"Убик." - читать интересную книгу автора (Дик Филип Киндред)

Глава 9

Ах, у меня такие сухие, такие непослушные волосы! Что делать бедной девушке? Что делать?! А ничего-просто взять и купить бальзам для волос «Убик»!Какие-то пять дней – и вы не сможете оторваться от зеркала: ах, неужели это я?

В аэрозольной упаковке, применяемый согласно инструкции, «Убик» полностью сохраняет свои качества.

Они выбрали супермаркет «Для счастливчиков» на окраине Балтимора.

– Дайте мне пачку «Пэлл Мэлл», – сказал Эл автоматическому продавцу.

– «Уингз» дешевле, – сказал Джо.

– «Уингз» давно сняты с производства, – раздраженно сказал Эл. – Уже сколько лет…

– Не сняты, – сказал Джо. – Их выпускают, только не рекламируют. Не нуждаются эти сигареты в рекламе… Пачку «Уингз» вместо «Пэлл Мэлл», – сказал он автоматическому продавцу.

Пачка сигарет скользнула на прилавок.

– Девяносто пять центов, – сказал автомат.

– Вот десять поскредов, – Эл вложил банкноту в автомат. Тихо жужжа, тот отвернулся и стал изучать ее.

– Ваша сдача, сэр – сказал автомат, выкладывая перед Элом аккуратный столбик монет и несколько банкнот. – Прошу вас, двигайтесь дальше.

Итак, «деньги Рансайтера» принимают, подумал Эл. Они с Джо посторонились, уступая место следующей покупательнице, полной пожилой леди в плаще черничного цвета и с плетеной мексиканской сумкой в руках. Эл настороженно раскрыл пачку…

Сигареты распались в пыль.

– Это доказало бы что-то, будь это «Пэлл Мэлл», – сказал Эл. – Вернусь в очередь…

Он повернулся и увидел, что пожилая леди ругается с автоматом.

– Когда я пришла домой, она была уже мертвая! – настойчиво втолковывала она автомату. – Вот – заберите ее назад. – Она толкнула по прилавку горшочек с увядшим растением – кажется, азалией.

– Деньги я вам вернуть не могу, – сказал автомат. – Растения продаются без гарантии. «Смотри, что берешь!» – вот наш девиз. Следующий.

– А «Сэтэрдей Ивнинг Пост» с вашего газетного стенда – она же прошлогодняя! – продолжала леди. – Что у вас тут происходит? И по телевизору – в какой глубокой марсианской помойке они откопали эти программы…

– Следующий, – повторил автомат. Леди он игнорировал.

Эл прошел мимо прилавка и углубился в магазин. Огляделся по сторонам и увидел высокие, футов по восемь, штабеля, сложенные из сигаретных блоков.

– Возьмем сразу блок, – сказал он Джо.

– «Домино», – прочитал Джо. – Это примерно в цену «Уингз».

– Господи, да поищи ты лучше что-нибудь знакомое. «Уинстон» или «Кул». – Эл вытащил блок из штабеля. – Пустой… – Встряхнул его. Внутри все-таки что-то было – легкое, маленькое. Эл разорвал тонкий картон и заглянул внутрь коробки.

Это был клочок бумаги, исписанный мелким, хорошо знакомым им обоим почерком.

Мне необходимо войти в контакт с вами. Ситуация сложная и становится все более сложной. Есть несколько проблем, которые я хотел бы с вами обсудить. Не поддавайтесь панике. Мне очень жаль Венди Райт, но мы сделали все, что могли.

– Он знает о Венди – сказал Эл. – Может быть, это значит, что с остальными ничего не случится?

– Случайно взятый блок, – сказал Джо, – в случайно найденном магазине в городе, выбранном наугад. И что? Мы получаем предназначенную нам записку от Глена Рансайтера. А что в других блоках? Тоже записки? – Он поднял блок «ЛМ», встряхнул его, открыл. Десять пачек сигарет сверху и десять во втором ряду. – Все в норме…

– В норме? – Эл достал одну из пачек.

– Здесь полный порядок, видишь, да? – Джо вытащил еще один блок из середины штабеля, взвесил на руке, не вскрывая. – Этот тоже полный… – Взял еще один. Потом еще…

Эл стряхивал с пальцев табачную труху.

