Гугланда всего одна дорога, по которой можно проехать в это время года…

— Передать не могу, какой оптимизм мне внушают ваши слова! — усмехнулся я. — Ладно уж, надеюсь, моя занимательная биография не завершится неудавшейся попыткой вытащить себя из болота за волосы…

— Я тоже на это надеюсь, — совершенно серьезно кивнул Джуффин. Он аккуратно свернул карту и протянул ее мне. — И еще я надеюсь, что ты не проиграешь в «крак» это сокровище. Имей в виду: это не подарок, а казенное имущество, собственность Тайного Сыска.

— Какая жалость! А я-то как раз хожу, думаю: что бы мне такое ненужное в «крак» проиграть… — печально улыбнулся я. — Ладно, раз нельзя, значит, не буду. Со мной по-прежнему очень легко договориться!

Через несколько минут я вышел в Зал Общей Работы и весело подмигнул Нумминориху.

— Ты ведь, кажется, любишь путешествовать, я ничего не перепутал?

— Не перепутал. А почему ты…

Я не дал ему договорить: торжественно вытащил из-за пазухи карту Соединенного Королевства и эффектно развернул перед ним.

— Скоро эта прекрасная земля будет комьями лететь из-под колес нашего амобилера. Дуй домой, парень, собирай вещи, скажи своим домашним, что «этот ужасный сэр Макс» решил увезти тебя в Нунду…

— Мы с тобой едем в Нунду? — У Нумминориха было такое счастливое лицо, словно я пригласил его не прокатиться в каторжную тюрьму, а отправиться на прижизненную экскурсию в райские кущи.

— Еще как едем! — подтвердил я. — Подробности расскажу по дороге. Передай леди Хенне, что я постараюсь вернуть тебя на место через дюжину-другую дней… Впрочем, это всего лишь предположение, основанное исключительно на моих смутных представлениях о жизни вообще и о нашей с тобой жизни в частности. А жизни-то я, если верить авторитетным экспертам, как раз и не знаю…

— Когда я должен быть готов? — деловито осведомился Нумминорих.

— Если в полночь ты появишься на пороге Мохнатого Дома, я буду совершенно счастлив… Раньше не обязательно. Даже нежелательно: если честно, я планирую немного поспать. Когда еще доведется!

— Ладно, я буду у тебя в полночь, — согласился Нумминорих.

Честно говоря, я совершенно уверен, что если бы я сказал ему, будто у нас нет ни минуты на сборы и прощание с домашними, этот изумительный тип и бровью не повел бы. Я и сам легок на подъем, но рядом с ним кажусь себе настоящим тяжеловесом!

Мы вместе вышли на улицу. Нумминорих сел в новенький амобилер, я занял место за своим рычагом, и мы разъехались по домам собираться.

В моей гостиной сегодня оказалось на удивление пусто: только леди Хейлах склонилась над какой-то книжкой. Я сунул туда свой любопытный нос и ошеломленно покачал головой: эта потрясающая барышня читала «Маятник вечности», зануднейшую из книг Соединенного Королевства, которую на моей памяти смог одолеть только всемогущий сэр Шурф Лонли-Локли. Впрочем, даже он сумел добить этот грешный «Маятник» лишь тогда, когда ему пришлось больше суток просидеть взаперти в совершенно пустой комнате…

— Ты уезжаешь, да? — спросила Хейлах, отрываясь от книги.

— Самая настоящая ясновидящая! — улыбнулся я.

— Я еще не очень ясновидящая, — смутилась она. — Просто я успела поболтать с Кенлех…

— Ну да, уж она-то в курсе всех новостей, благо сэр Мелифаро — не самый молчаливый парень во Вселенной! — согласился я. И нерешительно добавил: — Знаешь, я хотел попросить тебя о дружеской услуге. Я уезжаю в полночь, и мне позарез требуется немного поспать. Ты можешь запихать в мою дорожную сумку какую-нибудь теплую одежду? Если тебе удастся найти хоть одно из моих туланских лоохи, это будет настоящее чудо! И еще брось на заднее сиденье моего амобилера несколько одеял. Там же, наверное, холодно и сыро, в этом грешном Гугланде… И самое главное: положи туда вот это, — я протянул ей сверток с укумбийским плащом. К счастью, я не забыл взять его с собой, когда покидал Дом у Моста.

— Конечно, я соберу твои вещи, — Хейлах так обрадовалась, словно я предложил ей бросить все дела и хорошо повеселиться этим вечером!

— Спасибо, — я почему-то окончательно смутился.

— Хорошо, что ты меня об этом попросил: ты бы непременно что-нибудь забыл, если бы стал собираться сам.

Сделав это заявление, Хейлах отчаянно покраснела: до сих пор ей ни разу не удавались критические высказывания в мой адрес. Я решил, что такое мужество заслуживает официального одобрения.

— Ну, хвала Магистрам! Наконец-то ты начинаешь понимать, что я не грозный Владыка Фангахра, а обыкновенный великовозрастный оболтус!

— Одно другому не мешает, — рассудительно заметила Хейлах.

— Разбудишь меня за полчаса до полуночи, ладно? — попросил я. — Хотелось бы успеть выпить кружку камры в хорошей компании, перед тем как куда-то ехать…

— Разбужу, — пообещала она. — А хорошая компания — это кто? Ты хочешь, чтобы я кого-то пригласила?

— Хорошая компания — это ты, леди! — объяснил я. — И еще Хелви, если она вдруг здесь объявится… А приглашать никого не надо. Впрочем, если кто-то забредет сюда по собственной инициативе, пусть остается. Мне не жалко!

— Ясно, — улыбнулась Хейлах. Немного замялась и добавила: — В этом доме стало так хорошо, с тех пор как ты здесь поселился!

— Надеюсь, — зевнул я. — Должна же быть хоть какая-то польза от моего утомительного присутствия…

Я поднялся в спальню и нырнул под теплое одеяло. Тут же выяснилось, что там и без меня тесно: пушистые Армстронг и Элла комфортно разместились на моих подушках. Но нахальным захватчикам пришлось подвинуться: я был настроен весьма решительно. Впрочем, возмущенное мяуканье быстро превратилось в сонное мурлыканье — на мой вкус, это самая лучшая из колыбельных!

Мысль о том, что мне вряд ли удастся поспать в течение ближайших двух суток, подействовала на меня как лошадиная доза снотворного: я отключился прежде, чем успел закрыть глаза.

— Макс, ты просил разбудить тебя за полчаса до полуночи. Значит, уже пора.

Леди Хейлах говорила почти неслышным шепотом и прикасалась к моему плечу так осторожно, словно пыталась причесать невидимые волоски на лапках бабочки. Удивительно, что я все-таки проснулся!

— Что, до этой грешной полуночи осталось всего полчаса? — жалобно спросил я.

Хейлах кивнула с таким виноватым видом, словно я поручил ей задержать стремительный бег времени, но у нее ничего не получилось.

— Значит, ничего не поделаешь, — вздохнул я. — Придется вставать.

Впрочем, через несколько минут я понял, что жизнь не столь ужасна, как мне это обычно кажется при пробуждении. К этому моменту я успел пробежаться до ванной, умыться, завернуться в теплое лоохи, подняться в гостиную, грохнуться в кресло, скорчить жалобную рожу и с удивлением обнаружить, что ее скорбное выражение совершенно не соответствует моему прекрасному самочувствию. Даже бальзам Кахара не понадобился!

Поразмыслив, я заменил кислую физиономию лучезарной улыбкой и наконец-то огляделся. Обнаружилось, что по бокам от меня сидят Хейлах и Хелви, такие одинаковые, что хоть желание загадывай! Впрочем, разница все-таки была: лицо Хейлах сохраняло серьезное выражение, а Хелви уже приготовилась улыбнуться — на всякий случай. Я открыл было рот, чтобы в очередной раз сообщить этим леди, что их прекрасные мордашки повергают меня в состояние глубокого шока, но вовремя остановился. В последнее время бедняжкам и без того приходилось выслушивать мои многоэтажные комплименты по нескольку раз в день. Еще, чего доброго, решат, будто мне больше не о чем с ними говорить…

— Я все хотел узнать: как продвигается ваше ученичество у леди Сотофы? — спросил я.

— Пока что оно продвигается только у нашей умницы. А я оказалась редкостной тупицей! — сообщила Хелви. — Но леди Сотофа говорит, что это нормально и когда-нибудь пройдет, раз — и все! Представляешь, она сказала, что у нее самой тоже ничего не получалось, когда она начала учиться. Ее, дескать, даже не хотели принимать в Орден, а потом еще несколько лет очень жалели, что все-таки приняли. Зато потом все вдруг стало получаться само собой, она даже не заметила, как это случилось… Может быть, она просто меня утешает?

— Сомневаюсь, — улыбнулся я. — Чего леди Сотофа точно не станет делать, так это кого-то утешать: сама мысль об этом вызывает у нее глубокое отвращение…

— Правда? — обрадовалась Хелви.

— Я всегда говорю правду, — строго сказал я. Немного подумал и добавил: — За исключением тех случаев, когда просто безбожно вру для собственного удовольствия! Но сегодня у меня не то настроение… А чему она вас успела научить?

— Извини, Макс, но… — Хейлах отчаянно покраснела. Кажется, она была готова расплакаться. — Леди Сотофа запретила нам разговаривать о том, чем мы занимаемся, даже с тобой! Не потому, что это какая-то тайна. Просто когда у человека не очень много могущества, о нем нельзя говорить вслух: чудеса так боятся слов, что могут уйти навсегда…

— Правильно, — согласился я. — Извините, девочки: я мог бы и сам сообразить… Но мне было так интересно!

— Тебе было интересно? — удивилась Хейлах.

— Ну да. Ваша жизнь кажется мне такой таинственной! — мечтательно протянул я. — Иногда я думаю, что на вашу долю достались самые увлекательные приключения. Хотел бы я сам пойти в ученичество к леди Сотофе, да она мальчиков не берет…

Вот теперь обе сестрички расцвели счастливыми улыбками. Наконец-то я научился делать им комплименты!

— Ты уже готов, Макс? — в дверях показалась улыбка Нумминориха, а через секунду появился и он сам.

— Не знаю, — честно сказал я и вопросительно посмотрел на Хейлах: — Я готов, милая?

— Твоя дорожная сумка и несколько одеял лежат в амобилере, — отрапортовала она. — Думаю, я ничего не забыла.

— Ты? Нет, ты не могла ничего забыть: такое просто невозможно! — заверил ее я.

— Значит, можно ехать? — нетерпеливо спросил Нумминорих.

— Нельзя, — возразил я. — Пока я не допью свою камру, я из кресла не вылезу, так и знай! Так что присоединяйся — все лучше, чем топтаться на пороге…

— Лучше, — согласился он. — А где Друппи?

— Спит, наверное, — я пожал плечами. — То-то я смотрю, в доме так тихо!

— Может быть, возьмем его с собой? — предложил Нумминорих.

— Ну да, конечно! А еще мы возьмем с собой моих кошек, дюжину красивых девушек, небольшой оркестрик… И твоего сына заодно — чтобы скучно не было!

Нумминорих рассмеялся — вероятно, представил себе, как все это будет выглядеть, — но потом упрямо продолжил:

— Я сам за ним буду присматривать, Макс. Ты забываешь, что твой Друппи — очень большая собака. И очень страшная — для тех, кто не знаком с ним лично. А мы собираемся путешествовать через самые глухие места в Соединенном Королевстве. Я знаю, что ты можешь справиться с любым противником, но иногда это — лишние хлопоты, поверь уж опытному путешественнику! Ребят, которые любят охотиться на одиноких путников в гугландских лесах, обычно достаточно просто хорошенько напугать, а Друппи годится для этого как нельзя лучше.

— Пожалуй, ты прав! — удивленно согласился я. — Но ты уверен, что будешь за ним присматривать? Потому что у меня, знаешь ли, несколько другие планы…

— Догадываюсь, — кивнул он. — Не переживай, я справлюсь: у меня богатый опыт общения с непоседливыми существами. Ты же знаком с моим сыном, Макс! И если я время от времени справляюсь даже с Фило, значит, справлюсь и с Друппи. Он куда более понятливое и ответственное существо.

— Ну как знаешь.

Меньше всего на свете я сейчас хотел спорить. Проще было согласиться: в конце концов, Друппи — не самое ужасное существо во Вселенной. Скорее уж наоборот.

— Вы-то переживете его отсутствие? — спросил я у сестричек.

— Переживем, — вздохнула Хелви. — Знал бы ты, как я ему завидую!

— Ну и напрасно, — улыбнулся я. — Мы же едем не развлекаться, а инспектировать каторжную тюрьму. Не самое захватывающее приключение.

— Все равно, — упрямо сказала она. — С вами будут происходить всякие чудеса, и вообще…

— Надеюсь, что не будут! — рассмеялся я. — О чем я сейчас мечтаю, так это о нескольких днях смертной скуки, которая, впрочем, мне все равно не светит — ни при каких обстоятельствах… А что касается чудес, они и до вас скоро доберутся. Леди Сотофа об этом позаботится!

— Они уже до нас добрались. Еще в тот день, когда мы переступили порог этого дома, — неожиданно вмешалась Хелви.

— Может быть, и так, — согласился я. — Хотя… Ладно, тебе действительно виднее.

На этой оптимистической ноте я поднялся из-за стола: хотелось мне или нет, а рано или поздно это должно было случиться. Сестрички дружно уставились на меня. Известно почему: у них имеется один замечательный дежурный вопрос на все случаи жизни!

— Меня можно поцеловать на прощанье, — сказал я, не дожидаясь, пока этот самый замечательный вопрос прозвучит вслух. — Даже нужно.

Они пулей сорвались с мест и одновременно чмокнули меня в обе щеки.

— Вот теперь другое дело! — объявил я. — Можно ехать хоть на край света — что я, собственно, и собираюсь сделать… Сэр Нумминорих, разыскивай своего протеже, если ты еще не передумал. Я жду вас в амобилере.

Я вышел на улицу, с удовольствием принюхался к неповторимому свежему аромату ночного зимнего воздуха и одобрительно кивнул, как бы уведомляя реальность, что я вполне доволен ее поведением. Потом отправился во внутренний дворик, где хранился амобилер с танковыми гусеницами вместо колес, успешно выдержавший полевые испытания в болотистых окрестностях озера Мунто. Уменьшить это полезное чудовище и спрятать его в пригоршне было делом нескольких секунд.

Я вернулся на улицу, сел за рычаг нормального человеческого амобилера, снабженного классическими колесами, с удовольствием закурил и принялся ждать своих спутников.

— Хорошая ночь, Макс. Говорят, ты уезжаешь? Хорошо, что я тебя застал.

Шурф Лонли-Локли бесшумно возник откуда-то из темноты. В своем белом лоохи он здорово походил на привидение — хвала Магистрам, хоть не на призрак Джубы Чебобарго!

— Хорошо, что ты меня застал, — согласился я. — Ради такого гостя я могу даже вернуться в дом, чтобы выпить еще кружку камры. Ну, уедем на четверть часа позже — подумаешь, тоже мне трагедия!

— Не стоит, — он покачал головой и взобрался на переднее сиденье амобилера. — Нет ничего хуже, чем куда-то возвращаться в самом начале пути.

— Что, плохая примета?

— Да нет, не то чтобы примета. Просто можно потерять правильное настроение — не знаю, как выразиться точнее…

— Наверное, я понимаю. Правильное настроение — да, в этом что-то есть!

— Есть, ты уж поверь мне на слово… Ничего, Макс: кружку камры я могу получить где угодно, в том числе и дома. Я, собственно, зашел только для того, чтобы пожелать тебе хорошей дороги. Безмолвная речь — удобная штука, но я подумал, что вполне могу позволить себе удовольствие проводить вас до Ворот Кагги Ламуха.

— Спасибо, — улыбнулся я. — Только мы поедем через Ворота Побед Гурига VII. Это не очень противоречит твоим планам?

— Хорошо, что предупредил: я велел вознице Управления ждать меня у Ворот Кагги Ламуха. Сейчас пошлю ему зов, скажу, что в моих планах произошли некоторые изменения.

Он на несколько секунд умолк, потом удовлетворенно кивнул и спросил:

— Значит, ты решил прокатиться через Богни, по Старой Гугландской Дороге?

— Ну, решил-то, положим, не я! Еще сегодня вечером я даже не знал о существовании города Богни и этой грешной дороги заодно… Джуффин присоветовал.

— Догадываюсь. Твое знание географии Соединенного Королевства трудно назвать фундаментальным… Ого, да ты решил взять с собой свою собаку?

— Представь себе, это решение тоже не является моим, — усмехнулся я, наблюдая за Нумминорихом, который прилагал героические усилия, чтобы удержать Друппи на месте. — Этот парень решил, что пес будет охранять нас от гугландских разбойников, — как тебе это нравится?

— Очень нравится. Не думаю, что вам действительно придется иметь дело с какими-то разбойниками — разве что уж очень не повезет! — зато в Нунде у вас будет хороший сторож. Никто не решится зайти в твою спальню, если там будет находиться эта собака. Овчарки Пустых Земель считаются очень опасными противниками.

Тем временем Нумминорих кое-как уговорил «опасного противника» устроиться на заднем сиденье и сам уселся рядом. Я взялся за рычаг, и мы поехали.

— А ты действительно думаешь, что в Нунде нам понадобится какая-то охрана? — спросил я умолкшего было Шурфа.

— Не просто думаю. Я в этом совершенно уверен. Так что будьте настороже. Вас, конечно, примут по-королевски, предоставят самые лучшие покои, все как положено… Но мой тебе совет, Макс: если будет такая возможность, откажитесь от этой роскоши и подыщите себе жилье самостоятельно. Лучше всего на некотором расстоянии от ограды. И спать вам следует в одном помещении. Желательно — по очереди.

— Вы даете такие странные советы, сэр Шурф! Можно подумать, что мы отправляемся в логово разбойников, а не в государственное учреждение! — удивился Нумминорих.

— Да, разумеется, вы отправляетесь с инспекцией в государственное учреждение, — сухо согласился Лонли-Локли. — Но мне бы очень хотелось, чтобы за время пути вы постарались убедить себя в том, что едете, как минимум, в логово разбойников… Хотя боюсь, что на самом деле все может оказаться гораздо хуже!

— А ты не перегибаешь палку? — с сомнением спросил я. — Мне тоже очень не нравятся все эти загадочные побеги и еще меньше — высокая смертность среди заключенных, но… Неужели ты думаешь, что нам угрожает серьезная опасность? Я битый час обсуждал эту поездку с шефом, и он не выглядел особенно встревоженным…

— Сэр Джуффин имеет на сей счет свое мнение, а я — свое. Так часто бывает, — пожал плечами Лонли-Локли. — Ему, знаешь ли, кажется, что ты уже такой мудрый, что сам все поймешь в случае чего. А мне так не кажется. Я по своему опыту отлично знаю, что нет ничего более обманчивого, чем уверенность в собственной неуязвимости. Поэтому я решил вас напугать. У меня очень нехорошее предчувствие — не относительно вашей судьбы, а касательно дела, которым вам предстоит заниматься.

— Иногда нет информации более достоверной, чем твое дурное предчувствие, — вздохнул я. — Ладно, будь спокоен, дружище: ты меня вполне напугал. Хлопаться в обморок я, пожалуй, все-таки не буду, но считать Нунду вражеской территорией — согласен. Если даже в конце концов окажется, что все эти дурацкие предосторожности были ни к чему… Лучше быть живым идиотом, чем мертвым героем, правда?

— Нечто в этом роде я и хотел тебе сказать, — согласился Лонли-Локли.

— Здорово! — неожиданно рассмеялся Нумминорих. — Я-то думал, это действительно самая обыкновенная инспекция…

— Она и есть обыкновенная, сэр Нумминорих, — флегматично заметил Лонли-Локли. — По сравнению с теми делами, которыми нам время от времени приходится заниматься, конечно… Притормози, Макс. К сожалению, я не могу позволить себе роскошь продолжить беседу: мы уже у Ворот Побед Гурига VII. И из-за угла выворачивает служебный амобилер. Мне достался расторопный возница. Повезло.

— Спасибо, что проводил, — сказал я. — Без тебя наш поспешный отъезд смахивал бы на паническое бегство из города.

— Кофа и Кекки тоже хотели вас проводить, — сообщил Шурф, спрыгивая на землю. — Но Кофе пришлось дежурить в Управлении, а Кекки отправилась бродить по городу…

— Поскольку жизнь в Ехо продолжается, несмотря на наш отъезд, — завершил я. — Знаешь, Шурф, передать тебе не могу, как меня это радует! Иногда у меня появляется глупое опасение, что когда я откуда-то ухожу, в этом месте все останавливается. Или еще хуже — гаснет, как экран выключенного телевизора…

— Телевизор — это аппарат, который стоит у тебя на улице Старых Монеток? — уточнил Шурф.

Я кивнул.

— Могу тебя успокоить, Макс: после твоего ухода ничего не останавливается и не гаснет. Я неоднократно проверял это утверждение на собственном опыте.

— Ну, если ты так говоришь, значит, я действительно могу быть спокоен, — улыбнулся я. — Осталось только убедиться, что экран не гаснет после того, как уходишь ты сам…

— Ты подарил мне хорошую тему для размышлений, — Лонли-Локли выглядел озадаченным. Иногда он слишком серьезно относится к тому вздору, который я легкомысленно вываливаю на его бедную голову!

— Хорошей ночи, Шурф, — крикнул я ему вслед.

— А вам хорошей дороги, — отозвался он.

Я бесшабашно пожал плечами — дескать, это уж как получится! — взялся за рычаг амобилера и медленно въехал под арку Ворот Побед Гурига VII.

Первые несколько минут Нумминорих молчал: ему еще никогда не доводилось кататься со мной по загородным дорогам, поэтому мои представления о скорости, с которой следует ехать, когда вознице не мешает уличное движение, оказались для него настоящим сюрпризом.

— Макс, а тебя можно отвлекать во время поездки? — наконец спросил он.

— Даже нужно. В противном случае я скоро начну клевать носом.

— На такой скорости? — изумился он. — Ну ладно, если уж тебя действительно можно отвлекать… Расскажи мне: а зачем, собственно, мы едем в Нунду? Что-то я уже ничего не понимаю. Особенно после всех этих предостережений, которыми нас проводил сэр Шурф…

— Ну, положим, когда сэр Шурф принимается меня опекать, его предостережения следует делить на восемнадцать, — улыбнулся я. — Ибо уж кто-кто, а он понимает, с каким идиотом говорит… Но рассказать тебе, зачем мы едем в Нунду, пожалуй, и правда надо.

Следующие два часа моей жизни протекли быстро и весьма приятно. Я дал волю своему болтливому языку и вывалил на Нумминориха не только всю информацию касательно нашей миссии в Нунде, но и все свои незамысловатые соображения по этому вопросу. Среди моих немногочисленных достоинств никогда не было привычки изъясняться коротко и ясно.

— Понятно! — вежливо сказал Нумминорих, терпеливо дождавшись конца моего выступления.

У него был такой сонный голос — дальше некуда! Думаю, за свою почти бесконечно долгую студенческую жизнь парень успел выработать полезную привычку мирно засыпать под чужое бормотание — в противном случае как бы он пережил лекции университетских профессоров?!

— Ну что ж, я рад, что хоть кому-то из нас все понятно, — рассмеялся я. — Кстати, если ты хочешь спать, имей в виду, что вполне можешь позволить себе это неземное наслаждение… Это даже желательно: утром я наверняка начну клевать носом, и мне хотелось бы, чтобы наш амобилер при этом продолжал передвигаться — хоть с какой-то скоростью!

— Да, действительно! — обрадовался Нумминорих. — Тогда я, пожалуй…

И он замолчал. Я оглянулся и убедился, что парень отрубился на полуслове — мне и в голову не приходило, что нормальный, незаколдованный человек может заснуть так быстро!

Что касается Друппи, он уже давно сладко спал, устроившись под задним сиденьем. Я завистливо зевнул, подумав, что мне такое удовольствие пока не светит, и ненадолго притормозил, чтобы добыть чашку крепкого кофе из Щели между Мирами. Не то чтобы мне действительно так уж требовался кофе, но было чертовски приятно держать в одной руке рычаг амобилера, а в другой эту самую чашку: я вообще обожаю выпендриваться, даже когда меня никто не видит.

А потом я даже выпендриваться перестал, просто несся сквозь ночь по узкой дороге, освещенной только зеленоватым светом луны. Мой амобилер призрачной птицей пролетел по темным улицам какого-то маленького городка — я даже не успел восхититься изумительными очертаниями остроконечных крыш старинных домов. Судя по всему, это была Авала. Крошечная цветная точка на карте решила доказать мне, что она действительно существует, и оказалась скоплением изящных кирпичных домов, робко жмущихся друг к другу, чтобы выстоять перед лицом сокрушительной ночной темноты, в омут которой я сам погрузился несколько минут спустя.

Еще один город мне довелось увидеть при сером свете утренних сумерек. Он показался мне куда менее реальным, чем Авала: приземистые деревянные дома не слишком соответствовали моим представлениям о человеческом жилье. И мостовые здесь были не каменные, а деревянные, можно сказать паркетные. Впрочем, я так быстро миновал этот городок, что даже не успел как следует удивиться…

Ночь пролетела удивительно быстро. Впрочем, солнце так и не появилось на небе, зато туч там было даже несколько больше, чем требуется. Но меня такими штучками не проймешь: пасмурная погода тоже вполне в моем вкусе. К тому же она удачно гармонировала с пейзажем. Довольно узкую, но ровную дорогу, по которой я несся сломя голову, обступала столь угрюмая лесная чаща, что веселенький солнечный свет был бы совершенно неуместен. Толстые кривые стволы деревьев утопали в густых клубах утреннего тумана, и это зрелище казалось мне совершенно великолепным.

От созерцания всех этих чудес меня отвлекла возня Друппи, который наконец-то проснулся и попытался перебраться на переднее сиденье: ему приспичило пообщаться.

— Нет уж, душа моя, все вопросы к сэру Нумминориху! — злорадно сказал я. — Пока не вернемся домой, можешь считать себя его собакой: это он тебя пригласил. А я — просто чужой дядя, сердитый возница, который пытается проложить курс через этот кисель. Так что со мной не стоит связываться.

Друппи мне не поверил, зато Нумминорих тут же проснулся, порадовал меня дежурным сообщением о «хорошем утре» и как-то уговорил Друппи вернуться на место. Удивительно, но его слова для этой псины значили куда больше, чем мои собственные!

— Хочешь получить на завтрак что-нибудь экзотическое, дружище? — осведомился я.

— Экзотическое? Конечно хочу! — обрадовался Нумминорих.

Так что мне снова пришлось притормозить и повозиться со Щелью между Мирами. Я до сих пор в восторге от такого способа экономить на питании — вот это, я понимаю, настоящие чудеса! В результате моих манипуляций мы с Нумминорихом стали счастливыми обладателями классических континентальных завтраков, а Друппи получил здоровенный кусок окорока, изумился и принялся его исследовать: до сих пор мне еще не приходилось кормить свою собаку пищей из иного Мира.

— Ого, кажется, мы уже в Гугланде! — уважительно сказал Нумминорих, расправившись с огромной порцией горячего шоколада.

— Думаю, что так, — гордо подтвердил я. — Не знаю, по каким приметам ты отличаешь леса Угуланда от лесов Гугланда, но по моим подсчетам, мы уже проехали около тысячи миль.

— Сколько?

— Сколько слышал!.. А чему ты, собственно, удивляешься, парень? Мы покинули Ехо сразу после полуночи, и я всю ночь несся как сумасшедший. А дело уже идет к полудню…

— Значит, мы уже проскочили Богни? — недоверчиво спросил Нумминорих.

— Это такой городок с деревянными мостовыми, да? Его мы проскочили часа три назад, было дело… А с какой стати они так смешно мостят дороги?

— А что им еще делать? — пожал плечами Нумминорих. — Ребята стараются все мастерить из дерева: когда тебя окружают сотни миль непроходимого леса, поневоле станешь пользоваться тем материалом, который есть под рукой… Каменные тротуары обошлись бы слишком дорого, поскольку за камнем пришлось бы ехать аж в графство Шимара. А в Богни живут отнюдь не богачи!

— Бедняги! — посочувствовал я. — А ты хорошо знаешь эти места, да?

— Какое там хорошо! Я действительно однажды был в Богни, довольно давно. Но вот дальше не забирался.

— Да? Ну, значит, тебе должно быть так же интересно, как и мне! Знаешь, Нумминорих, я хотел тебя попросить… Ты любишь читать вслух?

— Не люблю, — честно сказал он. — Но у меня большой опыт: время от времени Хенна ловит меня за шиворот, усаживает в гостиной и заставляет читать сказки нашим детям…

— Значит, тебе придется меня усыновить. У меня с собой как раз имеется сборник сказок. Шеф решил, что однообразие гугландских пейзажей не пойдет нам на пользу, и позаботился о том, чтобы у нас с тобой был хоть какой-то культурный досуг… — я достал из кармана самопишущие таблички с писаниной коменданта Нунды. — К сожалению, Джуффину кажется, что мы должны ознакомиться не с древними манускриптами, оставшимися в наследство от какого-нибудь Короля Мёнина, а всего лишь с отчетами сэра Капука Андагумы. Почитай мне, ладно?

— Ладно, — вздохнул Нумминорих. — Надеюсь, что в отличие от моего Фило ты не будешь восторженно взвизгивать после каждого слова…

— После каждого точно не буду! — пообещал я. — Разве что изредка…

— Изредка можно, — великодушно согласился он.

Впрочем, ни единого повода для восторженно визга я так и не нашел: отчеты коменданта Нунды оказались не столь захватывающей литературой, как я это себе представлял. Так что я начал потихоньку клевать носом. В интерпретации сэра Капука Андагумы тридцать восемь побегов заключенных из каторжной тюрьмы выглядели банальнейшими фактами. Скучнее этого были только отчеты о смертях… Мелифаро был совершенно прав: отчеты коменданта Нунды производили впечатление совершенно достоверных. В какой-то момент меня даже одолели сомнения: а не зря ли мы вообще затеяли эту грешную инспекцию?

