Э.Ионеско. Пробел / E.Ionesco. La Lacune

Перевод Т. Проскурниковой

Москва, изд-во "Текст", 1991

OCR amp; spellcheck: Ольга Амелина, январь 2006

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Д р у г.

А к а д е м и к.

Ж е н а  а к а д е м и к а.

С л у ж а н к а.

Декорации

Салон, как у богатых буржуа, но — одновременно — с некоторым налетом «артистизма». Один или два дивана, кресла, одно из

которых, зеленое — в стиле Регентства, стоит в самом центре комнаты. Все стены увешаны огромными дипломами, на которых

большими буквами написано: «Доктор Honoris causa», — то, что написано ниже, прочесть невозможно; на других дипломах,

поменьше, — «доктор», «доктор», «доктор».

Дверь справа от зрителей.

Занавес поднимается: перед нами Жена академика в простом халате; вероятно, она только что встала, и у нее не было времени

одеться. Напротив нее — Друг. Он в строгом костюме: темный пиджак, брюки в полоску, черные ботинки; в руках — шляпа и зонт.

Ж е н а. Ну же, дорогой друг, говорите скорее.

Д р у г. Я не знаю, как вам сказать об этом.

Ж е н а. Я поняла.

Д р у г. Я узнал еще вчера вечером. Не хотел вам звонить. Но я не мог больше ждать. Извините, что поднял вас с постели, чтобы сообщить подобную новость...

Ж е н а. Это не могло кончиться благополучно! Какое несчастье! До последней минуты мы все еще надеялись...

Д р у г. Я понимаю вас, это очень тяжело, ведь у него был шанс. Хотя, по правде сказать, не такой уж большой. Этого следовало ожидать.

Ж е н а. Я не была к этому готова. Ему все удавалось. Он всегда выкручивался в последний момент.

Д р у г. Но он был так утомлен! Вы не должны были оставлять его.

Ж е н а. Что делать, что делать?! Это ужасно!

Д р у г. Мужайтесь, дорогая, такова жизнь.

Ж е н а. Мне плохо. Я сейчас упаду в обморок. (Опускается в кресло.)

Д р у г (поддерживает ее, похлопывает по щекам, по рукам). Простите, я сообщил вам эту новость, не подготовив вас.

Ж е н а. Вы правильно сделали, вы не могли поступить иначе. Все равно, я ведь должна знать.

Д р у г. Воды? (Кричит.) Стакан воды! (Жене.) Надо было сказать вам осторожно.

Ж е н а. Это ничего бы не изменило.

Входит Служанка со стаканом воды.

С л у ж а н к а. В чем дело? Мадам нехорошо?

Д р у г (беря у нее стакан). Оставьте нас, я сам дам ей воды. Ей сейчас станет лучше. Я вынужден был сообщить ей плохую новость.

С л у ж а н к а. Что... господин?..

Д р у г. Да. Вы знали?

С л у ж а н к а. Нет. Но поняла по вашему виду.

Д р у г. Оставьте нас.

С л у ж а н к а (уходя, огорченно). Бедный мсье.

Д р у г (Жене). Вам лучше?

Ж е н а. Я должна быть сильной. Я думаю о нем, бедном. Мне не хотелось бы, чтобы это попало в газеты. Можно ли рассчитывать на тактичность жупналистов?

Д р у г. Никого не принимайте. Не подходите к телефону.

Ж е н а. Все равно это станет известно.

Д р у г. Вы можете уехать за город. Через несколько месяцев, когда успокоитесь, вы вернетесь и сможете жить нормально. Все забудется.

Ж е н а. Такое забывается нескоро. Они только этого и ждали. Кое-кто из друзей расстроится, но остальные, остальные...

Входит Академик в парадном мундире Академии со шпагой на боку, вся грудь в орденах.

А к а д е м и к. Как, вы уже проснулись? (Другу.) Вы пришли так рано! В чем дело? Вам уже известны результаты?

Ж е н а. Какой позор!

Д р у г (Жене). Не расстраивайте его, дорогая. (Академику.) Вы провалились.

А к а д е м и к. Вы уверены?

Д р у г. Напрасно вы решили сдавать экзамены на звание бакалавра.

