"Беатриса" - читать интересную книгу автора (Медведев Юрий Михайлович)

6

– Я Беатрисе благодарна хотя бы за то, что не вмешивается в личную жизнь колонистов, не занимается морализаторством, – говорила Екатерина, прижимаясь к Алану. Они лежали в его постели, истомленные объятиями. – Господи, ты вернулся на Землю – и возвратил мне сына. Ты вернулся на Землю, зная, что тебя ждет суд, а мог бы странствовать во Внеземье вечно, обосноваться на красивой необитаемой планете – и жить, как в раю…

– Милая, я и здесь с тобою – как в раю. – Он улыбнулся.

– А Дана прости. Не ведает, что творит. Слишком ревнив. Даже сказал мне однажды, правда, будучи пьяным, что уничтожит всякого, кто встанет между ним и мною. Всегда был тираном – тираном, не склонным к раскаянию. Даже из трагедии на Ямайке, о которой я тебе вчера рассказала, не сделал должных выводов. Поверь, его ничто не изменит – мания величия неизлечима.

– Извини, но почему ваш сын носит не его фамилию?

– У Олега другой отец. Он погиб в автокатастрофе. Это давняя история… Ты спросишь: любила ли я Берсенева? Положа руку на сердце, нет. Почитала. Если угодно, боготворила. Я обязана ему многим, если не всем. И когда разразилась трагедия на Ямайке, и Дана осудили, я добровольно прилетела на Корону вместе с ним. Законом такое запрещено, но я убедила Сенат сделать исключение. И вольна вернуться на Землю, когда захочу.

– Счастливая, – сказал Алан и посмотрел Екатерине в глаза.

– Нет-нет, милый, я всегда буду с тобою. Я как будто всю жизнь ждала именно тебя. Ты заметил, нам даже не нужно общение с другими колонистами… Хочешь, начнем прогулки по другую сторону кратера. Там дивные ущелья, пещеры, озера, такое чудное русло высохшей речки. Благодать…

– Русло высохшей реки… – в задумчивости произнес Алан. – Ты хотела, кажется, знать, где я скитался 8 лет?.. Она кивнула.

– После акции на Ликерии я направил "Сварог" в туманность Орион – с Земли она напоминает спящего одноглазого великана.

– Но для такого перелета нужны сотни, если не тысячи лет, – ужаснулась Екатерина. – Так учили в школе.

– Учили, пока не стало ясно: пространство – не разматывающаяся лента или полотно, а кокон, клубок, рулон. И самый быстрый способ достичь любой точки во Вселенной – не ползти вдоль ленты, а пронзить клубок. Как спицей. Впрочем, и такой пример мало что объясняет… Так вот, еще в былые годы побывал я в тех краях, присмотрел несколько планеток. И оказавшись там снова, задумал обосноваться на одной из них, а звездолет отправить на Землю, так чтобы экипаж вышел из анабиоза в пути – уже без капитана. Для моих спутников и для всех землян я пропал бы бесследно…

Больше всего приглянулась планета, которую я назвал Аделаида – благоухающая. Она и впрямь была подобием благоуханного весеннего сада – например, Ботанического, что на Южном берегу Крыма… Я оставил звездолет на орбите, а сам в дисколете отправился к Аделаиде. Когда приблизился – не поверил глазам. Представь, Катерина, что ты приглашаешь друзей в заветное место на пикник, на прекрасную лесную поляну, где ловила в детстве стрекоз. Приезжаете – и что же? Лес вырублен, а на месте поляны, полной стрекоз и кузнечиков, мрачно зияет котлован. Так вот, картина, открывшаяся мне, оказалась пострашней. На Аделаиде исчезла атмосфера, высохли океаны, реки, озера, весь почвенный покров. Исчезло все, что питало жизнь. Планета стала похожа, допустим, на Марс – холодная и мертвая. Да, предо мною был труп Аделаиды. Причем никаких следов термоядерных бомбардировок или лазерных орудий. Как будто некие космические громилы-мародеры соскребли немыслимо мощными механизмами весь плодоносный слой, высосали всю воду и весь воздух – и скрылись бог весть куда.

– Куда, например? – спросила Екатерина встревоженно.

– К себе, в другие миры. Чтобы там воссоздать Аделаиду. Как перевозят американцы замки, дворцы и древние мосты из Европы – в Новый свет. Но это лишь мое предположение… Теперь перехожу к главному. Континентов на Аделаиде – два. Один – невысокая каменистая возвышенность, однообразная, как пустыня Гоби. Другой – тоже равнинный, но пересекаемый с востока на запад цепью высоких гор – вроде наших Андов или Гималаев. До катастрофы с гор, естественно, стекали реки, причем одна была могучая, полноводная, длиною около пяти тысяч километров. Теперь представь: все русло мертвой реки – от истоков до устья – было усеяно миллионами каменных изваяний. То были люди и вьючные животные, как бы перенесенные сюда из глубокой древности, еще до изобретения пороха, – лошади, верблюды, ослы, ламы, быки, слоны. Они все будто бы двигались к горам, эдакое великое переселение народов. Я сказал: каменные изваяния, но заметь, камень обычно серый, здесь же фигуры были многоцветные, в точности повторяющие краски и оттенки живых земных существ, как бы обращенных в истуканы мановением волшебного жезла… Я подолгу бродил среди них. Заглядывал в глаза. Трогал бороды, посохи, кинжалы. Прикасался к животным. И спрашивал себя, не находя ответа: кто и зачем содеял этот музей народов?

