"Тот же самый страх" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Глава 16. «От ведьмы и голодного гоблина… »

Филип приподнялся на локтях:

– Как… как я сюда попал?

– Я проснулась часов в семь утра и увидела, что ты лежишь на полу. Я не сумела поднять тебя. Кажется, ты принял меня за… ну, ту женщину и отталкивал меня.

Хотя Дженнифер строптиво вскинула голову, Филип понял, что она совершенно не злится.

– Я разбудила мистера Хордера, – продолжала она. – Он, разумеется, был недоволен. Но двое его подручных перенесли тебя на кровать, и ты смог поспать с удобством.

Филип медленно огляделся. Хотя два окна были по-прежнему грязными и почти не пропускали света, он увидел мягкие стулья с гнутыми спинками, зеркало в золоченой раме над комодом. Чужеродной казалась здесь только мазня на стенах. Рядом с зеркалом висела картинка, изображавшая повешенного, под виселицей красовалась подпись: «Я». Над столом – он не заметил этого раньше – виднелся рисунок, на котором восторженный счастливец, очевидно, сорил деньгами в тропическом раю.

– Дженни, – сказал он с отвращением, – эта комната…

– Комната? Она мне очень нравится! – возразила девушка, удивленно раскрывая глаза. – Фил, – добавила она, склоняясь над ним, – ты меня любишь?

Разговоры подобного рода могут длиться часами. Наконец, Дженнифер, пылая, отпрянула от него.

– Милый, – сказала она, – не стоит говорить о таких пустяках, но…

– Что?

– Твои бакенбарды… Они просто ужасны!

– Да, кажется, я слегка их запустил.

– Твой бритвенный прибор на комоде. Там есть также кувшин с горячей водой, умывальный таз и полотенце.

– А как насчет ванны?

– Никак. Я уже пробовала. – Она криво улыбнулась. – Даже мистер Хордер считает ванны антисанитарными. Но вон там стоит большое ведро с горячей водой и еще одно, в которое ты можешь встать и окатиться. Пожалуйста, поторопись, а я схожу и принесу тебе поесть.

– К чему торопиться?

Краска схлынула с лица Дженни.

– Ты сам все время просил тебе напомнить! Мистер Шеридан почему-то настаивал, чтобы ты сегодня в три часа попросил осмотреть ринг, а время уже близится к трем! – Дженни была бледнее обычного. – Фил… Нельзя ли как-нибудь обойтись без драки с Джексоном?

– Нет. По крайней мере, я не знаю, как уклониться от боя.

– Каковы правила схваток боксеров-любителей в Лондоне в этом веке?

– Не важно, не имеет значения!

– Ну скажи! Прошу тебя! Я ведь все равно выясню – так или иначе!

– Дерутся голыми руками, до конца. Раунд может продолжаться и две секунды, и двадцать минут. Он заканчивается только тогда, когда одного из противников сбивают с ног или укладывают на пол борцовским захватом. Тогда можно полминуты отдохнуть, еще восемь секунд уйдет на то, чтобы подняться на ноги. Бой может продолжаться и двадцать, и тридцать, и сорок раундов. Даже больше. А может и кончиться вот так. – Он прищелкнул пальцами в воздухе.

Дженнифер молча смотрела на него.

– Не волнуйся! – успокоил ее Филип. – Я постараюсь уклоняться от его ударов – такого трюка они не знают. Я навяжу ему ближний бой и поберегу руки – насколько возможно. Примерно в двадцатом раунде, когда у меня ослабеют ноги, я позволю ему послать меня в нокаут и выплачу тем самым свой долг Хордеру.

– А потом?

– А потом, Дженни, мы свободны.

– Свободны?

– От Хордера и даже от служителей закона! Там, на конторке… – Филип вытянул шею. – Дженни! Где те два письма, которые я прислонил к канделябру?

– По-моему, с ними все в порядке, – отвечала она, вздыхая. – Мистер Хордер вскрыл их и прочел. Потом он снова запечатал их и унес.

– Тогда нам нечего бояться. В тех письмах я ни словом не касаюсь его самого, значит, письма отправлены. А бутылка? Надеюсь, ты не пила из нее?

– Боже сохрани! Я ведь видела твое предупреждение, надетое на горлышко! Но почему вино нельзя пить? Что в нем?