В общем, я так и не извлек никакой пользы из этого изобилия информации, скорее уж наоборот. Наверное, я просто устал. Можно было влить в себя очередную порцию бальзама Кахара, но мне не хотелось ставить столь жестокие эксперименты над своим организмом — и все это только для того, чтобы приехать в Нунду на несколько часов раньше.

Я все взвесил и решил, что вполне могу позволить себе роскошь немного поспать.

— Я собираюсь ненадолго покинуть этот чудесный Мир, — сообщил я Нумминориху.

— Ты хочешь уйти на Темную Сторону? — восхитился он. — Прямо сейчас? А зачем?

— Да ну тебя к Магистрам! Я просто собираюсь поменяться с тобой местами и посмотреть парочку снов, вот и все. А ты пока поработай возницей.

— С удовольствием. По крайней мере, это приятнее, чем читать вслух… Но я езжу гораздо медленнее, чем ты, — честно предупредил он.

— Все люди ездят гораздо медленнее, чем я. А ведь все так просто: в свое время сэр Шурф сказал мне, что любой амобилер способен ехать с той скоростью, о которой втайне мечтает возница. Я ему поверил, и результат налицо! А потом этот принцип проверила леди Меламори. Через несколько дней она носилась по Ехо так, что булыжники из-под колес летели. Но других таких безумцев больше не нашлось, к сожалению… А ведь ты не был с ней знаком, правда?

— Не был, — вздохнул Нумминорих. — И судя по всему, что мне довелось о ней услышать, я много потерял.

— Да, немало! — печально усмехнулся я.

Опасная волна неуместных сентиментальных воспоминаний собралась было накрыть меня с головой, но я вовремя увернулся: только воспоминаний мне сейчас не хватало!

Я перебрался на заднее сиденье, укутался в теплое одеяло, опустил руку на мохнатый загривок Друппи, закрыл глаза и сам не заметил, как задремал.

Когда я проснулся, уже сгущались сумерки. Впрочем, в конце зимы вечер наступает очень рано. Несколько секунд я ошалело хлопал глазами, пытаясь понять, что именно не так, а потом понял и восхищенно покачал головой: амобилер несся по узкой лесной дороге на такой хорошей скорости, словно за рычагом по-прежнему сидел я сам.

— У тебя получилось, парень! — заорал я. — Грешные Магистры, кто бы мог подумать! Тебе кто-нибудь говорил, что ты гений?

— Ты первый, — смущенно улыбнулся Нумминорих. — Зато ты делаешь это довольно часто. Но у меня не сразу получилось. Первые два часа мне что-то мешало разогнаться. Страшно было, что ли…

— Всего два часа? — рассмеялся я. — Ну ты даешь! Вот здорово! Наконец-то! Надеюсь, что нам достанутся соседние комнаты в Приюте Безумных, душа моя… Слушай, а ведь тебе это пригодится как никому: ты живешь очень далеко от Управления, а теперь будешь добираться домой всего за четверть часа!

— У меня правда получается? — уточнил Нумминорих. — Я все не мог понять: то ли я действительно еду так же быстро, как ты, то ли мне только кажется…

— Можешь себе представить, ты действительно едешь почти так же быстро, как я. Медленнее, чем я обычно ношусь по загородным дорогам, но через несколько дней ты меня еще перегонишь! — заверил его я.

Нумминорих восхищенно покачал головой. Уж кто-кто, а я мог его понять: я еще очень хорошо помнил свои первые головокружительные победы над средствами передвижения и собственный телячий восторг по этому поводу.

В результате поездка стала для меня в высшей степени приятным отдыхом: я мог со спокойной совестью валяться на заднем сиденье и методично извлекать странные произведения кулинарного искусства из Щели между Мирами. В последнее время мне все чаще приходится удивляться, разглядывая свой очередной трофей: время от времени мне удается нечаянно извлекать из небытия не только ностальгические сувениры с «исторической родины», но и какие-то совершенно невероятные вещи, чье происхождение представляется мне полной загадкой. Иногда они оказываются вполне съедобными, но иногда их даже нюхать не следует!

На закате я все-таки взял рычаг в свои руки: понял, что смертельно устал отдыхать. А еще через два часа нам открылась удивительная панорама.

Пустынное побережье Гугландского Залива показалось бы мне невероятным зрелищем даже во сне. А уж наяву я и вовсе поверить не мог в существование такой неземной красоты. Песчаные дюны мерцали в темноте призрачным голубым светом; в безлунную ночь это выглядело особенно эффектно. Ни деревьев, ни тем более каких-нибудь строений тут не было — только плавные очертания низких холмов да прихотливые письмена ветра, исчертившего сыпучую, податливую твердь волнистыми линиями и концентрическими кругами. Вдалеке шумно дышала бархатная, густая чернота воды. То есть разумом я понимал, что это именно вода, но мои сердца панически колотились о ребра, словно бы вознамерившись выломать хрупкую эту ограду и убежать прочь. Им сдуру показалось, что мы нечаянно забрели туда, где кончается этот прекрасный Мир и, увы, больше ничего не начинается…

Даже Друппи окончательно притих и безуспешно попытался целиком спрятаться под задним сиденьем.

— Я много слышал о светящихся песках Гугландского Залива, и все равно… Знаешь, Макс, у меня такое ощущение, что ты завез меня в какой-нибудь другой Мир, — вздохнул Нумминорих.

— У меня самого такое ощущение, — признался я. — Тем не менее сверимся с картой… Нет, кажется, это все-таки просто побережье Гугландского Залива!

— Хотелось бы, чтобы твой голос звучал более уверенно, — мой спутник зябко ежился, озираясь по сторонам. — Ну да ладно. Будем считать, что это действительно побережье Гугландского Залива и ничего больше…

Примерно через час мы кое-как привыкли к новому облику реальности. Немного успокоившись, Нумминорих завернулся в одеяло и уснул так крепко, словно его выключили из розетки. Ничего удивительного, у парня выдался тот еще денек. Одно только укрощение амобилера чего стоило!

Он спал, а я знай себе ехал вперед. Лучшего способа с пользой провести время, чем ночные гонки с препятствиями, мне, пожалуй, не выдумать.

Утро нового дня застало на моем месте совсем другого человека. Он был мне чрезвычайно симпатичен — хотя бы потому, что не слишком напоминал поднадоевший мне вариант сэра Макса из Ехо, чью ошалевшую от собственного могущества рожу я в последнее время все чаще обнаруживал в собственном зеркале. Несколько часов лихой езды среди сияющих дюн наперегонки с ледяным морским ветром пошли мне на пользу. Кажется, теперь я понял, что чувствует заколоченный дом после того, как новый владелец открывает все окна, чтобы как следует проветрить помещение…

— О, да мы уже в Пустых Землях! — восхитился Нумминорих.

У этого потрясающего парня имеется совершенно особенный талант просыпаться в хорошем настроении — можно только позавидовать!

— А как ты определяешь, где мы? — спросил я.

— Ну, во-первых, мы уже едем не на север, а на юг, а это значит, что мы обогнули залив. А во-вторых — видишь эти кривые деревца справа от дороги? Это знаменитые Голые деревья Пустых Земель. Вообще-то, у них есть и другое название — кукирайта, но все зовут их «голыми», и это правильно: у этих деревьев никогда не появляются листья. Правда, иногда они приносят плоды — раз в дюжину лет или еще реже… Кукирайта растет только в Пустых Землях, ни в Гугланде, ни в графстве Вук их нет, даже на самой границе, так что ошибиться невозможно.

— Какой ты умный, с ума сойти можно! — одобрительно хмыкнул я. — Все-таки образование — великая вещь!

Потом я забрался на заднее сиденье и благополучно проспал до самого Авалати. Я бы и дальше спал, но Нумминориху почему-то показалось, что я буду в отчаянии, если упущу счастливую возможность осмотреть этот очаровательный сонный городок, безнадежно утонувший в клубах густого тумана.

Несмотря на то что мы попали туда сразу после полудня, улицы Авалати были такими же пустынными, как улицы Ехо во время недавней эпидемии. Только у входа в безымянный трактир на центральной улице переминалась с ноги на ногу теплая компания седобородых старцев в коротких, до колена, клетчатых лоохи и просторных штанах. Кажется, эти почтенные господа спали стоя. Во всяком случае они не обратили никакого внимания ни на наш амобилер, ни на звонкий лай Друппи, искренне восхищенного тем фактом, что кроме нас с Нумминорихом в Мире по-прежнему существуют какие-то другие люди…

Через полчаса после того как мы выехали за пределы Авалати, нам пришлось сделать остановку и пересесть на мое любимое чудовище, оснащенное танковыми гусеницами: раскисшая от зимней сырости дорога стала совершенно непроезжей. Наш усталый товарищ по путешествию удалился на отдых в мою загребущую пригоршню.

— Научишь? — завистливо спросил Нумминорих, ставший свидетелем моего скромного чудотворства.

— Запросто!

Я вернул амобилер на место и снова сделал неуловимое, совершенно особенное движение кистью левой руки, которое позволяет уменьшить до микроскопических размеров все, что по какой-то причине необходимо уменьшить. Я проделывал его снова и снова, пока Нумминорих не почувствовал, что вполне способен повторить этот подвиг.

Поначалу у него ничего не выходило, но примерно час спустя наш амобилер все-таки оказался в пригоршне самого Нумминориха, взмокшего от напряжения, но неописуемо гордого и счастливого. Парень вполне мог задирать нос: он научился этому загадочному фокусу куда быстрее, чем я. В свое время героический сэр Шурф Лонли-Локли мучился со мною гораздо дольше. Труднее всего мне было поверить, что с того дня, когда этот величайший педагог всех времен предпринял первую попытку посвятить меня в основы «бытовой магии», прошло чуть больше четырех лет — всего-то!

— Ну что, поехали? — весело предложил я.

— А амобилер? — растерялся Нумминорих.

— Пусть остается у тебя. Если уж получилось его спрятать, значит, сможешь и удержать. Что может быть лучше хорошей практики!

— А если он вывалится? — осторожно спросил Нумминорих.

— Небось не вывалится, — отмахнулся я.

Честно говоря, я был совершенно счастлив: сэр Нумминорих оказался таким талантливым парнем, что мне удавалось постепенно перекладывать на него собственные обязанности, одну за другой.

Остаток пути Нумминорих пребывал в самом задумчивом настроении: он неподвижно сидел рядом со мной, изумленно уставившись на свою левую руку. Я уже в который раз поймал себя на мысли, что мне знакомы его переживания: в свое время я тоже нервно поглаживал собственную непостижимую конечность, словно бы пытался уговорить ее вести себя хорошо и не ронять на землю огромный, тяжелый предмет, каким-то чудом притаившийся между пальцами…

Под конец дорога стала такой топкой, что даже танковые гусеницы начали увязать в ненадежном густом коктейле, смешанном из приблизительно равных частей земли и воды. Я воспользовался случаем, чтобы извлечь из пыльных сундуков пассивной лексики несколько особо замысловатых ругательств — просто для поднятия жизненного тонуса! Нумминорих даже не стал спрашивать меня о значении этих загадочных словечек. Думаю, он просто наслаждался их звучанием.

Мой обширный словарный запас был на грани полного истощения, когда на сумрачном горизонте обозначились четкие контуры непривлекательного, но величественного сооружения. Башни крепостной стены вокруг каторжной тюрьмы Нунда были словно специально созданы для того, чтобы вызывать приступы тяжелой депрессии у новых жильцов этого приюта беспокойных сердец. Если бы мне сказали, что за этими стенами мне придется провести несколько лет своей единственной и неповторимой жизни, я бы, пожалуй, забился в какой-нибудь укромный угол, чтобы хорошенько поплакать…

— Приехали! — вздохнул Нумминорих. — Надо же! Вообще-то считается, что в Нунду можно добраться за полдюжины дней — да и то по короткой дороге и если очень припечет. Но до сих пор даже этот срок казался мне фантастическим… Лихо ты все-таки ездишь, сэр Макс!

— Не я, а мы. Ты провел за рычагом почти половину дороги, забыл?

— Я еще не успел привыкнуть к мысли, что научился, — улыбнулся Нумминорих.

У него было такое счастливое лицо, что даже угрюмые приземистые башни на горизонте начали казаться мне вполне симпатичным дополнением к пейзажу.

Наш приезд действительно оказался полнейшим сюрпризом для служащих Нунды. Дежурный Мастер Охраняющий Врата хватал ртом воздух, как насильственно извлеченная из воды рыбина.

— Канцелярия Скорой Расправы известила нас о вашем приезде только позавчера… — промямлил он вместо приветствия.

— Совершенно верно, — подтвердил я. — Мы покинули Ехо в тот же день, сразу после полуночи… Вы мне вот что скажите: у вас принято предлагать усталым путникам принять ванну или нам следует прополоскать свои запылившиеся тела в ближайшем болоте? И еще мне ужасно интересно, в котором часу у вас принято ужинать?

— Сейчас я вызову кого-нибудь из служащих, вас проводят в покои для гостей, — пообещал стражник. Он нерешительно помялся и осторожно уточнил: — Сэр, вы хотите сказать, что уехали из столицы позавчера вечером?

— Не вечером, а ночью. — Я не удержался и совершенно серьезно добавил: — Да, я понимаю, что мы задержались. Ваш начальник наверняка уже начал беспокоиться. Но нас почему-то понесло в объезд: два столичных идиота решили устроить себе бесплатную экскурсию по Гугланду. Долгонько добирались, конечно, — ну да когда нам, горожанам, еще доведется лесным воздухом подышать!..

От такого наглого хвастовства несчастный страж ворот окончательно сник, зато Нумминорих тихонько рассмеялся.

— Хороший день, господа, — вежливо сказал невысокий молодой человек в зимнем лоохи невнятного буро-коричневого цвета.

Он, как я понимаю, и был тем специальным полезным парнем, который должен был заняться нашим обустройством.

— Ничего себе денек, — дружелюбно согласился я.

Нумминорих поспешно придал своему лицу серьезное выражение и вежливо поздоровался. Вот и правильно: должен же хоть кто-то из нас вести себя по-человечески!

— Меня зовут Мени Халлус, я личный помощник сэра Андагумы, — сообщил наш потенциальный опекун. — Вы, наверное, и сами понимаете, что ваш приезд является для нас сюрпризом, поскольку до сих пор путешествие из столицы в Нунду отнимало у ваших коллег гораздо больше времени. Так что мы ждали вас дней через пять-шесть… Тем не менее мы постараемся сделать все возможное, чтобы вы могли хорошо отдохнуть после дороги.

— Вот и славно, — откликнулся я. — Откровенно говоря, я совершенно уверен, что мы приехали сюда исключительно для того, чтобы хорошо отдохнуть. Во всяком случае ни на что иное я в настоящий момент не способен… А ты, сэр Нумминорих?

— Ну, на что-то я все-таки способен, пожалуй… — с некоторым сомнением сказал он.

— Где мы можем оставить амобилер? — спросил я.

— Лучше всего, если вы поставите его сразу за воротами: для прогулок по внутренней территории Нунды он вам не понадобится, у нас все близко. Иногда мне кажется, что слишком близко! — невесело усмехнулся Мени Халлус.

Он наконец опустил глаза и с любопытством уставился на танковые гусеницы нашего транспортного средства.

— Новейшая конструкция, специально для деловых поездок по Гугланду, — объяснил я. — Чего только люди не придумают, правда?

— Да уж… — озадаченно протянул он.

Тяжелые ворота наконец-то распахнулись, и мы въехали во двор каторжной тюрьмы.

— Ваши комнаты будут готовы через полчаса. А уже через час, я надеюсь, мы сможем пригласить вас на торжественный ужин, — сообщил помощник коменданта.

— Я тоже на это надеюсь, — зевнул я. — Но торжественный — это не обязательно. Обычный человеческий ужин, в ходе которого мы будем тщательно пережевывать продукты питания, — этого вполне достаточно. Надеюсь, мне удастся не заснуть раньше, чем он начнется…

Нумминорих косился на меня с понятным удивлением: я должен был по потолку бегать от избытка энергии, благо полдня дрых на заднем сиденье амобилера. Но я демонстративно зевал, да так, что стены дрожали. Мне хотелось, чтобы комендант Нунды был совершенно уверен: уж сегодня-то ночью господа Тайные сыщики будут дрыхнуть без задних ног.

Хвала Магистрам, Нумминорих не стал высказывать свое удивление вслух. Вместо этого он принялся теребить Друппи. Вот уж кто действительно спал непробудным сном!

Наконец пес согласился открыть один глаз, увидел господина Мени Халлуса, ужасно обрадовался новому знакомству и приветливо гавкнул. Помощник коменданта покосился на него с откровенным ужасом, но быстро взял себя в руки и придал лицу вполне бесстрастное выражение.

— Хорошая собака, — вежливо сказал он. — Сэр Капук Андагума просил передать, что будет счастлив, если вы согласитесь выпить что-нибудь в его обществе, пока ваши комнаты приводят в порядок.

— Согласимся, куда мы денемся! — рассмеялся я. — Не топтаться же во дворе… Надеюсь, что в наших стаканах будет не слишком много яда и дело не кончится расстройством желудка.

Бедняга Мени Халлус одарил меня изумленным взглядом. Его можно понять: я бы и сам оторопел, если бы королевские посланцы вдруг стали так глупо шутить в моем присутствии.

Наконец он выдавил из себя вежливую улыбку, развернулся и зашагал через мощеный двор по направлению к самому монументальному из доброй дюжины приземистых зданий.

«Что-то ты сегодня разошелся, Макс!» — Нумминорих не преминул возможностью воспользоваться Безмолвной речью.

«Ага. Дальше будет еще хуже, приготовься. Мне, видишь ли, очень хочется, чтобы нас как можно дольше считали идиотами. Наглыми столичными идиотами. Пусть делают дикие глаза и шепчутся за спиной, лишь бы как можно дольше не принимали нас всерьез!»

«Надо было сразу мне сказать, я бы тоже побузил!» — огорчился Нумминорих.

«Побузишь еще, — утешил его я. — Нас ждет веселенькая вечеринка в обществе господина коменданта — вот там и оторвемся как следует!»

«А ты не зря стараешься? — спросил он. — Наверняка у здешнего коменданта куча знакомых в столице и он потрудился послать им зов и получить о нас подробную информацию».

«Скорее уж подробное изложение городских сплетен, да и то только обо мне: ты-то у нас новенький… Подумаешь, тоже мне трагедия! Во-первых, ни один человек в здравом уме не станет серьезно относиться ко всему вздору, который обо мне рассказывают. А во-вторых… Насколько мне известно, по Ехо никогда не ходили сплетни о моем могучем интеллекте. Только о ядовитой слюне, Смертных шарах, царской короне, гонкам на амобилерах и прочих вредных привычках. А уж легенда о моей жизни в Пустых Землях и вовсе не оставляет возможности предположить, будто я хоть что-то соображаю… Одним словом, господин комендант вполне может думать, что ему крупно повезло: вместо настоящих проверяющих к нему прислали недавно отмытого дикаря и вечного студента».

«Вообще-то ты прав, — обрадовался Нумминорих. — А сонным ты тоже нарочно прикинулся?»

«Совершенно верно. Имей в виду: я еще и за ужином засну, упав мордой в салат. И тебе советую вовсю клевать носом. Пусть наши гостеприимные хозяева думают, что мы совершенно вымотались и уже ни на что не годимся: у меня большие творческие планы на эту ночь!»

За разговорами мы вошли в просторный холл угрюмого четырехэтажного дома, преодолели несколько дюжин ступенек и переступили порог кабинета коменданта Нунды.

Сэр Капук Андагума вежливо поднялся нам навстречу. Высокий седой человек с некрасивым, но породистым лицом, он показался мне образцом элегантности — возможно, просто потому, что в отличие от своих подчиненных, облаченных в бурую униформу, одевался в строгом соответствии со столичной модой. Я заметил, что комендант уже успел разжиться зимним лоохи из тонкой, но очень теплой туланской шерсти. А ведь они появились в модных лавках Старого Города только прошлой зимой и стоили страшных, нечеловеческих денег. Уж на что я сам мот, транжир и вообще великий герой, но даже мне цена на туланские лоохи показалась чрезмерной…

— Сэр Макс и сэр Нумминорих Кута? Меня предупредили о вашем приезде, но, сами понимаете, я не рассчитывал увидеть вас уже сегодня, — приветливо говорил комендант. — Вы удивительно быстро добрались в Гугланд. Насколько я знаю, даже в Эпоху Орденов не случалось ничего подобного… Единственное, о чем я сожалею, — мы не успели как следует подготовиться к вашему приезду. Тем не менее я бесконечно счастлив приветствовать вас, господа. Это — не пустые слова, не обязательная формула гостеприимства. Вы представить себе не можете, как мы здесь радуемся всякому новому человеческому лицу!

В тоне коменданта звучала непринужденная вежливость опытного дипломата. Можно было подумать, что он всю жизнь подвизался при Королевском дворе, а не командовал толпой каторжников и горсткой государственных служащих, сидя чуть ли не по горло в болоте! Даже Друппи сразу понял, что ему в кои-то веки приходится иметь дело с важной персоной, поэтому он не полез к нашему новому знакомому обниматься и обнюхиваться, а смирно присел в углу.

Мне и самому, признаться, захотелось не ударить в грязь лицом, стать на время таким же обаятельным, светским господином, раскланяться, расшаркаться, наговорить ничего не значащих любезностей и приступить к обстоятельной дискуссии о погоде. Но я решил не поддаваться искушению: специально заготовленный для нашей встречи образ великовозрастного столичного балбеса по-прежнему казался мне чрезвычайно полезной личиной. Поэтому я лучезарно улыбнулся коменданту:

— Вообще-то приветствовать нас — удовольствие весьма и весьма сомнительное! Считается, знаете ли, что мы будем целыми днями бродить по вашим владениям. Бродить и вынюхивать, выспрашивать, высматривать — представляете? На вашем месте я бы непременно попытался нас отравить.

С этими словами я прошествовал к окну, уселся на подоконник и отчаянно зевнул, даже не потрудившись прикрыть рот рукой. Нумминорих придал своей обаятельной роже максимально наглое выражение и тоже взгромоздился на подоконник, благо в кабинете коменданта было два окна и, соответственно, два подоконника.

Сэр Капук Андагума, надо отдать ему должное, и бровью не повел. Можно было подумать, что за годы своей жизни в Гугланде он успел смириться с мыслью, что из столицы до его владений добираются только законченные хамы и, если очень повезет, просто легкомысленные дураки. Он невозмутимо развернул свое кресло таким образом, чтобы не сидеть к нам спиной, и принялся наглядно демонстрировать свое гостеприимство.

— Вы удивительно быстро добрались сюда из Ехо, господа. Жаль, что вы не послали мне зов за пару часов до приезда: в этом случае вы смогли бы принять ванну и переодеться, не изнуряя себя томительным ожиданием.

— Да уж, этот поступок, пожалуй, не свидетельствует о нашей сообразительности! — согласился я. — Что ж, значит, немного поизнуряем себя, так нам и надо! Скажите только: а у вас принято совмещать это самое томительное ожидание с приемом внутрь разнообразных напитков?

— Разумеется.

В кабинете тут же появилась какая-то шустрая леди неопределенной наружности и засуетилась возле стола. Через несколько секунд на столе стояло такое количество подносов, словно у этой непостижимой дамы была как минимум дюжина рук. Она отошла на несколько шагов, критически оглядела новорожденный натюрморт, удовлетворенно кивнула и исчезла за дверью.

— Сэр Макс, сэр Кута, прошу вас.

Сэр Капук Андагума не поленился привстать, чтобы пригласить нас подвинуться поближе. Мы спрыгнули с подоконников и наконец устроились в креслах.

— Наше начальство полагает, будто мы можем выяснить, что за фигня творится с вашими подопечными, сэр Андагума, — дружески сообщил я коменданту, придвигая к себе кружку с камрой. Сделал глоток и скорчил недовольную рожу.

Надо сказать, у меня получилось довольно неискренне: напиток был вполне хорош. Немного хуже, чем в «Обжоре Бунбе», но значительно лучше, чем сомнительная субстанция, приготовленная по так называемому классическому дворцовому рецепту, которой вынуждено ежедневно давиться наше многострадальное Величество в своем замке Рулх. Как я понимаю, династии Гуригов с самого начала катастрофически не повезло с поваром, а со временем это успело стать традицией…

— Вам не понравилось? — огорчился комендант.

— Да нет, ничего. Жить можно, — снисходительно отмахнулся я. — Магистры с ней, с вашей камрой! Вы мне лучше вот что скажите: вы-то сами догадываетесь, почему ваши заключенные внезапно стали такими шустрыми и повадились шастать по болотам вместо того, чтобы спокойно ждать конца своего срока? У вас же здесь нет осужденных пожизненно. И вообще в Нунду попадают сравнительно ненадолго: на дюжину лет, не больше. Я не ошибаюсь?

— Вы не ошибаетесь, — подтвердил комендант.

— Может быть, вы стали их плохо кормить? — насмешливо предположил я. — Или в камерах завелись привидения? Честно говоря, я буду рад любой версии, которая покажется моему начальству мало-мальски логичной. Меньше всего на свете мне сейчас хочется сидеть в ваших болотах до Последнего Дня года!

— Вас можно понять, — согласился комендант.

Ни одна черточка не дрогнула в его лице, но мое чуткое сердце сладко замерло: я понял, что сэра Андагуму охватило неописуемое облегчение. Выходит, я был достаточно убедителен, разыгрывая роль одуревшего от собственной важности столичного начальника, которому необходимость инспектировать какую-то провинциальную каторжную тюрьму казалась не только противной работой вроде мытья посуды, но и почти смертельным оскорблением…

Я постарался продолжать в том же духе, дабы не испортить впечатление. Нумминорих косился на меня с искренним восхищением, время от времени переходящим в легкий испуг: а ну как это и есть мое истинное лицо?! Сам-то он все больше помалкивал и правильно делал: ему вряд ли удалось бы мало-мальски правдоподобно корчить из себя самодовольного идиота, явно не его амплуа!

Наконец нам сообщили, что наши комнаты готовы и мы можем почистить перышки, пока нам готовят ужин.

Я с удовольствием повторил свою глупую шутку касательно яда, который, дескать, непременно попадет в наши тарелки, бедняга комендант сделал вид, что ему смешно, я ухватил задремавшего в углу Друппи за мохнатое ухо, и мы с Нумминорихом отправились приводить себя в порядок.

Сначала нам пришлось довольно долго кружить по коридорам, потом подниматься по лестнице, потом — снова спускаться, так что вскоре я окончательно перестал ориентироваться в пространстве. На всякий случай я послал зов Нумминориху:

«Ты запоминаешь дорогу?»

«Разумеется, — невозмутимо откликнулся он. — Было бы что запоминать!..»

«Ну, значит, моя жизнь в твоих руках, дружище. В случае чего тебе придется взять меня за ручку и проводить к выходу… И учти: на сей раз я не шучу! Я действительно вполне способен заблудиться в этом грешном лабиринте».

— Это потому, что ты пытаешься запомнить дорогу, как все, — глазами. А я запоминаю ее носом, — смущенно объяснил Нумминорих после того, как очередной младший служащий распахнул перед нами тяжеленную, обитую каким-то красноватым металлом парадную дверь гостевых покоев и ушел.

— Каждый участок обитаемого пространства имеет свой особенный аромат, — добавил он. — Жаль, что ты не можешь различать эти запахи. Иногда они бывают чудо как хороши!

— Действительно жаль, — согласился я. — Но хуже всего, что я чувствую себя совершенно беспомощным в этих грешных коридорах. Убить пару дюжин человек — это запросто, а вот выйти во двор… Разве что если очень повезет!

— Ничего, Макс, я тебя не брошу, — пообещал Нумминорих. — Слушай, а ничего себе комнаты, правда?

Я пожал плечами, снисходительно оглядывая уставленный громоздкой старинной мебелью просторный зал, в дальних углах которого обнаружились две двери, ведущие в спальни.

— Не совсем в моем вкусе: слишком уж пафосно… Ну да ладно, переживу. Лишь бы не выяснилось, что в Нунде всего одна ванная, да и та находится при кабинете господина коменданта!

— Ужас какой! — содрогнулся Нумминорих, оглядываясь по сторонам. — Да нет, не думаю, что все так плохо. Теоретически говоря, двери в ванную должны быть в спальнях.

— Ну тогда пошли поищем. Ты же у нас нюхач, тебе и карты в руки… Кстати, а вода пахнет?

— Разумеется. Все в Мире как-нибудь пахнет, Макс. Я бы с удовольствием одолжил тебе свой нос, честное слово!

— Спасибо, пока не нужно, — вежливо отказался я. — Представляешь, как я буду выглядеть с двумя носами? Все девушки мои!

Потом мы разбрелись по своим ванным комнатам. Я решил, что мы вполне можем пренебречь интересами безопасности и ненадолго расстаться, поскольку был совершенно уверен, что нас никто не собирается убивать — ни прямо сейчас, ни завтра, ни в финале нашего визита. В конце концов, если в Нунде действительно творится что-то неладное, виновники происходящего безобразия должны сделать все, чтобы два столичных придурка, каковыми мы изо всех сил старались казаться, благополучно вернулись домой и рассказали своему начальству какую-нибудь успокоительную чушь. А вот на смену убиенным болванам непременно приедут новые. И нет никаких гарантий, что они не окажутся гораздо сообразительнее!

За ужином я так старательно клевал носом, что понемногу вошел в роль и захотел спать по-настоящему. Нумминорих тоже позевывал — уж он-то делал это совершенно искренне: парень проснулся еще на рассвете, и вообще у него был длинный, чертовски интересный и нелегкий день.

— А знаешь, пожалуй, ты действительно можешь немного вздремнуть, — великодушно сказал я Нумминориху, когда мы вернулись в свои апартаменты. — Все равно еще слишком рано шастать по этому замечательному заведению.

— А какая разница — рано или поздно? У нас же есть Кофин плащ! — возразил он.

— Есть-то он есть, но… — я пожал плечами. — Все равно мне хочется, чтобы во время нашей прогулки как можно больше народу смирно лежало под одеялами. И потом, согласись: отправляться куда-то в полночь гораздо романтичнее, чем сразу после заката…

— Ну если так, я, пожалуй, действительно посплю… — улыбнулся Нумминорих. — А ты меня разбудишь?

