"«КЛЯНУСЬ ПОБЕДИТЬ ВРАГА!»" - читать интересную книгу автора (КОЛЛЕКТИВ АВТОРОВ)Доброволец Шёл третий год той долгой войны… Одной из лучших, с похвальным листом за успехи в учёбе и примерное поведение, Люция окончила школу. Девушке едва исполнилось восемнадцать, но она выглядела старше – рослая сероглазая блондинка, отличная гимнастка и чемпионка школы по пулевой стрельбе. Не было вопроса, что делать дальше. Как раз в дни выпускных экзаменов пришло известие – Империя вступила в смертельную схватку с новым врагом на востоке. Притворяясь союзником, вероломный деспот-правитель громадной полудикой страны готовил удар в спину. Вождь Империи принял смелое решение – упредить измену, продолжая войну с островитянами на западе и юге, одновременно двинуть лучшие силы на восток, молниеносным натиском сокрушить варваров. Родина напрягала все силы в неравной битве на два фронта, и Люция знала: её место там, в рядах бойцов. Девушек не призывали, но спокойная настойчивость Люции преодолела все преграды, её взяли в армию добровольцем. Без сучка и задоринки прошла курс молодого бойца. Чеканные слова присяги: Новобранку направили в специальную команду по поддержанию порядка на оккупированной восточной территории. Люция огорчилась – в мечтах она уже видела себя на передовой. Но приказ есть приказ. В строю прошла по столице. С любовью смотрели вслед родные улицы, суровыми каменными взглядами провожали воинов статуи древних героев на площадях. Кольнули в сердце дымящиеся развалины, тревожные звонки карет скорой помощи – ночью островитяне снова совершили злодейский воздушный налёт. На перроне обняла маму и братишек. Уже третий месяц войска Империи на востоке без остановки продвигались вперёд – двое суток пришлось ехать по завоёванной вражеской земле. Попадались навстречу санитарные поезда, эшелоны с разбитой боевой техникой. За окном вагона мелькали выжженные хлебные поля, пепелища деревень, руины городов. Наголову разбитые в первые же дни войны варвары всё ещё продолжали бессмысленно сопротивляться, отступая, с невиданной лютой яростью уничтожали всё, превращали свою страну в пустыню. Наконец Люция добралась до места – маленькая железнодорожная станция в лесу, штаб гарнизона и казарма отдельной охранной роты. Легко, будто вернувшись к привычному делу, втянулась в чёткий распорядок военной жизни. И вот впервые вышла на боевое задание, патрулирование дороги, вдвоём с командиром отделения, капралом Энн Левис. Энн сразу отличила Люцию среди других новобранцев, взяла к себе в отделение. Всего на пару лет старше Люции, среднего роста, сухопарая и жилистая, словно скрученная из стальной проволоки, бритоголовая, всегда в тёмных очках – Энн была молчалива, никогда не упоминала о своих заслугах и не носила наград. Только от других солдат Люция узнала, что Энн служит в подразделении с первого дня, участвовала во всех спецакциях, имеет на личном счету сотни уничтоженных бандитов. Непонятно, почему при таком блестящем послужном списке она всё ещё оставалась в скромном чине капрала. Впрочем, Люция сразу заметила – не только солдаты отделения, но и все в роте, не исключая и офицеров, относились к Энн как-то по-особому, будто невольно напрягались, подтягивались в её присутствии. Люция же просто смотрела на Энн с восхищением – благодаря таким непреклонным бойцам Империя громила врагов, победно раздвигая свои границы. Был установлен порядок и в этом районе, так что сегодняшнее патрулирование казалось простой формальностью. Сентябрьское вечернее солнышко здесь припекало ещё совсем по-летнему. Тяжёлый мотоцикл медленно катил по пыльному просёлку вдоль опушки берёзового леса. Люция управляла, Энн лениво развалилась в коляске, держа на коленях ручной пулемёт. Люция заметила движение на повороте дороги в сотне метров впереди. Девушка в синем платье сбежала с просёлка и помчалась к лесу. Энн приподнялась, глядя на бегущую сквозь тёмные очки. – Стой, – скомандовала Энн, и Люция затормозила. – Ишь как порскнула… Какого чёрта она здесь? В охраняемой зоне, и