"Иглы мглы" - читать интересную книгу автора (Широков Виктор Александрович)

Из книги "БЕЛЕС"

("Жалын", Алма-Ата, 1982)

ЛУГ На лугу — Шереметьевки близ я внезапно подумал о сыне… Здесь сосняк молодой и осинник, как подростки, стыдясь, обнялись. Я представил, как рядом идет, как он лезет бездумно в болото; и еще несказанное что-то потянуло вперед и вперед. Я увидел шеренги могил, расположенных друг против друга. Среди этого адского круга я один о спасенье молил. Я увидел провалы глазниц, что распяты на ржавых прицелах… Кто задумался, есть ли мицелий у людских бесконечных грибниц?! Кто, впадая в воинственный раж, за гробами шел, как за грибами? Шевелил я беззвучно губами: "Неужели сын — тоже мираж?!" Оглядевшись, я понял: кругом не могил чернота, а окопы; и опять неподвластное что-то подтолкнуло — скорее пойдем… Солнце выше, пора и домой. Но грибов не прибавилось в сумке. Тридцать лет, как единые сутки, размотались… Клубок непростой. Я заметил: окопы одни поровнее и глубже… Напротив поразмытей. Наверно, полроты в обороне стояло в те дни. А враги, представляю, все прут. Блиц-пехота, а может, и танки. …А сейчас тут маслята растут, сыроежки, но больше поганки.

20.07.79

НА ВЫСТАВКЕ РИСУНКОВ НАДИ РУШЕВОЙ

Зал забит до отказу.

Не редеет толпа.

Вот рисунок. Показан

скорбный профиль Христа.

Чей работал фломастер,

узнаем без труда:

Маргарита и Мастер…

Надя Рушева… Та… Память тотчас услужливо справку выдаст о ней. А спрошу я: "Не нужно ли быть немного добрей?! Что нам выставка — "зрелище"? Может, бокс или цирк? — Сколько страсти и зрелости! — Ах, булгаковский цикл! — Сколько силы, размаха!.. Мне совсем не смешно. Погодите, не ахайте! Это — грешно! Поумерьте восторги у толпы на виду. Ваши реплики — торги ценят чью-то беду… Надю вспомните. Девочку. Как она, не дыша, держит чуткую веточку карандаша. И рисует, рисует… Называйте судьбой то, что вечно рискует самою собой! Мозг не выдержал. Хрупкий. А себя не берег. И уложены руки в изголовье берез. А чужому рассудку Невелик интерес. 10 000 рисунков! 10 000 чудес! Раструбили газеты. Расшептали уста. Все рисунки — в глазете, как на вынос гроба. Неужели бездонно вдохновенье текло, чтобы кто-то бездумно пальцем тыкал в стекло… Не увидев за творчеством человечьей души, мерил мерою порчи: слава, шум, барыши… Вы, умишками щуплые, дети сытых квартир, словно тело не щупайте ни стихов, ни картин! К черту все замечания! Наде — больше дано. Ей привычней молчание. Словно вечность — оно.

21.03.71