Часть 1. Голос крови

Эдгар

Дует пронизывающий, холодный ветер. Земля дрожит, как в лихорадке. Я чую, что скоро умру. Не вовремя — у меня будет очень талантливый сын, многому хотелось бы его научить. Да и она… разве можно оставлять женщину в одиночестве? У неё должна быть опора, но теперь, увы, ничего не переиграешь. Свой выбор я сделал.

Её тёмные волосы треплет ветер. Тысячи лет пройдут, прежде чем боги позволят нам вновь встретиться. Но позволят, это я тоже чую. Мы увидимся вновь, моя царица. Мы встретимся — и всё исправим.

Она подходит к трапу, окликать её — глупо, но так хочется в последний раз на неё взглянуть…

Она не обернётся. Я не окликну.

Гибкая фигурка теряется в толпе людей. Что ж, прощай, крысёныш…

Я вздрогнул и резко открыл глаза. Снова этот сон…

Я поднялся одним плавным движением и подошёл к окну, разглядывая Дит, закутанный в призрачные огни. Этот сон — столько лет подряд. Да кто она, в конце концов? Как она выглядит?

Я почти уверен, мне снится Амэли, моя бабка, и смотрю я на неё глазами деда. Но к чему опять этот сон? Какое отношение ко мне имеет их история и их ошибки? Наверно, я просто спятил…

***

Клара

— Доброе утро, сестричка! Хватит дрыхнуть!! — прозвучал над самой моей головой вопль, заставивший меня взлететь на метр над кроватью. Я открыла глаза и имела удовольствие лицезреть донельзя довольную физиомордочку братца. Знает же, зараза эдакая, что я вчера… хм… в общем, поздно легла! Сам же мне дверь открывал! И ладно б я действительно конкретно загуляла или ушла в запой, было б не так обидно!

— Расскажешь, что было вчера? — уточнил Егор.

Я ухмыльнулась.

— Вчера была пятница, братик!

— Зараза, — хмыкнул он беззлобно, — Кофе будешь?

Я закивала, как китайский болванчик. Егор ухмыльнулся и утопал на кухню, а я свернулась в комочек, вспоминая, как всё это началось…

Мы как раз сидели кафе вместе с Егором и Ингой, его новой девушкой, единственной, с которой он соизволил меня познакомить. Честно скажу, мне она понравилась: очень красивые, чуть раскосые тёмно-зелёные глаза, копна тёмных волос, высокая гибкая фигурка. К слову, она оказалась приятной собеседницей. У неё был необычный голос, глубокий, низкий и бархатистый. И — самое важное — я впервые видела, чтоб братец смотрел на кого-либо так…

Всё началось с телефонного звонка. Знаете, бывают моменты, когда телефон буквально разрывается, громко, надрывно, звеня на натянувшихся нервах. Это был один из них. Мы резко, словно по команде, замолчали и уставились на мой мобильный. Я заметила, что Инга поморщилась.

— Ты чего? — уточнил Егор, который тоже обратил на этот факт внимание.

— Если честно, не люблю неожиданные телефонные звонки, — отозвалась девчонка нехотя, чем искренне меня заинтриговала. Впрочем, дальше пошли вещи ещё более странные — если верить написанному, звонили мне с номера 88888888. Согласитесь, это не могло прибавить мне уверенности в себе. Вздрогнув, я нажала кнопку.

— Здравствуй, Клара, — промурлыкал потрясающе красивый женский голос.

— Здравствуйте, а вы…

— Я хотела бы повидаться с тобой. Пойдёшь за чёрной собакой.

— Эй…

Гудки.

— Кто это был? У тебя такое лицо, будто ты привидение увидела!

Я покачала головой и натянуто рассмеялась:

— Да так, номером опять ошиблись.

Братишка нахмурился:

— Если тебе кто-то названивает…

— Нет! Егор, поверь, всё в порядке…

— О, детки! Рад вас видеть! Егор, познакомь меня со своей очаровательной спутницей! — услышала я подозрительно знакомый голос и подняла голову, уже отлично зная, кого увижу. Папа! А он тут откуда? Инга, которая сидела к нему спиной, странно вздрогнула. Егор едва заметно поморщился — несмотря на явное сходство, в последнее время у них с отцом были очень натянутые отношения. Я улыбнулась во всю зубную поликлинику, стараясь сгладить неловкость.

— Привет, пап, познакомься, это Инга…

— Это ваш отец?! — с искренним ужасом прошептала девушка, а он прорычал:

— Ты?!

Они застыли изваяниями, девушка вполоборота, отец — судорожно сжав кулаки, глядя друг на друга, как противники, ожидающие удара. Мы с Егором просто впали в ступор. Молчание затянулось, стало густым и вязким, как ночной кошмар.

— Я, пожалуй, пойду, — пробормотала Инга, вскакивая. Чашечка с чёрным кофе, которую девушка неловко задела локтем, упала на пол. Егор подскочил:

— Ин, стой, я…

— Мне пора, — севшим голосом выговорила девушка, чеканя каждый слог и пряча глаза.

— Ина…

— Отстань, Егор. Мне пора, — повторила она и посмотрела, наконец, на нас. В её очах плескалась самая настоящая ненависть. Мы с Егором настолько опешили, что пропустили момент, когда девушка метнулась прочь и растворилась в толпе. Мы попытались задавать отцу вопросы, но он притворялся слепо-глухо-немым. В конечном итоге я не выдержала их с Егором горящих взглядов и выскочила на улицу.

Это я увидела сразу. Вообще, по моему скромному мнению, такое сложно не заметить — громадная чёрная тварь с горящими звериным бешенством глазами и оскаленными огромными клыками. Да такое назвать "собакой" не у каждого язык повернётся! Тварь издала тихое, утробное рычание и метнулась ко мне. Честно скажу, от испуга я практически перестала соображать и кинулась бежать, куда глаза глядят.

Каюсь: в школе я вечно увиливала от уроков физкультуры по причине больного горла, колик в животе, перепадов давления, головокружения и т. д. В общем, без зазрения совести перечисляла все возможные симптомы известной болезни школьников, именуемой по научному "шлангитом". Потом мне это дело надоело, я выпросила у папы французские духи на день рождения, и тут же отнесла их знакомому врачу. Таким образом, я избавила себя разом от физкультурных и нравственных мук.

Но теперь я, наверно, без проблем поставила мировой рекорд по бегу на короткие дистанции. Под причитания старушек на скамейке я рыжей кометой взлетела вверх по ступенькам ближайшего дома, звучно захлопнув за собой дверь. Потом привалилась к ней, отрешённо глядя в стену.

Не знаю, сколько я так просидела, но дверь пикнула, впуская в подъезд парня с конспектами (в июне еще и кто-то учится!). Я ему обрадовалась, как родному.

— Мальчик!

"Мальчик", который на вид был старше Егора, ошалело воззрился на меня.

— Ты не видел, не сидит под дверью собачка, чёрная такая, крупная?

— Сидит. А что, твоя?

— Нет, но хотела б я знать, чья. Она мне выйти не даёт!

— Вот что значит — девчонки, — пренебрежительно заметил симпатичный, но, на мой взгляд — слегка перекачанный белобрысый паренёк, — Вечно вы всего боитесь. Рявкни на неё, ногой топни — и все дела.

Я припомнила выщеренные в отнюдь не дружелюбном оскале жёлтые клыки, и мне как-то сразу расхотелось гулять.

— А ты покажешь, как это делается?

Героический представитель сильного потолка явно не слишком вдохновился моей идеей, но отступать было невежливо.

— Ладно, пошли, Дюймовочка.

В другое время я б обиделась, но дурацкая тварь вызывала такую оторопь, что пусть хоть горшком называет — лишь бы помог.

В общем, мы с белобрысым величественно выплыли на крыльцо. Собака лежала недалеко от входа и мирно обнюхивала клумбу. Я поймала гордый, чуть снисходительный взгляд спутника, открыла рот…

И тут милая собачка меня заметила. От рокочущего, как шум моря, рыка у меня волосы встали дыбом. Одним плавным, неестественно текучим движением "мирное животное" метнулось вперёд, проигнорировав неуверенное "сидеть", которое сумел выдать мой спутник. Белобрысый, надо отдать ему должное, подхватил приставленную для ремонта подъезда доску и замахнулся. Собака резко затормозила, проникновенно посмотрела на него…и лёгким, небрежным движением откусила кусок лакированного дерева.

Никогда не думала, что парни могут так орать. И мой мировой рекорд, он, по-моему, сумел-таки побить. И сразу видно, что произошёл от обезьяны, а не от мамы с папой. Это ж надо: так лазить по деревьям!

Пару секунд мы с собакой синхронно наблюдали за новым местным дятлом, а потом рванули с места. Я — к двери, она — за мной.

Не оглядываясь, я влетела в подъезд и увидела женщину с сумками, выходящую из лифта. Я, на бегу её оттолкнув, скользнула между закрывающимися створками и впопыхах нажала на кнопку последнего, двенадцатого этажа.

Я привалилась к стенке, стараясь отдышаться. Лифт полз так медленно, словно планировал скончаться по дороге. Впрочем, пытаясь унять покалывание в боку, я не реагировала на внешние раздражители.

С натужным скрипом створки лифта разъехались в разные стороны. Я, пошатываясь, вышла на площадку. "И зачем я сюда поднялась?" — запоздало пришла в голову умная мысль. Я, обшаривая взглядом пустое пространство, заметила открытую дверь на чердак. И тут снизу послышался цокот когтей по ступенькам, а секунду спустя — утробное рычание. Издав приглушенный сип-визг, я метнулась к двери. Надо сказать, тот факт, что она захлопнулась без видимых причин у меня за спиной, даже не удивил.

Сижу. Тупо смотрю в темноту. А я, дура, представляла себе таинственную обстановку, луч света из чердачного окошка, разные старинные вещи и т. д. Угу, щаз! Разбежалась! Город и есть город.

Ни окошек, ни лампочек. Пришлось включать на мобильном вспышку, чтоб ни во что не врубиться носом. Блеклый свет вырывал то осколки бутылок, то окурки, то шприцы, то вообще детали нижнего белья, то двери, естественно, закрытые.

Поблуждав по кругу, я собралась с духом и позвонила-таки братцу.

— Братик…

— Чёрт, Клара, ты где? Уже темнеет, между прочим! Что, с кем-то из знакомых встретилась?

— Егор, слушай, это связано с тем самым телефонным звонком… — и тут я поняла, что кто-то бесстыдно захватывает власть над моим разумом. Я вдруг с отчётливой ясностью осознала, что тело мне уже не принадлежит. Я заговорила, и мой голос то и дело срывался на мурлыкающие нотки, хорошо мне знакомые по прошлому телефонному разговору: — Оказывается, меня разыграли! Звонила Светка, хотела показать мне какую-то фигню, так что я буду поздно. Как приду, перезвоню, тихо откроешь мне, чтоб родители не знали.

— А чем вы там заниматься собрались?

— Завтра расскажу, — и мои пальцы нажали отбой. В тот же миг контроль над телом ко мне вернулся, а женский голос шепнул на ухо: "Не глупи". Страх провёл по спине мокрым пёрышком, телефон выключился, и всё погрузилось во тьму.

Какая прелесть! Только этого не хватало!!! Ну, теперь хоть один плюс — хуже уже быть не может.

Я стала рассматривать паука, что мирно перебирал длинными лапками.

Стоп. А с каких это пор я вижу в темноте?!?

Значит, может.

Странный мертвенный свет, чем-то напоминающий лунный, наполнял чердак. Он шёл, казалось, из ниоткуда, как капельки воды, отсвечивал на старой паутине. И в этом сиянии что-то блеснуло под толстенным слоем пыли.

Я замерла, решая, что делать. Потом всё же двинулась вперёд. Вроде бы шкатулка…

Нет. Книга.

Я осторожно стёрла слой пыли с посеребрённого переплёта.

Названия нигде не было видно, а изображения были с обеих сторон.

С одной стороны центральное место занимала премилая парочка волк-парень. Улыбчивый кареглазый мальчишка, крайне весёлый и шутливый на вид, и красивый зверь. А по углам — рисуночки. Кошка, птица, змея, волчица. Не слишком совместимые животные.

На другой стороне — красивая светловолосая девушка, очень хрупкая на вид. Видимо, художник очень ею восхищался, раз сумел так изобразить. Во мне даже всколыхнулась зависть — такую красоту трудно даже представить. А в углах снова животные. Горгулья, конь с перепончатыми крыльями, жуткого вида змей и цербер. Да, у издателя необычное чувство юмора…

Осторожно прикоснулась к страничкам, открыла фолиант… Пусто. Все страницы были девственно чисты.

Я задохнулась от переполнившего меня разочарования. Вот так всегда — шикарная обёртка с пустотой внутри…

Листочки шелестели, метались от невесть откуда взявшегося сквозняка.

— Очередная дешёвка, — сказала я равнодушно, отворачиваясь. Шелест сразу умолк. Я не удержалась и обернулась.

"Ошибаешься" — гласила кроваво-красная надпись на открывшейся странице.

Я брежу. По меньшей мере, у меня началась шизофрения. Где-то читала, что всё начинается с разговоров с невоодушевлёнными предметами. И, если собаку худо-бедно можно считать живой, то про книгу этого явно не скажешь.

"Глупая. Собаки умирают, как и все смертные. Книги живут всегда", — перетекли слова.

— Ты… Вы слышите мои мысли?

"Мне это легко. Особенно с тобой".

— Почему?

"Ты Видящая. Ты будешь частью меня".

— Наглость! А больше тебе ничего не надо?

"Нет. Только кровь".

— Чья? — на более умный вопрос меня просто не хватило. Тем не менее, собеседник отличался выдающимся терпением.

"Твоя"

Так. Приплыли.

— А с чего ты взяла, что я тебе её дам?

"Иначе умрёшь"

— Что, ты придушишь? Или ты вызовешь из небытия какого-нибудь озабоченного монтёра?

"Мне лень, хотя могла бы. Но вы, люди, странно устроены. Вам всегда нужно есть, пить…"

— Чушь! И дня не пройдёт, как меня найдут!

"Не найдут. Поверь, моих возможностей на это хватит".

Я вспомнила чёрную собаку, мертвенное лунное сияние, чистые страницы. Нет, она не пугала. Она давала конкретный выбор. И, будь оно неладно, я верила, что я действительно в её власти.

Шли минуты. Все надписи стёрлись со страницы, листки не мельтешили. С лёгкой изящной издёвкой мне на полном серьезе дали время на размышления.

— А что будет, если я соглашусь?

"Ты получишь силу", — ответили мне весьма охотно.

— А что отдам?

"Слабость"

— Лжешь!

"Я никогда не лгу своей Хозяйке".

Я призадумалась.

— Но недоговариваешь?

"Моё право".

Тишина. Не слышно ни шороха, ни звука. Ни один шелест не доносится снаружи. Голубоватый свет с равнодушием выхватывает из темноты чердачную разруху, создаёт странный, завораживающий пейзаж.

— Значит, я поступлюсь только своей слабостью?

"Да. Я не лгу".

— И что мне нужно сделать?

"Выбери Хранителя, напои его своей кровью".

— Хранителя?

"Хранителя"

Страницы неожиданно замелькали, хотя ветра я по-прежнему не чувствовала. Я увидела тонкий нож с гравировкой из рун, лежащий между листов.

Я осторожно взяла его в руки. Он оказался практически невесомым. В голову лезли нехорошие мысли. Сколько нужно крови? Откуда? Проколоть палец, резать вену? Надо предупредить говорящую макулатуру, что на ритуальное вспарывание сердца или живота я не согласна!

"Достаточно глубокой царапины на ладони"

Я посмотрела на тонкий нож. Что ж, по крайней мере, не придётся колоть тем грязным ржавым гвоздём, который я для этого приметила. Хоть о гигиене позаботились…

Лезвие было очень тоненьким и лёгким, так что я явно не рассчитала. Нож пробил кожу достаточно глубоко, и ладонь стала постепенно наполняться кровью.

Сложив руки ковшиком, я осознала, что снова полезла поперед машины на дорогу. Кровь есть. А где брать Хранителя?!

Нож рассыпался пылью. Вот тебе и гигиена, блин!

Сияние начало сгущаться, разделяясь на разные цвета. Кошка — красный, волчица — зелёный, змея — сине-фиолетовый, птица — голубой. Я вздрогнула. Хранители…

Кровь стекала по ладоням, удерживать её было сложно. Ладно. Любимый цвет — красный, значит…

Зажмурившись, я выплеснула алую жидкость на изображение кошки. Книга впитала её, как губка. Несколько секунд ничего не происходило, а потом надо мной внезапно начала раскручиваться воронка алого пламени. Я ахнула и отшатнулась.

Смерч всё рос и ширился, и я очутилась в центре огненного безумия. Я вскрикнула, и, сжавшись, зажмурилась, прикрыв голову руками.

— Так, ну и кто тут у нас? — раздался просто рядом мягкий мурлыкающий голос, знакомый ещё по утреннему разговору, — Ой, какие мы нежные и беззащитные! Клубочком свернулись, головку руками прикрыли. Напрашивается вывод — мне попалась очередная трусишка.

Я осторожно подняла голову. Бушующее пламя не оставило никаких следов — на чердаке ничего не изменилось. Только появилась маленькая, изящная чёрная кошечка с крошечным белым пятнышком на шее. Ну, после жуткой собачки и наглой макулатуры мне уже ничего не страшно.

— Ну, здравствуй, счастье моё. Знакомься, я — твой Хранитель. До ангела, пожалуй, слегка не дотяну, так что насчёт этого можешь даже не надеяться. Удачу я не приношу, за судьбу твою не отвечаю. Сама, впрочем, вполне могу прибить, если ты, недоросль рыжая, сумеешь довести меня окончательно. Вопросы есть?

Я мужественно проигнорировала все добрые прекрасные эпитеты, справедливо полагая, что очередной говорящий глюк злить совсем не стоит. Но один вопрос по ходу повествования у меня всё же возник.

— А почему ты рот не открываешь, когда говоришь?

Кошка задумчиво посмотрела на меня. Одним выражением мордочки ей удалось наглядно доказать мне, что мой интеллект благополучно завис где-то на стадии эмбриона.

— Деточка, давай заучим по слогам. Это называется ментальный контакт. Это значит, что я говорю напрямую с твоим подсознанием. Маленькая, подсознание — это…

— Я знаю, — пожалуй, излишне резко прервала я. Ненавижу, когда ко мне обращаются, как к ребёнку.

В следующую секунду резкий порыв ветра ударил в грудь и швырнул меня на пол. Надо мной нависла кошачья мордочка с сияющими потусторонним светом зелёными глазами.

— Запомни, ты и есть ребёнок. Для меня. Вот и научись не перебивать старших. Договорились?

— Да…

— Вот и хорошо, вот и умничка. Трусливая, но понятливая. Всегда ценила таких.

Я ощутила резкий приступ бешенства.

— Отойди, — сказала я холодно, — И запомни. Если хочешь, чтоб младшие тебя не перебивали — постарайся их не унижать.

Изумрудные глаза задумчиво сверлили меня.

— Отойди, — повторила я тихо и ласково. Странно, но мой голос всегда становится максимально нежным, когда я впадала в тихое бешенство.

Кошка отступила на пару шагов, и я услышала тихий смех, чем-то напоминающий потрескиванье горящих поленьев в камине.

— Да, всё не так уж и запущено, — сделала она вывод.

Я резким движением вскочила на ноги.

— Мне не нужны твои характеристики, — холодно сказала я, — И мнение твоё меня не волнует. Я вызвала тебя — значит, освободи меня отсюда.

— Знаешь, деточка, я не вижу в этом причинно-следственной связи. Моя контора предпочитает самообслуживание со стороны клиентов. Ты Видящая, ты контролируешь книгу — вот и крутись, как знаешь. Моё жалкое мнение не в счёт.

Блин, почему Хранители такие обидчивые, и когда я уже научусь держать свой не в меру ехидный язык за зубами?

Я медленно подошла к книге, валяющейся в серой чердачной пыли. Контроль. Оригинально! И что мне теперь делать? Медитировать?

Я попыталась поднять с пола говорящую макулатуру, и меня ожидал очередной сюрприз: она весила, должно быть, не меньше ста кило. По крайней мере, я не смогла не только поднять книгу, но даже сдвинуть её хоть на миллиметр! Отлично.

Я вздохнула и положила руки на серебряный переплёт. Ну, что мне с тобой делать? Мне нужно тебя поднять!

Я ощутила, как металл резко потеплел. Мгновение спустя книга взмыла вверх и зависла на уровне моей груди, даже не потревожив воздуха. Если б мои руки резко не рвануло, я б подумала, что происходящее мне привиделось.

Я снова прикоснулась к переплёту. Потом убрала руку и сжала в кулак, после чего повела кисть вверх. Книга взмыла к потолку.

Значит, быть Видящей не так уж и плохо! Теперь я, по крайней мере, знаю, как открыть дверь! Я резко повела руку вправо и до упора — вниз.

Эффект превзошёл мои самые смелые ожидания. Чердачную дверь просто вынесло вместе с петлями. От изумления я разжала кулак, и книга осыпалась серебристым песком, который преобразовался в изящный кулон с чёрным камушком. Мгновение — и украшение оказалось у меня в руках.

Я двинулась в сторону двери, но потом остановилась и оглянулась на кошку. Она смотрела мне вслед с непередаваемым выражением на мордочке, но останавливать, видимо, не планировала.

— Я могу это забрать? — спросила я, указывая на кулон.

— Первая Хозяйка вышибала дверь молнией, — отрешённо сказала кошка, видно, даже не услышав вопроса, — Вторая — ментальной стеной, третья — огненным шаром. Четвёртая не любила разрушений, потому предпочитала ходить сквозь стены. У них были очень сложные характеры, но ни одной из них не пришло в голову таранить дверь книгой!

Я посмотрела на ошалелую мордочку кошки и поняла, что в очередной раз сумела отличиться. Потому я бочком двинулась к двери, пока хвостатая не выпала из ступора. Грохот разбудил несколько человек, но я сумела-таки свалить по-английски.

***

Алика

Пространство замерцало и смялось, принимая существо из мира, который прячется за изнанкой карт и зеркал. Густая кровь, что только что упала на зеркальную поверхность, вспенилась и закипела. Алика ощутила, как ноги подкосились. Она упала на колени.

— Невежливо, — грянул в воздухе насмешливый голос, — И самонадеянно ожидать прихода Господина стоя.

Женщина склонила голову, стараясь скрыть бешенство в глазах. Одна ошибка, и она стала рабыней…

— А твоя внучка — Госпожой, в тысячу раз более сильной, чем ты. Ирония, правда? — спросило существо насмешливо, и чёрные зеркала его глаз блеснули лукавством. Впрочем, женщина, склонившаяся в поклоне, видеть этого не могла, потому легко попалась на удочку.

— Нет, ещё ничто не решено. Она глупа и слаба, она скоро оступится, мой Господин.

— Знаю. Все оступаются, — сказал дух безразлично, — Но я пришёл говорить не о том. Книга нашла новую Хозяйку.

— Так скоро? — спросила Алика, полыхнув безднами ярости, которые мало напоминали человеческие глаза, — И кто же Хранитель?

— Кошка.

Из глотки женщины вырвался тихий рык, и последнее сходство с человеком потерялось.

— Вы хотите, чтоб я проверила её, Господин мой? — спросила она с тёмным предвкушением. Бездны глаз собеседника полыхнули первичной тьмой.

— Да. Но с условием. Ты сделаешь это чужими руками, не прикасаясь к девчонке и не ударяя по ней своей силой в чистом её виде.

Лицо взывающей просто перекосило от разочарования.

— Господин, по вине одной из Хозяек едва не были уничтожены ваши карты. Та Дарина, из-за которой моя сестра сошла с ума…

— Вот именно. Ради мести ты сразу б убила новую хозяйку Книги.

На лице женщины отразилось искреннее изумление.

— Разве наши желания не совпадают?

— Да, но это было бы скучно. Я не люблю скуки, мне надоели банальные развязки. Я люблю представления, — сказал Шут* холодно, и сгустки энергии заструились вокруг него. Неведомая сила заставила Алику уткнуться лицом в пол. Когда она смогла поднять голову, в комнате не было ничего, кроме пятен крови и разбитого зеркала. Ничего и никого.

***

Артём

Проснулся под вечер, смотрю в потолок. Ощущение, что по ушам и остальным частям тела промаршировало стадо медведей, слонов, бегемотов и не в меру активных детей. Напрашивается вопрос: где ж я умудрился так набраться?

Ответ в голову приходить не спешил.

Ладно, поставим вопрос по-другому: а что вообще было вчера?

Я зевнул, и страдальческий взгляд мой наткнулся на учебники по менеджменту и маркетингу, которые я сразу после окончания первого учебного года забросил под стол и постарался завалить дисками. Не получилось, и теперь от вида такой знакомой и до жути любимой литературы моя многострадальная головушка разболелась ещё сильнее.

Так, надоело. Пора вернуть мыслям хоть подобие ясности.

Я с превеликим трудом добрался до ванной и сунул голову под ледяную воду. Во-первых, это помогало протрезветь, во-вторых, горячую отключили ещё в конце весны и чисто случайно забыли включить.

Через пять минут ясность мысли стала понемногу возвращаться, а с ней пришло искреннее удивление. Если верить воспоминаниям (а склерозом я пока не страдал, разве что тогда, когда это выгодно), то я вчера не пил. Опять таки, глаза ясные, мысли о великом и возвышенном, то есть рассоле, не мучают, и пива не слишком хочется. Вчерашний день помню чётко, и точно знаю, что никакой гадости я вчера не курил, тем более что никогда раньше не баловался этой ерундой. Вывод: над городом снова магнитные бури. И ерунда снилась какая-то…

Лично мне запомнилась симпатичная рыжая девчушка лет 16, которая разговаривала с чёрной кошкой. Да, психиатр по мне плачет крокодильими слезами…

Взгляд рассеянно пробежался по комнате. Всё, учебники давно пора спрятать в шкафу. Они на меня явно плохо влияют. "Плохому танцору… " — мгновенно всплыла в голове поговорка, но свой внутренний голос я предпочёл проигнорировать.

"Менеджмент" А. Бобёр, Б. Грач, Г. Муравйов. В общем, натуральный зоопарк. Повинуясь странному порыву, я пролистнул страницы и с изумлением увидел, что они девственно чисты.

Так, кажется, у меня проблемы. Именно такой вывод я сделал, обнаружив надпись: "Хозяйка Книги должна умереть. Не мешай, иначе ты умрёшь тоже".

***

Клара

Егору после недолгих раздумий я решила ни о чём не говорить. Ему я рассказала подсказанную кошкой версию. Была у Светы, она сейчас страдает очередной неразделённой любовью, ей нужен был отдых, все её подруги заняты, пришлось мне ходить с ней по клубам. Егор Свету знал неплохо, потому не стал удивляться, а вот я, выпив кофе, снова и снова прокручивала в голове произошедшее со мной на чердаке. Самым простым и логичным объяснением было бы списать все странности на глюки, но серебряный кулон, приятно холодивший кожу, эту версию опровергал.

— Мы уезжаем сегодня. На дачу, — неожиданно заметил Егор, и особого счастья в его голосе я не заметила, — Там у Жанны что-то с домом, отец просил посмотреть.

— Ты не хочешь ехать?

— Ещё как. Но отец поставил ультиматум, и окончательно ссориться с ним не хочется.

— Я понимаю… А Инга поедет с нами?

Братик поморщился, как от боли.

— Она не отвечает.

Мы понимающе переглянулись.

— Зайди к ней, Егор.

Он прикрыл глаза.

— Да.

Егор

Я стремительно сбежал вниз. Мотор заурчал, как довольный кот, когда я повернул ключ. Не сильно заботясь о правилах дорожного движения, я на приличной скорости вырулил на проспект и врубил музыку погромче. Люблю скорость! Обогнать одного, подрезать другого… Хорошо! Я невольно усмехнулся и в который раз попытался мысленно построить разговор с Ингой. Как я ни старался, не мог отделаться от нарастающей тревоги. Что её может связывать с отцом? Разный возраст, разный круг общения… Как назло, ничего хорошего в голову не приходит.

Вот и знакомая двеннадцатиэтажка. Я привычно затормозил возле нужного подъезда. Домофон мигнул мне возмущённым огоньком, когда я набрал номер знакомой квартиры. Тишина…

Инга

Я только выпроводила сестру из дома, когда запищала мелодия домофона. Видно, эта растяпа опять забыла что-то! Я покачала головой: если очень нужно, зайдёт сама — ключ есть. Я не хочу подниматься с кресла, не хочу, ничего не хочу…

Часы тикали, отсчитывая секунды. Я свернулась клубочком, переплела пальцы, уткнулась лицом в колени…

Егор — сын Сергея Геннадиевича. Вот такая шутка! Они ведь похожи, одни эти серые раскосые глаза чего стоят! Как, небо, как я могла не заметить!?

Звонок в дверь. Я страдальчески поморщилась — значит, Оля таки что-то забыла. Кряхтя, как древняя старушка, я проковыляла к двери и резко её распахнула:

— Ну?.. — и подавилась словами. На пороге стоял Егор.

Я заворожено уставилась в стальные глаза. Теперь, когда я знала правду, я их ненавидела, как ненавидела глаза его отца. Ненавидела — и знала, что уже никогда, никогда не смогу забыть…

— Привет, — мягко сказал он, — Ты не отвечала на звонки, и я решил заглянуть в гости. Не возражаешь?

Сволочь. Понимает, как сложно возразить…

— Что ж, входи, — заметила я равнодушно. В голове мелькнула мысль о моей паршивой причёске, и настроение, и так не очень хорошее, рухнуло ниже уровня канализации, — Кто тебя впустил?

— Сердобольная старушка, которой я заплатил двадцатку. Твои соседи бывают очень отзывчивыми, если их правильно попросить!

Я печально хмыкнула и уточнила:

— Зачем пришёл?

Он помолчал, прошёлся по комнате:

— Откуда ты знаешь моего отца?

— Я обязана отчитываться?

В его глазах блеснуло бешенство:

— Да! Да, ты моя и обязана отвечать на мои вопросы!

Меня захлестнула волна ярости:

— Егор, видеть я тебя не хочу! И ни на какие вопросы отвечать не планирую!

Он подался вперёд и до синяков стиснул мне плечи:

— Инга, я не люблю повторять дважды. Я должен знать.

Неожиданно на меня накатило равнодушие. Я заглянула в его полные бешенства глаза. Спорю, в моих не было ничего, кроме пустоты.

— Егор, ударь, если хочешь. Мне плевать. Сейчас я ничего тебе не скажу.

Пару мгновений он переводил дух, внимательно глядя на меня, а я замерла, неожиданно осознав, что я очень хочу, чтоб он остался. Просто остался, задал вопрос ещё раз — и я всё расскажу.

Он усмехнулся.

— Что ж, прощай, — и вышел, не оглядываясь.

Я застыла, как соляная статуя, тупо глядя в стену. Когда шаги на лестнице утихли, я спокойно прошла в ванную, взяла в руки расческу… и швырнула её на пол. Я металась по квартире, как загнанный зверь, а в душе бушевала буря.

Клара

Я машинально упаковывала вещи, причём мысли мои в это время витали очень далеко от реальности. Самая умная из них, на мой взгляд, сводилась к фразе: я попала. Ещё и эти проблемы на даче — так не вовремя! Причём не только для меня — судя по всему, Егор тоже предпочёл бы сейчас остаться в городе. Ну, что ж, с другой стороны, может, поумнеем от свежего воздуха…

— Вам это не грозит. И вообще, хватит себя жалеть, — промурлыкал за спиной смутно знакомый бархатистый голос. Значит, не приснилось…

Кошечка удобно устроилась на мягкой перине, свернувшись компактным калачиком, и могла б показаться мирной и беззащитной, если б не горящие огнём зелёные глаза, в которых не было ни времени, ни жалости. Наши взгляды встретились.

— И что ты здесь делаешь?

— Лежу, а что, не видно?

— У Хранителей заготовлен набор стандартных ответов на все случаи жизни?

— Нет, просто у некоторых личностей присутствует стандартный набор гениальных по сути своей вопросов.

— Что тебе здесь нужно?

— Ты.

Говоря откровенно, такая постановка вопроса мне не слишком понравилась. Видимо, она прочитала мои чувства, поскольку тихо хмыкнула:

— Я — твой Хранитель. Теперь я буду тебя защищать, учить, наставлять. Ходить по пятам, конечно.

Вот тут мне стало совсем хорошо.

— Что? С какой это радости?

— Милая, не понимаю, чем ты недовольна. Ты книгу кровью напоила? Напоила. Устное согласие дала? Дала. Теперь не время звонить адвокату.

Я замерла.

— Книга говорила, что единственное, чем я поступлюсь — это моя слабость.

— Да я и не спорю, — мягкий мурлыкающий голос заставил армию мурашек промаршировать по спине, — Но слабость бывает разной. Я — твой Хранитель, твой Покровитель. Увы, люди так устроены: им всегда и во всём нужны покровители. В этом кроется часть их силы.

— Это абсурд, обман, глупость!

— Жизнь, проще говоря. И факт остаётся фактом: теперь я стану твоей тенью. А теперь увеличь книгу, будь так добра!

В крови терпким огнём закипела злость.

— Я не девочка на побегушках! Захочу — увеличу!

Зелёные глазищи полыхнули яростным огнём, и мгновение спустя я ощутила резкий толчок в грудь. Неведомая сила оторвала меня от пола и швырнула на кровать. Я взвыла, сильно приложившись локтем о спинку.

— В следующий раз это будет стена, — холодно проинформировала меня пушистая собеседница.

Теперь мне стало по-настоящему не по себе. Кто она, если может убить меня, не пошевелив даже лапой?

Я прикрыла глаза. Первое правило в такой ситуации — спокойствие. Нужно выиграть немного времени и подумать…

Я машинально сжала руку в кулак и даже не стала удивляться, когда серебряный кулон возник на ладони. "Ты нужна мне!" — подумала я, и мгновение спустя передо мной громадная книга мирно шелестела страницами.

Дело в том, что ночью мне стало любопытно, и мне захотелось экспериментов… И трюк "появления и трансформации" мне удался, хоть и не с первого раза.

Мои глаза снова смотрели на кошку. На этот раз, однако, они были расчётливыми и абсолютно безмятежными.

— Ты хотела чему-то меня научить, Хранитель?

Кошка замерла, не без изумления глядя на меня. Я ответила ей лёгкой насмешкой, просвечивающейся сквозь напускное уважение.

— Может, скажешь, как тебя зовут? Видимо, общаться нам предстоит долго, и мне не хочется постоянно называть твой титул.

— Выбери любое имя. Будем считать это моим ответным шагом навстречу, — сказала кошка тоном, в котором звучало всё, кроме дружелюбия. В душе поднялась волна весёлого азарта и злости. Ладно, сама напросилась!

— Хорошо. Я буду называть тебя Киса, — безмятежно сказала я, поднимаясь с кровати. Переименованная Киса впала, видимо, в полный ступор, вздыбив шерсть на загривке. Я спокойно сунула куртку в сумку, решив не отвлекать животинку от тягостных раздумий.

— Ты издеваешься? — раздалось за спиной яростное шипение. "А я тебя разозлила!" — подумала я самодовольно, но губы сказали совсем другое:

— Мне кажется, тебе очень идет! И потом, ты же предложила мне выбирать! Что, отказываешься от своих слов?

Теперь мы смотрели друг другу в глаза, не отводя взгляда. В коридоре раздались чьи-то шаги, и Киса стала исчезать, как чеширский кот: таять по частям. Но, если от последнего оставалась улыбка, то Киса ограничилась глазами с вертикальной трещиной зрачка.

Братец вошёл в комнату. Глаза растаяли. Я облегчённо перевела дух.

***

За окном смазанной картинкой проносились деревья и поля: за черту города мы давно выехали. Я сидела, свернувшись уютным калачиком на мягком сидении, и наблюдала за стремительно меняющимся пейзажем. Брат мой водил машину довольно экстремально, но всем, кроме папы, этот стиль вполне подходил. И вообще…

— И вообще, если думать логически, папа у нас — просто ангел, не то что мы. Видимо, в мать пошли, — привычно озвучила я свои мысли. От кого от кого, а уж от Егора у меня практически не было секретов.

— Ангелов не бывает, — возразил братец равнодушно, — Как и демонов. Все мы — люди.

Я искоса взглянула на него.

— Егор, знаю — не моё дело, но мне кажется, что отец с Ингой знакомы…

— И ненавидят друг друга? Согласен. Но меня, как лицо сугубо постороннее, в обстоятельства не посвящают.

Голос братца был ледяным, глаза пустыми — последняя стадия бешенства. Он так резко подрезал какого-то типа на зелёной дешёвой машине, что тот едва не влетел просто в подсолнухи за обочиной. Меня мотнуло, и я чуть было не прикусила кончик языка.

— Инга так и не рассказала?

— Нет. Что ж, если хочет иметь секреты — пусть, но не со мной. Это её выбор.

— Слушай, но у всех есть секреты…

— Знаю.

— А она прикольная, мне понравилась…

— Представь себе чудо: мне тоже.

А тихо ахнула, когда машина совершила практически невероятный кульбит под носом у грузовика. Братец добился своего — язык я всё же прикусила…

***

Дом встретил нас спокойствием и тишиной. Ветер покачивал цветы на клумбах, за что-то так обожаемых мамой. Отчаявшись выпытать у Егора ещё что-то, я пристроилась в гамаке, глядя в сереющее небо. Серебряный кулон приятно холодил ладонь. Ты ошибаешься, братик. У всех есть свои секреты.

"Ты нужна мне!"

Привычная мгновенная боль, шелест старинных страниц. Я задумчиво коснулась книги, ощутив волну необычного тепла. Странно, в последние дни я стала подмечать куда больше деталей, понимать то, что происходит, чуть глубже…

— В тебе просыпается Видящая. Причём куда быстрее, чем я могла б надеяться, — мурлыкающий женский голос, от которого я лишь слегка вздрогнула — я ждала её прихода.

— Я хочу знать ответ на несколько моих вопросов, — проговорила я спокойно.

— Задавай, а я подумаю, стоит ли на них отвечать.

— Кто такие эти видящие, о которых ты говоришь?

— Это существа, способные видеть. Вот ты смотришь на человека — и видишь его сущность, как на чистом листе легко разглядишь чёрную кляксу. Людей с таким даром, в принципе, достаточно — все слуги Древней Силы так или иначе им наделены. Но ты — единственная, поскольку владеешь Книгой.

— Проще говоря, я неповторима?

Блеск зелёных глаз, глаз хищника. Тихий смешок.

— Разумеется, неповторима.

Я радостно улыбнулась, но на душе было далеко не так легко. Я вспомнила, как изумлённая Киса перечисляла таланты моих предшественниц. Да, Видящая может быть только одна. Но её вполне можно заменить…

— Для малолетки ты очень быстро соображаешь, — спокойно сказала Хранитель, — Надо будет покопаться в твоей родословной.

— А зачем мне эта макулатура? — постаралась я проигнорировать намёк на то, что я угадала. Блин, Киса читает мои мысли, как эту книжку!

— Поправочка. Эту книжку я читать не могу и вряд ли смогу когда-либо.

Я холодно посмотрела на животинку, которая бесстыдно копалась в моей голове, не принимая во внимание моё мнение. Спорить? А смысл?

"Так зачем Видящим нужна книга?" — спросила я, больше не утруждая себя открыванием рта.

— Это ты узнаешь сама. Со временем.

"Путём логических умозаключений?"

— Нет, путём экспериментов. Удачи!