– Удивительно, как он узнал, что мы придем именно сюда? – сказал Эл. – И возьмем именно этот блок? – Впрочем, все эти вопросы лишены смысла, подумал Эл. Хотя… Процесс разложения против Рансайтера. И так во всем мире. В мироздании. Может быть, солнце погаснет, и Глен Рансайтер повесит на это место что-то, заменяющее солнце. Если сможет, конечно.

Сможет или не сможет, вот в чем вопрос, подумал Эл. Кто знает, на что способен Рансайтер?

И как далеко может зайти процесс разложения?

– Попробуем что-нибудь еще, – сказал Эл. Он двинулся по проходу вдоль стеллажей, уставленных банками, коробками и пачками, и дошел до отдела бытовой техники. Там его внимание привлек шикарный немецкий магнитофон. – Выглядит солидно, – сказал он идущему следом Джо. Выбрал такой же, в упаковке. – Возьмем с собой в Нью-Йорк.

– Может, распакуем и проверим? – предложил Джо.

– И так все понятно, – сказал Эл. – А полной проверки мы здесь все равно не сможем провести. – Он взял магнитофон и пошел к кассе.

Вернувшись в Нью-Йорк, они передали магнитофон в мастерские Ассоциации. Четверть часа спустя мастер сообщил:

– Все движущиеся части изношены. Резина крошится на кусочки. Тормозные колодки лентопротяжного механизма стерты начисто. Эта штука требует капитального ремонта и замены многих частей.

– Как после многолетнего пользования? – спросил Эл.

– Именно так. Давно он у вас?

– Сегодня купил.

– Это исключено, – сказал мастер. – Или вам подсунули…

– Я знал, что беру – сказал Эл. – Знал, еще не сняв упаковку… Новый, только что с завода магнитофон – изношен полностью, – повернулся он к Джо. – Куплен за игрушечные деньги, которые магазин согласился принять. Ничего не стоящие деньги, ничего не стоящая вещь – в этом что-то есть.

– Сегодня вообще плохой день, – сказал мастер. – Утром я проснулся, а мой попугай лежит мертвый…

– Отчего он умер? – спросил Джо.

– Просто умер. Лежит твердый, как дощечка… – Мастер посмотрел на Эла. – Я вам скажу еще кое-что, если вы не знаете. Ваш магнитофон не просто изношен – он еще и устарел лет на сорок. Теперь не используют ни резиновых валиков, ни пассиковых передач. Запчастей вам просто не найти – разве что кто-нибудь сделает их вручную. А какой в этом смысл? Проклятая машинка – доисторическая. Выкиньте ее и забудьте.

– Да, этого я не знал… – Вслед за Джо Эл вышел из мастерских. – Это уже не просто процесс распада, это что-то новенькое. Возникают проблемы с питанием. Какие продукты годятся в пищу через столько лет?

– Консервы, – сказал Джо. – Я видел множество консервов в том супермаркете в Балтиморе.

– И понятно почему, – сказал Эл. – Сорок лет назад продукты в основном консервировали, а не замораживали. Да, ты прав – это может оказаться нашим спасением. – Он помолчал, потом добавил: – Но за сегодняшний день все вокруг съехало с двух лет до сорока. Завтра утром все может оказаться уже столетней давности. А такого срока хранения никакие продукты не выдержат – в банке ли, без банки…

– Китайские яйца, – сказал Джо. – Тысячелетней давности яйца, их закапывают в землю.

– И все это происходит не только с нами, – продолжал Эл. – Вспомни ту старуху в Балтиморе. То, что происходит, отразилось на ее азалии… – Неужели весь мир пострадал из-за взрыва на Луне, подумал Эл. Почему это отражается не только на нас?

– Войдя сюда… – начал Джо, но Эл перебил:

– Подожди секунду. Я думаю: а что, если Балтимор существовал лишь тогда, когда мы там были? И супермаркет «Для счастливчиков» исчез, как только мы вышли из него? Тогда получается, что взрыв на Луне подействовал только на нас.

– Это старый философский парадокс, не имеющий практического смысла, – сказал Джо. – Поскольку невозможно доказать, так это все или не так.

– Для той старухи это имело бы практический смысл, – сказал Эл. – Да и для остального человечества, пожалуй, тоже.

– Нас догоняет мастер, – сказал Джо.

