"Прятки на осевой" - читать интересную книгу автора (Васильев Владимир Николаевич)

Глава десятая

Врач у Покатилова явно был неплохой: по его совету Сивериев заглотил таблетку ибупрофена, голова помалу успокоилась, и вскоре он действительно отключился. До самого утра Сиверцев спал крепко, без сновидений, как здоровый и сытый младенец. А поскольку залег еще засветло, замечательно выспался и к жизни восстал бодрым и свежим. Взъерошенный и измятый с просыпу Пашка как раз собирался на работу.

— Привет, счастливец! — пробубнил Пашка, ненадолго вынув изо рта зубную щетку.

— Привет, страдалец, — ухмыльнулся Сиверцев, потягиваясь. — А почему это я счастливец?

Пашка отмахнулся, жестом дав понять: отстань, не видишь, зубы чищу?

— Ну и ладно. — Сиверцев зевнул, нашарил тапочки и убрел в сортир. Общага была холостяцкая, так что никого он в коридоре не рисковал перепугать семейными трусами в крупный цветочек.

Перед дверью сортира он неожиданно вспомнил, как охранник Покатилова вчера сначала проверил — нет ли кого внутри, и только потом запустил подопечного. Вот дьявол, ну кто там может прятаться такой страшный? Полуразложившийся контролер из Зоны?

Хрень собачья. Но холодок по спине все равно прогулялся.

Однако в сортире не хоронились никакие монстры, только сосед из двести четвертой читал обрывок газеты прямо на очке.

— Бог в помощь… — пробурчал Сиверцев и подался к ближайшему писсуару.

Когда он вернулся в свою двести третью, Пашка уже одевался.

— Так почему счастливец? — повторил вопрос Сиверцев.

— Не придуривайся, Ваня, — сказал Пашка со вздохом. — Четыре отгула подряд — это не счастье, что ли?

— А что, Баженов аж четыре выписал?

— Выписал… Сначала, правда, только один, но потом вестовой приказ из первого отдела притаранил. Так, мол, и так, в интересах следствия настоятельно просим предоставить младшему научному сотруднику Сиверцеву три дополнительных отгула, начиная с…

— Офигеть, — буркнул Сиверцев. — В интересах следствия, значит…

— Про Полоза спрашивали? — участливо поинтересовался Пашка.

— Не только, — машинально ответил Сиверцев. — Причем ни разу не первый отдел…

— А кто?

Тут Сиверцев спохватился. В принципе молчать о вчерашнем ему никто не велел. Но и болтать направо-налево тоже вряд ли разумно.

— Да так, — уклончиво ответил он Пашке. — Люди одни. Видимо, не последние в округе.

— Уж понятно, что не последние, — закивал Пашка. — Ну, все, я побежал, а то опоздаю…

— Там мои пробы можешь на зады задвинуть, я не сегодня, так завтра все равно заскочу, обработаю! — крикнул он вослед коллеге.

— Лады! — на бегу кинул тот.

«И чего мне теперь делать? — подумал Сиверцев несколько растерянно. — Спать не хочется… Жрать зато хочется. Пойти в столовку, что ли? Или сразу в бар? Так в баре цены кусаются…»

Однако, поразмыслив еще какое-то время, Сиверцев все-таки решил идти в бар. Покатилов чего от него ждет? Каких-либо идей насчет случившегося и адекватного анализа на основе этих идей. В баре, конечно, снедь дороже. Но зато там постоянно толкутся сталкеры. А кто лучше всех знает Зону и тварей, ее населяющих?

То-то и оно. Окупятся барные деликатесы, если, конечно, Покатилов не врет и действительно такой крутой и щедрый. Слуга себе, отец бродягам…

И Сиверцев направился в «Ать-два», причем кружным путем, потому что обычно бар открывался для посетителей только в девять утра. Есть шанс и проветриться, и пошевелить мозгами. Чтобы в дальнейшем подкатываться к бродягам не с абстрактными вопросами про Зону, а с вполне конкретными. Следовало также прикинуть, с кем еще имеет смысл переговорить, кроме сталкеров. Кто из коллег-научников имеет большой опыт полевой работы и нюхал Зону вживую? Надо подумать…

Вроде группа Тараненко недавно вернулась аж с Милитари, где стояла лагерем почти месяц, а теперь плотно засела по лабораториям, обрабатывая все, что нарыли и наизмеряли в Зоне. Самого Тараненко Сиверцев знал плохо — калибр не тот. Дабы подкатиться к Тараненко, даже у Баженова калибр не вышел, даром что по возрасту усатый завлаб годился Тараненко в отцы. Зато у Тараненко был цепкий ум прирожденного исследователя, да и администраторскими талантами судьба его не обделила, иначе в свои неполные сорок лет он вряд ли сумел бы возглавить одно из наиболее престижных направлений в разгадке грустных тайн чернобыльской Зоны.

