"Веснушки — от хорошего настроения" - читать интересную книгу автора (Разумневич Владимир Лукьянович)

Глава III За семь вёрст киселя хлебать

Встретившись со Стасиком, Любовь Павловна справляется:

— Значит, нравится на крольчатнике? Рада за тебя. В Студёных Ключах, между прочим, школьники по вашему примеру тоже кролиководческую бригаду организовали. Смотри, опередят они тебя!

— Им опережать легко: колхозная ферма под боком. Чего не знают — спросят, чего не хватит — дадут, чего не могут — помогут. А у нас? Жмыха нет — раз. Соли-лизунца тоже нет — два. И мыши жить мешают — три. Без жмыха и лизунца какое же воспитание! Организм у кроликов слабеет.

— Ты бы у дяди Мити попросил. Для Сильвы он, помнится, и жмых и лизунцы привозил. У лошадей и у кроликов, оказывается, одинаковые вкусы.

— Дядя Митя, конечно, дал бы. Да Сильва давно весь жмых съела. А от лизунцов в кормушке лишь комочек остался. Не отнимать же у Сильвы последнее! Ей каждый день нужно тридцать граммов соли, а кролику хватит и одного грамма. А где взять?

— Жмых — не проблема. Достанем как-нибудь. Поблизости от Студёных Ключей маслобойный завод работает. Там масло из семечек выжимают, а из того, что остаётся, жмых прессуют. Его ещё макухой называют. Владимир Семёнович директору завода позвонит, и, мне думается, макуха будет.

— А лизунцы? Не только кроликам, Сильве тоже полизать хочется.

— Свяжись со школьниками Студёных Ключей. У них лизунцы наверняка найдутся. Поделятся по-братски.

— Как же, жди! Там мальчишками Стёпка Батов командует. Осенью мы в войну с ним играли. Он ночью своего разведчика в интернат подослал, и пулемёт с трещоткой у нас похитил. Мы с Мироном тот пулемёт из фанеры целую неделю делали.

— Боевые трофеи, было б тебе известно, противнику не возвращают, — улыбается Любовь Павловна. — Что же касается лизунцов, то они к военному делу ни малейшего касательства не имеют. Попросите как следует, думаю, что не откажут.

От Владимира Семёновича вожатая возвращается с радостной вестью:

— С заводом — полная договоренность! Считай, что макуха уже у вас в крольчатнике. Завтра, как мне сказал физрук, в вашем классе лыжные соревнования. Будете соревноваться на трассе интернат — Студёные Ключи. Сразу, как говорится, двух зайцев убьёте: соревнования проведёте и корм кроликам доставите. Хорошо я придумала?

— Получается, что мы соревноваться будем не просто так, а для кроликов?

— Вот именно!

В пионерской комнате, где ещё совсем недавно висел приказ о том, чтобы «назначить комендантом кроликофермы тов. Комова С. П.», утром появляется новое директорское распоряжение. Оно тоже из трёх пунктов:

«1. Провести лыжные соревнования 4 «А» класса на трассе интернат — посёлок Студёные Ключи.

2. Разбить класс на два отряда, во главе отрядов поставить тт. Комова С. П. и Мерлина Н. К.

Первому отряду поручается доставить с маслобойного завода 30 плиток макухи, второму отряду — привезти лизунцы для кроликов.

3. Отряд, который раньше справится с ответственным заданием, признаётся победителем. Командиру его вручается награда — «ночная» авторучка».

— Ну как — посоревнуемся, Николай Кузьмич? — многозначительно спрашивает Стасик Кольку.

— Посоревнуемся, Станислав Порфирьевич! — также многозначительно отвечает Колька. — Мы уже лыжи мазью натёрли.

— Мы раньше вашего натёрли. Первое место нашему первому отряду обеспечено.

— Откуда ты взял, что ваш отряд первый? В приказе так не написано.

— Моя фамилия там первая. Значит, и отряд первый.

— Ничего это не значит! Она просто по алфавиту первая. Ты на «К», а я на «М». Вот и всё.