наверняка без пропуска. Работай, рядовая. Сними её. Люция удивлённо взглянула на Энн. – Применить оружие? – Да, покажи-ка, чему тебя учили, – Энн снова развалилась в коляске. Люция вскинула карабин. Спокойно, как в тире, задержала дыхание, плавно потянула спуск. Привычный толчок отдачи в плечо – и, словно запутавшись босыми ногами в траве, бегущая споткнулась, рухнула как срезанная. – Отлично! – улыбнулась Энн. – Ты и в самом деле снайпер. Подъезжай, осмотрим. Люция медленно поехала вперёд и остановилась, миновав изгиб просёлка. Перешагнув через кювет, Энн и Люция подошли к телу. Девушка лежала, уткнувшись лицом в траву. Энн упёрлась носком ботинка в бок убитой, перевернула её на спину. Словно в наивном удивлении, неподвижно уставились в небо распахнутые карие глаза. Люция стреляла раньше – по мишеням, знала, как пули расщепляют брёвна, как ударяются в бетонную стену, оставляя выбоину размером с кулак. Но настоящее действие оружия она видела впервые. Выстрел в спину навылет просто разорвал девушку, её грудь превратилась в одну страшную развороченную рану, кровавое месиво с торчащими обломками белых рёбер. И сколько крови в таком тоненьком теле – вся трава вокруг забрызгана, насквозь промокло разодранное платье. От острого запаха свежатины сдавило дыхание, Люция вздрогнула, отвернулась и отступила, чувствуя, как тошнота подкатила к горлу. Энн наклонилась и вытащила из нагрудного кармашка девушки аккуратно сложенную бумажку с печатью. – Чёрт, у неё был пропуск, – проворчала Энн. Она развернула документ. – Её звали Мария, она жила на хуторе в лесу… впрочем, это уже неважно. Энн скомкала и отшвырнула пропуск. Она переступила через убитую и подобрала валявшуюся рядом с ней маленькую корзинку. – Рассыпалась земляничка, жалко, чуть на дне осталось, – Энн бросила в рот горсть ягод и протянула корзинку Люции. – Сладкая… хочешь? Люция испуганно смотрела на Энн. – Так выходит,… я зря убила её? – Зря? Энн шагнула к Люции, принагнула её голову и ласково потрепала короткие белокурые волосы. – Ничего, расслабься. Я понимаю – первый раз. Похожи они на людей, да, на нервы это действует. И я так же дёргалась. Прошлой зимой, в губернаторстве, двинули нас на корчёвку. Вот была работа, ствол уж руки жжёт, а их гонят, табор за табором. Глядят исподлобья, зверьё… У каждой выводок, полдюжины, и на руках, и за спиной, и за юбку держатся, каждая вторая с брюхом, до чего ж плодущие эти крысы. Очередью стеганёшь – валятся, кровища как из ведра, снег в кашу, дымится. Крысята в нём барахтаются, пищат, ручонки тянут… Во сне мерещились. Потом привыкла. И ты привыкнешь. Время нам такое выпало, надо от мерзости землю чистить, иначе ведь всему конец, культуре, цивилизации – да что тебе объяснять, сама ведь понимаешь? – Да, – Люция виновато улыбнулась. – Прости. Превозмогая отвращение, она взяла из корзинки несколько ягод и медленно жевала их, не чувствуя вкуса. Энн повернулась и пошла к мотоциклу. Люция догнала её. – Вперёд! – приказала Энн, одним движением запрыгнув в коляску. Мотоцикл двинулся. Энн расстегнула воротник кителя, вздохнула, подставив потную грудь приятному ветерку. Но минуту спустя мотоцикл, вильнув, резко затормозил. Энн услышала испуганный вскрик Люции, среагировала молниеносно, лязгнув затвором пулемёта, клубком выкатилась из коляски. Люция глядела назад. Там, у леса, стояла Мария, протягивала к ним руки, что-то кричала, громко, навзрыд, плакала – живая, не было раны в её груди, не было крови… Энн, видно, растерялась, но лишь на мгновение. Эхом в лесу отозвалась короткая очередь, и крик оборвался – девушка покачнулась, всплеснула руками, упала навзничь. – Какого чёрта? – пробормотала Энн. – Привидений не бывает. Посмотрим… за мной! Словно в атаку, пригнувшись, прижимая к бедру приклад пулемёта, она бросилась к упавшей. Перехватив карабин наперевес, выставив вперёд штык, Люция бежала следом. Внезапно Энн расхохоталась: – Вот так замочили мы трусы, из-за такого пустяка! – она обернулась к Люции. – Смотри. Снова ударил в ноздри