Группа Тараненко занималась исследованием наиболее редких и мощных артефактов. Напрямую это вряд ли могло заинтересовать Покатилова (в контексте человеческих исчезновений). А вообще подобная Покатилову братия главным образом ради артефактов тут и оседает, потому что артефакты стоят больших денег, а некоторые — так и вовсе безумных. Но артефакты Зоны возникают не на пустом месте — их рождение обусловлено цепочкой определенных событий и условий, связанных с аномалиями, выбросами, да и с обитателями Зоны тоже. Поэтому самый распоследний лаборант из группы Тараненко знал о Зоне поболее многих кабинетных светил-теоретиков.

В общем, стоило к этим ребятам подкатиться, определенно стоило. Ну а из сталкеров Сиверцев в первую голову решил побеседовать с Мухомором и Федой. Нанести, так сказать, ответный визит вежливости. Они ведь неспроста к Сиверцеву давеча подсаживались, причем по тому же самому вопросу. И, Сиверцев чувствовал, сказали ему далеко не все, что знали, а спросили не все, что хотели. Раз уж встрял в это дело, придется распутывать.

Распутывать…

Сиверцев потряс головой и досадливо фыркнул. Он понял, что чересчур увлекся и поэтому рассуждает будто… ну, например, тот же следователь первого отдела, который якобы выдавил для Сиверцева отгулы. Дело, распутывать… Рано пока оперировать подобными терминами. На сегодняшний день его, цитолога Сиверцева, всего лишь навсего вытащил к себе местный мафиозо и предложил пошевелить мозгами на определенную тему. Так что нечего строить из себя Пинкертона, Ваня. Цитолог ты, цитолог, твоя епархия — вакуоли-митохондрии, а не расследования. И вообще… следует относиться к себе сдержанно-иронически, как завещали классики.

С этими мыслями Сиверцев вывернул из-за угла, одновременно глядя на часы. Было без двадцати девять. Но невзирая на это, железная дверь «Ать-два» была распахнута настежь и у входа вместе с обычной охраной из солдатиков-срочников стояли несколько громил в камуфляжах, брониках и при серьезном оружии.

— Опа! — тихо проговорил Сиверцев.

У него нехорошо засосало под ложечкой. Неужели опять кто-то пропал, а у прочих амнезия? Нет, не может быть, ни разу еще никто не исчезал с интервалом в сутки. Всегда проходило минимум десять дней, а то и все две недели. Может, все еще пытаются расследовать исчезновение Полоза?

«Чего гадать, возьму и подойду», — подумал Сиверцев и решительно направился ко входу в бар.

К его немалому, удивлению не последовало никакого окрика типа: «Стой!» или «Куда прешь?». Один из громил даже посторонился, освобождая проход. Второй веснушчато улыбнулся из-под шлема и участливо поинтересовался с сильнейшим украинским акцентом:

— Шо, вы кы пил о?

Сиверцев напрягся лицом и мыслью и только потом сообразил, что на самом деле это никакой не акцент, а просто украинский язык, а заурядное «выкипело», видимо, местный эвфемизм, обозначающий утреннее посталкогольное обезвоживание, в России более известное как «сушняк».

Все это промелькнуло в голове очень быстро, поэтому ответ Сиверцева прозвучал вполне естественно и без ненужной паузы:

— Пыво — сыла, спорт — могыла!

Без сомнений, у русака Сиверцева в свою очередь акцент был ужасный, однако и вояки, и охранники около дверей жизнерадостно заржали — и только.

— Заходи, открыто, — сказал один из срочников и приглашающе повел головой.

Ну Сиверцев и вошел, раз открыто.

Он оказался не первым посетителем. Вторым.

За дальним столиком, позвякивая вилкой о фарфор, что-то поедал толстяк Феда. Помимо тарелки перед ним стоял и уполовиненный бокал пива. От завтрака Феду отвлекать было бессмысленно, поэтому Сиверцев сразу подрулил к стойке. Бармена на месте не оказалось, наверное, отлучился в подсобку по загадочным барменским делам. Или на кухню ушел — оттуда доносилось хорошо различимое журчание льющейся воды, видимо, дневальный мыл посуду.