Темнота колыхнулась, поглотив кошку. Я вновь сидела в одиночестве.

***

Мои родители — очень дружелюбные люди. Но расплачиваться за это дружелюбие всегда приходилось отчего-то именно нам. Вот и теперь стою я, смотрю на гостей и думаю: как же меня подмывает сейчас послать их в длинное интимное путешествие с точным указанием и описанием конечной цели, но — увы! — мне приходится снова кривить губы в приветливой улыбке, наблюдая за впечатляющей компанией, мгновенно пронюхавшей о нашем прибытии.

На пороге без стука нарисовалась тётя Жанна, крёстная Егора, и Лёня, её муж. За ними гордо маршировали трое детей: старший Гена, младшие близнецы — Катя и Андрей. Я посмотрела на них и в который раз подумала, что с такой наследственностью иметь больше одного ребёнка — это просто преступление.

Мы с Егором как раз устроились так, что от входной двери нас нельзя было увидеть. Братец скривился так, словно он, по меньшей мере, съел жабу. Мы молчали, стараясь оттянуть неизбежное…

— Эти дураки опять дверь оставили открытой, — пожаловалась Жанна визгливо, — И ключи не понадобились! Вот что бывает, когда у человека слишком много денег!

Эта гениальная фраза вызвала самопроизвольное отвисание челюсти у нас обоих. И это милая, ласковая тётя Жанна, от слащавых речей которой вечно просто тошнит!

Егор прищурился, и в его серых глазах чертята заплясали какой-то замысловатый танец.

— Тётя Жанна! — ласково пропел он, — Вы, как всегда, меня поразили: так быстро узнали, что мы приехали! А кто из ваших соседей забыл дом закрыть?

"Милая крёстная" покрылась большим количеством крупных красных пятен и выдала вымученную улыбку. Я про себя злорадно усмехнулась: если Жанна и побаивалась кого-то из наших, то это однозначно был Егор, способный парой фраз довести до белого каления любого собеседника (проверено на кошках!). Мои глаза непроизвольно сощурились в предвкушении. Что ж, похоже, шоу начинается!

Впрочем, она быстро перестроилась…

— Вот вы где! Детоньки вы мои, я так по вас соскучилась — просто слов нет! Это мы только что к Семёновым заходили, так их Динка непутёвая опять забыла дверь закрыть!

Плевок в мой огород. Мы с Диной — друзья, и Жанна не может этого не знать.

— Может, вы просто в порыве чувств не заметили, что дверь закрыта? — предположила я вежливо. Егор едва слышно хмыкнул.

— Крёстная, а что вы здесь делаете? Я только что звонил родителям — они говорили, что ещё не успели с вами связаться!

— Егор, может, предложишь сначала нам чего-то съестного? Мы так устали за день. И вообще: мы давно не виделись, милый. Я скучала! — неожиданно вступила в словесный поединок Катя.

Их отношения с Егором — отдельный разговор. Дело в том, что мой брат — достаточно симпатичный парень. Это не было бы чревато такими проблемами, если б у нашего папочки не было славы известного по всей стране хирурга. Для нас не было секретом, что этот фактор был для влюблённости Кати решающим. Что брата моего, разумеется, не слишком устраивало…

— Мы только с дороги и, к сожалению, устали, а угостить вас нечем. Предлагаю встретиться завтра днём, — внесла я самую положительную, на мой взгляд, мысль. Завтра ведь вполне можно и на речку смотать…

— Как, мы забыли сказать? У нас авария была, придётся ремонт делать. А покуда мы у вас поживём. С родителями этот пункт мы уже утрясли, — с безмятежной наглой улыбочкой порадовал нас Гена, подарив мне похабный взгляд.

Вот только этого нам и не хватало!

***

Я развалилась на мягком одеяле, погружённая в невесёлые думы. Мы связались с родителями и получили подтверждение того, что: "дети, дружба и помощь — это святое", в общем, нам придётся терпеть этих УМов (в смысле, уродов моральных) под своей крышей. Улыбочка Егора, больше напомнившая оскал демона, наводила на определённые умозаключения. Скучать точно не будем…

Вздохнув, я вызвала книгу и привычным движением пролистала пустые страницы. Больше необычная вещичка со мной не заговаривала, и это слегка расстраивало — ведь книга, по крайней мере, не должна лгать в ответ на прямые вопросы. В отличие от моего хвостатого хранителя…

Я собиралась уже захлопнуть книгу, но тут заметила, что несколько страниц мелко исписаны. Изящный почерк, который мне чем-то напомнил вязь виноградной лозы, язык, который я почему-то понимала…

Реальность смазалась и растаяла, потерялась среди тонких строчек, которые утянули меня в водоворот чужих эмоций…

Власть и счастье всегда ходят порознь. Я поняла это, глядя на своего жениха. Многие девушки мечтали б о таком — я знала, кто он на самом деле. Я видела, как от его руки погиб мой отец — он просто захлебнулся в крови, что хлынула из перерезанного горла и залила щедрые дары, которые преподнесли ему как вождю. Так мне и запомнилась первая встреча с тем, с кем мне сейчас свяжут руки — кровь и золото, золото и кровь… Отсветы пламени и оскал демона на его лице… Руки, что сжались вокруг запястий, как клещи…

— Клара, очнись! КЛАРА!

— Надо вызвать врача!

— Она что, обкурилась?

Я подскочила, задыхаясь, и тут же очутилась в объятиях не на шутку встревоженного Егора.

— Сестричка, что с тобой? Ты ударилась? Тебе что-то приснилось?

Меня колотило, по подбородку стекала кровь из прокушенной губы. Кровь и золото, золото и кровь…

— Мне приснился кошмар, — просипела я и снова вздрогнула — так хрипло и неестественно прозвучал мой голос, — А почему вы здесь? Я что, кричала?

— Нас позвал Гена. Кстати, а что ты здесь вообще делал в час ночи? — спросил Егор вкрадчиво. Час ночи?! Но только что ведь было девять!

— Да я… Спокойной ночи пожелать пришёл… — пробормотал "друг семьи", опасливо косясь на взбешенного братца.

— Как мило с вашей стороны! — промурлыкала я, глядя на Катю и Жанну, которые тоже как-то оказались здесь и уже явно смаковали сплетни о моём психическом здоровье, — А теперь я вам кое-что отвечу на ушко. ВСЕМ СПОКОЙНОЙ НОЧИ!! Брысь из моей комнаты!

Последние две фразы я буквально проорала одним из самых громких моих голосков, который подруги обычно сравнивали с воплями разъяренной гарпии. Как бы там ни было, даже привыкший к моим фокусам братец шарахнулся к двери.

— Всем добрых снов, — мурлыкнула я, и мой голос мне самой напомнил обычный тембр общения Кисы. Правильно оценив злую меня и радужные перспективы, которые это моё состояние предвещало для окружающих, гости покинули мою комнату. Остался только братец, и того я прогнала парой ласковых фраз, предварительно разрешив пригласить в гости его друга из универа.

До утра я так и не смогла уснуть.

***

Насмешливые глаза с необычной, какой-то звериной желтизной. Откровенно пиратская улыбка. Высокая жилистая фигура. Вкрадчивые плавные движения. М-да… Вкусно, однако! Да они на пару с Егором меня до дурдома доведут! И скрывать свои странности от двоих будет сложнее…

Первое впечатление от друга моего брата было именно таким. И это притом, что парень выглядел слегка взъерошенным после поездки и явно устал. Да, если б не отягощающие обстоятельства в виде говорящей кошки и эффектной книжки, с удовольствием с ним поиграла бы…

Сощурив глаза, подошла и послала едва заметную улыбку.

— Меня зовут Клара, я…

— Я Артём. А чего тебе, в общем-то, надо?

Нагленький! Таких надо учить…

— Ненавижу это имя! И девушек перебивать неприлично, — мягко сказала я. Откровенно изучающий взгляд Артёма слегка раздражал. Неудивительно, что они с Егором спелись! — Прости, — равнодушно бросил собеседник, — Но я не понимаю, что тебе, парней в округе мало?

— Вот это наглость! — восхитилась я, — Ты думаешь, я б просто так подошла к такому, как ты? Наивный, — промурлыкала я, предвидя развлечение, — Просто брат мой Егор меня отправил тебя встретить, поскольку сам он слегка занят. Впрочем, если хочешь, можешь искать дорогу сам, а я полюбуюсь.

На вокзале стоило повариться только ради того, чтоб увидеть ошалевшее выражение лица собеседника. А жизнь не так уж и плоха!

***

Артём

Я убедился только в одном: жизнь — самая страшная болезнь из тех, что передаются половым путём. За какие-то сутки мой дом окончательно превратился в местный филиал психбольницы. Мало стандартных городских прелестей в виде жары, вони, шума двигателей, матерящихся соседей за стенкой (шедевр звукоизоляции, блин), потомственного гения, орущего под окном: "Молоко!" и наклюкавшихся соседей, что водят под подъездом хороводы! Так нет же! Видимо, кто-то кого-то травил, пары дошли до моей квартиры и подарили мне неземное удовольствие в виде стайки наглых глюков, что стали меня посещать.

Постоянные перебои с электричеством и водой, какие-то скрипы и шорохи — это цветочки, которые начались с утра. Дальше — больше. В родном и горячо любимом кресле-качалке мне пригрезилась старуха с черными бездонными глазами, в руках сжимающая карту с изображением башни и молнии. После я заглянул в зеркало, чтоб проверить свои глазки, и натолкнулся на настоящего шута, у которого глаза были покрыты сплошной чёрной плёнкой.

Но последней каплей стала чёрная кошка с белым пятнышком на шее, вольготно развалившаяся у меня на кровати.

— Торопись, — мурлыкнула она и начала плавно таять, причём зелёные с желтизной глаза долго висели в воздухе, прожигая меня пристальным взглядом.

Некоторое время я просто стоял посреди комнаты. Может, напиться? Так дальше уж некуда!

Вывод: я действительно чего-то надышался. Значит, стоит сменить обстановку. Рука машинально потянулась за мобильным…

Так, подумаем. Марк с Димой заняты своими таинственными делами. Первому, кажется, отец снова спихнул на шею очередную коллекцию диковинок, у второго снова что-то там на личном фронте. Им сейчас только рассказов о кошках, старухах и шутах не хватало.

В общем, остался только Егор.

Подробностей я упоминать не стал — просто сказал, что в доме решили травить крыс и закупили некачественный препарат. Мой друг тут же пригласил к себе на дачу, правда, заставил пообещать, что я помогу ему выкурить наглых гостей. Ну, ему ли не знать: к пакостям я, как пионер, всегда готов! И щелчок пальцем по шее — для достоверности…

Стоит ли упоминать, что эту ночь я провёл на лавочке на вокзале?

Все надежды на нормальный сон в автобусе растаяли, как Снегурочка, стоило мне увидеть мою соседку. Ну что тут скажешь? Её было много. На мой взгляд, с такими формами надо закупать себе или четыре обычных билета, или два багажных. В общем, всю дорогу до места назначения я провёл буквально приклеенным к стеклу, и мечты мои сводились к одному: глоток свежего воздуха, не пропитанного запахом габаритного тела и приторно-сладких духов.

Эврика! Наконец-то эта дорога кончилась!

Я выскочил из камеры смерти, по недоразумению именуемой автобусом, и облегчённо перевёл дух. Но, стоило мне решить, что неприятности кончились, как одна из них лично решила заглянуть ко мне на огонёк.

Она приняла облик стройной рыжеволосой девчушки с карими нагленькими глазами и лёгкой усмешкой на выразительных губках. Это дивное создание явно было мне знакомо: мне кажется, последние несколько ночей она мне снилась. Причём ничего такого там не было! Оживший сон представился Кларой и явно слегка разобиделся, когда я его перебил.

Ладно, не понимаю, с чего эта малолетка пристала ко мне и ещё и ведёт себя так, словно я ей чем-то обязан. Думаю, надо прояснить этот пункт…

Что? Сестра Егора? Да, думаю, теперь-то мне точно будут там не слишком рады.

По пути к особнячку Клара хранила гордое молчание, ограничиваясь безразличными "Да", "Нет", "Не знаю".

Я, как всегда, наворотил делов.

***

Егор

Я отправил сестричку встретить Артёма. В данном случае, думаю, можно не сомневаться в одном: она отвлечётся от гадких дум, а я, в свою очередь, успею посмотреть, что случилось с домом дорогой крёстной.

Настроение было просто премерзким. Я не мог дозвониться к Инге — она не брала ни мобильный, ни домашний телефон. Потому первым делом я оббегал несколько знакомых, номер которых она просто не могла бы узнать…

И слышал в ответ только длинные гудки.

Она лгала мне, не верит даже настолько, чтоб поведать эпизод, связавший её с отцом, не хочет говорить. Ну и глупо! У меня может быть сотня таких, как она, неужели ей непонятно?!

Но она не отвечает ни на какие звонки. А вдруг с ней что-то случилось?

Да, мне должно быть всё равно. Понимаю, бегаю сам от себя, и от этого только больней. Знаю, это абсурд, мания, безумие. Но никто не понимал меня так, как она. Никто не любил меня просто так, за то, какой я есть. И ни в ком я так не нуждался. Перед глазами снова встала её улыбка! И гудки…

Всё. Хватит. Мне всё равно. Таких на свете много, я знаю. Осталось только найти… Я лёгким шагом двинулся в сторону дома Жанны.

Надо признать, полусгоревшее строение выглядело очень впечатляюще: левое крыло со стороны кухни было полностью разворочено. Я подошёл поближе и пристально вгляделся в открывшуюся панораму.

"Взрыв газа" — пояснила мне крёстная. Но в таких домах газ просто так не взрывается. Здесь стоят защитные системы, ограничители, датчики! Это же новостройка, а не хрущовка с потрескавшимися стенами!

Странно, между прочим. Хоть мне и было около десяти, я всё равно неплохо помню, сколько труда отцу пришлось вложить в нашу дачу, хоть он уже тогда зарабатывал вполне прилично. Дом крёстной строился чуть позднее, но в рекордные сроки. Лёня тогда утверждал, что всё дело в невесть откуда свалившемся наследстве. Мне тогда было шестнадцать, но уже что-то царапало в его рассказе. А теперь, когда родители милостиво позволили почти посторонним людям жить в нашем особняке…

Это наталкивало на нехорошие размышления.

Возможно, в такой ситуации логично было бы спросить напрямую. Да, это было бы куда как разумней, но…

Из членов своей семьи я доверял только Кларе. А она считает отца просто ангелом. Ха! На лицо закралась нерадостная усмешка. Когда-то ты поймёшь, милая…

Я вспомнил Димку, своего друга, которого мы приходили навещать в наркологический центр. Он вовремя забил тревогу и потому всё же сумел вырваться из этого омута. Почти. Иногда, когда я смотрю на него, понимаю: его глаза уже никогда не станут прежними.

И я помню, как с бессильной яростью смотрел на дорогого мне человека, верного друга, который наотрез отказался что-либо говорить о той дряни, что толкнула его в этот омут ради банальных денег. "Она похожа на ангела, на падшего ангела" — вот всё, что я от него услышал.

Да, когда-то ты поймёшь, милая: на земле настоящих ангелов не бывает; они просто не выживают…

— Любуешься? — прозвучал сзади насмешливый голос. Я медленно обернулся, похвалив себя: всё же сумел не вздрогнуть!

Тёмные прямые волосы, раскосые глаза цвета крепкого виски, обманчиво хрупкая фигура, неправильные черты лица. Да, возможно, Дина, лучшая подруга Клары, и не была красавицей, но забыть такую внешность было бы сложновато.

— Нет, искренне скорблю, — ответил я безмятежно. Собеседница тихо фыркнула.

— Они что, к вам заселились?

— И как ты догадалась! — почти искренне поразился я.

— Кларка, думаю, вне себя от счастья. Да и ты, как видно, тоже. Кстати, сестра щаз дома?

— Уже должна быть.

— Ну, нанесу ей визит вежливости.

Девчонка сделала пару шагов в сторону и неожиданно добавила:

— Ты прав.

— Насчёт чего?! — на этот раз я опешил вполне искренне.

— Эта штука взорвалась не сама. Ей кто-то очень сильно помог. И вряд ли это просто так, для развлечения. У всех поступков есть причины.

Дина стремительно ушла, не оглядываясь, а я ошеломлённо хлопал глазами. Да, эта девочка совсем неглупа. Слишком…

Любопытно, что надо пережить, чтоб так понимать мир и окружающих в 15 лет? Как бы там ни было, к ней стоит присмотреться внимательней.

Даже я научился так видеть немного позднее…

***

Клара

Я сидела за столом, потягивая гранатовый сок из стакана, и рассматривала наших гостей. К ненормальной семейке, объявившейся вчера, теперь добавились Артём и Дина, которые мгновенно нашли какие-то темы для обсуждения. Катя и Жанна, ничуть не стесняясь, орали друг на друга, Гена отпускал какие-то сальные шуточки, кажется, предназначенные Артёму (который не удостоил шутника даже взглядом: умный мальчик), Лёня и Андрей сидели себе молча и смотрели в чай с таким видом, словно надеялись узреть там божественное откровение. Но это всё меня сейчас мало трогало. Чем дольше я наблюдала за братом, тем больше понимала: ему плохо. Нет, его внешняя невозмутимость и насмешливость никуда не делась, но что-то появилось в глазах… волчье, тоскливое. Вот Артём, явно стараясь развеселить друга, заявил:

— Что, заскучал? Понимаю. Всегда знал, что город — твоё сердце. Но знаешь, после того, как какой-то придурок так потравил у нас на этаже крыс так, что у соседской дочки и вовсе глюки начались, я начал понимать, что за чертой города не так уж и плохо живётся. А что? Свобода, природа, девочки вон какие красивые…

Егор хмыкнул, но глаза, кажется, опустели ещё больше.

— Дружище, девочек всегда хватало. Их много. Предлагаю сегодня скоротать вечерок в компании парочки моих знакомых. Будет весело, — ответил брат небрежно. В желтоватых глазах его друга мелькнула растерянность: он не хуже меня видел, что творится с Егором, и так же точно не знал, что с ним теперь делать.

— Эй, мы, пожалуй, составим вам компанию, — нагло отозвался Гена.

— Мы? — холодно уточнил братец мягким вкрадчивым голосом, который я знала слишком хорошо. Ша что-то будет!

— Мы с Катей…

— Прости, но вам должно хватать того, что я терплю ваши милые лица в своём доме. Потому для вас пригласительные не предусмотрены!

Все за столом вздрогнули от яростного шипения, навскидку больше всего напомнившее мне змеиное. Жанна поднялась движением кобры, и лицо её поменялось, став жёстким и насмешливым… а в глазах теплились огоньки ярости, делая её совершенно безумной.

— Запомни, щенок: это не твой дом. И тот ублюдок, что тебя сделал, никогда нас отсюда не выгонит. Потому что тогда я расскажу много чего о прилежном семьянине. Есть секреты, которые очень дорого стоят!

Над столом витала напряжённая тишина.

— Дорогая моя крёстная, я думаю, что вы сегодня слишком много выпили, — обманчиво ласково промурлыкал Егор, и его глаза приобрели стальной оттенок, — Желаю всем крепких снов! А о щенках и прочей живности, Жанна, мы с тобой потолкуем отдельно. Я всегда выполняю обещания, тебе ли не знать…

— Думаю, пора заканчивать посиделки, — заявил Артём, — Вон луна уже высоко, нас девочки ждут. А тех, кто многовато выпил — мягкая постелька, тишина и покой. Пошли, Егор.

Тот поднялся и вышел, не оглядываясь.

— Вот и хорошо, вот и славненько. Между прочим, конфликты разрушают личность! — открыл впервые за весь вечер рот Андрей, что было чудом, по размаху не уступавшим явлению кого-то из святых. Все изумленно уставились на него, и Катин близнец тут же уплыл в астрал.

Вообще, Андрей был поразительно похож на своего отца: такой же тихий, незаметный и безвольный, парень во всём подчинялся сестре, как Лёня Жанне. Лично у меня такие мужчины не вызывают ничего, кроме отвращения, но тут уж дело вкуса.

Я вновь окинула пристальным взглядом сидящих за столом, задержав взгляд на крёстной моего брата…

Волнами накатила странная дурнота, и я на миг просто выпала из реальности. Чужие эмоции и чувства накатили волной. Я смотрела на Жанну и видела холодную, змеиную ярость, зависть, презрение. Сквозь слащавые черты проглянула гадюка и показала кончик язычка, готовясь к рывку…

— Клара, пошли пройдёмся!!!

Дина… голос как сквозь туман… забота, испуг, злость в её глазах… куница… шустрая, пронырливая… какой красивый зверёк! Но есть что-то ещё… Тёмное…

— Очнись немедленно! — резко рванули меня за плечо и встряхнули.

Я с превеликим трудом сумела-таки сфокусировать взгляд на подруге. Мы как-то очутились возле гамака в саду. Как?..

— Дин, а что стряслось? — спросила я и сама испугалась своего голоса. Да, с такими вокальными данными только в оперном работать. Уборщицей…

— Ты с ума сошла?! Ещё миг — и ты приняла б облик видящей!!!

Я замерла с приоткрытым ртом, неотрывно глядя на бледную, как призрак, подругу. Пришло понимание того, что я вновь всё чётко вижу в темноте, словно рядом светит громадная луна. Стоило мне об этом подумать, как ночная тьма наконец ворвалась в мой мир, принося прохладу.

— Ты знаешь, что произошло?

— Мне ли не знать? Могла б сказать, что получила силу!

Я неотрывно смотрела на замершую около меня подругу. Сколько же ещё секретов она от меня скрывала? У всех есть свои тайны. Эти слова я сказала, намереваясь утешить Егора. Видимо, для меня они не менее важны…

Да, я теперь понимала брата. Как будешь доверять тому, кто никогда не верил тебе? А те, кто скрывают эпизоды прошлого, прячут и часть себя.

Доверие порождает доверие, ложь порождает ложь…

— Дина, какую силу? Вы что тут, все с ума посходили? Мне просто стало дурно! И вообще, я пошла спать! Пока!

Я медленно ушла, слегка пошатываясь. Моя лучшая подруга осталась там, за спиной. Она не сказала мне ни слова…

***

В комнате я свалилась на кровать, не включая свет. Настроение зависло где-то на уровне канализации и размышляло: стоит ли повидаться с останками динозавров или мамонты всё же красивей?

Моя больная фантазия мгновенно расшалилась, и я принялась представлять себе останки доисторических животных, отплясывающие канкан на необъятных телесах тёти Жанны. Ха! А друзья интересуются, почему я не пью. Разве можно пить с моим образным мышлением?!

Я махнула рукой на своего внутреннего зануду и мысленно обрядила скелеты в бальные пачки. Потом принялась их считать, чтоб уснуть.

На сотне музейных экспонатов, танцующих лебединое озеро, я сдалась. Попробовала было вырядить в подобные наряды одноклассников, но от этого жуткого зрелища остатки сонливости от меня сбежали.

С тяжким вздохом я встала и включила свет. Подошла к окну, покружила по комнате. Снова присела на край кровати и покосилась на кулон. Тот мгновенно очутился в руке.

Да, понятливая вещичка…

"Не спится?" — тихий голос на грани реальности.

— Нет. Что-то тревожит…

"Ты права. Сегодня плохая ночь. Кровавая"

Я помолчала, глядя во тьму за окном. На мгновение мне почудилось, что я вижу там странный силуэт…

— Кто-то умрёт?

"Кто-то будет над пропастью, на волоске от смерти. Кто-то шагнёт в пропасть и навек себя потеряет…"

— Кто?

"Не ты".

Книга не может лгать в ответ на прямой вопрос. Но так же она не обязана давать точный ответ.

"Ты хочешь узнать её дальнейшую историю? Той девушки, в чей дневник ты нырнула в прошлый раз?"

Я открыла рот, чтоб отказаться, и вдруг осознала — хочу. Несмотря на страх и странное ощущение, которое возникает, когда становишься кем-то другим. Я коснулась кулона, он тут же трансформировался и открылся на нужной странице.

Мой отец был вождём, и мне предполагалось гордиться им. У меня было золото, было много служанок, меня увеселяли лучшие танцовщицы. Мой мир был невелик, но я не жаловалась на него.

Мне не приходилось, как другим девушкам, развлекать вонючих военачальников и мерзких старых жрецов. Я не пряла волокон и не стирала — руки высокородной должны быть белыми и чистыми, чтоб доставить удовольствие будущему нареченному.

Я красива. У меня длинные рыжие волосы, карие глаза с прозеленью, гибкий, тонкий стан. Меня учили: девушка не говорит, покуда её не спросят, не поднимает от пола скромного взора — но это при людях. Но всё, что угодно, делает для нареченного — того, кому принадлежит. Полностью. "Ты — высокородная, и жених твой будет богат. Он принесёт земли и золото твоему отцу, а потом… ты станешь его и умрёшь, если его прогневишь. И никто из нас не заступится за ту, что не сумела угодить. Она недостойна быть частью семьи", — говорила мне моя мать. И я училась угождать.

Танцы и песни, любовь и разговоры, покорность и терпеливость — меня учили этому. Съесть кислый фрукт, не поморщившись, улыбаться, глядя, как отец казнит виновных — это просто часть учёбы. Мой муж должен был властвовать, и я стояла бы рядом с ним…

Мне было 16 зим, когда пришла странная весть — в стольном граде горят идолы, дым подымается до самых небес. Князь привёл нового бога, что был якобы единым и презирал всех детей Стихий. Говорили, что могучий волхв, что раньше служил князю, сгорел вместе с великим Перуном, и юная ведьма, которая была моей единственной приятельницей, говорила мне: "Я вижу дым, Кларисс. Я уйду, но боги не позволят тебе уйти со мной".

В тот день я зачем-то пошла в храм: помолиться моим богам. Их лики всегда были чуждыми мне, но в ту ночь я впервые приметила небольшую статую в углу: Мара, богиня тьмы и ночи. И внезапно я взмолилась ей. Я просила, чтоб дым меня не коснулся. И шёпот: "Нет, Кларисс, твоя судьба иная. Твой путь — кровь и золото. Дым костров — не для тебя. Тьму невозможно навек прогнать огнём. Она непобедима…"

***

Артём

Я устроился в уголке, внимательно глядя на друга. Да, плохо дело…

Нас было двое, девчонок — семеро. Вот уж точно под настроение! Готов признать — Егор всегда умел выбирать.

Тут тебе и хрупкая, и пухленькая, и парочка оживших барби, причём каждая обходительна по-своему. Всё было бы отменно, я даже подобрал себе одну — настоящая кошечка (главное — не рыжая), но Егор…

Мой друг — очень умный парень. Он считается лучшим в своей группе, он за полтора года ухитрился удвоить доходы небольшого магазина, подаренного ему на совершеннолетие, он в свои 22 абсолютно не зависел от родителей, но есть одно "но". Когда речь заходит о чувствах, мой друг может не понимать элементарных вещей. Сколько я его помню, он выбирал шикарных девчонок, совершенно разных по типу характера, никогда не лгал им, не причинял неприятностей… и они оба знали, что эти чувства не всерьёз. "Я люблю одиночество. Я лучше кошку вместо жены заведу!" — говорил он мне.

Улыбнувшись своей собеседнице, я пригласил её на танец. В воздухе плыла одна из грустных песенок о вечной любви, я говорил с девчонкой о котятах. Везёт. У меня их никогда не было.

Знаешь, друг, ты ошибся. Одиночество — это плохо. Вот стайка девушек хохочет над твоей шуткой, а ты улыбаешься им через силу, чтоб что-то кому-то доказать. Хотел бы я знать, что сделало тебя таким. Но ты не расскажешь…

— Ау, ты здесь? — капризно надула губки "кошечка", кося на меня хитрыми зелёными глазами.

— Куда же я сбегу от такой красавицы? Я просто задумался.

Лукавая улыбка.

— О чём?

— Думаю, какие драгоценности пошли б к такой внешности, как твоя.

Тихий смех, низкий и грудной. Ненавязчивое прикосновение. Девочка потрясающе владеет языком жестов!

— И к какому выводу пришёл?

— Только самые дорогие камушки достойны тебя!

— Я аж смутилась, — тихий смешок — и удовлетворение в наглых циничных глазах. Изысканный комплимент пришёл по вкусу. Да, красивая, хитрая, безумно привлекательная, но я забуду о ней уже завтра. Эта кошечка слишком фальшивая, а я — гурман. Я слишком ценю настоящее…

Музыка, напитки, подвижная пёстрая толпа вокруг, в небе — бездонно красивая луна. Я присмотрелся к ней, и она мне показалась красноватой, а в сердце зародилась странная тревога. Готов поклясться, что видел чёрные бесформенные тени, пронесшиеся на фоне голубовато-белого диска. Я бросил косой взгляд на Егора, тот — на меня. Кажется, тревожится ещё больше. Он что, тоже чувствует?..

***

Егор

Из-за туч выплыла луна, и я вдруг ощутил страх. Лица окружающих смешались, стали неважными. Плохая, очень плохая ночь… Я ощутил волну холода, что прокатилась, казалось, по всей округе. Мне показалось, что луну застелили какие-то фигуры с горящими глазами, а после на фоне луны мне привиделось до боли знакомое лицо…

Я поймал взгляд Артёма, полный тревоги. Кажется, он тоже что-то чувствует!

Я должен услышать её голос или хоть эти чёртовы гудки…

Её номер всегда в быстром наборе. Секунды всегда кажутся вечностью, когда ждёшь. Прошу тебя, ответь. Я всё прощу, я всё пойму, я не стану упрекать. Просто ответь…

"Ваш абонент вне зоны доступа" — прозвучал в трубке механический голос, разбив мой мир на осколки. Кажется, меня кто-то окликнул?.. Плевать. Пора посмотреть правде в глаза — мне осточертело носить маски. В этой толпе я одинок, а значит, и делать мне тут нечего…

Артём, как всегда, понял меня без слов. Он, Клара, Марк, Дима — лучшие друзья. И Инга… Люди, для которых я б умер, если надо. Они всегда меня понимали…

— Ты тревожишься за неё?

Что и требовалось доказать.

— А что, так заметно?

— Да. Чёрт, Егор, ты ведь любишь её!!

— Глупости. Я не умею любить.

— Спорим на бутылку коньяка? — спросил этот псих неожиданно. Я аж остановился от удивления.

— И как ты планируешь это проверять?

— Ха! Ты сам мне её принесёшь!

— Ни за что на свете.

— Что, не споришь? Проиграть боишься? — лукаво сверкнул глазами друг, — Не забывай, коньяк я люблю…

— Ладно, спорим — всё равно ведь никогда в жизни не принесу. Но тебе пить вредно — и так лечиться пора…

— Это кто б говорил!

***

Инга

Из-за туч выплыла луна. Сегодня у неё был какой-то необычный, красноватый оттенок. Я пристроилась на ограде балкона, глядя на город с высоты 12 этажа. Моя сестра всегда шипела, когда видела, как я сижу на краю, и хваталась за сердце. Но я старалась её не замечать, но и не дразнить, потому пристроилась на лестничной площадке: в нашем своеобразном домике тут был предусмотрен небольшой общий балкончик.

Я старалась ни о чём не думать, просто вдыхая неповторимый аромат ночи. Как же я люблю это время суток!

Был сильный, порывистый ветер, и его вой заглушал все звуки. Должно быть, пригонит грозу. Хорошо бы!

Я не слышала шороха и не видела теней, но ощущение взгляда в спину было куда достовернее зрения. Я стремительно обернулась…

Обычный незаметный парень, на которого на улице не обратишь ни малейшего внимания: взгляд соскользнёт. Джинсы, футболка, нож в руке…

Я потеряла равновесие за мгновение до того, как он метнул нож в меня. Что-то пребольно обожгло плечо, передо мной мелькнула ограда балкона. Я ахнула и вцепилась в карниз, до крови ободрав руки. Держаться второй рукой и так было больно; теперь от боли в глазах просто темнело. Хотелось одного — разжать пальцы.

Внизу балкон, соседний балкон. Нужно только выгнуться, выпустить карниз и положиться на удачу…

Руки скользят. Вот упаду — и не будет никаких проблем. Но кто за сестрой присмотрит? И Егору папочка наверняка скажет, что я покончила с собой из-за нашей разлуки…

Горячая ненависть заклокотала внутри, вытесняя страх. Эта бездна для меня не первая, и, подозреваю, не последняя…

Неслышный шорох над головой. Я подняла голову и встретилась с ним глазами. Решил точно проверить…

Мгновение смотрела в водянистые очи ангела смерти, потом разжала пальцы.

Мне удалось извернуться, и я упала на нижний балкон, пребольно ударившись головой об его ограду. По ступенькам застучали шаги, а у меня из горла наконец вырвался крик.

Он на секунду замер, но в соседней квартире зазвучали шаги, и парень буквально растаял в объятиях темноты…

***

Клара

Мне снился неотчётливый голос, который бормотал непонятные слова. После я увидела наш дом с высоты птичьего полета — от него в разные стороны разбегались непонятной формы тени. Потом мне привиделась Инга. Всё плечо её было в крови…

— Клара, вставай! Сколько можно дрыхнуть? Нет, ну и подарочек мне достался! Вредная, наглая, так ещё и ленивая — в общем, сплошные достоинства!

Я с превеликим трудом разлепила веки и ощутила только одно желание: очутиться на необитаемом острове, где говорящие кошки не станут нести с утра пораньше какую-то ахинею, а книги не будут превращаться в кулоны.

— Угум, ты ещё мир на всей Земле или господство над вселенной пожелай! Ещё не придумали тот остров, где я б тебя не нашла!

Я вздохнула, огляделась по сторонам, бросила взгляд на часы. Нет, вообще-то я девочка очень даже культурная, уравновешенная и правильная. Но те слова, что пришли мне в голову, с подобной постановкой вопроса явно не вязались…

— Ты с ума сошла?! Ты в курсе, сколько времени?

— Ответ на оба вопроса: да, — безмятежно ответили мне. Я начала тихо звереть. На часах было четыре часа утра!

— Да в такую рань даже ненормальные петухи не просыпаются!

— Я, конечно, не слишком высокого мнения о тебе, но при всех твоих недостатках из тебя может получиться разве что ненормальная курица. А я, между прочим, кошка, ночное животное. Вот не высплюсь я днём, и моя неповторимая внешность потускнеет! А всем котикам нравятся яркие глазки и блестящая шёрстка! Мне нужно быть привлекательной!

— А мне что, не нужно?

— Ха! Зачем тебе? Всё равно ты ещё маленькая! Вот стукнет тебе лет 600 — 700, тогда и про мальчиков можно подумать!

— Сомневаюсь, что лет в 600 я смогу думать даже про наглых червяков, которые лет максимум через 100 заменят мне на кладбище мальчиков.

— Ух ты! С червяками? — воскликнула Киса с искренним восхищением, — Честно, никогда не пробовала… но учитывая размеры…

Я выпала в полный осадок, ошеломлённо глядя на кошку. А я-то наивно полагала, что это у меня больное воображение!

— Нафига припёрлась? — поинтересовалась я максимально вежливо, желая как можно скорей избавиться от навязчивой собеседницы.

Киса подняла голову, и я осознала, что игры кончились. В черноте вертикальных зрачков мне на миг привиделся город с нереально красивыми чёрными шпилями, и в комнате стало дико холодно, словно внезапно наступила зима. Я невольно постаралась забиться поглубже в одеяло.

— У тебя проблемы, Видящая! — спокойно сказала Киса, и я осознала, что это просто констатация факта, — Кто-то призвал в этот, с позволения сказать, городок духов.

Мне вспомнился сон. Шёпот в темноте, тени…

— Да, ты догадалась. Ты слышала его, возможно даже видела, но ты слишком неопытна, чтоб сразу узнать, — припечатала кошка, — Кто-то не пожалел нескольких лет своей, а может и чьей-то, жизни, чтоб докричаться до жителей Дита.

— Жителей чего?

— Дит — город, созданный в одном из параллельных измерений. И вообще, не о том речь!

Звучную точку в кошкиной реплике поставила резко распахнувшаяся дверь.

— Клара, с кем ты тут… разговариваешь…

Егор замер ошеломлённой статуей, неверяще взирая на кошку. Артём застыл за его спиной, и во взгляде, брошенном на Кису, мне почудилось узнавание.

— Почему так долго? Мне ждать надоело, — выдала вредная животина, которую неожиданное для меня происшествие явно не удивило.

Глаза нежданных визитёров стали стремительно округляться. "Ещё немного — и из орбит вылезут", — почти вовремя пришла мне в голову очередная очень умная мысль.

— Егор, друг мой, скажи: я вчера много пил?

— Если да, то прогони от меня свою белочку, — отрешённо посоветовал братец. Я же ощутила, как ни странно, облегчение: если эти двое тоже видят Кису, значит, я ещё не сошла с ума. Что ж…

— Ребята, сядьте, успокойтесь и умолкните. Мне нужно кое-что вам рассказать.

***

— Да, ну ты и попала, — задумчиво, но без малейшего удивления выдал братец, когда я замолчала, — Ты б ещё договор кровью подписала. Это надо было додуматься!

— Так. Значит, ты тоже что-то знал о Видящих? — я начала медленно закипать.

— Нет, — вполне достоверно удивился Егор, — Откуда ты взяла такую ерунду?

— Тогда почему ты выглядишь не слишком удивлённым?

— Судя по всему, ты нас не разыгрываешь, а значит, у нас нет времени удивляться, — отозвался Артём, тоже, кстати, поразительно быстро поверивший мне, — Кстати, это ты меня из дому выгнала?

Мне потребовалось некоторое время, чтоб понять, что вопрос адресован моей хвостатой собеседнице.

— И я в том числе, — не стала отпираться она.

— А нельзя было поделикатней?! Просто попросить, например!!

— Это скучно и непрофессионально. Мы, духи, никогда так не поступаем!

— Кстати, про духов. Это вы вчера веселились? — задумчиво поинтересовался мой брат.

***

Егор

Я пристально всмотрелся в расширенные от изумления глаза кошки. Как много нужно обдумать. Клара, сестричка, что же ты натворила! Перед глазами вновь встали странные существа на фоне луны. Неужели ты их призвала? Зачем?! Я замер, ожидая ответа.

— Нет, это не мы, — отозвалась слегка удивлённая сестра, — Я вообще тогда плавала в воспоминаниях слегка ненормальной принцессы и точно никого не призывала. А ты что, их видел?

— Да, мы их видели, — спокойно отозвался Артём, щуря свои звериные глаза.

Сестра посмотрела на нас со странной обречённостью.

— Дай угадаю. Жанна — гарпия, Катя — ведьма, а Инга — добрая волшебница? Почему все вокруг меня сугубо ненормальные?!

— Потому что всё похожее притягивается, — отозвался спокойно Артём, — И хватит разговоров. Чего тебе от неё надо, демон?

Зрачки Клары изумлённо расширились, и она уставилась на "Кису" в полном трансе. Какое-то неуловимое чувство колыхнулось в кошачьих глазах.

— Как грубо, — сказало животное тихо, — И несправедливо. Да, я демон. Я — её хранитель. Я не из тех милашек, что приходят, когда читаешь молитву задом наперёд; я не из тех "суженых", которых молодые наивные дурочки видят в бездне зеркал; и вы б тут не стояли, если б я того не пожелала. Вот скажите, что вас привело сюда в четыре утра?

Я замер, стараясь вспомнить, но не смог. Посмотрел в растерянные глаза друга…

Как же мы попали!

— Я б могла уничтожить любого из вас без усилий, но поверьте: и без меня охотники найдутся. И, подозреваю, скорее, чем вы думаете.

Существо разлетелось в разные стороны осколками тьмы, оставив нас в полутёмной комнате.