— Разбужу, конечно. Я же не варенье жрать собираюсь, а работать. А такими вещами лучше заниматься в хорошей компании.

С этим доводом Нумминорих согласился и наконец скрылся в спальне. А я уселся в уютное старое кресло и задумался.

Честно говоря, до этого момента я ни разу не дал себе труда как следует продумать наши дальнейшие действия. Я вообще предпочитаю полагаться на импровизацию, но на сей раз мне предстояло как-то руководить действиями Нумминориха — ох, не хотел бы я оказаться на его месте!

Для начала я перебрал самопишущие таблички с отчетами, чтобы вспомнить, в каких именно камерах обитали сбежавшие и умершие заключенные. В частности, я выяснил, что Джуба Чебобарго сидел в камере номер восемнадцать восьмой линии третьего подземного этажа. «Ну что ж, с него и начнем, — решил я. — В конце концов, с визита его дурно воспитанного призрака и началась вся эта канитель. Парень исчез совсем недавно, к тому же он — почти мой знакомый. Выясним, какой дорогой он отсюда уходил, а там будет видно».

«Там будет видно» — это вообще моя любимая формулировка.

Помаявшись бездельем еще часок, я решил, что пока Нумминорих дрыхнет, я вполне мог бы душевно пообщаться с местным знахарем, тем самым молодым человеком, которому Джуффин в свое время помог получить хорошо оплачиваемую работу в Нунде. В конце концов, он-то уж точно не являлся государственным служащим высшего ранга, а посему я вполне мог позволить себе роскошь запустить в беднягу свой Смертный шар и посмотреть, что будет.

На всякий случай я решил проконсультироваться с шефом. Послал ему зов и изложил свои планы на вечер.

«Разговорить Киролу Тахха? Конечно, это можно, — отозвался Джуффин. — Сомневаюсь, что ваша беседа будет такой уж поучительной: если в Нунде творятся лихие дела, вряд ли об этом сообщают каждому желающему. Но ты действительно попробуй, чем только Темные Магистры не шутят… А как тебе сэр Андагума?»

«Скорее понравился, чем нет, — признался я. — Серьезный дядя. Ему бы при Королевском дворе кормиться — что он забыл в этой грешной Нунде?»

«Одиночество, — лаконично объяснил Джуффин. Немного помолчал и добавил: — И еще деньги, конечно. Он принадлежит к весьма почтенной аристократической семье, разорившейся еще в Эпоху Орденов. Для таких людей отсутствие денег означает скорее утрату достоинства, чем житейского комфорта, без которого они вполне готовы обходиться, если это необходимо… Но в первую очередь он отправился в Гугланд за одиночеством. В молодости сэр Андагума действительно состоял при дворе покойного Гурига VII. Сначала был Старшим Мастером Тонких Высказываний, потом пошел на повышение и стал Мастером Возвышенных Мыслей… А потом вдруг решил заделаться кем-то вроде отшельника — так бывает, знаешь ли!»

«Бывает, — согласился я. — Ладно, отправлюсь-ка я в гости к господину Кироле Тахху. А если он расскажет мне что-нибудь интересное, пришлю вам зов».

Сэр Джуффин Халли великодушно согласился с моим предложением.

Я с облегчением вздохнул и покинул кресло. Главное — начать действовать, а все остальное как-нибудь приложится!

Я порылся в дорожной сумке, умиленно покачал головой, обнаружив, что леди Хейлах заботливо спрятала под моими шмотками сверток со сластями. По правде говоря, я не слишком люблю эти медовые коржики, но девчонки никак не могут поверить, что в этом Мире действительно живут люди, которым сладкое не всегда кажется вкусным…

Наконец я нашел то, что искал — старый, латаный-перелатанный плащ, могущественный талисман укумбийских пиратов, который способен сделать своего обладателя самым незаметным существом во Вселенной.

Разбудив задремавшего под моим креслом Друппи, я отвел его в спальню Нумминориха и шепнул: «Охраняй!» А сам закутался в волшебное рубище и вышел в коридор.

Там не было ни единой живой души. Обидно: мне-то как раз позарез требовалось встретиться с каким-нибудь разумным существом, способным проводить меня в покои Киролы Тахха, местного знахаря и потенциального источника информации.

Некоторое время я слонялся по пустым полутемным коридорам. Путь назад был отрезан уже после второго поворота: дорогу назад я смог бы найти разве что случайно. Наконец я увидел вдалеке яркий свет и с энтузиазмом ринулся туда, как бабочка к настольной лампе. Но в отличие от бабочки я поступил правильно: свет горел в просторном холле, где меланхолично слонялся местный стражник, облаченный в теплое форменное лоохи невнятного буро-коричневого цвета. Меня он, разумеется, в упор не замечал, спасибо полезной волшбе укумбийских пиратов!..

Я прищелкнул пальцами левой руки, а потом зачарованно глядел, как яркая шаровая молния с нежным потрескиванием впивается в его лоб.

— Я с тобой, хозяин! — объявила нечаянная жертва моего Смертного шара. У паренька был такой жалкий вид, что мне стало не по себе.

— Хорошо, дружище, — мягко сказал я. — Сейчас с тобой все опять будет в порядке. Только проводи меня к вашему знахарю, Кироле Тахху, и все.

— Я провожу тебя, хозяин, — покорно согласился стражник. — Сегодня вечером в больнице дежурит сэр Муана. Значит, сэр Тахх должен быть в своей комнате. Иди за мной.

Идти пришлось совсем недолго. Мы покинули холл, немного прошли по коридору, свернули налево, еще раз налево и оказались в коротком коридорчике, в конце которого была одна-единственная дверь.

— Это комната господина Тахха, хозяин.

— Отлично, — кивнул я. — А теперь пошли ему зов. Придумай что-нибудь такое, чтобы он открыл нам дверь.

— Хорошо, хозяин, я придумаю.

Очевидно, он действительно придумал нечто правдоподобное, поскольку через несколько секунд дверь бесшумно открылась. На нас удивленно уставился молодой человек с аккуратно подстриженной бородой, в потрепанном пестром лоохи, все еще сохранившем остатки былого шика. Очевидно, эта одежда была куплена еще в Ехо, до того как беднягу за каким-то чертом понесло на заработки на самую окраину Гугланда.

— А кто этот господин, Гино? — испуганно спросил бородач.

Больше он ничего не успел спросить, поскольку новый Смертный шар уже сорвался с кончиков моих пальцев.

— Я с тобой, хозяин, — флегматично сообщил Кирола Тахх.

— Да уж, со мной, с кем же еще… — вздохнул я. И повернулся к стражнику: — Молодец, дружок, ты все правильно сделал. А теперь возвращайся туда, где тебе положено находиться. Когда окажешься в холле, ты должен забыть о нашей встрече — так, словно ее никогда не было! А потом ты должен освободиться от моей власти. Сделай это, и я буду доволен.

— Хорошо, хозяин, — вяло согласился бедняга Гино.

Он повернулся и медленно пошел прочь. Я мог быть вполне спокоен: до сих пор приказы освободиться от моей власти срабатывали безупречно, к моему величайшему облегчению…

— Ну вот, одной заботой меньше, — вслух сказал я. И повернулся к своей новой жертве: — Ты один дома, сэр Кирола?

— Я один дома, хозяин.

— Вот и славно. Давай зайдем в твою комнату, — предложил я.

Бородатый Кирола Тахх посторонился, вежливо пропуская меня в крошечный холл. Дверь из холла вела в почти такую же маленькую гостиную. По сравнению с роскошными покоями для гостей скромное жилище знахаря казалось почти конурой.

Хозяин дома выжидающе уставился на меня: он жаждал приказаний.

— Всего несколько вопросов, сэр Кирола, и ты будешь свободен, — пообещал я. — Просто расскажи мне, что ты знаешь о побегах ваших заключенных?

— Я вообще ничего о них не знаю, хозяин, — сказал знахарь. — Знаю только, что они имели место. Но об этом знают все…

— В отчете, который ваш комендант прислал в Канцелярию Скорой Расправы, сказано, что два из тридцати восьми побегов, случившихся за последние два года, были совершены из тюремной больницы, — напомнил я. — О них ты тоже ничего не знаешь?

— Оба раза в больнице дежурил мой коллега, Гленке Муана.

— Но ты должен знать хоть что-то с его слов!

— Я не хотел ничего знать, — возразил знахарь. — Мне с самого начала показалось, что так будет лучше…

— Почему? — насторожился я. — Объясни.

— Потому что… Я не знаю, как объяснить, хозяин. Два года назад, как раз на следующий день после первого побега из больницы, я решил обсудить это происшествие с Гленке. Оно показалось мне довольно забавным, словно бы списанным из каких-нибудь старинных полицейских хроник. Но Гленке не захотел говорить на эту тему. Он только посмотрел на меня, и это выглядело так, словно у него в семье кто-то умер, а я позволил себе пошутить по этому поводу… Он смотрел так долго-долго, а потом отвернулся. Трудно объяснить почему, но мне стало по-настоящему страшно. А потом я встал и вышел из его комнаты. До этого дня я считал Гленке своим хорошим приятелем. В моем случае это очень много, поскольку друзей у меня нет вовсе. Но с тех пор мы больше никогда не беседовали по вечерам за кружкой гугландского пива, только говорили о работе. И это была не моя инициатива, а его… Гленке очень изменился за последние два года.

— Как именно он изменился?

— Мне очень трудно объяснить, хозяин. Я не умею хорошо говорить… Ну вот, например, Гленке был немного младше меня, а выглядел и вовсе как мальчишка. А теперь можно подумать, что из нас двоих он старше, хотя у него не появилось ни морщин, ни седых волос, ничего в таком роде. И потом, мне стало тяжело подолгу находиться рядом с ним в одном помещении. Не знаю почему. Неуютно — и все тут…

— Ты кому-нибудь говорил о своих наблюдениях? — спросил я.

— Нет. Я боялся, — ответил он. — В последнее время я живу в постоянном страхе. Я даже начал к нему привыкать. Я знаю, что такое иногда происходит с людьми, оказавшимися вдали от дома… Но я все-таки знахарь и могу распознать приближение безумия. Поэтому я не думаю, что дело именно во мне самом…

— Ясно, — кивнул я. И задумался.

По крайней мере, теперь было ясно, что мне следует побеседовать с другим знахарем. Судя по всему, он мог оказаться счастливым обладателем совершенно эксклюзивной информации.

— Ладно, — наконец решил я. — Теперь скажи мне вот что: твой коллега дежурит в больнице один или рядом с ним крутится много народу?

— Когда как. Конечно, у нас там всегда находятся два дежурных младших знахаря, несколько помощников из числа заключенных и еще несколько стражников, чтобы присматривать за нашими пациентами. Но у нас с Гленке есть свой кабинет, туда обычно никто не заходит без спроса…

— Отлично. Тогда сделаем так: сейчас ты отведешь меня в больницу, проводишь в этот кабинет, а если твоего коллеги там нет, найдешь его и скажешь, что тебе нужно поговорить с ним наедине. Одним словом, придумаешь что-нибудь. И ничего не бойся: предполагается, что я могу справиться с чем угодно!

— Хорошо, хозяин, я не буду бояться, — пообещал Кирола Тахх.

Он вышел в коридор, а я поплотнее закутался в плащ-невидимку и последовал за ним.

На сей раз мы долго плутали по коридорам Нунды. В конце концов спустились по лестнице в подвальное помещение и снова принялись кружить по лабиринтам переходов. Я с ужасом понял, что если останусь без проводника, мне придется несколько дней скитаться по этим безликим переходам, дико озираясь по сторонам, пока не решусь плюнуть на конспирацию, снять свой укумбийский плащ и дурным голосом заорать: «На помощь, люди добрые!»

Наконец мы остановились перед маленькой зарешеченной дверью.

— Эта дверь ведет в приемную, а оттуда можно попасть в наш кабинет, — пояснил Кирола.

— Ну давай, заходи, — вздохнул я.

— Хорошо, хозяин.

Он озабоченно порылся в карманах. Раздался мелодичный звон многочисленных ключей. Наконец обнаружился нужный. Еще несколько секунд Кирола Тахх угробил на торопливые попытки попасть ключом в замочную скважину. Но непослушная дверь все-таки открылась, и мы вошли в небольшую полутемную комнату. В дальнем углу слабо мерцал крошечный стеклянный шарик, наполненный светящимся газом.

Мой «верный раб» пересек приемную и распахнул передо мной тяжелую, обитую темным металлом дверь. За дверью оказалось гораздо светлее, чем в приемной, так что я невольно зажмурился. А потом осторожно приоткрыл глаза и уставился на человека, сидящего за громоздким письменным столом. Думаю, эта обшарпанная мебель могла считаться новой разве что в веселую эпоху правления Короля Мёнина, да и то с натяжкой!

— Это наш кабинет, — сообщил мой проводник.

— С кем это ты разговариваешь, Кир? Что-то случилось? — У незнакомца оказался высокий, ломкий, как у подростка, голос.

Я торопливо прищелкнул пальцами левой руки. Очередной Смертный шар послушно сорвался с кончиков пальцев. Мгновение спустя маленькая, опасная, пронзительно-зеленая шаровая молния с неприятным чавкающим звуком впилась в лоб Гленке Муаны. Он глухо охнул, схватившись руками за голову, привстал со стула, а потом начались сюрпризы, один другого слаще.

Кисть его правой руки стремительно опухала: пальцы стали толстыми, как сардельки, ладонь напоминала боксерскую перчатку, а спустя всего несколько мгновений это уже совсем не было похоже на верхнюю конечность человеческого существа. Потом чудовищная рука с треском лопнула.

Кирола Тахх тоненько, по-детски взвизгнул и отступил за мою спину. Я бы и сам с удовольствием за кого-нибудь спрятался, если честно… А скромный тюремный знахарь, сэр Гленке Муана, хрипло рассмеялся и погрозил мне пальцем левой руки, с которой пока не произошло никаких изменений.

— Не будет тебе сегодня никаких тайн, Вершитель! — злорадно сообщил он.

Сразу после этого заявления его голова тоже начала увеличиваться в размерах. Я быстро сообразил, чем это закончится, и успел захлопнуть дверь. Секунду спустя из кабинета раздался громкий хлопок, а я содрогнулся от отвращения: мое воображение услужливо нарисовало соответствующую картинку…

— Ты же знахарь, сэр Кирола, — сказал я, чувствуя себя законченной скотиной. — Вот и зайди туда — посмотри, что случилось… Хотя догадаться, конечно, нетрудно!

— Хорошо, хозяин, — флегматично отозвался тот.

Кирола Тахх открыл дверь, я покосился на перепачканный кровью пол и поспешно отвернулся: слишком уж неопрятно!

— У Гленке почему-то лопнула голова, — доложил Кирола.

— Что и следовало доказать, — вздохнул я. — Ладно, пошли отсюда… Проводи меня в мою комнату. Ты ведь знаешь, где находятся покои для приезжих?

— Знаю, хозяин.

Мы снова отправились в странствие по пустынным коридорам и лестницам. За все это время мы так никого и не встретили. Каторжная тюрьма Нунда оказалась почти необитаемым местом, и я не был уверен, что мне это нравится.

Через несколько минут я с облегчением обнаружил, что стою перед знакомой дверью.

— Теперь слушай меня внимательно, сэр Кирола, — сказал я, берясь за ручку двери. — Сейчас ты пойдешь к себе в комнату, ляжешь в постель и будешь спать, пока тебя не разбудят. А когда проснешься, ты забудешь обо мне и обо всем, что случилось в моем присутствии… И самое главное: в момент пробуждения ты освободишься от моей власти, ясно?

— Ясно, хозяин.

Бородач развернулся и медленно зашагал по коридору. Я немного посмотрел ему вслед, потом сурово сказал себе, что с парнем все будет в порядке, а у меня нет времени на пустые размышления, и толкнул свою дверь.

Оказавшись в гостиной, я первым делом полез в свою дорожную сумку за бутылкой с бальзамом Кахара. Давешние неземные переживания подействовали на меня самым незамысловатым образом: я просто смертельно захотел спать. Обычная реакция моего организма: когда мне перестают нравиться текущие события, он требует, чтобы ему дали пожить какой-нибудь иной жизнью, сон какой-нибудь интересный, что ли, показали…

Но после небольшого глотка бальзама я понял, что можно жить дальше.

Первым делом я послал зов Джуффину. Шеф слушал меня, не перебивая и не переспрашивая. Кажется, он даже затаил дыхание — событие совершенно небывалое!

«Я начинаю жалеть, что сам не поехал в Нунду, — наконец признался он. — И не потому, что думаю, будто ты не справишься — хотя все может быть, конечно… Просто мне уже так интересно, дальше некуда!»

«А мне, честно говоря, не очень! Еще никогда не случалось, чтобы мой Смертный шар превращал живого человека в такую пакость! Этот парень лопнул, как гроздь мыльных пузырей: сначала рука, потом голова… Вспомнить страшно!»

«Не преувеличивай, Макс, — осадил меня шеф. — Ну лопнула у человека голова, с кем не бывает… Но твой Смертный шар тут ни при чем. Вернее, почти ни при чем. Просто на этого беднягу кто-то наложил очень хорошее заклятие. Думаю, парень действительно кое-что знал о последних событиях в Нунде. Я и сам имею в своем арсенале парочку подобных заклятий: они срабатывают не после того, как человек нарушит обет молчания, а заблаговременно. В тот момент, когда Гленке поразил твой Смертный шар и он поневоле приготовился сделать все, что ты пожелаешь, в том числе и ответить на все твои вопросы, если понадобится, это заклятие показало себя во всей красе… Не бери в голову, Макс. И вообще, не отвлекайся на всякие глупости. Вы с Нумминорихом влипли в довольно опасную переделку. Дело куда хуже, чем я полагал, отправляя вас в путь… Знаешь, у меня есть очень хорошая идея. Не надо вам сидеть в Нунде и коллекционировать доказательства того, что в этом гиблом месте творится неладное. На мой вкус, теперь это совершенно очевидно. Лучше, если ты просто спрячешь господина коменданта в своей пригоршне и вы быстренько смоетесь из Нунды, прямо сегодня ночью. Будете ехать так быстро, как только возможно, и даже еще быстрее. Привезешь мне этот подарок, а уж я его как следует допрошу. Подозреваю, что на нем вполне может лежать такое же заклятие, как на этом бедняге знахаре. Но я, смею надеяться, справлюсь».

«Ладно, — с облегчением согласился я. Немного подумал и на всякий случай спросил: — А вам не придется скандалить по этому поводу с Магистром Нуфлином?»

«Можешь не переживать. Как только Нуфлин узнает подробности смерти Гленке Муаны… Да он с удовольствием подпишет приказ об аресте всех служащих Нунды поголовно — так, на всякий случай!»

«Тогда нет проблем. Честно говоря, я с удовольствием переложу это дельце на ваши могучие плечи, а сам пойду смотреть кино: с меня, пожалуй, пока хватит!»

«Ну, на твоем месте я бы, пожалуй, не расслаблялся, — хмыкнул Джуффин. — Кино он, видите ли, смотреть собрался… Но вот в Нунде вам с Нумминорихом пока делать нечего, это точно. Да, и не забудь отправить мне зов, после того как вы окажетесь за воротами: услышав сию утешительную новость, я лягу спать с легким сердцем».

«Хорошо, не забуду», — пообещал я. И отправился будить Нумминориха.

Когда мне приходится вытаскивать из постели ни в чем не повинного живого человека, я чувствую себя законченной сволочью. Ненавижу это занятие. Но будить сэра Нумминориха Куту я бы согласился хоть по дюжине раз на дню! Этот замечательный тип начал улыбаться еще до того, как открыл глаза.

— Никогда в жизни не видел, чтобы человек просыпался с таким удовольствием! — уважительно сказал я.

— Почему? — удивился он. — Все-таки пробуждение — это возвращение к жизни.

— Твоя правда, — удивленно согласился я. — А мне, дураку, и в голову не приходило… Все-таки хорошая формулировка — великая сила! Ладно, идем выпьем какой-нибудь обворожительной дряни из иного Мира: после всего, что случилось, пока ты спал, я не рискну вызывать местную обслугу и требовать камры. Чего доброго, мои давешние глупые шутки насчет яда окажутся самым что ни на есть зловещим пророчеством…

— Ого!

Глаза Нумминориха стали совсем круглыми от любопытства. Он пулей вылетел из-под одеяла и поспешил за мной, на ходу кутаясь в теплое темно-вишневое лоохи.

В гостиной я извлек из Щели между Мирами здоровенную кружку горячего шоколада для Нумминориха и чашку кофе для себя, с удовольствием закурил и принялся подробно излагать ему историю своей первой самостоятельной прогулки по Нунде. Парень был в таком восторге, словно я рассказал ему страшную сказку.

— И что мы теперь будем делать? — бодро спросил он, когда я умолк и отставил в сторону опустевшую чашку.

— Брать в плен господина коменданта и уносить отсюда ноги, — вздохнул я. — Собственно, поэтому я тебя и разбудил. Ты же сможешь найти дорогу туда, где мы с ним ужинали, а потом пойти по его запаху?

— Легко! — гордо подтвердил Нумминорих.

— Тогда пошли.

Я неохотно покинул свое кресло: дай мне волю, я бы все дела на свете отложил на потом! Друппи поднял сонную морду и вопросительно посмотрел на меня одним глазом. Второй глаз был закрыт и наверняка смотрел какой-нибудь замечательный собачий сон.

— Тебя это приглашение не касается, счастливчик, можешь дрыхнуть дальше! — улыбнулся я.

Друппи удовлетворенно закрыл глаз и сладко засопел, а я повернулся к Нумминориху.

— В свое время сэр Кофа и леди Кекки опытным путем обнаружили, что эта могущественная тряпочка вполне может спрятать от любопытных глаз двух человек одновременно, — сообщил я, потрясая перед носом Нумминориха старым укумбийским плащом. — Так что будем гулять в обнимку, душа моя!

— Как скажешь, — согласился он. — Если начальство велит с собой обниматься, значит, надо слушаться… Ты же у нас начальник, сэр Макс?

— Ага, — хмыкнул я. — Еще какой! Самому страшно…

Шутки шутками, а бродить по коридорам, закутавшись в один плащ на двоих, оказалось весьма сомнительным удовольствием. Хорошо еще, что мы с Нумминорихом почти одного роста! Впрочем, после того как группа мускулистых ребят в форменных бурых лоохи мирно протопала мимо, не обращая на нас никакого внимания, я смирился с временными неудобствами. Что бы мы делали без этого замечательного укумбийского талисмана?!

— Ну вот, за этой дверью и находится зал, где мы ужинали, — наконец шепнул Нумминорих.

Я осторожно взялся за ручку двери, она поддалась, и мы вошли в парадную столовую. Теперь помещение было пустым, темным и, как положено по законам жанра, жутковатым.

— Наверное, сэр Андагума вышел отсюда через какую-то другую дверь, — предположил Нумминорих. — Во всяком случае, здесь его запах очень слабый. Идем к тому месту, где он сидел… Ага, совсем другое дело! Он пошел куда-то туда…

— Ну, значит, и мы пойдем «куда-то туда», — согласился я.

Мы пересекли просторный зал, потом попали в маленькое помещение, уставленное столами, на которых громоздились пустые подносы. Небольшая стеклянная дверь бесшумно отодвинулась в сторону при нашем приближении, и мы оказались на кухне. Впрочем, я тут же понял, что это не настоящая кухня, а что-то вроде промежуточной станции между собственно кухней и обеденным залом: судя по всему, именно здесь еду аккуратно раскладывали по тарелкам, прежде чем она попадала на стол.

— Подожди минутку, Макс, — попросил Нумминорих, нерешительно оглядываясь по сторонам. — Я хочу как следует разобраться. Кухонные запахи очень сильные, они мешают сосредоточиться.

— Охотно верю, — усмехнулся я. — Они даже мне мешают сосредоточиться, хотя я вроде бы не нюхач… И не такой уж голодный!

— Все, идем, — сказал Нумминорих через несколько секунд. — Я уже разобрался.

Мы отправились в дальний конец кухни, где обнаружилась совсем уж крошечная дверь, ведущая на лестницу.

— Да, здесь в одном плаще на двоих не попрыгаешь! — вздохнул я. — Ладно, пусть он будет на тебе: все-таки ты идешь впереди… А я как-нибудь выкручусь в случае чего.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Нумминорих. Можно было подумать, что я отдал ему свою последнюю конфету!

Он закутался в плащ и зашагал вниз, а я отправился за ним, бурча себе под нос, что, дескать, мальчика нашли по ступенькам скакать. Собственное ворчание, как всегда, улучшило мое настроение, порядком подпорченное давешним «взрывом» в тюремной больнице: на мой непритязательный вкус, это уже ни в какие ворота не лезло!

Мы спускались все ниже и ниже. Когда я начал подозревать, что нам довелось случайно обнаружить лестницу, ведущую к центру планеты, Нумминорих внезапно остановился, так что я на полном ходу врезался в его спину — все-таки этот грешный плащ сделал парня настоящим невидимкой! — и мы оба чуть не грохнулись на земляной пол.

— Смотри, Макс, что здесь творится! — изумленно сказал Нумминорих, оглядывая темный тоннель, озаренный слабым сиянием одного-единственного стеклянного шара со светящимся газом. — Ты знаешь, что это такое?

— Можешь себе представить, кажется, знаю!

Я нервно ухмыльнулся: меньше всего на свете я ожидал обнаружить здесь рельсы, да еще и на глубине нескольких дюжин метров под землей. Это было здорово похоже на самое настоящее метро!

— Там, где я родился, люди нередко пользуются подземным транспортом, — сказал я. — Прокладывают под землей в точности такие вот дорожки — это называется «рельсы», а по ним ездят поезда. Они похожи… черт, вообще-то, они не похожи ни на что из того, что тебе доводилось видеть!

— Ну, если они ездят, они должны быть хоть немного похожи на амобилеры, — рассудительно предположил Нумминорих.

— Боюсь, что нет, — улыбнулся я. — Скорее уж они напоминают узкие коридоры, в которых стоит много-много кресел… Только у этих коридоров есть колеса, и они передвигаются по рельсам с довольно большой скоростью.

— Странно, — пожал плечами Нумминорих. — Зачем нужны коридоры на колесах?.. Ладно, все это пустяки, а вот куда подевался господин комендант? Сначала я подумал, что его спальня находится в подземелье, но здесь нет ничего похожего на спальню… И его запах очень сильный в том месте, где мы с тобой сейчас стоим — очевидно, комендант топтался здесь не меньше полудюжины минут. А потом он отсюда исчез: его след обрывается, и все!

— Наверное, он просто уехал, — вздохнул я. — Сэр Капук Андагума уехал от нас на метро. Уехал. На. Метро. С ума сойти можно!

Но я не стал сходить с ума, а просто послал зов Джуффину. Коротко изложил ему суть проблемы и выжидающе умолк.

«Вот оно как! А я-то, наивный человек, надеялся, что по ночам Андагуму можно застать в спальне… Говоришь, все это похоже на подземные пути твоего Мира, которые я видел в кино? А знаешь, кажется, я догадываюсь, чье это наследство, — задумчиво сказал шеф. — Еще задолго до начала Смутных Времен неподалеку от Нунды была построена самая роскошная из провинциальных резиденций Ордена Семилистника. Кто-то из Гуригов — то ли V, то ли VI — даровал им чуть ли не половину земель за Гугландским Заливом, с условием, что Орден возьмет на себя дополнительную обязанность — будет присматривать за Королевской Каторжной тюрьмой. Думаю, что ребята из Семилистника вполне могли построить подземную дорогу между своей резиденцией и Нундой: сочетание практического удобства и романтической таинственности, вполне в их стиле! А потом дела Ордена пошли так хорошо, что ребята понемногу забросили эту, самую удаленную от столицы, резиденцию. Так что о подземном пути могли попросту забыть, за ненадобностью… Между прочим, именно эти земли Магистр Нуфлин великодушно пожаловал нашим с тобой приятелям…»

«Ордену Долгого Пути? — перебил я. — Наши „зловещие мертвецы“, будь они неладны! Ох, Джуффин, кажется, сейчас я начинаю понимать, чем тут может пахнуть!»

«Только сейчас?» — удивился шеф.

«Между прочим, я с первого дня нашего знакомства пытаюсь вам объяснить, что я идиот, а вы не верите!»

«Ну, считай, что ты меня наконец убедил», — отозвался Джуффин.

«Хорошо, если так, — вздохнул я. — А вы можете подсказать мне, как пользоваться этой самой подземкой?»

«Не могу, — невозмутимо ответствовал Джуффин. И великодушно добавил: — Но я знаю одного парня, который может дать тебе самую квалифицированную консультацию. Сейчас пошлю зов Нуфлину: кому и быть в курсе всех тайн этого грешного подземелья, как не ему! Подождите несколько минут, ладно?»

«А куда мы денемся!» — ухмыльнулся я.

«Только один вопрос, Макс, напоследок. Как обстоят дела с твоими мудрыми сердцами? Тебя, случайно, не терзают скверные предчувствия?»

Я провел краткую ревизию своих потаенных ощущений и с удивлением обнаружил, что ничего меня не терзает. Даже странно, учитывая сложившиеся обстоятельства!

«Никаких предчувствий, — честно сказал я. И нерешительно добавил: — Но вообще-то не такие уж они мудрые, мои сердца. По крайней мере, не всегда…»

«Не всегда, — согласился шеф. — Только в случае смертельной опасности. Ну что ж, будем считать, что она вам пока не угрожает. В таком случае я, откровенно говоря, вообще ничего не понимаю… Ладно, ждите, сейчас я разберусь с Магистром Нуфлином и его подземным чудом».

Я присел на корточки и с удовольствием закурил. Нумминорих устроился рядом и вопросительно посмотрел на меня.

— Ждем, — лаконично объяснил я.

— Ага, — согласился он.

Через несколько минут я обнаружил, что среди моих немногочисленных мыслей появилась одна чужая. Безмолвная речь Великого Магистра Нуфлина Мони Маха оказалась настолько вкрадчивой, что я чуть было не пропустил начало нашей беседы.

«Хочешь сказать, что ты добрался-таки до моей Глупой Темной Тропы, мальчик?» — спросил он.

«Глупая Темная Тропа? Это так называется?» — изумился я.

