"Белая ведьма, черное проклятье" - читать интересную книгу автора (Харрисон Ким)

Глава 23

Когда я вошла в дверь, по маминой кухне плыл крепкий аромат бифштекса, но и он, даже в сочетании с запахом домашнего печенья, которое она только вытащила из духовки, не смогли притупить моего беспокойства по поводу Айви. Ужин, вероятно, был чудесным; я не помню. Я была здесь уже около часа, и до сих пор никто не спросил об Айви. Интересно, сколько времени ей понадобится на восстановление ауры?

Вдобавок к моему состоянию, меня мучил вопрос, что где-то в доме в настоящий момент находилась темная книга восемьсотого уровня, которую мой брат прятал от меня. Моя жизнь разваливалась на части, и я не уйду отсюда без нее. Я могла бы просто сказать маме, и она заставила бы Робби отдать мне ее, но в последний раз, когда я использовала этот метод, у меня было много проблем. А сегодня мне больше не хотелось проблем. С меня достаточно. Я была истощена так сильно, что даже маленький заусенец доводил меня до края.

Я передала Робби последний стакан и стала рыться в раковине в поисках тарелок. Ведьма с движущимися глазами тикала над раковиной, и я услышала, как мама возится в задней части дома, пытаясь что-то найти. Это было странно — находиться тут, так же, как в то время, когда я росла. Я мыла посуду — Робби ее вытирал. «Зато мне больше не нужен стул под ноги, а Робби уже не носит грандж. Есть в этой жизни перемены и к лучшему».

Каблуки застучали по плитке, и вошла моя мама, выглядевшая счастливой и удовлетворенной. И мне стало интересно, что с ней — она выглядела слишком довольной собою — словно просто наличие здесь меня и Робби, как в старые времена, могло объяснить это.

— Спасибо за ланч, мам, — сказала я и сунула тарелку в проточную воду, перед тем как передать ее Робби. — Извини, что задержалась допоздна. Я правда думала, что смогу пораньше вырваться сюда.

Робби издал резкий звук, но моя мама сияла, сидя со своим остывшим кофе в руках.

— Я знаю, как ты занята, — сказала она. — Я просто готовила все на медленном огне, предполагая, что мы поедим, когда ты приедешь.

Я бросила взгляд на древний коричневый котелок, валяющийся неподалеку, пытаясь вспомнить, когда в последний раз его видела, и был ли он сегодня использован для еды или для чар. Боже, надеюсь, это была еда.

— Возникли кое-какие неприятности. Поверь мне, я действительно хотела приехать сюда раньше.

Блин, я правда хотела приехать пораньше. Я не сказала им, почему опоздала. Только не при Робби, выискивающим повод, чтобы дразнить меня по поводу моей работы. Его настроение сегодня вечером граничило с самодовольством, и это беспокоило меня еще больше.

Робби слишком сильно хлопнул дверью шкафа.

— С тобой всегда происходят какие-то неприятности, младшая сестра. Поэтому тебе нужно что-то менять в своей жизни.

Извините? Мои глаза сузились.

— Что, например?

— Ничего страшного не случилось, Робби, — перебила его мама. — Я знала, что она, скорее всего, опоздает. Поэтому и сделала то, что сделала.

Робби вновь издал непонятный звук, и у меня поднялось кровяное давление.

Мама поднялась на ноги и приобняла меня за плечи.

— Если бы я знала, что ты не собираешься сделать эти десять вещей до Поворота, я бы разозлилась. Хочешь кофе?

— Да спасибо.

Мама была очень спокойна. Не то чтобы она часто принимала участие в наших с Робби спорах, но он лез в мои дела уже весь вечер.

Я протянула ему тарелку, и не отпускала, пока он не посмотрел на меня, и я взглядом заставила его заткнуться. Я на самом деле считала, что он соврал мне, когда сказал, что книги больше здесь нет. Он пытался заставить меня делать то, что он хочет. Уговаривать он даже не пробовал — знал, что это бесполезно. Мне нужно было подняться на чердак так, чтобы мама не знала. Мне не хотелось волновать ее. Украсть призрака, чтобы заставить демона говорить, небезопасно даже для меня.

