"Планета кочующих городов" - читать интересную книгу автора (Балмер Кеннет)

XIX ИСХОД

Теперь единственной надеждой Планеты Парсло были наука и техника. Да, именно наука и техника, но не сами по себе, а на службе у интеллекта, вдохновения и интуиции. В это искренне верил Дуглас Марсден. Предстоящая ему программа действий требовала абсолютной преданности и непоколебимой верности своим глубочайшим убеждениям — и не оставляла времени для передышки.

В быстро коллапсирующей цивилизации городов, посаженных на высыхающие лужицы Парсло-Радиации, — внешнее подобие нормальной жизни сосуществовало с анархией и хаосом. Сервис кухонных роботов развалился, и голодные люди грабили супермаркеты, а потом стали копаться в развалинах автоматических кухонных центров, — ища остатки пищевых запасов. В то же время фирмы сервиса дримов продолжали поставлять свою разнообразную продукцию. А экзисенсы процветали как никогда, давая очумевшим горожанам допинг, отвлекающий от ужаса предстоящего распада.

Флора Вальдесей уже не рыдала в страхе, как это было с ней неделю назад. Она, как и все друзья, все время оглядывалась на Марсдена, ожидая, что он скажет, — чтоб повиноваться ему. Стив Уинкэм, со смешным выражением на лишенном подбородка лице, так таращил глаза, словно пытался увидеть скрытую в Дугласе силу. Он сидел рядом с Мэгги Карстэрс, чьи платиновые волосы, увы, теперь были явственно черными у корней, не до них было хозяйке. Хеди Арлен, дерганье которого когда-то так раздражало Марсдена, теперь, как и все, сидел тихо и смиренно, готовый впитывать каждое слово.

На собрании были и другие граждане Лоадена. Этот митинг происходил среди развалин взорванного Стефан-Ампи — спартанского стадиона. Все были подавлены. Они уже приняли неизбежность того, что предвидели в страхе.

— Вы не должны умереть! — кричал им Марсден. — Вам незачем умирать! Вы не будете умирать!

Они ждали, не говоря друг другу ни слова. Шари, сидевшая сбоку от Дугласа, задрала голову, не сводя с него глаз. Люди сидели на остатках разгромленных рядов амфитеатра и ждали продолжения его речи.

Они ждали. Это «они» были компактным отрядом сильных, готовых к действию людей.

Он рассказал им о своих экспериментах в Безмолвной зоне. Сказал, что намерен делать:

— Но мне нужна ваша помощь. Мы должны действовать безошибочно: ведь у нас остался только один шанс. Вспомните трагическую историю с людьми из Мальборо-сити. В любой момент может возникнуть новый кризис — стычка с другими беженцами, у которых пропала ягода.

И он повел их за собой мимо городских боен Лоадена. Из Хэйлет-Вилладжа, Чиппинг-Хамлета, через другие деревни, составляющие этот большой город, — они шли к массиву экзисенсных студий. Они были вооружены. Вахтеры студий пытались заградить им дорогу, приняв их за новых агрессоров — искателей Папа-Рада.

— Этот Эксцесс должен прогреметь у зрителей, — усмехался Дуглас, вспоминая былое. — Или мы все пропадем!

Ягода в Лоадене была еще сильна. Жители еще могли обходиться без дримов и сна. Телевизионная сеть продолжала качать в эфир правительственную пропаганду. Но все антенны были расстроены, безжизненные экраны молчали. Никто ничему больше не верил. Лишь группа, ставшая под знамя Марсдена, еще верила во что-то. Но главное — они верили в Дугласа Марсдена. Он сам не понимал, почему они верят ему. Но он принял их веру и использовал для дела.

На стадии озвучивания нового экзисенса — доктор Пер Карлквист с радиационной кафедры Университета детализировал сухие научные факты, которые могли бы генерировать новое понимание, а значит — создать новую жизнь.

Он излагал аккуратно и методично, иллюстрируя свои слова наглядными, понятными всем опытами.

Он остановился, чтоб вытереть пот со лба. Марсден одобряюще кивнул ему. В это время Хеди Арлен ругался над непослушными тумблерами пульта. Когда он привел в порядок электронику, доктор Карлквист продолжил свою лекцию.

— Я все же не верю, чтобы люди могли жить без Папа-Рада, — заметил Хеди Арлен, с профессиональной уверенностью манипулируя клавишами своего контрольного пульта, — но все равно: если кому-то удалось поверить, помогите мне!