«Можешь себе представить. Когда старый Нуфлин еще не был таким старым, он тоже любил чуть-чуть пошутить», — туманно объяснил Великий Магистр Ордена Семилистника.

Я уже давно заметил, что за стариком водится привычка говорить о себе в третьем лице, но в сочетании с Безмолвной речью его манера выражаться окончательно сбивала меня с толку. Мне то и дело казалось, что никакого диалога между нами нет, просто мне в голову лезут какие-то странные мысли о Магистре Нуфлине.

«А ты уже видел такие дороги раньше?» — спросил он.

«Да, — ответил я. Немного помялся и нерешительно добавил: — Такие подземные дороги есть там, откуда я пришел… Вы же знаете историю моего появления в Ехо?»

«Ну, как тебе сказать… Считается, что таки знаю. То есть я знаю ту версию, которую счел подходящей для ушей старого Нуфлина этот хитрющий Кеттариец, твой непосредственный начальник. Впрочем, старику Нуфлину вполне достаточно выслушать все те глупости, которые наспех выдумал Джуффин, чтобы понять, как все было на самом деле… Ладно, мальчик, не бери в голову. Все суета, а уж наши с Джуффином попытки обвести друг друга вокруг пальца — и вовсе балаган!.. Знаешь, а ведь я увидел эту Глупую Темную Тропу во сне. Когда-то, очень давно, мне тоже снились сны, и это было ничего себе развлечение… Думаю, в тот раз мне таки приснился твой Мир или еще какой-нибудь похожий. А когда в моем распоряжении оказались все подземелья, прорытые под Гугландскими болотами, я вспомнил свой сон про подземную дорогу и решил пошутить. Правда, никто кроме меня не имел-таки счастливой возможности посмеяться над этой шуткой. Но я, знаешь, не огорчался!»

«Еще бы! Самые лучшие шутки всегда предназначены только для двоих: для того, кто шутит, и еще для некоего гипотетического невидимого, вездесущего и всепонимающего собеседника, которого, скорее всего, попросту не существует, — отозвался я. — В общем, я знаю, что вы имеете в виду!»

«Пожалуй, таки да, знаешь, — удивленно согласился он. — Ладно, теперь тебе надо послушать про дело. Посмотри внимательно: где-то на рельсах должны быть колеса. Встань на четвереньки, приладь эти колеса к своим конечностям и громко крикни: „Я готов“. Тут же позади появится черный человек, даст тебе хорошего пинка, так что ты опомниться не успеешь, как будешь на месте…»

Я не мог поверить: неужели Великий Магистр Нуфлин Мони Мах действительно соизволил сказать именно то, что я услышал?! Я не решался даже переспросить, только тупо смотрел в темноту перед собой, поскольку не мог уставиться на своего далекого собеседника. В данный момент меня интересовало только одно — кто из нас сошел с ума: я, сэр Нуфлин или мы оба?!

«Не бери в голову, мальчик! — внезапно рассмеялся Нуфлин. — Если ты таки очень не хочешь становиться на четвереньки, есть и другой способ».

До сих пор я думал, что Безмолвная речь не годится для того, чтобы смеяться. Оказалось, я ошибался. Безмолвный смех моего собеседника был похож на сильную щекотку, притаившуюся где-то в глубине моего тела. Я с облегчением вздохнул: ну, хвала Магистрам, кажется, ничего страшного не случилось. Просто самая важная персона в Соединенном Королевстве шутить изволит, а я-то, дурак, переполошился!

«Это была моя любимая шутка лет четыреста назад, — объяснил Нуфлин. — В то время такого рода инструкцию получал от меня всякий новичок, которому нужно было отправиться в Нунду по моей подземной дороге. Они говорили „ой“ и хватались за голову, но шли вниз: приказ есть приказ! А я сидел и ждал, когда очередной бедняга пришлет мне зов, скажет, что на рельсах нет никаких колес, и испуганно спросит, что ему теперь делать… Ладно, повеселились — и хватит. На самом деле все гораздо проще, мальчик. Нужно топнуть ногой и сказать: „Я жду“. Через несколько минут за тобой приедет такая забавная тележка. Она быстро довезет тебя до нижнего этажа моей бывшей резиденции. И заметь: тебе даже не придется платить за билет, так что можешь сказать мне спасибо!»

«Тем лучше для Королевской казны! — отозвался я. — Я же здесь по служебным делам, а не для собственного удовольствия. Так что сэру Донди Мелихаису пришлось бы возмещать мне дорожные расходы. А с меня вполне сталось бы несколько исказить цифры — в свою пользу, разумеется!»

«Ой, что ты творишь, мальчик? На твоем месте я бы не стал неосмотрительно признаваться старику Нуфлину, что ты способен так зло подшутить над бедным, наивным Дондиком, — обрадовался Великий Магистр. — И учти, сэр Макс: смех смехом, а после этого разговора я не поленюсь время от времени лично перечитывать твои отчеты о расходах!»

«И горе мне, если они покажутся вам фантастическими, — вздохнул я. — Но вообще-то я просто пошутил, сэр. Хотел еще немного поднять ваше и без того приподнятое настроение».

«Ну, можешь считать, что у тебя это таки да, получилось!»

Потом Нуфлин куда-то подевался, не прощаясь. Его голос просто перестал звучать в моем сознании, так что я еще несколько минут настороженно прислушивался к своему внутреннему пространству: а вдруг Магистр Нуфлин продолжает рассказывать мне что-то интересное, а мое рассеянное внимание как-то само собой успело переключиться на другой предмет…

Наконец я понял, что наша беседа действительно закончилась. Топнул ногой и нахально заявил: «Я жду!» — в соответствии с полученной инструкцией.

— Чего ты ждешь? — встрепенулся Нумминорих.

— Чего надо, того и жду, — усмехнулся я. — Сейчас дождусь, и увидим.

Через несколько минут тишина подземелья была нарушена веселым перестуком колес. Нумминорих опасливо уставился в темноту, да я и сам чувствовал себя не совсем в своей тарелке. У меня просто в голове не укладывалось, что сейчас мы прокатимся на метро!

Тем не менее из темноты вынырнул маленький поезд: симпатичный, почти игрушечный паровозик и два таких же игрушечных вагончика.

— Что это, Макс? — прошептал Нумминорих.

— Глупая Темная Тропа, если пользоваться терминологией Магистра Нуфлина.

— Глупая Темная Тропа? — прыснул Нумминорих. — Да, в этом что-то есть!

Вагончики тем временем остановились, дверь бесшумно открылась. Я вошел в салон и огляделся. К нашим услугам было несколько аккуратных кресел; узоры на их ветхой обивке освещал слабый голубоватый свет крошечных светильников, закрепленных под потолком.

— Давай, заходи, — обернулся я к Нумминориху. — А то сейчас отстанешь от поезда — и что тогда прикажешь делать?!

Он торопливо вошел, дверь закрылась за ним беззвучно и быстро, как захлопывается пасть хищной рыбы — мое разгоряченное воображение всегда готово подсунуть подходящее к случаю сравнение, от которого мороз по коже! Пока я утихомиривал незапланированную адреналиновую бурю в своем глупом организме, а Нумминорих растерянно озирался по сторонам, маленький поезд уверенно набирал скорость. За пыльными стеклами окон смутно мерцали белые стены тоннеля.

— А куда мы едем? — наконец спросил Нумминорих.

— В бывшую резиденцию Ордена Семилистника, Благостного и Единственного, — вздохнул я. — Думаю, в финале мы попадем в гости к Нанке Ёку, Великому Магистру Ордена Долгого Пути, поскольку теперь в Гугландской резиденции хозяйничают именно они…

— Как это — хозяйничают? — удивился Нумминорих. — И вообще, что это за Орден Долгого Пути? Никаких Орденов, кроме Ордена Семилистника, после Битвы за Кодекс вроде бы не осталось…

— Вот то-то и оно, что «вроде бы»! — ухмыльнулся я. — Магистр Нанка и его ребята — самые древние существа в этом Мире. Несколько дюжин тысячелетий назад они похоронили себя заживо — зарылись в землю, чтобы обрести бессмертие, скитаясь по Тропам Мертвых, — учти, я просто цитирую туманные объяснения самого Магистра Нанки, из которых я сам в свое время не понял почти ни слова… А пару лет назад эти красавчики объявились на Зеленом Кладбище Петтов. Сначала мы приняли их за оживших мертвецов и начали с ними бороться по мере своих скромных возможностей. А Джуффин и сэр Шурф в это время, как назло, удалились от Мира, чтобы утихомирить Дух Холоми, который собрался поплясать, и этому злодею Джуффину пришло в голову, что меня вполне можно оставить за старшего, так что можешь себе представить… Одним словом, мне даже вспоминать не хочется это удовольствие!

— А ты мне никогда не рассказывал эту историю, — Нумминорих скорчил обиженную рожу.

— Потому и не рассказывал, что вспоминать не хочется… Все было довольно скучно: мы старательно убивали этих оживших мертвецов, а они упорно оживали, снова и снова. В то время я был очень наивным парнем. И очень, очень старательным. А посему честно пытался найти хорошее средство, чтобы покончить с этими ожившими мертвецами раз и навсегда. Поскольку под рукой его не оказалось, я решил пошарить по другим Мирам. В конце концов меня занесло Магистры знают куда… Как еще умудрился вернуться, сам не понимаю! А когда я все-таки вернулся, выяснилось, что никакие это были не мертвецы. Просто самые настоящие древние колдуны во всей красе. Магистр Нуфлин решил, что с ними не следует ссориться, лучше просто сделать им хороший подарок: роскошная резиденция и огромный участок земли подальше от Ехо — именно то, что требуется! Они не возражали, так что все вроде бы остались довольны… С тех пор я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь вспоминал о Магистре Нанке и его ребятах: все как-то не сговариваясь решили, что о них лучше забыть. А они сами, наверное, решили, что о нас тоже лучше забыть… Так что, можно сказать, что мы с Орденом Долгого Пути поняли друг друга с полуслова и отлично поладили!

— А что эти ребята столько времени делали под землей? — с любопытством спросил Нумминорих. — И чем они занимаются теперь?

— Под землей они скитались по Тропам Мертвых и искали бессмертие, я ведь уже сказал… Только не спрашивай, как они это делали: меня с ними не было, можешь мне поверить! А чем они занимаются сейчас… Боюсь, что именно это нам с тобой и предстоит выяснить, дружище!

— У тебя такой мрачный вид… — осторожно начал Нумминорих.

— Да? — удивился я. — Ну извини, больше не буду.

Я оскалился в самой чудовищной из своего богатого арсенала фальшивых улыбок.

— Так лучше?

Нумминорих немного поразмыслил и кивнул: дескать, и правда, лучше уж так. Я замолчал и задумчиво уставился в окно. Мне следовало хорошенько вспомнить все, что я знал об этом грешном Магистре Нанке и его легендарном Ордене Долгого Пути.

Я был вынужден признать, что не знаю о них почти ничего: только те общеизвестные факты, которые я только что сообщил Нумминориху. И еще я помнил неправдоподобно юное лицо сэра Нанки, его холодные глаза, синие, как у моих котят, нашу непродолжительную светскую беседу в кабинете Джуффина и более чем официальное прощание у Ворот Кагги Ламуха: Джуффин велел мне проконтролировать отъезд этих непостижимых существ из Ехо. Меня они, кажется, боялись. Магистр Нанка, помнится, говорил, что мои Смертные шары вполне могли положить конец их почти бесконечному существованию — а я-то, дурак, за святой водой мотался! Так или иначе, но адепты Ордена Долгого Пути искренне считали меня самым опасным существом в Ехо.

Магистр Нанка Ёк вообще не скупился на сомнительные комплименты. В частности, сказал нам с Джуффином, что Тайный Сыск гораздо больше смахивает на какой-то зловещий Орден древних времен, чем на полицию. Мне, откровенно говоря, показалось, что шеф был приятно польщен столь высокой оценкой нашей странной деятельности!

А в финале той исторической беседы сэр Нанка Ёк заверил нас, что он и его люди не представляют никакой опасности для Соединенного Королевства. «Неужели вы думаете, что можно вернуться из путешествия, подобного нашему, и по-прежнему интересоваться такой ерундой, как номинальная власть?» — насмешливо спрашивал он. Мне показалось, что он говорил совершенно искренне, да и Джуффину, судя по всему, тоже так показалось. По крайней мере, шеф довольно равнодушно расспрашивал меня об их отъезде и ни разу не вспомнил о существовании Ордена Долгого Пути — пока не выяснилось, что мне нужно отправляться в Гугланд…

От размышлений меня оторвал Нумминорих.

— Макс, мы уже никуда не едем, — сообщил он.

— Да? Ну, если не едем, значит, уже приехали.

Я рассеянно огляделся, встал и подошел к двери. Она послушно открылась.

— Выходит, действительно приехали, — резюмировал я. — Ну что, пошли посмотрим, где мы очутились. Только закутайся в укумбийский плащ, ладно?

— А ты?

— А я перебьюсь, — улыбнулся я. — Знаешь, скорее всего, у меня нет причин прятаться. Скорее уж я должен громко топать ногами и стучать кулаком по всем окрестным столам, чтобы поддержать свою грозную репутацию. Меня здесь, кажется, побаиваются. Впрочем, с этими ребятами трудно что-то сказать наверняка… В любом случае пусть думают, что я приехал один. А ты просто ходи за мной, смотри, слушай… И не вмешивайся, ладно? Только наблюдай.

— Как скажешь, — кивнул Нумминорих. — Ты начальник, я дурак, и меня такое положение дел вполне устраивает.

— Да, и вот еще что. Ты понял, как следует обращаться с этим транспортным средством? — спросил я, поднимаясь с места. — Нужно просто топнуть ногой и сказать: «Я жду».

— Да, я понял. Но почему?.. — Он замялся, пытаясь сформулировать вполне закономерный вопрос.

— Почему я тебе это объясняю? Просто потому, что у меня нет справки с дюжиной печатей, где написано, будто со мной непременно все будет в порядке.

Я поймал себя на том, что отвечаю ему почти точной цитатой из устного творчества сэра Джуффина Халли. Совсем недавно подобные высказывания шефа заставляли меня холодеть от ужаса, а теперь я повторил его жутковатую сентенцию с равнодушной усмешкой. Не знаю уж, с чего это я стал таким «великим героем»!

— Если со мной вдруг случится какая-нибудь роковая гадость, это вовсе не значит, что ты должен немедленно лечь на землю и умереть, — мягко добавил я. — Надеюсь, эта подземная дорога без проблем доставит тебя в Нунду, а оттуда ты уж как-нибудь выберешься.

— Выберусь, — вздохнул Нумминорих.

Думаю, ему не очень-то понравился вкратце обрисованный мною сюжет, но, по счастью, парень воздержался от каких бы то ни было комментариев.

Мы наконец вышли из вагончика и огляделись. Тусклое оранжевое сияние в глубине подземного коридора подсказывало, что обитаемые места находятся где-то в той стороне. И мы пошли на свет, как два огромных, но не слишком сообразительных ночных мотылька. Впрочем, о присутствии Нумминориха я знал только теоретически: укумбийский плащ уже сделал свое дело, парень стал невидимкой. Оставалось надеяться, что у ребят из Ордена Долгого Пути нет каких-нибудь специальных домашних рецептов от этого простенького наваждения…

— Ну разумеется, сэр Макс не мог просто взять и отправиться спать, в такую-то ночь! Кстати, сегодня новолуние, ты об этом знал? — весело спросил кто-то из оранжевой мглы у меня за спиной.

Я вздрогнул, пальцы моей смертоносной руки сами сложились для щелчка, но я не дал волю дремучему инстинкту самосохранения, а просто обернулся. Позади обнаружился сэр Нанка Ёк собственной персоной.

Ну да, а чего я еще ожидал!.. Может быть, господин комендант действительно поверил нашей зевоте и моим попыткам наглядно продемонстрировать собственный идиотизм, а может быть, не так он был прост, этот вельможный господин Капук Андагума, не знаю… Как бы там ни было, но для Великого Магистра Ордена Долгого Пути не составило особого труда предугадать мои незамысловатые действия и выйти мне навстречу.

Я хотел было прищелкнуть пальцами, спустить на него свой Смертный шар — а уже потом разбираться, что к чему! — но рука наотрез отказалась повиноваться моим приказам. Я не мог даже пошевелить пальцами. Вместо того чтобы испугаться, я чуть не зарычал от злости: что меня по-настоящему бесит, так это собственная беспомощность!

— Не надо так сердиться. Каждый защищает свою жизнь как может, правда? Не нужно со мной сражаться, сэр Макс. Я тебе не враг — по крайней мере, я на это надеюсь.

Нанка Ёк подошел совсем близко. Его синие глаза на мгновение встретились с моими, потом он отвернулся. Великий Магистр Ордена Долгого Пути по-прежнему казался совсем юным, но его взгляд был мертвым, как у старой черепахи, чью спину давно уже истоптали слоны, поддерживающие земную твердь.

— Что касается твоего визита, — мягко сказал он. — Видишь ли, уже в тот день, когда мы прощались у Ворот Кагги Ламуха, я знал, в какую из ночей ты придешь ко мне в гости. Я многое знаю заранее, ничего не поделаешь…

— А господин комендант все-таки рванул к вам за подмогой, да? — хмуро спросил я.

— Не совсем так. Он пришел сюда не за подмогой, а потому, что я его позвал. Андагума не считает, будто ему нужна наша помощь. После встречи с тобой и твоим спутником он решил, что вы не опасны. Возможно, на его месте я бы тоже так подумал, не знаю… Ты действительно не кажешься опасным при первом знакомстве, сэр Макс. Ты очень хитрый.

— Да уж, нашли самого великого хитреца всех времен! Когда я учился в школе, у нас в ходу было такое замечательное выражение: «Сказал — как в лужу пернул». Простите, сэр Нанка, но именно это вы и сделали, — усмехнулся я. — Я и ребенка-то перехитрить не смогу — вот разве что господина Капука Андагуму… Ладно, Магистры с ними, с моими умственными способностями, лучше скажите, что за дела у вас с господином комендантом?

— Тебе интересно? — равнодушно спросил он. — Ладно, расскажу. Думаю, ты будешь не слишком доволен, но тут уж ничего не изменишь… Может быть, ты согласишься подняться наверх? Там удобнее разговаривать. Мне будет приятно считать тебя своим гостем. И потом, с тех пор как мне и моим ребятам удалось выбраться из могил, я недолюбливаю подземелья. Они имеют надо мной странную власть, и мне приходится прилагать усилия, чтобы снова не отправиться в бесконечное путешествие по Тропе Мертвецов.

— Можем подняться, почему бы и нет! — согласился я. — Только вот если вы действительно хотите считать меня своим гостем, сэр Нанка… Знаете, пока я не могу пошевелить пальцами, я чувствую себя не гостем, а пленником. Может быть, вы оставите в покое мою конечность? Я могу дать вам честное слово, что не буду нападать первым.

— Ну, если это так важно… — с сомнением протянул Магистр Нанка.

Он говорил таким тоном, словно нам было по десять лет и я хотел покататься на его велосипеде. С одной стороны, он понимал, что хорошему человеку грех отказывать, а с другой — ужасно не хотел выполнять мою просьбу.

— Важно, — твердо сказал я.

— А твоему слову можно верить? — осторожно спросил он. — Знаешь, сэр Макс, самым большим сюрпризом для меня стал тот факт, что теперь люди часто и очень легко говорят неправду. В наше время это было невозможно: слова обладали столь сокрушительной силой, что сказанная вслух ложь тут же пыталась стать правдой. Иногда это получалось, и такое событие считалось чудом. Но чаще солгавший просто умирал на месте, поскольку его силы не хватало, чтобы превратить лживое утверждение в правдивое.

— Да уж, ребятам с богатым воображением наверняка приходилось нелегко в те времена! — невольно улыбнулся я. — Знаете, сэр Нанка, я, конечно, не умру, если навру вам с три короба… Тем не менее моему слову вполне можно верить. Дайте мне возможность самостоятельно распоряжаться собственной рукой, так будет лучше для всех.

— Почему? — насторожился он.

— На это есть несколько причин. Во-первых, я действительно не собираюсь бузить — по крайней мере, пока не разберусь в этой истории, а разбираюсь я, как правило, долго. Во-вторых, я обычно стараюсь выполнять свои обещания — просто потому, что это, скажем так, помогает от насморка. А в-третьих… — я усмехнулся и распахнул свою Мантию Смерти.

Это был, надо полагать, эффектный жест. Тупая боль в груди вот уже несколько минут оповещала меня о том, что меч Короля Мёнина, обычно невидимый и неосязаемый, внимательно прислушивается к нашей беседе. Я опустил глаза и убедился, что ощущения меня не обманули: меч снова стал видимым, его резная рукоять нахально торчала из моей груди, придавая мне нелепый вид непонятно зачем ожившего покойника.

— Вот он, мой главный аргумент, — объявил я. — Это странное оружие старается по мере своих сил заботиться о моей безопасности — когда я сам не могу о ней позаботиться. Мне-то еще можно доверять, а вот ему — нет. Я сам никогда не знаю, что он может учудить. Однажды эта безумная железяка в один присест извела всех эльфов Шимурэдского леса, против которых я вообще ничего не имел… Если мы уладим проблему с моей рукой и я получу возможность действовать по обстоятельствам, меч, скорее всего, успокоится и вернется на место… Надеюсь, что так он и сделает, потому что мне, знаете ли, больно!

— Странный способ хранения личного оружия. Никогда такого не видел! — уважительно отозвался Магистр Нанка. — Хорошо, я освобожу твою руку. Но постарайся не пускать ее в дело, ладно? Мы — не враги, скорее уж — союзники, можешь мне поверить.

— Теперь верю, — я с удовольствием пошевелил пальцами: наконец-то левая рука была в моем распоряжении! — Видите, сэр Нанка, я веду себя прилично, как и обещал. Так что можете повторить свое приглашение, я с удовольствием его приму.

— Добро пожаловать на мою территорию, Вершитель, — церемонно поклонился он.

Нам не пришлось карабкаться по лестницам. Мало того что мне только что довелось прокатиться на миниатюрной версии метро, здесь еще и лифт имелся.

— Это ваше изобретение или осталось от прежних владельцев? — полюбопытствовал я.

— Осталось. Но нам пришлось поломать голову, а потом хорошо потрудиться, чтобы заставить эту вещь работать.

Он приложил ладонь к низкому потолку кабины, и она послушно поплыла наверх.

В этом тесном темном сооружении я почувствовал себя по-настоящему неуютно. Но тут в мой локоть вцепилась невидимая лапа перепуганного Нумминориха — а я-то совершенно о нем забыл! Наверное, парень совсем потерял голову: в отличие от меня, он еще никогда в жизни не имел дела с лифтами. Его испуганное прикосновение подействовало на меня самым благотворным образом: я тихонько, чтобы не заметил Нанка, пожал руку Нумминориха — дескать, все путем! — и сразу же почувствовал себя старым, мудрым, опытным, одним словом, ответственным за все происходящее. Сам не заметил, как успокоился.

Лифт тем временем доставил нас наверх и остановился. Было бы из-за чего в обморок падать!

Мы вышли из кабины, и я изумленно огляделся по сторонам. Разумеется, я ожидал, что этот грешный лифт привезет нас в какое-нибудь помещение — просто потому, что лифтам свойственно перевозить людей из одного помещения в другое. Ничуть не бывало: мы стояли в восхитительном саду, чуть ли не по колено в сочной, сырой красноватой траве. В отдалении белели тонкие стволы каких-то незнакомых деревьев. Почему-то было светло, хотя, по моим расчетам, до утра оставалось еще несколько часов.

— Мы не на улице, а в холле второго этажа, — улыбнулся Нанка Ёк. — Сейчас у людей принято отгораживаться от растений каменными стенами — так, словно у вас нет с ними ничего общего. В наше время люди были умнее. Мы от всего сердца предлагали некоторым растениям поселиться вместе с нами. Недостаточно просто посадить растение в своем доме — в этом случае оно будет чувствовать себя пленником. Его нужно именно пригласить.

— И растения принимают приглашение?

— Иногда. Смотря кто попросит… Имей в виду, сэр Макс: этот сад — наше главное алиби.

— Почему именно алиби?

— Потому что… Если в ходе нашей беседы ты вдруг решишь, что я и мои люди — законченные злодеи и нам нет места под твоим прекрасным небом, вернись сюда и еще немного подумай. Не так уж мы ужасны, если эти прекрасные неподвижные существа с радостью согласились жить рядом с нами.

— Именно с радостью?

— Спроси у них, — пожал плечами сэр Нанка. — Думаю, ты сможешь поговорить с деревьями, если очень захочешь. Может быть, даже с травой, не знаю…

Я недоверчиво покачал головой, но решил воздержаться от комментариев.

— Если ты не против, я хотел бы показать тебе, как мы живем, а уже потом давать объяснения, — вежливо сказал он. — Ты не откажешься от небольшой прогулки?

— Не откажусь. Здесь так хорошо, что я бы и от большой прогулки не отказался!

— Наши владения не так уж велики, — вздохнул Нанка Ёк. — Вернее, сами-то владения велики, даже слишком, но нам удалось переделать по своему вкусу сравнительно небольшую часть этой огромной резиденции. Остальные помещения мы просто заперли до тех времен, когда нашей силы хватит на то, чтобы обжить и их. Так что там нет ничего… И никого — кроме разве что летучих мышей и лягушек.

— Лягушек и летучих мышей? — рассеянно переспросил я. — Что ж, им тоже надо где-то жить…

— Всем надо где-то жить, — авторитетно подтвердил мой спутник.

Потом он зашагал в глубину сада, а я отправился следом. Нумминорих держался где-то рядом. Теперь-то я все время ощущал его присутствие, мое чуткое второе сердце то вздрагивало от его тревоги, то сладко замирало от его веселого любопытства. Собственных же эмоций у меня пока почему-то не обнаруживалось. Тонкая ветка неизвестного дерева мягко пощекотала мой затылок, когда я проходил мимо, из травы вылетела большая краснокрылая стрекоза — все это казалось восхитительным сном, который и снился-то не мне, а моему спутнику, а я был просто одним из персонажей этого очаровательного видения.

Наконец трава под моими ногами незаметно превратилась в такой же красноватый ворс ковра. Теперь мы шли по широкому коридору.

— Если ты не возражаешь, давай зайдем в Большую Гостиную, — предложил Нанка Ёк. — Моим ребятам будет приятно с тобой поздороваться. Они немного волновались по поводу твоего визита. Если ты согласишься выпить кружку камры в нашем обществе, это всех успокоит: в наше время враги никогда не собирались вместе за кружкой камры. Думаю, что сейчас в Большой Гостиной сидят все наши. Или почти все…

— Да? А ведь сейчас глубокая ночь, — удивился я.

— А мы, знаешь ли, ночные птицы, как и ты сам.

— Был.

— Почему — был?

— Когда-то я был «ночной птицей», а теперь мне все равно, когда бодрствовать. Ночью, днем или все время — как получится!

— Понимаю, — он кивнул и с силой ударил ладонью по стене.

Часть стены тут же исчезла — не отъехала куда-то в сторону, а именно исчезла, — и мы шагнули в гущу темноты, открывшуюся в проеме. Впрочем, оказалось, что тонкий слой тьмы был чем-то вроде занавески: через мгновение я невольно сощурился от мягкого янтарно-желтого света, заливавшего огромную комнату.

— Это сэр Макс. Думаю, вы его хорошо помните, — объявил Магистр Нанка. Потом он повернулся ко мне и просто сказал: — А это мы, Вершитель.

— Вижу, — кивнул я, невольно поежившись под неподвижными взглядами нескольких дюжин пар глаз, таких же непроницаемо равнодушных, как глаза самого Нанки.

Чуткое сердце, когда-то бесцеремонно изъятое Джуффином у моей загадочной Тени, сжалось от восхищения, изрядно приправленного почти необъяснимым ужасом. В тот бесконечно долгий миг я наконец понял, что эти ребята — не люди. Они могут быть кем угодно, только не человеческими существами — мало ли как они выглядят! Их ледяные глаза были не мертвыми, как мне казалось прежде, просто из них на меня смотрела неизвестность…

Самое удивительное, что мне очень понравились эти странные чужаки. Более того, когда шок прошел, я почувствовал себя вполне своим в их не слишком уютной компании.

— Ты действительно все понимаешь, — одобрительно заметил Магистр Нанка. — Мы не похожи на людей, среди которых протекает твоя нынешняя жизнь. И тем более — на тех, среди кого ты родился и вырос… Но мы немного похожи на тебя самого. Иногда ты испуганно отшатываешься от зеркала, потому что из его глубины на тебя смотрит незнакомец, которым ты все еще боишься быть — разве не так?

— Может быть, и так, не знаю, — честно сказал я. — Но вы, помнится, что-то говорили насчет кружки камры, сэр? Я бы не отказался, честное слово!

— Разумеется.

Он поднял руки к потолку и что-то пробормотал. В комнате на мгновение стало холодно, словно кто-то открыл форточку навстречу ледяному зимнему ветру. Огромный темный силуэт бесшумно выскользнул откуда-то из-за спин собравшихся. Нечто, заменяющее ему руки, опустило на пол огромный поднос, уставленный кувшинами и кружками. Потом темная тень исчезла, а поднос остался.

— Кто это был? — спросил я.

— Один из наших приятелей, — усмехнулся Нанка. — Несколько таких теней увязались за нами, когда мы покидали Тропу Мертвецов. Мы и сами не знаем, что они такое… Ясно только, что они почему-то не могут вернуться туда, откуда ушли. Они очень привязаны к нам. Вернее будет сказать, что они питаются теплом наших тел, так что без нас им не выжить. Нас это вполне устраивает. Эти загадочные тени — хорошие слуги: могущественные, нетребовательные и покорные.

— А это не опасно? — осторожно уточнил я. — Я имею в виду, что они забирают тепло ваших тел?

— Ничего страшного, не так уж много им надо.

— Во всяком случае, у вас удивительно вкусная камра, — улыбнулся я, доставая из кармана сигарету. — Если ее готовят эти призрачные типы… Знаете, я бы не отказался завести парочку таких полезных ребят у себя дома!