– Смотрите, что я нашел в инструкции, – заговорил мастер. Он подал Элу буклет, тут же отобрал его и стал листать. – Вот где говорится, кто изготовил эту дрянь и кто производит гарантийный ремонт.

– «Сделано Рансайтером, Цюрих», – вслух прочитал Эл. – Гарантийная мастерская на территории Североамериканской Конфедерации: Де-Мойн… То же, что и на спичках. – Он передал буклет Джо. – Надо ехать в Де-Мойн. Теперь это уже ясно. «Интересно, почему именно Де-Мойн?» – подумал он. – Ты не помнишь, какая-нибудь связь между Рансайтером и этим городком есть?

– Рансайтер там родился, – сказал Джо. – Прожил там до пятнадцати лет. Он как-то говорил об этом.

– Значит, после смерти он туда вернулся. Неизвестно, правда, каким образом… – Теперь он одновременно и в Цюрихе, и в Де-Мойне, подумал Эл. В Цюрихе находится его тело, в мозгу которого происходят метаболические процессы, но контакт установить невозможно. В Де-Мойне Рансайтера в физическом смысле нет, но именно там с ним можно установить контакт… в общем-то, контакт уже установлен, пусть и односторонний – с помощью, скажем, вот этого буклета… А тем временем наш мир опрокидывается в прошлое и забытая реальность выходит на первый план. В конце недели мы можем проснуться и увидеть, как вниз по Пятой авеню катятся дребезжащие древние автомобильчики. «Тралли Доджерс», вспомнил он – и удивился, что вспомнил. Забытый звук, пришедший из прошлого… эманация давно прошедшего, но действительность тает под ее воздействием. Ему стало не по себе. – «Тралли Доджерс», – повторил он вслух. Сто лет тому назад. Название запало в память, теперь он не смог бы забыть его, даже если бы захотел.

– Откуда вы это знаете? – спросил его мастер. – Этого уже никто не помнит. Это старое название «Бруклин Доджерс».[2] – Он пристально посмотрел на Эла.

– Пойдем наверх, Эл, – сказал Джо. – Убедимся, что все в порядке, и рванем в Де-Мойн.

– Да, надо поторапливаться, иначе мы рискуем затянуть наше путешествие, – согласился Эл. Средства передвижения тоже подвержены регрессу, подумал он, на смену ракетным кораблям приходят самолеты, сначала реактивные, потом поршневые. Не пришлось бы возвращаться на поезде, а то и дилижансом… Или регресс не зайдет так далеко? Магнитофон сорокалетней давности мы уже имеем. Да, может дойти и до дилижансов…

Они быстро направились к лифту. Каждый был погружен в свои мысли. Джо нажал на кнопку. В нетерпении они ожидали подхода кабины.

Лифт остановился с громким лязгом. Машинально Эл распахнул железную дверь – и обнаружил, что стоит перед открытой кабиной с поручнями из полированной латуни. Скучающего вида лифтер в ливрее сидел на стульчике и держался за рычаг, равнодушно глядя на них. Но то, что испытал Эл, равнодушием никак не было.

– Не входи! – сказал он, оттаскивая Джо назад. – Ну-ка, сосредоточься, вспомни, каким был тот лифт: гидравлика, автоматика, полная бесшумность…

Он осекся. Вместо лязгающего подъемного приспособления перед ними возобновил свое бытие прежний лифт. Но Эл продолжал ощущать тайное присутствие той древней кабины – будто она притаилась, невидимая, рядом, готовая подставить себя, как только они отвлекутся… Она хочет вернуться, понял Эл. Она намерена вернуться. Мы можем оттянуть этот момент – самое большее, вероятно, на несколько часов. Нарастает момент ретросилы – назовем ее так. Архаика врывается в наш мир интенсивнее, чем мы думали. Шаг становится равным веку – тому лифту никак не меньше ста лет. Но какой-то контроль мы сохраняем. Вернулся современный лифт. Если бы мы действовали все вместе – не два, а двенадцать сознаний…

– Что ты там увидел? – спросил Джо. – Почему ты не пустил меня в лифт?

– Ты что, не видел этого лифта? Это же был тысяча девятьсот десятый год! Открытая кабина, лифтер на стульчике…

– Ничего такого я не видел, – сказал Джо.