— Здесь требуется большая вера, Хеди! — строго сказала Шари.

— Это значит, — проговорила Флора, — что мы мудрим, хитрим, прячемся в городах, — когда нам открыт весь материк!

— Легко понять, как это началось. Когда-то кто-то жил — в него просачивалась ягода… и прежний образ жизни перестал нравиться, потом стал пугать… Неудивительно, что выросли города, а потом стали передвигаться…

— Теперь твоя очередь, Шари! — Марсден отдавал приказы спокойно, без суеты, зная, что им немедленно подчинятся. Ведь он боролся за спасение народа целого мира!

Шари уселась перед эмпатическим транскриптором. Она могла следить за вспомогательным экраном, на котором светился еще не законченный гороскоп. Она начала весьма убедительно показывать на гороскопе, где поочередно вспыхивали зодиакальные знаки, — каковы аспекты конфигурации планет, как нужно интерпретировать различные сочетания знаков и светил. У нее был готовый текст, не попадавший в поле зрения эмпа-транскриптора. Марсден всю ночь работал над этим сценарием. Туда вошел весь опыт, накопленный им в бытность астролористом. Все, что он узнал, складывалось теперь, в момент нужды, в его уме, давая ему инструменты и орудия. Общее применение гороскопов Шари излагала, разбивая рассказ по типам личности и по планетарным влияниям, — это подчеркивало необходимость освобождения психики. Они настаивали на неотъемлемости главного права человечества — на свободу. И если Марсден то тут, то там соединял материал грубыми швами, то он знал — игра стоит свеч. Он не забывал, что от его успеха зависит судьба мира.

— А сработает это? — спросила его Флора. Вопрос был риторическим. Ее живое лицо выдавало борьбу между старанием сохранять подобие жизнерадостности и пробивающимся сквозь наигранную веселость, искажающим черты страхом.

— Люди верят в то, во что хотят верить. Значит, это для них сработает. Астролория всеми принимается почти без сомнений. Я знаю астролорию. Я могу действовать на мозги людей, как астролорист, и я буду обрабатывать их мозги дримами и Эксцессом. Да, Флора, — это сработает!

Сидевшая рядом Шари Арруза твердо сказала:

— Да, Дуг, это сработает! Я знаю, это так!

— Пленка уже в банках, Дуг! — крикнул им через всю студию Хеди Арлен. — А здесь Куллифорд! И остальная компания — Чэнгтон и все они!

— Смотри-ка, из Спартанских кругов ребята тоже пришли! — вскочила с места радостная Шари. И побежала навстречу толпе амазонок, борцов и театральных работников, созванных ею по своим и Стива Уинкэма каналам. Эти люди, видевшие впереди лишь жалкую смерть, с радостью ухватились за шанс сделать хоть что-нибудь, что могло бы помочь планете. Они получили краткие и четкие инструкции у Дугласа Марсдена, который даже не вспомнил о своих поединках — главная идея стерла в его сознании все постороннее.

— Мы будем действовать по принципу «инфекции», — он вызывающе глядел в глаза этим могучим атлетам. — Начинайте здесь, в Лоадене, потом — в соседних городах. Вы можете и силой захватывать вещательные студии экзисенсов. Но лучше действовать мирно.

Одобрительный рев, которым спортсмены встретили его слова, отбил бы у любого охоту им противостоять. Их энтузиазм согрел сердце Марсдена.

— Как только новость будет передана, людские контакты будут распространять ее дальше, как в предгоогологические времена. Нам нужно охватить весь континент. Подумайте: каждый день мужчины и женщины убивают друг друга в борьбе за то, что они ложно считают необходимым для жизни!

— Мы наделаем копий, — вмешался Хеди Арлен. — Я выдам достаточно Эксцесса, чтоб затопить континент!

Сначала спартанцы поверили ему сознательно, рассудком, ибо эта вера, в сущности, приносила им столь необходимое утешение. Получив дримы и прокатившись в экзисенсах, они поверили ему на подсознательном уровне, своими сердцами, как это когда-то называлось. Наблюдая, как они улетают с упаковками новых экзисенсов во флайерах, реквизированных по этому случаю у населения, — Марсден ощутил большой прилив оптимизма. Они были подобны рыцарям, бросающим вызов силам тьмы и невежества.

— Это должно сработать! — с жаром сказала Шари. Она рядом с Дугласом провожала взглядом спартанцев.