— Значит, не хотите быть вторыми? Тогда будете просто «лизунцами».

— А вы — «макухами»!

— Ха-ха! — радуется Стасик. — «Макухи» так «макухи»! Весело! Можешь считать, что «ночная» авторучка уже в кармане главного «макухи».

— Это ещё бабка надвое сказала, — кривит губы Колька. — А ты, «макуха», знаешь хотя бы, почему авторучка «ночной» называется?

— Наверное, потому что ею можно только по ночам писать. А днём чернила автоматически, под влиянием света, отключаются.

— Скажешь тоже — «чернила отключаются»! Так не бывает. Просто авторучка, я думаю, светится, как гнилая деревяшка в темноте.

— После соревнования я тебе, «лизунец», так и быть покажу, какая это «гнилая деревяшка»…

Встав на лыжи, ребята по команде Стасика и Кольки строятся в две колонны — и в путь!

По другую сторону дороги, вдоль канавы, бойко работая лыжными палками, один за другим мчатся «лизунцы». Они стараются изо всех сил. Но колонна «макух» с самого начала берёт такой стремительный разбег, что угнаться за ней трудненько.

«Макухи» раньше «лизунцов» приближаются к роще за военным городком. Стасик вскидывает палку и на ходу командует:

— Отряд, направление на лес, в линию марша!

Круто развернувшись, юные лыжники устремляются за своим командиром в лесную чащу. Скрываются за деревьями и «лизунцы». Теперь каждый отряд пробирается через лес скрытно друг от друга, чтобы встретиться затем на мосту, перед Студёными Ключами, как приказал физрук.

Надо спешить, иначе «лизунцы» могут опередить. Стасик, налегая на палки, не сбавляет темпа, упрямо преодолевает высокие снежные навалы и, оглядываясь назад, командирским голосом подбадривает своих уставших, но неукротимых «макух».

Лес заметно редеет. В просветах деревьев сверкает снежной белизной широкая поляна. Снег, мерцая под солнцем, лежит ровно, как скатерть на столе. Вдали, за полем, смутно проступают очертания длинного амбара. За ним — спуск к мосту. Там должна произойти встреча двух отрядов: «макух» и «лизунцов».

На лесной опушке, что находится по правую сторону от Стасика, маячат мальчишечьи фигурки. Стасик догадывается — отряд соперников вырвался вперёд. Чего доброго, они раньше Стасика приблизятся к мосту. Тогда всё пропало!

— Бесстрашные «макухи», вперёд! — распоряжается Стасик. — Стремительным броском опередим «лизунцов»!

Он со своими товарищами вырывается из леса на заснеженный простор. Лыжи легко скользят по искристому, схваченному лёгким морозцем снегу.

Каждый берёт равнение на командира, каждому хочется быть ближе к нему. Но догнать Стасика удаётся лишь Пете Гусеву. Он торжествует, машет палкой над головой. И тут — бац! — лыжи на что-то натыкаются. Слышен треск. Петя вскрикивает и шлёпается в сугроб. Барахтаясь в снежном бугре, он кое-как поднимается.

Вместо лыж — жалкие, расщеплённые обломки.

Петя отбрасывает их в сторону, пытается идти, но ноги по колено вязнут в сугробе.

— Эх, проклятье! Не выбраться. Подведу весь отряд…

И тут он чувствует, что кто-то подхватывает его под руки. Это Стасик возвратился назад. И Мирон с ним. Они подлетают к Пете на лыжах с двух сторон, тянут за собой. Но не так-то просто вытащить его из сугроба.

— Оставьте меня, — умоляет он друзей. — Я один как-нибудь…

— Ишь какой храбрый герой-одиночка! — язвит Стасик и, нагнувшись, стягивает с правого валенка лыжу. — Бери! По одной на брата. Всё-таки не так вязко будет.

Мирон встаёт между Стасиком и Петей, протягивает им лыжную палку, чтобы они держались с обоих концов, помогает двигаться дальше по направлению к амбару.

