"Белая ведьма, черное проклятье" - читать интересную книгу автора (Харрисон Ким)

Глава 9

Пыльная коробка, которую моя мама принесла минувшей осенью, в значительной степени опустела. Внутри находились: жутковатая маленькая футболка из Диснейленда, несколько безделушек, мой старый дневник, который я начала некоторое время спустя после смерти папы, когда осознала, что боль можно преодолеть, если зафиксировать ее в словах. Книги, которые когда-то заполняли коробку, теперь хранились на кухне, но учебника восьмисотого уровня по лей-линейной магии, который Робби дал мне на зимнее солнцестояние, среди них не было. Я не рассчитывала, что найду его здесь, но хотела проверить прежде, чем пойти к маме и разволновать её поисками на чердаке. Он где-то должен быть.

В моей маленькой спальне книги не было, и, присев на корточки, я убрала длинный завиток с глаз и вздохнула, уставившись на единственное темное витражное окно, имевшееся в комнате. Без учебника у меня нет никакой надежды на восстановление заклинания, которое я создала восемь лет назад, чтобы дать духу в чистилище временное тело. А еще я потеряла несколько редких лей-линейных инструментов. Не стоит упоминать, что чары требовали огромных энергозатрат.

Участие в замыкании круга на Площади Фонтана в солнцестояние могло бы помочь. Я знала это по опыту, но солнцестояние приходило и уходило. Я была отлучена от стадиона Хаулеров, даже если бы они вдруг стали играть на снегу. Новый год — мой следующий лучший шанс. Круг не замыкают, но будет вечеринка, и когда люди начнут петь “Доброе старое время”, потечёт энергия. У меня три дня, чтобы всё найти. Это нехорошо.

— Хорошо, Тинки любит утку, — сказала я, и Дженкс, отдыхающий на моем туалетном столике среди духов, застрекотал крыльями. Пикси не покидал меня с момента обнаружения у нас призрака. Мне это казалось забавным. Пирс был здесь почти год. Почему это забеспокоило Дженкса теперь, я понятия не имела.

Хотя наш запланированный час истек, Форд был все еще на кухне, медленно читая Пирсу одно письмо, в то время как я, слушая его вполуха, на скорую руку пыталась активировать несколько земных амулетов поиска. Демонское проклятие было бы легче, но я не собиралась плести демонскую магию перед Фордом. После того, как ничего не случилось, когда я активировала первое зелье каплей своей крови и окропила им амулет, у меня появилось нехорошее чувство, что я допустила какую-то ошибку при создании сложных чар. Вероятно, Мия находится вне четвертьмильного радиуса, в пределах которого оно работало, но я должна была бы почувствовать хоть что-нибудь.

— Ты думаешь, что книга все еще у твоей мамы? — спросил Дженкс, его крылья слились в пятно, хотя зад все еще располагался на моем туалетном столике. Откуда-то доносились громкие возгласы детей, играющих с Рекс, и я задумалась над вопросом, как долго выдержит кошка прежде, чем сбежит от них.

— Я выясню сегодня вечером, — сказала я твердо, складывая все обратно в коробку и засовывая её в кучу ботинок. — Я, должно быть, оставила её у мамы, когда переезжала, — сказала я, потягиваясь, чтобы распрямить спину. — Скорее всего, она на чердаке вместе с компонентами для создания этих чар.

Я надеюсь.

Я стояла, глядя на будильник. Я встречалась Маршалом в его квартире меньше чем через час, и оттуда мы двигались к моей маме — таким образом это будет больше походить на "свидание". Будет трудно найти предлог, чтобы попасть на чердак, но Маршал мог помочь. Я не хотела спрашивать о книге маму. В первый раз, когда я её использовала, я нарвалась на большие неприятности с ОВ.

Уперев руки в бока, я вглядывалась в странный вид задней части моего шкафа. Повсюду были разбросаны ботинки и туфли, и я вспомнила о Тритон, ворвавшейся сюда и разгромившей шкаф в поисках своей памяти. Внезапно разволновавшись, я далеко затолкала коробку и начала тщательно складывать свою обувь.

Дженкс поднялся в воздух, выпрямляя ноги, чтобы достать поверхность туалетного столика, и его лицо напряглось от беспокойства.

— Почему ты хочешь дать ему тело любым способом? Ты даже не знаешь, зачем он здесь. Почему Форд не спросил его об этом? А? Он шпионил за нами.

От удивления, откуда взялась эта идея, я подняла голову.

— Дженкс, он был мертв в течение ста лет. Зачем бы Пирс шпионил за нами? — раздраженно отозвалась я, выстраивая последнюю пару ботинок в ряд.

— Если он не шпионит за нами, тогда почему он здесь? — спросил Дженкс, воинственно скрещивая руки.