— Да, хорошо сработает, Шари. Мы убедим всех, что жизнь возможна на Планете Парсло вне городов и вне сферы влияния ягоды.

— Ты чем-то подавлен! — резко заметила она.

— Нет, право, нет. Просто мы спасаем им жизнь. Но они будут теми же людьми. Менее быстрыми, менее сообразительными, менее нервными. Но теми же самыми людьми, с теми же слабостями, пороками, склонностями. Не думай, что мы всем этим, Шари, изменяем человечество. Ведь род людской уже долго эксплуатирует планеты. И если особые обстоятельства на Парсло немного отличаются, то все равно остаются извечные проблемы человечества — загрязнение среды, перенаселение, — как в предгоогологические времена.

— Тебе нужно выпить и взять дрим, Дуг.

— Нам не понадобятся дримы, когда мы будем снаружи, Шари!..

Дни текли.

Когда Стив Уинкэм сказал ему: «Никто больше не сообщал об огнях в небе». — Марсден поинтересовался:

— А Куллифорд нормально добрался до Лос-Палатоса?

Лос-Палатос, город внутренней зоны, откуда были противоречивые сообщения о кровавой бойне, требовал более жестокого, чем обычный, подхода. Агитация шла хорошо, и лишь некоторые непокорные города, вроде Лос-Палатоса, требовали больших усилий от сторонников Марсдена. Везде он находил у тех, кто верил ему, поддержку и бесспорное принятие указаний. Медленно, но верно поступали от тех, кто вернулся в покинутые города, обнадеживающие отчеты об адаптации людей к новым условиям жизни.

— Лос-Палатос? — переспросил Стив. — Там дела идут слабовато, как и ожидалось. Экзисенсные студии разгромлены. Хеди пришлось туда лететь и все строить заново. Но я говорил с ним…

— Строить заново! — прервал его Марсден. — Вот что мы делаем! Строим новый мир. Когда кончится последняя ягода, мы сможем считать, что прошлое целиком осталось позади!

— Есть такие вещи, — заметила Шари, — которых никто никогда не забудет…

— Одну вещь нам придется забыть навсегда — на что похожа жизнь с Папа-Рада. Теперь уже скоро все переберутся в наши новые дома. Я уверен — нам придется это сделать, даже если какая-то ягода еще останется в городах.

— Если ты решишь так делать, Дуг, то все согласятся!

Слова Шари смутили Марсдена — он сам не ожидал такого, занятый по горло повседневными проблемами. Туманный отзвук забытых целей, стремлений прозвенел в их душах. В это занятое время пропагандирования и организации будущего устройства мира — ему казалось нелепым вспоминать о том, как пережидать ураган в «сердце бури», в спокойном пространстве в середине циклона. Однако те мысли вернулись к нему, захлестнули сознание…

Только один раз сомнения коснулись его сердца. Почему же нет сообщений об огнях в небе? Почему космолеты не отправились?

— Да-а, — протянул он недовольно. — Все действовали необычайно правильно, когда положение дел им объясняли. Но ведь, в конце концов, мы здесь цивилизованные люди! Умеем направлять и канализировать лишние страсти.

Он, собственно, не это хотел сказать. Удивленное лицо Шари и выпученные глаза Стива заставили его пожалеть о сказанном. Он знал, что они думают. Но его собственные чувства они ведь понять не могли? Собравшись с мыслями, он резко сказал:

— Куллифорду и Спартанским братьям придется обрабатывать Капитал-сити. Мы оставили его напоследок. Бог знает, что там сейчас происходит.

— Они недавно передвинулись, — отметил Стив. — Ягода, должно быть, еще сильна.

— Всякая связь отсутствует. Удивляюсь, — проговорила Шари с нескрываемой злобой, — как они все там еще держатся.

— Трясутся за собственные шкуры! — вставил Стив.

— К чему твой цивилизованный подход, Дуг? А если они начнут воевать за города с ягодой?

— Ладно, ладно, — прервал Марсден неприятный ему разговор. — Проинструктируйте свои команды. Увидимся вечером.

И вот, приняв короткий дрим из старого каталога, свободного от его собственной пропаганды, Дуглас вечером принимал Стива, Мэгги и Шари. Они устраивали прощальную выпивку перед отлетом в Капитал-сити. Все были возбуждены, нервно взвинчены. Ведь им предстояло разгадать тайну Столицы и окончательно решить всю проблему. Стив и Мэгги, видя настроение Дугласа, поболтали и ушли, Шари стояла у окна в последних лучах заката. Красный свет, пронизывая прозрачные складки ткани, ясно очерчивал формы ее тела.