— Вернись, — велела Клара равнодушно, и странная властность прорезалась в её голосе. Секунду спустя кошка вновь сидела перед нами.

— А где волшебное слово? — равнодушно спросила она.

— Думаю, за всю твою жизнь они тебе надоели, — отозвалась сестра спокойно, — Теперь они ни к чему. Расскажи мне про видящих, про книгу. Поясни, почему я должна опасаться этих духов. Киса, если ты и правда Хранитель, то хватит недомолвок.

Правильно, сестричка. Стоит послушать…

— Что ж, стоит начать издалека. Много существ жило на этой Земле до людей. Перед вами Древняя сила сотворила расу, которую вы после стали называть атлантами. Когда люди окрепли, представители той расы стремительно вымерли. После выжили только полукровки, а Атлантида ушла на дно, оставив после себя только легенды. Вместе с древним городом ослабла и связь этого мира с параллельными. Сила, заложенная в крови у полукровок, сила, позволяющая общаться мысленно, предчувствовать, превращаться, терялась среди разных, безумно разных людей.

Но существует ещё одна сложность. Видишь ли, Древняя сила создала много миров, и некоторые из них не утратили связь с этим…

— Извини, — прервал я кошку, — Ты хочешь сказать, что видящие — это потомки атлантов?

— Да, в большинстве своём. И в мире вас довольно много.

— Нас…

Любопытно. Это создание хочет меня убедить, что мои предки были не людьми. Ха! Удивила.

— И видящие также обладают способностью связываться с этими мирами. Тот мир, из которого пришла книга, называют Тартаром, Пеклом, Аидом…

— Ад! — выдохнул Артём с ужасом.

— Да, так его тоже называют. Книга, или тринадцатый артефакт, была создана в Дите, единственном городе того мира, где могут выжить выходцы с Земли. Как любое творение Мары, наделена собственной волей. В ней заключено много душ, но основных восемь: тёмные и светлые хранители стихий. Все они… все мы относимся к тем, кого святые отцы в проповедях называют демонами. Все мы когда-то были людьми.

Я пристально смотрел в бездну глаз и начал осознавать, что в них меня так пугало: человеческое выражение в звериных зрачках. Это страшнее, чем заглядывать в глаза слепому, когда эмоции, отразившись на лице, контрастируют с совершенно мёртвыми глазами.

— И ты всё помнишь? — спросила Клара тихо, и я с изумлением увидел в её глазах… сочувствие? Понимание? Ох, сестричка, какая же ты маленькая и глупая!

— Клара, она по любому согласилась на это сама, — напомнил я насмешливо, — Значит, сама виновата!

— Егор, бывают разные обстоятельства. Не суди всех по одному шаблону, — сказал Артём спокойно. Он что, перегрелся? Такой подлости я от друга точно не ожидал!

— Довольно! Речь не обо мне! — перебила нас кошка резко, и в её голосе прорезались человеческие нотки. Значит, вот каково твоё слабое место, милая! Нужно запомнить. Я всё сделаю ради своей сестры… и ни капли не пожалею никого, кто встанет на пути.

— Речь о том, что книга даёт возможность прочесть главный в жизни каждого человека дневник. Тот, что сотворён мыслями и чувствами, а не словами. Книга помогает прочесть ненаписанные дневники. Проще говоря, видящая, владеющая книгой, способна разгадать загадки любой души. Для тебя не будет границ, моя девочка, когда ты научишься с первого взгляда читать других, словно книгу.

Глаза Клары расширились. Она явно уже представляла себе свое чудесное будущее, где она всесильна. Ой, что-то мне не верится, что всё так просто и солнечно, как эта животина пытается меня убедить. Ничто не даётся просто так…

— Если наша Клара всесильна, как ты пытаешься нас убедить, то зачем ей опасаться духов? Зачем ей нужны мы? — видимо, в этом смысле Артем был со мной солидарен.

— В том, кто открыл врата в Дит, кровь Древних не течёт. Да, любой идиот, обчитавшийся литературы, может возомнить себя великим магом и своей силой открыть портал, тем более в Пекло. Это просто. Но за это, как за всё на свете, ему придётся платить, а как можно отдать то, чего у тебя нет?

— Только забрать у кого-то другого, — прошептал Артём едва слышно.

Кошачьи зрачки полыхнули фосфором, и мы синхронно вздрогнули.

— Угадал, — констатировала кошка и так всем понятный факт, — Или вы найдёте его, или он найдёт вас.

***

Клара

Да, чем дальше в лес, тем больше муравейников. Артём и Егор ходят, как кирпичом пришибленные, и я могу их понять: новости такого рода не каждый день на голову сыплются. И Киса всё утро пыталась вдолбить в мою полупустую голову тот факт, что я должна найти врага раньше, чем он доберётся до меня, а для этого нужно как можно скорей научиться читать чужие дневники. Самое интересное, что в этом смысле мой брат с ней полностью солидарен — ему не даёт покоя возможность добраться до секретов Инги. Самое странное, что единственный, кто действительно пытается меня понять — Артём. Видно, он не так глуп, как кажется…

Я зашла в столовую и застала там просто сюрреалистичную картину: Андрей, сгорбившись, сосредоточенно ощипывал стоящее на подоконнике алоэ и жевал листья! Да, шиза рулит, глюки процветают…

— Ты что делаешь?

Парень подскочил на месте и скосил на меня глаза невнятного цвета, виновато захлопав ресницами.

— А что, вам очень нужен цветок, да? — спросил он тихо и как-то виновато.

Я окончательно опешила:

— Вообще-то это растение мне дорого, как память: его твоя мама дарила, но ради тебя, друга детства, я разрешу ощипать все листья, изрезать ствол и сварить корни в супе.

— Спасибо! — просиял Катин близнец, окончательно убедив меня в том, что не всех война побила.

— Я просто хотела узнать: ты… э-э… может, ты есть хочешь? — поинтересовалась я осторожно. В конце концов, парень не виноват, что ему досталась деспотичная мамочка и безвольный отец. Мне-то этим растением когда-то насморк лечили, и я знаю, какой у него "вкусный" сок!

— Это для развития силы воли…

О, бывает…

— А ты не пробовал спортом там заняться, или привычку какую-то менять для силы воли? — спросила я, бросив беглый взгляд на бледную щуплую фигуру.

— Но это долго, а Катя сказала, что способ с алоэ быстрее помогает.

А, ну если Катя, то всё понятно. Дело в том, что конкретно эти двойняшки имели не просто не похожие, а сугубо полярные характеры: Катя вопреки законам генетики пошла в мать, Андрей — в отца. И отношения в семье дети тоже явно скопировали: инфантильный брат был у сестры на побегушках. Помню кстати, как Катя, свыкшаяся с такой расстановкой сил, принялась на семейном обеде орать на Егора. Ей тогда было 12, брату моему — 15. Он тогда смолчал, но потом чисто случайно опрокинул на Катю персиковый сок. Осталось добавить одно: у дочери Жанны аллергия на персики…

— Что, вспомнила что-то приятное? У тебя улыбка красивая, — сказал Андрей как-то печально. В его глазах вдруг возникло что-то яркое. Хм. Стану Видящей, загляну в него поглубже. Может, смогу изменить чего…

— О-о, а чем это вы тут занимаетесь? Я не помешала? — раздался за спиной хорошо знакомый ехидный голосок. Катя. Милая, ты, как всегда, вовремя…

— Помешала, — отозвалась я спокойно, — Мы тут как раз говорили о том, что тебе в больнице неправильный способ дали.

— Ты о чём?

Так, рыбка клюнула. Осталось только аккуратненько подсечь.

— О развитии силы воли, конечно. Знаешь, дело в том, что сок алоэ только насморк лечит и сексуальность повышает.

— Что?

— Ну да, у него запах… хм… специфический. Особей мужского полу чем-то там привлекает. Ерунда, в общем. Ладно, я ушла.

***

— А-а-а!

От дикого женского вопля я чуть не слетела с перил, на которых сидела. Блин, ну что ещё?! В темноте коридора я услышала стремительно приближающиеся ко мне шаги. Потом появился их источник.

Мать моя женщина! Я подозревала, что Жанна страшна без косметики, но даже предположить не могла, что всё настолько плохо!

— Там! Там… — заявило мне жуткое создание, указывая трясущейся рукой в направлении коридора. Её железные пальцы сомкнулись у меня на запястьях, и милая крёстная поволокла меня за собой.

Мы очутились в аккуратно прибранной комнате для гостей. Я осторожно осмотрелась по сторонам, ожидая увидеть мышь, паука, труп. Ну что ещё могло вызвать у Жанны настолько неадекватную реакцию?

— Там… — в десятый раз повторила родственница, указывая рукой… на зеркало.

Некоторое время я задумчиво смотрела в удивлённые очи своего отражения. Видно, у них вся семья такая. Потом — на всякий пожарный — проверила наличие в зеркале отражения неугомонной крёстной братца. Нет, в наличии, одна штука, и клыки не выросли. За отражающим предметом интерьера не обнаружилось ничего ужасного, кроме пыли и невесть кем оставленной жвачки. Так почему Жанна за спиной судорожно всхлипнула?

— Она не двигается, — пробормотала женщина обречённо. Я изумлённо обернулась: взгляд Жанны был устремлён в зеркало. Я помахала рукой своему отражению. Оно, как и следовало ожидать, ответило мне тем же.

— Кто? — осторожно уточнила я.

— Твоя копия, — обречённо выдохнула женщина и сползла на пол.

Супер. Только этого мне не хватало в жизни.

Я не имею опыта общения как с истеричками и шизофрениками в общем, так и с людьми в обмороке в частности. Осталось одно.

Набрать в грудь побольше воздуха… подобрать нужную тональность…

— ЕГОООР!!!! АРТЁЁЁМ!!! — заорала я благим матом.

Мой тихий женский голосок — отдельная тема. Помню, мы с братом шастали когда-то по парку, и я чисто случайно потерялась. Когда я это обнаружила, Егора в пределах видимости не наблюдалось. Другая б запаниковала, принялась бы носиться по необъятному парку Горького. Ха!

Я его просто позвала. От вопля "Брат мой" у мороженщицы заложило уши, а все, кто шёл рядом, подлетели в воздух. Какая-то девочка от ужаса проглотила леденец, подавилась и закашлялась. В итоге Егору, примчавшегося с другого конца парка, пришлось успокаивать истеричную мамочку, которая обещала подать на меня в суд "за превышение звуковой нормы в общественном месте".

Вот и теперь от моего вопля наше новоиспечённое умертвие ожило и принялось креститься. В этот момент в дверной проем с трудом вписался Артём, уставившись на Жанну в полном ауте.

— И какого ты орешь, как резанная? О! Что это с ней? — ошеломлённо спросил он.

— А-а-а, изыди! — ответила ему наша гостья.

***

Артём

Да уж. Меня за всю мою довольно красочную жизнь как только не посылали, но всегда может найтись что-то новое!

Смех смехом, но бледное лицо Жанны мне категорически не понравилось. Думаю, надо вынести её из комнаты. Тут как-то душно… неуютно… и зеркало это странное какое-то…

Жанна увидела, что я покосился на данный предмет интерьера, и вцепилась мне в руку, как клещами, причинив сильную боль.

— А, так ты тоже видел её, да? — прошипела она, заглянув мне в глаза, — Скажи, что видел. Я ведь не сошла с ума!

— Я думаю, нам стоит выйти, — пробормотала Клара, и я уловил нотки паники в её голосе. Снова поднял взгляд на зеркало…

Ничего необычного. Но что-то не так…

Я подставил Жанне плечо и потащил женщину к выходу. Замешкавшаяся Клара потрусила за мной, бросая косые взгляды. Чувствую, мне предстоит фирменный допрос…

***

Егор

Я устроился на берегу, глядя на текущую воду. В голове моей роем вились снежинки…

Помню, тогда была метель. Рой снежинок носился в свете фонарей, как ненормальный. Рано, рано темнеет в зимние дни: кажется, тьма и холод идут рядом. Белый ковёр тускло отсвечивает в ярком огне городских иллюминаций.

Днём зима неприглядна. Ночью она волшебна. Она манит своей бездонной красотой, и волчья песня слышится в вое ледяного ветра…

Я ехал медленно, не так, как обычно, выбирая тихие улицы. Зачем-то хотелось утонуть в этой странной сказке…

В тот день в город приехала очередная суперпопулярная группа, и метро перекрыли напрочь. По дороге я видел много невезучих, что не успели вернуться домой до закрытия подземки и до того, как трамваи стали появляться раз в три часа. Я старался просто не замечать их — снежинки куда интересней, чем люди. Но вдруг странная фигура мелькнула в свете фонаря.

Это была девчонка с чёрными, присыпанными снегом волосами, в чёрной дублёнке, в которую она зыбко куталась. Девушка явно замёрзла, но замерла, невесть за чем наблюдая. На фоне холодного белого снега она казалась росчерком тьмы. Ни секунды не колеблясь, я остановил машину возле неё.

— Ты заблудилась? — спросил я, приоткрыв дверцу.

— Нет, — отозвалась она равнодушно, — И мне не нужен Сусанин.

— Предпочитаешь превратиться в снегурочку?

— Мечта всей моей жизни.

— А я мог бы подвезти… — добавил я в голос елейности.

— Не надо, спасибо.

Я мог бы повернуться и уехать… Ха! Что толку лгать самому себе? Уже не смог бы.

— Я просто подвезу. Клянусь, — сказал я спокойно, вновь нагоняя её.

Секунду она тоскливо смотрела на снег, ёжась от холода. Потом пожала плечами и нырнула в тёплое нутро машины.

— Учти: платить я буду деньгами, а не чем-то ещё.

— Учту, — не стал я спорить, — Куда поедем?

Она пожала плечами, покосилась на метель…

— Прямо.

— Слушай, а на что ты смотрела тогда, у фонаря? — не удержался я.

Она молчала, не глядя на меня. Когда я уже решил, что она не ответит…

— На то, как свет играет со снегом, — негромко призналась она.

От удивления я чуть не врезался в столб. Бывает же в жизни такое!

— Да, зимняя ночь похожа на сказку…

— Со странным началом и странным концом, — хмыкнув, закончила спутница.

— Я Егор.

— Промолчу о том, как мне приятно. Я Инга.

Деревья отражались в воде, рябь шла по глади…

Я безумно люблю зимние ночи…

Ощущение опасности заставило меня резко поднять голову.

Спокойствие, тишь да гладь, жаркая летняя благодать. Светит яркое солнышко, лениво плывут облака, отсветы бегут по чистой прозрачной воде, на другом берегу сужающейся в этом месте реки пристроился рыбак. Его лица было не разглядеть, но что-то в движениях казалось мне странно знакомым. Видимо, ощутив мой взгляд, человек повернул ко мне голову. Это же Лёня! Я помахал мужчине рукой, но тот даже не соизволил ответить мне тем же. Странно, ведь он обычно такой вежливый, что…

Я услышал отголоски каких-то странных звуков, чем-то напоминающих шелест волн. Разум стало заволакивать розоватой дымкой, в которой копошились неясные пока фигуры. В мозг диким вихрем ворвался страх, и я попятился от воды, затыкая уши. А на противоположном берегу что-то вынырнуло возле Лёни, который уже был по пояс в воде. Ранее незамеченный мной паренёк, что ошивался там же, зашёл по колено.

Я стремительно понёсся к мосту, так как ни за какие деньги не решился бы плыть. Дурное предчувствие росло и ширилось, заставляя спешить. Вот и мост… камыши… быстрее, быстрее…

Дыхание сбивалось, свист ветра заглушал другие звуки. Наконец-то! Он был здесь, под этой ивой…

Пусто, тихо. Светит солнце, плывут облака, сияет река, прыгает поплавок — рыбка клюёт. Только рыбака не видно. Пустынно, тихо…

Смех. Так смеётся нашкодивший ребёнок, который знает, что родители его не накажут. Голос звонкий, весёлый, молодой. Смех дрожал и ширился над сияющей рекой, сливаясь с окружающим светом.

Гладь зашевелилась, взрываясь снопом брызг. Над водой поднялась мальчишеская шевелюра.

— Помогите… тону… помогите!

Я метнулся вперёд, но потом застыл на месте. Если б ребёнок под водой боролся за жизнь, то гладь не была бы такой спокойной.

Я смотрел, как ребёнок тонет, глотая воду. В сердце рос и ширился ледяной комок. Если я ошибаюсь, если я не прав — я обрёк мальчика, что младше моей сестры, на смерть. Смотреть стало невыносимо, но тут парень неожиданно перестал двигаться. Он застыл на глубине и не тонул, как поплавок. На меня уставились белые глаза без зрачка и радужки.

— Молодец, мальчик, — чарующий голос, напоминающий шелест волн, — Живи. Пока…

Существо исчезло. Растаяли круги на воде. Щекам стало невыносимо жарко, и я понял, что секунду назад я мог бы соперничать по бледности с утопленником.

Мне явно нужно домой…

***

Дина

"ЛаР@_@" Прет, народ! День — суперский! Настроение — солнечное! Откройте чакры своего тела и унеситесь в недра бытия! Окунитесь в единство с природой!

"САТАНА99" Дорогая, удали эту ненормальную из списка! Она мне каждое утро портит своим розовым счастьем!

"КЕНГУРУ" Народ, признайтесь, что вы вчера пили? Я тоже хочу. Надо же, так плющит…

"ЛаР@_@" Лично я пила настойку шиповника, зелёный чай и коньяк

"САТАНА99" Не понял. Вам же, глюкам зелёным, пить нельзя?

"ЛаР@_@" Коньяк, между прочим, очень полезный продукт. И у него чистая аура!

"САТАНА99" А я был в прошлой жизни телепузиком. Камерон, я тебе сказал: удали её.

"КАМЕРОН" Думаешь?

"КЕНГУРУ" Не знаю, вряд ли он умеет думать. Ты его переоцениваешь.

"САТАНА99" Не нарывайся!

"КЕНГУРУ" Ой, напугал, напугал. Я сейчас просто заору от страха и выпрыгну в окно. А что? День — клёвый, погода — отличная, этаж — первый. Посижу в одиночестве, пообщаюсь для разнообразия с умным человеком. Не всё ж с пациентами психушки в дневниках торчать…

"САТАНА99" Это ты сейчас о ком?

"КЕНГУРУ" Что, интеллект не позволяет догадаться?

"КАМЕРОН" Всё, хватит! Обоих удалю! Вы лучше мою последнюю запись прокомментируйте, петухи!

"КЕНГУРУ" Угу, ты уже год этого чёртика удаляешь…

Я страдальчески вздохнула и отодвинулась от компа. Что вчера было — в упор не помню. Голова болит просто дико. Вон, у подруги дебаты такие в дневнике, а мне и участвовать не хочется. Сейчас бы с ней пообщаться, рассказать о Кларе.

Я точно помню, мы с рыжей вчера отчего-то погрызлись. Но я в упор не могу понять, почему? Вместо воспоминаний — какая-то каша в голове. Последняя яркая картинка вчерашнего дня — я к зеркалу подошла и что-то странное там увидела. Это, кажется, ещё с утра было. А потом — полный мрак! Стоп! Если я с Кларкой погрызлась, значит, она притащила свой зад сюда на лето! Аллилуйя! Значит, пошла я мириться.

Я начала подниматься, но в этот момент комп печально пикнул, и экран погас.

Я задумчиво посмотрела на издохший монитор. А, фиг с ним! Будет повод новый попросить!

Я настроилась было на оптимистичный лад, но по чёрному квадрату монитора пошли странные волны. Я в полном обалдении уставилась на жуткую рожу, оскалившуюся на экране.

Надо же, какой вирус странный…

— Я б никуда не ходил, — проговорил холодный голос, видимо, издаваемый монитором. Потом стало темно…

***

Клара

Мы устроили Жанну в другой гостевой комнате, предварительно убрав оттуда зеркала, напоили снотворным и успокоительным.

— Он умер. Утонул, — сообщила она нам напоследок равнодушно, однако так и не соизволила уточнить, кто именно. Внизу хлопнула дверь. Егор, — мгновенно подсказала мне интуиция, и я без тени сомнения позвала братца.

Он ввалился в комнату, и тут я почувствовала, как по спине промаршировала армия мурашек. Его лицо было мёртвым, обычно стальные глаза как-то выцвели, потеряли блеск. Мы переглянулись.

— Ну, что у вас…

— Что у тебя…

— Что с тобой…

Заговорили мы примерно одновременно. Три вопроса столкнулись, как бильярдные шары, и разлетелись в разные стороны. Егор только теперь заметил развалившуюся Жанну.

— Жива? — уточнил братик равнодушно.

— Пока да, — меланхолично отозвался Артём. Добряки, блин. Парни странно переглянулись, и мне почудилось лёгкое напряжение. Пришло понимание: Егор насторожен, но не удивлен. Он ожидал что-то подобное увидеть!

— Рассказывай, — посоветовал Артём спокойно.

— Думаю, твоей пушистой хранительнице тоже не мешало б это послушать.

Я только вздохнула: видимо, снова повезло вляпаться в какую-то ж… в смысле, нехорошую ситуацию. Кивнув представителям сильного потолка, я двинулась в свою комнату.

***

Надо отдать Кисе должное: на мой зов она откликнулась сразу. Давно ставшие привычными щели жёлто-зелёных глаз оглядели нашу тёплую компанию.

— Итак, первые признаки уже проявились, — равнодушно констатировала кошка.

— Признаки? Так это связано с теми тенями?

— Вы хотите меня убедить, что не поняли этого?

Я вздохнула.

— И понадеяться уже нельзя?

— Деточка, в нашем случае, увы, надежда скончалась раньше, чем ты. Кто-то уже умер?

— Нет, конечно, — начала я неуверенно, но Егор меня прервал:

— Да.

Равнодушный голос брата набатом прозвучал в наступившей тишине. Мне показалось, что в комнате стало очень холодно…

Спокойно, без нервов и путаницы в деталях, брат рассказал о том, что видел на реке.

— Покуда — всего двое, — задумчиво сказала Киса.

— Всего? — выдохнула я ошеломлённо.

— Да. Если вы не найдёте призывающего, их станет намного больше…

Кошка давно растаяла, а мы всё сидели и думали. Было слышно, как шелестят листья за окном.

— Надо искать среди нашего окружения того, кто тоже знает о видящих, — задумчиво сказал Артём. А я вспомнила одного такого. Вернее, такую.

— Клара, о ком ты подумала? — быстро спросил Егор, как оказалось, пристально следивший за мной.

— Да нет, никого я такого не знаю, — отозвалась я задумчиво.

— Только не делай никаких глупостей! А то вечно… — начал Артём.

— Что вечно?! — нехорошо сощурила я глаза.

— Ведешь себя, как маленькая!

— А ты, значит, большой?! Кто ты мне вообще? Хватит указывать!

— Так не я же втянул нас в это!

— А, боишься?!

— Не за себя, глупая!

— Сам дурак! — воскликнула я, выскакивая за дверь и хлопая так, что косяк едва не треснул.

***

Летний вечер медленно вступал в свои права, прогоняя, наконец, утомительную жару.

Я медленно шла по улице, и разум просто вопил о том, что я делаю глупость… но я не могу не проверить.

Вот и дом Дины. Я тенью взлетела по ступенькам, бегло поздоровавшись с родителями подруги.

— Кларочка, ты только не кричи — у неё с самого утра голова болит, — донеслось до меня.

Дверь в комнату была заперта. Сделав резкий вдох, я постучала.

— Я же сказала — я болею! — раздался резкий голос из-за двери.

— Дин, это я… — сказала я неуверенно.

— А, Клара? Входи!

Щелчок двери, негромкий скрип петель. На меня отчего-то напал беспочвенный страх. Подавив его, я скользнула в комнату.

Всё в порядке, все как обычно, только по монитору ходят какие-то странные волны…

— А что с компом? — уточнила я.

— Да ну его! Представь, опять накрылся! Я задолбалась уже ремонтировать!

— Дин, я поговорить хотела…

— Дай угадаю. Про видящих?

— Да. Мне любопытно, кто тебе о них рассказал…

Подруга стояла спиной ко мне, и я едва подавляла желание повернуть её к себе лицом, чтоб увидеть глаза.

— Там, откуда я пришёл, о них всем известно, — сказала она и повернулась. Я закричала, и резкий толчок отбросил меня к стене. Я провалилась просто в липкую тьму.

Этой ночью я снова пришла в храм: интуиция подсказывала, что скоро путь сюда будет мне навек заказан.

Я три дня почти не спала; если же я засыпала, то мне снился густой вязкий дым, от которого дышать становилось всё тяжелей. Я знала, что скоро моя судьба рухнет в пропасть…

Внезапно очи Мараны запылали зелёным потусторонним светом. Я поняла: началось. Несколько мгновений спустя я услышала ржание коней за воротами.

— Посланник князя Киевского! Откройте! — услышала я зычный, стальной какой-то голос. И его звучание пронеслось по телу волной зимнего холода.

С обречённостью я услышала, как с натужным скрипом открываются ворота. Я скользнула к выходу, рванулась к тайному проходу в стене. Интуиция гнала вперёд. Быстрее, быстрее…

Там, за спиной, раздался испуганный крик стражника, стук копыт. Вокруг заревом полыхали отсветы первого огня. Вверх стал подниматься чёрный дым.

Я подбежала к проходу, но дорогу мне заступил младший жрец. Вот и хорошо, буду не одна…

— Бежим, быстрее! Они пришли с дымом, они желают…

— Знаю, знаю. Но поверь — нам обоим бояться нечего! Единый бог принесёт дары своим верным слугам. Идём. Тебя ждут дома.

Я резко рванулась, забилась в руках жреца — всё тщетно. Меня потащили к дому вождя.

Вокруг всё полыхало. Храм, где я сидела ещё несколько минут назад, уже догорал, и изумрудные отсветы плясали над пеплом. Вокруг клубился чёрный дым, вязкий и густой, как ночные кошмары.

Те палаты, где я выросла, уже занимались. Всё добро, вынесенное оттуда, лежало, сваленное небрежной кучей просто в магическом кругу. Около них застыл мужчина с длинными тёмными волосами.

— Тий! — окликнул его юный волхв, — радуйся, предводитель: я привёл тебе подарок!

Черноволосый обернулся, и я застыла на месте, пришпиленная к земле силой чёрных очей его. На миг мне показалось, что я падаю в бездонную пропасть.

— Кто это? — спросил Тий равнодушно. Его голос, мягкий и бархатистый, окутал меня, как туман, и вызвал непреодолимую дрожь.

— Кларисс, дочь нашего вождя. Пусть демоны, которым он молился, сожрут его в аду!

Тий поднял на меня свои призрачные глаза.

— Скажи мне, в кого ты веруешь, Кларисс? — спросил он вкрадчиво.

Вился дым. Он давно загородил полную луну в небе, и звёзды, скрыл под покровом руины храма, спрятал знамёна нового нашего божества…

— Я верю только в золотого бога, — отозвалась я спокойно, — Он может купить всех остальных.

Тишина пологом повисла над мёртвой площадью. А потом там, среди трупов и копоти, я впервые услышала его странный, пугающий смех.

— Оставь мне эту! — бросил Тий, бегло оглядев меня. Один из стражников быстро кивнул и двинулся к палатам. Минуту спустя я услышала крик. Кажется, то был голос одной из сестёр…

— Иди за мной, — велел мне черноокий, и я не смогла ослушаться.

Мы шли в покои отца. Стражники лежали в коридорах сломанными куклами. Витал запах крови.

А потом, в зале для приёмов делегаций, я стояла и наблюдала, как умирал мой отец. Багровый поток хлынул на золото.

— Посмотри внимательно на своего бога, — велел мне Тий. И я смотрела.

И это зрелище тысячу лет приходило ко мне в кошмарах…

***

Егор

Я развалился в комнате поверх покрывала, разглядывая узоры на обоях. Я потянулся к собственному мобильному, невольно вспомнив тот, с узором в виде серебристой лианы, который дарил Инге. Снова набрал её номер. "Вне зоны доступа"…

Захотелось напиться. Причем основательно так, до свинского состояния…

Что ты скрываешь от меня? Почему бежишь? Я не потерплю, чтоб у тебя были секреты. Ты — или моя, или нет. Я должен знать о тебе всё.

И узнаю. Эта игра будет любопытной…

***

Инга

Сижу. Верчу в руках телефон. Кресло — мягкое. Плед — не греет. Руки — ледяные. За окном — жара. В душе — холод.

Разглядываю телефон, приглядываюсь к рисунку, что его обвивает. Какая-то лиана…

Мобильный выключен. Я знаю, он будет звонить.

Нет. Хватит. Лгать.

Себе, ему, обоим.

Я пошевелилась и зашипела от боли в плече. Меня хотели убить, и, кажется, я даже догадываюсь, почему. Из груди вырвался стон.

Нет, прошлое не проходит. Оно возвращается. Раз за разом, шаг за шагом, напоминая о том, что безумно хотел бы забыть.

Я потянулась к стационарному телефону, набрала номер.

— Сергей Геннадиевич?

— Ты? Какого демона?! Я предупреждал тебя, дрянь, чтоб ты больше не смела мне звонить, появляться в моём доме, видеться с моим сыном? Ты…

— Довольно.

Голос — хриплый. Боль — молотом в висках.

— Хватит. Я не делала тебе ничего плохого. Зачем я тебе снова понадобилась?

— Что? Ты что несешь, ненормальная?!

— Я? А зачем ты хотел меня убить? — я говорю равнодушно, и мне становится всё холодней.

— Ты спятила?? На кой ты мне, маленькая…

Я резко бросила трубку. Возможно, он лжёт. Но если нет, то у меня проблемы…

***

Артём

За окном стремительно темнело. В небе появлялись первые яркие звёзды. Мы с Егором, по давней привычке, сидели в полумраке в компании мыслей и крепкого виски.

— Думаешь, стоило отпускать её одну? — спросил друг равнодушно, задумчиво щуря тёмно-серые глаза. Сейчас, в темноте, они казались почти чёрными.

— Кошка сказала, что бестелесные не могут причинить Видящей вред. На мой взгляд, она не лгала.

— Кто знает…

— Между прочим, суперский напиток.

— Да в этом я и не сомневался.

— Глянь, что-то горит!

Всю расслабленность с нас как ветром сдуло. Егор подавился виски.

— Уже поздно, — сказал Егор хриплым шёпотом, — а её нет…

Мы наперегонки метнулись к двери.

Алым заревом полыхал заброшенный дом, стоящий в самом конце улицы. Вокруг него собиралась толпа зевак, но пожарных нигде не было видно. Вопли, причитания…

Из окон двухэтажного строение валил дым. Я застыл на месте, чувствуя, что мир подёрнулся плёнкой, и всё вокруг приобрело странную чёткость. Вход завалили горящие балки. Войти нет возможности.

— Её там не должно быть. Она б туда не сунулась! — выдохнул Егор, явно пытаясь себя в этом убедить. Я же осознавал одно: она там.

Я резко сорвался с места, оббегая дом по кругу.

Видимо, хозяева очень боялись воров — все окна зарешечены…

— Да где же, наконец, пожарные? — прорычал Егор.

— Не переживай так, милок, дом-то пустой, — заметила какая-то старушка.

— Хоть бы это так и было…

Внутри дома что-то обрушилось. Крыша начала медленно проседать.

Клара

Ой, как голова болит… и дышать трудно… и все кости ломит… жарко… наверно, у меня жар!

Я осторожно открыла глаза. Надо мной нависли стропила старой крыши. Я узнала это местечко, стоило только слегка напрячь дремлющую память — в этом заброшенном домике мы с братцем частенько проводили время в детстве. Как я тут очутилась — вопрос отдельный, и его, думаю, стоит задать моей сбрендившей лучшей подружке.

Однако лежать на дощатом полу из рук вон неудобно — всё тело отекло и болит немилосердно. Потому я попробовала пошевелиться, вследствие этого сделав неприятное открытие — мои руки какой-то нехороший человек связал за спиной, пребольно стянув запястья. Отлично! С усилием пошевелив головой, огляделась. Ой-ё!

Из старого, невесть кем тут оставленного кресла пустыми тусклыми глазами на меня взирала Дина. Так, теперь надо говорить ласково…

— Эй, припадочная, может, ты меня всё таки развяжешь? — максимально вежливо спросила я.

— Вряд ли, — безмятежно ответила она хриплым голосом, — Ты тогда уйдешь!

— И в чём проблема? — осведомилась я осторожно.

— Он велел нам остаться тут.

Да, а я, дура, думала, что всё плохо. Нет! Всё просто отвратительно!!!

— Кто "он"?

— Я не смею произносить имя повелителя. Но не пугайся: здесь тепло, и ты скоро увидишь огонь, — заметила эта ненормальная безмятежно, — Я люблю огонь!

Я застыла немой статуей, с ужасом глядя на тёмный дым, на который раньше просто не обратила внимания. Огонь… перед глазами мгновенно встали картины из видений о Кларисс. Грудь сдавило стальным обручем. Я закашлялась. Дина уже тоже кашляла вовсю. А ведь она тоже может умереть! Думай, думай… что бы сделала Кларисс?

— Дина, солнышко, — начала я мягко, — Не правда ли, огонь прекрасен?

— О да, — прошептала она, глядя в никуда.

— Так давай не будем ждать! Развяжи меня, и мы пойдём смотреть на пламя. Вместе!

— Прости, не могу. Он велел не помогать тебе, — сказала она печально, — Ну ничего, потерпи немного! Огонь всесилен! Скоро он сам придет к нам!

О нет, что же… есть!

— Тогда пойди на верхнюю ступеньку и посмотри, как он играет, а потом мне расскажешь! — мои слова смешивались с кашлем. Глаза щипало. Счёт пошёл на секунды.

Дина поднялась и медленной походкой типичного киношного зомби поплелась к лестнице. Я же стремительно перевернулась на бок, сворачиваясь клубочком и силясь пропихнуть связанные ноги в кольцо рук. Ой… всё. Выживу — запишусь на гимнастику. Но для этого — надо выжить!

Резкая боль в явно растянутых связках дала понять, что мне удалось.

Когда вошла Дина, я уже развязала ноги и отчаянно теребила стянувшую руки верёвку зубами.

— Что ты делаешь? — рыкнула белая, как мел, подруга, нависая надо мной.

Я усмехнулась ей безумной усмешкой и отозвалась хриплым голосом:

— Я тоже желаю увидеть это пламя.

Кажется, я сумела-таки подобрать ключик к дремлющему сознанию подруги — девушка рассеянно вздрогнула и вцепилась мне в запястья, как клещами.

— Тогда идём, — заявила она и потянула меня вниз по ступенькам.

Стало невыносимо жарко, и я полностью потеряла способность дышать. Сквозь судорожный кашель слезящимися глазами сумела рассмотреть завал, перекрывший выход, и решётки на окнах.

Всё. Это конец.

Руки опустились. Перед глазами всё поплыло.

Дина судорожно закашлялась и дико огляделась.

— Клара? Какого… мы тут делаем? О, у тебя губа разбита… Что тут происходит?

Блин! Я-то надеялась, что она, по крайней мере, не почувствует боли…

И тут память резко выделила одно воспоминание: мы с братом лазим по этому дому, играем в прятки, и я прячусь в подвале…

Подвал! Над ухом прозвучал тихий визг, и Дина толкнула меня в сторону. Мгновение спустя на то место, где я стояла, обрушилась какая-то горящая деревяшка. Вверху что-то подозрительно затрещало. Большая часть первого этажа была в огне.

— За мной, — выдохнула я, метнувшись в сторону подвальных помещений. Огонь уже подбирался к входу, когда я, пошатываясь, попыталась дёрнуть за кольцо. Меня шатало, руки не повиновались, пальцы скользили по железу, ничего не было видно.

— Давай вместе! — выдохнула подруга, хватаясь с другой стороны. Мы рухнули просто в гостеприимные объятия тьмы, и тяжёлая крышка захлопнулась над нами.

В этом помещении хранили когда-то различные не скоропортящиеся продукты, и, видимо, попадали туда с помощью лестницы, мимо которой мы с Диной благополучно спикировали.

Подруга эмоционально прокомментировала ситуацию, связав в одном длинном фигурном предложении свои мысли по поводу данных обстоятельств, моих умственных способностей и своеобразной родословной до 7 колена. Я невольно заслушалась и поразилась: откуда только воздух в лёгких взялся?

— А я-то тут при чём?

— Клара, солнышко, — промурлыкала подруга дрожащим от ярости голосом, — Как мы здесь очутились, а?

Нет, она вообще обнаглела!

— Дина, между прочим, это ты меня сюда притащила, ещё и руки связала!

Девушка осторожно покосилась на меня. В её проникновенном взгляде мне почудилось сочувствие.

— Слушай, а ты, часом, затылком не ударялась?

Я только покачала головой.

— Эй! Что, ударялась?

— Я же головой покачала! — заметила я возмущённо.

— Клара, вокруг кромешная темнота, — раздельно, как малолетней идиотке, пояснила Дина.

А, ясно. Значит, у меня снова приступ кошачьего синдрома. Я задумчиво осмотрела дымок, клубящийся под потолком, пустое сырое помещение, бледное, осунувшееся лицо Дины…

Мои размышления прервал дикий грохот. Дымок смешался с поднятой чем-то тучей пыли. Я слышала шум падающих досок. "Дом, видно, был деревянный", — пришла в голову своевременная мысль. Мы инстинктивно сжались, прислушиваясь к звукам наверху. Наконец всё утихло…

— Думаешь, нас найдут? — спросила я тихо, но ответа не получила, — Дина! Эй!

Девушка сидела и тупо смотрела просто перед собой, не говоря ни слова. Глаза ничего не выражали.

Я резко потрусила девушку за плечо. Она обмякла и начала заваливаться набок. Ой-ё…

Пульс был, сердце билось, но очень редко. Кайф! Просто отлично!

— Зато она меньше дышит, так что растрата оставшегося в подвале кислорода меньше, — заметил печально знакомый мурлыкающий голос. Киса!

— И ты решила исправить эту оплошность?

— Поправка: я уже давно не дышу.

— Киса, расскажи парням, где я!

— Думаю, они в этом не нуждаются.

— О чём ты?

— Они и так почуяли, где ты.

Я вздрогнула, и перед глазами всё поплыло. "Видимо, для меня тоже было слишком много потрясений" — подумала я. А потом только ощутила щекой леденящий холод пола.

Артём

Мы не отставали от пожарных, упрямо заявляя, что в доме кто-то мог быть. Как водится в нашей стране, они, потушив остатки того, что когда-то было домом, собирались улизнуть, но нарвались на нас с Егором. Посмотрев на наши добрые лица и заглянув в холодные глаза друга, больше напоминающие две пластины идеально начищенной стали, дяди со стойким запахом перегара проглотили все возможные цензурные и не очень возражения. Вежливо кивая и как-то подозрительно косясь на меня, они молниеносно развили бурную деятельность.

— У тебя глаза светятся, — равнодушно заметил Егор.

— Чего?

Вздох.

— Глаза светятся жёлтым. Мне-то всё равно, но пожарники у нас слабонервные. Если не успокоишься, могут и сбежать.

Я сочувственно покосился на друга. Тот, флегматично пожав плечами, достал из кармана мобильный. Я разглядел своё отражение в тёмном мониторе. Ой-ё…

Светящиеся жёлтые звериные глаза на застывшем маской лице. И правда, надо успокоиться… наверно…

Но, стоило закрыть глаза, как в памяти всплывало лукавое, совсем юное лицо с копной рыжеватых волос. В груди волной поднялась звериная тоска. Эта девочка… за что?