— Я бы с удовольствием подарил тебе одну такую тень, но боюсь, что никто из них не сможет с нами расстаться…

— Это не просьба, — рассмеялся я. — Это просто комплимент вашему угощению.

— Все равно нам было бы приятно сделать тебе полезный подарок, — вежливо возразил Нанка Ёк.

Остальные тоже потянулись за кружками. Они по-прежнему молчали и изучающе сверлили меня своими странными неподвижными глазами. Забавно: меня совершенно не смущали их пристальные взгляды. Наверное, стесняться можно только людей, а людей здесь не было…

— Так кто вы, сэр Нанка? — наконец спросил я. — Кем вы стали? Вообще-то вы вполне можете сказать, что это не мое собачье дело, и будете правы, но… С другой стороны, не я начинал разговор на эту тему! А теперь мне интересно.

— А чего ты, собственно говоря, хочешь? — усмехнулся он. — Чтобы мы сказали тебе, как мы называемся? Могу тебя огорчить: мы никак не называемся. Специального термина не существует и не предвидится, поскольку у нас нет желания придумывать себе название. Разве что ты сам что-нибудь придумаешь…

— При чем тут название! — отмахнулся я. — Я просто хочу понять, что с вами произошло. Вы же сами сказали, что мы похожи… Да и говорить было не обязательно: я это сам почувствовал.

— Хочешь, чтобы я поставил тебе диагноз? Ничего не выйдет, Вершитель! Мы с тобой действительно похожи, но только в одном: мы перестали быть людьми, поскольку выяснили, что человек вовсе не обязан умирать, оставаясь тем же самым существом, которым однажды родился. А что касается тебя… Ты, собственно говоря, никогда не был настоящим человеком.

— Как это? — ошеломленно спросил я.

— А так, — он равнодушно пожал плечами. — Знаешь, сэр Макс, разглашать чужие тайны — не моя стезя. Да и ни к чему тебе эти тайны. Когда-нибудь ты узнаешь о себе все без всякой посторонней помощи, и это удивительное открытие оставит тебя совершенно равнодушным, уж поверь мне на слово!

— Ладно, — вздохнул я. — Умеете вы, однако, интриговать ни в чем не повинных людей!

— Людей?! Ну уж нет! Разве что ни в чем не повинных Вершителей… Да ты не вешай нос, сэр Макс. Считай, что тебе повезло. Я — старый человек и прожил долгую жизнь… — на этом месте он откровенно захихикал: видимо, вспомнил, каким юным кажется его лицо. — И знаешь, что я тебе скажу? Чем дольше живешь среди людей и чем лучше их узнаешь, тем больше хочется превратиться во что-нибудь иное… Нам это в конце концов удалось, а тебе даже стараться не надо. Так что все преимущества на твоей стороне!

— Считайте, что вы меня убедили, — покорно согласился я.

Честно говоря, мне не очень нравилось, что Нумминорих получил счастливую возможность присутствовать при нашем бредовом диалоге. Мне бы хотелось и дальше считать его своим хорошим приятелем, но я не был уверен, что у парня хватит великодушия смириться с рабочей гипотезой о моей «нечеловеческой сущности»: все-таки ксенофобия — могучая штука… И вообще я здорово за него беспокоился. Хотя бы потому, что у меня не было никаких гарантий, что древняя магия Укумбийских островов действительно способна отвести глаза этим странным ребятам. Может быть, они отлично знают о присутствии Нумминориха? Знают, но помалкивают, до поры до времени…

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Магистр Нанка.

— Ага, — невесело усмехнулся я, возвращая на поднос пустую кружку. — Можно сказать, меня все беспокоит. Все понемножку. В частности, ваши загадочные намеки. Когда я чего-то не понимаю, я начинаю нервничать, а в данном случае я не понимаю вообще ничего… Ладно, человек я там или нет, но я пришел к вам не просто так, а по делу. Поэтому давайте лучше поговорим о загадочных побегах заключенных из Нунды. Это же ваши фокусы, я все правильно понял?

— Это не фокусы, — мягко сказал Нанка Ёк. — Это необходимость. Мне не хотелось бы так быстро приступать к деловой части нашей беседы. Я собирался сначала показать тебе наши владения, а уж потом приступать к переговорам. Но если ты настаиваешь…

— Мы вполне можем совместить приятное с полезным. Давайте прогуляемся. И поболтаем заодно.

— Как скажешь, — согласился он.

Магистр Нанка встал, аккуратно оправил складки темного лоохи и посмотрел на своих людей. Они ответили ему такими же внимательными взглядами. Я понял, что они прощаются.

Это не было похоже на Безмолвную речь. Это вообще не было ни на что похоже — просто я смутно почувствовал, что между этими существами что-то происходит… А потом легкая прохладная волна незнакомых ощущений накрыла меня с головой, так что на какое-то мгновение я окончательно перестал быть сэром Максом из Ехо. Кажется, я действительно стал одним из этих существ — легкой пылинкой, стремительно несущейся куда-то по воле ветра, в компании других таких же пылинок…

Я пришел в себя уже в коридоре, совершенно не понимая, когда и как успел выйти из комнаты. Магистр Нанка Ёк стоял рядом и с любопытством меня рассматривал.

— Что это было? — наконец спросил я.

— Ничего особенного. Просто ты как-то умудрился вмешаться в нашу беседу. И как ни странно, тебе это почти удалось.

— Так это была беседа?

— Из всех слов, которые мне известны, слово «беседа» больше, чем любое другое, подходит для обозначения того, что произошло, — сухо сказал он. — Разумеется, это не похоже ни на обычный разговор, ни на Безмолвную речь. Мы можем становиться одним существом — в тех случаях, когда нам нужно много сказать друг другу, а обстоятельства не позволяют тратить время на болтовню. В этом случае нам хватает нескольких секунд, чтобы каждый узнал, что думают и чувствуют все остальные… Удивительно, но тебе удалось как-то встрять в наш диалог! Ты что-нибудь запомнил?

— Ничего, — признался я. — Только ветер…

— Какой ветер? — удивился Нанка.

— Не знаю. Просто ветер. Мы были пылинками, и он нас куда-то нес…

— Ты очень забавно все воспринимаешь! — неожиданно рассмеялся он, распахивая передо мной маленькую резную дверцу. — Посмотри-ка по сторонам, сэр Макс. Этот коридор — одно из лучших мест в нашей резиденции. Я сам приложил руку к его отделке.

Я огляделся. Хваленый коридор оказался длинной широкой тропинкой между густыми зарослями пахучих вечнозеленых кустов неизвестного мне вида, зябко кутающихся в тонкие клочки тумана. За кустами туман сгущался, так что стен не было видно — можно было подумать, что их нет вовсе. Я поднял глаза к потолку и улыбнулся от неожиданности: над нашими головами переливалась самая настоящая радуга. Воздух здесь был холодный и ароматный. Такой изумительный коктейль, смешанный из запахов свежей травы, сырости, диких цветов и умирающих листьев, можно унюхать разве что в лесу ранним осенним утром — да и то если очень повезет!

— Тебе нравится, — мой проводник не спрашивал, а удовлетворенно констатировал факт, поэтому я решил, что могу не отвечать.

— А здесь мой кабинет.

Он нырнул в самую гущу зарослей, я растерянно последовал за ним.

Кабинет оказался крошечной уютной комнаткой с низким потолком и окном во всю стену. Серые сумерки за толстым старинным стеклом свидетельствовали, что ленивое зимнее солнце уже начинало подумывать о коротком официальном визите на небо. Из окна открывался довольно унылый, но завораживающий пейзаж: почти бесконечное поле высокой белесой травы. Кое-где блестели темные пятна густой болотной воды. В центре одной из лужиц неподвижно ссутулилась большая тонконогая птица, немного похожая на растрепанную цаплю. Вдалеке росла небольшая группа деревьев. Их толстые темные стволы причудливо изгибались, образуя замысловатый узор на фоне сиреневого предрассветного неба. Я с трудом отвел глаза от окна и огляделся, пытаясь понять, где бы мне устроиться. Никакой мебели тут не было — только несколько подушек на ковре. Сэр Нанка тут же уселся на одну из них и похлопал ладонью по другой.

— Мой кабинет тебе тоже пришелся по вкусу, — одобрительно сказал он. — Думаю, ты сам всю жизнь хотел иметь именно такую комнату и такой же вид из окна, только у тебя не хватало пороху понять, чего именно тебе хочется… Ладно, теперь мы можем поговорить о деле, если ты не передумал.

— Ну тогда рассказывайте, куда подевались все эти бедняги, которые якобы убежали из Нунды. И откуда взялось столько покойников в тюремной больнице? — вздохнул я.

Честно говоря, я уже догадывался, каким будет ответ на этот вопрос, но у меня еще оставалась слабая надежда, что я ошибаюсь…

— Ты все правильно понял, — спокойно сказал Нанка Ёк. — Все они действительно стали нашей добычей. И не делай такое скорбное лицо. Всякому живому существу надо чем-то питаться, чтобы оставаться живым…

— Что, вы их просто съели? — с отвращением переспросил я.

— Мы не едим человеческое мясо, если тебя это так интересует. Только пьем кровь, — усмехнулся он. — А если бы и ели… Какая разница? Факт остается фактом: мы вынуждены время от времени отнимать жизнь у других живых существ. Не потому, что мы такие уж кровожадные, а просто потому, что нам нужно как-то выжить. Между прочим, ты сам регулярно ешь отлично приготовленные трупы зверей и птиц и не делаешь из этого трагедии… А нам время от времени необходимо выпить немного крови — без нее мы теряем силу и начинаем болеть. Видишь ли, воздух этого Мира не очень подходит для нашего дыхания. Он слишком изменился за те тысячелетия, пока нас здесь не было. А кровь обитателей этого Мира — единственное доступное нам противоядие. Вышло так, что нам подходит только человеческая кровь — можешь мне поверить, что это открытие было неприятным сюрпризом для нас самих!

— Вампиры, — заключил я, обращаясь по большей части к себе, любимому. — Самые настоящие вампиры, поздравляю, дорогуша, твое везение — это нечто! Ну конечно: бессмертные существа, вернувшиеся в мир живых из мира мертвых, «ночные птицы» — я и сам бы мог догадаться… Так вот вы какие, северные олени!

— Северные — кто? — переспросил Нанка.

— Не обращайте внимания, это просто такая присказка, — усмехнулся я. — Да, ну и дела… И что мне теперь делать прикажете?! Сэр Нанка, между прочим, я вас спрашиваю!

— Меня? — удивился он.

— Ну да! — сердито сказал я.

Ответа, разумеется, не последовало. Великий Магистр Ордена Долгого Пути изумленно смотрел на меня, а я внимательно разглядывал собственные сапоги, пытаясь собраться с мыслями.

— А почему именно заключенные? — наконец спросил я. — Просто потому, что они — ваши соседи?

— Да, это удобно, особенно если принять во внимание подземное сообщение между Нундой и нашей резиденцией, — согласился он. — Но разумеется, это не главная причина. Когда мы окончательно убедились, что вынуждены время от времени отнимать человеческую жизнь, мы довольно долго решали, каким принципом следует руководствоваться при выборе жертвы.

— А почему вы не предоставили все случаю? — спросил я. — По-моему, так было бы правильнее… На одного случайно наехал амобилер, на другого случайно напали разбойники, третий так же случайно попал в лапы вампиров. Грустно, зато… Ну, я не знаю! Честно — так, что ли…

— Да, мне самому тоже казалось, что выбор должен быть случайным, — кивнул Нанка Ёк. — Но многие из моих ребят думают иначе. Они решили, что будет справедливо выбирать жертвы среди преступников… Видишь ли, многие из нас довольно тяжело переживали необходимость отнимать чужие жизни. После того как на собственной шкуре узнаешь, что такое быть мертвым, начинаешь очень высоко ценить жизнь любого живого существа. Между прочим, мы не едим мяса — и не потому, что оно нам не нравится, а только потому, что мы вполне можем обойтись без этой пищи. Я говорю это, чтобы ты понял: мы строго дозируем зло, которое вынуждены причинять другим обитателям этого Мира. Не больше, чем требуется для того, чтобы выжить… А что касается заключенных — мои ребята решили, что если уж нам приходится убивать людей, будет справедливо убивать только тех, кого отправили в каторжную тюрьму за какое-нибудь злодейство…

— Тоже мне, нашли злодеев! — фыркнул я. — Самые сливки мирового зла во главе с «князем тьмы» Джубой Чебобарго! Между прочим, в Нунду, как правило, попадают какие-нибудь бедняги, раз в жизни натворившие глупостей. А настоящие злодеи сидят в Холоми. Или вообще нигде не сидят, а вытворяют Магистры знают что на другом краю Вселенной… Тот же Джуба Чебобарго, чей призрак начал бузить в Ехо, — ну какой из него злодей! В свое время парень наловчился мастерить куклы, которые выносили драгоценные безделушки из домов своих новых хозяев и волокли их в Джубины кладовые. Глупая, смешная история о внезапно разбогатевшем ремесленнике — уж во всяком случае никаких оснований для смертного приговора!

— Джуба Чебобарго? — переспросил Нанка. — Такой маленький светловолосый крепыш? У меня с самого начала было на его счет дурное предчувствие. Я уже совсем было решил не трогать этого парня, а просто заставить его все забыть и отправить обратно, но он внезапно умер от страха. Так бывает, правда довольно редко… Может быть, именно поэтому он и стал призраком. Когда человек умирает от ужаса, с ним многое может случиться.

— Да уж! — вздохнул я.

Честно говоря, мне было совсем паршиво…

«Макс, что ты теперь собираешься делать?» — Нумминорих не выдержал и послал мне зов.

«Не знаю, — честно ответил я. — Что-нибудь».

— Не торопись принимать решение, ладно? — попросил Магистр Нанка. — Ты видел нас, ты начал понимать, как мы живем. Больше того, тебе почти удалось побывать в нашей шкуре. Разумеется, тебе трудно отказаться от мысли, что убивать людей — нехорошо. В рамках системы ценностей, усвоенных тобой с детства, мы — «очень плохие парни». Но в глубине тебя живет очень старое, очень мудрое и почти незнакомое тебе существо, которое знает, что по большому счету мы не сделали ничего плохого. Просто взяли то, что нам было необходимо. Ты и сам поступил бы точно так же, если бы оказался перед подобным выбором.

— Очень может быть, — согласился я. — Но в то же время я не могу просто взять и оставить все как есть. Мне очень не нравится эта история с заключенными… Если бы вы просто ловили в лесу одиноких прохожих, я бы отнесся к этому гораздо спокойнее. А эти бедняги… Люди, которых лишили свободы, — самые беспомощные существа. Они же не могли просто взять и уехать подальше, если их начинали терзать дурные предчувствия. Они не могли даже попытаться спрятаться или убежать. Ваша охота не была похожа на настоящую охоту — скорее уж на какой-то мясокомбинат…

— Да, по-своему ты прав, — подтвердил он. — Возможно, нас подвели наши собственные представления о добре и зле. В наше время считалось, что если человек достаточно злобен, чтобы совершить преступление, но недостаточно мудр и силен, чтобы уйти от возмездия, он не заслуживает права оставаться в живых… Тогда в Соединенном Королевстве существовали только два наказания за преступления: преступника заставляли исправить совершенное зло — если его можно было исправить! — или убивали — в том случае, если исправить совершенное зло было уже невозможно.

— Хорошая система! — усмехнулся я. — И что, часто удавалось исправить совершенное зло?

— Чаще, чем ты думаешь.

— Если бы я решил действовать по этому принципу, мне пришлось бы вас убить, правда? — спросил я. — Тут уже ничего не исправишь. Не будем же мы с вами оживлять мертвых: насколько я знаю, это только ухудшит дело. Был у меня один знакомый оживший мертвец, рыжий разбойник Джифа Саванха. Ему очень не нравилось посмертное существование. Он мне все довольно образно описал, так что мороз по коже…

— Могу его понять, — согласился Нанка Ёк.

Он тактично отвернулся от меня и уставился в окно — ждал, когда я приму решение. Судя по всему, я больше не казался ему посланцем возмездия с огненным мечом в руках. Во всяком случае, теперь Магистр Нанка выглядел совершенно спокойным. А ведь в начале моего визита он все время был как на иголках…

— Ну ладно, — вздохнул я. — А что вы сделали с беднягой знахарем?

— С каким знахарем? — искренне удивился мой собеседник.

Кажется, он действительно не понимал, о чем речь.

— С каким, с каким… С этим, как его… Гленке Муаной, одним из старших знахарей Нунды.

— Я не только ничего не делал с этим господином, но до сегодняшнего дня даже не подозревал о его существовании. — Магистр Нанка комично поднял брови, его лицо стало совсем детским. — Мы имели дело только с комендантом, сэром Капуком Андагумой. И с теми, кого он нам приводил, разумеется… Мы всегда встречались на нашей территории. А что с ним, собственно говоря, случилось, с этим знахарем?

— У него взорвалась голова, — мрачно объяснил я. — Взорвалась после того, как я запустил в него свой Смертный шар. Вчера вечером мне, знаете ли, казалось, что я должен допрашивать свидетелей, собирать какие-то там доказательства, и все такое… Сначала у парня взорвалась рука, а уже потом — голова. Мерзкая смерть!

— А с чего ты вообще взял, будто мы с ним что-то сделали? Не вижу никакой логики: это же был твой собственный Смертный шар!

— Мои Смертные шары тут ни при чем. Я уже успел получить квалифицированную консультацию по этому вопросу. Мне сказали, что существуют такие заклинания, которые убивают человека не после того, как он разгласит тайну, а заблаговременно…

— Никогда не слышал о таких заклинаниях. Очевидно, их успели изобрести за время нашего отсутствия… Думаю, тебе следует расспросить самого Андагуму, сэр Макс. На своей территории он все делал сам. Уверен, что и знахаря заколдовал именно он. Собственно говоря, его можно понять: в таком деле тяжело обходиться без помощников, а если уж открываешь тайну постороннему человеку, лучше принять меры, чтобы он не проболтался. Я уже имел возможность убедиться, что нынешнему поколению свойственна чрезмерная разговорчивость…

— Есть такое дело, — невольно улыбнулся я. — А как, собственно, вы заставили коменданта Нунды с вами сотрудничать?

— Заставили? Ну что ты, его никто не заставлял. Сэр Андагума сам нанес нам визит, как только мы тут объявились. Приехал в наше подземелье на этом странном фургончике, поднялся наверх, представился и спросил, чем он может быть полезен. Собственно говоря, именно его визит и убедил меня согласиться с предложением моих людей использовать заключенных Нунды. Когда не можешь принять решение, а время работает против тебя и вдруг приходит незнакомый человек и предлагает принести тебе на блюдечке все, что требуется… Разумеется, я согласился. Комендант был очень доволен. У него, знаешь ли, были большие надежды на дружбу с нами, так что он весьма пунктуально выполнял свои добровольные обязательства…

— Какого рода надежды? — с любопытством спросил я.

— А как ты думаешь, чего может ожидать человек от дружбы с нами? Само собой, бессмертия! Впрочем, не так уж сильно он ошибался, этот господин Андагума…

— Что, вы действительно сделали его бессмертным? — изумленно спросил я.

— Разумеется, нет. Бессмертие — не новая прическа, над которой пыхтит цирюльник, пока клиент клюет носом в кресле. Никто не может сделать бессмертным кого-то другого. Но всегда можно указать путь.

— И вы указали ему путь?

— Да я бы с радостью. Но мы так и не пришли к взаимопониманию. Даже для того, чтобы сделать первые шаги по нашему причудливому пути, нужно вывернуть наизнанку свою жизнь. А он ожидал, что мы просто дадим ему волшебное снадобье или, на худой конец, научим каким-нибудь тайным заклинаниям. Я честно сказал ему с самого начала, что заклинания, которое делает человека бессмертным, не существует… а если и существует, то это заклинание длиной в целую жизнь. Он слушал, кивал, не слишком старательно делал вид, что он мне верит, — сколько раз я твердил ему, что мы просто физически не способны говорить неправду, но он только недоверчиво улыбался! — приводил нам следующую жертву и терпеливо ждал, когда я все-таки решусь открыть ему «настоящую тайну»… Думаю, он строил планы, как заставить меня разговориться, — наверное, собирался в один прекрасный день пригрозить нам строгой диетой! Меня это забавляло…

— Вот сволочь! — искренне сказал я. — Бессмертие — отличная штука, очень соблазнительная, сам бы не отказался… Но платить за него трупами людей, которые оказались в твоей власти… Есть в этом что-то отвратительное!

— Мы с тобой получили очень разное воспитание, — вздохнул Магистр Нанка. — Мне-то как раз кажется, что чужие жизни — это очень хорошая плата за бессмертие!

— Это плохая плата, — я сердито помотал головой. — Нельзя расплачиваться тем, что тебе не принадлежит. А жизнь каждого человека принадлежит… Не знаю уж кому, но только не другим людям!.. А где он сейчас, этот шустрый господин комендант?

— Вернулся в Нунду, я полагаю. Он рассказал мне о вашем приезде, а я не стал говорить ему, что ты — это худшее, что могло с ним случиться. В конце концов, у меня свои проблемы, а у него — свои. Я честно пытался выполнить взятые на себя обязательства, но не приносил этому человеку клятву Высокой Верности…

— Значит, мы разминулись, — вздохнул я. — Ладно, с ним будем разбираться отдельно… А вот что мне с вами делать? Не в Холоми же вас тащить!

— Ты можешь просто оставить все как есть, — с надеждой сказал Магистр Нанка.

— Не могу. Делайте все что угодно, только не на моей территории… Извините, Нанка, но я почему-то склонен считать этот прекрасный Мир «своей территорией». Понимаю, что глупо, но это не мнение, а ощущение, и оно сильнее меня.

Я поднялся с пола и с удовольствием потянулся до хруста в суставах. У меня неожиданно появилась простая, дурацкая идея, достаточно сумасшедшая, чтобы сойти за смешную, — одним словом, совершенно в моем вкусе.

— Позовите сюда ваших ребят, Нанка, — попросил я. — Всех.

— Ты принял решение? — осторожно спросил он.

— Ага. Думаю, оно вам понравится. А даже если и нет… Во всяком случае, оно ужасно нравится мне самому! И я не забыл, что обещал не причинять вам никакого вреда, так что массовых репрессий не намечается.

— Я знаю, что ты не собираешься нас убивать. От тебя не исходит никакой угрозы. Вот когда ты приехал, она была. Поэтому я потратил кучу сил, чтобы парализовать твою опасную руку, хотя это казалось мне не очень хорошим началом встречи. Впрочем, все оказалось к лучшему… Но что ты собираешься делать?

— Хочу устроить вам небольшую экскурсию в одно милое местечко. Надеюсь, оно вам понравится. Новые места и много хорошей еды: там живут люди, которые даже не верят в существование таких, как вы. Настоящие охотничьи угодья!

— Ты хочешь увести нас в другой Мир? Заманчивое предложение… А ты уверен, что у тебя получится? Знаешь, с того дня, как мы снова стали живыми, мы не раз пытались открыть Двери между Мирами. Но ни одному из нас так и не удалось проскользнуть через Хумгат — ни разу! Кажется, на тропах мертвецов мы утратили нечто очень важное…

— Ничего, — легкомысленно отмахнулся я. — Обычно у меня все получается. Все будет так, как я хочу, — кажется, в последнее время это правило стало законом здешней природы!

— Это опасно, — заметил Нанка.

— Да, — кивнул я. — И довольно противно. Но иногда это очень удобно.

Я так и не заметил, когда адепты Ордена Долгого Пути появились в комнате. Вообще-то, я довольно рассеянный тип, но проглядеть появление нескольких дюжин человек, даже если они бесшумны, как тени, — это уже как-то слишком!

— Все собрались. Что теперь? — Нанка Ёк вопросительно посмотрел на меня.

— Не знаю, — улыбнулся я. — Поживем — увидим. Соберитесь все вместе — как тогда, в гостиной. И постарайтесь пригласить меня в вашу компанию. А там — как получится…

Я еще не успел захлопнуть рот, а знакомая холодная волна чужих ощущений снова накрыла меня с головой. От меня не осталось ничего — ни грозного сэра Макса из Ехо, ни старого доброго бедняги Макса, который как-то ухитрился отсидеться в одном из потаенных уголков моего сознания, чтобы время от времени высовывать наружу свой любопытный нос…

Наверное, в то пасмурное утро я действительно умер, но ничего не закончилось.

Где-то далеко все еще существовала боль. Знакомая, тупая ноющая боль в груди, где навсегда засел меч Короля Мёнина, — не слишком высокая плата за неуязвимость… Она не так уж и мешала, особенно сейчас, когда казалась мне чьей-то чужой болью.

Я очень смутно помню, что я потом вытворял. Кажется, это мистическое оружие все-таки оказалось в моих руках и я дико орал что-то несусветное на неизвестном мне самому, а возможно, и вовсе никогда не существовавшем языке, вычерчивал какие-то загадочные знаки в сгустившемся воздухе, невыносимо горячем от нашего общего дыхания.

Мои жалкие попытки привести в порядок собственные впечатления от этой эксцентричной выходки немного похожи на беспомощную ревизию воспоминаний о затянувшейся на неделю вечеринке — в тех особо тяжелых случаях, когда тебе всего семнадцать лет и до тебя добралось первое в жизни серьезное похмелье… Смотри-ка, а ведь случалось со мной и такое, когда-то, в совсем другой жизни, кто бы мог подумать!.. Даже набор эмоций примерно тот же: мне до сих пор чуть-чуть стыдно и немного любопытно — что же я все-таки натворил? — а в общем-то все равно…

Помню только, что в какой-то момент оконное стекло разлетелось на куски под ударом мощного порыва ветра. Он подхватил — меня? нас? — и унес куда-то, где уже не было унылого пейзажа гугландских окраин и вообще ничего не было…

Следующий эпизод: я смотрю себе под ноги и вижу крошечные, неровные камешки мостовой, темные и мокрые, словно здесь недавно прошел дождь. И пахнет именно так, как должно пахнуть после дождя: свежестью, мокрой травой и еще чем-то головокружительно сладким.

Я поднял голову и увидел, что низкое серое небо причудливо расчерчено тонкими ветками цветущих лип. Их запах вполне мог бы заставить меня заплакать от нежности и одиночества, но меня здесь по-прежнему не было…

«Господи, и куда нас занесло?» — одинокая мысль лениво пошевелилась в моей опустевшей голове, потом поняла, что на нее никто не обращает внимания, и послушно затихла.

Я огляделся. Мои спутники обступили меня, как начинающие туристы своего инструктора, им только рюкзаков не хватало!

— Где мы, сэр Макс?

Вопрос задал не кто-то один, это был их общий голос. Кажется, я снова стал самостоятельной человеческой единицей, а ребята из Ордена Долгого Пути все еще оставались каким-то непостижимым единым целым.

— Мы здесь, — глубокомысленно объявил я.

Наконец я узнал местность и рассмеялся от неожиданности и удовольствия. Я отлично знал эту тихую, безлюдную улицу на окраине Восточного Берлина. И как нас сюда занесло?!

— В этом Мире я родился, ребята, — сообщил я. — Правда, совсем в другом городе, но это как раз совершенно не важно… Эта улица называется Рейнштейнштрассе, улица Рейнских Камней. Камушки, надо полагать, действительно когда-то лежали на дне глубокой реки… Это хорошее место, словно бы специально созданное для вас. Возможно, лучшее, что можно найти. Здесь теперь много заколоченных домов и заброшенных садов — именно то, что требуется, верно? Правда, я не думаю, что так будет всегда: скоро эти дома все-таки купят и заселят. Может быть, очень скоро… Но вам же не составит труда отгородиться от остальных людей, я правильно понимаю?

— Более того, нам не составит труда сделать так, что люди вовсе не смогут отыскать эту улицу.

Я не мог разобрать, то ли это сказал сам Магистр Нанка, то ли по-прежнему все вместе.

— Тогда ладно, — кивнул я. — Прощайте, ребята.

Я повернулся и пошел прочь, с удовольствием ощущая неровную поверхность крошечных рейнских камней под тонкими подошвами сапог. Мною овладела странная печаль — она не была похожа на обыкновенную грусть или плохое настроение. Я был совершенно один в бесконечном чужом пространстве и отчетливо понимал, что всегда, по большому счету, был один.

Вокруг было пусто, и внутри меня было пусто, и каждая клеточка моего тела знала без тени сомнения, что я уже умер, и все умерли, а может быть, нас и вовсе никогда не было, так что все бессмысленно — абсолютно! Это чувство пришло откуда-то извне и поглотило меня. Нечто похожее я уже испытывал, когда становился на след мертвеца, но тогда я мог просто сойти со следа, а теперь оставалось только ждать…

— Подожди, сэр Макс! — Магистр Нанка Ёк догнал меня и требовательно опустил легкую холодную руку на мое плечо.

Я удивленно посмотрел на его юное лицо, растрепанные волосы, удивительно яркие синие глаза, честно пытаясь припомнить, кто он, собственно говоря, такой? Потом я вспомнил, но не испытал того мимолетного, но чертовски приятного чувства, которое обычно приходит в момент узнавания.

— Мы когда-нибудь сможем вернуться обратно? — спросил он. — Я имею в виду: не сейчас и не завтра… Просто — когда-нибудь?

— Откуда я знаю? Мы в одной лодке, Нанка. Я — не тот, кто совершает чудеса, я — тот, с кем они происходят, когда им самим заблагорассудится. Так что я никогда не знаю, что будет на следующей странице…

— На какой странице? — он выглядел окончательно сбитым с толку.

— Это метафора, — вздохнул я. — А может быть, и не метафора… В любом случае я — не тот, кто заказывает музыку. А что касается твоего вопроса… У меня был приятель, такой смешной толстенький поэт. Он очень долго ныл, что хочет уехать в Ташер; наконец я проникся и похлопотал перед судьбой об его отъезде. А за несколько часов до отплытия он пришел ко мне, вполне счастливый, но ужасно перепуганный — так часто бывает с везунчиками, чье заветное желание наконец-то начало исполняться… И тогда я сказал ему, что он, дескать, зря так переживает: если ему не понравится в Ташере, всегда можно будет вернуться. И этот смешной парень ответил мне таким страшненьким каламбурчиком: «Все всегда уезжают навсегда», а потом добавил, что вместо нас, дескать, всегда возвращается кто-то другой. Наверное, он действительно очень хороший поэт, этот господин Андэ Пу, хотя его стихи мне не слишком нравились… Так что вы никогда не вернетесь, Нанка. И я никогда не вернусь. Но тем, кто остался дома, вполне может показаться, будто мы вернулись, — откуда им знать, что это уже не мы?!