Через пару минут бармен появился, узрел свежего посетителя за стойкой и вальяжно приблизился. Поскольку сегодня Сиверцев выглядел вполне пристойно, за счет заведения ему, надо понимать, не полагалось.

— Привет! Яишенку какую-нибудь сообрази, а? — попросил Сиверцев. — Со шкварками. И с лучком зеленым. Только, ради аллаха, без помидоров.

Бармен флегматично чиркал в блокноте.

— Кофе? — осведомился он, записав.

— Лучше чай. Черный. И в большой чашке, не в наперстке.

— Спиртное?

— Пока пас.

Бармен кивнул, с треском вырвал из блокнота лист и указал рукой в зал — присаживайся, мол.

— Да я лучше тут, за стойкой, — пробормотал Сиверцев, а затем неожиданно для себя самого прошел к ее дальнему краю и уселся на крайний табурет. На то самое место, где чуть больше суток назад сидел некто в балахоне.

За спиной Сиверцева Феда поперхнулся пивом и зашелся в приступе мучительного кашля.

Сиверцев обернулся, округлив глаза и приподняв брови.

— Ты чего? — спросил он с легкой тревогой.

Феда, все еще кашляя, отмахнулся — сиди, мол, сам разберусь. Ну Сиверцев и повернулся опять к стойке. Было слышно, как где-то на кухне бармен внушает повару:

— Яишницу со шкварками и с лучком. Да с зеленым, Мосол, а не с гнилью твоей со склада.

— Яиц сколько? — бурчал невидимый Мосол.

— Сколько и всегда, три. И живее давай, ща народ набежит, уже почти девять.

— Хорошо…

Народ и правда начинал собираться, появился заспанный Жучара, бросил на ходу: «Привет, наука!» и подсел за столик Феды. Туда сразу же направился вынырнувший из кухни бармен, потому что официантов видно не было — скорее всего еще не пришли после развода. Это салаги, которые убираются на кухне, спешат в бар сразу же после восьми — тут и поживиться им, вечно голодным, всегда найдется чем, да и взгреют за опоздание. А в официантах сплошь черпаки, эти уже позволяют себе некоторые вольности.

Странно, но со своего места Сиверцев прекрасно слышал, о чем заговорили Феда с Жучарой, хотя говорили они тихо, а сидели достаточно далеко.

— Чё это сегодня открылись ни свет ни заря? — спросил Жу-чара с некоторым удивлением. — Обычно под дверью кукуешь, пока девять не пробибикает.

— А сегодня не закрывались, — пояснил Феда. — Кто-то из погон распорядился. Жлобов, вон, из штурмовой роты на вход отряд иди.

— С какой радости?

— Почем мне знать? Может, и после вчерашнего…

— Тише ты, — прошипел Жучара, понижая голос, но Сиверцев все равно его слышал. — Орешь, блин, как в телевизоре…

— Я не ору, — Феда тоже понизил голос. — Я тихонько. Да и нет еще никого.

— Вон Ванька сидит, похмеляется…

— Так он далеко.

— Все равно не ори.

— Не ору, — вздохнул Феда.

Сиверцев вчера вечером не пил, поэтому опохмеляться не мог при всем желании. Перед ним на стойке вообще ничего не было. В ожидании завтрака или хотя бы чая он решил полистать журнал, брошенный на соседнем табурете в паре метров справа, поэтому поставил правую ногу на пол и потянулся за ним.

Такое впечатление, что ему тут же заткнули уши ватой. Сиверцев перестал слышать целый букет звуков с кухни — шкворчание вожделенной яичницы, стук поварского ножа о разделочную доску, монотонный голос диктора из радиоприемника или телевизора. Феду и Жучару он тоже перестал слышать. Вернее, голоса-то умавливал, но как глухое нечленораздельное бормотание, в котором невозможно было разобрать ни слова.

Подцепив журнал и снова усевшись на крайний табурет, Сиверцев мгновенно вернулся в мир отчетливых звуков.

— …обещал подсунуть Покатилову сегодня же, — тихо, но вполне разборчиво говорил Жучара. — Он сегодня с Психом в Зону пойдет, я слышал.

«Вот те на, — растерянно подумал Сиверцев. — Тут акустическая мода, что ли, в этом месте?»