тяжёлый острый запах. Комок подступил к горлу. Но теперь Люция не отводила взгляд. Всё так же неподвижно, удивлённо, смотрела в небо мёртвая Мария. Уже не кровоточила – запекалась, чернела рваная рана в её груди. Убита, надёжно, не встанет… …а бок о бок с ней, распростёртая в луже крови, в предсмертных корчах билась вторая девушка, такая же худенькая и кареглазая, в синем платье – сестра, близнец. Пулемётная очередь перерезала её поперёк живота, веером по траве разлетелись кровавые клочья мяса и обрывки платья. Ещё раз с мучительным хрипом поднялась и опустилась, застыла грудь расстрелянной. Булькнуло в горле, рот приоткрылся в беззвучном вскрике. Вишнёвыми косточками в пузырящейся крови белели маленькие ровные зубки. Остановились, остекленели блестящие от слёз глаза. Вытянулись рядом две пары исцарапанных пыльных босых ног, прильнули друг к другу два перебитых тонких тела в лохмотьях синего ситца. Будто отражённые в зеркале, восковея, натягиваясь кожей на скулах, запрокинулись щекой к щеке круглые веснушчатые лица, по самые брови закрытые белыми платочками – хоронились от солнца, берегли девичью красу юные хуторянки. Разметались две тяжёлые тёмно-русые косы с вплетёнными в них ленточками, голубой у Марии, белой у сестры. Мелькнуло – ведь, наверное, так и отличала мама своих кареглазок? Энн нагнулась и достала пропуск из кармашка убитой. – Эту звали Яна. Откуда она взялась? Наверное, выскочила из леса. Ну вот, в один день родились – и в пять минут обе готовы, – рассмеялась Энн. – На двоих тридцать лет. Энн порвала пропуск и отбросила клочки. – Такого курьёза с двойняшками я ещё не видела. Стань-ка здесь, я сфотографирую тебя с ними, на память. Энн вынула из полевой сумки маленькую фотокамеру. Люция обошла расстрелянных девушек, встала рядом с ними. Уже не тошнило от запаха крови – странное чувство лёгкости, будто звенели, пели как струны арфы, напряжённые нервы. С гордостью Люция взглянула на распростёртых в кровавой траве варварок: да, всё правильно, так должно быть. Решительно, будто прыгая с вышки, она шагнула вперёд и наступила на убитых. Под ногами чмокнуло, хрустнули рёбра, мягко, как в дорожную грязь, вдавились в тела её подкованные ботинки. Воздух вышел из раздавленной груди Яны, её губы вздрогнули, мёртвая тихо застонала. Дрожь пробежала по телу Люции, но, преодолевая себя, она выпрямилась и победным жестом вскинула над головой карабин. – Чёрт возьми, прекрасно! – воскликнула Энн, опустив камеру, жадно, слепо глядя на Люцию зеркальными овалами очков. – Ты просто символ нашей расы! Вот таким будет памятник победе, когда мы наконец растопчем эту погань. Камера щёлкнула дважды. Люция смущённо улыбнулась, опустила глаза, снова ступила на траву. Хлюпало под ногами. Люция заметила, что к носку её ботинка прилип побуревший от крови лоскут синей ткани – вырванный пулей клочок платья. Наклонясь, она взяла лежащую на траве косу с белой ленточкой и небрежно обтёрла ей ботинки. Энн одобрительно усмехнулась: – Молодцом, рядовая. Вижу, толк из тебя будет. С боевым крещением. Взглянула на часы: – Возвращаемся. Как раз успеем к ужину. Остывающее солнце уже цеплялось за верхушки деревьев. Девушки шли вдоль кромки леса к оставленному на обочине мотоциклу. – Ты совсем как моя мама, учительница, – задумчиво сказала Люция. – Она тоже говорила мне так – на нас ведь вся надежда, мы последние защитники этого мира, не имеем права на жалость. Пошлю карточку маме, она будет рада. – Хорошая у тебя мама, – не сразу откликнулась Энн, и её голос странно дрогнул. – А кто твоя мама? – неожиданно спросила Люция и тут же испуганно осеклась – так резко обернулась Энн. В багровых лучах солнца жуткая гримаса исказила её лицо. Энн сдёрнула тёмные очки, и Люция отшатнулась – словно наотмашь по лицу хлестнул взгляд огромных, угольно-чёрных, горящих безумным холодным огнём глаз. Невозможно… ведь ни с чем не спутать такие пронзительные, блестящие, как маслины, глаза. Признак самой ненавистной расы, выродков человечества, злейших врагов Империи… – Вот