Я открыл глаза, и в сознание вихрем ворвался свет луны, что выплыла из-за туч. Я повёл головой, и меня захватил водоворот запахов и звуков. Как в ту ночь, когда я чуял кровь… Но теперь я должен уберечь… Я чую — она там… Я знаю, где она…

Рядом стоит видящий. Слышу ток его крови, вижу скрытую силу. Тоже хищник, но не враг. Он что-то сказал… Слова слились в невнятный шум. Потом, всё потом…

Я плавным движением скользнул вперёд, удивляясь тому, какие они все медленные. Интуиция однозначно указывает направление. Отбрасываю одним движением дубовую балку. Слышу запах дуба, ещё пробивающийся сквозь щекочущий ноздри аромат гари. Неприятно. Так пахнет пожар в лесу.

Разгребаю осыпавшуюся черепицу и ещё какую-то ерунду. Краем уха я слышу, как видящий что-то втолковывает смертным. Их запах вызывает отвращение… и тихое рычание… но это уже неважно. Я подныриваю под упавшие под углом доски. Кольцо. Люк. Я с силой дёрнул. Разбрасывая в разные стороны мусор, крышка резко рванула вверх.

Я увидел их сразу. Две девушки лежали на холодном полу. Я услышал приглушенный возглас видящего за спиной и спрыгнул вниз, спружинив. Сначала я подхватил на руки рыжую, подивившись тому, насколько она лёгкая. Наверху наметилась какая-то возня — кажется, они решали, как нас вытащить. Губы самопроизвольно растянулись в усмешке: нашли сложность. Я согнул ноги, собираясь выскользнуть из этой дыры лёгким звериным прыжком…

"Ты соображаешь, что творишь?!" — раздался в голове подозрительно знакомый мурлыкающий голос, мгновенно отрезвляя. Я растерянно огляделся, силясь понять, что вообще происходит. Параллельно я начал чувствовать тяжесть тела на руках.

— Артём, подожди, мы вас вытащим. Будь на месте!

— Да не трусись ты так, пацан. Куда он оттуда денется?

Видимо, у Егора на этот счёт были свои оригинальные мысли, поскольку он только неопределённо хмыкнул и с явной опаской покосился на меня. Я одними глазами дал понять, что со мной всё в порядке. Егор облегченно вздохнул и принялся что-то там командовать наверху.

Клара

Ой, мамочки. Голова!!!! Чего и сколько я вчера пила? Эффект просто потрясает воображение: ничего не помню, не соображаю. Где это я?

Вопрос, конечно, любопытный, но для того, чтоб на него ответить, нужно совершить подвиг: открыть окончательно слипшиеся глаза.

После нескольких минут безуспешного напряжения лицевых мышц мне это удалось, о чём я тут же пожалела: на грудную клетку надавило что-то пушистое, и печально знакомый голос моей Хранительницы уточнил:

— Очнулась? Ну, с добрым, так сказать, почти утром!

Я огляделась по сторонам.

Темнота вокруг кромешная, за окном явно не намного светлее.

— Киса, сейчас точно почти утро?

— По вашим меркам, два часа ночи. В общем, почти утро.

— Ки-и-и-и-са! — провыла я на одной ноте, — Ну какого ты меня в такое время будишь??

— Мне-то что — спи, — отозвалась эта тварь безмятежно. Слов нет!

Отвернувшись к стенке, я сделала тщетную попытку уснуть. Надо сказать, мне это почти удалось, когда кошка вновь вставила веское слово.

— Но мне подумалось, тебя заинтересует тот факт, что там твоя подруга тонет…

Я, как ужаленная, подскочила на месте.

— Как — тонет?

— В ней побывал дух. Теперь она уходит. Что непонятного?

Я сорвалась с места. Голова закружилась, но мне было не до таких мелочей.

— Киса, где она?

— Ищи, — последовал равнодушный ответ. Я в темноте метнулась к двери — и налетела на вторую кровать.

— Киса, а где я?

— Кажется, люди это называют больничной палатой.

Я глубоко вдохнула и прикрыла глаза, стараясь успокоиться и докричаться до книги. Вопреки ожиданиям, та отозвалась почти сразу, пробуждая чутьё. Теперь я точно знала, куда идти.

Ночью больничные коридоры почти пустынны. Я только раз наткнулась на сонную равнодушную медсестру и уже начала было заготавливать объяснения, но та на полном ходу прошла мимо.

Вот и нужная палата. Без сомнений я толкнула дверь.

Кто в обычной больнице должен присматривать за девочкой, отравившейся угарным газом? Разумеется, кто-то из родных. Они обнаружились в стульях возле постели — две фигуры, пристально смотревшие на дочь красными от слёз и бессонницы глазами.

Они синхронно обернулись на звук, и меня затопило их эмоциями.

Они меня ненавидели.

За то, что я, по их мнению, потащила их дочь в этот треклятый дом. За то, что пришла я, а не добрый волшебник, не гениальный врач, который мгновенно поставит Дину на ноги. За то, наконец, что я жива и здорова, а их дочь повезут завтра в город, поскольку она впала в кому.

Я — Видящая. И впервые я понимала, насколько это тяжёлая ноша. Годы пройдут, и обычный человек быстро забудет, а я… буду помнить. Я не умею по-другому.

Впервые тогда я увидела мир таким, каким должна была видеть: переплетением эмоций, энергии и сил. Я смотрела на Дину и понимала: она не доживёт до утра. Ей не позволят. И она не просто не виновата: она на самом деле даже ничего не знала о Видящих. Её сознание подчиняли, дарили ей знания, забирая память.

Я — вижу. Я знаю, что она станет почему-то моей проблемой, чую, что принесёт много горечи, понимаю, что за её жизнь могу заплатить своей.

Я — не хочу ей помогать.

Я — не могу по-другому.

Повинуясь моему сознанию, время вокруг замедлилось. Сидящие люди замерли без движения, а я ощутила, как неведомая Сила тянет меня за грань…

Озеро. Глубокое, чёрное, неподвижное, немое. Над ним клубится туман, извиваясь в причудливые фигуры. За ним не видно ничего, кроме ломких химерных теней, не поддающихся опознаванию. Странный шёпот на грани сознания:

— Ты хочешь этого, Видящая?

— Нет. Я должна…

Шаг вперёд. Толчок. Резко, вниз головой, я рухнула в чёрную воду. Просто возле берега, а дна не видно…

Широко открыв глаза, я падала в непроглядную тьму. И воздух в лёгких кончается. Падение замедлилось, а я всё не могла решиться. Кажется, я даже начала подниматься. Нет. Если идти, так до конца…

Я открыла рот, глубоко вдыхая чёрную воду. Резкая, ослепляющая боль — и стремительное падение в пропасть.

Это было очень странно. Я висела в кромешной темноте, где не было ничего, кроме пустоты. Я рассеянно огляделась по сторонам. Хотела позвать Дину, но звуков в этом своеобразном местечке явно не существовало. Я ещё раз судорожно огляделась, а в голове билась одна мысль: "Нет, я не опоздала, я не могла опоздать!"

Ещё один резкий поворот головы — и мои глаза встречаются с её глазами.

О небо…

Её тело начало уже растворяться в непроглядной черноте, что плавно вращалась вокруг нас. Плохо, очень плохо. Тьма уже добралась до глаз… почему так быстро!?

Я покосилась вверх, где надо мной мерцало ещё пятно света. Если оно угаснет, я потеряю грань и навек останусь. А время — неумолимо…

— Дина! — позвала я мысленно.

Равнодушные чёрные глаза пусто озираются.

— Ты зовёшь меня? — тихий мысленный голос без малейшего привкуса эмоций.

— Да.

— Зачем?

Нужно сообразить, чем дух мог так её подцепить. Сколько я помню Дину, она, творчески-бахнутое создание, бегающее от оптимиста к нытику (что во многом зависело от погоды), никогда не отличалась тягой к смерти. Чего-чего, а пустоты в её глазах я никогда не видела. Но тает она быстро. А время наше уходит ещё быстрее…

— А тебя там ждут…

— Правда? — голос стал ещё тише, — Зря.

— А что, в темноте лучше? — спросила я негромко. Невольно вспомнилось, что Егор очень любит темноту. Понять бы ещё, что люди в ней находят! Как по мне, так ничего хорошего… Плохо, когда свет наверху гаснет…

— Дина, тебе стоит вернуться, — мягко сказала я, нервно косясь на медленно уменьшающуюся звёздочку.

— Зачем?

Блин! Она что, все другие слова напрочь забыла?!

— А тут ты что делать будешь?

Она повела головой. Тьма вокруг колыхнулась.

— Тут я не буду помнить…

— О чём? — приподняла я брови.

Она молчала, а я, в общем-то, уже догадывалась. О чём всегда жалеют? Такой банальный ответ…

— Чувствовать ты тоже не будешь.

— Это же хорошо. Я не буду помнить, чувствовать, слышать, видеть…

Я уже видела. Отчётливо видела её тень. Дух предстала такой, какой, видимо, её представляла Дина: фигуристая девушка, одетая в чёрную кожу, с пухлыми алыми губами. Впечатление немного портили небольшие алые рожки и красные глаза с вертикальными зрачками. Встретившись с моим взглядом, она оскалилась, показав вампирские клыки. Она застыла за Диной, и когтистые лапы крепко стиснули горло подружки.

Здесь, за гранью, дух была не сильнее меня, и я могла вытащить Дину, но для этого она должна была шагнуть за мной. А пятно света всё уменьшалось… а кровь кого-то из детей Дита, способных вырваться из кромешной тьмы, во мне не течёт…

Я заглянула в глаза Дины.

Прости.

Я смотрела ей в глаза уже не как подруга, не как человек, а как Видящая, заглядывая в самые глубины сознания, перехватывая у духа власть над её разумом, безжалостно ломая защитные барьеры обоих.

— Иди за мной!

Дина вздрогнула. Дух зашипела и сильнее вцепилась в добычу.

— Иди за мной!!!! — подавляя чужую волю, стирая чужую память. Это больно, но время уже не терпит. Звёздочка отчаянно мигнула. Дина сделала шаг.

Я резко подалась вперёд и вцепилась ей в руку, словно клещами.

— Плыви вверх!!! — крикнула я отчаянно.

— Я плавать не умею, — пробормотала эта красавица, забирая мои секунды.

— Плевать! — выдохнула я, усилием воли толкая её вверх.

Она взмыла, изумлённо махая руками. Я рванула было за ней, но тут кто-то резко вцепился мне в запястье. В миллиметре от лица оскалилось клыкастая пасть.

Я отчаянно задёргалась, но дух только усилила хватку. Свет наверху мигнул.

— Выпусти её! — прозвучал над головой холодный властный голос.

Рядом застыла женщина, чем-то похожая на меня: рыжеватые волосы, каре-зелёные глаза, те же губы, тот же овал лица. Но надеюсь, что такого холодного взгляда у меня никогда не будет…

— Миледи… — выдохнула дух, и меня за руку потащили наверх, где уже погас последний свет.

Тяжело дыша, я впилась в неровный берег, силясь вырваться из чёрной воды, которая вдруг стала вязкой, как смола. Неожиданно кто-то вцепился мне в предплечье, помогая выкарабкаться.

— Клара, ты как? — услышала я тихий, пустой какой-то голос Дины, и обернулась на звук.

— А ты как думаешь? — невольно усмехнулась я, плюхаясь на землю рядом с подругой.

— Думаю, чувствуешь себя самым счастливым существом на свете, — в тон мне ответила она, — Может, пояснишь для отстающих, что вообще происходит и куда ты меня притащила на этот раз?

— О, это очень длинная история…

— Ну, я б не сказала, что у нас много дел.

— Видишь ли, я сама это всё только ощущаю, но мы сейчас возле грани, которая отделяет наш мир от забвения. Но начать стоит с того, что однажды за мной погнался белый пёс…

Я осознавала, что сейчас у нас просто не хватит сил на то, чтоб вырваться из этого солнечного местечка, где живёт живой туман. И понимала, что лгать сейчас нет смысла.

— … Дух утащила тебя в небытиё, и мне пришлось идти за тобой, — закончила я свою эпическую повесть.

Некоторое время Дина с подозрительной задумчивостью оглядывалась по сторонам, потом спокойно сделала вывод:

— Знаешь, я, кажется, тебе верю.

Я в ответ только хмыкнула.

— А что, мы здесь и останемся?

Да, она не перестаёт меня удивлять. Я ожидала истерик, ужаса, паники, ненависти, отвращения, злости, но не той спокойной деловитости, что сейчас читалась на её лице. Эх, прав был брат мой — я совсем не разбираюсь в людях. И какая из меня после этого Видящая?

— Нет. Покуда мы тут, в реальном времени, да и в забвении, мы не существуем. А сил, чтобы вырваться из грани, у меня пока нет, но скоро будут. Когда я восстановлюсь, я вытащу нас отсюда.

— Ясно, — сказала подруга и, помолчав, добавила, — Прости.

— За что? — малость опешила я.

Дина посмотрела на меня, как на трёхлетнего ребёнка: и очевидное объяснять не хочется, и на вопрос ответить нужно.

— Я ведь тебя чуть не убила. Там, в доме, да и теперь…

Я только фыркнула:

— Ты там не при чём. Это всё дух, который (хоть, может, и которая — фиг разберёшь) вселился в твоё тело. Это оно заставляло тебя…

— Ой, только не надо душеспасительных бесед!

Я только пожала плечами:

— Как хочешь. Да, ты меня окончательно достала, вытрепала килограмм невосстанавливающихся нервных клеток, разозлила и заставила влезть в редкое г-но. А ещё я чуть не осталась во тьме, так что теперь ты моя должница. Полегчало?

— Немного, — безмятежно отозвалась она. Нет, я всегда догадывалась, что тётя Лера, мама Дины, её в детстве случайно уронила головой о стену, но не подозревала, что это настолько повлияло на остатки мозгов!

— Пока ты не дополнила список моих злодеяний, расскажи поподробнее о том, что я тебе должна, — прервал мои гениальные размышления насмешливый голос.

— Желание, — усмехнулась я.

— Лучше сразу утопиться!!!

— Облом, — промурлыкала я, стремительным движением вытаскивая нас в реальный мир.

***

Инга

Я шла по улице, вдыхая ароматы летнего вечера. Как не крути, люблю это время! Звезды в небе, яркая полная луна…

Пёс сестрички, мерзкое пушистое недоразумение, ошивался где-то поблизости. Я только иронично хмыкнула. После рассказа о напавшем на меня грабителе Оля долго стенала и причитала, доводя меня до белого каления.

Только на то, чтоб уломать сестру не вызывать милицию, ушло полчаса. Но Оля, проявив поразительную сообразительность, вызвала и ментов, и скорую, пока я в ванной приходила в себя. Врачи стрелой примчались через час, доблестные защитники явились через два.

Готова одобрить: кое-какую перевязку мне сделали, даже вкололи обезболивающее, хоть за это и пришлось доплатить. Вяло предложили отлежаться ночь в больнице, чтоб не началось заражение крови. Я написала отказную, чем сразу улучшила настроение врача — видимо, там, как обычно, кое-какие койки стоят просто в коридорах, а за места в палатах приходится доплачивать. Потому лекарь, воспылав ко мне трепетным чувством, сказал на прощание сестре, которая всё умоляла его пролечить меня в больнице принудительно:

— Оно, может, и права сестра ваша: там сейчас второкурсники практику проходят, уже до того доврачевались, что волосы дыбом встают. А у них там щас все дипломы давно куплены, на кого не пожалуешься — всё чей-то. Не то что в наше время…

Я серьёзно покивала и выпроводила настырного доктора за дверь предаваться ностальгическим воспоминаниям у очередного больного, который сумел дождаться своей очереди.

Со стражами порядка оказалось куда сложнее. Видимо, из-за обезболивающих или шока, меня неуклонно потянуло в сон. Я свернулась в кресле, настрого запретив старшей сестре, надежде и опоре моей, открывать кому-либо дверь и через доски сказать, что мы никого не вызывали. Она что-то утвердительное промычала в ответ и отконвоировала меня в спальню, снабдив чаем с лимоном. Хлебнув тёплой жидкости, я задремала…

Разбудили меня громкие мужские голоса за дверью, изредка перебиваемые высоким, на мой взгляд раздражающим голосом Оли, которая, к слову сказать, мнила себя великой певицей. И как я только ухитрилась уснуть…

Доблестных защитников было двое. Первый был откормленным парнем метра два ростом, с коротко стриженными волосами и заплывшими глазами. Второй был чуть пониже, в форме, более жилистый, глаза имел прозрачные и равнодушные. Он мгновенно заставлял насторожиться.

— Здравствуйте, Инга Александровна, — сказал он медовым голоском, оценивающе шаря глазами по моей фигуре. Поморщившись, я поздоровалась. Цирк начался…

Хранители порядка меня достали в первые десять минут общения. Но всё обошлось сравнительно нормально: всего лишь штраф за ложный вызов, по обоюдному согласию не зафиксированный на бумаге.

Потом я закрылась от сестры в комнате, и позвонила этому выродку…

Я покосилась на флегматично справляющую нужду собаку. Видимо, у меня есть время поразмыслить.

Опасливо пошевелив больным плечом, я стала вспоминать, как всё это начиналось…

Осень роняла на асфальт золотые листья, заволакивая небо сумрачной плёнкой. Я шла чуть поодаль от откровенно веселящихся студентов, размышляя о своём, девичьем. С самого утра какое-то мерзкое предчувствие не давало покоя, и теперь я просто молилась, чтоб этот день побыстрее кончился.

Толпа, гогоча, разделилась: кто двинулся к метро, кто остался на трамвайной остановке. Я присоединилась к последним.

Завибрировал телефон. Замёрзшими непослушными руками я постаралась вытащить его из сумки, но получалось это у меня из рук вон плохо. Надрывные гудки начали порядком раздражать. Я, наконец, соизволила извлечь бесценное творение техники из сумки. Звонила сестра. И чего ей надо?

По натянутым нервам ударили надрывные всхлипы.

— Оля?

Рыдания стали ещё громче. Я ощутила, как страх порождает злость.

— Ану цыц! — рыкнула я, — Вдохни, потом выдохни, и расскажи всё толком.

— Мама правду говорила, ты бездушная…

Меня подхватила горячая волна неконтролируемой ярости.

— Ты звонишь мне, чтоб об этом напомнить?!

— Ин, она умирает.

— Кто?!

— Мама…

Дальше были только всхлипы.

Я застыла, судорожно вцепившись в мобильный. Подъехал трамвай, и дверь раскрылась просто напротив меня. Жирная торгашка, вывалившись с пудовыми сумками, рыкнула:

— Ану, прочь с дороги! — и резко меня толкнула.

Ноги меня не держали, потому я ласточкой полетела на мокрый асфальт. Телефон упал в лужу.

Остальное я помню исключительно урывками. Какой-то мужчина помог мне подняться… я еду домой… там воет, как белуга, сестра, а ей подвывает пара соседок…оказалось, что мать забрали в больницу.

Я сцепила зубы, накапала страдалицам валерьянки, выпытала все подробности и выслушала стоны и ахи, не произнося ни слова.

— Требуется пересадка, — всхлипывала Оля, — Но это стоит очень, очень дорого. Правда, существует благотворительный фонд, который делает это фактически бесплатно, но там, как объяснил Сергей Геннадиевич, очень длинная очередь…

— Кто такой Сергей Геннадиевич? — с трудом разлепила я пересохшие губы.

— О, добрейший человек, — включилась более ли менее отошедшая соседка, — Он этот фонд основал.

— Гав! — возмущённо заявил Блин, вторгаясь в воспоминания, и я с лёгким изумлением осознала, что уже несколько минут стою и бездумно ощипываю какой-то куст непонятного вида, а пёс, успевший справить половину естественных нужд, решил слегка размяться. Пушистое недоразумение мгновенно рвануло на себя поводок, и я его не удержала.

— Блин, стоять! — возопила я, рванувшись за пёсиком.

Его имя — вопрос отдельный.

Одна моя знакомая очень хотела собаку. Причём дорогую, породистую. Целое полугодие этой собакой она доставала меня, ещё пару подруг, родителей, брата и, главное, своего парня. Первым не выдержал, разумеется, последний, и на день рождения Света получила красивую, умную, гордую Лолу, которая ко всем прочим прелестям оказалась большой любительницей сбегать из дому. После одного из таких рейдов у Светиного счастья родилось два щенка. Особой породистостью, в отличие от матери, они не отличались, хотя внешне чем-то и напоминали пекинесов. В общем, одного "цуцика" света презентовала мне на день рождения, торжественно описав, как он ей дорог и как ей тяжело с ним расставаться. Дареному коню в ценник не заглядывают, и я только поморщилась на совет: "Если что, утопишь", данный мне Светиным парнем на прощание.

Сестра при виде пушистого счастья пришла в неописуемый восторг, и я с чистой совестью спихнула на неё уход за животиной.

Но появилась ещё одна небольшая проблема. В первую нашу встречу я обозвала собачку Блином. Ну, день рождения, общее веселье, сами понимаете. И после пёсик отзывался только на это очень умное имя.

И теперь я звала своё пушистое сокровище, ловя на себе подозрительные взгляды редких прохожих. Мерзкое животное задумчиво покосилось на меня — и рвануло в противоположную сторону. Я, выдав на-гора мнение обо всех его предках и их общении с пылесосами, тостерами и идиотами, побежала за ним.

Ой-ой, ноги у него короткие, но он так быстро ими перебирает! У меня уже через пару переулков началось невыносимое колотьё в боку, которое потом сменилось головокружением. Вот так попала! Резко выдохнув, я остановилась.

Животное меня завело в тихий переулочек между двух домов, засаженный высоченными тополями. Все фонари, давно разбитые добрыми пьяными детками, даже не планировали светиться. Впрочем, я и темноте прекрасно видела, что этот переулок мне незнаком.

В другое время я б не стала особо этому печалиться, но в свете недавних событий незнакомые тёмные улочки стали меня слегка нервировать. Ещё и Блин убежал, зараза! Да мне сестричка промывание мозгов через кишечник сделает!

Вздохнув, я решила идти вперёд до упора. В конце-концов, далеко убежать я не могла, и рано или поздно наткнусь на знакомые места.

Шла я медленно, стараясь инстинктивно производить как можно меньше шума. Шелестели тополя, в пределах видимости не было ни души. Свет окон едва пробивался сквозь ветви, по небу плыла луна…

И тёмный силуэт за спиной.

От моего вопля, наверно, уши едва не заложило у меня самой. Я стремительно развернулась и замахнулась, но тёплая ладонь резко перехватила моё запястье.

— Девушка, а нервы-то лечить надо! — насмешливо пропел довольно молодым мужским голосом силуэт, лица которого я так и не могла рассмотреть.

— А вы не подкрадывайтесь к девушкам в тёмных переулкам — глядишь, в городе меньше заик будет!

— А вы не гуляйте по этим самым тёмным переулком, чтоб не было желания подкрадываться!

— У вас так часто возникает соблазн подойти к девушке незамечено?

— А вы часто пытаетесь избить случайного прохожего?

Я фыркнула и постаралось вырвать руку. Куда там! Проще наручники снять.

— Ты дрожишь, — заметил парень задумчиво, осторожно удерживая мою руку. И правда, чего это мы с ним на "вы"?

— Это от холода! И вообще, выпусти меня!

Пальцы на запястье осторожно, словно нехотя разжались. Облегчённо вздохнув, я двинулась вперёд, с изумлением отметив, что силуэт меня нагнал и теперь идёт со мной в ногу, причём совершенно бесшумно. И молча.

Ну и фиг с тобою, золотая рыбка. Надо будет — сам отстанет.

Таким макаром мы с ним шли по улице. Тополя наконец кончились, и впереди забрезжил свет надежды, испускаемый обклеенным рекламой, постоянно мигающим фонарём. Попав в круг света, мы невольно покосились друг на друга.

Он был довольно высокий, статный и в принципе симпатичный. У него были чёрные волосы и раскосые глаза, цвет которых в темноте было сложно разобрать. "Должно быть, многим девчонкам нравится", — отметила я про себя. Однозначно ощущалось высокомерное отношения к окружающим, самолюбие, пожалуй, наглость. Остальное читалось покуда не так явственно, но и указанного хватило с лихвой. "Пожалуй, они с Егором не поладили б", — сделала я однозначный вывод.

Черноволосый, в свою очередь, пристально меня разглядывал. После вопросительно вздёрнул бровь, предоставляя мне право первого хода. Угу, щаз! Нужен ты мне, как торт унитазу…

— Гав! — раздалось из темноты.

— Блин!! — заорала я в ответ, заслужив ошалевший взгляд парня. Пушистое недоразумение вылетело из темноты, волоча за собой искусанный кем-то ошейник. Так, видимо, за то время, что я тут тратила нервные клетки, он успел удовлетворить все естественные нужды, и какой-то счастливый хозяин обзаведётся парой-тройкой новых почти пекинесов. Вон морда какая довольная!

— Блин, ты достал! Пусть с тобой Оля гуляет! — возмущённо сказала я пёсику. Тот то ли булькнул, то ли кашлянул и с гастрономическим интересом покосился на черноволосого, который изображал теперь статую неизвестного скульптора.

Взявшись за поводок, я потопала вперёд, отметив, что парень снова меня нагнал. Мы шли молча, а я к вышеперечисленным качествам добавила ещё и упрямство.

Самое интересное, что пошла я, видимо, не в ту сторону, поскольку ничего знакомого на глаза не попадалось. Чесать тупо вперёд, ловя на себе косые взгляды спутника, слегка надоело, и я свернула. Потом ещё раз. И ещё.

Мы опять вышли в тот же тёмный переулок, в котором состоялось наше гениальное знакомство.

Я просто чуяла на себе ехидный взгляд черноволосого. Сволочь! Наверняка понял, что я банально заблудилась…

Он молчал. Я молчала. Самое обидное, что я наверняка недалеко от дома, но, поскольку живу тут совсем недавно, не успела изучить даже близлежащие улицы.

Вздохнув, покрепче стиснула ошейник и потопала в противоположную сторону. Мой немногословный сопровождающий слегка приотстал, но следовал за мной. Я б нервничала, но у него было столько возможностей меня ударить, убить, ограбить и т. д., что теперь опасаться его было бы просто глупо.

Я прошла мимо двух домов и… тупо уставилась на собственную улицу.

Слов просто не было. Известных выражений для передачи эмоций явно не хватало.

Рядом раздалось тихое хихиканье. Парень, увидевший выражение моего лица, явно понял ситуацию и теперь веселился не на шутку. Я бросила на него высокомерный взгляд, что заставило его заржать в голос.

Злость толкнула меня вперёд. Я резко двинулась к дому, привычно переходя пустынную дорогу…

Я почти не успела ничего понять — увидела только, как тёмная машина выныривает из темноты под визг шин, на скорости едва вписавшись в поворот. Чернели провалы выключенных фар. Я просто оцепенела, глядя…

Что-то с силой рвануло меня за плечо и поволокло за собой. Машина скользнула в сантиметре, обдав ветром, и призраком скрылась в темноте.

— Эй, ты в порядке?! — выдохнул темноволосый, чьи руки вытащили меня из-под колёс.

— Вот мы и заговорили! — радостно улыбнулась я ему. Парень замер с открытым ртом. Потом высказал что-то там о моих предках и, стянув куртку, попытался меня в неё упаковать. Я увернулась.

— Ты что, перегрелся?!

— Нет, просто ты замёрзла, а нам ещё до твоего дома чесать.

— Нам?!

— Ты меня пригласила. На чай! — нагло улыбнулся парень.

— Я головой ещё не билась, — напомнила я мягко.

— Благодаря мне, — промурлыкал он. Улыбочка стала ещё шире.

Сволочь! Да, я ему должна. А если так уж хочется чаю, милости прошу! Я ж не утверждаю, что мы будем вдвоём… а чая мне не жалко…

Правильно истолковав моё молчание, наглый тип снова постарался накинуть мне на плечи куртку.

— Нет нужды, мой дом рядом, — заметила я равнодушно.

— Да, но нам ещё твоего Блина искать. Кстати, оригинальное имя!..

Поиски заняли минут двадцать. Куртку я внаглую повесила на скамейку, демонстративно разыскивая собаку в футболке и изредка вздрагивая от холода.

Когда я открыла дверь и пропустила своего гостя, сестра, готовая отчитать меня за безответственность, подавилась глотком воздуха и резко куда-то засобиралась. Я изловила её за шиворот и попросила сделать мне кофе, а им чаю, и пояснила, что это ко мне "по работе", а не по какой-то другой причине.

— Кстати, мне тоже кофе. А кем ты работаешь? — c абсолютно невинным видом поинтересовался брюнет.

Нет, ну всему должен быть предел! Сестра, подавившись оканьем, кинулась на кухню, а я пристально посмотрела на своего "спасителя" взглядом, от которого мухи в полёте дохнут.

— Издеваешься? — мягко поинтересовалась я.

— Нет, любопытно. Боишься, что сестра кому-то что-то доложит? Кому?

— Близкому другу, — пропела я. Голубые глаза напротив сверкнули явным азартом охоты.

— Кофе готов, — позвала сестра из кухни.

Мы хмуро переглянулись и двинулись к столу.

Олю наглый тип, которого, как оказалось, звали Павлом, сумел очаровать буквально за две минуты. Она рассказала ему всё о грабителе и ране в плече, и я вздрогнула от внимательного косого взгляда. Умный мальчик… это может стать проблемой…

Поёжившись, я хлебнула тёплого кофе.

— Ночью спать не планируешь? — спросил он насмешливо, демонстративно глядя на тёмную жидкость.

— А сам-то?

— Не люблю ночью спать. Скучно!

Уточнять, чем наглый тип занимается ночами, смысла не было. Потому я только пожала плечами.

— Тебе домой случайно не пора? — осторожно намекнула я. Тяжелой подушкой навалилась усталость. Плечо побаливало всё назойливей, и, кажется, поднялась температура.

— Нет, я могу ещё посидеть! — лучезарно улыбнулся брюнет.

— Что ж, сиди. Спокойной ночи!

Я прошла мимо шокированной моим поведением сестры, закрылась в комнате и рухнула на покрывало. Сквозь странную полудрёму услышала, как закрывается дверь, навсегда выгоняя из жизни странного гостя.

***

Егор

— О причинах такого состояния ничего не известно, — сонным насморочным голосом пробубнила медсестра, глядя куда-то сквозь меня аутичным взглядом сонного алкоголика.

Я ощутил, что начинаю тихо звереть. Вот уже битый час, оставив Клару в палате одну, я пытался выяснить, что же произошло с Диной. Медсестра не смогла ответить ничего вразумительного… хотя…

— Я б на твоём месте отвечал мне чётко и ясно, а то официальная жалоба на пьянство на рабочем месте, антисанитарию, хамство и безответственность будет на столе у главврача, и не только, а ты отсюда вылетишь красивой фигурной ласточкой до ближайшей помойки, — проинформировал я равнодушно.

— …! — вежливо ответила явно недоверчивая сестра милосердия с помятой мордой и заплывшими свинячьими глазками.

Я безмятежно пожал плечами.

К половине пятого утра всё руководство больницы покинуло нагретые постельки и сбежалось, ворча под нос особенности моей родословной, но открыто спорить никто не решался. Главврач, который был мною благополучно отловлен у жены дежурного хирурга, косил на меня лиловым глазом и посылал по разным адресам, пока я не намекнул, что зайду по дороге к хирургу, который явно обзавёлся нестандартными выростами на голове. Мой красноглазый собеседник мгновенно сдулся, перестал напирать массой, и мы гуськом двинулись к Дине в палату — моя сумасшедшая сестричка просто спит, и к утру должна быть свежей, как помидорчик. Малосольный…

Ну, по крайней мере, очнутся точно должна.

А вот с Диной всё было несколько сложнее…

Мои размышления прервал скрип открывающейся двери. Оттолкнув застывшего на пороге изваянием главврача, я ворвался внутрь.

Родители Дины спят себе на соседних койках, смешно взявшись за руки, а абсолютно здоровая Дина устроилась с Кларой на тумбочке, тихо обсуждая насущные проблемы. Да, картина Репина "Приплыли"…

— И как это понимать?? — визгливо уточнил главврач.

— Вы лучше поздравьте её с невероятным исцелением, — посоветовал я, с трудом собрав мысли в кучку.

— Братик, мы, пожалуй, домой! — лучезарно улыбнулась Клара.

Да, наверное. И ты мне многое объяснишь по дороге…

***

Клара

Разговор по душам с Егором и Артемом вымотал меня до предела. Хорошего настроения не прибавил тот факт, что тела Лёни и Жени, знакомого мне парнишки, что жил на соседней улице, нашли. Они запутались в прибережных камышах.

За последние сутки сгорело ещё два дома.

Покончило с собой два человека.

Один бизнесмен избил до смерти модель-жену.

Всё это произошло в радиусе максимум километра от нашего дома.

Я сидела в кресле, обхватив голову руками, и смотрела за окно. Люди беспокойны, многие тянулись к распятиям и иконам, болтали о магнитных бурях и неудачном положении звезд, — этот шёпот просто витал в воздухе.

Навзрыд рыдала Катя, так и не нашёлся куда-то уехавший Гена, Жанна таращилась в темноту безумными глазами, не решаясь подходить к зеркалам. Стоп! Я не помню, где Андрей.

Пропажа нашлась на крыльце. Парень сидел и внимательно вглядывался в небо.

— Мне жаль, — сказала я тихо.

Он поднял на меня свои вечно загнанные, как у дичи, глаза, и мне снова почудилось, что я не так уж хорошо его знаю.

— Все когда-то умирают, Клара. Но спасибо, что подошла. Ты добрая. Жаль…

Я опешила.

— Что я добрая?

— Да, — отозвался он и ушёл, так ничего и не пояснив.

Отношения с Артёмом у нас откровенно не ладились. За завтраком он в очередной раз принялся отчитывать меня за безрассудное поведение, но я была не в настроении, потому он узнал о себе много новых интересных подробностей.

Часов в десять утра на огонёк заскочила Дина, которая за такой короткий промежуток времени успела вполне прийти в себя. По крайней мере, с Артёмом они сели рядышком и снова стали мирно о чём-то беседовать, не обращая на меня внимания.

Не говоря ни слова, я встала и вышла.

В сердце поселилась непонятная обида. Настроение было — паршивым.

Мы с Диной одногодки, верно? Тогда почему в ней он видит симпатичную девушку, а во мне — ребёнка… Хотя нет, скорее даже — потенциальный источник проблем. Да, вот он, ответ! Его отталкивает мой дар, моя необычность.

Я тихо, горько засмеялась. Пока они рыдают там, внизу, я должна искать виновного — больше некому. И я уже чую, что скоро он попадёт ко мне в руки, и знаю — меня похвалят, но ещё — начнут опасаться.

Видимо, оборотная сторона могущества — одиночество…

Впервые я сумела ощутить её приближение.

— Помнишь, ты говорила, что я отдам только слабость?

Кошка сидела на подоконнике — и молчала.

— Ты меня слышишь?

— Не я устанавливала эту цену, а в ответе ты не нуждаешься — и так всё поняла.

— Я всегда буду одинока?

— Иногда рождаются те, кто может понять и принять. Это редкость, но иногда так бывает.

Ветер за окном что-то шептал. Светило солнце. А я вдруг вспомнила Кларисс и поняла — я вновь хочу очутиться в её жизни. Причина проста — вот уже не раз я понимаю, что её слова отвечают на многие мои вопросы. Я потянулась к книге и осознанно позвала ту, что стала моим путеводителем…

Нас с Тием обвенчали по обряду единого бога, в новом деревянном святилище, перед крестом, похожим на наш символ солнечного божества. С этого момента Тий стал официальным правителем земель, что когда-то принадлежали моему отцу.

Все, кто имел дар говорить с духами и видеть сокрытое, были убиты.

— Все люди должны быть равны, никто не должен быть сильнее, — сказал мой муж холодно, когда мы, выйдя из святилища, увидели кровавую бойню.

— Тогда все они имели право жить, — сказала я тихо.

Он смотрел на меня равнодушно, с лёгкой насмешкой.

— Право? Это лишь слово. Всё решает сила, Кларисс.

Он резко притянул меня себе и впился губами в мои губы — насильно, до боли, до тех пор, пока я не начала задыхаться.

— Я сделаю с тобой, что хочу, и это в моих силах. Значит, это моё право, — прошептал он мне просто на ухо, с силой сжав в стальных объятиях так, что я просто не могла вздохнуть.

Очи Мараны вспыхнули вдруг в душе моей. Я всем телом к нему прижалась и прошептала голосом низким, страстным, к уху его склонившись:

— Как бы не хотел ты мной обладать, тебе принадлежит только тело. Ты знаешь, это так мало… и покуда я живу, твоей я не буду… ведь побеждает… сильнейший.

Шептала я, покрывая едва ощутимыми поцелуями шею его. Приятными, но холодными…

— Тогда я уже победил, — мягко сказал он в ответ, и я ощутила его горячее дыхание.

— Сила разной бывает, — прошептала я, слегка прикусив его губу.

Мы застыли перед храмом, который всё выше вздымался в синее небо. Мы стояли на площади, где уже стихли крики тех, кто ни в чём не был виноват. Там была и моя подруга-ведунья…

И мы с ним были похожи. У нас были одинаково выжженные глаза

***

Я ожидала насилия и боли, я была к этому готова, но он вновь меня удивил. Когда мы пришли в его дом, он ожидаемо рывком притянул меня к себе, порвав наряд…

Но вдруг застыл, внимательно в пустые глаза глядя. Там не было ни ненависти, ни страсти, ни тьмы. Я была пуста, и он, кажется, это понял. Осторожно убрал руки и ушёл, ни слова ни говоря.

Следующие несколько дней прошли… странно. Я жила у него, я постоянно ожидала, что он захочет доказать свою силу, но он не говорил мне ни слова и не прикасался ко мне.

Мой сон немного восстановился, я начала приходить в себя.

На пятый день я случайно отрывок разговора услышала.

— Но непонятно, что за человек этот правитель Велеславы, — говорил мой муж.

Вечером у одной из челядниц я впервые спросила, где покои Тия…

Не знаю, удивился ли он, меня на пороге увидев. Я и сама этому удивлялась и себе пояснить не могла, зачем пришла, потому начала с порога:

— В Велеславе все Велеса славят, и правителя его жрецы выбирают…

Я говорила давно заученные факты. Кому подчиняется, что предпочитает…

Он молча на меня смотрел бездонными чёрными глазами, ни слова не говоря. Замолчав, я, не попрощавшись, вышла.

***

На следующий день мне сообщили, что у нас собираются гости и я должна быть готова к вечеру. Мне принесли наряд, полностью закрытый, вышитый с драгоценностями. Я не любила такие, но, в общем-то, какая разница?

Волосы покрыты, прямые юбки до пола… Я отозвала служанок и нарядилась сама, отметив, что бледно-зелёная ткань мне совсем не к лицу.

Когда стемнело, он зашёл ко мне. В обычном для знати шикарном наряде, что блистал, как и мой, от каменьев, Тий казался странно безликим…

Он подошёл ко мне и повесил мне на шею ожерелье, изукрашенное изумрудами. Пальцы легко, едва ощутимо кожи коснулись, но странный огонь пробежал по жилам, а тело пронзила едва заметная дрожь. Он кивнул мне и вышел, не оглядываясь, а я двинулась за ним, и странное разочарование боролось в душе со страхом…

Я ожидала увидеть гостей со спутницами и жёнами, но, кроме служанок и угодниц, женщин не было.

Явился зато один жрец с крестом на шее. Странный, как преступник, бритый, с пьяно заплывшими глазами, постоянно амулет на шее теребил и что-то про "адово исчадие" и "дочь Лилит" нашёптывал, на меня поглядывая. Я гостям поклонилась, а так около мужа сидела, рта не раскрывая и внимательно в разговоры вслушиваясь.