Когда мой дисколет приблизился к горам, я увидел: в величественном ущелье, из которого некогда вытекала река, возвышались еще два изваяния – каждое высотой около трехсот метров. Мужи в ниспадающих одеяньях, блистающих звездно-фиолетовым сияньем. Их головы были увенчаны тускло-серебристыми коронами, унизанными самоцветами. Как дворцы индийских магараджей. Одна рука у каждого исполина была выброшена вперед и вверх, как в приветствии, а другая – прижимала к губам музыкальный инструмент – подобие спиралевидной длинной трубы, горевшей на солнце золотом. Лица их были прекрасны и одухотворены, светло-русые прямые волосы стекали до плеч, глаза полузакрыты. "Так могут выглядеть одни лишь боги", подумалось, помнится, мне. Я рассматривал эти лица, подлетая к ним близко, буквально на несколько метров, и не мог отделаться все от того же ощущения: не камень, а живая плоть. Отсюда, с высоты, фигурки шествующих людей и животных были, конечно, плохо видны. Я приник к окулярам дальноскопа – и увидел… -Данилевский закрыл глаза и минуту молчал. Молчала и Екатерина. – Я увидел: между ступнями богов зиял бездонный провал. Уходящий в бездны Аделаиды. И в него, как бы не замечая беды, с блаженными улыбками устремлялись переселенцы: из жизни – в смерть. Тысячи и тысячи из них уже летели вниз… Хотя нет, не летели – застыли в падении, как мотыльки в янтаре…

Я и до той поры встречался, конечно, с инопланетянами, все происходило чинно, церемонно, как на дипломатическом рауте. А тут меня обуял вдруг ужас. Я вернулся в звездолет и почти месяц просматривал отснятые видеоматериалы, пытаясь проникнуть в тайну. А когда решился вернуться в роковое ущелье – изумился вконец. Великаны открыли глаза! А трубы повернули в другую сторону – примерно на 120 градусов. Да и внизу были уже другие несчастные: прежние ехали в повозках, запряженных лошадьми и волами, а эти сидели на слонах… Окаменело-живой мир. Странный и непостижимый.

Однако чудеса Аделаиды еще не закончились. Перелетев на другой континент, я и там повстречал невообразимое. Если ты бывала в Греции или в Италии, то помнишь, вероятно, римские амфитеатры, с аренами для гладиаторских боев. Такие амфитеатры обычно вырубались в целой скале. И я увидел подобное сооружение – но в поперечнике километров шесть. На его каменных ступенях восседали неподвижные каменно-живые боги, увенчанные еще более роскошными коронами и облаченные в разноцветные тоги. А внизу, на арене, уже подошла к роковому исходу битва двух каменных воинств, во всем подобных земным: ратники, что были вооружены короткими мечами и щитами, окончательно одолели сражавшихся трезубцами и сетями. И сотни, тысячи мертвых валялись на залитых каменной кровью плитах, и победители приставили к груди поверженных свои мечи, глядя на одутловатое лицо предводителя богов в пурпурной тоге и высокой короне, с семиконечной звездой, между тем как предводитель уже выбросил вперед дряблую ладонь с оттопыренным большим пальцем, и в следующий миг все ристалище должно было узнать, что предопределено богами: жизнь или смерть.

Только через три недели палец оказался опущенным вниз: пусть проигравший плачет.

– И ты все эти ужасы заснял? – спросила Екатерина.

– Конечно. Хотя бы потому заснял, что к этому времени – я говорю об опущенном вниз пальце – твердо решил вернуться на Землю. Ибо понял: нигде во Вселенной не укроешься от зла. Добро и зло равномерно распределены в межзвездном пространстве. Дьявол везде противоборствует Космотворцу, и никто не застрахован от вторжения в его судьбу сатанинских сил – будь то человек, животное, растение… Я хотел озадачить землян запечатленными ужасами, созвать Всеземной Совет, дабы всесторонне осмыслить феномен Аделаиды. Но на подлете к Солнечной системе вдруг засомневался: а не поставит ли под угрозу такая информация само существование нашей цивилизации?

– Но почему, Алан? Почему?

– Земляне все равно отрядили бы экспедицию на Аделаиду. Пусть не сразу, пусть через несколько десятилетий или столетий. А может, и тотчас, но тайно. Любопытство рода людского неистребимо, поверь. И поверь также, что наших правителей не смутило бы даже то, что по следу экспедиции землян к нам могли нагрянуть каменно-живые боги. А нагрянув к нам, кто им, хроноповелителям, мешает сотворить здесь то же, что на Аделаиде? Или кое-что похлеще… Потому-то, взвесив обстоятельства, я уничтожил на "Свароге" информацию о полете в туманность Орион. А все видеосвидетельства спрятал на одной из попутных безымянных планет. И поверь, таких планет слишком много во Внеземье, чтобы кто-то без меня отыскал тайник… Хочешь, сегодня ночью я покажу тебе в планетариуме туманность Орион?

– Молчи! – Екатерина приложила палец к его губам. – Можно ли быть уверенным, что здесь каждый коттедж не прослушивается?.. Все же колония особо опасных… – Она не договорила.

– Какое это имеет значение, прослушивают или нет,- сказал устало Данилевский. – Моя туманность Орион – такая же условная, как условно в ней лицо спящего циклопа. Только я один знаю, где на звездном атласе Аделаида.

– Любимый, ты не прав.

– В чем?

– Доверься моему женскому чутью: твой рассказ должен стать достоянием… нет, не Всеземного Совета, слишком много будет кривотолков. Достоянием Сената Планетарной Безопасности.

– Не верю сенатским краснобаям.

– Среди них есть очень даже приличные люди, Алан, – сказала она и добавила: – Не обвиняй меня в предательстве, но будь я Беатриса и владей информацией об Аделаиде, не раздумывая ознакомила бы с нею Сенат и порекомендовала вернуть тебя на Землю. Будь я – Беатриса.