– Но хоть что-то ты видел?

– Вот это, – Джо ткнул пальцем. – Нормальный лифт, я вижу его каждый день, приходя на работу. Его я и видел. – Он вошел в кабину и, повернувшись к Элу, внимательно посмотрел на него.

Наше восприятие начинает различаться, подумал Эл. Что бы это могло значить?

Внезапно это показалось ему зловещим. Каким-то неясным, шестым, десятым чувством он ощутил, что это самая катастрофическая, самая смертельная перемена из всех, что происходили с ним и вокруг него с момента смерти Рансайтера. Венди Райт чувствовала то же самое, пронзило его…

И пришел холод – тот холод, что прикоснулся к нему в последние минуты пребывания на Луне и не оставлял с тех пор, постоянно напоминая о себе. Холод искажал очертания предметов, заставляя их поверхности вздуваться пузырями и лопаться. Холод втекал в поры и щели, замораживая сердца вещей, делая хрупкими те стержни, которые поддерживали души предметов. То, что Эл видел теперь, было ледяной пустыней с вмороженными кое-где валунами. Ветер гулял там, где только что была иная реальность… ветер намораживал и намораживал лед, и валуны почти исчезли под его наслоениями… и темнота воцарилась там, куда не достигал его взгляд, и лишь слабые проблески…

Но ведь это все разыгралось только в моем воображении, подумал Эл. Вселенная вовсе не погребена подо льдом, темнотой, ветром и холодом, все это только мнится мне, мерещится… Странно, подумал он, неужели во мне действительно заключен целый мир? Мир, ограниченный моей телесной оболочкой? Никогда не замечал раньше… Наверное, это признаки умирания, подумалось ему. Вялость, скольжение в энтропию – это и есть начало умирания, и лед я вижу поэтому же, лед – лишь проявление этого процесса. С моей смертью погибнет целая вселенная, с ужасом понял он. Но где же те миры, которые я должен пройти на пути к новому рождению? Где, в частности, туманный красный свет, символизирующий животную страсть? Все, что я вижу, – это вымороженная равнина и подступающая со всех сторон темнота…

Это не просто смерть, сказал он себе. Это что-то искусственное, навязанное: вместо распада, растворения – раздавливание, решительное и бесповоротное. Может быть, я еще смогу собраться с силами и понять, что происходит… но для этого нужно лечь, лечь и отдохнуть, отдохнуть…

– Что с тобой? – спросил Джо. Они все еще поднимались в лифте.

– Ничего, – сказал Эл. Меня уже можно не брать в расчет, подумал он.

Они молчали, пока лифт не закончил подъем.

Входя в зал, Джо почувствовал вдруг, что Эла рядом с ним нет. Он выглянул в коридор. Эл стоял, не двигаясь с места.

– Что случилось? – снова спросил Джо. Эл не шевельнулся. – С тобой все в порядке?

– Устал – сказал Эл.

– Ты плохо выглядишь – сказал Джо, подходя. Страшное предчувствие нахлынуло на него.

– Пойду умоюсь – сказал Эл. – А ты иди проверь остальных. Все ли с ними в порядке. Я присоединюсь. – Он неуверенно двинулся вперед; его покачивало. – Все будет хорошо, – добавил он.

– Я с тобой, – сказал Джо. – Хочу быть уверен, что ты доберешься.

– Может, если умоюсь теплой водой… – Эл попытался открыть бесплатную дверь в туалет, не смог, и Джо пришлось помочь ему; Эл скрылся внутри. Джо прошелся по коридору. Определенно, что-то случилось с ним, подумал он. После того, как ему померещился какой-то древний лифт… Не в этом ли дело?

Эл снова показался в дверях. Джо увидел выражение его лица.

– Что? – страшным шепотом спросил он.

– Посмотри сам, – сказал Эл. Втащив Джо в туалет, он ткнул пальцем в дальнюю стену: – Граффити. Знаешь, что обычно пишут в сортирах. Читай.

Красной пастой – а может, карандашом – на стене было выведено:

– Почерк Рансайтера, верно? – спросил Эл. – Узнаешь?

– Да, – кивнул Джо. – Это его рука.

– Что ж, – сказал Эл, – теперь мы знаем правду.

– Разве это правда?

– Конечно, – сказал Эл. – Вне всяких сомнений.