– Там полным-полно порошка опиума. Дженни, в «Пристани» я узнал гораздо больше того, на что надеялся. С помощью отравленной бутылки и двух свидетелей, которые сейчас находятся в Ламбете, – рука Филипа взлетела к жилетному карману и ощупала смятый клочок бумаги, – я докажу, что невиновен, и назову убийцу Молли. Нам надо переплыть еще одну реку и пережить еще один взрыв. А потом, милая, нам с тобой больше ничего не страшно.

– Фил!

– Что?

– Мистер Хордер… – Дженни повернулась к двери, и зрачки ее расширились от ужаса. – Берегись его! Он… сегодня он другой. Будь осторожен.

Бояться Сэма Хордера?

И все же… Когда Дженни выходила и закрывала за собой дверь, у нее были такие глаза, что у Филипа сжался желудок. Он должен забыть об этом, он обязан действовать очень быстро!

Через десять минут он побрился, несмотря на то что лезвие бритвы было острейшим и он поцарапал шею. Умылся, наскоро оделся примерно в такую же одежду, какая была на нем вчера, за исключением цветастого жилета (выбор Дженни), который ему не нравился. Он причесывался перед зеркалом, когда дверь отъехала в сторону. В комнату тихо вошел Сэмюэль Хордер, эсквайр.

Он посмотрел на Филипа, и Филип посмотрел на него. Оба молчали.

День был темный, серенький, неестественно жаркий для данного времени года, предвещающий грозу, которая, впрочем, могла и не разразиться. Из-за закрытых окон, не снабженных даже рычагом, чтобы раму можно было поднять кочергой, здесь стало невыносимо душно.

Круглое красное лицо мистера Хордера, побагровевшее от каких-то сильных чувств, было присыпано пудрой для волос. Он по-прежнему был в коричневом сюртуке и багровом жилете, в которых Филип впервые его увидел. Но на нем были серебряные запонки тонкой работы, а кармашек для часов украшали драгоценные камни. Хордер сел на стул с гнутой спинкой и вытянул ноги.

– Лорд Гленарвон, – заявил он, – со вчерашнего дня вы злоупотребляете моим гостеприимством.

Филип снова молча посмотрел на него.

– Вы также решили, что имеете право «диктовать мне условия», – продолжал мистер Хордер, разглядывая носки своих туфель. – Мне вы не нужны, лорд Гленарвон. Правда, каждый джентльмен, который будет смотреть матч, выложит сто гиней. Не скрою, я много поставил на Джексона – он уложит вас, как только пробьет вашу смешную защиту. Однако, сэр, я человек далеко не бедный. Матч можно отменить без малейшего беспокойства для меня. В самом деле… – Он поджал губы. – Несколько раз за ночь я думал: не проще ли перерезать глотки вам и вашей подружке. От вас можно было бы избавиться без шума.

Толстый человечек говорил совершенно серьезно. Он оперся о подлокотник и задумчиво подпирал рукою подбородок. Немного обдумав свои слова, он поднял глаза.

– Я джентльмен, сэр, – заявил мистер Хордер. – Возможно, именно потому я так и терзаюсь. Мой отец владел обширными поместьями, фамилию матери можно найти в Книге пэров. Я был знаменитым фехтовальщиком до того, как шпага вышла из моды. Вы, сэр, будете вести себя со мной как джентльмен с джентльменом. Иначе…

Филип отшвырнул расческу и повернулся к нему. Он сам вот-вот готов был взорваться.

– Иначе – что? – переспросил он.

Его собеседник не ответил. Казалось, он его даже не слышит.

– Во-первых, – сказал он, – оглядывая Филипа сверху вниз, но словно не видя его, – напрасно вы побрились. Щетина – отличная маска. Во-вторых, вам нельзя появляться на улице в таком сюртуке, жилете и галстуке – они слишком хорошего качества. Я принесу вам другую одежду.

Отодвинув дверь, Хордер бросил кому-то несколько слов, а сам остался стоять на пороге, глядя на Филипа. Филип не мог выдержать его взгляда и опустил глаза. Он был напуган и понял, что лучше не скрывать этого. Они с Дженни находятся в доме, где полным-полно убийц, которые, не колеблясь ни минуты, перережут им горло. Риск боя без правил показался ему теперь очень незначительным.

Мистер Хордер чего-то ждал. Наконец, мимо него в комнату протиснулся Долли, головорез, которого Филип сбил с ног в оркестровую яму. На левой руке Долли висели какие-то тряпки. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он принес кожаную куртку до талии, а также очень грязный жилет в цветочек и ярко-красный шейный платок. В правой руке Долли держал длинный нож лезвием кверху.