Уперевшись рукой в бедро, я раздраженно жестикулировала.

— Я не знаю! Возможно, потому что я помогла ему однажды, и он думает, что я могу помочь ему снова. Это то, что мы делаем, ты знаешь. Что с тобой, Дженкс! Ты злобствуешь всю ночь.

Пикси вздохнул, его замершие крылья выглядели, как осенняя паутина и шелк.

— Мне это не нравится, — сказал он. — Он был здесь в течение года, наблюдая за нами. Игрался с твоим телефоном.

— Он пытался обратить на себя внимание, — давление воздуха изменилось, и шаги Айви отразились эхом в святилище.

— Айви? — громко позвал Дженкс и умчался прочь.

Услышав шаги Айви, я стала кидать ботинки в шкаф, стараясь все убрать до того, как Айви предложит мне помочь навести порядок. При попытке вспомнить чары, мои мысли возвратились к той ночи на солнцестояние. Я видела, как Робби собрал необычный красно-белый шар прежде, чем мы сбежали с Площади Фонтана. Но что он сделал с ним между тем, как мы с Пирсом отправились в дом вампира и спасли девочку, я не знала. Кухня была пуста к тому моменту, когда у меня набралось достаточно сил, чтобы снова встать, и я предположила, что папины лей-линейные принадлежности вернулись на чердак. Я никогда больше не видела эту книгу. Мама избегала разговоров о том, как я вызвала призрака из чистилища. Это выглядело так, как будто она старается все скрыть, чтобы воспрепятствовать мне сделать это снова. Особенно, когда я попыталась вызвать папу, а не молодого человека, обвиняемого в колдовстве и похороненного заживо в середине XIX века.

Тень Айви скользнула по моей двери, на ее плече светился маленький огонек Дженкса и что-то тихо говорил с нотками паники в голосе.

— Привет, Айви, — окликнула я, как только впихнула последнюю пару обуви и закрыла дверь. Затем, зная, как она не любит сюрпризы, я добавила:

— Форд находится на кухне.

Из комнаты Айви донеслось озабоченное:

— Привет, Рэйчел.

Затем краткое:

— Уйди с дороги, Дженкс, — сопровождаемое мягким ударом. — Эй, где мой меч?

Мои брови поползли вверх. Затолкав свои шлёпки под кровать, я вышла в коридор.

— Ты оставила его на лестнице в колокольне после того, как смазывала в последний раз.

Я заколебалась, услышав, как Дженкс сплетничает обо мне.

— Эй, что происходит?

Айви с полпути вернулась к святилищу. Ее длинное зимнее пальто колыхалось, и ботинки целеустремлённо стучали по деревянному полу. Дженкс порхал туда-сюда перед нею, летая задом наперед и рассыпая золотую пыльцу. Я ненавидела, когда так он делал, и по резким движениям руки Айви поняла, что и она тоже.

— Это призрак, Айви! — пронзительно вопил он. — Рэйчел вызвала его, когда была ребенком, и теперь он вернулся.

Прислонившись к дверному косяку и скрестив руки, я сказала:

— Мне было восемнадцать, отнюдь не ребенок.

Его пыльца засеребрилась.

— И он любит ее, — добавил он.

О, ради Бога, подумала я. В темном холле было видно только сияние Дженкса.

— У нас похотливый призрак? — спросила Айви, слегка развеселившись, и мои глаза сузились.

— Это не смешно, — огрызнулся Дженкс.

— Он не похотливый! — произнесла я громко, смущаясь больше из-за Дженкса, чем из-за чего-нибудь еще. Пирс, вероятно, слышал каждое слово. — Он хороший парень.

Мой взгляд стал рассеянным, когда я вспомнила глаза Пирса, их суровую черноту, и как я вздрогнула, когда он поцеловал меня на крыльце, готовый уйти, чтобы преследовать плохого вампира, и мысль о том, что он мог заставить меня остаться.

Я улыбнулась, вспоминая свою прошлую эмоциональную неопытность. Мне было восемнадцать, и я производила впечатление харизматичной ведьмы с озорными глазами. Это был поворотный момент в моей жизни. Вместе с Пирсом мы спасли маленькую девочку от вампира-педофила — того самого вампира, который его заживо похоронил в XIX-м веке. Я думаю, это было красивое правосудие. Я надеялась, что этого хватит, чтобы упокоить душу Пирса, но, очевидно, нет.

Той ночью я впервые ощутила себя живой. Адреналин и эндорфины дали моему телу, все еще оправляющемуся от болезни, почувствовать себя… нормальным. Именно тогда я поняла, что я рискую, чтобы чувствовать себя живой все время, — и так почти каждый день.[11]