Как оказалось, служителей нового божества называли священниками, а противников их — еретиками, ведьмами и одержимыми. Их бог проповедовал смирение и что-то там ещё, отрицая слуг Древней Силы. Чем-то он на нашего Белобога похож был, но Коляды, жены его, и других божеств, не было. Всех их демонами стали кликать…

Разошлись нескоро гости, когда рассвет уже занимался. Тогда, мужу кивнув, хотела я уйти, но он меня приостановил.

— Опиши того, что третьим от меня сидел, — попросил он, не оглядываясь.

Чуть удивившись, я просьбу выполнила, рассказав о внешности, одежде, спрятанном оружии…

— И что ты о нём думаешь?

Так мы нескольких гостей обсудили, потом он сказал:

— Спрашивай — отвечу, проси — дам.

Я так и ушла, ни о чём не попросив…

***

Странно так… Уж дюжину раз Ярило окрасил рассвет, как очутилась я в доме новом. Вчера пала, знаю, Велеслава, и скоро новый муж мой вернётся. Вроде, и расстраиваться я должна, но трепещет что-то внутри — может, будет с кем поговорить на равных…

Ведь, как и в прошлой жизни, есть слуги, ходят по дому жрецы в чёрных одеждах, крестами меня осеняя… Да только меня, одну из младших дочерей, не самую красивую и строптивую слишком, и семья моя не очень любила, а жрецы шептались за спиной: "Печать Мараны* на ней, лишь ночи да чёрной луне она верна". А в память мне слова одной из служанок запали: "Видать, любит хозяин новую жену, коль за стол позвал дочь Евы. Не по правилам это".

И хоть ненавидеть его я должна, но похожи мы, и от того борьба наша только интересней кажется…

***

Я следила, как кони двух всадников во двор принесли, но встречать, конечно, не вышла. Вместо того на излюбленное место своё под сводом пристроилась, где разговоры, что в его покоях ведутся, слышны.

— …Почему ведьма эта жива ещё, Тий? Спалить — и все дела. Пусть, как те, другие, к своим демонам идёт, а ты б мог с сестрой правителя Велеславы…

— Этого не будет!

— Очнись! Земли уже твои! Чтоб наверх идти, тебе на служительнице Христа жениться нужно. К цели один шаг остался…

— Эта ведьма будет жить!..

Склонив голову, чтоб никто очей моих не увидел и лишнего не прочёл, я в свои покои вернулась и у служанки вина усталым голосом попросила. А после, отослав её, выпила алую жидкость из чаши до самого дна, улыбки победной и пламени в глазах дикого уж не скрывая…

***

— Велеслава пала, а правитель её пленён, моя госпожа. Он у нас в подвалах нынче. Хозяин, говорят, собирается в живых его оставить — за выкуп и сотрудничество…

— Это хорошо, — передёрнула я плечами, — А то меня когда-то с ним почти помолвили. Жених… Жалко всё-таки!

Вечером та же служанка со вздохом сказала:

— Нет, умер пленник по воле хозяина. Но не печальтесь, хозяйка…

— Что ты! Так, видно, суждено.

За окном была ночь, чёрная, как глаза моего мужа. Давно приметила, что эта служанка все разговоры господину передаёт. Тот, кто когда-то велел меня раздеть и оглядывал, как вещь на базаре, теперь мёртв. А я — жива!

Я улыбнулась ласковой ночи.

Нет, милый, ты не для креста, не для золота.

Только для меня…

***

Луна высоко была, когда он в мои покои пришёл. Долго мы в глаза друг другу смотрели, а после тенью он ко мне скользнул, в локте от меня остановившись.

— Твой жених умер, — сказал он негромко, в очи мне внимательно вглядываясь.

— Я знаю.

— Тебе больно?

— Ни капли…

Едва ощутимые прикосновения сводят с ума, и по телу ходит дрожь, но уже не от страха. В окна заглядывает луна, отражая дикий, пьянящий огонь в глазах. И правил, и запретов, и смиренности, которой учит своих рабов новый бог, уже нет…

— Ты моя…

Задыхаюсь, и сказать ничего уже нет сил — и не нужно…

Нет, милый… это ты — мой…

***

— Клара, очнись, — в смутно знакомом голосе слышалась обречённость, — Киса, что с ней?

— Она сейчас в чужом сознании. Может, выплывет, хоть я и сомневаюсь. Слишком увлеклась…

— Может, выплывет?! Да она уже не дышит!

А ведь и правда, не дышу. Клара… Как странно она сокращает моё имя… меня зовут Кларисс… или нет?

— Клара, это я, Дина!

Ди-на. Это ещё что за зверь? Стоп. ДИНА?!

В память вихрем ворвались образы и картинки. Мама, папа, Егор, Артём, книга, Киса, тёмный силуэт, взывающий к духам…

Я вдохнула — впервые за последние несколько минут, — и лёгкие просто взорвались ослепляющей болью. Я закашлялась и повалилась набок, силясь привыкнуть к новому телу. Вернее, старому. Ох, как всё запутанно!

Дыхание понемногу нормализовалось. Кто-то бесцеремонно меня перевернул, и я встретилась глазами с Диной и Кисой. Ой, кажется, меня щаз будут убивать… куда б зарыться года на два?!

Первая партия была отдана моей пушистой хранительнице.

— Ты чем вообще думаешь…?! — поразительно флегматично спросила Киса, заставив нас с подругой покоситься на неё с уважением, — Чтоб тебя…

Дальше шли комментарии, в которые мы вслушивались с возрастающим интересом. На особо изящном повороте я даже присвистнула. Да, неплохо б попробовать…

Киса, видимо, прочитавшая мои мысли, с изумлением на меня взглянула, мгновенно замолчав. Мне и самой стало слегка стыдно, но… Пожалуй, только слегка.

Дина, строчившая что-то в блокноте, заминки не заметила.

— Вы не могли б последний абзац повторить? — спокойно попросила она наконец, — Там что-то про кнуты и пузатого священника было, но вы не договорили.

Кошка смутилась — впервые на моей памяти — и заявила, что это просто к слову пришлось.

— Лучше расскажи о том, чью судьбу читаешь, — попросила Дина, — Интересно же, чьи тебе советы всю жизнь нужны будут!

— Ты о чём?

— Ну, твоя кошка сказала, что первая прочитанная судьба предопределяет судьбу самой Видящей.

Я похолодела. Нет. Это просто глупое суеверие!

— Ну?!

— Я как-нибудь потом расскажу…

— Это хотя бы смертная? — спросила кошка негромко.

— Да.

В зелёных очах мелькнуло облегчение.

— Тогда подробности расскажешь потом…

Мы с кошкой пристально смотрели в глаза друг другу, и я поняла — подробности она у меня выпытает. Любой ценой…

— К-к-к, — пробормотала Дина, — К-к-кл…

И потом, не успела я оглянуться, заорала:

— КЛАРА!!!

Я подскочила на месте и кинулась к Дине. Та соляным столбом застыла перед зеркалом. Ой…

Оно было совершенно чёрным и ничего не отражало.

— Ну, что там ещё?! — раздраженно промурлыкала Киса, приближаясь. Ей навстречу из глубин шагнула та самая рыжеволосая женщина с пустыми глазами. Вот как, оказывается, выглядела Киса тогда, в прошлой жизни… Это длилось лишь мгновение, потом зеркало стало совершенно нормальным.

— Кажется, у нас снова гостит зеркальный дух, — резюмировала кошка.

— Жанна, — бросилась было я к двери, но на полдороги застыла, кое о чём вспомнив, — Киса, спасибо.

Кошка сидела, понурив голову, и боль плескалась в почти человеческих зрачках. Она оглянулась на меня.

— За что?

— Ты спасла меня тогда, за гранью. Помнишь, приказала демону отпустить? Не знаю, зачем, но спасибо…

— Я не… — начала было кошка, а потом застыла, глядя на меня. Мне почудилось, что её мордочка на миг стала бледным женским лицом, и призрачные бескровные губы прошептали: "Невозможно!".

Внизу, на первом этаже, раздался какой-то вопль. Оторвав взгляд от кошки, мы с Диной рванули туда.

У Жанны поехала крыша. Это было уже не предположение, а неоспоримый факт.

Зрачки её расширились, глаза выкатились из орбит. С мертвенной бледностью резко контрастировали глаза с лопнувшими сосудиками, алые губы и кровь, хлещущая из носа.

Доказывал теорию разгром, царивший в прихожей. Всё, что можно было разбить, она разбила. Пол и изрезанный чем-то ковёр были усыпаны осколками громадного зеркала, в которое, видимо, запустили пуфиком. Возле второй лестницы застыли Артём с Егором, напряженно следящие за дрожащим в руке женщины осколком.

Он был в миллиметре от шеи Андрея.

— Жанна, послушай… — осторожно начал Егор, подступая чуть ближе.

— Стой на месте! — рыкнула она, — Сам послушай! Этот выродок…

Осколок слегка коснулся шеи. Выступила капелька крови.

— Он. Всегда такой тихий, молчаливый… опасен он… опасен… выродок…

— И твой сын, — заметил Егор спокойно.

— Тебе ли говорить… ты… не платишь за грехи родителей… он… в зеркале…

— Жанна, отпусти его. Он ни при чем.

— Почему тебе эта цена не дана… он платит, ты нет…

— Думаешь, если ты его убьешь, тебе станет легче? Или грехов меньше станет? Отпусти его, прошу! — Егор приближался едва заметными, неуловимыми шагами, заговаривая женщине зубы, — И что за грехи?

Меня подмывало вмешаться, но я понимала — братец знает, что делает.

— Грехи… — шептала женщина, — Твой отец не передал их тебе, хоть и фонд этот проклятый он основал. Не одна жизнь им загублена, не одна отнята… Одиноких, никому не нужных, просто бедных… Кто не имеет никаких прав, кто власти и силы не имеет… И девочка та, которую я убить приказала… Она правду про "Надежду" знает…

Егор

Я похолодел. "Надежда" — благотворительный фонд, основанный пять лет назад отцом. И через месяц после его основания у Жанны появился двухэтажный особняк…

— "Надежда" спасает людей, — спокойно заявил я о том, во что сам никогда не верил.

— Ложь. Лжешь, мальчик! Уж ты-то видел в жизни чуть больше, чем твоя глупенькая сестричка, должен понимать — никто ничего не дарит даром. Все требуют чего-то взамен…

— Ладно, всё может быть. Но Андрей ни при чём…

— Он — моя расплата… за отнятое…

Она всё больше колотилась в лихорадке, но глаза стали чуть адекватней. И она отвела осколок.

Недостаточно. Если б ещё немного…

Я ещё минуту назад сделал знак Артёму. Думаю, он уже добрался до телефона и дозвонился хоть кому-то. Не знаю, что будет дальше, но покуда следует потянуть время.

Я пристально всматривался в глаза Андрея и с удивлением увидел там непонятную тень. Страх? Или…

Внезапно она расхохоталась. Буйно, истерично, абсолютно безумно, что заставило меня отвести взгляд от лица сына и вновь посмотреть на мать. А она — на меня.

— Видишь, да? Думаешь, тебя это минёт? Нет, милый. Твоей Инночки скоро не будет, слышишь? Как тебе это?

— Что? — выдохнула Клара, — Да ты спятила!

А у меня в душе всё перевернулось. Девочка, которая знает правду о фонде… нет!

— Дрянь, — промурлыкал я, делая шаг. На то, что будет с Андреем, мне было уже наплевать. Я знал одно: её я сейчас просто прикончу. После того, как она расскажет все подробности, конечно.

И плевать на Клару и Дину. Если понадобится, я заставлю её говорить.

Раздался звонок в дверь. Потом она резко распахнулась, и парочка пареньков в форме ворвались в дом, уставившись на оригинальный пейзаж.

Жанна взвыла, как раненый зверь, и чуть-чуть отвела стекло от шеи сына. Тот неожиданно резко извернулся и отскочил в сторону, прокатившись по осколкам.

Мы с парнями в форме синхронно метнулись вперёд. Жанна одним резким, молниеносным движением воткнула осколок себе в шею.

Фонтаном брызнула кровь. Завизжала Дина. Растерянно застыли парни в форме.

Моя крёстная рухнула на пол, забилась, судорожно вдыхая. Кровь текла по осколкам стекла, слипались ворсинки ковра. Она искала кого-то глазами, уже явно стекленеющими. Нашла. Мы вглядывались друг в друга только секунду, и я почуял, как кровь в жилах сворачивается от холодной ярости.

Она умерла. Рядом вертелись милиционеры, Клара, белая, как мел, опёрлась о стену. К ней подошёл Артём и стал гладить по спине, успокаивая.

А я смотрел на кривую ухмылку, что застыла на губах покойницы.

Если б я мог, я б воскресил её только для того, чтоб она умирала медленнее…

***

Последние несколько часов казались адом для всех. Приехала скорая, милиция и непонятные ребята в неброской одежде. Никто не имел права выходить из дому.

Как выяснилось, следом за Геной смылась куда-то и Катя. Незаметные типы заинтересовались этим фактом, после пояснив, что они из исследовательского центра, где изучают всякие магнитные аномалии.

Как только появилась свободная минутка, я снова набрал номер Инги. К сожалению, поехать к ней прямо сейчас не было ни малейшей возможности: ей не нужен был интерес "скромных исследователей". А я… я нужен Кларе.

Много вопросов и подозрительных взглядов досталось Артёму и Дине, которых, по логике, тут вообще не должно быть. Но обвинить их было не в чем, потому где-то к часу ночи, получив наши подписи под протоколами, незнакомцы, пожелав спокойной ночи, нас покинули.

Сначала я проводил их тревожным взглядом, но потом отметил, что между ними скользнула чёрная кошечка. Значит, можно не переживать — мальчики скоро ни о чём не вспомнят.

Я собирался подвезти Дину домой, но она, покосившись на Кларку, отказалась наотрез. В принципе, я мог её заставить, но не видел ни малейшего резона.

Артёма я попросил приглядеть за девчонками. Он бросил на меня полный удивления взгляд, в котором мелькнула обида.

Ну да, не подпускают к самому интересному…

Никогда б не подумал, что он настолько ребёнок.

Пожелав всем спокойной ночи, я вышел на крыльцо. Говоря откровенно, находиться в пропитанном смертью доме было неприятно.

Зазвонил телефон. Я бегло взглянул на номер и изумлённо застыл. Павел?!

Был период, когда он был частью нашей пятёрки. Жестокий, властный, внешне — типичный подросток, он ещё в то время взял часть обязанностей отца на себя. У него было несколько парней в подчинении, и, насколько я знаю, их количество возрастало в геометрической прогрессии.

Да, мы были друзьями до 18 лет, когда между отцом Павла и моим отцом пробежала чёрная зверушка, явно больше смахивающая на гиену. В тот же день Павел предложил мне партнёрство, которое предполагало уничтожение чем-то неугодной Исаенко "Надежды". Тогда я отказался и выбросил материалы о подпольных делах отца, как мне тогда показалось, сфабрикованные. И потерял лучшего друга. Вот уже пять лет мы не поддерживали связь. И вдруг…

— Привет, Павел.

— Здравствуй. Егор, я по делу. Нам надо поговорить.

— О чём?

— Скорее о ком. Видишь ли, друг, лишь благодаря мне жива девочка по имени Инга. За тобой должок…

Моё сердце заколотилось в груди, словно молоток. Мне пришлось приложить все усилия, чтоб голос звучал спокойно:

— Поясни.

— Видишь ли, на моих глазах один из моих ребят едва не убил девчонку, причём явно против моей воли. Ты знаешь, не люблю, когда работают у меня за спиной… В общем, я нашёл исполнителя. И нашёл заказчика. Он сейчас, конечно, у меня. Его немного поучили, но последнее слово за тобой. А ведь твой отец знал, что хотят убить твою любимую… И не пошевелил и пальцем? Хочешь знать, почему?…

Я слушал его, и мне становилось больно. За неё, за её мать. Павел не знал всех подробностей, но того, что я услышал, мне хватило. Она мне не сказала… И я не сказал бы.

— До завтрашней встречи, Егор, — попрощался мой друг.

Мне нужно уехать. И нужно поговорить с той, кто позаботится о Кларе. Я устроился на крыльце и стал её ждать.

— Тебе тоже поспать не мешало бы, — заметил её насмешливый мурлыкающий голос, и в свете фонаря блеснула чёрная шёрстка.

— Не нуждаюсь.

Просто не смогу уснуть…

— Не переживай, мальчики, что к нам приходили, состряпают логичное объяснение происходящему.

— А что расскажут пожарные, если их начнут спрашивать?

Кошка бросила на меня беглый взгляд, и мне почудилось мелькнувшее в глазах уважение.

— Думаю, ничего.

— Ты точно подкорректировала память видящих из "исследовательского центра"?

Ответом стал тихий смешок. Я понятливо кивнул, и на душе стало чуть легче.

— С утра можешь ехать к ней, — сказала кошка после минутной паузы, — Я позабочусь о Кларе, поверь. Клянусь…

— Не надо. Я верю, — заметил я спокойно, оглянувшись на кошку, — Не знаю, зачем тебе это нужно, но спасибо.

Мы помолчали.

— Твоя спутница жива, но большего сказать не могу. И учти: на расстоянии помочь тебе не смогу тоже. Придётся справляться своими силами.

— Ладно. Я уеду рано. Попросишь Артёма, чтоб занялся похоронами, помог Андрею…

— Нет нужды. Над этим поработает ваша дальняя родственница.

— Исследователям она не покажется подозрительной?

— Нет. С документами всё будет в норме. Но, если хочешь помочь, поищи в городе женщину по имени Алика и попытайся узнать, кто открыл портал в Дит.

— Ей это известно?

— Да. А теперь поспи.

Как добрался до комнаты, не помню. Но уснул мгновенно. Успел только подумать: "Вот пушистая стерва. Вечно забываю, что её гипноз действует на видящих".

***

Инга

Выспаться толком мне так и не удалось — очередные выходные подошли к концу, и мерзкий голосок будильника вырвал меня из мира грёз.

Так, шесть утра. Я мысленно пробежала взглядом распорядок дня. Утро — издательство, потом — ученица, потом — бильярдная. Видимо, пообедать не удастся, потому стоит хоть что-то перехватить на завтрак. Не хотелось подскакивать так рано, но нужно ещё привести себя в порядок после веселенького времяпровождения. Хотелось отдохнуть подольше, но я и так взяла отгул на один день. На большее, пожалуй, не имела права.

Большая часть утра ушла на грим, необходимый, чтоб скрыть синяки под глазами в пол-лица, благодаря которым я слегка напоминала одного из красивых клиентов морга.

В издательстве я работала секретаршей. Звучит, конечно, оригинально, но стоит сделать коррективу: я не пышногрудая блондинка. Для этих целей в офисе есть Юлечка. Я же занимаюсь общением с клиентами, расписанием директора, ко мне обращаются редакторы с разного рода гениальными замечаниями и требованиями, я разгребаю жалобы и покупаю жене и нескольким любовницам шефа подарки, общаюсь с комиссиями, принимаю и рассматриваю жалобы. Конечно, при таком объёме работ я должна была числиться, по меньшей мере, помощницей, но, обучаясь заочно, причём на социолога, я совсем не жаловалась.

Естественно, как только я, вся в мыле, как скаковая лошадь, примчалась в офис, выяснилось, что перед моим столом уже собралась небольшая толпа тех, кто меня позарез хочет. Увидев меня, они возликовали и заговорили хором.

— Звонили из Министерства образования, они недовольны тетрадкой по математике для 6–7 классов…

— Пётр Евгеньевич просил передать, что у него завтра день рождения тёщи…

— Мыши испортили бумаги на…

— Вы что, издеваетесь? Какие мыши? Министерство образования отказывается одобрять…

— Симонова снова не вышла на работу — у неё заболела дочка, а нам поступил заказ…

Я страдальчески вздохнула, сосчитала до десяти и решила, что начать стоит, пожалуй, с математики для 6–7 классов.

Как я и предполагала, на обед времени просто не хватило — с часу до двух я занималась подборкой подходящего подарка для тёщи директора. После, прибарахлившись мерзкими цветочными духами и охапкой нежно-розовых роз, на ходу купила пирожок с мясом, понадеявшись, что начинка всё же не померла своей смертью.

Дожёвывая продукт непонятного происхождения, я вихрем влетела в офис и покосилась на Юлечку. Блондиночка вытаращила и без того громадные голубые глазищи, глядя на меня, как на чудо природы. Сначала я опешила, но потом решила, что это у неё нервное. С её-то работой…

— Как ты можешь есть эту гадость? — раздался со стороны моего стола подозрительно знакомый голос. Так. Я сошла с ума?

Я оглянулась. Нет, не я. Но кто-то тут точно спятил.

Павел сидел на моём месте, небрежно потягивая невесть где раздобытый кофе. Перед ним лежала фотография, которая ранее покоилась где-то в глубинах моего шкафчика. Внимательно оглядев сей пейзаж, я ощутила прилив неконтролируемой ярости.

Это был едва ли не единственный снимок, где мы с Егором были сняты вместе. Была весна, ветер развевал нам волосы, солнце слепило глаза. Те давние, полузабытые минуты, когда мы были просто счастливы. И между нами не было ни вечных дел, ни денег, ни крови, ни памяти. Только мы.

Наверно, давно пора было выбросить фото, или спрятать в каком-то пыльном альбоме, где хранятся дорогие, но полузабытые воспоминания, но я — не смогла.

На губах моих заиграла нежная улыбка, а глаза непроизвольно сузились.

— Привет, Паша, — сказала я мягким, вкрадчивым голосом, при звуках которого Юлечка, нервно икнув, сделала неубедительную попытку спрятать свои телеса под стол. Павел, скосив глаза, стал с искренним интересом следить за действом.

От ярости меня начало слегка трусить. Улыбка плавно перешла в оскал, а голос стал просто медовым:

— Может, объяснишь, что ты здесь делаешь и зачем копаешься в моих вещах?

— Брось. Я ждал тебя — нужно ж мне было чем-то заняться. Хочешь кофе?

— Вообще-то, на шкафчиках есть замки, — напомнила я спокойно.

— Ставить такие замочки — всё равно что приглашать посмотреть.

— Ещё никому в голову подобное не приходило.

— Видимо, я первый умный человек, который зашёл к тебе на работу.

Я вздрогнула. Невольно вспомнилось, как за мной заехал Егор, но мне нужно было ещё закончить пару дел. Потому я максимально вежливо его послала, на что он ответил, что на посла, то есть человека посылаемого, не тянет, и пообещал меня подождать, чтоб мы потом вместе продуктивно провели время в городских пробках. Усевшись за мой стол, он заметил: "Ты б замки поменяла. Такие не то что шпилькой — руками открыть можно". Кстати, время в городских пробках мы и правда провели неплохо… до его квартиры только в 9 вечера добрались, хотя выехали в 5…

Покуда я предавалась солнечным воспоминаниям, Павел разглядывал фото. Из раздумий меня выдернула его фраза:

— Егор. Ну, кто б мог подумать? Знаешь, мир очень тесен.

— Вы знакомы?! — выдохнула я изумлённо.

Павел потянулся и лениво, по-кошачьи улыбнулся.

— Немного. Дружим семьями. Вернее, семьи дружат.

Говоря откровенно, от этого заявления мне стало совсем хорошо. Во-первых, слишком уж ласковая улыбка была у Павла — вкрадчивая, хищная. Когда Егор так улыбался, у меня всегда трусились поджилки. А парни, видимо, похожи. Чем-то. Немного.

— Так вы друзья? — скосила я под дурочку.

— Можно сказать и так, — насмешливо отозвался собеседник, окидывая меня не только раздевающим, но и ощипывающим взглядом.

Хищник. Опасный, уверенный в себе, явно склонный к большим гонкам и бешеным скоростям. Другие в его глазах — ничто. И зачем ему понадобилась я?

Опускаю взгляд, чтоб он не видел моих глаз, и пытаюсь понять, стоит ли задавать ему этот вопрос. И не повредит ли Егору моя глупость…

Поднимаю глаза. Хочешь сыграть? Сыграем.

— Знаешь, — говорю очень мягко, — У меня сегодня ещё есть дела, но я совсем не буду против, если ты меня подвезёшь.

Он победно сверкнул глазами и вышел.

Остаток рабочего дня прошёл для меня мерзостно. Сотрудницы косились на меня так, словно я, по меньшей мере, перекрасилась в розово-зелёную полоску, а шеф вызвал к себе, назвал по имени-отчеству и предложил повышение. Это куда больше, чем стандартные для него вопли, заставило меня нервничать. А потом, когда передо мной извинились за испорченный обеденный перерыв и предложили кофе, я нервно покосилась на него и стрелой вылетела из кабинета. Видимо, мир сошёл с ума.

В итоге я не выдержала издевательств над и без того слабыми нервами и, выловив Юлечку в дамской комнате, устроила ей фирменный допрос. Блондиночка, которая поправляла наряд и макияж после получасового общения с шефом, попыталась позорно от меня сбежать, но я преградила ей дорогу, отрезав пути к отступлению. Потом вздохнула и устало прислонилась к двери.

— Юль, слушай, я хотела у тебя кое-что спросить. Видишь ли, с Павлом я знакома совсем недолго, потому не в курсе, почему на него так… странно реагируют.

— Ты действительно не в курсе? — ошеломлённо уточнила девушка.

Я только вздохнула.

— Ты не представляешь, как сказочно тебе повезло! — эмоции блондинки хлынули просто через край, — Он — сын Евгения Платова. Это хоть тебе о чём-то говорит?

— Нет, — честно призналась я, — А должно?

— Ин, ты безнадёжна, — вздохнула Юлька, мгновенно сбрасывая личину дурочки и шлюхи, которая так подходила к кукольному личику и пышным формам. Честно говоря, мы с ней были подругами, и она была единственным человеком в издательстве, которому я доверяла. Причём, как ни странно, это чувство было взаимным.

Юля небрежно закурила, устроившись на подоконнике и сбросив опостылевшие за день каблуки. Взглянувшие на меня голубые глаза стали холодными и циничными.

— Ты знаешь, кто такой Исаенко?

— Сказочно богатый дядя, у которого есть сын Дима — это всё, что рассказывал мне Егор. Просто они с Димой в каком-то роде друзья.

— Вообще-то у него очень обширный бизнес, он вкладывает деньги во многое, хоть предпочитает недвижимость, финансирует одну из ведущих политических партий. Сыновей у него, кстати, четверо. Старший — наследничек — просто сволочь, двое средних — типичные мажоры, младший — пока непонятно, но ходят слухи, что он наркоман со станными вкусами, и папочка лишил его в завещании многого. Так вот, Евгений Платов — начальник службы безопасности Исаенко, а Павел Платов, говорят, весь в папочку. Теперь понятно?

— А откуда ты знаешь? — только и смогла спросить я.

— Ин, я — незамужняя амбициозная девушка. Значит, я должна знать больше о холостых перспективных мальчиках. Так что, ты с Егором уже поссорилась? Но почему?

Я только покачала головой, тихо поблагодарила белобрысого информатора и вышла.

***

Машинка была стильная, сиденье мягким. Мне сразу почудилось, что я слышу привычно лукавый голос Егора… Чёрт, я окончательно спятила.

— Куда мы едем? — поинтересовалась я у брюнета, с которым мы до того сидели молча.

— Туда, где есть нормальная еда. Там и поговорим.

— О чём?

Он только повёл плечами, лавируя среди машин. Я вздохнула и, ничуть не стесняясь спутника, прижалась лбом к стеклу, вглядываясь в бешеный ритм города.

Мы остановились возле уютного кафе, и я, не дожидаясь проявления джентльменских чувств со стороны спутника, вышла из машины.

Я собиралась заказать что-то лёгкое вроде мороженого или кофе, но мой спутник меня опередил, заказав обоим плотный обед.

— Павел, давай начистоту, — попросила я спокойно, — Чего тебе от меня нужно?

— А что нужно парню, который приглашает в кафе симпатичную девчонку?

— Надежда, — улыбнулась я. Он усмехнулся.

— Нет. Можешь долго смеяться, но встретились мы случайно, — сказал парень и неожиданно хищно сверкнул глазами, — Предлагаю обмен: правду на правду. Я отвечаю на твои вопросы, ты — на мои.

— Идёт, но имеем право недоговаривать.

— Но не лгать, — он обворожительно улыбнулся, — спрашивай.

— Я первая? Странно.

— Белые ходят первыми. Шахматы.

Уж очень умный парень… Это пугает.

— Значит, мы встретились случайно? И ты не знаешь, кто меня пытается убить?

— Ты меня настолько недооцениваешь? Уже знаю. Кстати, больше не попытается. Я не люблю, когда мальчики проворачивают дела за моей спиной.

Принесли обедоужин. Запах кофе, мяса, булочек и фруктов привёл меня в умиротворённое состояние.

— Даже если я умру, то умру сытой, — резюмировала я, нападая с вилкой на мясо, — Ну, спрашивай.

Несколько секунд Павел смотрел на меня со странным выражением в глазах, а после захохотал.

— Начинаю понимать, почему ты понравилась Егору. Мой вопрос: расскажи о ваших отношениях.

Я подавилась мясом. Умиротворённое состояние как рукой сняло.

— По правилам жанра, ты должен был спросить про "Надежду", — заметила я мягко.

— Успеется, — пожал он плечами, — В принципе, я и так всё узнал. И меня слегка удивила возможность отношений между вами. С учётом его родословной…

Сволочь. Так и хочется вмазать. Сразу чувствуется привычка бить в самое больное место, даже не задумываясь о том, что человек почувствует.

Он пристально смотрел на меня, улавливая все движения. Голубые глаза казались холодными и бездонными. Только сейчас я ощутила, что немного ошиблась в оценке там, при свете фонаря. Этот мальчик давно успел повзрослеть…

— Мы были любовниками. Родословная этому не помеха, — заметила я равнодушно.

Павел насмешливо улыбнулся.

— Ты ответила очень приблизительно, но больше всего мне понравилось слово "были".

Я отпила немного кофе, отметив качество напитка. Мой собеседник пристально смотрел на меня, и под его взглядом я чувствовала себя добычей, застывшей перед хищником. Это, вопреки его ожиданиям, заставило меня не растеряться, а взбеситься.

Я видела подобный взгляд.

Ты симпатичная девочка, Инга. Интересная. Хочешь помочь своей маме?..

Злость подкатила к горлу. Я резко поставила чашку на стол.

— Павел, если вас интересуют какие-то вопросы, касающиеся фонда "Надежда", задавайте их и не воруйте моё время. Обсуждать же с вами личную жизнь у меня нет желания.

— Даже так… Что ж! "Нет" — значит "да", но позднее. Ты знаешь Безухову Жанну Семёновну?

— Да, она сотрудник фонда.

— А зачем ей понадобилась твоя смерть?

— Так это она…

— Верно.

— Не знаю. Возможно, ей нужно, чтоб не осталось живых свидетелей. Предположение сомнительное, но иных нет.

— Ясно. Остальное спрошу после. Может, поговорим о тебе?

— Нет. Спасибо за еду и почти приятный разговор, но я пошла. У меня ещё дела.

— Ладно, деловая девушка. Вот моя визитка, буду нужен — звони.

— Не будешь нужен.

Ослепительная улыбка.

— Не зарекайся!

***

До дома я не дошла, а буквально доползла, из последних сил переставляя ноги. Мало того, что ученица, которую родаки даже летом мучили английским и украинским языками, была не в настроении и постоянно доставала своего терпеливого репетитора, так ещё и в бильярдной пришлось ставить на место одного излишне наглого типа.

В общем, когда я шла домой, часы на мобильном показывали 11 вечера, а самая умная мысль сводилась к вопросу: "Интересно, Оля погуляла с собакой?".

Дом привычно встретил меня ароматом уважаемых сестрой цветочных духов, каких-то сладостей и собачьего корма. Из ванной доносилось довольно фальшивое пение сестры. Блин сопел, с упоением оттачивая коротенькие коготки об синюю обшивку дивана.

Я налила себе ароматного чая, рассеянно прошлась по своей комнате. Возле зеркала, совсем не вписываясь в интерьер, стояла простенькая деревянная шкатулка. Я, сама не зная, зачем, открыла её. Разумеется, всё золото, что здесь было, мы давно продали, как и много мебели, картины, даже цветы. То, что осталось, перенесли с сестрой в новую квартиру. В шкатулке же лежало только несколько недорогих украшений, за которые нельзя ничего выручить…

Я вздохнула. Всё, что я зарабатывала в издательстве, уходило в оплату кредита. Надежда… Каждый должен подарить её себе сам.

А перед глазами снова стояла больничная палата…

Мать лежала на белой подушке. Она была бледна, глаза запали. Болезнь не теряла времени…

Сегодня я пришла одна. Оля пошла снова поговорить с Сергеем Геннадиевичем, понесла ему конфеты. Я только печально вздохнула. Если б только это могло помочь!

— Инга, — шепнула она, открывая глаза, — Инночка…

Хотелось зарыдать, завыть в голос, кинуться ей на шею, разбить всю мебель в палате…

— Да, это я, — отозвалась я равнодушно. Мама усмехнулась.

— Стараешься подавить чувства. Как всегда! Даже теперь…

В окно заглянуло неверное осеннее солнце. Мы немного помолчали.

— Инга, ты сильная девочка. Моя мать — твоя бабка — и Оля. Когда я умру, позаботься о них.

— Ты не…

— Мы одни. Давай будем откровенны. Я умру, Ина.

Я втянула в себя воздух.

— Всё зависит от решения Сергея Геннадиевича. Ты можешь не дождаться своей очереди, но, с учётом запущенности болезни, можно с ним поговорить…

— Инга, он не согласится, — сказала мать печально, — Возможно, если б вопрос стоял просто, всё сводилось бы к банальным деньгам. Но это… личное.

— Личное?

— Мы… Знаешь, это было давно, и мы были так молоды. И он любил меня… или делал вид, что любит. И мне казалось, что я его почти люблю…

Она прикрыла глаза и замолчала. Солнечный свет врывался в палату.

— Ина, как же редко осенью бывают солнечные дни… так… редко…

Я могла сказать многое. Но молчала.

— Но у нас были мечты, и он предложил мне быть его женой… и я согласилась. Но потом, за несколько дней до свадьбы, мне позвонили… К тому времени Сережа получил квартиру. Шикарную… И эта женщина, которая позвонила, сказала… Знаешь, голос может быть горьким, как паршивое вино. Вот у неё был такой голос. Она сказала, что… мол, нравится квартирка, шлюшка? А машина? Любишь есть деликатесы? А мой сыночек, мой кроха уже не со мной… И его кровь… тебе и жениху… ещё вместо вина подадут…его Сёмой звали… Семён Григорьев…

Мама откинулась на подушку, закашлялась, прикрыла на минуту глаза.

— Я работала тогда с ним, — продолжила она с видимым трудом, — И я стала искать информацию. И нашла, ведь Сергей не прятал от меня особо ничего… знал, что рыться я не стану…Я не стану рассказывать подробностей, Инга. Скажу только, что я ушла, сложив на столе в новой квартире все его подарки аккуратной кучкой. Себе я оставила только небольшой нефрит, который он купил мне в Ялте…

Я вздрогнула. Мне вспомнился зеленоватый камушек, которым я так любила играть в детстве. Мне он нравился, пока однажды мне не показалось, что он поглощает дневной свет. Мне стало страшно, и я больше не вытягивала его из нашей деревянной шкатулки.

— Вот так, Ина. И знаешь, иногда тех, кого любил, начинаешь ненавидеть. Меня это минуло, его — нет. Все эти годы… он ненавидел меня, Ина. Знай, я умру. Прошу, не пытайся это изменить. Что б он не просил за мою жизнь, не верь. Мою судьбу уже не изменить, а твою ломать не стоит… И ещё. После я узнала, кто звонил мне на самом деле. Жанна…

— Жанна?

— Любовница Сергея. Да, у него, да и у неё есть семья, дети, но… это давняя связь. Нас разделила его тьма. Но подтолкнула меня её ревность.

— Ина, о чём задумалась? — прервал мои размышления голос сестры. Я чуть повела плечом.

— Оль, я устала, — бросила равнодушно, схватила чего-то поесть и двинулась в комнату, успев услышать лишь тяжкий вздох. Да, со мной сложновато. Что ж поделать, видно, это наследственное…

***

Клара

Утро началось поздно. И довольно весело.

Дело в том, что Артём и Дина, в пылу заботы обо мне, любимой, уселись рядом в одном кресле и принялись меня доставать, не давая уснуть. Когда я, в конце концов, забылась в полусне, перестав как-либо реагировать на раздражители, они ещё продолжали друг друга подкалывать.

Соответственно утром я проснулась первой и с искренним научным интересом стала разглядывать композицию из двух тел, уютно дремлющих в кресле. Мне мгновенно вспомнились все вчерашние, и не только, обиды на этих двоих, и градус настроения резко взметнулся вверх.

— Ребята, а я и не знала, — мягко мурлыкнула я, заставив Дину сонно пошевелиться на коленях у Артёма, — Может, мне выйти?

Дальше пошли разборки на тему: кто кому должен моральную компенсацию. Было сказано много мудрых слов, которые Кисе наверняка понравились бы, а я получала натуральный кайф… пока они не пришли к выводу, что что-то компенсировать должна я. Как самая ненормальная.

Когда мы спустились вниз, чтоб позавтракать…

— Да, мы дружили семьями, и я занимаюсь похоронами. Мне абсолютно наплевать на то, что у вас забитый график. На час, и никак иначе, а то комиссию натравлю. Сам туда пошёл! Ты меня понял? На час.

Низкий, бархатистый голос с мягкими завораживающими нотками. Я его уже слышала. Киса? Или…

Я вошла в кухню и потрясённо застыла, глядя на стройную женщину с рыжеватыми волосами, которую уже дважды видела в полусне. Но меня поразило иное.

Стройная фигурка затянута в изящный деловой костюм красного цвета, идеально подчёркивающий всё нужное и наверняка вызывающий у мужчин разные мысли. Длинные рыжеватые волосы подстрижены модной лесенкой и мягкой волной ниспадают на плечи. Тонкая золотая цепочка подчёркивает длинную красивую шею. Почти незаметная косметика золотистых оттенков идеально гармонирует с поблескивающим на изящных пальчиках лаком.

Она подняла глаза и чуть насмешливо вздёрнула брови.

— Доброе утро, детки.

У моих спутников отобрало голос. Я же только улыбнулась, заглянув в такие же зеленовато-карие, как и мои, глаза.

— Доброе утро, Киса.

***

Артём с Диной за полдня так достали меня своей заботой, что тошно было даже смотреть на этих идиотов. Киса моталась где-то по загадочным юридическим делам, утрясая какие-то непонятные вопросы. Я же вскоре смылась от назойливых друзей и теперь без особой цели бродила по улице, душа очередной приступ злости. Егор смылся!

Нет, я не против, но надо ведь предупреждать!

Со вздохом я покосилась на красную черепичную крышу нашего особняка. Да, я подозревала, что Егор рвётся к Инге. Но была ещё одна, неосознаваемая причина, о которой он не стал бы говорить вслух.

В доме становилось всё темнее. Дышать там сложновато, спать — почти невозможно. Нам обоим очевидно, что, когда эта история кончится, мы уже не будем проводить там лето. Там, кроме нас, живёт кто-то ещё…

Неожиданно мне в голову пришла бредовая, явно опасная идея. Пару секунд поборовшись с собой, я повернула обратно, искренне надеясь, что никто не попадётся мне на глаза.