А еще через несколько секунд пришла следующая мысль: «Может быть, как раз поэтому некто в балахоне сидел именно здесь?»

Додумать Сиверцев не успел — принесли яичницу и чай. Но пересаживаться он не стал, тем более что разговор Феды и Жучары начал его занимать.

— Что, вдвоем пойдут? — спросил Феда.

— Втроем. Батон еще. — Жучара зашелестел оберткой сигаретной пачки. — Зажигалки у тебя, понятное дело, нету?

— Откуда у меня зажигалка? Я ж не курю, — хмыкнул Феда и спросил: — А почему только Батон? У Кекса ж целый выводок отмычек.

— Хрен его знает, наверное, Покатилов так распорядился.

И громче, бармену:

— Леха, дай зажигалку!

Феда кашлянул, видимо, еще не совсем отошел от недавнего приступа.

— А мы когда? — спросил чуть погодя.

— Не знаю. Басмач вернется, там решим.

Голос у Жучары был то ли мрачный, то ли подавленный — в общем, не такой, как всегда.

— Между прочим, Покатилов Ваньку тоже вчера к себе таскал, — как бы невзначай заметил Феда.

— И что?

— Ничего, — вздохнул Феда. — Но я бы сказал, что Покатилов интересуется теми же людьми, что и мы. Где отстает, где опережает, но в целом копает туда же.

— С чего ты взял, будто он копает? — поинтересовался Жучара.

Феда помедлил с ответом, то ли решал, что сказать, то ли просто пережидал, пока принесший зажигалку официант вернется за стойку.

— Понимаешь… — протянул он наконец. — Покатилов не может не копать. Он ведь тертый лис, еще с Сидоровичем начинал. Зону знает, сам туда ходил, да и сталкеров изучил как облупленных. Охота на старичков не может его не заинтересовать. Особенно в контексте… наших поисков. Заметь, из семи пропавших только Гриня не разыскивал дупликатор, и похитители это поняли довольно быстро, потому что грохнули его на самой кромке Зоны, дальше не стали тащить.

Слушая все это, Сиверцев едва дышал, а вилкой орудовал так, чтобы не дай бог не звякнуть о фарфор — ему казалось, что любой звук спугнет сталкеров за дальним столом и они немедленно умолкнут.

— Тогда получается… — тихо начал Жучара.

— Угу, — прогудел Феда. — Следующий — Кекс. Если вернется, конечно.

— А с чего ты взял, будто Кекс знает о дупликаторе?

Феда хмыкнул, словно поражался наивности собеседника.

— Кекс может и не знать. Его просто послал Покатилов, понимаешь?

Жучара помолчал, словно переваривал услышанное.

— А Псих тогда при чем? — осторожно спросил он вскоре.

— Сам не пойму, — послышался тихий булькающий звук, видимо, Феда приложился к пиву. — Я вообще не понимаю — что он за рыба? Чайник же, грач желторотый, а в такие места забирается, где мы с тобой никогда не бывали.

— Может, просто трепло?

— Да не похоже, я ему как-то каверзные вопросики позадавал. Ни разу не срезался. Что-то он такое знает… особенное. Видишь, и Покатилов это приметил, тут же под себя подгреб.

За столом надолго замолчали, потому что в бар потихоньку стягивался народ. Через столик от Феды с Жучарой обосновались два натовских офицера; в углу, налево от входа, уже довольно давно заседали какие-то бритые солдатики; за стойкой, только не с краю, а по центру, устроился благообразный пожилой мужчина из обслуги (Сиверцев несколько раз видел его в центре занятости и около вербовочного пункта).

А минут через пять в бар заявились Дунай и Мухомор. Эти, естественно, прямиком направились к подельникам. Сиверцев как раз доел яичницу и допивал чай. Из случайно подслушанного разговора он сделал единственный обобщенный вывод: происходящее гораздо сложнее и запутаннее, чем кажется на первый взгляд.

Впрочем, в жизни так выходит практически всегда.

Сиверцев решил пообщаться со сталкерами прямо сейчас, пока не явился Басмач, с которым категорически не хотелось пересекаться. И, конечно же, Сиверцев не собирался признаваться в том, что невольно подслушал их недавние разговоры.

Он подошел к столику и поздоровался:

— Здорово, кого не видел! Есть вопросик, бродяги. Особенно к тебе, Мухомор.