Стасины «макухи» только-только приближаются к амбару, а «лизунцы» уже стоят, прислонясь к перилам, на мосту над речкой Студёной.

Вид у них горделивый. Победители!

— Всё из-за меня, — ноет Петя.

— Не каркай раньше времени, — одёргивает его Стасик. — Посмотрим, как они с главным поручением справятся…

После пятнадцатиминутной передышки на мосту отряды направляются выполнять директорское задание: «макухи» — за макухой, «лизунцы» — за лизунцами. Ребята, со Стасиком во главе, сворачивают на лыжах влево, туда, где у дальнего края поля видно высокое кирпичное здание маслобойного завода. «Лизунцы» пешим ходом, перекинув лыжи через плечо, добираются до Студёных Ключей по хорошо укатанной дороге. Впереди важно шагает Колька Мерлин. Свои лыжи он отдал Пете Гусеву, хотя тот и из другой команды. Чего не сделаешь ради друга!

На заводе мальчишек встречают как желанных гостей, без лишних разговоров выдают тридцать больших плиток жмыха. По цвету они похожи на шоколадины, а по вкусу — на пережаренные подсолнечные семечки. Плитки такие твёрдые, что Стасик, куснув, чуть зуба не лишился.

— А жмыходробилка у вас есть? — спрашивает кладовщица. — Можем подарить. У нас в избытке.

— Не надо, — отвечает Стасик. — Дядя Митя изобрёл дробилку. С зубчатым барабаном! Он жмыхом Сильву кормит.

— Сильву? — изумляется кладовщица. — Девочкам жмых нельзя.

— Какая же Сильва девочка? — смеётся Стасик. — Она — лошадь.

— Тогда другое дело, — говорит кладовщица и, провожая ребят за ворота, суёт Стасику в заплечный рюкзак ещё три плитки жмыха. — От меня лично. Для Сильвы!

Стасик ещё в интернате условился с Колькой Мерлиным, что они, как только выполнят задание, сразу же возвратятся на мост и затем одной колонной отправятся по шоссе в интернат. Но «лизунцов» на мосту нет. Должно быть, дела задержали.

— Будем ждать, — принимает решение Стасик и, обращаясь к Борьке Титову, громко произносит: — Разжечь костёр!

— Шашлык жарить? — недоуменно спрашивает Борька. — Из макухи шашлыка не сделаешь. А баранины нет.

— А спички-то хотя бы есть?

— Как же повару без них! Всегда при себе.

— Вот и разводи костёр. Не для шашлыка, а чтобы нам не замёрзнуть.

Борька бежит к амбару, извлекает из-под сугроба хворост, доски, палки — всё, что может гореть. Костёр чадит, не разгорается. Мальчишки, присев на корточки, долго раздувают огонь. И вот наконец костёр вспыхивает ярким пламенем.

Греясь у костра, мальчишки беспрестанно поглядывают в сторону Студёных Ключей: не идут ли «лизунцы». Час ждут, два… А их нет и нет. И лишь на третьем часу ожидания на дороге появляется Колька со своим отрядом. Плетутся понурив головы, чуть живые…

— Облизнулись, видно, наши «лизунцы», — определяет Стасик. — У Стёпки Батова и снега-то зимой не допросишься…

Рюкзак Кольки Мерлина и на самом деле оказался пуст.

— Ну и жмот же этот Стёпка! — ругается Колька. — К нему по-человечески, а он: «Мы ваших кроликов обеспечивать лизунцами не обязаны. Вам отдадим, а наши кролики чего сосать будут? Сосульки из-под крыши?» Так и не дал. Завуч, чтобы мы не очень огорчались, нас в столовой киселём угостил. Такая вкуснятина! Вишнёвый…

— Выходит, за семь вёрст киселя хлебать ехали, — невесело ухмыляется Стасик и грозно тычет лыжной палкой в сторону Студёных Ключей. — Ну, Стёпка, погоди. Ты у нас ещё попляшешь!