***

Наверно, другой видящей для этой цели понадобились бы свечи, кровь и наговоры. Мне же было достаточно осколка зеркала, который нашёлся в шкафу. И, разумеется, книги.

Отблески красного пламени заплясали в глубине стекла, которое стремительно почернело и стало впитывать солнечный свет. Мгновение спустя из осколка выстрелили в разные стороны багровые лучи, очерчивая материализующуюся посреди комнаты фигуру.

— Ну, наконец-то, — сказала она поразительно красивым женским голосом.

Ярко-красные губы, копна чёрных волос, вертикальные зрачки в красных радужках, длинный хвост с шипом на кончике, слегка портящий потрясающую фигуру…

Да, мы виделись там, за гранью. Это был тот самый дух, который вселялся в Дину.

— Ты звала меня, Видящая?

— Да. Ответь мне, кто тебя вызвал — и я освобожу тебя. Ты снова вернёшься в свой Дит.

— Ты думаешь, я туда и так не вернусь? Совсем скоро этот щенок окончательно потеряет контроль над даром, и я, кроме всего прочего, получу и твою силу. А она ой как велика…

— Думаю, ты расскажешь, что знаешь, — равнодушно заметила моя хранительница, неслышно подходя ко мне. Она всё ещё была в облике человека, и снова мне показалось, что этот голос я уже слышала, я им говорила, что постоянно убирала с груди запутавшуюся рыжую прядь этим движением…

— Ты многовато себе позволяешь, Кларисс.

У меня перед глазами заплясали оранжевые чёртики. Киса?! Кларисс??!! Невозможно! Хотя, если задуматься, описание-то совпадает. Но Кларисс жила тысячу лет назад!

— … Вам запрещено напрямую помогать Хозяйкам Книги, Хранительница, и не мне напоминать, что Миледи* сделает с тобой за непослушание! — продолжалась между тем дискуссия. Демоница говорила таким тоном, что по коже буквально бежали мурашки, но я знала Кису… и ещё лучше знала Кларисс. Её этим не проймёшь!

— Князь говорит, что мир нуждается в Видящих, — спокойно, с насмешкой возразила та, — И подумай, на кого Миледи спихнёт вину, когда я расскажу правду? Вас в порошок сотрут.

— Но и тебя Марана не простит…

Голос демоницы стал на диво расчетливым.

— Любопытно, ради прошлой своей подопечной, хоть та и была любимой Князя, ты так не старалась, хоть и привязалась к ней… А я-то всё гадаю, Кларисс… Такое сходство, твоё резкое преображение… Ты терпишь боль, находясь в человеческой ипостаси, ты пошла против воли Мараны, и всё ради рыжей глупой молоденькой девчонки! Ой, леди, а глаза-то у вас одинаковые… А мы так долго искали какую-то слабость у нашей несгибаемой киски…

И неожиданно демоница рванулась ко мне, целясь когтями в горло. Хвост описал широкую дугу, разбивая доски пола…

Изящные пальцы с золотистым маникюром перехватили запястья твари. Та яростно взвизгнула и хвостом распорола Кисе — нет, Кларисс, — бок.

Во мне закипела ярость — не за себя, за неё. Я видела глубокую рваную рану, кровь из которой не текла, и взметающийся в воздух хвост. Злость сменилась бешенством и полной потерей контроля.

Силовая волна отшвырнула тварь на три метра и ударила в стену. Книга в моих руках накалилась и окуталась мерцающим сиянием.

— Только пос-смей её тр-ронуть, мр-разь!! — прошипела я, резко сжимая ладонь в кулак. Вокруг демоницы стал сжиматься круг высокого чёрного пламени.

— Не знаю, увидишь ли хозяйку, но, коль увидишь, передай: мой Хранитель не в её власти, — сказала я, равнодушно смыкая круг. Вопль, взметнувшееся пламя — и на полу осталась только горстка пепла.

Кларисс смотрела на меня потрясённо и была явно не в силах что-либо сказать. Я же велела книге напрямую подпитывать Кису моей силой. Артефакт протестующее зашипел, но — подчинился.

Губы, чуточку напоминающие мои, шевельнулись — она явно хотела что-то сказать, но я только покачала головой и пошла наверх. Мне надо многое обдумать. И кое-что узнать…

***

Впервые я говорила с книгой, как хозяйка, а не как равная.

— Мне нужно прочитать судьбу Кларисс дальше. А потом… мне по-любому нужен список её потомков. Ещё я хочу знать, как освободить её от подчинения. Не ответишь — будешь наказана.

Страницы зашелестели.

"Ты можешь об этом пожалеть… Я ведь могу сказать тебе, кто вызвал духов. Но тогда — забудь о кошке и всём, что вас связывает. А для тебя, думаю, не секрет, что уничтоженный тобой дух был призван тебя убить. И что он — не единственный. Щенок не остановится. К тому же, если сделаешь неправильный выбор — свяжешь свою судьбу с призраком прошлого, на руках которого крови больше, чем население твоего города. Знай, сама Кларисс выбрала б, не задумываясь — она попросила б назвать имя того, кто хочет её убить. Решай, что дороже, Видящая — чья-то свобода или твоя жизнь".

За окном светило яркое, ясное солнце, отблесками играясь с листвой. Свет отражала блестящая поверхность речки, а я начала понимать…

Кларисс была даже младше меня, когда, беспомощная, на краю пропасти, она поглядела в окно и начала слышать манящий шёпот тьмы. Я была ею. Я знаю, как никто, как больно, страшно и пусто ей было.

Егор любит ночь. Теперь я знаю, почему. Теперь я тоже слышу её голос…

Что толку лгать самой себе? Там, под ярким солнечным светом, люди чуют присутствие духов. Самые слабые или предрасположенные сходят с ума, как Жанна. Там, в сверкающей реке, возможно, кто-то уже тонет по вине вырвавшегося из Дита водяного…

А где-то в доме кошка — нет, человек! — с болью смотрит в осколок зеркала. Мы разные. Мы слишком похожи…

— Покажи мне её судьбу дальше, книга, — бросила я, не оглядываясь.

"Я боялась, что ты так ответишь…".

Я рассеянно потягивала вино из кубка, разглядывая карту. Все города, поселения и стойбища теперь под властью Киевского князя. Что скрывать, мы с мужем потрудились на славу. Хитрили, изворачивались, лгали, убивали…

Я невольно улыбнулась, вспомнив, как под видом блудницы пробралась в одно поселение и изнутри открыла ворота. Правда, уж очень быстро пришлось действовать — терпения моего ревнивого мужа надолго не хватило…

Правда, теперь я не отлучалась из дому, но на то была причина. Вернее, был.

Темноглазый и темноволосый, поразительно похожий на отца, он тихо лежал в колыбельке, словно понимал, что маме не надо мешать думать, и вертел в руках массивное золотое кольцо Тия. Я улыбнулась ему. Помнится, я опасалась, что муж не полюбит его, но… "Береги его" — сказал он мне на прощание, поразительно нежно целуя в губы, — "И себя". Скоро Тий вернётся к нам, маленький. Пламя войны уляжется, а у нас останешься ты. У нас останется будущее…

***

Было спокойно, садилось солнце, его свет ещё грел землю, но я дрожала, как в лихорадке. Я чуяла, что что-то произошло. Я чуяла — его уже нет.

На миг прикрыв глаза, я видела всадников, которые стремительно неслись сюда наперегонки с ночью. Они были быстрее…

Подхватив ребёнка на руки, я положила как можно больше золота, до которого смогла дотянуться, в пелёнки. Я чувствовала, что не успеваю. Спешить…

— Лана! — выдохнула я в лицо закату. Тьма сгрудилась посреди двора, принимая облик двенадцатилетней девочки.

Тий жёг один из древних храмов, когда дружинник приволок за золотистые косы девочку, намереваясь поиграть. Я не знаю, что в тот миг дрогнуло в его душе. Когда я после спросила, он прошептал: "Она была похожа на мою сестру, на тебя… и потом, может, у нас будет дочь…"

Как бы там ни было, он привёл девчонку домой, отдал мне в качестве служанки. Она привязалась к нам, к малышу, и мы узнали её секрет — она не была человеком. Лана — дочь несильной богини, которой поклонялись в том храме, и смертного. И она могла ходить меж мирами…

— Вы тоже чуете, хозяйка, — прошептала она, — но я не смогу вас забрать…

— Не беда, забери его, Лана. И не возвращайся…

Ребёнок заплакал, глядя на меня чёрными, любимыми глазами. От боли хотелось выть по-волчьи. За воротами загрохотали копыта…

— Иди! — крикнула я.

Ночь, которая всё же примчалась раньше, поглотила и Лану, и всё, что я ещё любила…

***

Я свернулась комочком на полу в келье. На слёзы, крики сил уже не было.

Не знаю, как и зачем, но я — выжила.

Была боль. Меня били по лицу, использовали, как они выражались, по назначению, швыряли об стену. Они выпытывали, куда делся щенок. Я молчала.

Я была уверена, что меня, как ведьму, просто сожгут, но ошиблась. После трёх ночей в подземелье пришёл приказ, подписанный князем. Тий как-то сумел выторговать мою жизнь.

Сам он умер. Как — подробности мне с удовольствием описал один из мучителей…

Я выцарапала ему глаза. На меня хлынула тёплая, приятная кровь, которая мне показалась невероятно вкусной. Потом меня били, но меня уже не было. Мне было всё равно.

Князь смиловался надо мной, и над ребёнком, постановив отправить нас в храм. Наш дом сгорел, но его не смогут найти. И это давало мне силы. Меня всё же отправили в храм, где обстригли мои косы и впихнули в монашеский наряд. Велели молиться кровавому богу на кресте — и я молилась.

Я стала монахиней. Я не имела права выходить из храма. Я должна была там умереть — это явно. Мне было 18.

***

Спустя несколько дней, когда я немного оклемалась, меня вызвала к себе настоятельница. Я заглянула в её холодные, оценивающие и жестокие глаза. И подумала, что она тоже не верит в своего бога.

— У тебя необычная внешность, девочка, и ты явно уже не дитя. Скажи, ты хочешь иметь возможность выходить из этого проклятого богами храма и иметь покровителя, или предпочитаешь медленно умирать от яда, как мне было приказано?

— И что же я буду делать? — уточнила я спокойно.

— Я так и знала, что мы друг друга поймём…

***

Речитативом читают заупокойную молитву, к потолку поднимаются запахи благовоний, в высокие окна заглядывает закат. Кто становится монахинями?

Жёны и дочери преступников и бывших союзников, ведуньи, сумевшие скрыться от бдительных княжих служителей, бывшие любовницы знатных господ, надоевшие или просто проигравшие бой времени, неугодные жёны, которые впутались в чужие интриги, не удержались на вершине или не смогли родить наследника.

Они теперь стояли на коленях вокруг алтарей и произносили слова, в которые просто не верили. Я склонила голову и сцепила зубы, мысленно снова проглядывая сегодняшнюю ночь. Одна из многих…

Наконец мы сказали всё, что их бог хотел услышать, встали и разошлись по кельям. Настоятельница на миг поймала мой взгляд. Я приотстала и шмыгнула в сторону подземелий.

Скоро я вылезла из подземного хода посреди леса, и ещё некоторое время шла в нужном направлении. В условленном месте нашла коня. Пришпорила и понеслась в сторону города.

Времени мало. Всего день. А работы много…

***

Он был пьян как свинья. Грязный, потный, в окружении продажных девок, он не вызывал ничего, кроме отвращения. С возрастающим презрением я заметила привязанного к столбу маленького мальчика. Следы на его теле явно рассказывали о том, как он умер.

Я посмотрела на жирную свинью с налитыми кровью глазами, мало чем напоминающую человека. Да, у высокопоставленных священнослужителей всегда были необычные вкусы…

Ничем — не поможешь. Ничего — не изменишь. Меня подгоняет время.

Я была в греческом одеянии, как и заказывал святой отец, тело моё ни капли не скрывающем. С полупоклоном, скрывая лютый огонь в глазах, я выступила из тени, первые движения телом под негромкую музыку флейты делая. В причёске высокой каменья блеснули таинственно. Свинья в рясе застыла, заворожено за мной наблюдая. Его подстилки завистливо зашипели, на меня глядя, и стали потрясать перед ним телесами и золотыми косами. Справные, кровь с молоком…

Я только усмехнулась криво, изящно выгибаясь при свете свечей неверных. Дело не в самом теле, глупенькие. Вопрос в том, как управлять им вы можете.

Я плясала, чуя взгляд очей водянистых и свечей шипение. Слышала, как круглолицая девка в сарафане прошипела: "Не наша. Сразу видать, ведьма! Очи у неё дурные. Луче б себе ещё сельского дитятю приволок, дурень. Помогли б небось развлечься. А эта…"

И умолкла, со мной на миг очами встретившись. Вздрогнула — и скрылась. А я шагами крадущимися стала к святому подходить, изгибаясь маняще. И глаз от меня он уже не отводил…

А я, танца не прерывая, бутыль со стола подхватила и лёгким шагом к нему подошла. Он встал со второй попытки, пошатываясь, приобнял меня и стал жарко шептать что-то — я не вслушивалась, старалась только от мерзкого запаха не морщиться. Мы отошли так, что никому нас не видно было, и он по телу моему стал шарить. Я застонала, запрокинула руки к причёске… и, выхватив тонкую шпильку с блестящим камнем на кончике, слишком длинную для украшения, резко всадила ему в ухо, не жалея сил. Потом стояла и смотрела в стекленеющие глаза. Это длилось секунду — и вечность. А потом это быдло рухнуло к моим ногам, а мне было даже не жаль — словно прирезала что-то… что не должно было жить.

Выйдя из монастыря, я поправила накидку и оглянулась на кресты. Задание настоятельницы — ещё одно, очередное, — выполнено. Пора возвращаться.

***

Дни проходили в молитвах, ночи — в похоти и крови. Настоятельница давала мне всё более сложные задания, но это не было бедой — Тий многим вещам научил любимую жену. Научил он её и убивать.

Вскоре в мою привычку вошло брать у клиентов сувениры, которые я прятала в тупиковом отрезке подземного хода. В келье их хранить не рисковала — её обыскивали каждый день. Пришла зима, на севере Руси намело сугробы с человеческий рост. Я купалась в чужой крови. Я ждала затишья. И лета.

***

В монастыре днём мы работали — вышивали, пряли, копошились в земле. Но в тот миг у меня выдалась свободная минутка, и я чуждой фигурой застыла на каменном парапете, глядя, как лес шумит под ударами ветра и серебрится вдалеке река. В небе кружил сокол, купаясь в потоках воздуха. Вольный…

С тихим воем я сорвала с головы накидку, и отросшие снова волосы заплескались под зовом ветра. Хватит.

"Женщина — сосуд греховный, и не должна она в храм входить с непокрытой головою, и очи должна держать долу, ибо суть жизни её — смирение…".

Хватит. Века мы дышали воздухом и благодарили за это Стрибога, а мать-Ладу — за пищу. Веками мы почитали и матерей, и воинов, одинаково.

"Монахи не должны прикасаться к женщине на сносях, ибо она грехом порождена…".

А чем же порождены вы, святые, прячась за спиной своего Спасителя и веруя, что кто-то искупит ваши грехи!

Хватит.

Не одевая накидки, с улыбкой на устах, я двинулась к настоятельнице.

Помню, однажды я спросила Тия, за что он так ненавидит богов. Оказалось, что семью его — отца, мать и маленькую сестру — принесли в жертву одному из древних божеств. На глазах Тия, который сумел сбежать.

Ему было семь лет…

Беда людей в том, что им необходимо в кого-то верить.

Настоятельница сидела за столом и выводила что-то гусиным пером. Она подняла голову, и наши взгляды встретились. Она поняла всё, её рот открылся в беззвучном крике…

На свиток хлынула её горячая кровь.

За меня, за Тия, за наше будущее тебе и таким, как ты. Тем, кто верит только в кровавого бога. Тем, кто обращает в смерть чью-то веру. Тем, кто лицемерно стоит на коленях.

Такие, как я, будут приходить за вами.

***

Я вышла из подземного хода с небольшой сумочкой, полной золотых сувениров. У меня не было будущего, я шла, чтоб идти, и дикая сила вновь кипела в крови.

"Печать Мараны на челе её", — шипел наш волхв.

Он не ошибся.

Где-то в небе закричал сокол, и я поняла его слова.

— Вольны!! — что было сил крикнула я в ответ…

Сквозь веки пробивался яркий солнечный свет, и чей-то голос настойчиво звал меня по имени.

Блин!! Что ж мне никак не дадут нормально в чужой жизни порыться?!

Сделав над собой титаническое усилие, я открыла-таки упрямо не желающие ничего видеть глаза.

Надо мной склонилась Кларисс, глядя на меня встревоженными, если не испуганными, глазами.

— Клара, ты понимаешь, что происходит? Ты меня помнишь?

— Тебя блин забудешь, — пробормотала я, с трудом разлепив пересохшие губы. Ой, как же мне х-хорошо!

— Что, хорошо тебе? — предельно ласково уточнила кошка. Я насторожено на неё покосилась и кивнула.

— Щаз ещё лучше будет!! — рявкнула она неожиданно просто мне в лицо, — Ты чем вообще думаешь, а? Между чтениями перерыв не меньше недели должен быть! Ты же себя потеряешь, дурочка!..

Я обречённо вздохнула и настроилась на получасовую лекцию.

***

Дина

Найду — прибью. Причём плавно, медленно, со вкусом и удовольствием. Где шляется эта рыжая зараза?! Родители в бешенстве, плюются кислотой и бьют мелкую посуду — мол, и близко не подходи к этой…. Комментарии далеко не лестные, между прочим. Егор смылся в неведомом направлении, Киса тоже, Артём пытается хоть что-то утрясти с двойными похоронами, я помогаю ему по мере возможностей, Андрей валяется в комнате с дикой мигренью, мне приходится его лечить — а Клара куда-то ушла! Стоя в прихожей, я резко обернулась на звук открывающейся двери и нервно икнула. Вот только этого мне не хватало!

Тётя Яна, мать Клары. Нет слов!

Яна чуть повела плечами.

— Холодно тут. Ветер какой-то… Здравствуй, Дина. Рада тебя видеть.

Она была стройной довольно высокой женщиной. У неё были карие глаза и светлые крашеные волосы. Она была одета в бежевый костюмчик, надо признать, довольно элегантный, остроносые туфельки, из украшений — комплект браслет-кольцо-кулон-серьги из золота с розоватыми, блеклыми камнями. Бежевого оттенка косметика, как обычно, идеально ровная. На лице — неприятное выражение "дежурной скорби", никак не вяжущееся с общим, холёно-ухоженным состоянием.

— Диночка, мне позвонили и рассказали о случившемся. Серёжа, к сожалению, приехать не смог — у него такой график, сама знаешь. Ты здесь, поддерживаешь Клару. Это так мило с твоей стороны!

От слащавого тона и банальности фразы меня слегка покоробило, но я быстро справилась с собой. Яна стремительно пошла на кухню, и я двинулась за ней следом. Холёные пальцы налили в стакан свежий сок.

— Дина, солнышко, прошу, расскажи, что случилось. Ты, как очевидец, должна знать подробности…

Я начала рассказ, пристально следя за собеседницей. Она ахала и вздыхала. О состоянии детей Жанны она так и не спросила.

— Здравствуй, мама, — послышался спокойный голос от дверей.

Рыжеватая копна Клариных волос была всклочена, подружка была бледна, обычно блестящие глаза чуть выцвели. На ней был наспех наброшенный зелёный короткий сарафан. В принципе, они с матерью всегда смотрелись чуждо, но в тот странный миг это было особенно ярко видно. Честно говоря, куда больше общего у подружки было с Кисой, застывшей на пороге и пристально вглядывающейся в лицо Яны, словно пытаясь что-то отыскать — и не находя.

— А… кто вы? — холодно уточнила Яна, прервав на середине очередной всхлип. По лицу Кисы пробежала волна неприязни.

— Я — двоюродная сестра Жанны, — сказала она спокойно.

— Очень приятно, — причем о приязни в её голосе не могло быть и речи, — Девочки, я думаю, нам с Кларой нужно поговорить наедине. Как мать с дочерью.

Мы с Кисой, лицо которой стало омертвевшей маской, выскользнули за дверь.

***

Клара

Отбросив назад волосы, я села напротив матери на стул. Об объятиях и поцелуях не было и речи — мама была деловой женщиной. Мы молча смотрели друг другу в глаза.

— Эта женщина… она что, претендует на наследство? — нарушила мать молчание.

— Кажется, нет. Да если и так, какая разница?

— Я просто пытаюсь понять, нужен ли нам юрист.

— Нам? Мам, не хочу тебя огорчать, но у Лёни и Жанны есть дети…

— Но в завещании указаны мы.

Я выпала в полный осадок, стараясь понять, кто из нас спятил. В принципе, особой чувствительностью мама никогда не обладала, и со мной она могла обсуждать различные вещи, но её необычная реакция на смерть лучшей подруги немного обескураживала.

Вскипел чайник, и мать сделала нам по чашке кофе. Потом зябко повела плечами и негромко сказала:

— Ты любила Жанну, Клара?

Я по привычке ответила вполне откровенно:

— Нет, не слишком.

— Вот и я… тоже.

Её холёная ручка с французским маникюром изящным движением отломила кусочек хрустящей булочки. Я внимательно смотрела на свою мать.

— Отец не смог приехать? — спокойно уточнила я, — Почему?

— О, у него полно дел, а у "Надежды" определённые сложности…

— Ну, ничего. Егор как раз поехал в город — его навестить.

Мама только шире улыбнулась, но в глазах загорелась тревога.

Я вспомнила, как ночью притворилась, что сплю, и заглянула в мысли брата.

Да, скоро проблемы с фондом покажутся отцу подарком судьбы…

***

Егор

Первым делом по привычке заехал домой. У нас была шикарная квартира, обустроенная в бежевых тонах. Сторона была солнечная, и всё буквально утопало в свете. Честно говоря, меня это всегда раздражало.

Вторник. По идее, отца дома не должно быть, но чутьё говорило противоположное.

Дверь я открыл совершенно беззвучно, и в гостиную шёл кошачьими шагами, утопая в пушистом ковре.

Люблю появляться неожиданно…

Он сидел в мягком кресле с бокалом своего любимого виски. Человек с почти таким же лицом, как моё собственное, мой отец. Он сидел ко мне спиной, в квартире витал запах терпкого сигарного дыма. Он, видимо, читал…

Нет. Когда я неслышно подкрался и заглянул со спины, то увидел, что он рассматривает фотографию.

Со старого снимка на меня смотрела хрупкая юная девчушка с необычной внешностью. Её глаза ярко блестели, она улыбалась, и что-то знакомое почудилось мне в линии её губ.

По нижней стороне снимка змеилась надпись, явно сделанная впопыхах разборчивым, явно женским почерком.

"Прости".

Тут он почуял мой взгляд и обернулся. Наши глаза встретились, и я вздрогнул от необычного сочетания. Тоска, нездоровая нежность и… ненависть.

— Кто это? — спросил я, не здороваясь, только для того, чтоб о чём-то спросить.

— Её зовут Алина. Звали, вернее. Она была лживой дрянью.

— Её звали Датонова Алина Семёновна, она — мать твоей Инги, проходила лечение в "Надежде", проблемы с костным мозгом. Потом перевелась в другой центр, где она и умерла.

Я холодно смотрел на него. Я начал кое-что понимать.

— Папа, я хотел поговорить.

— Я работаю. У меня нет времени на глупости.

— У меня тоже, так что давай говорить по делу.

Он поднял глаза. Серые, как и мои, но более водянистые и невыносимо спокойные.

С определённого возраста я перестал всецело доверять ему. Потом доверие скрылось вообще.

Теперь сильно пошатнулось уважение.

— Кажется, я догадываюсь. Так вот, её припадочная дочка винит меня в том, чего просто не было. Дрянь… Как и мать, впрочем.

— Пап, вполне вероятно, фонд закроют.

Он спокойно смотрел на меня.

— Я подарил тебе жизнь, Егор, и…

— И ошибся.

Он смотрел на меня. Внимательно, невидяще, ненавидяще. Как только что смотрел на девочку, которую звали Алиной.

Его губы дрогнули.

— Ради кого? Одумайся, дурачок. Для кого ты это делаешь?

Инга

Я спала их рук вон плохо. Мне снились лица, много лиц. Самого сна я не запомнила, но встала с больной головой и с отвращением уставилась на сереющее над городом утреннее марево.

Напрочь позабыв все нотации, распахнула окно и устроилась на подоконнике. Поджала ноги. Внизу, полускрытая в тумане, звенела высота. Свежий ветер, смешанный с неповторимыми ароматами лета, прохлады и ночного города… Прошло полгода с тех пор, как…

Как я стояла перед Сергеем Геннадиевичем, пристально глядя в фальшиво сочувствующие глаза.

— Её случай запущенный, — начала я, — и…

— Как говорят христиане, всё в руках Божьих, — отозвался сероглазый человек в белом халате, насмешливо глядя на меня.

— Поймите…

— Нет, Инга Александровна, это вы поймите. Мы были знакомы с вашей матерью, и в последнюю нашу встречу она сказала мне: "Жизнь всех людей одинаково важна". Мне ли спорить с ней теперь, спустя столько лет?

Егор

— Очнись, она — дрянь, каких надо ещё поискать! Ты предаешь меня — ради неё?! — говорил отец, всё распаляясь, — Она смела перечить мне! Слишком уж она похожа на мать!…

Инга

— Впрочем, ты похожа на неё, Инга. Ты красивая девочка.

Он скользнул вперёд, не отрывая от меня тусклого взгляда серых глаз. Его дыхание прерывалось, он подступил чуть ближе.

— Я могу спасти твою мать, — шептал он, склонившись к самому моему уху, — И денег за это не попрошу…

Наглые руки шарили по моему телу. На мгновение я застыла, но слова матери врезались в память.

— Меня это не интересует, — сказала холодно и метнулась в сторону.

— Тогда… она умрёт.

— Увидим…

Егор

— Неужели ты поверишь не мне, а этой шустрой стервочке? Брось, Егор, она такая же хитрая, как и мать. Ты же не предашь своего отца ради этой…

Инга

Я смотрела на Жанну. На Безухову Жанну Семёновну, главного секретаря фонда, любовницу Сергея Геннадиевича.

— Я многое могу рассказать о фонде, — сказала я, — Советую запомнить меня.

Егор

— Она просто маленькая шлюха, — закончил отец, — Неужели ты не веришь мне?..

Мгновение я пристально смотрел ему в глаза, а потом резко ударил в нос.

Послышался неприятный хруст, хлынула кровь.

— Нет, пап, не верю. И если услышу ещё что-то о ней, ты — пожалеешь. Посмеешь вмешаться в нашу жизнь — пожалеешь.

Я повернулся и вышел, не оглядываясь. Дверь квартиры мягко закрылась за спиной.

Инга

Она всё же умерла. Мы продали четырёхкомнатную квартиру и купили двухкомнатную в бедном районе, продали весь накопленный отцом антиквариат, для того, чтоб оплатить операцию в другой клинике.

Её сделали, но такого эффекта она не имела.

Всё же Сергей Геннадиевич был лучшим.

На похоронах я не рыдала, только успокаивала Олю, и долго искала кое-кого в толпе. Нашла.

Он подошёл и положил две белые лилии на могильную плиту. Лилии — наши с мамой любимые цветы…

— Зачем? Неужто оно того стоило? — задала вопрос.

Он молчал. Да я и не ждала ответа.

Чёртова память! Я с силой потерла лицо руками и неслышно скользнула в кухню.

Утром, когда солнце ещё даже не показало свою рыжую голову из-за горизонта, кофе стоит пить чёрным, без сахара. В такие моменты по-настоящему понимаешь этот вкус…

— Не спится?

Сестра. Вплыла, как шхуна на парусах любви. Ни минуты покоя!

— А тебе?

Она села напротив. Оля была чуть полнее, чем я, и её красота была более… женственна, что ли… Её волосы были светлее и короче подстрижены симпатичной лесенкой, глаза большие и широко открыты навстречу другим, темнее, чем мои, но куда наивней. Она была взрослым ребёнком, и иногда я завидовала ей.

— Ина, ты считаешь меня ребёнком.

Я только пожала плечами, не смея подтверждать очевидное. Оля вздохнула.

— Прошло полгода, а я так и не сказала тебе…

— Какая я бесчувственная дрянь? Ты намекала не раз.

Она обижено поджала губы, но упрямо продолжала.

— Я так и не сказала тебе спасибо.

Я ошеломлённо застыла.

— Ты выплачиваешь кредит, ты работаешь и устаешь, как собака, а мне дала возможность учиться в Институте культуры. Ты…

— Хватит, Оля. Я делаю лишь то, что должна.

— Ина, я просто… а, чтоб его! Я хочу, чтоб ты была счастлива, сестрёнка. Не бойся верить другим. Хоть иногда.

Оля давно уже вышла, а я вертела в руках чашку с безбожно остывшим кофе. И вспоминала…

На сорок дней поминки я организовывала уже из последних сил. Сестру, которая снова начала реветь, отправила домой почти сразу, а сама задержалась надолго.

В тот день, как назло, в город приехала какая-то суперпопулярная группа, и метро в очередной раз нашли повод перекрыть. Трамваи уже не ходили, и я поплелась пешком, чувствуя, как скользят на молодом снегу уставшие ноги.

А потом я застыла возле одного из фонарей, наблюдая, как свет играет со снегом. Холод прорвался в самую душу, ещё немного — и я просто упала б в снег, дрожа от беззвучных рыданий…

И в тот момент возле тротуара замерла незнакомая машина. Так я впервые встретила Егора.

Мы болтали всё время, что он без цели возил меня по городу. За окном мелькали бессонные фонари, и окна домов, и машины. Потом он остановил машину у моего дома, а мы всё говорили. И мне всё казалось, что подобное лицо я уже видела… Но тогда так и не вспомнила, кого он мне напоминает.

А ночью, свернувшись клубочком в своей комнате, я неожиданно крепко уснула. И впервые с тех пор, как она умерла, мне не снились страшные сны…

Я безумно люблю зимние ночи.

***

Клара

Я нашла Кларисс сидящей на перилах небольшого балкончика. Почуяв меня, она сразу обернулась.

— Скажи, книга что-то говорила тебе о вызывающем? — спокойно уточнила кошка, — Клар, я ведь защиту твою долго не продержу. Я теряю силы.

— Она вроде говорила что-то вроде: "Этот щенок не остановится". Значит, духов наверняка вызвал парень.

Глаза Кларисс полыхнули.

— Она так и сказала? "Щенок"?

— Да… Нет, невозможно!

— Но проверить — стоит. Где комната этого Артёма?

Переглянувшись, мы метнулись вглубь дома. Вот и гостевая комната. Я резко распахнула дверь, Кларисс безликой тенью скользила за мной.

В комнате витал какой-то непонятный, тяжёлый аромат. Кошка едва заметно нахмурилась и словно бы невзначай придвинулась ближе ко мне. После она скользнула к шкафу, и решительно распахнула одну из небольших дверок.

В лицо ударил запах непонятных трав, блеснули отсветы на чёрных свечах, безымянная серая книжечка застенчиво отливала серебром на переплёте.

— Вот как, — едва слышно сказала кошка, — Вот как…

— Может, это просто…

— Клара. Что в этой жизни бывает просто?

***

— Дина, где Артём?! — закричала я, сбегая по ступенькам.

— Да, смылся куда-то, — флегматично отозвалась намертво приклеившаяся к компу подруга, — Кажется, пытается понять, куда делись Катя и Гена. Честно говоря, мы боимся, что они давно уже трупы. А зачем он тебе?

— Да так, спросить кое о чём хотела…

Мы с Кисой переглянулись, и я протянула руку к мобильному. Братишка, надо срочно поговорить…

***

Егор

Павел небрежно курил, откинувшись на спинку мягкого кресла. Увидев меня, он приветливо кивнул и указал на диванчик. Мой бывший друг молчал, разглядывая меня. Я отвечал ему тем же.

— Ты говорил, что поучил кого-то, — заметил я негромко.

— О, да. Думаю, тебе любопытно будет посмотреть.

— И что ты хочешь за помощь, если не секрет? Насколько я тебя помню, ты не умеешь быть бескорыстным.

— Как и ты, — хмыкнул мой собеседник, — Брось, Егор. Ты помнишь, о чём шла речь до нашей размолвки. Предлагаю сотрудничество. Можешь не опасаться, тебе достанется жирный кусок. Отец давно хотел работать с тобой, ты связан с молодым Исаенко, да и мозги у тебя неплохие: фирма всё растет. Хоть, если хочешь, можешь жить под крылышком папаши…

— Павел, — мягко прервал я его, — Скажи, я похож на идиота? Только не говори, что с Ингой ты встретился чисто случайно, прогуливаясь по совершенно незнакомому району и просто заинтересовавшись прошедшей мимо девушкой? Это ты ей можешь рассказать, и то не факт, что поверит.

На губах противника заиграла усмешка.

— Да, она тоже не верит. Умная девочка. Просто эта умная и красивая девочка — отличный рычаг, друг мой. Говорим откровенно? Она — ключик к тебе.

Я застыл, чувствуя, как в душе свернулась в клубок холодная ярость.

— И как ты планировал её… использовать?

Я могу поклясться, что на лице ничего не отразилась — всё-таки мы с Павлом в своё время немало заработали на азартных играх — но что-то мелькнуло в холодном голосе, что заставило голубые глаза противника слегка расшириться.

— Успокойся, ничего, что могло бы ей повредить…

— Павел, ты таки считаешь меня идиотом, — печально резюмировал я, пытаясь подавить бешенство в глазах.

— Идём, — резко поднялся Павел, — Я для начала познакомлю тебя со своим гостем, а потом обсудим наши проблемы.

Как я и предполагал, содержать "гостя" в квартире Павел не стал. В полном молчании мы сели в машину и рванули куда-то в южную часть города, давно и прочно занятую частными домами.

Цель нашего путешествия ничем не отличалась от остальных не слишком богатых частных домов. Скрипучая калитка с зелёной облупившейся краской впустила нас в запущенный, неухоженный двор. На скамейке, намертво присосавшись к бутылке водки, восседал прокуренный парень с белыми волосами и неприятно равнодушными водянистыми глазами. Увидев Павла, он резко захлебнулся и посерел.

— Опять нажираешься на рабочем месте? — презрительно уточнил Павел, чуть вздёрнув бровь.

— Я… это не то, что ты…

Мой спутник сделал молниеносное движение вперёд и легко, без размаха ударил светловолосого по лицу. После, не оглядываясь, двинулся в дом. Я пошёл за ним.

Когда-то, в своё время, я отказался от этих игр. Теперь — намёк Павла ясен, как день. Если я ошибусь — пострадает Инга. Я не могу этого допустить.

Мы прошли захламленную прихожую и поздоровались мельком с мужчиной лет 50 и такими же, как у давешнего парня, водянистыми глазами садиста. Потом подошли к неприметной серой двери. Павел с насмешливым полупоклоном пригласил меня вперёд.

На стуле посреди комнаты сидел привязанный парень в порванной, помятой и выпачканной в крови одежде. Его волосы от крови свернулись в колтуны. Я окинул профессиональным взглядом фигуру. Да, ребятки Павла всегда умели… учить…

Тут пленник поднял голову, и я не сумел сдержать изумленного вздоха. Гена?

— Так, — видя, что пауза слегка затянулась, подал голос Павел, — Расскажи Егору всё, что ты знаешь о Инге, "Надежде" и его семье.

Гена с усилием приоткрыл усталые, заплывшие глаза и тихо начал:

— Фонд "Надежда" был основан 5 лет назад. Моя мать и твой отец — давно любовники, но потом она поссорила твоего папашу с какой-то фифой, и они надолго разошлись. А 7 лет назад снова встретились. Тогда Исаенко только рвался к власти, и они стали частью его команды. Позднее, когда он пришёл к вершине, твой отец получил неплохую должность. Потом была основана "Надежда".

Парень раскашлялся и сплюнул кровью, после снова поднял равнодушные глаза.

— Павел, чем ты его напоил?

— Дурь. Он рыдал, как свинья, и всё время о чем-то просил. Это мешало мне воспринимать информацию. Продолжайте, Геннадий Леонидович, — сказал Павел вежливо.

— Все думают, что фонд собирает деньги на операции и медицинские приборы, но это лишь прикрытие. Торговля органами, детьми, наркотиками и запрещёнными препаратами — идеально налаженный бизнес.

— А зачем ты хотел убить Ингу?

— Мать Инги когда-то была невестой твоего отца. Её дочь многое успела узнать о фонде. Так сказала мама. Хотя…

Снова приступ кашля.

— Хотя я так не думаю. Она просто хотела отомстить той, чей призрак ей всегда виделся в глазах твоего отца. Она хотела отомстить Алине, матери Инги. Она ненавидела её.

— И ты заказал её… — протянул Павел.

— Да, — в глазах Гены что-то заблестело, — Я доплатил тому парню, чтоб он позабавился. Хотелось увидеть, какое у тебя будет лицо, Егор. Ведь твой отец знал о плане моей матери. Но с тех пор, как он увидел Ингу рядом с тобой, он испугался… и возненавидел её ещё больше. Он был бы рад её смерти.

Гена снова закашлялся и заткнулся. Я в немом бешенстве взглянул на него. В глазах плескалось равнодушие, изо рта текла кровавая пена, губы потрескались. Человек? Он едва не убил мою Инну просто так, по приказу матери. Нет, не человек. Нечто мерзкое.

— Спасибо за шоу, Павел, — сказал я и равнодушно отвернулся.

— А что с этим? — уточнил Павел, с непонятным выражением поглядывая на меня.

— Что хочешь, — мой голос прозвучал абсолютно равнодушно.

Тихое хмыканье в ответ.

— Мы договорились, Егор?

— Думаю, да.

***

Город оживал. Поток машин несся в никуда, и следом за каждой таяли в утреннем тумане чьи-то надежды и мечты. Я ехал к хорошо знакомому дому.

Вдоль посадки две девчонки-бегуньи активно трусили прелестями, прислушиваясь к гудкам благодарных зрителей. Какие-то парни, не утерпев, затормозили, явно предлагая девочкам заниматься по утрам иного рода физическими упражнениями. Я даже не стал оглядываться, чтоб узнать, чем всё кончилось. В конце-концов, сложно придумать менее подходящее место для пробежки в прозрачных топиках, чем обочина трассы. Эти дурочки сами нарвались.

Изящно подрезав таксиста, я пролетел на красный, забив на возмущённые гудки и с искренним удовольствием прислушиваясь к доносящейся из-за спины ругани. Всё-таки у водил богатый словарный запас!

Вот и знакомый переулок. Дом. Я привычно оглянулся на окна — не устроилась ли на подоконнике тонкая фигурка с волосами, взлохмаченными ветром.

— Блин!!! — возопил возмущенный и почти до боли знакомый голос. Сердце привычно пропустило удар. Я поднял глаза на затянутую в изящные брючки и топ фигуру, вприпрыжку бегущую за пёсиком.

— Самый лучший пёс на свете! Всё! Пусть сестра с тобой гуляет, ей полезно! Я… — фраза оборвалась на полуслове, когда девушка подняла голову. Наши глаза встретились. Она застыла.

Мы стояли друг напротив друга, не смея сделать и шагу вперёд. Первый шаг… Он всегда самый сложный.

Я внимательно всматривался в знакомые черты. Чуть более бледная, чем обычно, глаза усталые и тускловатые, кажется, похудела ещё больше…

Ничего, милая. Я сделал глупость, но больше я тебя не оставлю.