— Шари!.. — начал он и замолчал. Язык не повиновался ему. Она повернулась, дрожа в страсти. Вытянула руки:

— Дуг! Мы были такие дураки! Но теперь все будет как надо! — и с улыбкой двинулась к нему. — Ты помнишь — ты хотел быть Номером Первым в чем-нибудь одном на всей планете? Как ты пробовал все пути… И вот теперь — теперь ты Номер Первый!

Она охватила его руками и крепко прижала к себе:

— Но для меня ты всегда был Номером Первым! Я люблю тебя, Дуг! Только это мне теперь важно!

Дуглас ощутил глубокое потрясение. Он отодвинулся назад, освобождаясь от ее рук. Дрожь ее тела передалась ему. Его сердце сжалось. Он не хотел изменить Той — не Шари! Но все же, все же…

— Нет, Шари!.. — он пытался сказать, изложить свои чувства словами, но ничего не получалось. — Это — Паула…

Она отдернулась и замерла, будто он ударил ее по лицу.

— Эта стерва! — вырвалось у нее. — Она не на добро тебе, Дуг! Она злая, бессердечная, корыстная! Ей всего мира не жалко — лишь бы ей хорошо. Как ты можешь? Не верю, Дуг! А я люблю тебя! Мы здесь, вместе, на заре нового века! Неужели ты…

Он схватился рукой за свой пылающий лоб. Да, он не понимал тогда, что он делает с этой девушкой.

А что делать теперь, что ей сказать? Он не мог себе представить… Вдруг вспыхнул экран вызова.

Шари рванула обеими руками мягкую ткань платья, обнажая девственные груди.

— Дуг, ты не хочешь меня?

Он отвернулся к экрану, вздрагивая. Это был робот-оповеститель. Бесчувственные линзы сканировали комнату. Металлический голос проскрежетал:

— Безопасен ли вход?

Марсден ощутил толчок — приземлился флаейр. Ну… да! Он был захвачен врасплох. Яркая, болезненная краска на щеках Шари, ее тяжелое дыхание, ее поза, заломанные руки — все это жгло его сердце…

— Входите!

Дверь распахнулась. Вошла Паула. Она остановилась на пороге, держась рукой за шею. Ее фигура, обтянутая кожей летного костюма, со спадающими складками плаща, замерла в неловком положении, когда она увидела Шари. Соломенные пряди ее длинных волос были сложены под фибровую скорлупу космического шлема. Ее лицо было бледным и бесконечно отрешенным.

— Мисс Арруза, — тихо и насмешливо выговорила она.

Марсден понял, что он должен сказать, сделать, почувствовать.

— Паула! — вскрикнул он и одним прыжком пересек комнату, схватил ее в объятия.

— Она вырвалась.

— Сейчас не до этого, Дугги! Глен созывает всех лететь. Корабли наконец готовы — было ужасно трудно их подготовить!

— Желаю им всем разлететься на куски и тебе вместе с ними! — выкрикнула Шари. — Раздув ноздри, забыв про свою обнаженную грудь, она двинулась на соперницу, протянув к ней хищные пальцы, как когти тигрицы.

— Шари! Умоляю!

Ее ответное рычание было для Марсдена ножом по сердцу. Он смотрел на Паулу, отбросив все, кроме мысли о том, что она здесь, она вернулась к нему!

— Мы делаем дело, Паула! — пробормотал он, пытаясь сложить что-то внятное из научно-технического и любовного сумбура, что вертелся в его голове. — Парсло-Радиация — ерунда, она не нужна. Прими Эксцесс — ты почувствуешь это и поверишь. Паула! Мы сможем остаться здесь и будем жить в безопасности, вместе!

Но она находилась в другом мире.

— Я не могла улететь, не повидавшись с тобой, Дугги. Рамазон отговаривал меня.

— Я могу доказать астролорией, что ты принадлежишь нашей планете — мне!

— После Клэйтона и Тони? Оставь, Дугги!

— Эго была просто путаница — ты сама знаешь! Тони не мог найти ягоды, и его плохой аспект попал на Клэйтона…

— Мы теряем время. Если ты меня вправду любишь — ты сейчас пойдешь со мной!