Поэтому я решила использавать выдуманный предлог. Я улыбнулась, когда передала последнюю тарелку брату, и раковина опустела.

— Мам, — сказала я, вытирая руки, — а мои игрушки до сих пор на чердаке? Я бы хотела кое-кому их подарить.

Робби дернулся, а мама засияла.

— Думаю, да, — сказала она. — А кому? Маленькой дочурке Кери?

Я бросила подозрительный взгляд на Робби, а потом села напротив мамы. Мы узнали, что Кери ждет девочку на прошлой неделе, и мама была так счастлива, словно это был ее собственный ребенок.

— Нет, — сказала я, играя со своей кружкой. — Я хочу подарить их нескольким детям из детского отделения больницы. Я встретила этих звезд вчера. Тем, кто проводит больше времени там, нежели дома? Мне кажется, это будет правильно. Ты думаешь, папа не был бы против?

Мамина улыбка расцвела.

— Я думаю, он бы сказал, что это правильно.

Я встала, чувствуя тревогу и воодушевление. Наконец, я сделаю хоть что-то.

— Ты не против, если я соберу их прямо сейчас?

— Конечно, нет. И если ты найдешь там что-то еще, что тебе понравится, забирай.

Бинго! С неограниченными полномочиями, я выскочила в холл прежде, чем она могла что-то сказать мне.

— Все равно я выставляю дом на продажу, и лучше чердак будет пуст, чем захламлен.

Что?

Веревка, спускающая чердачную лестницу вниз, выскользнула из кулака, и дверь на потолке захлопнулась. Не веря в то, что она сказала, я вернулась на кухню. Робби ухмылялся, его лодыжки были скрещены, когда он облокотился о раковину с чашкой кофе в руках. Неожиданно я увидела наигранное спокойствие мамы в совершенно другом ракурсе. Не я одна скрывала плохие новости. Черт.

— Ты продаешь дом? — пробормотала я, видя правду в ее опущенном взгляде. — Почему?

Сделав решительный вздох, она посмотрела на меня.

— Я переезжаю на западное побережье, на время. Не важно, — сказала она, когда я начала протестовать. — Просто пришло время перемен, вот и все.

Скосив глаза, я посмотрела на Робби. Боже! Он выглядел слишком довольным, опираясь на угол стола.

— Ты… самовлюбленный ублюдок, — сказала я в бешенстве.

Он годами пытался заставить ее переехать отсюда, и наконец, добился своего.

Мама неловко зашевелилась, и я обуздала свой гнев, запихивая его поглубже, чтобы достать, когда мы с ним будем наедине. Мы здесь выросли. Здесь были мои воспоминания об отце, и дерево, которое я посадила вместе с его пеплом. И теперь это все достанется незнакомцам?

— Извините меня, — сказала я натянуто. — Пойду принесу вещи с чердака.

Оглушенная, я вышла в холл.

— Я поговорю с ней, — услышала я Робби, и саркастически хмыкнула. Он собирался говорить, и он же будет себя слушать.

На этот раз я спустила лестницу до конца и включила свет. Внезапно мне вспомнился Пирс. Он открыл для меня чердак, когда я искала папины книги по лей-линейной магии, чтобы помочь ему спасти девочку и свою душу в придачу. По крайней мере, девочку он спас.

На меня подуло холодом, когда Робби шел по коридору, и я залезла по лестнице наверх, подальше от него. Меня окружила холодная тишина, не способная охладить мое настроение. Пространство освещалось одной лампой, создавая тени на сложенных коробках и темных угловых балках. Мои брови нахмурились, когда я поняла, что кто-то недавно был здесь. Здесь было меньше коробок, чем я помнила. Папиных вещей здесь не было, и мне стало интересно, выбросил ли их Робби, чтобы силой удержать меня от них.

— Эгоистичный ублюдок, — пробормотала я, потом потянулась к верхней коробке с игрушками. Я собирала игрушки, одни за другими, пока лежала в больнице или болела дома. Многие из них носили имена и личности моих друзей, которые так и не смогли в последний раз ощутить дуновение ветра на лице. Я не забрала их, когда переезжала, что было хорошо. Они бы не пережили великий солевой потоп 2006.

