"Накануне Судного дня" - читать интересную книгу автора (Балмер Кеннет)

V

Братцы и впрямь оказались небольшого роста — этакие миниатюрные страшилища с короткими толстыми туловищами и плоскими живыми лицами, которые, могли бы вызвать даже добродушную усмешку, не будь у них бледно-зеленого травянистого оттенка. Фута в четыре ростом, жилистые, с гибкими, как лиана, мускулами, кривыми ногами и руками-щупальцами, Зеленые Братья были одеты в листья и кору деревьев. На головах у них громоздились непомерные, не меньше двух футов в высоту, плетеные шлемы, подобные головным уборам наполеоновских гренадеров, — жалкая попытка придать больший вес своему достоинству.

Они точно знали, зачем пришли.

— Это наша дрогга.

— Это ваша ловушка, — внимательно и настороженно заметил Друбал.

— Наша ловушка — наша дрогга. И кончено.

— Ваша ловушка — моя дрогга.

— Мы все сказали.

— Это я загнал дроггу туда. И могу предложить вам половину.

— Возьми себе четверть.

— Половину.

Стоять без дела, когда друг торгуется и его надувают, было не в правилах Уолли. Выпятив грудь и всплеснув руками, он шагнул вперед.

— Послушайте меня, друзья, — начал он елейным голоском прожженного мошенника. — Эта дрогга никогда не полезла бы в западню по доброй воле. Мой добрый друг и товарищ Дру… А-а-а!

Бедный Джек Уолли. Он попытался сесть, но колено Друбала уперлось ему в грудь и снова заставило опустить голову вниз. Свое «А-а-а!» Джек заорал именно в тот момент, когда Друбал, издав неописуемый вопль, прыгнул на него.

— Какая… какая муха тебя укусила, Дру?..

Друбал снова прижал его к земле. Окаймленные бородой губы зашептали прямо в ухо Джека:

— Никогда, понял, никогда не называй человека по имени, если тебя могут услышать Зеленые Братья, эти Шепчущие Колдуны! — Он запустил шишковатую руку в шевелюру Джека и потянул его за волосы, помогая подняться. Крик застрял в глотке Уолли, а скальп его едва не отделился от головы. — Просто говори, — закончил Друбал, источая сладость и расплываясь в улыбке, — «тот человек», или «этот человек», или…

— Или вообще ничего! Так, видимо, будет лучше!

Уолли перешел на другую сторону поляны, присел на землю и стал забавляться, кидая камешки в дроггу.

Они отскакивали, словно теннисные шарики от скалы.

Настроение Друбала полностью соответствовало потребностям текущего момента. Для Уолли уже одно это было ценным уроком.

Он никак не мог взять в толк, откуда брался этот строгий и возвышенный религиозный пыл, овладевавший Друбалом в тот момент, когда он обращался к своему богу Пи-Айчену. Как это вязалось с его полнейшим безразличием ко всему, что выходило за рамки сиюминутных целей? Джек уже не удивился, когда услышал, что спор закончился соглашением разделить дроггу пополам. Мнением самой дрогги никто поинтересоваться не удосужился.

— Дело сделано, — сказал Друбал, когда Уолли присоединился к нему. — Надо позвать людей.

Предводитель Зеленых Братьев подтвердил свое согласие едва заметным жестом и отвернулся. Друбал кивнул Джеку, и они вместе двинулись назад в деревню, где мужчины, юноши и девушки быстро организовали отряд для разделки дрогги. Все, казалось, были очень рады. Мясо дрогги, заключил Уолли, являлось для этих людей деликатесом. Теперь он тоже мог претендовать на свою долю.

Мими отправилась с отрядом, и Джек, сославшись на ушибленную спину, вынужден был принести извинения за то, что не может сопровождать ее. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Присев в тени хижины, он решил попробовать сам — а вдруг получится?

Джек подыскал деревянную палочку и аккуратно уложил ее на землю. Ему очень понравился нож Друбала — тот, которым старый охотник рассек лиану. Нож этот, кувыркаясь, скрылся в лесной чаще, и Друбал не стал утруждать себя поисками. Уолли догадывался, почему.

— О Пи-Айчен, — начал он нараспев, сложив вместе ладони и направив большие пальцы вверх, а остальные — вниз. — О, Пи-Айчен, молю Тебя, подари мне нож. Острый нож, такой же, как тот, что Ты сотворил для Друбала, царь ножей, какой лишь Ты один, о Пи-Айчен, способен создать.

Он посмотрел вниз.

Копия ножа Друбала лежала на земле, где еще мгновение назад был лишь кусок дерева.

Джек медленно поднялся, затем схватил нож — и в его потную ладонь вонзились острые иголки холода.

И тут он просто заплясал на месте.

Он смеялся. Он хохотал. А затем, ослабев, привалился к стене хижины и позволил приступу безудержного веселья окончательно взять верх.

Подумать только, что он сможет сделать с этим даром!

Грубый макет, молитва — и вот желанный предмет уже лежит у вас перед носом.

Волшебство.

Джек вытер глаза и сам удивился этому сомнительному слову.