А к а д е м и к. Провалился на экзаменах! Негодяи! Они посмели так поступить со мной!

Д р у г. Они вывесили результаты вчера поздно вечером.

А к а д е м и к. Так, наверное, в темноте ничего нельзя было разобрать? Как вы смогли прочесть?

Д р у г. Там было освещение.

А к а д е м и к. Они готовы на все, лишь бы скомпрометировать меня.

Д р у г. Я снова был там сегодня утром. Списки на месте.

А к а д е м и к. Вы должны были подкупить привратника, чтобы он сорвал их.

Д р у г. Это я и сделал. Но — увы! — там была полиция. Ваша фамилия открывает список провалившихся. Столько людей столпились, чтобы посмотреть.

А к а д е м и к. Кто? Родители учеников?

Д р у г. Не только.

Ж е н а. Там, вероятно, все ваши соперники, все ваши коллеги. Все те, на кого вы нападали в печати, обвиняя в невежестве: ваши бывшие ученики, ваши студенты, аспиранты, которые не смогли из-за вас сдать экзамены, когда вы были председателем комиссии!

А к а д е м и к. Это бесчестье. Но я этого так не оставлю. Может быть, тут недоразумение?

Д р у г. Я разговаривал с экзаменаторами. Они показали мне ваши оценки. Ноль по математике.

А к а д е м и к. Но я не специалист в области точных наук.

Д р у г. Ноль по греческому, ноль по латыни.

Ж е н а (мужу). Вы же признанный гуманитарий, автор труда «Речь в защиту гуманитарных наук»!

А к а д е м и к. Простите, но в этой книге речь идет о современности. (Другу.) А за сочинение что?

Д р у г. Вы получили девятьсот. Девятьсот.

А к а д е м и к. Великолепно. Это компенсирует плохие оценки по другим предметам.

Д р у г. К сожалению, нет. Максимально возможная сумма баллов — две тысячи. Проходной балл — тысяча.

А к а д е м и к. Они изменили правила.

Ж е н а. Они ничего специально для вас не меняли. Вы все время думаете, что все против вас.

А к а д е м и к. Нет, изменили.

Д р у г. Они вернулись к установлениям эпохи Наполеона.

А к а д е м и к. Эти положения устарели. Когда же они изменили порядок? Это незаконно. Я председатель комиссии Министерства национального образования. Они не консультировались со мной и не имели права делать что-либо без моего согласия. Я их разоблачу в Государственном Совете.

Ж е н а. Дорогой, вы уже сами не знаете, что говорите. Вы просто впали в детство. Вы сами подали в отставку с этого поста, когда решили сдавать экзамены на звание бакалавра, чтобы не возникло сомнений в объективности экзаменаторов.

А к а д е м и к. Я еще вернусь к вопросу о моей отставке.

Д р у г. То, что вы говорите, — ребячество. Вы прекрасно знаете, что это невозможно.

Ж е н а. Меня больше не удивляет, что вы провалились. Когда у человека психология ребенка, не следует сдавать экзамен на бакалавра, ведь это экзамен на зрелость.

А к а д е м и к. Подумать только, что я держал этот экзамен вместе с двумя сотнями кандидатов, которые могли бы быть моими детьми!

Д р у г. Не преувеличивайте. Вы не можете быть отцом сотен студентов.

А к а д е м и к. Меня это не утешает.

Ж е н а. Ты не должен был это затевать. Я ведь говорила. Не надо было. Ты хочешь иметь все звания. Ты никогда не бываешь доволен! Тебе что, так был необходим именно этот диплом? Теперь все пропало. Это катастрофа! У тебя есть дипломы кандидата и доктора, аттестат об окончании школы. И ты даже сдал первую часть экзаменов на бакалавра.

А к а д е м и к. Но был пробел.

Ж е н а. Никто же об этом не подозревал!