— Ладно, будем считать, что я понял, — кивнул он. — Жаль, что мне не довелось встретить тебя раньше, сэр Макс! Или наоборот — хорошо, что так получилось… Во всяком случае после всего, что ты мне сказал, я, пожалуй, не решился бы отправиться в путешествие по Тропам Мертвых. Видишь ли, перед уходом я всерьез рассчитывал вернуться!

— А ведь из этого страшного путешествия тоже вернулся не ты, а кто-то другой, правда? — спросил я.

Нанка Ёк задумчиво кивнул.

— Куда ты теперь? — спросил он. — Или опять скажешь, что сам не знаешь?

— Разумеется, скажу. Потому, что действительно не знаю, — ответил я.

Осторожно снял его руку со своего плеча и зашагал прочь по мокрым, мелким камням мостовой — глаза мои не различали ничего, но чуткие ступни наслаждались соприкосновением с неровной земной твердью.

Нанка Ёк еще долго смотрел мне вслед. Его взгляд помогал мне чувствовать себя настоящим: сейчас казалось, что пока меня кто-то видит, я есть. А что будет, когда я скроюсь за ближайшим поворотом, — об этом лучше не задумываться…

Впрочем, мне было наплевать.

— Макс, извини, что я тебя отвлекаю, но я хотел спросить: мне уже можно снять плащ? — вежливо спросил знакомый голос.

Я остановился как вкопанный.

— Как тебя сюда занесло, парень? — восхищенно спросил я Нумминориха, с удовольствием ощущая, что окружающий мир снова становится местом, вполне пригодным для простой человеческой жизни.

Цвета потускнели, исчезли незнакомые тревожные запахи, померкло сияние, очерчивавшее контуры предметов. Зато и пустота, переполнившая мое сердце, тоже отступила. Я знал, что никуда она не делась, спряталась в дальнем уголке моего существа до поры до времени. Но это была восхитительная передышка, я и мечтать не смел!

— А это плохо, что меня сюда занесло? — виновато спросил Нумминорих.

— Это замечательно! — рассмеялся я, усаживаясь на краешек тротуара.

Я почти машинально достал из кармана Мантии Смерти сигарету, рассеянно покрутил в руках, пытаясь понять, что это такое. Потом сообразил и равнодушно спрятал ее обратно в карман — до лучших времен. Пока мне ничего не хотелось. Вернее, я никак не мог вспомнить, что именно чувствует человек, когда ему чего-нибудь хочется…

— Снимай свое чудесное рубище и садись рядом, — я с улыбкой уставился на Нумминориха, который шел ко мне, небрежно перекинув через руку укумбийский плащ. — И объясни, как тебе удалось за нами увязаться?

— Я просто вылез за вами в окно, — он смущенно пожал плечами.

— В окно?!

— Ну да. Ты велел мне ходить за тобой, слушать, смотреть и не высовываться, вот я и ходил. Честно говоря, все эти ваши жуткие разговоры совершенно выбили меня из колеи, но мне было интересно. Так интересно, как никогда в жизни!

— Могу себе представить! — вздохнул я.

— Ну вот, — продолжил он. — Когда все эти люди… существа — уж не знаю, как их называть! — собрались вместе, с тобой что-то случилось. Ты стал почти прозрачным, и этот кошмарный меч торчал из твоей груди. Ты его оттуда вытащил, и из раны текла какая-то светящаяся жидкость… Ты разбрызгивал ее по сторонам и что-то кричал — таким жутким голосом! — Нумминорих жалобно посмотрел на меня. — Я знал, что ты могущественный колдун, тысячу раз об этом слышал. Но я даже вообразить не мог…

— Можешь мне поверить, я тоже вообразить не мог! И до сих пор не могу. Не бери в голову, ладно?

— Но это же здорово, что ты так можешь! — заявил этот оптимист.

— Может быть, и здорово, не знаю… Ладно, а что было потом?

— Потом мне стало по-настоящему страшно, потому что на улице поднялся сильный ветер… Вернее, не так: ветер не поднялся, а просто пришел, и он показался мне живым и очень сердитым — как человек! Он стучался в окно, как пьяный фермер, которого не пускают домой… А потом ветер поступил так, как непременно поступил бы пьяный фермер: он разбил окно и ворвался в комнату. В тот момент мне показалось, что нам всем конец, но ты начал кричать на ветер на каком-то непонятном языке, и он почему-то тебя послушался: немного утих и стал дуть нам в спину, подталкивая к окну. Ты выскочил в окно первым, потом ветер вытолкал всех этих ребят… ну, и меня тоже. Вообще-то он не очень сильно меня толкал. Мне показалось, что я могу выбирать: идти с вами или остаться. Разумеется, я решил идти с вами! Залез на подоконник, спрыгнул и оказался здесь. Вы стояли, оглядывались по сторонам, я тоже огляделся и увидел, что никакого дома поблизости нет, только где-то далеко, за забором. Я так и не понял, куда подевалось окно, из которого мы все вылезли… А мы действительно в другом Мире, Макс?

— Посмотри по сторонам, — улыбнулся я. — Ты видел у нас такие деревья? И такие дома, и такое небо, если уж на то пошло?

— Да, небо здесь совсем чужое, — согласился Нумминорих. — Деревья и дома — Магистры с ними, я же не знаю, как они выглядят где-нибудь в Тулане или в Суммони… Но небо над нашим Миром совсем другое, это правда. А люди здесь есть?

— Этого добра тут хватает, — кивнул я. — Между прочим, я сам родился под этим небом. Несколько лет я даже жил здесь, неподалеку. Тогда я был совсем маленьким, но я очень хорошо помню эту улицу. Видишь этот дом через дорогу? Там в палисаднике был крошечный бассейн, в нем жили серебристые рыбки с красными плавниками и хвостиками. А ранней весной вокруг бассейна цвели крокусы — это такие смешные симпатичные цветы, немного похожие на кремовые пирожные мадам Жижинды… Я мог часами стоять у этого дома, уткнувшись носом в щель между прутьями ограды, — смотрел на рыбок и на крокусы. В то время мне казалось, что они — мои самые лучшие друзья…

— Так это правда? — восхищенно спросил Нумминорих. — Ты действительно родился в другом Мире? Я слышал всякие смутные сплетни насчет твоего происхождения, но думал, что это — метафора, просто такой способ пошутить по поводу твоей загадочной силы. Пишут же в древней Книге Безумий, что «Вершители рождаются, когда мертвые занимаются любовью, а звезды гаснут, глядя на это бесчинство»… Понятно, что это неправда, зато красиво сказано!

— Очень может быть, что это правда, — криво ухмыльнулся я. — Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что истина просто обожает лукаво выглядывать из самых нелепых утверждений… И потом, Магистр Нанка сказал мне, что в дни его молодости люди вообще не умели говорить неправду, даже просто так, ради красного словца. Разве ты не слышал?

— Ну, ты загнул… — с сомнением в голосе протянул Нумминорих. — Мертвецы занимаются любовью — по-моему, это как-то слишком!

— А то, что ты сидишь здесь, это как — не слишком? — вздохнул я.

— Не знаю, — обезоруживающе улыбнулся он. — До меня как-то не доходит, что все это действительно случилось… Все как во сне. А ведь во сне может произойти все что угодно, правда?

— Все всегда как во сне, — меланхолично заметил я. — Ладно, теперь надо бы понять, как отсюда выбраться…

— Прямо сейчас? — Нумминорих был разочарован. — А может быть, можно немного здесь погулять, если уж мы сюда попали?

— Потом, — решительно сказал я. — Уж если ты один раз проскользнул между Мирами, значит, сможешь делать это и после, не сомневайся. А сейчас нам лучше вернуться. Я — не очень надежный спутник. Меня может занести куда угодно. Хуже того: я запросто могу забыть, кто я такой и куда мне нужно вернуться. Мне бы не хотелось, чтобы ты влип, парень. Так что лучше я доставлю тебя домой, чем раньше, тем лучше.

— Ладно, — согласился он. Немного подумал и добавил: — А если ты вдруг забудешь, кто ты и откуда, я тебе все расскажу.

— Договорились. Только не очень завирайся, ладно? — рассмеялся я, выпрямляя затекшие от долгого сидения на тротуаре ноги. — А теперь пошли поищем дверь.

— Какую дверь?

— Любую. Вообще-то я предпочел бы дверь в темноте, но поскольку здесь, кажется, только-только наступило утро… Ничего, мы просто закроем глаза. Это уже не раз работало, сработает и сейчас!

Мы пошли по узкой, совершенно пустой улочке. Оставалось только радоваться, что нас не занесло в какой-нибудь оживленный квартал: вид у нас был тот еще. Все-таки у жителей прекрасной столицы Соединенного Королевства довольно экзотические представления о хорошей одежде! Думаю, даже демократичные берлинцы не смогли бы равнодушно созерцать развевающиеся полы наших лоохи и сногсшибательные очертания тюрбанов, а уж мои сапоги с драконьими мордами на носках вполне могли довести до инфаркта какую-нибудь впечатлительную почтенную фрау.

Мне, откровенно говоря, хотелось, чтобы наша прогулка была долгой: я успел здорово отвыкнуть от Мира, в котором родился. Сейчас обыкновенное посещение какой-нибудь задрипанной забегаловки — вряд ли в этом заброшенном районе могла найтись иная! — показалось бы настоящим приключением не только Нумминориху, но и мне самому. Но я придушил соблазнительную мыслишку в зародыше: слишком уж хорошо помнил, чем закончился мой последний визит на «историческую родину».

Если бы я был один, я бы, пожалуй, все-таки раздобыл какие-нибудь нормальные шмотки и прогулялся по Берлину: очень уж я любил когда-то этот восхитительный уродливый город. Но со мной был Нумминорих, и я решил, что если этот симпатичный парень по моей вине навсегда застрянет в чужом, не слишком уютном Мире, это будет какое-то уж совершенно неземное свинство с моей стороны.

Я внимательно посмотрел по сторонам. Мне хотелось найти дом, в котором точно никого нет. Таких здесь было немало, но двери были не просто заперты или заколочены — сумрачный тевтонский гений надоумил местных жителей закрывать двери пустого дома металлическими ставнями. Я здорово сомневался, что смогу справиться с этими конструкциями.

— Тебе не нравятся все эти двери? — спросил Нумминорих.

— Мне не нравится, что до них практически невозможно добраться.

— А вон там? — он показал на большой двухэтажный дом немного в стороне от дороги.

Я одобрительно кивнул: двери этого дома были заколочены тремя листами обыкновенной фанеры.

— Раньше тут был магазин. Родители иногда посылали меня сюда за хлебом, — тоном экскурсовода сообщил я и небрежно стукнул кончиками пальцев по листу фанеры.

Он тут же вспыхнул холодным синеватым огнем новогоднего фейерверка. Через несколько секунд никакой фанеры не осталось и в помине, а наши лица были перепачканы серебристым пеплом.

— А когда я вел себя хорошо, мама давала мне одну марку, чтобы я купил себе шоколадного зайца, — флегматично добавил я. — Но это случалось довольно редко: в детстве я был немногим лучше твоего Фило!

Честно говоря, я сам не очень-то верил в реальность собственных воспоминаний: как-то уж слишком нелепо получалось! Стоит на пороге заколоченного дома жуткий, черт знает как одетый тип, который только что прибыл сюда из другого Мира во главе нескольких дюжин бессмертных вампиров-вегетарианцев. И это чудище доверительно рассказывает своему приятелю какую-то сентиментальную ерунду насчет шоколадных зайцев, которые, дескать, доставались ему в награду за хорошее поведение, — чушь собачья, да и только!

Нумминорих тоже это почувствовал. Во всяком случае, он недоверчиво уставился на меня, потом тихонько рассмеялся. Наверное, представил себе, как я с озверевшим лицом отгрызаю ухо у огромного шоколадного чудовища, которое отчаянно пытается сопротивляться.

— Мы чего-то ждем, Макс? — наконец спросил он.

— Моего звездного часа, — сварливо сказал я. — Того чудесного момента, когда я наконец пойму, что можно сделать с этим грешным замком. Вообще-то, мне ничего не стоит превратить эту дверь в горстку пепла — но что мы в таком случае будем открывать?..

— Что же ты сразу не сказал! — обрадовался Нумминорих. — Я умею открывать замки — любые! У меня был хороший учитель: в юности моя мама была Мастером Открывающим Двери в Ордене Часов Попятного Времени. Она действительно открывала для них все двери, когда это было нужно, — и обыкновенные, и Тайные, и даже двери, расположенные на Темных Путях. В то смутное время это было очень полезное искусство… А потом Магистр Маба Калох распустил Орден, и ей пришлось зажить более-менее обыкновенной жизнью… Ты ведь знаешь, что Орден Часов Попятного Времени распустили еще до начала Войны за Кодекс?

— Знаю. Я и самого Магистра Мабу знаю, — улыбнулся я. — Самое удивительное существо в нашем и без того не слишком скучном Мире! Не удивлюсь, если выяснится, что он за нами подсматривает… и вот прямо сейчас даст мне по морде за то, что я слишком много болтаю!

«Делать мне нечего — с тобой драться! Хотя твой язык действительно мог бы быть немного короче… И кстати, я не подсматриваю, а наблюдаю — это разные вещи». — Безмолвная речь Мабы Калоха чуть не сбила меня с ног.

«Грешные Магистры, вы действительно здесь?» — опешил я.

«Разумеется, нет. Я в Ехо, чего и тебе желаю… И не отвлекайся на разговоры со мной, ладно? Будем считать, что тебе померещилось».

Продолжения не последовало: Маба Калох умолк. Насколько я успел его изучить, можно было не сомневаться, что больше я не дождусь ни слова…

— Что-то случилось? — встревожился Нумминорих.

— Ничего. — Я тряхнул головой, чтобы прийти в себя. — Давай-ка открывай этот грешный замок, если умеешь.

— Легко!

Нумминорих положил правую руку на замок, озабоченно нахмурился и накрыл ее левой ладонью. Я заметил, что его лицо раскраснелось, а на лбу появились капельки пота.

— Готово, — наконец сообщил он. — Еле справился. Вроде бы совсем простой замок, но, оказывается, в другом Мире очень трудно колдовать…

— Да, наверное, — согласился я, берясь за ручку двери. — А теперь дай мне руку и закрой глаза. И не открывай, пока я не скажу, что можно. Попробуем вернуться домой.

Я и сам закрыл глаза, решительно распахнул дверь и на ощупь перешагнул порог. Земля ушла из-под ног, потом исчезли и сами ноги, и вообще все исчезло, даже я сам. Остались только влажные от напряжения пальцы Нумминориха, стиснувшие мою лапу — его железную хватку я ощущал даже в Коридоре между Мирами.

«Это и есть Хумгат, парень. Здесь нет ничего, в том числе и нас. Только двери между Мирами, и одна из них приведет нас домой, — подумал я. — Ты уж постарайся запомнить, как это бывает: пригодится».

Я даже не пытался говорить вслух: знал, что Нумминорих и так меня услышит. Здесь, в абсолютной пустоте, чужая мысль звучит громче, чем истошный крик в чистом поле.

А потом отведенная нам вечность закончилась, и мои ступни снова ощутили под собой твердую опору.

Я открыл глаза и обнаружил, что мы стоим в знакомом уже подземелье, а смешной, почти игрушечный паровозик и два крошечных вагончика услужливо ждут, когда мы соизволим прокатиться. Недолго думая, я устремился туда, волоча за собой Нумминориха.

Я немного не рассчитал свои силы; дело кончилось тем, что мы оба оказались на полу. Двери вагончика закрылись, и беленые стены подземелья медленно поплыли мимо окон. Я сердито потер ушибленное колено, Нумминорих держался за локоть.

— А теперь-то можно открыть глаза? — жалобно спросил он.

— Ох, уже давно можно! — вздохнул я. — Я забыл тебе сказать, за что и поплатился…

— Мы оба поплатились, — улыбнулся он, поглаживая свой ушибленный локоть. Потом открыл глаза и заморгал, щурясь от света.

— Мы что, уже едем в Нунду? Или еще куда-то?

— Надеюсь, что в Нунду, — я пожал плечами. — Там разберемся. Главное, что мы вернулись.

— А что, могли и не вернуться? — запоздало испугался Нумминорих.

— Разумеется, могли, — зевнул я. — Я же честно сказал, что тебе достался не самый надежный попутчик! Тем не менее мы вернулись, так что и говорить не о чем… Слушай, я посплю чуть-чуть, пока мы едем, ладно? Я устал как… Даже не знаю, как кто! А в Нунде мне предстоит как следует порезвиться.

— Порезвиться?!

— Ну да. Нужно ведь как-то разобраться с господином комендантом, возжаждавшим дармового бессмертия.

— А я о нем уже забыл, — смутился Нумминорих. — Спи, Макс. Я тебя разбужу, когда мы приедем…

— Боюсь, что на такое чудо твоего могущества не хватит! — мечтательно сказал я, сворачиваясь калачиком на коротком, но мягком сиденье. — Меня даже сам сэр Джуффин иногда не может разбудить — представляешь, как это круто?

Тем не менее, когда пришло время, он каким-то образом сумел меня растолкать. Я проснулся как миленький и неохотно оторвал зад от мягкого сиденья. Ватные ноги кое-как вынесли меня из вагона, крошечный поезд медленно уполз в темноту.

— Такой могущественный дядя, а просыпаться легко и с удовольствием до сих пор не умею, в отличие от тебя, — мрачно сказал я Нумминориху. — Научил бы, что ли!

— Я бы научил, — растерялся он. — Только я сам не знаю, как этому можно научить…

— Ладно, тогда обойдемся бальзамом Кахара, — вздохнул я. Порылся в карманах Мантии Смерти, нашел бутылку, сделал хороший глоток и удовлетворенно кивнул: жизнь снова стала вполне прекрасной и удивительной. По крайней мере, спать мне больше не хотелось.

— Всего-то восьмая ступень Черной магии, а какая сильная штука! — заметил я. — И что бы я без него делал все эти годы? Сдох бы как собака… Ладно уж, пошли наверх.

По дороге я тупо считал ступеньки. Выяснилось, что их было сто девяносто две — не больше и не меньше. Эта бесценная информация не показалась мне слишком полезной, тем не менее она прочно засела в моей голове и сидит там до сих пор…

— А теперь давай кутаться в укумбийский плащ. Думаю, утро уже давным-давно наступило, и здесь, наверное, ошивается куча народу, — сказал я, когда мы завершили восхождение и остановились у двери, ведущей в кухню. — Пойдем поищем господина коменданта. Учти: вся надежда на твой нос!

— А я все время чувствую его запах, — кивнул Нумминорих. — По-моему, он прошел здесь совсем недавно. Может быть, никакое утро еще и не думало наступать…

— Все может быть, — согласился я. — Тем не менее давай замаскируемся.

Мы вышли в коридор, такой же безлюдный, как и ночью. Нумминорих тут же куда-то свернул и уверенно устремился в неизвестном направлении. Мне оставалось только следить за тем, чтобы шагать с ним в ногу: когда два человека надевают один плащ, обычная ходьба сразу же превращается в какой-то дурацкий аттракцион.

Мы бродили по коридорам минут десять. Дважды нам навстречу попадались небольшие группы молодых людей в коротких форменных лоохи, но они нас, хвала Магистрам, не замечали.

— Вот здесь он и сидит, — шепнул Нумминорих, останавливаясь перед массивной дверью темного дерева.

Ее поверхность была украшена искусной резьбой. На нас сердито уставились диковинные морды каких-то экзотических зверюг. Зеленоватые камни, заменяющие им глаза, казались мне живыми: они смотрели на нас настороженным взглядом внезапно разбуженных хищников.

— Это Стражи дверей, — уважительно сказал Нумминорих. — Редкая штука, сорок первая ступень Черной магии. Наверное, остались с прежних времен, сейчас таких не делают…

— Они не дадут нам войти? — спросил я.

— Вообще-то именно для того они и существуют, чтобы никого не пускать. Но я знаю, как с ними договориться.

— Правда? — обрадовался я.

— Ну да. Я же говорил тебе, что моя мама раньше была Мастером Открывающим Двери. Она многому меня научила. Мы часто играли во взломщиков — это была моя любимая игра. Мы жили в очень старом доме, который достался нам по наследству от ее деда, и на дверях маминого кабинета тоже были такие Стражи. Мне было всего пятнадцать лет, когда я научился сам заходить в эту комнату!

— Здорово! — восхитился я.

Я быстро подсчитал в уме и понял, что в пятнадцать лет жители этого неторопливого Мира еще совсем малыши: что-то вроде наших четырехлетних карапузов. Выходит, Нумминорих был вундеркиндом…

Бывший вундеркинд тем временем ласково поглаживал тонкие контуры резьбы. В конце концов он выскользнул из-под полы укумбийского плаща, присел на корточки и доверительно прижался лбом к одному из рисунков. Он что-то говорил этим нарисованным тварям, так тихо, что я ничего не мог разобрать.

— Вот и все, — улыбнулся он, оборачиваясь ко мне. — Мы договорились. Они нас пропустят.

— И какую сумму ты теперь должен перевести на их счет в швейцарском банке? — прыснул я.

— Чего? — изумился он. — Какая еще банка?

— Ничего, — вздохнул я. — Не банка, а просто очередная идиотская шутка, годная исключительно для личного пользования, не обращай внимания… Все-таки ты действительно гений, парень!

Он еще несколько секунд повозился с замком, и дверь бесшумно открылась. Мы вошли в полутемный холл и снова затормозили: теперь нужно было понять, за какой из четырех одинаковых белых дверей скрывается комендант.

— Он там! — Нумминорих уверенно ткнул указательным пальцем в направлении одной из них.

— Хорошо, — кивнул я. — Оставайся здесь. Думаю, я быстро управлюсь. Пусть плащ остается у тебя…

— А может, лучше пойти туда вместе? — возразил Нумминорих. — Мало ли что…

— Вот именно! — усмехнулся я. — Я буду метать Смертные шары и вообще творить Магистры знают что. Не нужны мне несчастные случаи на производстве…

— Где? — переспросил он.

— Где, где… Потом!

Я набросил на него укумбийский плащ и решительно распахнул дверь.

Сэр Капук Андагума сидел в массивном кресле у окна и задумчиво перебирал в руках маленькие самопишущие таблички.

Мое появление оказалось для него сюрпризом. Я еще никогда в жизни не видел столь стремительной смены чувств на человеческом лице. Изумление сменилось пониманием, а потом в его глазах появилось такое отчаяние, что моя рука, приготовившаяся метать Смертный шар, начала безвольно опускаться. Думаю, его чары тут были ни при чем: я попался в сети обыкновенной жалости, простенькой, но эффективной ловушки, в которую то и дело попадаются отборные экземпляры хороших, в сущности, охотников…

Это была бесконечно длинная секунда. Я успел задохнуться от его ужаса и гнева, понять, что мы, в сущности, очень похожи: наверняка я бы и сам на его месте испытывал именно такую гремучую смесь мощных, но бесполезных чувств. Но пришлось взять себя в руки: в конце концов, я пришел сюда не для того, чтобы в очередной раз экспериментировать со своими сверхъестественными способностями к сопереживанию. Я считал своим долгом наказать человека, которому взбрело в голову, будто он может распоряжаться чужими жизнями, как собственным банковским счетом. Служебные обязанности — дело десятое. Я не мог обманывать себя: это была глубоко личная месть. Если бы мне предстояло заплатить за свое решение сотней-другой лет в Холоми, это, пожалуй, ничего бы не изменило.

Поэтому на исходе тягучей, как размокшая лакрица, паузы мои пальцы снова сложились в щепоть, и крошечная пронзительно-зеленая шаровая молния с противным чавкающим звуком впилась в лоб коменданта Нунды.

Уже потом я понял, что чудом успел его опередить: красивые ухоженные руки коменданта как раз взмыли вверх, а губы разомкнулись, чтобы выплюнуть мне в лицо какое-нибудь смертоносное древнее заклинание… Но мне так и не удалось узнать, какой именно сюрприз был для меня приготовлен, — передать не могу, как меня это радует!

— Я с тобой, хозяин, — его голос звучал так тихо, словно сэр Капук Андагума прилагал чудовищные усилия, чтобы вовсе не произносить этих слов.

— Пошли, — лаконично сказал я.

Моя жертва послушно поднялась из кресла и зашагала к двери. На коменданте была только тонкая домашняя скаба, но он не стал оглядываться в поисках лоохи. «Все правильно, приказа одеваться от меня не поступало, а собственных соображений у него больше нет», — с отвращением подумал я. Я часто говорю, что меня тошнит от собственного могущества, но сегодня это чувство впервые оказалось не душевным переживанием, а настоящей телесной, почти похмельной мутью.

Откровенно говоря, мне было наплевать, подцепит ли сэр Капук Андагума насморк. Но я подумал, что его легкомысленный костюм может вызвать подозрения — мало ли кто встретится нам по дороге! — и решил, что лучше перестраховаться.

— Сначала оденьтесь, — велел я.

А сам остановился у двери и машинально потерся затылком о прохладное дерево обшивки. Это оказалось чертовски приятно. Можно было подумать, что я всю жизнь мечтал именно о таком удовольствии, и вот сбылось наконец-то!

Господин Андагума тем временем поспешно закутался в тонкое темно-красное лоохи, которое извлек из почти невидимого, встроенного в стену платяного шкафа.

— Я оделся, хозяин, — сообщил он.

— Вот и славно. Теперь пошли.

Я, не оборачиваясь, вышел в холл. Увидев меня, целого и невредимого, да еще и с пленником, Нумминорих поспешно снял укумбийский плащ — наверное, для того, чтобы мы не наступили на его невидимую ногу.

— Ну что, теперь мы отвезем его в Ехо? — спросил он, не скрывая облегчения.

Я покачал головой. Потом спросил себя: а не лучше ли сделать так, как предлагает Нумминорих? Отвезти эту сволочь коменданта в Ехо, отдать ребятам Багуды Малдахана, пусть запирают свою добычу в одной из комфортабельных камер Холоми на пару столетий в соответствии с гуманными законами Соединенного Королевства…

Да, так было бы проще. И потом, я бы дорого дал, чтобы просто отправиться домой прямо сейчас. Но я совершенно точно знал, что меня не устраивает такой конец этой паршивой истории.

Орден Долгого Пути во главе с синеглазым Магистром Нанкой Ёком уже отправился в бессрочную ссылку, навсегда исчез из этого прекрасного Мира — при этом я отлично понимал, что ответственность за все случившееся лежит не на них. Оставалось надеяться, что моим друзьям-вампирам придется по душе сладкий запах цветущих лип на восточной окраине Берлина и заодно пивной привкус крови их новых соседей…

А для коменданта Нунды у меня был заготовлен совсем другой сценарий. «За чужие жизни можно заплатить только собственной», — упрямо думал я. Не знаю уж, с чего это мне взбрело в голову, будто я и есть тот самый единственный и неповторимый парень, который уполномочен решать вопросы такого рода…

— Мы не повезем его в Ехо, — сказал я Нумминориху. — Не к чему. Вместо этого мы с сэром Андагумой совершим небольшую загородную прогулку. Он покажет мне окрестности, мы будем нюхать какие-нибудь орхидеи, пугать болотных птиц и беседовать о вечности… А ты забирай Друппи, садись в амобилер и дуй отсюда так, чтобы ветер в ушах свистел. Мы с господином комендантом проводим вас до ворот, чтобы обошлось без лишних расспросов. Жди меня в Авалати, в том самом трактирчике на центральной улице, мимо которого мы проезжали, помнишь? Думаю, я быстро вас догоню.

— На чем это ты собрался нас догонять? — нахмурился Нумминорих. — Если я уеду на нашем амобилере?.. Правда, у меня в пригоршне есть еще один, но не думаю, что он сможет проехать хоть дюжину миль по этим грешным болотам.

— Да, это проблема, — согласился я. — Но сейчас мы с ней разберемся. — Я повернулся к коменданту: — На чем вы ездите по окрестностям?

— Для таких поездок у нас есть амобилеры со специальными колесами, хозяин, — откликнулся он. — Они вполне могут проехать по любой дороге даже в это время года.

— Ну вот видишь, — улыбнулся я Нумминориху. — Не только мы с тобой такие умные!

— Макс, мне не нравится, что ты собираешься где-то бродить с этим человеком, — упрямо сказал он. — Ты ведь хочешь его убить, да?

— Я не хочу, — мягко поправил я. — Просто так надо.

— Тогда пойдем вместе. Мне так будет спокойнее. Мало ли что может случиться!

— Может, — согласился я. — Но пока оно будет думать, случаться ему или нет, ты подождешь меня в Авалати. И не нужно тратить время на дискуссию, ладно? Все равно я уже все решил.

— Хорошо, не будем тратить время, — кивнул Нумминорих. — Просто скажи, почему? Если уж я смог пройти в другой Мир по твоим следам… Почему я не могу прогуляться с тобой по гугландским болотам?

— Только потому, что я не хочу перекладывать на тебя часть ответственности за мои поступки, — вздохнул я. — Я принял некое решение. Думаю, что это не слишком хорошее решение, но я твердо намерен его выполнить. И поскольку это мое личное решение, ответственность за его последствия должна лежать только на мне. А если ты будешь присутствовать, ты станешь соучастником. Теперь понятно?

— Теперь понятно.

Нумминорих был мрачнее тучи, но спорить, хвала Магистрам, не стал. Развернулся и вышел в коридор. Мы молча дошли до двери, ведущей в наши апартаменты. Нумминорих зашел туда и через несколько минут вернулся в сопровождении совершенно счастливого Друппи с нашими дорожными сумками наперевес — к счастью, мы так и не успели их распаковать.

— Не обижайся на меня, ладно? — как можно мягче сказал я.

Нумминорих удивленно помотал головой.

— Ну что ты, Макс. Я и не думал обижаться. Просто грустно все это… И потом, мне очень не хочется оставлять тебя одного.

— Мне и самому не хочется оставаться одному. Но я уже остался один, раз и навсегда.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился он.