За ним в тайник вошел второй головорез, повыше и поплотнее, обросший щетиной; в его руках не было ничего, кроме еще одного ножа. А за ними шла Дженнифер с подносом в руках. На подносе был дымящийся бифштекс с кровью, яичница, ломти черного хлеба с маслом. Руки у нее так сильно дрожали, что на подносе звякала посуда.

– Дорогая моя! – проворковал мистер Хордер, и от его внезапного перехода Филип испытал гнетущий страх. – Вы так добры к своему… приятелю. А поднос такой тяжелый. Прошу вас, поставьте его вот сюда, на стол.

Снова звякнула посуда. Дженнифер поставила поднос на шератоновский стол и быстро подбежала к Филипу, но их хозяин жестом приказал ей отойти и закрыл потайную дверь.

– Ну вот, сэр! – продолжал мистер Хордер, обращаясь к Филипу и отбрасывая всяческое добродушие. – Переодевайтесь, да побыстрее! Вы против?

– Нет.

– Отлично. Обмотайте шею платком, как будто под ним нет рубахи. Хорошо! Теперь жилет. Не слишком чистый, но, поскольку вы больше не джентльмен…

Филип вскинул голову и расправил плечи. Ножи в руках Долли и бородача взметнулись вверх. Мистер Хордер расхохотался Филипу в лицо.

– …поскольку вы больше не джентльмен, вам нет нужды одеваться и вести себя как джентльмен. Теперь кожаная куртка. Смотрится отлично! Ну а сейчас, сэр, садитесь за стол – напротив меня – и завтракайте. Долли! Макадам! Встаньте поближе и не спускайте с него глаз. Лорд Гленарвон допускает много ошибок, но он быстро двигается и сильно бьет. Берегитесь его!

Сам мистер Хордер снова уселся на стул с гнутой спинкой. Подняв пальцы рук, он сложил их кончиками и посмотрел на Дженнифер.

Дженнифер стояла, прислонившись спиной к гардеробу. Ей вдруг стало ясно, какой страх внушает безжалостный человечек с лицом Купидона своим цепным псам.

– На подносе нет ни чая, ни кофе. Почему? Дженнифер откашлялась:

– В «Льве и ягненке» сказали, что в такое время дня их не подают. Какая-то ужасная женщина предложила мне пива или бренди.

– Не смейте называть ее так. Это Кейт по кличке Молния. Она оказывает нашим клиентам разные услуги, а не только продает им крепкие напитки. Если она услышит, как вы ее обозвали, она вам нос сломает. Вы ведь не станете отрицать, что она красавица?

– Я…

– Не важно. Лорд Гленарвон, ешьте!

Хотя совсем недавно Филип умирал от голода, сейчас аппетит у него совсем пропал. Но маленький толстяк был прав – ему надо поесть. Некоторое время в душной комнатке, наполненной страхом и ненавистью, слышался лишь звон ножа и вилки.

– А теперь, – продолжал мистер Хордер, – последнее предупреждение. Я трижды наблюдал, как вы деретесь. Вы уложили Джона Джексона левой – в перчатке. Вы нокаутировали Бристольского Молота той же самой левой. Вы отправили Долли в оркестровую яму правой. Но били вы ниже уха. – Мистер Хордер помолчал, постукивая друг о друга кончиками пальцев. – Не знаю и знать не хочу, лорд Гленарвон, где вы выучились так странно драться. Ваше искусство так распалило азартных джентльменов, что они готовы выложить по сотне гиней, лишь бы посмотреть, как вы это делаете. Но я… я заметил, что вы не решаетесь бить в голову. Я правильно понял?

– Да.

– Сегодня во время боя с Джексоном все будет не так. Нашим зрителям наплевать на скорость и сноровку. Они хотят любоваться мощными ударами, они жаждут крови!

– До чего же вы прямолинейны! – заметил Филип, глядя поверх его плеча и видя будущее, которое вызывало у него отвращение.

– А! Так вы согласны? Отлично. Вы будете бить не только в корпус, но и в голову.

– Пусть Джексон дерется в своем стиле. Я буду драться в своем.

– Да неужели? Вряд ли! Вам придется бить его по голове. Иначе потом, когда погаснет свет, вас уже не будет в живых. В любом случае от вас уже не будет никакого толку.