Действительно ли это было волшебством? Или нож исчезнет, лишь только спрятанные где-то зеркала повернутся в другую сторону?

Он не мог придумать способа, как это проверить, не совершая богохульства в отношении Пи-Айчена, а последнего ему уж никак не хотелось. Бог знает, что могло случиться. Нож постепенно согрелся и оказался точно подогнанным по руке. Принимай вещи такими, какие они есть, — это всегда являлось девизом Джека, а тем более теперь, когда момент для смены жизненной философии был совершенно неподходящий.

Молодой человек, который хотя бы немного прожил в среде высокоразвитой межзвездной цивилизации, автоматически ищет решения всех своих проблем при помощи науки и техники. Люди типа Уолли неспособны рассматривать волшебство как нечто обладающее реальной силой. Они могут рассуждать о волшебстве или даже где-то в высших мозговых центрах пытаться проанализировать его, но внутреннее ощущение абсолютной правоты научного знания никогда не позволит им всем сердцем поверить во что-то, выходящее за рамки все тех же научных догм.

Плавно покачивая бедрами, подошла Мими. Ее кисти и запястья были красными от крови, а спокойное чужеземное лицо излучало тот же внутренний свет, что запомнился Джеку у Дианы Даркстер. Мими улыбнулась Уолли, и он неуклюже подполз к ее ногам.

— Сейчас принесут нашу половину дрогги, Джек. Вечером будет большой праздник.

— Ты же знаешь, Мими, я чужой для вас. Я не настоящий керимец.

— Мы не спрашиваем людей, откуда они, — тихо ответила девушка, отмывая руки у большого ведра за дверью. — Главное, какой ты сейчас.

— Ладно… Но скажи мне тогда, а почему вы не попросите Пи-Айчена дать вам пищу, вместо того чтобы ходить на охоту?

Она мягко рассмеялась тем низким печальным смехом, который вообще был характерен для Бездомных.

— И таким образом лишим мужчин удовольствия от охоты?

К этому трудно было что-либо добавить.

— Ты хочешь сказать, им нравится убивать?

Мими бросила на него быстрый взгляд, и ее черные волосы упали на лицо, так что на мгновение Джеку показалось, будто она наблюдает за ним из-за укрытия.

— Нет, Джек. Нам не нравится убивать. Сегодня мы предоставили это Зеленым Братьям, а сами лишь проследили, чтобы они не взяли себе больше, чем было условлено. Но ведь охота… в ней есть нечто захватывающее.

— Это я понимаю, — Уолли с отвращением припомнил недавнюю охоту, добычей в которой был он сам. Теперь-то главный инженер и его смертоносная монтировка были лишь частицами пыли, рассеянными в межзвездном пространстве…

Это воспоминание повлекло за собой и другие мысли. Джек с интересом взглянул на Мими. Она стояла, приглаживая руками волосы, и ее белая кожа нежно поблескивала на фоне густых темных прядей. Оранжевое платье, дразня, повторяло очертания фигуры.

Уолли подобрал в пыли дюжину камешков, быстро сложил их в ряд и добавил стебельков травы. Затем, внезапно осознав, что Мими может смотреть на него сбоку, он спешно захлопнул приоткрытый рот и почувствовал себя дураком. Но ее взгляд был устремлен прочь. Она последний раз провела рукой по волосам и скрылась в хижине. Уолли мог слышать, как она загремела там горшками и кастрюлями. Значит, и она тоже могла слышать его, а он вдруг почувствовал, что ему совсем не хочется, чтобы до ее ушей случайно донеслись те слова, которые он собирался произнести.

Придав рукам нужное положение, он заговорил тихо и торжественно:

— О Пи-Айчен, подари мне ожерелье, прекрасное и сверкающее, богато украшенное драгоценными камнями, ожерелье, подходящее для белоснежной шеи королевы, такое ожерелье, какое только Ты один, о великий и могущественный Пи-Айчен, можешь создать.

Камни послушно преобразились. На сей раз Уолли внимательно следил за ними. Сперва камни и травинки слегка затуманились. Потом на них заиграли какие-то цветные блики, контуры расплылись, сделались неясными, и вот — перед его глазами возникла нитка из драгоценных камней, за которую на Бонд-стрит можно было бы выручить состояние, достойное королевы всей планеты.

Он взял ожерелье, и холод камней вновь заставил его вздрогнуть.

— Ух ты! — воскликнул Джек, и в его глазах заблестели алчные огоньки. — Если бы это можно было забрать на Землю!

Некоторые драгоценные камни он определить не мог, в других же узнал рубины, изумруды, бриллианты, аметисты и беллахронтисы — сокровища со всех концов галактики. Он пропустил нитку сквозь пальцы, согревая ее и любуясь разноцветными искорками, вспыхивавшими вокруг граней в теплом вечернем воздухе.

Мими приоткрыла рот в восторженном изумлении.

— Ах, Джек! — Она взяла ожерелье, и ее тонкие пальцы коснулись руки Уолли, заставив его вздрогнуть. — Это мне?