Дунай просто кивнул, Мухомор молча протянул руку для пожатия, а потом подвинулся, чтобы Сиверцеву было куда втиснуть стул, позаимствованный от соседнего столика. Феда с Жучарой с интересом взирали на биолога-контрактника, который неожиданно вовлекся в события последних недель.

— Я в продолжение вчерашнего, — сказал Сиверцев, присаживаясь. — Можно?

Обращался он к Мухомору, украдкой при этом указав взглядом на Дуная и Жучару, которые при вчерашнем разговоре не присутствовали.

Мухомор все понял правильно:

— Говори, у нас в команде секретов нет.

«Ну и чудненько, — подумал Сиверцев с облегчением. — А то придумывай ребусы да иносказания…»

— Меня вчера Покатилов отловил, — честно сообщил он. — И как раз по тому же поводу, по которому вчера вы с Федой ко мне подкатывались.

— И что? — Мухомор тщательно скрывал заинтересованность. Довольно успешно скрывал, выдавали его только глаза — жадные и беспокойные, поэтому Мухомор смотрел исключительно в столешницу прямо перед собой.

— Фотку показал… любопытную.

Тут Мухомор не выдержал и в упор взглянул на Сиверцева.

— Какую фотку?

— С посиделок тут, в баре. Снято позавчера вечером, перед тем, как Полоз пропал. Там и вы есть, и я… И еще какой-то хмырь. Во он там сидел, у краешка стойки. Я его не запомнил. То есть совсем не запомнил, провал в памяти и — на минуточку! — психоблок поверх. Как Покатилов мне фотку показал, меня тут же и срубило. Психоблок потом доктор снимал.

— Срубило? — недоверчиво переспросил Мухомор.

Сиверцев решил объяснить, хотя был уверен, что сталкеры все прекрасно поняли.

— Ага. Увидел фотку, психоблок сработал, и я просто потерял сознание. Естественная реакция организма. Если бы доктор психоблок не снял, я бы очнулся, так ничего и не вспомнив. И не запомнив. В смысле — не вспомнив, кто сидел на этом месте, и не запомнив фотку, которую мне показал Покатилов. Но психоблок мне все-таки сняли. Поэтому сегодня я могу рассказать чуть больше, чем вчера.

— Ну, рассказывай, — предложил Мухомор, зябко передерну и плечами.

— Вот этот тип в балахоне, он очень не хотел, чтобы его запомнили, — заговорил Сиверцев. — Это он выманил Полоза из бара. Это он поставил мне — а скорее всего не только мне — психоблок на воспоминания. Это он вынудил охрану сначала пропустить его в бар и беспрепятственно потом выпустить. Это он заставил админа вытереть все, что в этот день засняли камеры наблюдения. Покатилов думает, что это контролер.

— Контролер? — перебил Мухомор, не утерпев. — Здесь? Вне Зоны?

Лицо его недоверчиво вытянулось.

— Фигня, — подал голос Жучара. — Когда это контролеры и пределы Зоны начали ходить?

— Вспомни историю с подружкой Хемуля, — хладнокровно посоветовал Сиверцев. — Говорят, все, что от контролера осталось, потом нашли в машине где-то то ли около старых «Штей», то ли у дома этой бабенки. Там еще и зомби были, если не врут.

— Ну что ты, Ваня, как маленький, — поморщился Мухомор. — Ты этого контролера видел? Я — нет.

— Я и не мог видеть, — ответил Сиверцев, как и раньше, спокойно. — Меня тогда здесь еще не было, я завербовался через несколько лет.

— А я уже был, — ухмыльнулся Мухомор. — Молодой, правда, был, глупый и нахальный. Но все равно я в эти байки про монстров вне Зоны не поверил — даже тогда. Болтать-то много чего болтают, не спорю. Но ты и сам прекрасно понимаешь, что львиная доля сталкерских баек — вранье, бессовестное и неприкрытое.

— Хрен его знает, — не унимался Сиверцев. — Доказательств, понятное дело, нет. Но ведь нет и доказательств обратного. И потом, в Зоне вечно происходит что-нибудь новенькое, что-нибудь такое, чего раньше никогда не происходило. Вдруг лед тронулся — и монстры обратили взгляды за периметр? Ты можешь поручиться, что это не так?

— Ваня, — сочувственно прогудел Феда из своего угла. — Доктор тебе вместе с психоблоком ничего больше с мозгов не соскреб? Ты же биолог, бдя! Вспомни, ты мне сам рассказывал, что у порождений Зоны без подпитки аномальной энергией нарушается метаболизм, и они попросту растекаются по асфальту говенной лужей. Рассказывал?