Шаг вперёд. Глаза отражаются в глазах, и разум просто отступает на задний план. Остается притяжение. Без правил и границ. Чувства, которые пугают яркостью, в которых смешаны свет и тьма, игра и правда. Истинные чувства. Там, где привкуса разума просто нет…

Подхожу к ней… "Ты моя", — шепчу, прижимая её к себе. А больше — слов уже не нужно. Мы и так отлично чувствуем друг друга…

***

Клара

"Вне зоны доступа," — мерзким голосом пропел мобильный. Я тихо рыкнула. Маму я отправила на похороны, а сама теперь пыталась дозвониться до Егора.

— Он что, в метро?! — не выдержала я. Киса посмотрела за окно, и мне показалось, как что-то вроде смешка мелькнуло в глазах.

— Нет, но вряд ли в ближайшее время он ответит.

На мои губы помимо воли прокралась улыбка.

— Инга?

— Угу.

— Артём не отвечает, — вернул нас голос вошедшей Дины с небес на землю.

— Я должна была понять, — вздохнула Кларисс.

— Интересно, с ним всё в порядке? — наивно спросила Дина, непонимающе косясь на наши невесёлые улыбки.

***

Артём

В комнате было очень темно, и пришлось призывать звериную сущность, чтоб иметь возможность видеть собеседника. Как тот видел в темноте, я никогда понять не мог.

Он не был видящим и не был духом. Чутьё говорило, что сидящий напротив человек, но… игрок*. Гениальный. Я работал с ним, и самому себе не хотел признаться, что опасаюсь его.

— Итак… Егор всё же из ваших? Из видящих? — спросил он спокойно.

Я почти с ненавистью посмотрел на него.

— Да.

По губам скользнула мерзкая усмешка.

— А Инга? А Клара, его сестра? Они тоже видящие?

— Клара — видящая, Инга — игрок, как и ты. Может, пояснишь, зачем ты прочёсываешь весь город в поисках видящих? Зачем ты всеми способами перетаскиваешь их на свою сторону?

Он поднялся и остановился у окна, глядя на поток машин.

— Они — идеальное оружие. Ещё мой отец заинтересовался ими. С их участием политические игры становятся проще. Иногда они, как ты, сильнее и выносливее, иногда — видят больше…

— Не вмешивай сюда ещё и политику, Павел.

— Это сделали ещё до меня. Я хочу, чтоб они мне подчинялись, Артём. Это просто выгодно. Они умнее и сильнее тех слизняков, которые считают себя обычными людьми. Их нужно контролировать… или уничтожать. Иного не дано.

— Ты мразь.

— О, да. А у тебя есть тётка, потому ты мне поможешь. Люди, нелюди… У всех есть свои слабости.

***

Клара

Время шло. Егор не отвечал. Артём не возвращался. Чтоб не чувствовать давящую ауру дома, мы с Диной вышли на улицу и развалились на траве в тени клёна. Именно там я отважилась задать вопрос, который давно меня мучил.

— Дина, там, у грани, ты выглядела такой… подавленной, усталой, измученной. Может, всё же расскажешь, что произошло? О чём ты так хотела забыть?

В тёмных волосах подруги запутались яркие солнечные лучики. Она чуть прищурилась, и мне показалось, что она не ответит…

— Ты любила когда-то, Клара?

Я помолчала. Сначала хотелось вспомнить парочку детских увлечений и ответить: "Да", но потом вспомнилось то обжигающее, дурманящее ощущение, которое испытывала Кларисс. Жгучий коктейль страсти, ненависти и обожания, правды и игры, лжи и доверия; безумное притяжение, с которым невозможно было совладать…

— Нет, лично мне не доводилось.

— Везучая, — вздохнула подруга.

— Расскажи о нём.

— Знаешь, он такой красивый. Максим всегда умел производить впечатление на девчонок. Знаешь, дерзкий, никто ему не указ, очень стильный…

Я молча слушала, чувствуя, как ширится странный привкус горечи во рту.

— Он приезжал сюда на каникулы. Иногда даже на выходные. Помнишь Платовых?

Я застыла. Павел и Максим — братья, и первый одно время был другом Егора. Я тогда была ребёнком, но что-то опасное чудилось мне в нём. Максим был красивее брата, но в то же время глупее. Честно говоря, на мой взгляд, не та порода.

Видимо, мои презрительно искривлённые губы не укрылись от Дины.

— Клар, он не такой плохой. Он просто не любит плыть по течению, как все. Понимаешь, я увидела его, поговорила с ним и растаяла. На свете уже не было никого, кроме него. И стоило ему меня поманить, как я пошла за ним. Ты знаешь, как зовёт открытое пламя?

— На огонь летят только бабочки…

— Я так и знала, что ты не поймёшь…

— Нет, я понимаю…

— Ничего ты не понимаешь!

Подруга скрылась за кустами диких роз, невесть откуда привезенных Егором. Я только смотрела ей вслед. Пришедшая тоска резанула болью. Как же часто мы дарим себя тем, кто того совсем не достоин…

Дина

Я вылетела за ворота, резко хлопнув дверью. Да пошла ты, всесильная проповедница! Откуда тебе знать, каково это — любить кого-то с первого взгляда, сильно, страстно. Я помню дикий грохот музыки…

Я помню дикий грохот музыки. Она растворялась где-то в крови, подчиняла движения. Я плясала, блестела светомузыка, блестели в её отсветах лак, помада и стразы, и ноги начали противно ныть от 10-сантиметровых шпилек. Вокруг все танцевали, и несколько парней внимательно на меня смотрели, но я только кривила презрительно губы. Этот толстый, этот худой, этот пьяный…

— Девушка, может, потанцуем?

Внимательно оглядев потенциального кавалера, я едва не скривилась. Фигура неплохая, но не красавчик. И одет не шикарно. В общем, скука.

Я фыркнула, отвернулась, стала пробиваться к выходу…

И тут впервые увидела его. Стильная одежда, томные движения, ухоженные чёрные волосы, громадные голубые глаза на красивом бледном лице…

Такое я видела впервые. Я заглянула в голубые надменные глаза… и пропала.

Помню, мы пили, болтали, танцевали. То, чем кончился вечер, тоже помню. Смутно, правда. Видно, не стоило столько пить…

А потом… Да, я шла за ним, я ревновала, билась в истериках, но это — и есть любовь!

Ну её, эту Клару! Подруга! Пошла я домой.

Я была в самом конце улицы, когда земля, кажется, вздрогнула от взрыва. Волна прокатилась, вышибая стёкла домов и машин. Надрывно завыла сигнализация.

Я оглянулась, чувствуя горячий ком в горле.

Взорвался хорошо знакомый мне особняк.

Киса, Клара… О, Господи…

Я рухнула на колени, чувствуя, как по щекам текут обжигающие слёзы…

Клара

— Привет, — услышала я за спиной до боли знакомый голос. Я стремительно повернулась.

Он щурил желтоватые глаза на солнце, улыбался нахально и виновато.

— Прости, что не вовремя вас покинул, но были срочные проблемы дома. Клара, всё ведь в порядке?

Как часто мы верим тем, кому не стоило верить…

— Всё хорошо, Артём. А что за проблемы?

— Другу не сидится.

— Ясно. Другу, значит.

В желтоватых очах проскакивает изумление, непонимание и тень страха.

— Что случилось?

— Нам надо поговорить, щенок, — промурлыкала Киса, неслышно подошедшая сзади. Из человеческих пальчиков выдвинулись острые чёрные когти, которые сомкнулись вокруг его шеи.

— Так вы знаете…

У меня внутри всё перевернулось. А я так надеялась…

— Какого демона?! — закричала я, растеряв всё своё хвалёное спокойствие, — Зачем ты их вызвал? Ты понимаешь, сколько жизней уже угробил, придурок?! РАДИ ЧЕГО????????

— Ты о чём, Клара? Какие жизни?

— Жанна, Гена, тот мальчик, что утонул, и много ещё людей! Зачем, Артём?!

— Ты что, решила, что это я…

Я заглянула ему в глаза и резко, как острое лезвие у руки, почувствовала, что он действительно обескуражен.

И вдруг земля вздрогнула. Вокруг начала раскручиваться чёрная воронка непонятного происхождения, и меня туда поволокло со страшной силой. Я закричала, но мой голос утонул в странной, всепоглощающей тишине. Вокруг стало безумно темно.

***

Я с трудом пошевелила головой и тихонько застонала, чувствуя солоноватый привкус на губах. Несколько мгновений глаза отказывались воспринимать окружающий мир, а когда они всё же начали видеть…

Тёмный коридор, в разные стороны убегающий в никуда, как отражения в двух приставленых друг к другу зеркалах. Чёрно-белая плитка под ногами, от которой исходит мертвенный бледный свет, напоминающий лунный. И какой-то непонятный ком, лежащий вдалеке на полу… Артём?!

Пошатываясь, я с максимальной на тот момент скоростью метнулась в его сторону.

Парень лежал на плите, раскинув руки. Рядом я увидела кажущееся безжизненным кошачье тельце. Попытка разбудить Артёма не увенчалась успехом — парень вообще не реагировал на внешние раздражители. Тогда я попыталась мысленно докричаться до своей хранительницы, и впервые за долгое время она мне не ответила.

Это меня шокировало даже больше, чем можно было предположить. Волной накатило одиночество, и я поняла, что плита очень холодная.

Я гладила пушистую шкурку Кисы, касалась к Артёму, не слыша никакого отклика. Чёрным пологом упало чувство вины…

И тут я уловила, наконец, лёгкий отголосок эмоций Кларисс. Потом — Артёма. Они оживали, возвращались!

Вот Артём очумело трясёт головой, пытаясь понять, что случилось, вот моргает Киса, у которой глаза так и остались человеческими…

Они что-то говорили, глядя на меня, а я молчала. И по щекам моим обжигающим потоком текли горячие слёзы.

***

— О, и вы здесь?! — от звенящего голоса за спиной я просто подскочила. Потом медленно обернулась. Он-то тут откуда?

Андрей же медленно приблизился к нам.

— Здесь — это где? — уточнила я на всякий случай.

— Это коридор духов. Царство Шута. Его ещё называют миром безумия, — сочла разумным ответить Кларисс, когда все остальные тактично промолчали.

— В смысле, мы уже спятили, — озвучил Артём мои мысли.

— Нет, но чистокровный человек, если как-то попадёт сюда, сойдёт с ума, — пояснила кошка, неприязненно глядя на Андрея, — Итак, ты — либо спятившая марионетка Шута, либо видящий, что практически невозможно.

Парень пару минут внимательно смотрел в кошачьи очи, а потом побежал вперёд по коридору. Артём, выругавшись, рванулся за Андреем.

— Стой!!! — не своим голосом закричала Киса, но её не услышали. Парни неслись с нереальной для человека скоростью. Ещё немного — и скроются из виду.

Охнув, я метнулась за ними. Кошка неслышно скользила за мной, комментируя:

— Если они свернут в какую-то дверь — не иди за ними. Их нет, и больше не думай о них.

— Но Артем…

— Он дурак! Я предупредила, между прочим, чтоб он стоял на месте! Если он свернёт, то ты ничем не поможешь, Клара!

В этот момент, словно иллюстрируя слова Кисы, Андрей стремительно повернулся и скрылся за одной из услужливо распахнутых дверей. Артём, этот идиот, мгновенно метнулся за ним. Он даже не услышал моего испуганного крика.

Медленно, осторожно я подошла к двери. Прикоснулась к холодному, равнодушному дереву. Потянулась к ручке. Отдёрнула руку.

— Он умрёт, да? — равнодушно спросила я у Кисы.

— Всё может быть… Нам надо выйти отсюда. Всё в его руках. Иди за мной.

Я пошла. И ни разу не оглянулась.

***

Артём

Я рванул за этим парнем, и звуки, равно как и всё вокруг, для меня просто пропало. Осталась только спина беглеца, за которой я и бежал, на ходу поражаясь его скорости и убеждаясь, что он не совсем человек. Я даже не сразу осознал, что декорации вокруг резко изменились. Мы были в чёрном сосновом лесу. Старинные, покрытые мхом стволы тянулись вверх на десятки метров. Была ночь, и было так темно, что спасало только звериное зрение. Я шагнул было назад, вспомнив о Кларе с Кисой, которые теперь одни в коридоре, но дверь со звуком набата захлопнулась за спиной.

Дверь исчезла. Я касался руками коры вековой сосны. Андрей скрылся из виду. Для полного счастья декорациям не хватает только мыла и верёвки!

Вздохнув, я прижался спиной к коре. Как бы там ни было, есть несколько неоспоримых плюсов. Я в лесу, меня никто не видит, мои способности видящего со мной.

Прикрыл глаза. Сбросил маски. Шелест, блики, запах — всё срывается в плотную волну ощущений. В жилах поёт волчий вой, и я чую, что в этом мире луна почти полная… значит, ни страха, ни сомнений скоро не будет… Это хорошо. Звери не сомневаются.

Я двигаюсь всё быстрее и плавней, а запахи чувствую всё лучше. И запах Андрея в том числе.

Да, это был не фантом, потому я и побежал за ним. Фантомы не пахнут.

Я поднял глаза туда, где, по моим ощущениям, находилась луна, и ласково улыбнулся ей. Охота, — единственное слово, которое воспринимало всё мое существо. К чёрту запреты! Я и так долго им следовал! Всё ещё улыбаясь, я с кошачьей грацией двинулся за Андреем. Тебе не повезло, что сейчас в этом мире ночь, мальчик. Ночь — время всех хищников.

Я быстро нагнал Андрея и теперь внимательно следил за ним. Мне было очевидно, что он знает, куда идёт. Парень пару раз оглядывался, но меня, кажется, не заметил. Да и с чего б ему на ветки смотреть?

Поляна показалась так неожиданно, что я даже вздрогнул. Резко прыгнул на устойчивую ветку и стал наблюдать. А посмотреть было на что!

По всему свободному пространству были разбросаны блестящие тёмные камни, в которых отражалась луна. На первый взгляд, лежали они неряшливо, но я узнал тот знак, который они образовывали. Да, лично я на эту полянку не сунулся б и под страхом смертной казни.

А этот псих уверенно прошёл вперёд и застыл посреди знака. В руке что-то блеснуло сталью, и на центральный камень пирамидальной формы упало несколько капель крови.

Воздух мгновенно сгустился, стал вязким и тёрпким. Я уже пару раз видел подобное и мог с уверенностью сказать, что сейчас ничем не примечательная поляна будет осчастливлена присутствием кого-то из Древних.

Воздух стал сгущаться всё явнее, и отовсюду к центру поляны поползла тьма, собираясь над кровью, в центре рисунка. Ой, как всё плохо…

Я постарался вжаться в ветку и стать как можно незаметнее, хоть и понимал, что идея практически заранее обречена на провал.

Тьма резко уплотнилась, очерчивая контуры тела. Пару мгновений спустя женщина посреди поляны стала материальной. А я ощутил страх и восхищение, глядя на неё.

Чёрные, блестящие в свете луны волосы тёмной волной ложились на красный балахон из шёлка, тёмные, как лужицы дёгтя, глаза и ярко-алые губы резко выделялись на абсолютно белой коже лица, изящные пальчики теребили локон густых волос…

Одна из тех, кого христиане называют жёнами дьявола. Одна из тех, кого язычники называли богами. Одна из прямых потомков существ иной расы, давно исчезнувших с Земли. Одна из жительниц Дита, города проклятых.

— Снова ты, — прошелестел её голос в ночной темноте.

Луна стала алой. Возмущённым псом взвыл ветер. Я ощутил, как тайные, низменные, звериные желания рвутся наружу. "Голос демона невозможно не слышать", — мелькнула в голове цитата из какой-то библейской книги. Не поспоришь…

Я чувствовал, что на Андрея магия голоса произвела ещё большее впечатление. Его глаза заблестели, стали больше и в то же время бесцветней, в них отразились месть и похоть.

— Моя Госпожа… — начал он.

— Да, я прочитала тебя. Можешь ничего не говорить. Да, все члены твоей семьи мертвы. Пришло время тебе рассчитаться.

— Я привёл девчонку, моя Госпожа, — благоговейно сказал он, — И хранительницу, и двуликого.

— Я вижу только двуликого на ветке. И тот жив. Мне не добраться, он вне круга. Я что, непонятно поясняю? Мне нужна их кровь, а не тела.

— Мне нужно больше сил, — хрипло сказал Андрей, и в глазах его стал усиливаться абсолютно безумный блеск.

Она презрительно покривила губы.

— У тебя двое суток, человек. За силу нужно платить. Если я не получу этих троих — получу твой дух, тело и разум через 48 часов. А пока что — наслаждайся могуществом. В конце концов, самый яркий танец — первый, но самый манящий — последний.

Мир дрогнул. Тьма хлынула из круга в разные стороны, на миг закрыв луну. Вокруг ничего не было, кроме давящей пустоты. Она звала и звала в свои тёмные сети. Безликие голоса в темноте зашептали свою правду.

Последний танец… ты слышишь, слышишь нашу музыку? Тот, кто не умирал, не жил. Помни, всё уходит в безобразный туман времени. Слышишь нас? Остаёмся лишь мы.

Живи без правил — жизнь миг. Все вечные ценности на проверку — прах. Века проходят, а остаёмся лишь мы… мы знаем, кто вы, люди.

Иди за нами, иди во тьму. Самое сладкое в жизни — падать и умирать…нет ничего слаще тьмы, ничего лучше. И после смерти нет ни рая, ни ада — только она.

Последний танец. По жилам течёт огонь, запретов и правил — нет.

Последний танец. Мораль и разум — пустяк.

Последний танец. Слаще всего — падать в пропасть…

Последний танец… Слаще всего — умирать…

Мне стало темно, холодно и пусто. Сидя на ветке, я начал медленно разжимать руки…

Тут голоса умолкли, и я осознал, что едва не спрыгнул с высоты 30 метров. Адреналин закипел в крови, смешиваясь с запоздалыми отголосками страха. Эмоции бурлили, как котел. Последний танец… а потом некоторые удивляются, почему Древних стоит бояться!

Этот голос слишком меня отвлёк. Я слишком долго приходил в себя после его звучания. Я отвлёкся, не следил за Андреем, а на него, как ни странно, зов подействовал куда меньше.

Я понял, что натворил, только когда услышал подозрительный шорох веток. Поздно… Слишком поздно…

Всё, что я смог — прикрыться руками и блокировать удар когтистой лапы преображённого*. Передо мной всё завертелось, земля и небо поменялись местами, и я полетел вниз, чувствуя, как жестоко бьют по спине колючие ветки. В нескольких метрах от земли я всё же сумел извернуться и вцепиться в одну из них. Мгновение — и я уже карабкаюсь вверх по другому дереву.

Противник проследил за мной взглядом красных глаз, не имеющих белков и зрачков. Как у крысы-альбиноса, — пришло в голову умное сравнение.

Преображение было налицо — по коже пошли кровавые язвы, удлинились и уплотнились ногти, шевелятся, как от ветра, волосы. Он не понимает, что уже мёртв. Через 48 часов несчастные органы, работающие на износ, просто не выдержат напряжения, и он умрёт. Но до того кровь будет мутировать, превращая Андрея в машину для убийства.

Красные глаза неотрывно следили за мной, и я увидел, как противник спрыгнул на землю. Тридцать метров! Да с такой высоты даже я себе что-то да поломал бы, а он, как ни в чём ни бывало, по-кошачьи приземлился, слегка спружинив.

По моей спине ровным строем промаршировали мурашки. Он же, словно издеваясь, медленно подошёл к вековой сосне, и легко, без видимых усилий, ударил по стволу, который я, пожалуй, и обхватить не смог бы. Дерево вздрогнуло и с треском начало падать — я едва успел прыгнуть. Он метнулся за мной, врезаясь всем телом в соседнее дерево — я едва успел уклониться. На коре осталась внушительная вмятина, а он уже выровнялся и метнулся в мою сторону. На этот раз уклониться окончательно я всё же не успел, и когти прочертили кровавые полосы на моем плече. Меня спиной швырнуло на землю, и весь воздух выбило из моих лёгких. Мало того, ребром я напоролся на один из черных камней, благо, не заостренный.

Пока я пытался прийти в себя, он бросился на меня. Я едва успел уклониться, с ужасом понимая, что при любом раскладе — он быстрее, и, пока клетки тела мутируют — не может устать.

Снова удар… Изо рта хлынула кровь, и я пролетел вдоль поляны, ударившись спиной об пирамидальный камень. Из разбитой спины кровь медленно заструилась по нему. Позвоночник не выдерживает… ещё пара ударов, и…

Вокруг меня неожиданно начал сгущаться воздух, превращаясь в чёрный смерч. Одновременно с этим я осознал, на чём, собственно, лежу, и изо всех сил попытался подняться. Не помогло — тьма подхватила меня и поволокла за собой.

***

Клара

Мы шли очень долго. Двери, бегущие по сторонам, успели нам уже основательно примелькаться, а ноги стали подозрительно гудеть.

— Киса, а если не секрет, чего мы ищем? — поинтересовалась я.

— Проблем на свою толстую филейную часть.

— Я не толстая! — возмутилась я. Кошка покосилась на меня, как на… ну, не самую умную девушку в мире.

— Хорошо, на тощую филейную часть. Хотя скажу честно, знаю по опыту — по тощей заднице проблемы распределить сложнее. Места меньше…

— Киса, ты ведь дух, — проигнорировала я нецензурщину насчёт проблем, — Почему ты не можешь уйти из этого коридора?

— Я — могу.

Я застыла. Кошка ещё немного прошла по коридору, потом, не оглядываясь, уточнила:

— Эй, если ты там уснула, то предупреждаю: ты выбрала не лучшее время и место.

— Кларисс, уходи.

Кошка остановилась, повернулась и внимательно посмотрела на меня умными человеческими глазами.

— Может, пока никто никуда не уходит, ты внимательно меня выслушаешь? — уточнила она, и насмешка в её голосе остудила мой пыл не хуже ушата холодной воды, — Во-первых, пафос и трагедия — это не моя парафия. Я скитаюсь почти тысячу лет по мирам и успела усвоить, что благородство зачастую не окупается. Потому совет на будущее: никогда не отказывайся от выгодных предложений, а если есть возможность сделать дело чужими руками — не упускай её. В конце концов, природа видящих — манипулировать. Не умеешь — у братца поучись.

— И что ты тут тогда делаешь? — с деланным равнодушием уточнила я, — Ведь спасать нужно только себя саму…

— Кто советы даёт — им не следует, кто командует — сам не делает…

— И всё же — почему ты мне помогаешь?

— Ты моя праправнучка (плюс-минус 20 пра). Так что, в какой-то степени, я тебе должна. И потому я проведу тебя единственной дорогой, которой ты можешь пройти, минуя залы.

— Какие залы?

— По правилам, молодые видящие должны так или иначе пройти четыре зала-испытания в мире Шута. Зал Императрицы — зал игры, зал Первосвященника — зал веры, зал Императора — зал власти, зал Жрицы — зал скрытых чувств. Те видящие, которые прошли испытание, могут претендовать на звание жрицы Мараны, а позднее — и Миледи.

— Ты его проходила?

— Да.

— Тогда…

— Клара, это сложно, больно и опасно. Я не хочу толкать тебя в омут. Нет, если ты так хочешь править в Дите…

— Ладно, и куда мы выйдем этими обходными путями?

По кошачьей морде сложно читать эмоции, но я готова была поклясться — она улыбается. Пакостно так, лукаво, и странный тёмный блеск оживает в глазах. А я вдруг вспомнила, что она не просто старше или мудрее. Она тысячелетняя демоница, которая уже в моём возрасте выигрывала, без сомнений и жалости переступая через других. И я, видящая, ей верю?

Да.

Я уверенно пошла за кошкой, параллельно подпитывая её силой. За ней — я пойду. Тем более что терять мне особо нечего…

Неожиданно кошка повернула и замерла возле одной из дверей. Я растерянно покосилась на неё.

— Открывай.

Моя рука лишь слегка вздрогнула, когда я потянула на себя ручку. Дверь беззвучно открылась. За ней было темно. Без малейших сомнений кошка шагнула туда. Я пошла за ней. Дверь захлопнулась за нами, обдав потоком воздуха.

***

Инга

Мы лежали, слушая негромкое тиканье часов. Где-то в прихожей возмущенным голосом надрывался мобильный. Я со смешком отметила, что там Егор потерял пиджак и рубашку.

— Может, ответишь?

Он приоткрыл один глаз и покосился на меня. Взгляд вышел долгим, бархатистым и откровенно манящим.

— Милый, ты так на меня смотришь, что я сейчас просто покраснею, — хрипловато промурлыкала я, наклонилась к нему и провела языком от плеча к шее, — Мр-р, вкусно!

И добавила совсем другим, не эротичным, а скорее деловым тоном:

— Я тебе говорила, что твой мобильный надрывается?

— Угу, я в курсе. Но у меня есть дела поинтересней.

Я хмыкнула. А потом перезвон телефона стал уже не слышен…

Дина

Я в бешенстве швырнула мобильный о стенку. Отпала батарея, отлетела ещё какая-то непонятная фигня. Экран жалобно мигнул и погас.

По моим щекам текли слёзы. Примчалась Яна, мать Клары, и ещё многие, присутствовавшие на похоронах, приехали пожарные, милиция, скорая и газовая служба. "Взрыв газа", — вот как они это всё объяснили. Так же, как и взрыв в доме Жанны…

Яна вся дрожала, глядя на развалины. Какой бы она ни была, но дочь она любила. Потому она торопила рабочих, как могла, чтоб тушили и разбирали всё как можно быстрее. Я же только прикрыла глаза, понимая, что вряд ли они что-либо найдут. Егор, Артём, отзовитесь, прошу…

…! Я ведь разбила телефон!

Вода противно зашипела, стекая с обломков крыши.

— Клара там. И особняк отстраивать придётся… — горько сказала незаметно подошедшая Яна, причём по тону невозможно было понять, что её больше расстраивает: первое или второе.

Я посмотрела на неё и ощутила, как меня буквально переполняет отвращение. Не говоря ни слова, я отвернулась и побрела в сторону дома.

Клара в разговорах со мной из всей своей семьи упоминала только брата. Я, кажется, понимаю, почему.

***

Клара

Сначала я уловила лёгкий аромат духов. Терпкий, необычный, страстный и манящий, он буквально завораживал, будоража глубинные желания. Постепенно мои глаза привыкли к темноте, и я начала различать очертания окна, вычурных кресел, резного столика и причудливой, завораживающей лепнины на полу и потолке. Спустя мгновение я рассмотрела две фигуры в другом конце комнаты. Я вздрогнула, сделала шаг назад, и одна из фигур сделала то же самое.

— Это зеркало, — спокойно пояснила Кларисс, — По традиции, в Дите в комнате знатных леди одну стену занимает громадное чёрное зеркало.

— Только леди?

— У лордов — зеркальный пол или потолок.

— Подожди. Мы в Дите?! В комнате какой-то леди??!!

— Да.

Моя челюсть выразила острое желание повидаться с коленками, а глаза несколько раз поменяли форму. Я даже не сразу осознала, что в зеркале отражаются две вполне человеческие фигуры. Обернувшись, я удивлённо воззрилась на кошку.

— Зеркала Дита отражают истинную сущность. Подойди, посмотрись, — в голосе кошки скользило столько нескрываемого лукавства, что мне невольно стало любопытно. Я решительно подошла почти вплотную к зеркалу, присмотрелась…

— Это не я!! — возопила возмущенно, и отразившаяся в зеркале девчонка так же отшатнулась, махнув изящной ручкой. Нет, внешне она была вполне похожа на меня. Но! У меня глаза блестят далеко не так дерзко, и мои губки почти никогда не улыбаются так… Откровенно. Опять же, жесты вроде бы и мои, но есть в них что-то дикое, что я никогда не выношу наружу. Я повела головой, она повторила моё движение, и глаза полыхнули диким пламенем.

— Это наследственное, — промурлыкал сзади хорошо знакомый голос, и Киса плавно переместилась к зеркалу. Я застыла, глядя на девушку лет 25–27 с такими же точно дикими очами и необузданными движениями. Казалось, что это та же девушка, только старше и чуть… печальней…

— Да, сходство впечатляет, — насмешливо заметил за спиной чей-то бархатистый голос. Она неслышно выскользнула из темноты, словно бы разомкнув полумрак на две половинки. Она выглядела лет на 20, но назвать её девушкой у меня не поворачивался язык — столько всего было в глубоких серых глазах. Её золотистые косы тяжёлой волной ложились на тёмно-синее элегантное платье. Мне почудилось, что где-то я её уже видела.

— Здравствуй, Лана.

— Кларисс… Действительно давно не виделись. Юная леди…

— Я Клара. Лана, мне очень приятно с вами познакомиться.

— Клара. Да, всё в жизни повторяется, — задумчиво заметила она, обходя меня по кругу и внимательно осматривая. Я мгновенно почувствовала себя не то животным в зоопарке, не то товаром на витрине. Чтоб хоть как-то компенсировать неожиданный комплекс, я покосилась на зеркало, надеясь увидеть сущность Ланы, и потрясённо застыла. Мы с Кларисс явственно поменялись, но перемены, произошедшие с Ланой…

Её глаза увеличились в несколько раз, внешние, ставшие раскосыми кончики загнулись вверх, золотистые волосы стали ярче и нереально заблестели, движения были плавными и незаметными…

— Девочка, не удивляйся. Я ведь не человек. Да, вы тоже не люди, но моя мать была атлантом. Связь прямая. Так что…

— Лана, нам надо найти выход на Землю.

— Да, я помогу. Но сначала — нам нужно поговорить. Клара, ты устала. Поспи.

Вокруг меня сгустилась непроглядная мгла. Когда она развеялась, я очутилась на громадной кровати, заправленной черным шёлком. Стоило голове прикоснуться к подушке, как я провалилась в сон.

Клара, милая… Здравствуй. Приятно видеть тебя — в Дите. Я давно тебя жду. У меня для тебя есть подарок. Видящий. Молоденький, со звериными глазами…

Перед мысленным взором всплыло лицо Артёма, изумлённо озиравшегося по сторонам. Вокруг него клубилась, извиваясь, тьма.

Видишь, покуда он жив. Я так хочу — и он жив. Правда, все в мире может измениться…

Моё зрение перенесло меня сначала к двери, а потом к выходу из комнаты. Дверь, ещё одна, коридор, статуэтка шута в мой рост, сделанная из золота. Коснуться поочерёдно к четырём колпакам, после — взять за руку, провести по едва заметному браслету в виде змеи…

Если хочешь — уходи, не держу. Но тогда его ты больше не увидишь. Кстати, к Андрею я не имею никакого отношения. Не бойся…

Я охнула и проснулась, ещё чувствуя прикосновение чьих-то ледяных пальцев к щеке. В комнате было темно и тихо. Лана поможет Кларисс, мы уйдем отсюда, а Артём… Да плевать! Какая мне разница, что с ним будет! Какая разница, что за ерунда мне снится?

И всё же, подчиняясь непонятному порыву, я сползла с громадной кровати и скользнула к двери. Обстановка комнат полностью соответствовала тому, что я видела во сне. Из смежной комнаты послышались голоса Кларисс и Ланы.

— Я не думала, что у Ричарда всё же были дети. Так вот зачем Тала возвращалась…

— Да… Я пыталась найти хоть кого-то, в ком течёт наша с Тием кровь, и столкнулась с ней за гранью. Потом, когда стала её хранительницей, я даже не узнала её…

— Разве девочка могла быть на грани до того, как получила книгу?

— За гранью время идёт совершенно не так, а кровные связи куда теснее. Её едва не убила одна из демониц. Только позднее я поняла, что она — моя наследница…

— И ты теперь сделаешь всё для неё, — спокойно закончила Лана.

— Да, и я не хочу, чтоб она увязла в кошмарах Дита.

— Даже ценой чьей-то жизни…

— Он просто её друг, но слишком сильно она к нему не привязана. Нам пора уходить. Я не позволю ей повторить мою судьбу.

— Кларисс, она слишком на тебя похожа… И будь ты хоть трижды тысячелетним демоном, не тебе за неё решать.

— Я — решу.

Зашелестел тяжёлый шёлк.

— Как знаешь. Я открою вам портал, Кларисс, и сделаю всё, чтоб уберечь девочку. Идём, разбудим её.

Не отдавая отчёта в том, что я делаю, я молнией метнулась к выходу. Коридор встретил меня дурманящей темнотой. Двери, двери, двери. Статуя шута в мой рост. Блеск золота. Как во сне…

Я на мгновение замешкалась, а потом слева направо стала прикасаться к острым концам колпака. Потом я взяла статуэтку за руку, ощутив прохладу жёлтого метала. Из серебра, драгоценных камней и ещё какого-то непонятного минерала неизвестному мастеру удалось неповторимо и вычурно изобразить костюм паяца во всей его красе. И там, под немного выступающим рукавом я нащупала браслет в виде свернувшейся кольцом змеи. Не мешкая более, я провела вдоль него пальцем.

Пару мгновений ничего не происходило, а потом одна из громадных картин в несколько человеческих ростов отъехала в сторону, освобождая проход.

Дверь в конце коридора неожиданно распахнулась, и я увидела Кларисс.

— Вернись! — крикнула она, но я уже метнулась в проход. Картина за моей спиной встала на место.

Я очутилась в абсолютной темноте. Как выбраться — непонятно. Вокруг ничего даже не разглядеть…

Прищурившись, я призвала сущность видящей. Темнота расступилась, и я рассмотрела убегающую вниз винтовую лестницу. Выбирать особо было не из чего, потому я двинулась вниз.

Кажется, я насчитала уже ступенек 200. Я успела пожелать всех мыслимых и немыслимых интимных приключений тому гаду, который влез в мой сон. Когда я оступилась, ударилась локтем и дошла до его тесного общения с вантузом, передо мной неожиданно выросла стена.

— Тупик?! — возопила я и, возмутившись, изо всех сил треснула по камню кулаком. Костяшки пальцев явственно заныли, но, как ни странно, стенка на мои претензии отреагировала — натужно заскрипев, она отъехал в сторону. На пару мгновений я просто застыла, но потом всё же вернула глаза в орбиты и подобрала с пола челюсть.

— Проходи, — услышала я приятный мужской голос, который уже слышала во сне, — Рад, что ты всё же пришла.

Я перешагнула через порог и изумлённо застыла, разглядывая своё отражение в зеркальном полу. Потом пробежала глазами комнату, стараясь не выказать удивления.

Первый пришедший в голову эпитет — шикарно. Всё в золоте и чёрном бархате, ловко оттеняемым блеском хрусталя и ярким огнём камина. Глубокие мягкие кресла, большие картины… хм… а любопытные сюжетики!

— Рад, что тебе нравится, — вкрадчиво сказал он мне просто на ухо. Я подскочила и стремительно обернулась.

Он выглядел как человек. Молоденький симпатичный парень с тёмными волосами и раскосыми лукавыми глазами. Единственное, что мгновенно привлекало моё внимание — необычные, постоянно меняющиеся глаза. Повинуясь минутному порыву, я опустила голову и увидела на зеркальной поверхности пола отражение собеседника.

Зеркало отразило существо с перепончатыми крыльями и бездонно-чёрными зеркалами глаз. Руки украшали короткие чёрные когти. Да уж…

— Ты, наверно, почти прямой наследник Древних? — вопрос вырвался сам собой, и по реакции собеседника я поняла, что задавать его не стоило. Его глаза неуловимо потемнели, и в них мелькнуло что-то…

— Да, практически. Выпьешь?

В его руке материализовался бокал с ярко-алой жидкостью. Видимо, вино. Я едва заметно вздрогнула и качнула головой.

— Брось, — его голос был мягок, как шёлк, — Если б я хотел тебя убить, я б не стал размениваться на яд.

— Нет, просто хочу сохранить трезвую голову, — промурлыкала я в тон ему, послав в ответ откровенную улыбку. Его губы дрогнули, и он кивком указал на кресло. Я повела плечом и устроилась на столике. Его брови поднялись двумя аккуратными галочками.

— Сидеть на столе — неприлично.

— Влазить в чужие сны — неприлично, а сидеть на столе — это просто милая детская привычка…

— …Которая обычно воспринимается как намёк определённого рода. Если хочешь — время у нас есть…

Губы изогнулись в улыбке, а глаза стали откровенно манящими. Надо же… А я и не замечала, какой он красивый…

Парень одним плавным движением шагнул ко мне, и наши глаза оказались на одном уровне.

Черные, как вода пасмурной ночью, с диким блеском, они, казалось, могли сломить любую волю. Парень наклонился ко мне и поцеловал.

"Вот сволочь", — мелькнула в голове потрясающе умная мысль. Я тоже хороша…

Я попыталась вырваться, но особого эффекта это не имело. В голове волной поднялась злость.

Недолго думая, я каблучком с размаху наступила ему на ногу. Парень слегка отстранился, внимательно глядя мне в глаза.

— Если ты меня звал для этого, то я, пожалуй, пойду.

Его глаза потемнели ещё больше.

— А кто тебе сказал, что я тебя отпущу?

Я внутренне сжалась, но продолжала спокойно смотреть на него.

Отпустив меня, парень повёл плечами с лёгким сожалением.

— Что ж, продолжим в другой раз.

Его тон стал спокойным и почти деловым. Меня это слегка обескуражило, если не сказать взбесило. С другой стороны, это значит, что постель в программу вечера не входит — уже облегчение. Уютней устроившись на полюбившемся мне столе, я внимательно посмотрела на нового знакомого. Когда голос нормализовался, а игра в гляделки наскучила, я всё же первая нарушила молчание.

— Тогда, может, пояснишь, чего тебе нужно?

Он легко пожал плечами, устроился в глубоком кресле и принялся внимательно смотреть на меня. Оценивающий взгляд пробежал снизу вверх, казалось, что он изучил каждую черточку представшей перед ним картинки.

— А ведь ты мне кого-то напоминаешь…

Его спокойная, ленивая манера вести разговор начала меня порядком бесить. Может, он никуда и не спешит, но чем дольше я буду отсутствовать, тем больше всего разного мне влетит от Кларисс.

— В общем, где Артём? Хватит мне уже зубы заговаривать.

— Хм… Впервые в жизни встречаю девушку, которой неприятно моё общество…

Нет, вообще я очень чуткая, терпеливая и скромная девушка. Я очень долго могу пребывать в абсолютном спокойствии. Я могу мысленно рисовать на человека похабные карикатурки, но понимающе улыбаться ему в глаза. Да, я образец кротости и терпения. Но эта высокомерная наглая сволочь, лениво наблюдающая за моей реакцией, меня уже окончательно достала!

Он смотрел на меня, явно ожидая ответного удара. Словесного. Причём все варианты явно просчитаны. Но все ли?

Маняще глядя на собеседника, я изящным движением взяла со стола бокал вина. Плавно, растягивая удовольствие, я поднесла его ко рту. Мои губки приоткрылись, я их легонько облизала кончиком языка. Его губы изогнулись в ответной улыбке, он сделал шаг ко мне…

В этот момент я выплеснула содержимое бокала в эту наглую высокомерную рожу.

Реакция у парня была отменная. Если б я швырнула сам бокал, он бы успел уклониться. Но жидкость есть жидкость…

Н-да. В искупанном варианте он почти стал мне симпатичен.

В глазах собеседника чертенята заплясали мамбу, и меня резко потянуло от него в противоположные стороны. С одной стороны, захотелось смыться отсюда как можно дальше, с другой… впрочем, не важно.

Но мотать было особо некуда, а второй вариант был сомнителен с этической точки зрения, потому я ласково уточнила:

— Ну что, мы остыли?

Он посмотрел на меня, слизнул плавным движением несколько капель с губ и небрежно повёл плечами.

— Твой друг в одном из нижних ярусов города проклятых.