— Сам не знаю, — вздохнул я. — Не обращай внимания, ладно? У меня был тяжелый день, и моя несчастная крыша уже не просто съехала, а скрылась за горизонтом… Только не спрашивай меня, что за «крыша» и куда она «съехала», а то наш разговор затянется до Последнего Дня года… Лучше просто поезжай в Авалати и дождись меня, ладно? Надеюсь, что по дороге домой мы сможем обсудить все эти милые лексические недоразумения…

Потом я велел коменданту объяснить своим подчиненным, что внезапный отъезд Нумминориха — совершенно нормальное и закономерное явление. Он, разумеется, выполнил мой приказ, так что через несколько минут наш вездеход выехал за ворота. Друппи порывался выскочить из амобилера, чтобы составить мне компанию: наверное, он тоже не хотел оставлять меня одного. Но Нумминорих что-то ему шепнул, и пес спокойно разлегся на заднем сиденье.

Когда они уехали, мне стало так тоскливо, что я был готов завыть, задрав голову к прозрачному утреннему небу. Еще немного, и я бы послал зов Нумминориху, сказал бы ему, что я передумал. Дескать, давай, возвращайся, забирай меня отсюда, поехали домой…

Но оказалось, что парадом уже давно командую не я, а какой-то упрямый, немилосердный незнакомец, до поры до времени тихо дремавший в темной глубине моего существа. Он был тем, кто принимает решения и действует не раздумывая, а моему хорошему приятелю Максу оставалось только молча ждать, когда ему позволят вернуться — если еще позволят, хоть когда-нибудь!

Поэтому я не стал звать Нумминориха. Велел покорному коменданту предоставить мне амобилер, пригодный для поездок по здешним местам. Одобрительно оглядел толстые массивные колеса машины и уселся за рычаг. Капук Андагума покорно устроился рядом, и мы выехали за ворота.

— Здесь поблизости есть место, где вы хотели бы умереть? — вежливо спросил я своего пленника.

— Я нигде не хочу умирать, хозяин, — ответствовал он.

— Да, разумеется… Дурацкий вопрос! — усмехнулся я. — Ладно, тогда просто скажите мне, какая из дорог ведет к болотам?

— Здесь все дороги ведут к болотам, хозяин. Кроме той, по которой уехал твой спутник — это дорога в Авалати, а там почти нет болот.

— Ладно, тогда едем на юг, — решил я. — Мне понравился пейзаж за окном кабинета Магистра Нанки. Будем надеяться, что вся территория его бывших владений выглядит так же… Вам нравятся эти места, сэр Андагума?

— Мне вообще не нравится Гугланд, хозяин. Каждое утро я смотрел в окно и понимал, что ненавижу эту землю…

— Нельзя ненавидеть землю, на которой живешь, — укоризненно сказал я. — Мне бы хотелось, чтобы вы ее полюбили, хотя бы сейчас.

Я хотел добавить еще что-то, потом посмотрел на равнодушное лицо своей жертвы и заткнулся: какие уж тут разговоры!

— Теперь мне здесь нравится, хозяин, — покорно сказал Капук Андагума.

Мне захотелось дать себе по морде: хорошенько, со всей дури, чтобы челюсть в крошку. Но, пожалуй, это было почти так же бесполезно, как мои идиотские попытки поговорить со своей жертвой по душам напоследок…

Через несколько часов я понял, что амобилер дальше не поедет. Думаю, даже настоящий вездеход здесь был бы бесполезен: почва стала такой топкой, что мои сапоги увязали в ней чуть ли не по щиколотку.

Все же я довольно долго брел куда глаза глядят, путаясь в высокой белесой траве. Комендант Нунды безропотно шагал следом за мной. Наконец я остановился и огляделся.

Нас обступало безбрежное море болотной травы, светлой, как пасмурное небо над нашими головами. Кое-где темнели пятна воды. Меньше всего это место походило на знакомый мне Мир. Казалось, меня случайно занесло в совершенно необитаемое пространство, существующее только в воображении бесповоротно несчастного, одинокого безумца. Именно так, пожалуй, и должны бы выглядеть пейзажи дантовского лимба — вот только здесь не было никого, даже печальных призраков каких-нибудь местных Вергилиев…

Идти дальше мне не хотелось, возвращаться к амобилеру — тоже. Я остановился. Некоторое время молча испепелял воспаленными очами произвольно выбранную точку на горизонте. Капук Андагума равнодушно сопел за моей спиной. Я пожал плечами: сколько можно таскать его за собой? — и повернулся к своему пленнику.

— Последний приказ, господин комендант. Дальше вы пойдете без меня. Вы должны найти какую-нибудь хорошую трясину. Пусть она вас поглотит. После этого вы будете свободны от необходимости выполнять мои дурацкие приказы и от необходимости жить дальше заодно.

— Хорошо, хозяин. Я найду трясину и дам ей себя поглотить, — покорно согласился он.

Комендант Нунды пошел вперед, не разбирая дороги, а я остался. Можно было не сомневаться, что бедняга честно исполнит мой приказ: а что ему оставалось?! Некоторое время я смотрел, как мелькает среди высокой болотной травы его красное лоохи, потом развернулся и затопал в противоположном направлении. «Домой, — думал я. — Сейчас поеду домой. Ну их к черту, эти гугландские болота!»

Примерно через полчаса я понял, что заблудился. Амобилера нигде не было. То есть где-то он, конечно, был, но я никак не мог обнаружить это замечательное место.

— И на кой тебе вообще понадобилась эта пешая экскурсия, дорогуша? — спросил я себя вслух. — Ты вполне мог отдать ему тот же самый приказ и остаться в амобилере… Впрочем, ты вообще мог отдать ему этот грешный приказ прямо в спальне и спокойно ехать домой. Дураком был, дураком и помрешь…

Я еще не закончил говорить, когда почувствовал, что моя правая нога подозрительно глубоко погрузилась в топкую почву. Меня прошиб холодный пот. Я поспешно вытащил ногу и уставился на сапог. Судя по его состоянию, я только что увяз почти по колено.

Меня охватила самая настоящая паника: до сих пор мне не приходило в голову, что я могу разделить страшную судьбу своей жертвы. Я совсем не знал этих мест, я никогда не бродил по тайным тропинкам между трясинами, я вообще еще никогда в жизни не гулял по болотам. У меня не было даже какой-нибудь палки, чтобы нащупывать путь. Так что у гугландских болот имелись хорошие шансы получить мое тело в вечное владение.

Потом я повел себя так глупо, что самому не верится: я позволил себе потерять голову, рехнулся от страха и опрометью понесся куда-то вперед, приминая хрупкие стебли травы.

Я бежал так быстро, что почти не касался ногами земли. Возможно, именно поэтому мне удавалось не увязнуть. Кажется, я что-то кричал. По щекам текли слезы, а тело то и дело сводила судорога: оно уже предчувствовало, как будет корчиться в холодной глотке болота. Уж чего-чего, а воображения у меня всегда было в избытке!

Наконец я споткнулся, упал вниз лицом и ощутил, как под моим животом медленно открывается голодный рот трясины. Мне показалось, что я стремительно погружаюсь в топкое липкое месиво грязи, а потом сей факт, как, впрочем, и все прочие обстоятельства, утратил актуальность: я потерял сознание. Все-таки иногда небеса бывают милосердны!

Когда я пришел в себя, я лежал на спине и дрожал от холода. Было темно. Мокрая одежда облепила мое тело — описать не могу, как это было неприятно! Я инстинктивно свернулся клубочком. Теплее не стало, зато я почему-то почувствовал себя спокойнее.

Потом я понял, что на меня кто-то смотрит из темноты. Несколько лет жизни в Ехо сделали мое зрение почти таким же острым, как у коренных угуландцев: я вполне могу различить в темноте все, что требуется. Так что я осторожно поднял голову и огляделся.

Сначала я никого не увидел, но потом понял, что в нескольких метрах от меня сидит большая птица. Думаю, я не заметил ее сразу только потому, что ожидал увидеть нечто антропоморфное. Глаза птицы сияли теплым золотистым светом, как окна маленького лесного домика.

Я вдруг понял, что эта ночная птица — мой самый лучший друг под этим небом. «Она прилетела, чтобы не дать мне умереть», — почему-то подумал я.

— Спасибо, что ты пришла, птица, — тихо, чтобы не вспугнуть ее, сказал я. — Без тебя мне было бы страшно, а с тобой как-то спокойнее.

— Разумеется, со мной спокойнее, — невозмутимо подтвердила птица.

Я рассмеялся от неожиданности: ну конечно же, это был буривух! А ведь круглые сияющие глаза птицы сразу показались мне похожими на совиные…

— Откуда ты взялся, милый? — спросил я. — Я-то думал, что буривухи не живут в Гугланде…

— Буривухи действительно не живут в Гугланде, — подтвердила птица. — Только я не «милый», а «милая», если уж на то пошло.

— Так ты девочка? — я снова рассмеялся. — Значит, ты — не буривух, а буривушка!

Возможность говорить с птицей сделала меня абсолютно счастливым, несмотря на мокрую одежду, отсутствие амобилера, позднюю ночь и многие мили непроходимых болот, в самое сердце которых как-то занесло меня, дурака.

— Первый раз в жизни вижу тебя таким беспомощным, — сказала птица. — Знаешь, а мне даже нравится! Что-то в этом есть…

— А разве ты видишь меня не впервые? — удивился я. — Что, ты прилетела за мной из Большого Архива? А откуда вы узнали?..

Но птица не дала мне договорить.

— Я вижу тебя далеко не первый раз в жизни, это так. Но я прилетела не из Большого Архива. И кроме того, я не совсем птица.

— А кто?

— Хочешь сказать, в этом прекрасном Мире есть великое множество женщин, готовых прилететь с края земли, чтобы вытащить тебя из болота? — насмешливо спросила птица. — Между прочим, добраться сюда из Арвароха очень трудно — даже во сне…

— Из Арвароха? — тупо повторил я. А потом чуть снова не грохнулся в обморок, потому что понял, кто сидит рядом со мной.

— Меламори, — наконец сказал я. — Ты превратилась в буривуха и прилетела ко мне. А это значит, что я окончательно сошел с ума… Никогда не думал, что мне так повезет с галлюцинациями!

— Ну, вряд ли я — галлюцинация, — возразила птица. И поспешно добавила: — Ты не думай, я не всегда такая! Просто я подружилась с буривухами Арвароха. Помнишь, почти год назад я говорила тебе, что собираюсь их навестить? Ну вот, я так и сделала. Заявилась в поселение старых буривухов и нахально сказала: «А вот и я!» Почему-то я им очень понравилась, и мне велели остаться… Знаешь, они почти совсем не похожи на тех буривухов, которые живут у нас в Большом Архиве. То есть с виду — такие же толстые птички, да, но взглядом убить могут, если захотят!.. Я и вообразить не могла, чем закончится мой визит вежливости. Я больше не возвращалась в замок Алотхо, потому что они сказали… Ладно, это неважно! Просто мне пришлось остаться в поселении старых буривухов. И они научили меня таким странным вещам — сама до сих пор не могу к этому привыкнуть!

— Например, превращаться в птицу?

— Да… Вообще-то я еще не умею по-настоящему превращаться в птицу. Только во сне, — вздохнула она. — Мне снится, что я буривух, представляешь? И не просто снится: буривуха, в которого я превращаюсь во сне, могут видеть и другие люди, вот что самое удивительное! Вот и сейчас ты меня видишь, мы разговариваем, а настоящая Меламори в это время спит на мягкой подстилке из перьев… Представляешь, мне пришлось поселиться в гнезде! Правда, оно очень большое, уютное и расположено совсем низко над землей, но все равно это обыкновенное птичье гнездо. Знала бы моя бедная мамочка!..

Я невольно рассмеялся, вообразив, с каким лицом вельможная леди Атисса Блимм будет выслушивать новость о том, что ее единственная наследница ночует в птичьем гнезде. А потом спросил:

— А ты сейчас можешь превратиться в леди Меламори?

— Не знаю. Вообще-то, вряд ли… Для того чтобы снова стать человеком, мне надо проснуться. А если я проснусь, то окажусь там, где заснула, правда? И тогда ты останешься один, и болота снова возьмут власть над тобой. Тут тебе даже меч Короля Мёнина не поможет: он сам не слишком-то ладил с болотами, а в юности чуть было не погиб в болотах Ландаланда. Я читала, что Мёнин влип там, в точности как ты здесь. И ему на помощь пришел не какой-нибудь великий колдун, а обыкновенный человек, его слуга. Болота могут легко одолеть одинокого путника, но почему-то пасуют перед хорошей компанией… Ты хоть помнишь, что они тебя почти убили?

— Кто — они?

— Болота. Болота Гугланда живые. Впрочем, все болота вполне живые, да и не только болота… Гугландские топи решили поохотиться на тебя, и у них это неплохо получилось. Тебе ведь даже не пришло в голову, что ты можешь шарахнуть по ближайшей кочке своим Смертным шаром и приказать, чтобы это безобразие немедленно прекратилось, правда?

— Правда, — сокрушенно признал я. — А что, у меня могло получиться?

— Разумеется, ты же Вершитель. Но духи болот заставили тебя забыть о собственном могуществе. Хорошо, что я успела вовремя: ты уже был готов добровольно захлебнуться в ближайшей луже…

— Что ж, так мне и надо! — горько усмехнулся я. — Если уж я решил, что имею право приговаривать других людей к смерти, следовало ожидать, что тут же появятся желающие зачитать и мой смертный приговор…

— Да, ты был ужасно неосторожен, — согласилась птица. — Я очень испугалась, когда увидела во сне твои скитания по болотам и поняла, что происходит… Я так хотела тебе помочь, что мне наконец-то удалось улететь за пределы Арвароха. А ведь мои учителя, буривухи, говорили, что это — самое трудное. Арварох — жадный материк, он цепко держит своих обитателей. Даже во сне нам редко удается попадать в другие места, а уж в таком сне, как у меня… Знаешь, я ужасна рада, что спасла тебе жизнь. Вообще-то я с первого дня нашего знакомства мечтала именно о чем-то в таком роде!

— Очень мило с твоей стороны, — улыбнулся я. — А ведь считается, что это храбрые рыцари мечтают спасти прекрасных леди из пасти какого-нибудь дурацкого дракона, а не наоборот…

— Мало ли что считается! — пренебрежительно фыркнула она. — Мои буривухи непременно сказали бы: «Люди так хотят хоть чем-то отличаться от прочих живых существ, что все время говорят глупости, поскольку, кроме людей, на это никто не способен…»

— Здо́рово! — рассмеялся я. — А они действительно так говорили?

— Не помню. Просто я очень хорошо усвоила их логику, так что могу быстро сконструировать классический афоризм арварохских буривухов на любую заданную тему… Знаешь, Макс, на твоем месте я бы непременно попробовала немного поколдовать и обзавестись какой-нибудь теплой одеждой. Ты мокрый, а сейчас зима. Ты же подцепишь вульгарную простуду, сэр Вершитель!

— Из тебя получилась такая мудрая птица, милая! — улыбнулся я.

Потом зарылся руками в сырую траву и как следует сосредоточился. Через несколько минут я стал счастливым обладателем красного клетчатого пледа: мои потаенные желания всегда были сильнее осознанной необходимости, а в настоящий момент я мечтал не о какой-то абстрактной теплой одежде, а именно о старом уютном пледе!

Я проворно скинул с себя мокрую Мантию Смерти, потом принялся за скабу. Птица с видимым интересом наблюдала за этой процедурой. Я почувствовал, что краснею, чего со мной уже давно не случалось.

— Отвернись, — смущенно попросил я. — Кажется, я тебя стесняюсь.

— Стесняешься? — удивилась она. — С каких это пор?

— С тех пор, как ты стала птицей. Я не привык скакать голышом перед малознакомыми буривухами… И потом, ты же спишь. Не хочу, чтобы тебе лишний раз снились голые мужчины!

— Между прочим, мне никогда не снятся голые мужчины! — гордо возразила она. — В Мире полным-полно снов поинтереснее… Ладно уж, могу и отвернуться, если тебе так хочется!

Я быстро разделся, закутался в плед, понял, что мне так хорошо, как еще никогда не было, и тихонько рассмеялся по поводу давешнего приступа стыдливости.

Птица поняла, что на меня уже можно смотреть, и подошла поближе. Я снова рассмеялся, глядя на нее: у буривухов очень забавная манера передвигаться по земле, и леди Меламори не стала исключением из этого правила.

— Зато я умею летать! — обиженно сказала она, сразу же поняв причину моего веселья.

— Научишь? — спросил я.

— Может быть, — задумчиво ответила она. — Хотя как же я тебя научу, если я живу в Арварохе, а ты — здесь?

— А ты прилетай, — предложил я. — Или приезжай. Или, если хочешь, я сам за тобой приеду… А еще лучше — проснись сегодня здесь, а не там.

— Думаешь, у меня получится? — с сомнением спросила она.

— У тебя все получится, если захочешь, — легкомысленно пообещал я. Протянул руку и осторожно погладил мягкие перышки птицы. — Из тебя получился очень хороший буривух, милая. Наверное, самый лучший буривух на свете. Но если бы здесь оказалась настоящая леди Меламори… Знаешь, за такое чудо ничего не жалко!

Птица подошла еще ближе. Несколько минут она молчала, ловко подставляя пушистую голову под мою ладонь. Потом нерешительно сказала:

— Но если у меня не получится проснуться здесь, ты останешься один в этих болотах, Макс! Ночью они еще опаснее, чем днем… Может быть, лучше не рисковать?

— Лучше, — согласился я. — Не рисковать — это всегда лучше. Но мы все равно рискнем, правда?

— Правда, — согласилась она. — Знаешь, все бы ничего, но мне не хватает рук. Надо бы тебя обнять, а крыльями не получается… Только теперь твоя очередь отворачиваться. Если ты будешь смотреть, у меня точно ничего не получится.

— Я могу не просто отвернуться, а спрятаться, — объявил я, подтягивая колени к подбородку и накрываясь пледом с головой. — Вот теперь можешь творить свои чудеса: меня уже нет!

Время шло. Через несколько минут мне стало не до смеха. Снаружи не доносилось ни звука. Я с ужасом понял, что чудо вполне могло не состояться. Меламори, наверное, только что проснулась в своем дурацком птичьем гнезде на другом краю Мира, мое замечательное наваждение рассеялось, и я остался один…

Я снова запаниковал, но никак не мог решиться выбраться из-под одеяла и посмотреть, что происходит. У меня все еще оставалась надежда на чудо, и я чертовски боялся ему помешать. Я чувствовал себя так, словно внезапно обнаружил, что катаюсь на качелях, установленных на краю крыши какого-нибудь небоскреба, и уже раскачался так, что остановиться невозможно. Оставалось только обеими руками держаться за грудь, чтобы не дать ополоумевшим сердцам выскочить наружу.

А потом я вдруг успокоился. Это случилось так внезапно, словно внутри меня произошел военный переворот, в результате которого к власти пришел совсем другой парень, куда более хладнокровный, заранее уверенный, что все будет так, как он захочет, без всякой там режиссуры свыше!

Этот нахал и храбрец снисходительно посмеялся над моими давешними опасениями, решительно откинул в сторону край одеяла и с улыбкой уставился на свою старинную подружку. Меламори уже была здесь, но она не проснулась, как мы предполагали, а сладко спала, свернувшись клубочком прямо на мокрой траве. За время разлуки она успела хорошенько надругаться над своей внешностью: роскошные волосы были безжалостно отрезаны — судя по всему, первым же попавшимся под руку арварохским мечом из плавника рыбы Рухас. Тонкая, почти прозрачная, длинная рубаха, которая была единственным предметом ее гардероба, наводила на мысль, что на далеком Арварохе сейчас самый разгар жаркого лета.

Я сказал себе, что налюбоваться еще успею, а сейчас мою чудесную гостью нужно согреть, чем скорее, тем лучше.

— Это кто еще подцепит вульгарную простуду? — шепнул я, увлекая ее под свой плед.

— Не буди меня, — проворчала Меламори. — Такой сон хороший!..

Она осеклась, открыла глаза — они больше не были серыми, как прежде, а сияли янтарно-желтым светом, в точности как у буривухов, — и изумленно уставилась на меня.

— Я и есть этот самый хороший сон, да? — улыбнулся я.

— Да уж, — ошеломленно прошептала она. — Откуда ты взялся, Макс?

— Как это — откуда? Из твоего сна, откуда же еще! Между прочим, когда-то давно тебе не раз удавалось заснуть дома, а потом просыпаться рядом со мной. Только тогда ты здорово испугалась, помнишь?

— Не столько испугалась, сколько разозлилась, — смущенно сказала она. Потом мечтательно улыбнулась, словно воспоминание о нашем диком скандале было лучшим в ее жизни, и гордо добавила: — Да, я тогда ужасно разозлилась и решила, что тебе нужно хорошенько врезать, чтобы неповадно было…

— Но сейчас ты не будешь драться, правда?

— Не буду, — великодушно согласилась она. — Подожди, Макс, ты хочешь сказать, что ты — не во сне, а на самом деле?

А потом она уткнулась холодным носом в мою шею и разревелась. Я бы и сам с удовольствием к ней присоединился, если бы у меня получилось. Но сейчас я мог только зачарованно смотреть на темный пух коротко остриженных волос на ее затылке и осторожно прикасаться ладонями к ее плечам. Плечи были самые настоящие: теплые, гладкие, загорелые. И вообще вся Меламори, от макушки до пят, была настоящая. Нормальная живая женщина из костей, мяса и кожи. И это было так здорово, что голова шла кругом!

В нашем распоряжении оказалась почти целая вечность. Мы остались на той самой мокрой кочке, где мне посчастливилось вернуться к жизни, поскольку не знали, куда нам следует идти. Да и не хотели мы никуда идти, если честно…

Мы почти не обращали внимания на тусклый солнечный свет, сменивший темноту ночи, которая, впрочем, снова окутала нас спустя какое-то время. К счастью, в моем распоряжении была Щель между Мирами, откуда я по мере надобности извлекал горячие напитки и теплые вещи. Как ни крути, а на одних поцелуях мы бы долго не продержались: зима есть зима, а уж застрять зимой на болоте — то еще удовольствие!

Меламори почти ничего не помнила о своих похождениях в облике буривуха: ни как ей удалось меня найти, ни каким образом она умудрилась вытащить меня из трясины — вообще никаких подробностей. Когда я расспрашивал ее, она начинала нервно посмеиваться, а ее глаза становились пугающе пустыми, так что я быстро оставил эти попытки: нам и без того было чем заняться и о чем говорить.

Иногда она засыпала, благо мои колени вполне соответствовали ее представлениям о подходящей подушке, а я растерянно озирался по сторонам в поисках того, кому можно было бы сказать спасибо за такой невероятный подарок. Я-то давным-давно научился жить с мыслью, что растрепанная головка леди Меламори никогда не окажется на моих коленях. Вернее, мы оба научились с этим жить: и она, и я. Наизусть вызубрили так толком и не доказанную теорему сэра Джуффина Халли, которая гласит, что у хорошей дружбы есть свои преимущества перед страстью, — тем и довольствовались. Учились обходиться без сентиментальных воспоминаний, ревности и надежды, заботливо помогали друг другу смириться со смутной, потаенной нежностью, которая не мешала нам быть счастливыми рядом с другими людьми — ну, скажем так, почти не мешала… И вот как оно вдруг повернулось!

Я так и не обнаружил официальной делегации представителей высших сил, командированных в гугландские болота специально для того, чтобы выслушать мою благодарность. Поэтому все мои многочисленные «спасибо» достались небу над нашими головами: в глубине души я до сих пор по-детски уверен, что все «высшие силы» обитают где-то наверху…

На рассвете — кажется, это был уже третий рассвет, который мы с Меламори встретили вместе, — откуда-то из густых зарослей болотной травы появился маленький (он явно не доставал мне до пояса) коренастый человечек. Он был укутан в меховой плащ с капюшоном, из-под капюшона блестели сердитые зеленоватые глаза.

— Ты и есть Тайный сыщик Макс? — хмуро осведомился он у меня.

— Во всяком случае я знаком с целой кучей людей, которые совершенно уверены, что я — он и есть. Так что, опираясь на мнение осведомленного большинства, я могу с некоторой долей уверенности предположить, что вы пришли по адресу, — от удивления я стал непомерно многословен.

— Эк закрутил! — неодобрительно отозвался сердитый гном. — Сам-то хоть понял, что сказал?.. Ладно, пошли. Тебя ищут.

— Кто меня ищет? Нумминорих?

Только в этот момент я осознал нечеловеческие масштабы собственного свинства и был потрясен до глубины души.

— Не знаю я никакого Минориха, — буркнул гном. — Стал бы я из-за него по болотам бегать… Тебя ищет сам старый Тумата Бонти — вот кто!

— Ну, если сам Тумата Бонти — тогда конечно, какой разговор! — невольно рассмеялся я.

— Это кто, Макс? — настороженно спросила Меламори. — И кто такой этот Тумата Бонти, если уж на то пошло?

— Понятия не имею! — признался я. — Но, как я понимаю, этот сердитый малыш собирается вывести нас из болота — что нам, собственно говоря, и требуется.

— Не так уж тут было плохо, ты не находишь? — усмехнулась она.

— Тут было просто великолепно. Но мы вполне можем позволить себе хорошее продолжение, просто в более комфортных декорациях. Знаешь, мне ужасно хочется залезть в горячую ванну, а потом — в настоящую человеческую постель, под теплое одеяло…

— Я всегда подозревала, что ты не способен оценить по-настоящему романтические обстоятельства! — вздохнула моя прекрасная леди, величественно кутаясь в плед: в данных обстоятельствах он вполне заменял теплое лоохи. Я сделал то же самое.

— Ну что ты. В глубине души я законченный романтик, просто очень грязный, — объяснил я. — Еще дюжина дней такой замечательной жизни, и на мне начали бы расти грибы. Ты любишь мужчин, на которых растут грибы?

— Не знаю, — задумчиво сказала Меламори. — Надо бы, конечно, попробовать…

— Идемте скорее, — гном начинал сердиться. — Делать мне нечего — слушать, что вы метете! И откуда взялась баба? Мне сказали, что ты один.

— Сам ты баба! — буркнул я. — И вообще, не твое это дело, сэр ворчун! Может быть, это моя тень — как тебе такая идея?..

— Это еще кто чья тень! — грозно сказала Меламори. — Ишь, разбежался!

— Ну ладно, тогда я буду твоей тенью, — миролюбиво согласился я. — Между прочим, со мной по-прежнему очень легко договориться, разве ты не заметила?

— Я еще ничего не успела заметить, — улыбнулась она. — Я же все время пялилась на тебя и ждала, когда ты засияешь лиловым пламенем и растаешь в воздухе, а я проснусь… и буду реветь до следующего заката!

— Ничего в таком роде не будет, — пообещал я. — Я, конечно, на многое способен, но сиять лиловым пламенем и исчезать — это уж как-то слишком!

— Вы идете или не идете? — Как я понимаю, гному ужасно хотелось, как минимум, поставить нас в угол.

— Идем, идем, — сказал я. — Не сердись, дяденька!

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно кивнул гном. Кажется, ему действительно пришлось по вкусу мое обращение.

Вскоре нам стало не до разговоров: гном оказался на редкость шустрым ходоком, так что мы с Меламори едва за ним поспевали. Впрочем, она-то была в отличной спортивной форме, а вот я выдохся очень быстро. Примерно через полчаса ко мне пришло легендарное второе дыхание, еще минут через десять — третье… После того как ко мне пришло двадцать девятое дыхание, мои внутренние ресурсы исчерпались окончательно, так что последние несколько минут я уже не шел, а волок куда-то вперед свое тело, совершенно неприспособленное к столь продолжительному кроссу по пересеченной местности.

Это издевательство закончилось совершенно неожиданно: я внезапно обнаружил, что зыбкая почва под ногами стала твердой, высокая белесая болотная трава сменилась рыжеватой щетиной жесткого лесного мха и нас обступили толстые, позеленевшие от вечной сырости стволы деревьев. За деревьями блестел корпус моего амобилера и алело зимнее лоохи Нумминориха.

Нам навстречу устремился белоснежный вихрь: Друппи успел здорово соскучиться! Не добежав до нас несколько метров, он затормозил и изумленно уставился на Меламори. Некоторое время пес нерешительно переводил взгляд с меня на нее, пытаясь понять, чей нос следует облизывать в первую очередь. Поразмыслив, он решил начать с Меламори: Друппи всегда отличался известной галантностью.

— Ну вот и ваш сэр Макс в целости и сохранности, да еще и с барышней, а вы переживали, — произнес чей-то незнакомый голос.

На куче сухих листьев позади Нумминориха сидел совершенно седой старик, сморщенный, как сушеная слива. Его пышные белоснежные усы свисали почти до земли.

— Я вам не барышня! — хмуро сказала Меламори.

Я улыбнулся, потому что узнал высокомерные интонации старой доброй леди Меламори. Не так уж она изменилась, оказывается! Но она тут же рассмеялась, повернулась ко мне и комично развела руками.

— Это называется «добро пожаловать домой»! В Арварохе я была такая важная персона, сама от себя шарахалась! А здесь опять «барышня»… Защити мою честь, сэр Макс, будь так любезен! А то я вспомню все, чему меня научили в Арварохе. Буду полдня грызть землю, чтобы прийти в священную ярость, а потом еще дюжину дней — методично убивать всех, кто под руку подвернется… Как тебе такая перспектива?

— Страсти какие! — уважительно сказал я. — Ладно, давай ее сюда, твою честь, — пусть пока побудет у меня. А когда доберемся до Ехо, положу ее в сейф — самая надежная защита!

Меламори тихонько засмеялась, а к Нумминориху наконец вернулся дар речи.

— Макс, где ты был? — строго спросил он.

— Только постарайся не превратиться в мою мамочку, ладно? — попросил я. — Интонацию ты уже освоил, сейчас, того гляди, начнешь обрастать бюстом и прической. Берегись, парень!..

