"Иисус говорит: peace!" - читать интересную книгу автора (Олин Алексей)6.– Полина. Она протянула руку, и я пожал длинные красивые пальцы с коротко остриженными ногтями. На тыльной стороне ладони крохотная родинка и две тоненькие жилки пересекались подобно параллельным прямым Лобачевского. Вот такое идиотское сравнение пришло в голову при нашем знакомстве. Она не выказала недовольства нашим видом и состоянием. У нее были светлые волосы до плеч, загорелая кожа и зеленые глаза. На вешалке свободного места не оказалось. Курт сграбастал мой старообрядческий плащ и понес в комнату. На некоторое, совсем непродолжительное время мы с Полиной остались вдвоем в прихожей. Я поставил на тумбу пакет с алкоголем, и бутылки неприятно звякнули, как будто выдавая некую мою постыдную тайну. Срочно нужно было что-то сказать. – Курт рассказывал, что ты – фотограф. – Я фотографирую, – улыбнулась Полина. – Коля любит мною похвастать. Она тепло, очень по-домашнему произнесла его имя. Но мне почему-то это не понравилось. Курт снова подошел, обнял Полину за талию, прижал к себе. Она едва доставала ему до плеча. Как-то не стыковались их образы. Что у этой девушки в оранжевом халате и растоптанных шлепанцах общего с Куртом? Надпись кровью на зеркале? – Так и будем в прихожей стоять? Пошли на кухню. Я подхватил пакет (гадкое звяканье повторилось) и двинулся в указанном направлении. По пути мое внимание привлекли: белая простыня, приколотая иглами от шприцев к пенопластовому бордюру; оранжевая стена; стул с высокой узкой спинкой; разные лампы и прожектор; полочка, уставленная фотоаппаратами и красочными книгами. Фотоаппаратов было четыре штуки. Зеркальный Nikon, полупрофессиональная Книги: учебники по искусству фотографии и пособия по графическим программам. Зеркало было девственно чистым. – Пиво нагреется, – поторопил меня Курт. Но сначала Полина накормила нас блинами со сгущенкой. Из небольших колонок, подключенных к мобильнику, доносилась пинкфлойдовская dark side. Потом мы пили пиво и разговаривали на эти обязательно-необязательные темы: человеческая психология, творчество, смысл жизни… То есть говорили в основном Курт и я, а Полина слушала. Вот что правда: чем больше говоришь о творчестве, тем меньше творишь. Может быть, поэтому и бог, если он есть, предпочитает отмалчиваться? Пепельница была в сюрреалистичных узорах. Полина много курила. Окурки, торчащие из пепельницы, напоминали прическу растамана. – По мне, – говорил Курт, – человеческая душа, она словно клумба. Я одобрительно кивнул. Полина выпустила колечко дыма. Курт продолжал, активно жестикулируя: – Все зависит от того, что на ней растет. Цветы или сорняки. А с самого начала на ней не растет вообще ничего. – Но семена-то брошены. – И за ними придется ухаживать. Иначе сорняки забьют цветок. А в этом соотношении и кроется суть человека. У многих людей сорняков и цветов примерно пополам. Зыбкое равновесие. У некоторых людей – сорняков с избытком, и в конце концов, когда их клумбу выпалывают, там будет лишь голая земля. Есть и те, кто тщательно следит за собой и своевременно пропалывает душу. Но есть и такие, – Курт воздел указательный палец, – у которых сорняки не приживаются. Это уникумы! – Как Джордано Бруно. – Или Диоген. – Или Леня Винтиков. – Кто? – Леонардо да Винчи. Он тоже уникум. – Жанна Д’Арк. – Иисус… – Вы такие забавные, – с улыбкой сказала Полина. – Покушать еще не хотите?… Пиво на водку легло неаккуратно. Полина решила принять перед сном ванну. Я сидел в комнате и рассматривал оранжевую стену. Стена куда-то плыла. Рядом сидел Курт и вталкивал мне: – Полинка чуть ли не каждый месяц меняет цвет стен. Заклеивает газетами и перекрашивает. Она – гений, между прочим. Учти. – Учту. – А еще у нее есть коллекция картонных человечков. – Что за коллекция? Курт, шатаясь, пошел в другую комнатку. Долго там грохотал и вернулся с круглой жестяной коробкой из-под печенья. На крышке был довольный Санта-Клаус и олени. – Открой. Я открыл. В коробке лежали вырезанные из разноцветного картона фигурки. Им были пририсованы лица и одежда. На обороте каждой фигурки – краткая биографическая справка. Например: Прекратила шуметь вода в ванной. Курт выхватил у меня из рук коробку, закидал обратно человечков и поспешил вернуть коллекцию, откуда взял. Успел до того, как Полина вышла из ванной: слегка раскрасневшаяся, с мокрыми волосами. – Я, пожалуй, пойду, – сказал я. – Куда ты пойдешь? – спросил Курт. – Оставайся, – сказала Полина. – Раскладушка есть. Куда ты, правда, в ночь… Дал себя уговорить. Мы смотрели древний фильм “Римские каникулы”, и я сидел близко от Полины. Люблю запах мокрых волос. Когда пошли титры, такие, где между актером и его ролью много-много точек, я ушел в маленькую комнату. Раскладушка раздвинулась с противным скрежетом. На раскладушках спать вредно для позвоночника. Я закрепил стальные планки и поправил две пружины. Постелил белье. Улегся. От наволочки пахло кондиционером для белья. Приторный запах. За окном шумели машины. Я лежал и прислушивался. За окном закричали: – Революция! Революция! Революция-а-а-а! Вскоре я уснул. Привиделось подряд два сна. Что я дельфин, плавающий в чашке кофе с молоком и что будто еду в такси, а водитель ужасно похож на Ленина. Вождь картаво интересовался: куда ехать, това’ищ? А я не мог назвать точного адреса. Вождь начал вздыхать. Он вздыхал все чаще и чаще, скрипел, вздыхал и всхлипывал… Я открыл глаза. Я был трезв. А вздыхали-всхлипывали за стеной Курт и Полина. Закололо под пятым ребром слева. В темноте нашарил джинсы на полу и вытащил из кармана плейер. Включил его, вставил наушники. Поймал какую-то станцию. Кто-то посреди ночи обсуждал на радио свой первый сексуальный опыт. Мне, как в детстве, захотелось выпить всю ртуть из градусников. |
|
|