— Ты предпочитаешь фигурку шута или чернильницу? — уточнила я, критически оглядывая стол.

Парень, в этот момент лениво снимавший перепачканный вином пиджак, красноречиво посмотрел на меня.

— Клара, ты играешь с огнём, — он неожиданно очутился рядом со мной, причём движения я даже не заметила, — Я ведь легко и просто могу сломать тебе хребет, так что я б не советовал так поступать.

Он говорил спокойно, даже равнодушно. Но, заглянув ему в глаза, я поняла — он не шутит. Обстановка накалилась. Парень не отводил глаза. Мой мозг заметался в поисках подходящего вопроса.

— А… как тебя зовут?

Он изумлённо моргнул. Напряжение спало.

— Эрик.

— Приятно. Вот так, после парочки тумаков и поцелуев, я удосужилась узнать твоё имя. А теперь, если ты быстро и доходчиво пояснишь, зачем ты меня позвал, я вежливо попрощаюсь и перестану радовать тебя милыми особенностями моего характера.

Пару мгновений он молчал, а потом улыбнулся по-мальчишески обаятельно и лукаво.

— Я предлагаю сотрудничество.

Дальше последовала немая сцена. Я внимательно смотрела на собеседника, стараясь понять, кто из нас окончательно спятил — он или я. По всему выходило, что он.

— И какого ты от меня сотрудничества ждёшь? Учти, единственный мой талант — виртуозная игра на нервах. Ну, ещё неплохо швыряюсь тяжёлыми предметами и иногда разговариваю сама с собой. Но это явно не то, что может тебя заинтересовать. Так что — будь здоров, живи богато, не пали родную хату, а я пошла!

— Слушай, ты всегда такую ересь несёшь, или это у тебя на меня аллергия?

— Нет, это последствия детской моральной травмы. Она обострилась, когда моя галлюцинация начала предлагать мне сотрудничество.

У моего собеседника челюсть выразила острое желание пообщаться с коленками. На пару мгновений он просто выпал из жизни в астрал, а потом согнулся от истерического хохота.

— Так ты решила, что я нереален?

Его реакция меня слегка обескуражила. Решив не травмировать и без того нестабильную психику, я начала спокойно и максимально доходчиво объяснять:

— Видишь ли, ты — житель одного из миров духов. Здесь имеют тело даже те, кто давно умер…

Парень привалился к стеночке и начал тихо всхлипывать от смеха.

— Ох, Клара, рассмешила! Ты что, решила, что попала в эдакий импровизированный Ад? Где обитают души умерших грешников?..

— Ну…

Он усмехнулся, повёл плечами и жёстко посмотрел на меня.

— Да, сплошь розовые сопли. Но, насколько я тебя узнал, ты хотела бы понять, как обстоят дела на самом деле. Сделки — потом. А сначала… пойдёшь со мной?

И он протянул руку. На пару мгновений я застыла, а потом вложила свою ладонь в его. Он кивнул мне и повёл по направлению к двери.

Арки и переходы, черный шёлк и бархат, изображения шутов, ведьм и драконов, великолепные картины и вместе с тем — вполне современные технологии, правда, розеток я нигде не заметила… впрочем, в комнаты мы не заходили. Мы поднимались всё выше по винтовой лестнице, застеленной алым ковром.

Неожиданно меня захлестнул тёрпкий аромат глубокой, как бездна, ночи. Мгновение спустя ступеньки оборвались, и мы очутились на площадке на неимоверной высоте. Я потрясённо застыла, неверяще разглядывая громадный город, лежащий у меня под ногами.

Шпили и небоскрёбы, крученные и невообразимой формы здания… иллюминации, ничуть не уступающие человеческим городам… тьма, вихрем скользящая по улицам… какие-то крылатые твари призраками носятся над острыми шпилями… и в самом центре — чёрно-золотой дворец, на смотровой площадке которого мы и расположились.

— Знаешь, очень давно миром правили те, кого ваши учёные теперь называют атлантами. Как они пришли, рассказывать долго, да и не к месту это. Они были неимоверно могущественны, — заговорил Эрик, останавливаясь около меня, — Но могущество не всегда полезно, верно? Вот и у атлантов в крови начала проявляться интересная особенность, которая переходила из поколения в поколение — жажда власти. Вместе с тем, они становились всё сильнее и выносливей, и, конечно, всё умнее. Технологии, основанные на наследстве лемурийцев — кристаллах, развивались. Войны становились всё кровопролитнее. И потом, вместе с даром в их крови прочно засела игра. Ложь, блеск, похоть, насилие, хитрость… и, конечно, главная награда — власть.

В определённый момент они создали себе расу с подавленными ментальными способностями, с той же жаждой власти — но без малейших способностей к игре, не умеющие ни чуять, ни действовать без чужого направления. Так появились люди.

Время шло, люди оставались рабами, атланты — господами, пока не родилась Амэли.

— Кто это — Амэли? — спросила я, когда пауза слишком уж затянулась.

— Она — человек. Она — первый родившийся игрок-человек. Она — причина гибели Атлантиды. Та, из-за которой перессорились 12 родов, хранивших древние кристаллы. Та, из-за которой вспыхнула война между двумя одержимыми властью могущественными атлантами…

В те времена их учёные на пару со жрецами изобрели могущественнейшее оружие на основе кристалла, которое, разумеется, применять не стоило. Но они — применили. Пробудившиеся четыре стихии стёрли Атлантиду из твоего мира вместе со всеми чистокровными атлантами.

Спаслось лишь несколько полукровок, которых люди позднее стали называть богами. Время шло, кровь атлантов разбредалась по земле в их потомках, наделяя их выдающимися способностями — и жаждой власти. А прямые потомки Древних, высокомерные и могущественные, не пожелали делить мир с низшими творениями — людьми. Потому двое практически чистокровных атлантов, которых вы почитали за богов — Троян и Марана — основали город проклятых — Дит. Попасть в него через коридор Шута может только тот, в ком течёт кровь атлантов. Так что я так же реален, как и ты, но где-то наполовину атлант.

Я вздохнула, подошла к самому краю площадки и уселась, свесив в бездну ноги. Я молчала, и Эрик, неслышно примостившийся рядом, тоже молчал, разглядывая мерцающие огни нереального города.

— И что тебе нужно от меня? — наконец задала в который раз я вопрос, который не давал мне покоя.

— Сотрудничество, — усмехнулся он, — Клара, та книжечка, которую ты получила — один из 13 древних артефактов, созданных жрицами Мараны. Она может дать информацию о любом живом существе, к какой расе оно б не принадлежало. К тому же, я так понимаю, ты наследница Кларисс, одной из миледи. Автоматически, ты становишься важной фигурой на шахматной доске Дита. Поверь, относительно откровенный союзник тебе совсем не повредит.

— Относительно откровенный?

— Ты надеялась на большее?

Я хмыкнула. Если этот мальчик думает, что я в действительности могу хоть чем-то помочь ему в его играх, то явно ошибается. Впрочем, пожалуй, не стоит ему пока об этом говорить…

— Может, всё же покажешь, где там Артём, напарничек?

В неверных отсветах иллюминаций блеснула озорная улыбка.

— Как пожелает прекрасная леди. Дамы вперёд…

— …Сказал древний человек, чтоб проверить, нет ли в пещере хищников, — пробурчала я, поворачивая к лестнице.

***

Инга

— Егор, возьми трубку, — задумчиво попросила я, — я понимаю, что тебя это достало, но у меня дурное предчувствие.

Да, мне весьма уютно было сидеть у него на коленях и, прижавшись, пить горький кофе, но…

Что-то мерзкое, тревожное чудилось мне в перезвоне телефона. Егор покосился на меня.

— Ина, всё в порядке…

— Просто проверь.

Он пристально посмотрел мне в глаза, потом поднялся, оставив меня, и пошёл к телефону. За окном уже сгущались вечерние сумерки, и я подумала, что мы с Егором выпали из жизни на целый день. Непонятная тревога ещё больше усилилась.

— Да, мам, — раздраженно начал Егор. Трубка закричала что-то так громко, что отголоски в соседней комнате услышала даже я.

— Что? Ты ведь шутишь?.. Да, я приеду. Да, мама.

Надо же, я никогда не слышала, чтоб голос любимого был таким… мёртвым. Я застыла в кресле, судорожно сжав подлокотник. У меня не хватало самообладания, чтоб подняться и спросить, что произошло.

— Пока, мам, — сказал Егор равнодушно. Пересилив себя, я поднялась и подошла к нему.

Он был бледен, как призрак, его серые глаза поблекли и выцвели.

— У меня дома взрыв газа. Клара была там. Её ещё не нашли.

Я застыла. Сказать "Мне жаль"?

Сразу вспоминается, как соседи в связи со смертью матери выражали соболезнования. Глупо. Лживо. Пусто. Не помогает.

Я обняла его, чувствуя, как он пытается отстраниться. Нет, милый, никто не может быть сильным всегда. Даже ты.

— Я поеду с тобой, Егор. Я поеду с тобой… я всегда буду с тобой.

Он вздрогнул и провёл рукой по моим волосам. Сумрак в комнате сгустился.

***

Машина ровно неслась по дороге, на спидометр я старалась не смотреть во избежание нервного заикания. Трасса мерцала — видно, в этом районе недавно прошёл дождь. Уже потемнело, и мимо нас проносились отсветы фар.

Егор взял мобильный и набрал чей-то номер, после чертыхнулся и бросил телефон. Я сочла разумным ничего не спрашивать, хоть нервы и натянулись, как струны.

— Дина не отвечает. Вот мы едем, а ведь её не нашли. Как её могли не найти?! Секундочку. Алика!

Дальше Егор вытворил такое, что у меня глаза полезли на лоб. Он стремительно развернулся так, что шины оставили на асфальте след, и рванул в сторону города.

— Егор…

— Кошка предупреждала. Она всё знала с самого начала. Алика. Она велела найти Алику.

Ой…

— Егор, я понимаю, ты взволнован и всё такое… и кошки очень умные создания… но, может, ты выпьешь валерьяночки?

Он резко ударил по тормозам. Машина остановилась у обочины. Егор откинулся на сиденье начал смеяться. Мне стало страшно. Потом он неожиданно успокоился и провёл рукой по лицу.

— Ин, мне надо многое тебе рассказать.

Егор

Она смотрела на меня, как на сумасшедшего. Впрочем, удивляться было особо нечему. Я же обдумывал ситуацию, стараясь понять, как эту историю можно удобоваримо сократить. Впрочем… В таких случаях полуправда хуже, чем ложь. Придётся рискнуть.

Глядя Инге в глаза, я начал объяснять. Она смотрела на меня так, как люди обычно смотрят на не слишком здоровых в моральном плане людей. Я мысленно хмыкнул и привычно заставил зрачки втягивать тьму, как чёрные дыры. Этот талант проявился ещё во времена наших с Павлом увеселений…

Мы, как обычно, околачивались в игорном притоне. Конечно, ставки тут далеко не такие, как в тех же казино, но там строже отбор по возрасту — а нам было по 15. Маловато.

Ставки были сделаны, карты ровно ложились на замусоленное сукно. Казалось, всё как обычно, но меня не отпускает ощущение неясной тревоги.

Я встретился взглядом с мужчиной, сидящим напротив. Он, как и я, позволял пьяным идиотам выигрывать первые партии, чтоб не отбивать охоту от относительно крупных ставок.

Но теперь, в последней партии, я должен был выиграть. Но он, похоже, думал так же. И по насмешливому взгляду я прочитал, что победа — в его руках.

Ведь он старше и опытней…

И вот тут в душе вспыхнула злость. Она заполыхала потусторонним светом в глубине души.

Я посмотрел ему в глаза. Он застыл, и карты в его руках едва заметно вздрогнули.

Я выиграл.

Спустя пару дней я постарался воссоздать это состояние. Зеркало отразило водовороты тьмы, стекающиеся к нереально расширенным зрачкам…

Её глаза расширились. Она провела рукой по моей щеке. Помолчала.

— Думаю, в миллионном городе много Алик, — деловым тоном заметила она, — Не стоит терять время. Поехали! Думаю, первым делом мы навестим Диму? У его папочки-депутата должен быть открыт доступ к различной информации, и это будет куда быстрее, чем листать телефонный справочник. И потом… мне кажется, так будет разумней.

Я посмотрел на девушку, которая ещё минуту назад ничего не знала о ситуации, в которую поверить явно сложно. А теперь она спокойно рассуждает о вариантах поведения…

Всё же мне с ней повезло.

— Да, думаю, к Диме. Только надо сначала предупредить…

— Егор, — напряжённо позвала она, — А это правда, что Павел связан с отцом Димы?

— Да, частично.

— Егор, а какое отношение он имеет к тебе? Вы друзья? Соперники?

— Ин, мы когда-то были друзьями, но потом поссорились. Мы не общались больше 3 лет.

Хорошо, что она в глаза мне не смотрит. Она — едва ли не единственный человек, который всегда безошибочно определял, когда я лгу. Но знать о том, что мы с Павлом снова напарники, ей не стоит. Да и не женское это дело…

— Ясно, — облегчённо вздохнула она. Ха! Поверила! Впрочем, кто сомневался…

Ладно. Позвонить Диме…

Исаенко Дмитрий

Мы с Марком пили коньяк, рассеянно болтая о насущном. Неожиданно мой собеседник прервал меня на полуслове:

— Егор сейчас позвонит. Любопытно, что у него стряслось?

Я задумчиво посмотрел на бутылку. Потом — на собутыльника.

— И с чем ты смешал коньяк? — уточнил я, — Вон как плющит…

На губах Марка заиграла его фирменная бесовская улыбочка. Он поднял бокал, словно выдал тост. В этот момент зазвонил мой мобильный.

— Алло, Дима, — услышал я голос Егора, — Нужно поговорить.

Марк сделал небольшой глоток, насмешливо вздёрнув брови.

— У меня к тебе срочное дело. Ты дома? — тем временем вещал Егор в трубку.

— Да, мы с Марком у меня. Ждём.

— Ладно, еду. Пока подумай: мне нужна информация обо всех женщинах по имени Алика, которые старше 20 лет и живут в городе.

— Алика? — переспросил я, — Ладно, жду.

Имя мне в упор не нравилось. Именно так звали женщину, из-за которой мы с Марком не так давно попали в пренеприятную ситуацию, связанную с похищением старинных карт. Травянисто-зелёные глаза Марка ещё больше потемнели.

— Он ищет именно ту Алику, — сказал друг неожиданно, — Можешь не проверять.

Я посмотрел на друга и подумал, что, пожалуй, верю ему.

— Если я не ошибаюсь, она бабка твоей девушки. Позвонишь Лине, попросишь, чтоб помогла?

— Нет, Лине ни слова. А с её бабкой давно нужно было поговорить…

Инга

— Марк тоже там, — сказал Егор, прибавив скорости, — Возможно, он тоже поможет.

Я промолчала, любуясь на огни трассы.

На моей памяти у Егора было трое близких друзей.

Дима был умным, циничным парнем с пустыми глазами, в глубине которых мне изредка чудилась тёмная тень. Егор рассказывал, что Диму за громадные деньги лечили от наркологической зависимости, причём на наркотики его подсадила девчонка, которую он любил. И когда все пытались выспросить, кто она и откуда — он ничего никому не сказал. Даже Егору. Отец Димы бесновался, порываясь прикончить эту мразь, но его сын упорно молчал. Насколько я знала, депутат и его младший отпрыск были в ссоре до сих пор.

Артём был выходцем из низов. Ему было 14, когда он сбежал из дому от родителей-алкоголиков к своей тёте, которая приняла его, как своего. Кто-то говорил мне, что она отписала Тёме квартиру, а сама сейчас живёт за городом. Артём был симпатичным, приятным в общении парнем с желтоватыми глазами, в которых всегда теплился живой огонёк.

Марк… Вот уж действительно тёмная лошадка. Его отец владел антикварным магазином, сам он производил впечатление весёленького умненького паренька, но…

Мне в нём всегда чудилась какая-то непонятная, глубинная сила. На мой взгляд, он непрост, совсем непрост. Как ни парадоксально звучит, но думаю, он действительно может помочь.

Стоп! Но если Егор…

— Милый, скажи, а все твои друзья — люди? Есть ли среди них видящие?

— Я не знаю, — ответил он излишне быстро. Явно лукавит. Значит, или узнаю сама, или спрошу в другой ситуации. В постели парни становятся поразительно разговорчивыми…

Машина затормозила возле современной многоэтажки. Мы скользнули внутрь.

Я никогда не была у Димы дома, потому зрелище это меня впечатлило. "Сюда б экскурсии водить. Как в музей" — мелькнуло в голове. Как в этой напыщенно-шикарной обстановке можно жить, я представляла.

— Привет, ребята. Мне… — начал Егор, но его невежливо перебили.

— Едем, расскажешь по дороге, — сказал Марк, — Я так понимаю, ты спешишь.

— Но…

Марк внимательно посмотрел на Егора, и в его глазах колыхнулась тьма.

— Доверься мне. Я знаю, кого ты ищешь.

Мгновение любимый всматривался другу в глаза, а потом повернулся ко мне:

— Ина, побудешь тут, с Димой, — спокойно заметил он.

— Нет, я поеду с тобой, — возмутилась я.

— Не поедешь, — резко сказал он.

— Егор, я что, собачка? Шаг влево — шаг вправо — расстрел? Я пойду с тобой — и точка!

— Инга, я предпочитаю подобные вопросы обсуждать с глазу на глаз. Ты останешься здесь — и точка!

— А давай я поставлю ещё точку, и получится троеточие? — вклинился Дима, — Егор, вы с Марком поедете к Алике, а мы с Ингой поищем всё про неё в архиве. Идёт?

Мы с Егором покосились на нахала без восторга, но спорить со всеми подряд я не видела смысла.

— Ну, ладно, — я бросила на Егора ласковый взгляд, игнорируя облегчённые вздохи его друзей. И как можно быть таким упрямым?! Это же просто невыносимо!!!

Егор

И как можно быть такой упрямой?! Это же просто невыносимо!!!

Я раздражённо нажал на газ.

— Я слышал, у тебя девушка новая. Артём говорил. Что за Лина?

На губы друга закралась на редкость самодовольная ухмылка.

— Знаешь, она солнышко. Упрямая, правда, до ужаса, но до чего вкусная… Кстати, Алика, к которой мы едем — её бабушка. Она нам в своё время много кровушки попила.

— Марк, а её бабушка — просто человек? Не видящая?

Я, конечно, понимал, что здорово рискую. Друг мог покрутить пальцем у виска и намекнуть, что мне пора лечиться, но давешний вопрос Инги вызвал у меня любопытные подозрения.

Мой собеседник хмыкнул.

— Да, видящая. И сотворённая*. Гипнозом владеет в совершенстве. Так что осторожней. Кстати, рад, что ты, наконец, узнал всё о видящих. А что стряслось? Зачем тебе старая ведьма?

Вздохнув, я начал пересказ, на этот раз не упуская никаких подробностей. Марк призадумался.

— Егор, судя по всему, они в Дите. Если эта кошка — та, о ком я думаю, то твоя сестра там. За этим даже к Алике ехать не стоит…

— Стоит. Кому-кому, а кошке я верю.

Следуя указаниям Марка, я затормозил возле деятиэтажки у метро. Друг уверенно повёл меня за собой.

Я задумчиво рассматривал домофон. Любопытно, с чего это он так уверен, что нас впустят?

Марк насмешливо сверкнул глазами, прикоснулся к двери. Мгновение — и она с противным писком отъехала в сторону.

— Сила открывает все двери, — хмыкнул он.

Несмотря на все усилия домофона, подъезд был грязным и загаженным. В нём стоял затхлый запах сырости и мочи. Как и следовало ожидать, звонить в дверь Марк не стал — замок просто щёлкнул, повинуясь лёгкому прикосновению руки.

Квартира выглядела ухоженной, но не слишком уютной. Друг уверенно прошел внутрь, и я скользнул за ним.

Она сидела в кресле, откинувшись на спинку, и ждала гостей. Её возраст было довольно сложно определить, но в тёмных глазах отражались годы.

— Нам есть нужда представляться? — вежливо уточнил Марк, сделав рукой едва заметный знак не вмешиваться.

— Нет, я знаю, кто Вы, милорд.

Её голос был ровен и спокоен, и только сжатые в кулаки руки выдавали напряжение. Это Марк-то милорд? Да, он совсем не прост.

— Тогда, вполне вероятно, ты догадываешься, почему мы здесь?

— Не имею чести знать, милорд.

Глаза Марка заволокло тёмной дымкой.

— Советую всё же догадаться.

Тени в комнате неожиданно зашевелились, принимая непонятные очертания. Я вздрогнул, но, судя по самодовольной усмешке Марка, это было запланировано.

— Советую вспомнить всё, что вы знаете о леди Кларе.

Она, казалось, хотела что-то сказать…

— Хорошо подумай перед тем, как говорить, сотворённая, — насмешливо посоветовал друг. Она едва заметно поморщилась, но заявила:

— Я здесь ни при чём. Мы, сотворённые, подчиняемся Древним. Я действовала по велению Хозяйки и самого Шута. Он приказал уничтожить новую хранительницу книги, и я подчинилась, доведя до безумия одного человека из окружения видящей. Он должен был призвать в мир духов и уничтожить Клару.

— Кто он? — выдохнул я наконец вопрос, на который мы безуспешно искали ответ последние несколько дней.

— Его зовут Андрей. Он призвал духов Дита в наш мир. Его ценой за могущество была жизнь Клары, так что она, скорей всего, мертва.

Я ощутил, как холодная рука сжимает сердце. Нет, пожалуйста…

— Впрочем, всё может быть. Возможно, у вас ещё есть время.

Марк насмешливо сощурился.

— Надеюсь, ты отдаешь себе отчёт о том, что с тобой сделают, если хранительница книги умрёт. Тебя просто подставили, Алика. И нам даже делать ничего не нужно. Ты уже мертва.

Она побледнела, и ноздри точёного носа слегка раздулись.

— А как же Лина? Думаешь, она не будет скучать по бабке?

— Думаю, она быстро о ней забудет, — жёстко сказал Марк, выходя из комнаты.

***

— А кто такие сотворённые? — вежливо уточнил я, когда первый шок от сказанного старой ведьмой прошёл.

— Это люди, которые обратились к духам, видящим или демонам и от них получили свою силу. Сам понимаешь, что тот, кто просил силу, становится рабом того, кто её отдал. Кстати, все, кто балуется с проклятиями, куколками и исковерканными христианскими молитвами — сотворённые.

— И Алика — одна из них?

— Да.

— Ты сказал, что кто-то уничтожит Алику за покушение на Клару…

— Это долгая история, — попытался увильнуть Марк.

— Так сократи её.

— Видишь ли, до твоей сестры книгой владела юная девушка по имени Дарина. Это было ещё до начала двух мировых войн. Её учительницей была сестра Алики, женщины, с которой мы мило беседовали сегодня…

— У них с сестрой разница что, в 100 лет?

— Нет, они близняшки, а что?

— Марк, ты спятил?! Да до двух мировых даже их мамочки в проекте не было, а бабушка колотила всех подряд погремушкой!

Мой друг расхохотался.

— А вот угадай с трёх попыток, сколько Алике лет? — всё ещё хихикая, выговорил он.

— Ну, 50, максимум 60, - осторожно сказал я, подозрительно косясь на развеселившегося приятеля.

— Ох, Егор, ну когда ты перестанешь мыслить, как человек? По моим сведениям, ей сейчас 158, причём с 20 до 120 её облик не менялся в соответствии с условиями, на которых она стала сотворённой. Ещё хочешь что-то спросить, или бедный скромный я могу продолжить?

Я покорно кивнул, мысленно пожелав узнать, в каком месте Марк бедный и скромный. Друг, видимо, уловил мои мысли, фыркнул, но комментировать не стал.

— Так вот, сестра Алики обучала Дарину, быстро привязываясь к девчонке. Та стала фактически второй дочерью для своей учительницы. Должно быть, жила б Дарина и сегодня, если б не интриги Миледи — одной из ключевых политических фигур Дита. Она, подключив провидиц, сумела доказать, что ребёнок, рождённый Дариной от Князя, повелителя Дита, будет обладать нереальной силой. Мол, его могущество будет равно силе атлантов. В те времена хранительнице книги было всего 18, и она была влюблена в самого обычного человека. В принципе, он Князю ничем не мешал… Но атлант-полукровка не привык делить ни с кем даже свои подстилки. Её парень умер, причём умер страшно. Его обвинили в участии в заговоре против царя, долго пытали, пытаясь выудить имена соучастников. Думаю, через две недели, когда его казнили на площади, для парня это стало скорее избавлением. Древние не любят убивать своими руками. Для этого у них есть идеальные рабы — люди.

Голос друга звучал чуть насмешливо и печально. Мне-то, конечно, было всё равно, но от истории и вправду разило горечью.

— Дарина хотела умереть. Она как с ума сошла — не ела несколько дней, всё лежала и смотрела в одну точку, а потом схватилась за нож… Князь остановил её в последний момент. Он, как и хотела Миледи, на целый год ушёл из Дита, оставаясь со своей игрушкой. К которой, впрочем, привык…

У них родился сын, и он был очень могуществен, как и было предсказано. В тот же вечер счастливая мать впервые за долгое время открыла книгу, чтоб узнать, где сейчас её любимый. А книга рассказала хозяйке правду. Удар был страшным. Дарина, забыв обо всём, возненавидела собственного ребёнка, стала кричать проклятия в его адрес, а после открыла портал в мир Шута. Что она хотела спросить, загадка, но из круга свечей* она так и не выбралась — должно быть, заблудилась в коридорах миров. Когда свечи догорели, её тело погибло.

Сестра Алики хотела забрать себе хотя бы сыночка любимой ученицы, но его пожелал оставить у себя Князь. Нет, у него было двое наследников, но могущество Эрика он посчитал полезным. И, как своеобразная благодарность за рождение сына — всем хранительницам книги со спутницей-кошкой даруется привилегия — безопасность. Таким образом Князь доказал своё благородство в глазах придворных.

— Так её сына зовут Эрик…

— Да, и я с ним знаком. На мой взгляд, он больше похож на мать как внешне, так и внутри. Да, Князю нравилось играть с Дариной, но он ни разу не пожалел о прошлом. Да и сын ему был нужен только ради силы. Думаю, именно это и прочла предшественница твоей сестры в древней книге.

— Эрик. Знакомое имя… мне кажется, что-то подобное мне недавно снилось…

***

Клара

Я искоса рассматривала своего спутника, пытаясь понять, о чём он думает. Да и заняться мне было больше нечем — подобие лифта, на котором мы стремительно спускались вниз, я уже успела детально изучить.

Я прикинула скорость лифта и предположила, что мы, должно быть, уже добрались до центра планеты. Эрик фыркнул. Прошло ещё несколько минут, и мои ноги начали явственно побаливать. Недолго думая, я устроилась на полу, облокотившись спиной на ноги спутника. О, вот так уютней!

Эрик

Я в шоке смотрел на девчонку. Нет, я, конечно, понимаю, что она молоденькая и неразумная, но вот так доверчиво поворачиваться спиной к атланту, пусть и полукровке — нереально беспечно! Все-таки, какие они глупые, люди! Как там говорил мой отец… Овцы. Куда погонишь, туда и пойдут.

И вдвойне больно понимать, что моя мама была такой же безропотной овечкой. И сломалась, как тросточка, когда поняла правду. И возненавидела меня, когда осознала правду…

Любопытно, хранительницы книги всегда похожи? Моя мама была такой же когда-то? Я невольно прикоснулся рукой к тёмно-рыжим волосам. Она вздрогнула и подняла глаза.

— Ты что, перепутал меня со своим домашним любимцем?

И что я должен сказать? "Прости, ты чем-то напомнила мне мою маму, которую я никогда не знал"? Бред сивой кобылы в лунную ночь.

В этот момент лифт остановился, и створки двери разъехались в стороны. Я с усмешкой предложил даме руку. Девчонка фыркнула и посмотрела на меня крайне скептически. Ну-ну…

Клара наступила на пол, и, разумеется, магия кристаллов сразу воспротивилась появлению незнакомки. Девчонка с воплем забилась в чёрном камне, который мгновенно стал вязким, как сыпучие пески. По колено она увязла практически мгновенно. Её недовольные комментарии стали просто бальзамом на мою душу, а аромат её страха приятно щекотал мои ноздри.

— Вытащи меня! — прошипела она.

— Если б ты взяла меня за руку, ничего б не случилось, — насмешливо прокомментировал я, наблюдая, как она всё глубже увязает в разжиженном камне.

— Эрик, вытащи!!!

— Для начала — я не люблю, когда меня обливают вином.

— ЭРИК!!!!!

— Я непонятно объясняю? — промурлыкал я, насмешливо глядя, как она увязает уже по пояс.

— Извини, больше не повторится! — прошипела она, одарив меня взглядом потемневших глаз, в которых демонята плясали самбу. Маска спокойствия слетела с неё, глубинные ярость и страсть вырвались наружу. Теперь она больше, чем когда-либо, напоминала мне Кларисс, свою предшественницу. И она в моей власти… Не думал, что это будет так приятно осознавать.

— Мне не нравится, что ты меня не слушаешь и споришь со мной постоянно, — заметил я насмешливо, спокойно становясь на чёрный камень, который стал для неё ловушкой, и присаживаясь рядом с ней.

— Рик, это слишком, — сообщила она равнодушно, — Я могу тебе это даже пообещать, но вряд ли буду выполнять. Если тебе нужна служанка, то вали ко всем чертям!

Рик? Ну надо же… Я вздохнул и одним движением вытащил её из ловушки. Как жаль, что нужно спешить! Я б с удовольствием поиграл!

— Иди за мной, — бросил я, поворачиваясь к ней спиной, и погрозил на всякий случай пальцем. Я ведь просто уверен, что она скорчила какую-то рожицу, когда я отвернулся! Пусть думает, что я вижу всё, что происходит вокруг меня.

Клара

Меня захлёстывало бешенство, мешающее рационально размышлять. Казалось, даже то, что меня освободили, не приносит облегчения. А этот сукин сын повернулся ко мне спиной и бросил:

— Иди за мной!

Я скривилась, словно глотнула уксуса, и показала ему довольно распространённую комбинацию из пальцев. Он, не оборачиваясь, погрозил мне. Значит, мы ещё и видим то, что происходит за спиной!?

— Кажется, я догадываюсь, где у тебя третий глаз, — заметила я дрожащим от бешенства голосом. Эрик подавился смешком.

— Мы пришли, прекрасная леди, — промурлыкал он с издёвкой.

Зал. В центре причудливой мозаики черного пола — неподвижное тело. Что за…

— АРТЁМ??!! — закричала я во всю силу лёгких и метнулась к нему.

Он лежал неподвижно, холодный, словно могильная плита. Не помня себя, я начала прикасаться к его коже, звать его по имени, я прижалась ухом к его груди, надеясь услышать сердцебиение — всё тщетно. Мой друг казался безнадёжно мертвым.

Удушающей волной накатило равнодушие.

— Ты привёл меня сюда, чтоб я с ним попрощалась? Потрясающе благородно, мой лорд. Я в восхищении, — мой тихий голос был лишён всяких эмоций.

— Да жив твой пёсик! Это его так просто тактично попросили помолчать, — сказал Эрик с непонятным мне раздражением в голосе и повёл по воздуху рукой. В тот же самый момент Артём судорожно вздохнул, его ресницы задрожали. Он распахнул глаза, не только жёлтые, но и с суженным зрачком — глаза хищного зверя.

— Тёма!!! — выдохнула я, борясь с приступом сумасшедшей радости. Теперь рядом наконец будет кто-то, кому я смогу доверять! — Как ты тут очутился?!

Он вздрогнул, его взгляд остановился на чем-то позади меня. Я оглянулась и невольно вздрогнула.

Эрик застыл ледяным изваянием, и его чёрные глаза с непонятной мне ненавистью смотрели на нас. По моей спине промаршировала волна мурашек. Да что это с ним?

— Кто это, Клара? Где мы? — спросил Артём, и в его бесцветном голосе явственно ощущался страх. Взгляд Эрика прожигал его. Лицо Артёма исказилось, он схватился ладонями за виски.

Я молнией подскочила к Эрику и, даже не задумываясь, замахнулась, чтоб залепить ему пощечину. Он перевёл взгляд на меня, и я ощутила, как боль волной поднимается вверх по телу. Одним резким движением он перехватил мою онемевшую ладонь. Я смотрела ему в глаза, не отрывая взгляда и стараясь не меняться в лице. Спустя пару очень длинных мгновений моя боль ушла, как и его ярость.

— Этому щенку стоило бы отзываться обо мне поуважительней, — заметил он насмешливо, — Прости, на тебя я перевёл взгляд случайно. Не хотел причинить тебе боль.

Он провёл рукой по моему запястью, и по моему телу расплылось тепло, смывая все воспоминания о боли. На какое-то мгновение я напрочь забыла об окружившем нас мрачном подземелье. Эти мягкие бархатистые глаза, странный ток, исходящий из рук… так приятно…

— Клара! — как сквозь туман услышала я голос Артёма, — Хватит на него пялиться! Он тебя подчиняет!

Я охнула и сделала резкий шаг назад, вырывая руку. Эрик покосился на Артёма без малейшего восторга. Последний, как выяснилось, уже успел встать на ноги, хотя его основательно пошатывало. Забив на явственно спятившего демона, я подбежала к Тёме и подхватила его под руку.

— Артём, как ты? У тебя что-то болит?

— Всё в норме, даже не волнуйся — эти твари быстро регенерируют, — проинформировал меня Эрик. Вот тут я взбесилась по-настоящему.

— Кажется, ты слишком многое себе позволяешь, напарничек, — прошипела я, крепче прижимаясь к Артёму. Вопрос — что это накатило на Рика? Когда мы были наедине, он вёл себя несколько… адекватней…

Мой поток мыслей прервали резкие перемены в обстановке. Из всех углов начали сползаться тени, рисунок замерцал, а пол стал вязковатым, словно размягчившийся на солнце асфальт.

— Кажется, мы тут засиделись. Чуть дальше по коридору зона тюрем, нам не стоит задерживаться надолго. Идём! — рявкнул Эрик. Я потащила Артема за собой, игнорируя возмущённое: "Раскомандовался тут". Я сжалась, представив реакцию Эрика, но он гордо проигнорировал — а может, не услышал. Надеюсь…

Эрик

Я шёл, пытаясь подавить пылающее внутри бешенство. Когда девчонка бросилась к этому щенку и подумала, что он умер, она меня возненавидела. Я это ощутил. Это меня разозлило. А после я почувствовал, как этот слабый смертный относится ко мне. Его стоило наказать!!! Но я не хотел причинять Кларе боль. И она ещё больше разозлилась на меня!! И почему это меня волнует?

"Раскомандовался тут" — прошипел щенок мне вслед. Я уже придумал по меньшей мере двадцать несчастных случаев, которые могут отправить смертного выскочку в иной, лучший мир. Но Клару это может расстроить — она почему-то дорожит его жизнью. Я досадливо поморщился. Какой бред!

Пока я пытался понять, как заткнуть рот щенку, не убивая его и не ссорясь с девочкой, мы, наконец, очутились в лифте. На меня накатило облегчение. Хоть я имел право бывать в подземелье темниц, особой радости мне это не доставляло — я ощущал эмоции всех, кто когда-либо тут бывал, как свои. Боль, отчаянье, гнев, бессильная ярость — всё это смешалось в один бешеный ритм. Так уж получилось, что я, сын смертной, был куда более чувствителен к подобным вещам…

Краем уха я прислушивался к разговору о каком-то преображённом по имени Андрей, который попытается убить Клару. Я хмыкнул — что ж, пусть попробует! Тех, кто не имеет собственной силы, мы презираем. Они же просто люди! А эта девочка… я никогда не был в человеческом мире. Я не видел свою мать даже на фотографиях — даже в интернете все упоминания о ней стёрты. Тот день, когда она впервые взяла меня на руки, тот самый день, когда она меня проклинала, узнав правду — не в счёт. Я был слишком мал. Я не помню ни запаха, ни голоса, ни глаз — ничего. Я не помню… Но знаю, что они с девочкой должны быть хоть в чём-то похожи. Может, Клара сильней, своенравней. Но их обоих выбрала себе в подопечные Кларисс — значит, они похожи. Потому — Клара нужна мне. Она ответит на вопросы о той, которую я всегда хотел узнать.

Створки лифта неслышно разъехались в стороны, и я с показной учтивостью пропустил даму вперёд. Она бросила на меня многообещающий взгляд, сделала шаг и застыла, как вкопанная, сказав что-то вроде: "Хи-хи".

Из коридора раздалось взбешенное шипение. Я хмыкнул, ощутив, кто там находится. Миледи Лана и Кларисс! И обе, кажется, горят желанием заполучить назад свою шуструю подопечную. Я хмыкнул и встал между девчонкой и демоницами.

— Миледи, моё почтение, — промурлыкал я, улыбаясь, обнажая клыки. Лана ответила мне тем же. Кошка вздыбила загривок и оскалила зубы.

— Эрик… — прошипела она на одной ноте.

— С каких это пор вы смеете обращаться ко мне по имени, леди? — насмешливо поинтересовался я, сузив глаза. Видимо, Кларисс окончательно теряет контроль над собой, раз забывает даже нормы обращения к высшим. Похоже, я слегка недооценил её материнский инстинкт.

— Клара, Артём, идём! — рявкнула кошка, проигнорировав меня. Ну-ну…

— Не хотел бы разрушать ваши милые грёзы, но у нас с Кларой устная договорённость — за спасение этого, — я указал на Артёма и позволил проскользнуть в голосе презрительным ноткам, — Она содействует мне и на некоторое время, соответственно, становится моим хранителем. Потому вам лучше уйти, но ваша наследница останется со мной.

— Что? Мы так не договаривались! — выдохнула Клара, потрясённо глядя на меня.

— Ты просто не удосужилась уточнить условия, — хмыкнул я, — Но, помнится, обещала помочь. Один из обычаев Дита — выполнять обещания, данные высшим.

Увидев выражения лиц (и мордочек) собравшихся, я едва не расхохотался в голос. А что же, она наивно думала, что я просто так с ней нянчусь?

— Ты и правда заключила с ним сделку? — ровным, ничего не выражающим голосом уточнила кошка.

— Да, — ответила девушка настолько спокойно, что я настроился на её эмоции, пытаясь понять, что она чувствует. Безуспешно. В тот момент она была абсолютно равнодушна.

— Рик, — позвала она негромко, — Ты не мог бы отправить Кларисс и Артёма в мой мир — я думаю, ты сможешь. Я должна знать, что они в безопасности.

— Что? — рыкнул Артём, — Это что, шутка?!

Надо признать, от такого заявления я и сам впал в ступор. В сердце невольно проснулась зависть — хотел бы я, чтоб обо мне кто-то так заботился.

— Нет, — сказала девочка спокойно, — Я должна знать, что с вами всё хорошо, а Егор должен знать, что всё хорошо со мной. Я скоро вернусь. Рик, прошу…

Я не стал мешкать. Повинуясь моему мысленному зову, три духа-слуги материализовались посреди коридора. Чуть улыбнувшись, я отдал мысленный приказ. Тьма окутала фигуры щенка и кошки. Приятного путешествия!

Осталась миледи Лана, застывшая посреди коридора и разглядывающая мою юную спутницу странным оценивающим взглядом. Потом она неожиданно ухмыльнулась и заметила:

— Я ж говорила.

Любопытно. Это она о чём? В этот момент Клара улыбнулась в ответ. Жёстко и лукаво.

— Ты была права, — и обернулась ко мне, — Ну что, пошли?