— Тебе смешно! — сердито сказал он. — Знаешь, как я испугался…

— Могу себе представить, — покаянно вздохнул я. — Свинство с моей стороны, конечно. По-хорошему, убить меня мало… Но почему ты просто не прислал мне зов? Я-то, положим, обезумел, забыл, что ты меня ждешь и волнуешься… Если честно, я вообще ни разу не вспомнил, что в этом Мире есть какие-то другие люди. Я и с Джуффином не связывался… Но ты же мог просто прислать мне зов, и все!

— Не мог, — возразил он. — Я много раз пытался это сделать, но у меня ничего не получалось. Можно было подумать, что тебя вообще нет в этом Мире и никогда не было. Поэтому я так испугался…

— Это все болота, — меланхолично заметил усатый старик. — Они любят такое устраивать: человек, который заплутал на болотах, еще жив, а близкие не могут послать ему зов — так, словно бы он уже давно умер… Ну, все хорошо, что хорошо кончается. Я рад, что у вас все в порядке. А теперь я, с вашего позволения, откланяюсь. Я старый человек, и мне вредно подолгу сидеть на сырой земле… Пошли, Коппи. Проводишь меня по старой дружбе?

Сердитый гном энергично закивал.

— Может быть, мы вас подвезем? — предложил Нумминорих. — Вы же не собираетесь идти пешком до самого Авалати?

— Не собираюсь, — кивнул старик. — Но трястись в вашей телеге мне тоже не хочется. Не беспокойся за меня, мальчик: Коппи проведет меня Тайным Путем Гномов, а такая прогулка, пожалуй, пойдет мне на пользу! Прощайте, господа… И извините, что я назвал вас барышней, леди. Я не хотел вас обидеть.

— А я не обиделась, — смущенно сказала Меламори. — Просто у меня есть дурацкая привычка защищаться даже тогда, когда на меня никто не нападает…

— Ничего, милая, в вашем возрасте еще все поправимо, — добродушно утешил ее старик.

Потом он исчез, так внезапно, словно его вовсе никогда не было. Маленький человечек в меховом плаще тоже исчез. Я растерянно покрутил головой.

— Кто это был, Нумминорих?

— Это был сэр Тумата Бонти, шериф Авалати. В последнее время на моем пути то и дело попадаются удивительные существа, но этот старик — нечто особенное… Извини, Макс, но, может быть, ты сначала познакомишь меня со своей спутницей?

— Да уж, светскими манерами я никогда не отличался! — улыбнулся я. — Кстати, эта леди просто создана для того, чтобы пополнить коллекцию удивительных существ, то и дело возникающих на твоем пути… Леди Меламори Блимм, Мастер Преследования Затаившихся и Бегущих. Заслуженные ветераны Тайного Сыска возвращаются в строй, что может быть лучше!.. Меламори, этот замечательный парень — сэр Нумминорих Кута, наш штатный нюхач и самый настоящий гений. Можешь себе представить, он уже научился гонять на амобилере так же лихо, как мы с тобой! До сих пор я был уверен, что в этом прекрасном Мире всего двое таких безумцев. А теперь нас трое.

— Да, это хорошая новость, — уважительно согласилась Меламори.

Она опустила глаза, критически оглядела клетчатый плед, ниспадающий с ее плеч, и смущенно рассмеялась.

— Ничего, что я в таком виде, сэр Нумминорих? Не нужно думать, что это моя обычная манера одеваться. Просто я легла спать в Арварохе, а потом проснулась на какой-то жуткой кочке в самом центре гугландского болота, и сэр Макс был так любезен, что отдал мне свое старое одеяло: ему показалось, что элегантная простота этого наряда как нельзя лучше соответствует ситуации…

— Вы замечательно выглядите, леди Меламори, — соврал галантный Нумминорих. — Впрочем, в амобилере лежат наши дорожные сумки. Там полно чистых сухих лоохи. Если ваш костюм вам уже приелся, вы вполне можете переодеться.

— Нет уж! — решительно возразил я. — Такие грязные существа, как мы с этой леди, не имеют права даже прикасаться к хорошим вещам. Сначала мы доберемся до ближайшего населенного пункта и отмокнем в какой-нибудь ванне.

— Вообще-то мне ужасно хочется потерпеть до Ехо и заявиться в таком виде в родительский дом! — мечтательно сказала Меламори. — Увидеть, как мой отец впервые в жизни теряет сознание, — что может быть лучше!.. Но столько я, пожалуй, не продержусь. Разве что до ближайшего населенного пункта…

Потом она свернулась калачиком на заднем сиденье амобилера, запустила пальцы в мохнатый загривок Друппи и уснула прежде, чем мы отправились в путь.

— Садись за рычаг, ладно? — попросил я Нумминориха. — Возница из меня сейчас тот еще: я не спал трое суток или еще больше… А кстати, сколько меня не было?

— Мы с тобой расстались на рассвете три дня назад, все правильно… Ох, Макс, я проклинал все на свете! Тысячу раз сказал себе, что был обязан отправиться с тобой, несмотря на все твои дурацкие приказы… Ну, ты сам, наверное, знаешь, как бывает в таких случаях!

— Знаю. Моему свинству есть только одно оправдание: это было совершенно мистическое свинство! Я и сам не знаю, как меня угораздило застрять в этом грешном болоте. И уж тем более не понимаю, как мне удалось ни разу не вспомнить, что где-то есть Мир, в котором живут другие люди и эти самые люди ужасно беспокоятся по поводу моего отсутствия… Если честно, у меня пока нет никаких разумных объяснений этого прискорбного феномена!

— До задницы мне твои объяснения, — отмахнулся он. — Главное, что ты все-таки нашелся… — Нумминорих немного замялся и шепотом спросил: — А эта леди — она-то откуда взялась?

— Меламори сказала тебе чистую правду. Она действительно легла спать на земле Арвароха, а проснулась на мокрой кочке рядом со мной. Во всяком случае, эти факты не вызывают сомнения. Все остальное относится к области смутных догадок, которые я сейчас и сформулировать-то толком не смогу. Может быть, когда-нибудь потом, когда я стану старым и мудрым…

— Ладно, я подожду, — великодушно согласился Нумминорих.

— Лучше расскажи мне, как вы меня нашли, — попросил я, откидываясь на мягкую спинку сиденья. — И что это за замечательный дедушка — шериф Авалати? Что мне сейчас требуется, так это хорошая сказка на ночь!

— Сделаем, — кивнул Нумминорих. — Будет тебе сказка. Что касается этого, как ты выражаешься, «дедушки»… Когда пошли вторые сутки твоего отсутствия, я понял, что рехнусь, если срочно что-нибудь не предприму. Я отправил зов сэру Джуффину. Он сказал, нам очень повезло, что я нахожусь именно в Авалати, а не где-то еще. Велел мне немедленно отправиться к старому шерифу Бонти и попросить его о помощи. Сэр Джуффин утверждал, что он очень могущественный человек… Можешь себе представить мое разочарование, когда я разыскал дом шерифа: он показался мне не просто пустым, а вовсе необитаемым! Я обыскал дом и наконец добрался до чердака, где и обнаружил этого старика, который мирно дремал в гамаке… Я будил его часа полтора, честное слово!

— Сразу видно могущественного человека! — фыркнул я.

— Да, но тогда мне было не до смеха, — вздохнул Нумминорих. — Потом этот тип все-таки проснулся и заявил, что у него есть твердый жизненный принцип: не заниматься делами до завтрака. И еще один принцип, не менее твердый: всегда готовить завтрак собственноручно. Я был готов завыть, но он послал меня во двор за дровами, и я пошел. А что мне оставалось делать?.. Потом сэр Бонти чуть ли не час разводил огонь. Я настойчиво предлагал ему свое огниво, но он сказал, что в его возрасте нельзя есть что попало. Дескать, его завтрак должен быть приготовлен на «живом огне», а «живой огонь» так просто не зажжешь… Наконец он справился с огнем и начал варить какую-то жуткую черную кашу. Старик утверждал, что она очень полезна для его потрепанной временем телесной оболочки, но мне и смотреть-то было страшно на этот деликатес… На приготовление каши ушло часа два, а уж мне они показались настоящей вечностью! Ел он тоже ужасно медленно, зато съел полный горшок своего диетического месива. И только после этого ритуала шериф соизволил меня выслушать. Я сказал ему, что ты поехал куда-то на болота и пропал. Он важно покивал и заметил, что это совершенно нормально: дескать, на этих грешных болотах то и дело кто-нибудь пропадает. Я был готов начать биться головой о стенку, но тут сэр Бонти внезапно улыбнулся: дескать, нет проблем — и велел мне отвезти его туда, куда он скажет. Мы полдня колесили по лесу. Наконец он выбрал эту полянку, вылез из амобилера, тихонько свистнул несколько раз — знаешь, такая странная мелодия: вроде простенькая, а запомнить невозможно! — сел на кучу сухих листьев, закурил трубку и сказал, что теперь надо просто ждать: рано или поздно что-нибудь случится. К тому моменту я уже совсем потерял голову, но он меня как-то успокоил. Просто посмотрел на меня, и я перестал нервничать, представляешь?

— Представляю, — сонно согласился я. — И что было дальше? Откуда взялся этот сердитый гном?

— Из леса, — объяснил Нумминорих. — И не он один. Примерно через час на поляне начали появляться визитеры. Сначала пришли какие-то подозрительные типы, увешенные рогатками бабум старинной конструкции. Думаю, это были местные разбойники! Они о чем-то пошептались со стариком, и он их отпустил. Потом стали приходить какие-то звери, сэр Бонти их гладил, кормил какой-то ерундой, которую доставал из карманов, и тоже отпускал… А потом пришли гномы, целая дюжина. Я глазам своим не верил: до сих пор я думал, что гномы жили на земле Соединенного Королевства когда-то в древности, а потом куда-то подевались. А оказалось, что никуда они не подевались. Просто прятаться стали лучше, что ли?.. С гномами старик шептался довольно долго. Потом они ушли, и шериф сказал, что теперь мы, дескать, можем по-настоящему расслабиться, поскольку гномы за безнадежные дела не берутся. И уж если они что-то начинают, непременно доводят до конца. Потом старик устроился поудобнее на куче листьев и заснул, а я залез в амобилер и тоже задремал… Да, был еще один забавный эпизод. Я проснулся от лая Друппи и чуть ума не лишился: на поляну пришло несколько деревьев. Видел бы ты, как они передвигались: медленно, опираясь на корни. Это было так жутко! Но тут проснулся сэр Тумата Бонти. Он подошел к деревьям, что-то им сказал, погладил их по стволам — в точности как ты гладишь своих кошек, — кажется, деревья тоже были готовы замурлыкать! Потом они ушли, а старик опять заснул. Я сидел как на иголках: все время ждал, кто еще к нам заявится. Но никого больше не было. А на рассвете вернулся этот гном, и с ним пришли вы…

— Гляди-ка, какой крутой дядя этот сэр Тумата Бонти! — уважительно сказал я. — Знаешь, я уже засыпаю… Ты пошлешь зов Джуффину, ладно? Скажи ему, что все в порядке, и я свяжусь с ним, как только проснусь…

— А я уже успел послать ему зов, — успокоил меня Нумминорих. — Как только увидел, что вы идете. Сэр Джуффин велел мне сделать это сразу же, чтобы ему не пришлось сидеть как на иголках лишнюю дюжину секунд.

— Сидеть как на иголках, это надо же! Так мило с его стороны, — вздохнул я. — Вообще-то, существует легенда, которая гласит, что сэру Джуффину Халли вообще все по фигу, в том числе и наличие моего драгоценного тела в мире живых. Не могу сказать, что я в нее когда-нибудь по-настоящему верил, но любое наглядное опровержение этой романтической теоремы доставляет мне извращенное удовольствие… Будь другом, сэр Нумминорих, пошли ему зов, и перескажи мою последнюю фразу слово в слово!

После этого я наконец отрубился — как выяснилось, на фантастически долгий срок. Я спал до самого Богни, а туда мы добирались чуть ли не целые сутки, поскольку Нумминориху пришлось полдня ждать парома на переправе.

Мои героические спутники каким-то образом умудрились закинуть меня на заднее сиденье. Они утверждали, что сие действо совершалось под сладкую музыку моих страшных ругательств. Пока Меламори и Нумминорих в лицах пересказывали мне подробности этого выдающегося события, я понял, что за время моего отсутствия в мире бодрствующих людей они успели крепко подружиться. Впрочем, это я мог предсказать с самого начала, не посещая дюжину квалифицированных гадалок…

В Богни мы задержались на пару часов: всем нам требовалось помыться, переодеться и сменить свой ужасающий вездеход на нормальный амобилер. Да и хороший завтрак в крошечном трактирчике со странным названием «Сияющий нос» оказался событием, ради которого вполне стоило родиться на свет.

Меламори наконец-то рассталась с измятым клетчатым пледом и переоделась в одно из моих туланских лоохи. Я окончательно уяснил, что на эту прекрасную леди совершенно невозможно смотреть без сладкой дрожи в коленках — вот уж не думал, что мне еще когда-нибудь доведется испытать типовой набор головокружительных ощущений, доступных только очень молодым и по уши влюбленным идиотам!

После завтрака Нумминорих заявил, что теперь заднее сиденье по праву принадлежит ему. Возражения нашлись только у Друппи, которому всегда казалось, что валяться на мягком сиденье гораздо приятнее, чем под ним. Но бедняге поневоле пришлось согласиться с нашим решением — просто потому, что нас было трое, а он один — типичные издержки демократии!

В общем, Нумминорих наконец-то приступил к просмотру сновидений, скопившихся за время его продолжительного бодрствования, а мы с Меламори нерешительно переглянулись.

— Хочешь сесть за рычаг или покататься? — спросил я.

— Не знаю… Пожалуй, все-таки покататься. Только ты будешь гнать так быстро, как умеешь, ладно? Как в ту ночь, когда мы ехали из Магахонского леса.

— Быстро — это запросто! — улыбнулся я. — Но «как в ту ночь» у нас все равно не получится. Сегодня утром все может быть только как «сегодня утром». Да оно и к лучшему.

— Твоя правда, — согласилась она. И восхищенно умолкла: я как раз вырулил на загородную дорогу и разогнался так, что колеса от земли отрывались.

Примерно через полчаса Меламори осторожно прикоснулась к моему плечу.

— Макс, — тихо спросила она, — а ты можешь сделать так, чтобы никто из нас не умер — ни ты, ни я?

— В смысле — вообще никогда? — уточнил я. — Боюсь, пока нет. Вот Магистр Нанка Ёк был крупным специалистом в этом вопросе, но с моей легкой руки он навсегда покинул наш прекрасный Мир… Впрочем, я могу попробовать его навестить. Может быть, он будет так любезен, что примет меня хотя бы в подготовительную группу при своей школе…

— Да нет, я имею в виду — хотя бы в ближайшее время, — сказала Меламори. — Все так замечательно, и мне совсем не хочется умирать. Мне вообще никогда этого не хотелось, но сейчас особенно…

— А с какой это стати ты должна умирать, да еще и в ближайшее время? — удивился я. — Что за ерун… — я осекся на полуслове, потому что до меня наконец-то дошло.

Ну разумеется. Когда-то, четыре бесконечно долгих года назад, мы с Меламори встретились в Квартале Свиданий. А люди, встретившиеся в Квартале Свиданий, должны заранее смириться с мыслью, что в их распоряжении всего одна ночь. Считается, что безумцы, рискнувшие продлить это удовольствие, обречены — по крайней мере, один из них.

Собственно говоря, именно по этой причине Меламори сломя голову удрала из моей спальни на рассвете, а потом мы оба прошли через настоящий ад, пока нам не удалось с грехом пополам убедить себя, что у хорошей дружбы действительно есть некоторые преимущества перед страстью… Честно говоря, я даже не вспомнил об этом, когда удивительная птица, прилетевшая выручать меня в самое сердце гугландских топей, превратилась в настоящую живую женщину.

— Я забыл, — виновато сказал я. — А ты… Выходит, ты все время об этом помнила?

— Не знаю… Вообще-то, после того как я проснулась рядом с тобой, я почему-то была совершенно уверена, что больше ничего не имеет значения, все дурацкие события прошлого отменяются… Мне казалось, что мы оба только сейчас появились под этим восхитительным небом и никакого прошлого у нас вообще не было. А теперь я выспалась, переоделась, поняла, что все происходит на самом деле, подумала… А когда начинаешь думать, в голову лезут всякие мрачные глупости. Нет, я все равно ни о чем не жалею — хотя бы потому, что это бессмысленно! — но мне очень не хочется, чтобы кто-то из нас умер. И я подумала: а вдруг ты можешь сделать так, чтобы с нами все было в порядке?

Я не знал, что ей ответить. Пришлось обратиться к самому надежному источнику информации — мудрому, равнодушному существу, которое обитает в темной глубине каждого из нас и знает абсолютно все, но предпочитает помалкивать. А если и говорит, то таким тихим шепотом, что приходится заставить себя надолго заткнуться, чтобы разобрать невнятное бормотание этого таинственного советчика…

Когда я обернулся к Меламори, я уже знал ответ.

— Все в порядке, милая! Мне даже делать ничего не придется. Считай, что этой грешной встречи в Квартале Свиданий никогда не было, а если что-то и было, то не с нами. Иногда прошлое тает, как следы на снегу. Этих смешных ребят, которые встретились в Квартале Свиданий, уже давно нет. Так что судьба собьется с ног, разыскивая их…

— А кто тогда мы? — спросила Меламори.

— Понятия не имею. Какая-то странная птица, прилетевшая с Арвароха, и вконец свихнувшийся Вершитель. Сладкая парочка, ничего не скажешь…

— Твоя правда, — с облегчением рассмеялась она. — Такие ребята просто не могли забрести в Квартал Свиданий. Что им там делать?! — Меламори удивленно покачала головой и задумчиво добавила: — Слушай, так получается, что нам не обязательно… Я имею в виду — останавливаться на достигнутом?

— Не только не обязательно. Это просто непозволительно! — подтвердил я. — Да и кто ж тебе теперь даст остановиться?..

Она тут же уткнулась ледяным носиком и теплыми губами в мою шею: скорее обещание, чем настоящая ласка. И правильно: тому, кто твердо вознамерился жить долго и счастливо, не следует отвлекать возницу амобилера, летящего по узкой загородной дороге. У меня и без того голова кругом шла…

Мои воспоминания о финале поездки окутаны таким количеством густого сладкого тумана, что я даже не решаюсь их ворошить. Обыкновенному живому человеку просто не бывает настолько хорошо. Но мне тем не менее было. Чем дальше — тем лучше, страшно даже.

Когда я остановил амобилер напротив Дома у Моста, ночь как раз начинала подумывать об отступлении. Мои спутники сладко спали. Нумминорих, как настоящий джентльмен, уступил заднее сиденье нашей спутнице, но у него обнаружился настоящий талант клевать носом в сидячем положении. Я хотел было их растормошить, но потом передумал: зачем? Нет ничего лучше, чем несколько лишних минут здорового сна на свежем воздухе…

К тому же я подозревал, что у сэра Джуффина Халли имеется несколько не слишком ласковых слов, предназначенных исключительно для моих ушей, и будет лучше, если я услышу их прямо сейчас. Я и так откладывал этот неприятный разговор, сколько мог: всю дорогу с шефом общался Нумминорих, а я старательно передавал многочисленные приветы и с замирающим сердцем ждал, когда Джуффин окончательно рассердится и сам пришлет мне зов. Но этого так и не случилось…

Я толкнул тяжелую дверь служебного входа и с удивлением понял, что ее тихий скрип в точности воспроизвел какую-то танцевальную мелодию, смутно знакомую мне с детства. Я еще немного подергал дверь, но мелодия не повторилась. Дверь вообще наотрез отказывалась скрипеть.

— Ты же сам знаешь, что ничего нельзя вернуть! — усмехнулся Джуффин. Он стоял в холле и наблюдал за моими манипуляциями с дверью. — Это относится не только к событиям, которые кажутся тебе важными, но и к таким пустякам, как дверной скрип.

— Вернуть, может быть, и нельзя. Но иногда оно возвращается само, — возразил я.

— Ну, разве что само… — рассеянно согласился шеф. — Ну что, мы так и будем стоять на пороге?

— Как скажете, — улыбнулся я. — Вы — господин Почтеннейший Начальник, вам виднее…

— Ну если я начальник, тогда пойдем в кабинет, — предложил Джуффин. — Надеюсь, твои спутники не замерзнут.

— Они — ребята закаленные!.. К тому же я пока не хочу, чтобы они просыпались. А значит, так оно и будет.

— Вот как? — Джуффин удивленно приподнял брови. — Ну ладно. Выходит, мне придется привыкать к мысли, что ты уже кое-что понял…

— Вряд ли я действительно хоть что-то понял, — честно признался я, закрывая за собой дверь. — Просто мету что попало и иногда попадаю в точку…

— А иногда — задницей в трясину, — насмешливо подхватил Джуффин. — Везучий ты, однако! Наворотить столько глупостей за какие-то несчастные сутки и остаться в живых… Вот это, я понимаю, выдающееся достижение!

— А все, что я наворотил за те грешные сутки, — глупости? — удрученно спросил я.

— Все или почти все… Что касается Ордена Долгого Пути — мне нравится, что их больше нет в нашем прекрасном Мире. Все-таки они стали слишком чужими! Не думаю, что мы смогли бы ужиться… Но с чего ты взял, что имеешь право использовать свою бывшую родину как кладовую, куда можно сваливать все опасные игрушки, которым не находится места в твоей нынешней жизни?

— Ну надо же им было куда-то переселиться! — я пожал плечами. — А окраина Берлина — такое хорошее место…

— Как бы там ни было, а твоя выходка здорово пошатнула равновесие Мира, в котором ты родился, сэр Макс, — заметил шеф. — И теперь тебе придется жить с мыслью, что рано или поздно тебя призовут к ответу…

— И что со мной будет? — испуганно спросил я.

— Не знаю, — равнодушно ответил Джуффин. — Когда «оно» с тобой «будет», сам увидишь! Надеюсь, когда-нибудь мне доведется услышать конец этой истории в твоем собственном исполнении… Так, пошли дальше. Ты можешь мне внятно объяснить, с какой стати тебе приспичило убивать беднягу Андагуму?

— Внятно — не могу. Разве что невнятно, — буркнул я.

Теоретически говоря, я, вероятно, должен был испытывать вину за душещипательный эпизод с казнью коменданта Нунды. Но я упорно продолжал считать, что поступил абсолютно правильно, — не знаю уж почему!

— Это нормально, мальчик, — с неожиданным сочувствием сказал Джуффин. — Ты поступил в полном соответствии со своей природой. Так уже не раз было. Ты — Вершитель, а у вашего брата нет ни малейшего трепета перед чудом человеческой жизни… И потом, тебе было легче убить этого беднягу коменданта, чем заставить себя смириться с мыслью, что в восхитительном чужом Мире, умело сотканном из прочной паутины твоих собственных грез, время от времени встречаются такие сволочи!

— Точно! — удивленно согласился я. — Я сам лучше не объяснил бы.

— Куда тебе! Ладно уж… Я, собственно, хотел спросить еще вот что: с чего это ты всю дорогу не решался со мною побеседовать? Неужели ты откладывал этот разговор, поскольку предполагал, что он будет неприятным? Честно говоря, мне казалось, что у нас с тобой несколько иные отношения. Ты время от времени делаешь глупости, я выражаю тебе свое глубочайшее восхищение по этому поводу, и все довольны… Ты перепутал меня с генералом Бубутой и решил, что на твою голову обрушатся все проклятия Вселенной, — так, что ли?

— Мне уже стыдно, — вздохнул я. — Вы не поверите, Джуффин, но именно чего-то в этом роде я и ожидал…

— Ну-ну… — шеф комично поднял брови, потом махнул рукой и рассмеялся. — Ну и что мне теперь с тобой делать? В Холоми тебя посадить за вопиющее нарушение Кодекса Хрембера — так, что ли? По закону вроде бы положено…

— Ой, а можно не прямо сейчас? — смущенно попросил я. — Вообще-то…

— Догадываюсь, — улыбнулся Джуффин. — У тебя совсем другие планы на остаток этой ночи…

— У меня совсем другие планы на остаток этой жизни, — возразил я.

— И об этом я тоже догадываюсь… Ладно уж, твое счастье, что ты успел подружиться с Магистром Нуфлином. Насколько я знаю, он не собирается призывать тебя к своим ногам, чтобы грозно осведомиться, куда ты подевал государственного преступника Капука Андагуму…

— По-моему, кто-кто, а уж Магистр Нуфлин должен быть чрезвычайно доволен. В конце концов, я похоронил в гугландских трясинах не самую светлую страницу новейшей истории Соединенного Королевства!

— Есть такое дело, — рассеянно подтвердил Джуффин. Он немного помолчал и неожиданно добавил: — Ох, Макс, трудно мне с тобой!

— Почему? — виновато спросил я.

— Да вот, жрешь ты много! — совершенно серьезно заявил шеф. — А так все в порядке…

Я с облегчением рассмеялся, Джуффин улыбнулся краешком рта и полез в письменный стол. Некоторое время сосредоточенно там рылся и наконец извлек из верхнего ящика толстую тетрадь в ветхом матерчатом переплете.

— Держи.

Он положил тетрадь на стол передо мной. Я осторожно прикоснулся к обложке и тут же отдернул руку: она показалась мне неправдоподобно горячей, словно несколько часов пролежала на солнцепеке.

— Что это? — нерешительно спросил я.

— Это дневник Короля Мёнина, — в голосе Джуффина явственно ощущалась некоторая неуверенность. — Вообще-то, доподлинно известно, что Король Мёнин никогда не вел дневник. Только собирался завести, да руки не доходили…

— Совсем как у меня! — невольно улыбнулся я.

— Ну вот… Тем не менее несколько дней назад этот грешный дневник обнаружился под моей собственной подушкой. Жутковатая вещица, я полагаю!

— Почему?

— Потому что все наследство Мёнина состоит исключительно из жутковатых вещиц, — вздохнул Джуффин. — Я открыл его на первой странице и обнаружил, что он предназначается тебе. Можешь себе представить, там даже соответствующая дарственная надпись имеется!

Я открыл тетрадь и с изумлением посмотрел на шефа.

— Здесь нет никакой дарственной надписи!

— Неужели ты думал, что содержимое этой тетради является чем-то постоянным? — насмешливо спросил Джуффин.

Я пожал плечами.

— Попробуй прочитать вслух то, что там написано, — попросил шеф. — Не уверен, что мне следует совать свой длинный нос в дела двух безумных Вершителей, но…

— Конечно, вам интересно! — кивнул я. — Я бы на вашем месте уже умер от любопытства!

Я опустил глаза и прочитал несколько неровных строчек, торопливо выведенных выцветшими чернилами: «Если человеческая жизнь представляет собой результат заговора могущественных приматов против Духа, остается только надеяться, что существует и заговор против приматов — может быть, это заговор Вершителей?»

— Какой заговор? — изумленно спросил я. — И откуда вашему Мёнину было известно слово «приматы»? Сколько живу в этом Мире, ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь так выражался! Выходит, в юности он таскал из Щели между Мирами труды Чарльза Дарвина — так, что ли?

— Тебе виднее, какой заговор и какие приматы, — устало сказал Джуффин. — Думаю, что сомнительное содержание этой тетради всякий раз излагается теми словами, которые понятны очередному читателю. С магическими книгами так часто бывает… Ладно, дальше читай без моего участия. Еще немного, и я, пожалуй, грохнусь в обморок, чего со мной еще никогда в жизни не случалось.

— Если бы здесь был сэр Шурф, он бы непременно прочел вам короткую, но емкую лекцию о том, что не следует пренебрегать возможностью получить новый опыт, — улыбнулся я, поднимаясь со стула. — Джуффин, это ничего, если я начну медленно растворяться в предрассветном тумане? Мне нужно доставить домой Нумминориха и еще…

— Можешь не подбирать выражения, — усмехнулся шеф. — Я знаю, что тебя ждет прекрасная леди. Имей в виду: я очень рад, что наша Меламори вернулась, да еще и таким чудесным образом… Только умоляю тебя: не вздумай вообразить себя нормальным человеком с удавшейся личной жизнью, сэр Макс! Ваша встреча в сердце гугландских болот, и все, что за этим последовало, — такие же следы на снегу, как и события, оставшиеся в прошлом. Можешь считать, что с тех пор вы просто успели переобуться и теперь ваши следы расчерчены немного другими узорами…

— Вообще-то мне сейчас ужасно хочется вообразить себя этим самым «нормальным человеком»! — признался я. — Но у меня все равно ничего не выйдет, полагаю…

— Надеюсь, что так… И возьми с собой эту тетрадь, — напомнил Джуффин. — Я понимаю, что тебе не очень хочется принимать этот подарок. Но дневник Мёнина уже появился в твоей жизни, поэтому его нельзя просто убрать обратно в мой стол.

— Мне действительно немного не по себе, — признался я, осторожно пряча никогда не существовавший дневник Короля Мёнина в бездонный карман своей Мантии Смерти. — Она такая горячая, эта тетрадка…

— А мне показалось, что она холодная, словно ее хранили на льду, — усмехнулся Джуффин. — Ладно уж, иди, развози по домам своих подопечных… Хорошего тебе утра, Макс!

Мое утро действительно было хорошим. Наверное, оно по праву могло считаться самым лучшим утром в моей жизни, потому что леди Меламори любезно согласилась досмотреть свои удивительные сны, положив голову на мою подушку.

Разумеется, сам я уснуть так и не смог: ворочался с боку на бок, то и дело поправлял одеяло на загорелых плечах своей чудесной гостьи, восхищенно пялился на мягкие очертания ее профиля — одним словом, вел себя именно так, как полагается по законам жанра.

Часа через три мне немного надоело затаив дыхание прислушиваться к суматошному перестуку собственных сердец. Я легкомысленно решил, что дневник Короля Мёнина — не самый худший способ отвлечься от этих неземных переживаний. Кое-как дотянулся до разбросанной по полу одежды и извлек тетрадку из кармана.

На сей раз на первой странице не обнаружилось глубокомысленных рассуждений о «заговоре приматов». Да и текст, к моему полному изумлению, был не рукописным, а печатным. Я немного поморгал, наваждение тем не менее не рассеялось. «Никогда не знаешь, где тебе повезет» — гласила первая фраза.

«А ведь это могло бы стать неплохим началом моей собственной истории!» — удивленно подумал я, переворачивая страницу…