– И мы узнаём ее таким идиотским способом – со стенки в мужском сортире… – Горькое чувство обиды пересилило у Джо все остальное.

– Зато, как и прочие граффити – четко и прямо. Мы могли бы месяцами смотреть телевизор, болтать по фону, читать газеты – и ни черта не узнали бы. Да что месяцами – до конца жизни… или пока нас не ткнули бы носом – как здесь.

– Но мы же не умерли. Никто, кроме Венди… – начал Джо, но Эл перебил:

– Мы в полужизни. Может быть, на борту «Прэтфолл-2» – возвращаемся с Луны, где нас – нас, а не Рансайтера – убило взрывом. А он старается уловить поток протофазонов, и ему этого пока не удается. Никакие сигналы из нашего мира не проникают к нему. Но ему удалось-таки добраться до нас. Мы встречаем его везде, в самых случайных местах. Его присутствие ощущается на каждом шагу, потому что он, и только он, пытается докопаться до нас…

– Скорее, добраться, – сказал Джо. – Докопаться – это по другому поводу.

– Меня тошнит, – сказал Эл. Он пустил воду в раковину и стал плескать себе в лицо. Кристаллики льда распадались со звоном… – Иди в конференц-зал, Джо. Мне надо побыть одному. Станет лучше, и я приду… если когда-нибудь станет лучше…

– Я думаю, мне лучше побыть с тобой, – сказал Джо.

– Нет, черт побери, убирайся! – На посеревшем лице Эла проступил панический ужас. Он толкнул Джо к двери, развернул лицом к коридору. – Иди посмотри, все ли в порядке у наших? – Согнувшись и закрывая ладонями лицо, он вернулся в туалет. Дверь закрылась за ним.

– Ну ладно, – после минутного колебания сказал Джо. – Я буду в конференц-зале вместе с остальными… – Он подождал, прислушался: молчание. – Эл! – Господи, подумал он, это ужасно, с ним что-то происходит на самом деле… – Эл, я хочу убедиться, что с тобой все нормально!

– Уже поздно, Джо, – тихо и очень спокойно ответил Эл. – Не надо тебе этого видеть…

Свет был погашен – очевидно, Эл сумел как-то дотянуться до выключателя.

– Ты все равно мне не поможешь, – продолжал он слабым, но ровным голосом. – Мы не должны разделяться – именно из-за этого погибла Венди. Ты сможешь уцелеть – на какое-то время хотя бы, – только если вернешься к остальным и будешь всегда с остальными. Скажи им об этом – и сделай все, чтобы они тебя поняли.

Джо потянулся к выключателю.

Слабый, бессильный, невесомый удар коснулся его руки в темноте. Ужаснувшись этого бессилия, Джо отдернул руку. Теперь не оставалось никаких сомнений. Не было нужды смотреть…

– Пойду соберу остальных, – сказал он. – Я все понял, Эл. Тебе очень плохо?

Тишина, потом слабый шепот:

– Нет, не сказать, чтобы очень. Просто…

Шепот оборвался.

– Может быть, еще увидимся, – сказал Джо. Он сам не знал, почему так сказал, и даже удивился, услышав от себя такую бессмыслицу. Но это было лучшее, что он мог сказать. – Другими словами, – он продолжал, хотя и понимал, что Эл уже ничего не слышит, – я надеюсь, что тебе теперь лучше… Я вернусь, как только расскажу остальным о надписи на стене. Я расскажу им, но попрошу, чтобы они сами сюда не ходили… – Он задумался, как бы выразиться правильно. – Чтобы не беспокоить тебя.

Ответа не последовало.

– Прощай, Эл, – сказал Джо.

Выйдя из темноты в освещенный коридор, он неверными шагами направился к конференц-залу. На секунду остановился, перевел дыхание и толкнул дверь.

Телевизор в дальнем углу зала шумно рекламировал какой-то стиральный порошок. На огромном трехмерном экране домохозяйка критически рассматривала полотенце из синтетической выдры и пронзительно верещала, что ничего подобного в ее ванной не будет! На экране появилась эта ее ванная – в том числе и граффити на стенке. Знакомый почерк…

Джо стоял, тупо глядя на экран. В конференц-зале, кроме него, никого не было.

Интересно, подумал он, хватит ли мне жизни, чтобы их найти?