Настала очередь Филипа рассмеяться Хордеру в лицо. Розовые щеки толстяка стали темно-багровыми.

– Думаете, вам удастся меня перехитрить? – спросил мистер Хордер. – Возможно! Но одного вы не сумеете ни сделать, ни предотвратить. Во время матча, что вполне естественно, ваша… – он покосился на Дженнифер, – подружка останется в этой комнате. И трое моих людей тоже будут здесь. Стоит мне прислать им весточку, что вы деретесь не так, как я хочу, и позвольте обрисовать вам, что случится с ней.

Мистер Хордер подробно обрисовал, что случится с Дженнифер. Все было хуже, чем самые страшные кошмары, какие могли привидеться Филипу. Его чуть не вырвало.

– А потом, – мистер Хордер пожал плечами, – она, может, и сумеет заработать себе на пропитание на панели, но я лично в этом сомневаюсь.

Филип с размаху опустил левую руку. Первой его мыслью было опрокинуть стол и броситься на Сэмюэля Хордера, эсквайра. Но как только он вскочил на ноги, в поясницу ему на дюйм впились лезвия двух ножей.

– Если он проделает такое еще раз, – сказал мистер Хордер Долли и Макадаму, – колите его прямо в сердце, и хватит с меня! Повторяю, я устал болтать. – Потом он посмотрел на Филипа. – Гленарвон, Гленарвон! – с грустью произнес он. – Если бы вы только знали, до чего глупо вы себя все время вели! – Маленькие глазки устремились в сторону письменного стола. – Вчера ночью, – продолжал он, – вы написали два

письма. Сэр, иногда ваше невежество меня изумляет! Неужели вы полагаете, будто старый лорд Мансфилд, который вот уже два года как умер, до сих пор является верховным судьей Англии? До тех пор пока я не переправлю фамилию, его нельзя будет послать, и ваши искусные рассуждения не дойдут до судьи. Как и ваше письмо мистеру Шеридану, если оно будет послано по почте, – завтра рано утром он женится и уезжает из Лондона. И потом, сэр, в виде развлечения – только в виде развлечения! – мы можем разбить ту бутылку мадеры, на которую вы возлагаете такие большие надежды. Ну, что скажете?

Филип стоял неподвижно, опустив голову.

Возможно, ему удастся спасти Дженни, разбив пальцы о тупую башку Джексона; скорее всего, так он и поступит. Но если улики против убийцы, так тщательно собранные и полученные с таким трудом, выкинут в сточную канаву, как и содержимое разбитой бутыли…

– А кстати! – пропел мистер Хордер. – Вчера вы потребовали осмотреть ринг, на котором будете драться. Просьба была бы разумной, коли вы высказали бы ее должным образом. Вы все еще требуете осмотреть ринг, Гленарвон? Или вежливо просите моего разрешения, как один джентльмен у другого?

И Филип сдался.

Он не только побит, но и унижен – ему снова пришлось унижаться перед Купидоном, против которого предостерегал его Шеридан.

– Сэр, – отвечал он, прочистив горло, – я покорнейше прошу вашего разрешения, как джентльмен джентльмена.

– Вот так-то! – просиял мистер Хордер, потирая ручки. – Так куда лучше. А я, как джентльмен джентльмену, покорнейше позволяю вам осмотреть ринг. Вы будете драться так, как я желаю?

– Буду.

– Все лучше и лучше! – Выражение лица мистера Хорде-ра изменилось. – Мы сбавляем тон, верно? Что касается вашей подружки…

Тут Дженнифер, бледная, но не запуганная, напустилась на них.

–Неужели вы думаете, мне не все равно, что станется со мной? – презрительно спросила она. – Фил, Фил! Не позволяй им победить себя из-за меня! – Она круто повернулась к мистеру Хордеру. – Я… не прошу, а требую! Я хочу побыть с ним как можно дольше! Я сама хочу осмотреть этот ваш ринг! Их хозяин снова тихо потер ручки.

– Друзья мои, – объявил он, – в женщине я больше всего ценю силу духа – вот как, например, в Кейт Молнии! – Он нахмурился. – Но ваше платье… в таком квартале…

– Это самый скромный мой наряд! И потом, сверху я накину серую мантилью – она вся в пятнах после того, как вчера я упала в грязь. Смотрите, вон она, в гардеробе!

– Ну что ж, – кивнул мистер Хордер, – тогда я не против.