— Рассказывал, — вздохнул Сиверцев. — Что было, то было.

— Ну и? Ты, научник, который до хрена понимает в метаболизме монстров, будешь рассказывать нам, сталкерам, которые ну просто до хренища понимают в повадках монстров, сказочки о контролере в военном городке? Ты сам-то живого контролера хоть раз видел, а?

— Нет, — честно признался Сиверцев. — Живого — ни разу.

— А любой из нас видел! Причем Басмач и Дунай как-то даже под колпак к одному умудрились попасть. Если бы не Жучара с гранатометом — как знать, сидел бы сейчас тут Дунай или гнил бы уже который год где-то на Агропроме…

Дунай мрачно поглядел на Феду, но ничего не сказал, только угрюмо поморщился. Он недаром слыл молчуном и угрюмцем.

— Да и вообще… Если уж на то пошло, то у контролера не хватит ума придумать и осуществить подобное — пробраться поселковый бар и увести кого-нибудь отсюда. Ему Зоны, что ли. мало? Там кто только не шляется, контролируй — не хочу. И далеко не у каждого найдется встречный аргумент в виде гранатомета! Так на фига ему рисковать драгоценной шкурой?

Феда покачал головой напоследок и припал к бокалу, осушив его в четыре могучих глотка.

А Сиверцев вспомнил разговор с Покатиловым и решил про должать по аналогичной схеме.

— Хорошо, будем считать, что вы меня убедили — это не мог быть контролер. А кто мог быть? Может, излом? Эти как раз любят носить балахоны.

Мухомор досадливо фыркнул:

— Опять двадцать пять, за рыбу деньги! Излом подохнет вдали от Зоны точно так же, как и контролер. Плюс к тому излом сможет поставить психоблок и заморочить админа, чтоб тот повытирад все записи. Не гадай, Ваня, человек это, такой же человек, как ты или я. Может быть, даже сталкер с каким-нибудь редким пси-артефактом.

«Та-а-ак! — насторожился Сиверцев. — А вот это уже интересно!»

— С чем, с чем?

— С артефактом, — невозмутимо повторил Мухомор. — Усиливающим пси-способности.

— А что, такие бывают? — поразился Сиверцев.

Мухомор с ехидцей осклабился:

— Что таких не бывает — пока никто не доказал. Вы ведь, ученые, доказательства страсть как любите, ага?

— Ну, дела… — пробормотал Сиверцев.

Не получилось у него остаться хладнокровным и уравновешенным, озадачили его все-таки сталкеры. Все правильно, о Зоне они знают гораздо больше простого смертного. Говоря начистоту, Сиверцев довольно много знал о том, что Зона делает с живыми тканями и как они потом видоизменяются и функционируют. Но вот о самой Зоне… Ничего Сиверцев о ней толком не знал. Так, общие моменты. Монстры-мутанты, аномалии, артефакты. Слова. Абстрактный набор звуков. А вот когда сидишь с автоматом наперевес в каком-нибудь глухом закутке, а неподалеку воет голодный кровосос, невидимый и оттого еще более страшный, когда кровь стынет в жилах и цепенеют пальцы на спусковом крючке — вот это и есть Зона. Не абстрактная, а самая что ни на есть конкретная, с немудреной дуалистической перспективой: или стиснуть зубы и выжить, или запаниковать и гробануться, пополнив собой и без того обширный перечень жертв этого главного и ненасыт-нейшего из монстров — Зоны Чернобыльской АЭС.

«В любом случае, — подумал Сиверцев, отвлекаясь, — к Покатилову идти уже не с пустыми руками. В смысле — с дельной информацией. Пси-артефакты — это определенно нечто новенькое. Да и выводы мои насчет контролера сталкеры подтвердили, а это тоже немаловажно. Ну и подслушанный разговор… Стоит ли рассказать Покатилову о нем? Пожалуй, стоит. С такими серьезными дядями лучше играть в открытую, выше шанс остаться здоровым».

Сиверцев толковал со сталкерами еще минут двадцать, но ничего сравнимого по значимости больше не услышал. В двенадцатом часу он попрощался и отправился в лабораторию. Отгулы отгулами, а работу все равно когда-нибудь делать придется. Да и коллег нагружать негоже — вон Пашка белым днем носом клюет, на ходу засыпает.

Пропуск на территорию исследовательского центра у Сиверцева, конечно же, был с собой.