Он сбросил свою оболочку брутальной гордости:

— Но я сделал свое дело, Паула! Все верят мне. Я — Номер Первый! Я — главный человек на планете, и в будущем, когда мы будем строить новый мир, я останусь главным!

— Даже если б поверила — все бесполезно. Глен понимает. Он знает расклад. Ты принадлежишь мне, Дугги, дорогой, а не этой толпе немытых крестьян.

— Но, Паула, дорогая!

— Все это — нецивилизованно. Я всегда уступала страсти. Я должна была б отказаться от тебя… Я всегда хотела только «л'амур де тет»![8] Ты всегда говорил, что любишь меня, и я верила тебе. Теперь ты должен доказать мне свою любовь! Глен ждет. Корабли отлетают. Времени осталось только чтобы добраться до них, идем, Дугги! Идем со мной!

Марсден всегда считал, что его любовь — не самообман, не безумие. Он любил даже недостатки Паулы. Мысль о жизни без нее была ему невыносима. Теперь, когда она говорила с ним, он жаждал только присвоить ее. Он не желал верить в ее отъезд. Он вспомнил страсть, с которой она встречала и поглощала, принимая в себя его собственную страсть… Он не желал, чтоб она уходила из его жизни, — он не мог без нее…

— Паула, умоляю, если любишь меня, то пусть Глен один летит на своем космолете!

Шари засмеялась злобно и жестоко.

— Шари! — По-бычьи наклонив голову, он бросил девушке: — Убирайся!

Она отскочила назад, прижалась к стене. Ее лицо исказилось ненавистью.

Дверь опять распахнулась — за ней стоял серебристый робот.

— Пора, миссис Лейден! — заявил он металлическим голосом.

Вспыхнул экран — это он, Стив Уинкэм со своим лицом без подбородка и выпученными глазами:

— Мы все собрались, Дуг! — С экрана в комнату излучалось возбуждение, одушевление участников великого проекта спасения. — Пора лететь в Капитал-сиги и объяснить им «кривизну их путей»!..

Паула двинулась к двери. Запахнула плащ, скрыв блестящую кожу костюма. Она покидала его…

— Подожди, Паула! Я иду с тобой! Я иду!..

— Алло! Что у вас происходит? — голос Уинкэма донесся откуда-то издалека.

— Тогда скорей, прошу тебя, Дугги! Глен не будет ждать.

Дуглас Марсден пошел к двери. Он сделал один шаг за Паулой, другой шаг… Движение сзади, звук открываемого затвора, щелчок… Он оглянулся. Шари, подняв ружье, целилась в Паулу. Ее глаза яростно сверкали над смертоносным стволом, палец нажимал на спуск… Абсолютная уверенность, неумолимая ненависть… дьявольская решимость…

— Нет! — вскричал Марсден и бросил свое тело вперед. Пуля ударила его в плечо и заставила повернуться вокруг оси. Он видел, как робот хватает Паулу в свои защитные металлические объятия и выскакивает с ней через дверь, прямо на платформу флайера. Дуглас пытался подняться с пола, следовать за ней… Пальцы его вцепились в ковер… Красный туман в глазах… Потом — тьма.

И вот они все в комнате стоят вокруг него — Стив, Флора, Мэгги, Куллифорд, доктор Карлквист, еще люди… Шари все еще сжимает в руках винтовку.

— Шари… — пытается сказать Марсден. — Ты не понимаешь…

Она нежно качает головой:

— Я все понимаю, Дуг. Я понимаю, что значит будущее для меня… и для тебя!..

Потом события перемешиваются в сознании Дугласа Марсдена… Его поднимают, перевязывают. Стив Уинкэм громко рассказывает что-то о Комитете Общественной Безопасности… Вот они уже все во флайере, берущем курс на Капитал-сити, где лишь розовые шлейфы, рассеиваясь, тянутся за космолетами, стремящимися вверх, к далеким звездам. И вот он уже чувствует, как ягода оставляет его тело… лихорадочная хватка Парсло-Радиации ослабевает на его нервах и мышцах… Усталость наползла на него.

— Я утомился, — проговорил он, глядя в полные слез глаза Шари, склонившейся над ним. А под летящим флайером расстилалась новая планета, которой уже не понадобятся искусственные стимуляторы. — Я очень устал, — повторил он. — Ведь это замечательно, правда?..

КОНЕЦ