так, – Энн, видно, овладела собой, горько усмехнулась. – Четверть этой поганой крови во мне. Мама…Удавила бы гадину своими руками, да вот – без меня засунули её в газовую камеру со всем их семейством… Всю жизнь мне быть в этих очках. Никогда человеком не стать, таким, как ты… Люция в ужасе смотрела в глаза Энн. Там, в глубине этих бездонных провалов, схватились два смертельных врага. Собственная кровь разрывает её… Ненормальная… Что ей чужая боль? Нельзя было повиноваться ей? Но как можно не выполнять приказ? И разве не тому же учили в школе и дома? Разве не об этом говорил вождь в своей речи по радио, в день объявления войны? Нет, Энн права, всё правильно… Но всё же Люция невольно облегчённо вздохнула, когда Энн отвернулась. Она не успела снова надеть очки. Тихо стукнул револьверный выстрел в лесу. Пуля ударила Энн в грудь, отбросила её назад, переломив позвоночник. Не вскрикнула – сразу обмякла, уронив парализованные руки, кулём осела наземь. Уже не видящие, затуманенные мукой, страшно расширились, выкатились из орбит чужие чёрные глаза. Люция отпрыгнула, побелевшими пальцами сжимая карабин. Врага не видно. Но спазмом замерло сердечко – ощутило беспощадный взгляд сквозь прицел. Вот оно… …мечтала об этом, героически погибнуть, отдать жизнь за Родину? Как красиво круглым почерком выводила пропись в школьной тетрадке: Но это совсем не то, нет! – Ма…ма… – хрипела в агонии Энн. Умирать здесь, сейчас?… так страшно и больно? Полное смертного ужаса тело уже действовало бессознательно. Люция уронила карабин и подняла руки. – Иди сюда, тварь! – голос на её языке, но с жутким, леденящим акцентом. Покорно ступила на зов. Шатаясь на дрожащих ногах, вошла в лес. Кто-то схватил её поднятые руки, вывернул назад. Пуговицы отлетели с треском, китель Люции распахнулся, открывая маленькие груди в белом льняном лифчике. Прихрамывая, подошёл сзади смуглый черноволосый парень в истрёпанной грязной гимнастёрке. Вспомнила заученные наизусть знаки различия варваров. Офицер, младший лейтенант… Да, Энн рассказывала о таких. Хуже зверей, остервенелые дикари, тупые фанатики. Разбитые, окружённые, ещё не способны понять, что им конец, прячутся в лесах… Лейтенант коротко бросил через плечо: – Мотоцикл в лес, замаскировать. Собрать оружие. Остановился перед Люцией. Не спеша, вынул из-за голенища финский нож. Холодная сталь коснулась живота. Люция вздрогнула и всхлипнула. – Не надо, – простонала она. – Я не хотела, мне приказали…я сдаюсь…я сделаю всё, что вы хотите… – Да, ты расскажешь мне всё, что знаешь, о вашем гарнизоне. И быстро! Он слегка нажал на нож, и лезвие рассекло кожу Люции, тёплая кровь потекла по животу. Люция начала говорить. Офицер слушал, бросая короткие наводящие вопросы. Голос Люции дрожал, но она отвечала быстро, без запинки, совсем как в классе у доски. Она сказала всё, что знала… …так мало. Умолкла в отчаянии. Найти лишь ещё одно слово, и он поймёт, пожалеет её? Нет этого слова. Холодные глаза варвара – такие же карие, как у мёртвых сестёр. Колени дрогнули. Будто снова ощутила под ногами хруст тонких костей. – Простите… – На детей была храбрая? – презрительно усмехнулся лейтенант. – Прощай, мразь. Он вспорол живот Люции медленным горизонтальным движением. Со странным изумлением, ещё за миг до того как рванула, погасила все чувства боль, поняла: это её убили, хлынула её кровь, её внутренности вывалились и рассыпались по траве… Отпустили руки, толкнули в спину – Люция медленно повалилась на колени, легла на бок, скорчилась, цепляясь за липкую траву. Лейтенант отвернулся: – Атакуем через час, с темнотой. Расчёту с трофейным пулемётом выдвинуться на высоту восточнее станции, подавить огневые точки противника. Я с полком наступаю с юга. Сорок семь нас штыков – дадим им жизни! Бросил взгляд на розовые в закатном свете платки убитых девушек. Стиснул рукоять финки: – Простите, сестрёнки. Опоздали. Но мы отомстили за вас. И мы ещё отомстим. Война только начинается. Придём в их страну. Под корень вырежем нелюдей. |
||||
|