Он одним прыжком вскочил на ноги. Поигрывая цепочкой для часов, вытащил из кармана часы и посмотрел на циферблат.

– Лорд Гленарвон, лорд Гленарвон! – проговорил он. – Будь у меня в руках хорошо отточенная шпага, легкая, но смертоносная, как гадюка, которую можно удерживать между большим и указательным пальцами правой руки… – Он выставил вперед большой и указательный пальцы. – Клянусь, сэр, я бы сумел уложить вас так, как, возможно, не под силу даже Джексону. Но вы, кажется, не умеете фехтовать?

– Не умею.

– Жаль! И все же я не держу на вас зла. – Глазки мистера Хордера плотоядно блеснули. – Нет, нет! Никакого зла! Долли! Макадам!

Два голоса за спиной Филипа что-то прорычали в знак согласия.

– Где ваши пистолеты? За поясом? Я вижу только ножи.

Оба рявкнули, что пистолеты при них.

– Хорошо! Сейчас начало четвертого. Нам пора уходить. Долли, беги в «Льва и ягненка», разыщи Кобба в кабинете… Нет, нет, мадам, никакого чепца – пойдете с непокрытой головой, как Гленарвон. И пусть Кобб идет за нами и вооружится как следует. Пошли!

Филипу показалось, что он слышит гром в отдалении – день выдался жаркий и душный. Потайная дверь отъехала в сторону.

Еще несколько секунд, и они спустились вниз и вышли на более-менее свежий воздух. Филип успел как бы между прочим подхватить со стола бутылку с вином – их хозяин и глазом не моргнул – и зашагал впереди вместе с Дженни.

Долли и Макадам следовали за ними, держа ножи наготове. Последним семенил их хозяин. На ступеньках, устланных турецким ковром, его голос звучал по-прежнему громко.

– Бой будет проводиться, – сказал он, – в заброшенной церкви… Мне, наверное, следовало сказать – в пресвитерианской часовне, но сойдет и так! Предпочитаю слово «церковь».

– Не сомневаюсь, – заметил Филип.

– Там, – елейным голосом продолжал мистер Хордер, – сохранился помост с кафедрой проповедника, он располагается посередине. За кафедрой идет ряд когда-то внушительных кресел. Против амвона стоят два ряда сидений для особо почетных гостей. Остальные скамьи и сиденья сломаны. Но там хватает места для полноразмерного ринга и зрителей. А теперь – берегитесь!

Долли бросился в боковую дверь «Льва и ягненка», очевидно, чтобы найти человека по фамилии Кобб. Мистер Хордер открыл парадную дверь и высунулся наружу.

По Уобурн-стрит гулял сильный ветер, он взметал горы мусора, а запах свидетельствовал об отсутствии водосточных канав. Хмурое небо было затянуто облаками.

Мистер Хордер закрыл дверь.

– Прохожих мало, – заявил он. – Церковь недалеко отсюда – вряд ли ищейки вас заметят.

– Спасибо большое, – кивнул Филип.

Никто, даже Дженнифер, не сумел разобраться в его интонации. Мистер Хордер подозрительно покосился на него.

– Вчера ночью я подумывал, – вкрадчиво заявил мистер Хордер, – не выдать ли вас полиции на Боу-стрит. Я передумал, поскольку вам известно о моем тайнике и немного – о моих делах. Но сдать вас я всегда успею – так сказать, последнее прибежище.

– Не сомневаюсь.

Снова тот же ровный, непредсказуемый голос. Мистер Хордер хотел было что-то спросить, но тут из «Льва и ягненка» вывалился рыжий здоровяк, распространявший вокруг себя запах джина. Он был не в духе, так как его вытащили из-за карточного стола. Под его засаленной кожаной курткой не видно было пистолета, но из кармана высовывался кончик лезвия ножа.

– Кобб!

– Что, сэр?

– Мы идем в церковь. Долли и Макадам пасут мужчину. Ты следи за женщиной.

– Ей-богу, я со всем удовольствием!

– Заткнись, мерзавец!

– Да ладно, – пробормотал сбитый с толку мистер Кобб. – Я только хотел сказать, что она хорошенькая девчонка, и…

– Замолчи!

Мистер Хордер вышел на улицу, пропустил всех вперед и закрыл дверь за маленькой процессией. Ветер завывал все так же, разнося дым, пыль и отбросы.