А к а д е м и к. Я-то знал! Могли узнать и другие. Я попросил в секретариате факультета, чтобы мне выдали копию справки о сдаче кандидатских экзаменов. Они мне сказали: «Конечно, господин академик, хорошо, господин председатель, сейчас, господин декан...» Они поискали. Ответственный секретарь вернулся с растерянным видом и сказал мне: «Произошла странная вещь. Вы, разумеется, сдали эти экзамены, но их результаты недействительны». Я, естественно, поинтересовался почему. Он ответил: «В вашем образовании есть пробел. Я не знаю, как это могло случиться. Вы записались на филологический факультет, не сдав второй части экзаменов на бакалавра».

Д р у г. Ну и что?

Ж е н а. Кандидатский диплом больше недействителен?

А к а д е м и к. Нет. Вернее, не совсем. Они оставили вопрос открытым. «Вы получите дубликат, если успешно досдадите экзамены. Конечно же, у вас не будет никаких проблем». Вот мне и пришлось их сдавать.

Ж е н а. Мог и не сдавать. Зачем ты пошел копаться в архиве? При твоем положении тебе не нужен был этот диплом. Никто у тебя ничего не спрашивал.

А к а д е м и к. По правде говоря, когда секретарь факультета сказал мне, что у меня нет диплома бакалавра, я ему ответил, что быть того не может. Но точно я не помнил. Пришлось порыться в памяти. Сдавал я экзамены на бакалавра? Не сдавал я экзаменов на бакалавра? И потом я наконец сообразил, что действительно не сдавал. Хорошо помню, в тот день у меня был насморк.

Ж е н а. Надрался, наверное, с тобой это бывает.

Д р у г. Ваш муж, дорогая, хотел восполнить пробел. Он человек добросовестный.

Ж е н а. Вы его не знаете. Дело совсем не в этом. Ему хочется славы, почестей. Ему всегда мало. Ему хотелось повесить на стенку кандидатский диплом рядом с десятком других. А что толку? Одним дипломом больше, одним меньше. Никто не обращает внимания. А он пересчитывает их по ночам. Я часто застаю его за этим занятием. Он встает среди ночи, пробирается на цыпочках в гостиную, смотрит на них и считает.

А к а д е м и к. А что мне еще делать, когда у меня бессонница?

Д р у г. Обычно темы сочинений известны заранее. Вы могли с легкостью узнать их. Вы даже могли послать кого-нибудь вместо себя на экзамен. Одного из ваших учеников. Или, если уж вы обязательно хотели сдавать сами, могли отправить служанку купить темы на рынке, и никто не догадался бы, что они вам известны заранее.

А к а д е м и к. Никак не пойму, как я мог провалиться на сочинении. Я исписал три листа. Я развил тему, отразил историческую обстановку, дал точное толкование ситуации... Во всяком случае, правдоподобное. Я не заслужил низкой оценки.

Д р у г. Вы помните тему?

А к а д е м и к. Хм... хм...

Д р у г. Он даже не знает, о чем писал.

А к а д е м и к. Да нет же... хм... хм...

Д р у г. Тема сочинения следующая: «Влияние художников Возрождения на французских романистов Третьей республики». У меня есть фотокопия вашей работы. Вот что вы написали.

А к а д е м и к (берет бумаги и читает). «Процесс Бенжамена. После того как Бенжамена судили и оправдали, присяжные, не согласные с таким решением, восстали против судьи, убили его и приговорили Бенжамена к лишению гражданских прав и к большому штрафу в девятьсот франков...»

Д р у г. Отсюда и оценка — девятьсот.

А к а д е м и к (продолжает читать). «...Бенжамен подал апелляцию... Бенжамен подал апелляцию...» Не пойму, что там дальше. Я всегда писал очень неразборчиво, надо было захватить с собой пишущую машинку.

Ж е н а. Ни плохой почерк, ни помарки, ни кляксы не могли бы вам помочь.

А к а д е м и к (продолжает читать, взяв у Жены лист, который она вырвала у него из рук). «...Бенжамен подал апелляцию. Окруженный полицейскими в форме зуавов, в форме зуавов...» Что-то темно, я не вижу, что дальше... Я без очков.

Ж е н а. Но это не имеет никакого отношения к теме!

Д р у г. Ваша жена права, дорогой мой. То, что вы пишете, никак не связано с темой.

А к а д е м и к. Связано, но не непосредственно.

Д р у г. Даже и так не связано.