— Ну, конечно же, моя звездная куколка!

Земные эпитеты вполне годились и для керимских девушек.

Она надела ожерелье через голову. Драгоценные камни засияли у нее на груди, словно язычки пламени.

— Спасибо, Джек. Они просто чудесные! — Мими мягко наклонилась вперед и поцеловала его своими нежными пухленькими губками.

У Джека закружилась голова.

Да, она была чужая, и все же в ней было что-то общее и с Еленой из Трои, и с Клеопатрой, и с соседской девушкой на далекой родине.

Уолли положил руки на спину Мими и привлек ее к себе, как вдруг снаружи раздался голос Друбала:

— Привет всем! Есть тут кто-нибудь?

Они оба вскочили, и краска очаровательно залила щеки Мими. Уолли почувствовал холод на лбу и вытер пот. Не глядя друг другу в глаза, они вышли наружу. Друбал поставил на пол массивный тюк, обернутый глянцевитыми листьями и перетянутый стеблями лиан. Снимая эту штуковину с плеч, он что-то ворчал себе под нос. Из угла красными капельками сочилась кровь.

— Вот! — сказан он с глубоким удовлетворением. — Нам достался левый бок!

— Ах, отец, как это замечательно! — Мими оглянулась, затем выхватила нож из-за пояса Уолли и набросилась на тюк. — Все по справедливости! Вы поймали дроггу, значит, вам и принадлежит лучший кусок! А то я уж не могу и вспомнить, когда последний раз пробовала жареное сердце дрогги!

Она принялась разрезать веревки.

Бедный Джек Уолли! Он гордился своим умением твердо и уверенно вписываться в новые условия жизни, но при этом оставался всего лишь юнцом из предместья, вскормленным консервированным мясом. Сердце на обед — это было для него чересчур. А тем более сердце размером с колесо грузовика…

Он почувствовал, как у него комок подкатывается к горлу.

— Извините! — заикаясь, промямлил Уолли и, придерживая рот рукой, скрылся за углом.

О, стойкий Джек Уолли!

Крутой парень Джек Уолли, не переносящий вида вареных сердец и извергающий из себя свое собственное!

В эту ночь большие костры бросали вызов темноте, обильный целебный жир пузырился в котлах, толстые сочные куски поджаривались, заставляя слюнки течь в предвкушении удовольствия, и небесные ароматы возносились к звездам. Мужчины и женщины Керима забыли на время о том, что они Бездомные, и расселись поудобнее, поблескивая зубами и набивая щеки в свое удовольствие. Капли жира, сверкая, стекали у них по щекам.

Юноши скинули с себя всю одежду, оставшись в одних набедренных повязках, и ходили гоголем, топоча ногами, вздымая пыль и потрясая копьями.

Девушки, разукрашенные бусами и перьями, плясали, водили хоровод, пели и хлопали в ладоши. Чудесные золотые колокольчики на их стройных лодыжках позвякивали в такт движениям, будоража кровь.

А Джек Уолли сидел в тени хижины, куда не проникали красные отраженные отблески пламени, не глядя жевал мясо и думал о Мими, Мэйзи д'Анджело, Диане Даркстер и обо всех остальных, стараясь при этом — о, как же он старался! — не вспоминать о дрогге, часть которой он в данный момент поглощал.

Тайна керимов больше ничего не значила для него. Они были чужими, а ему чужие всегда нравились, и он ладил с ними, а когда возникали какие-то трения, чувствовал свою вину больше, чем если бы это были земляне. Так что данное обстоятельство никоим образом его не смущало. Мими была девушка что надо, и он желал ее. У нее не было матери, которая могла бы наставлять ее, но осторожный и предусмотрительный Уолли понимал, что Друбал, заботясь о внуках, станет присматривать жениха для своей дочери с куда большим усердием, чем это принято в полных семьях.

Джек начал клевать носом. У него был тяжелый день. Лодыжки все еще болели. Спина не отставала от них. Он тяжело повалился на бок, и жирный кусок мяса выпал у него из рук.

Изящная фигура, грациозно пританцовывая, ступила в тень хижины. Бусы и золотые колокольчики звенели согласно и мягко, перья призывно шелестели.

Отблески костра скользили по стройному телу, и белая плоть тепло окрашивалась румянцем. Никакое оранжевое платье не скрывало более того, что находилось под ним. Темные глаза, хранящие глубокую тайну, слегка приоткрытый рот с пухлыми губками, живое, исполненное юношеской любви тело… Мими танцевала перед Джеком Уолли.

Но голова Уолли упала на грудь, и из его полуоткрытого рта доносился храп, похожий на бульканье воды в котле.

Другая фигура присоединилась к Мими — гибкая, сильная и ловкая, в набедренной повязке, туго натянутой под плоским животом, и с мощной, словно литой, грудной клеткой. Молодой, мужественный атлет.

Смех, хихиканье. Прикосновение рук. И две танцующие фигуры исчезли вместе — бок о бок, тесно прижавшись друг к дружке.

А Джек Уолли — бедный, ограбленный Джек Уолли — спал.