На южной стороне улицы не было ничего, кроме жилища мистера Хордера, располагавшегося над «Львом и ягненком», за ними тянулись конюшни Барти. Остальное пространство занимала стена из серого кирпича – задняя стена театра «Дру-ри-Лейн».

Никого не было поблизости, кроме проститутки, опершейся о стену театра. Ветер раздувал ее юбки. Хотя она была не старой, лицо ее покрывал такой толстый слой белил и румян, что Дженнифер и Филипу показалось, будто на ней надета маска.

Сэмюэль Хордер, эсквайр, повел их через дорогу. Они прошли широким переулком и очутились в узком и грязном тупичке. По словам Хордера, здесь также была Уобурн-стрит. Он повернул направо, потом налево. Хотя улица в этом месте была пошире, жители верхних этажей противоположных домов могли бы, высунувшись из окон, обмениваться рукопожатиями. Грязь и мусор мешали ходить после любого дождя.

– Рассел-Корт, – проворчал мистер Хордер. – Нам налево, пятьдесят ярдов вперед, и…

Они пришли к месту назначения. И до сих пор подобные курьезы можно обнаружить на задах домов, стоящих на Дру-ри-Лейн. Время оставило свой след на зданиях, мумифицировав древесину: даже окна выглядели целыми. Достав большой ключ, мистер Хордер отпер дверь. Когда он пропустил всех внутрь, звяканье железной цепи, вошедшей в гнездо, стократно усилило эхо.

– Со времен Оливера церковью никто не пользовался, кроме нас, – заявил мистер Хордер. – Представляете? Может быть, в этих стенах молился сам Кромвель! Обратите внимание, лорд Гленарвон, пол здесь твердый, деревянный. Мягко тут не упадешь.

– Мистер Хордер, мне уже доводилось падать на такой же деревянный пол. Разумеется, он был накрыт ковром.

– А не на землю? – вдруг вмешался головорез по фамилии Кобб. – Где это было, приятель? И когда?

– Через сто пятьдесят лет, когда все твои хозяева давно сгниют в могилах. Да! И много-много времени спустя после того, как наш величайший боксер без перчаток, Джем Мейс, побил Тома Аллена в Луизиане.

– Ну и ну! – вскричал Долли.

– Вы намерены запугать нас, лорд Гленарвон? – сухо и вкрадчиво осведомился мистер Хордер.

– Я еще не начал пугать, мистер Хордер.

Щуря глаза в полумраке, Филип шел за остальными по гулкому полу. Он почти ничего не видел, кроме теней и смутных очертаний. В окнах были очень толстые цветные стекла в виде красных, синих, малиновых и желтых ромбов, и казалось, что процессия движется в свете огромного фонаря с разноцветными гранями.

Вдруг мистер Хордер замер на месте. Он заговорил тихо, но быстро и встревоженно:

– Долли! Кобб! Макадам!

– Что, хозяин?

– Рассредоточьтесь, достаньте пистолеты. Макадам!

– Чего?

– Гленарвон не сбежит: дверь заперта на замок и на засов. Вот ключ. Возьми его.

– Ага, но чего…

– Кроме нас, в церкви есть кто-то еще.

Макадам, шотландец в шотландской церкви, издал сдавленный крик – то ли выругался, то ли вознес молитву. Мистер Хордер сохранил холодный и презрительный вид.

– Успокойся: они такие же люди, как и мы. Посмотри вперед. В высоких креслах за кафедрой сидят пять человек!

Теперь все расслышали щелчок: один из сидевших на помосте раскрыл трутницу.

В тот же миг Филип схватил Дженнифер за руку, подтащил ее вперед и поставил у себя за спиной. Долли, развернувшись, кинулся за ними и сделал выпад левой рукой, в которой был зажат нож, но промахнулся на несколько дюймов.

Теперь и Долли, и Кобб, и Макадам – всем пришлось повернуться к кафедре, которая находилась перед ними на высоте примерно двух футов от пола. Вспыхнул трут, и зажглась свеча, стоящая на кафедре в ярком новом серебряном подсвечнике.

Вдруг с одного из кресел поднялась огромная фигура, словно намереваясь прочесть проповедь. Филип вздрогнул. Вот уж кого он меньше всего ожидал здесь увидеть! На человеке был зеленый облегающий сюртук с меховой опушкой и аксельбантами. На груди мерцала звезда ордена Подвязки.

– Вот интересно! – загремел густой знакомый бас. – Вы что же, будете стрелять в принца Уэльского?