А к а д е м и к. Может, я писал другую тему?

Д р у г. Тема была одна.

А к а д е м и к. Даже если была всего одна тема, я мог хорошо написать о другом. Я дошел до конца истории. Все показал выпукло, охарактеризовал действующих лиц, описал их поступки и раскрыл их значение. Наконец, я сделал выводы. Остальное я не могу разобрать. (Другу.) Вы можете это прочесть?

Д р у г (смотрит в текст). Это нечитабельно. И я тоже без очков.

Ж е н а (берет бумагу). Это невозможно прочесть. А у меня хорошее зрение. Ты просто сделал вид, будто написал что-то. Сплошные каракули.

А к а д е м и к. Да нет же! Я же сделал выводы. Ведь написано большими буквами: «Выводы или санкции». «Выводы или санкции». Это им так не пройдет. Я потребую аннулировать результаты экзамена.

Ж е н а. Раз ты написал на другую тему, раз ты написал плохо, раз ты дал только заголовки, то, к несчастью, ты заслужил эту оценку. Ты проиграешь процесс.

Д р у г. Вы его проиграете. Оставьте все как есть. Уезжайте отдыхать.

А к а д е м и к. У вас всегда правы другие.

Ж е н а. Профессора знают, что делают. Их не просто так назначили на эти должности. Они прошли конкурс, у них очень серьезная подготовка. Они знают правила.

А к а д е м и к. Кто входил в экзаменационную комиссию?

Д р у г. По математике — мадам Бином. По греческому — мсье Какос. По латыни — мсье Нерон-сын. И так далее.

А к а д е м и к. Ну, уж эти-то знают не больше меня! А по французскому?

Д р у г. Дама — секретарь редакции журнала «Вчера, позавчера и сегодня».

А к а д е м и к. А... теперь я понимаю. Я прекрасно знаю это ничтожество. Она поставила мне плохую оценку из мести. Я не захотел ухаживать за ней. Я отказался сотрудничать в ее журнале. Я не пожелал стать членом ее партии. Она решила отомстить мне. У меня есть средство аннулировать результаты экзамена. Я позвоню главе государства.

Ж е н а. Не делай этого, ты будешь совсем смешон. (Другу.) Дорогой, остановите его. (Мужу.) Умоляю тебя, не звони. (Другу.) Остановите его, он считается с вами больше, чем со мной. (Друг бессильно пожимает плечами. Мужу, который снял трубку.) Не звони.

А к а д е м и к (Жене). Я знаю, что делаю! (По телефону.) Алло! Службу президента... Служба президента?.. Здравствуйте, мадмуазель, я хочу поговорить с президентом. С ним самим. Лично. Алло! Жюль? Это я... Что?.. Что?.. Но послушайте, дружище... но выслушайте меня... Алло!..

Ж е н а. Это он?

А к а д е м и к (Жене). Помолчи. (В трубку.) Вы шутите, дружище... Вы не шутите?..

Кладет трубку.

Д р у г. Что он сказал?

А к а д е м и к. Он сказал... он сказал... «Я не хочу с вами больше разговаривать. Мама запретила мне водиться с двоечниками», — и повесил трубку.

Ж е н а. Этого следовало ожидать. Все потеряно. Что ты сделал со мной? Что ты сделал со мной?

А к а д е м и к. Как же так! Ведь я читал лекции в Сорбонне, в Оксфорде, в американских университетах. О моем творчестве написано более десяти тысяч диссертаций, сотни толкователей склоняются над моими произведениями. Я доктор Honoris causa университета в Амстердаме, секретных факультетов герцогства Люксембург; мне трижды присуждали Нобелевскую премию. Король Швеции поражался моей эрудиции. Доктор Honoris causa, доктор... и провалился на экзаменах!

Ж е н а. Теперь все будут смеяться над нами!

Академик ломает о колено свою шпагу.

Д р у г (наклоняется, чтобы подобрать обломки). Я бережно сохраню их в память о вашей былой славе.

Разгневанный Академик срывает с себя ордена, бросает на землю, топчет их.

Ж е н а (пытаясь помешать ему, собирает их). Не делайте этого! Не делайте этого! Это все, что у нас осталось.

Занавес