Мой пульс ускорился, когда я поднесла коробку ближе к люку в полу.

— Лови, — сказала я, кидая ее вниз, когда Робби оглянулся.

Он неуклюже поймал ее, и коробка громко стукнулась о стену. Я не стала ждать, пока он посмотрит на меня. Вернувшись обратно, я взяла следующую партию. Робби успел залезть на чердак к тому времени, как я развернулась.

— Прочь с дороги, — признесла я, хмуро глядя на его высокую фигуру, сгорбленную из-за низкого потолка.

— Рэйчел.

Он не двигался, и если я хотела попасть в коридор, мне пришлось бы разрушить крышу — я застряла здесь.

— Я всегда знала, что ты придурок, — сказала я, опираясь на многолетний опыт общения с ним. — Но это низко с твоей стороны. Ты приехал сюда и перевернул ее жизнь, убедив уехать с тобой и твоей новой женой. Я поддерживала ее, когда умер отец, а не ты. Ты сбежал и оставил меня справляться с ней. Мне было тринадцать, Робби! — прошипела я, стараясь приглушить свой голос, но попытка не удалась. — Да как ты посмел приехать сюда и забрать ее от меня сейчас, когда ей только недавно стало лучше.

Лицо Робби покраснело, и он передернул своими тонкими плечами.

— Заткнись.

— Нет, это ты заткнись, — резко отозвалась я. — Она счастлива здесь. У нее есть друзья, и здесь все ее воспоминания. Неужели ты не можешь просто оставить нас в покое? Как ты обычно делал?

Робби взял у меня коробку и поставил позади себя.

— Я сказал, заткнись. Она должна уехать отсюда по тем самым причинам, которые ты сейчас назвала. И не слишком ли это эгоистично с твоей стороны держать ее здесь, когда она, наконец, нашла в себе мужество сделать что-то со своей жизнью. Тебе нравится видеть ее такой? — сказал он, тыкая пальцем в сторону кухни. — Одетой, как старая женщина? Разговаривающей так, будто жизнь окончена? Она не такая на самом деле. Я помню, какая она была до смерти отца, и эта старуха — не она. Она готова отпустить отца. Позволь ей это сделать.

— Я не забираю ее у тебя, — добавил он, мягче. — Ты помогла ей пережить смерть отца. Я был трусом. Я был глуп. Но если сейчас ты не позволишь ей уехать, тогда это ты трусиха.

Мне не нравилось то, что я услышала, но заключив, что он прав, я подняла на него взгляд. Мое лицо было искривленым и безобразным, но это то, что я чувствовала.

— Она хочет быть ближе к Такате, — продолжал Робби, и я презрительно фыркнула. Ну конечно, он и его сюда приплел. — Она хочет быть ближе к Такате, а Таката не может жить в Цинциннати, — убедительно сказал он. — У нее нет здесь друзей. Ни одного. И благодаря тебе, она впредь не сможет продавать чары — после того, как ты стала изгоем.

Потрясение холодом прошло сквозь меня, и мое сопротивление улетучилось.

— Т-ты знаешь об этом?

Он отвел глаза, потом поднял их.

— Я был с ней, когда мы узнали. Они больше не будут ничего продавать ей, и покупать тоже не будут. Как будто она сама в их глазах стала изгоем.

— Это несправедливо.

У меня свело живот, и я обхватила его руками.

Развернувшись боком, Робби положил одну руку на пояс, вторую приложил ко лбу.

— Ради Христа, Рэйчел. Ты была изгнана?

Смущенная, я подалась назад.

— Я-я не знала, что они… — пробормотала я, затем поняла, что он не поверил мне, и подняла подбородок. — Да. Потому что я общаюсь с демонами.

Робби скрипнул зубами и посмотрел на мой демонский шрам на запястье.

— Ну, хорошо, — добавила я. — И возможно еще потому, что заключаю с ними сделки, когда вынуждена. И я провела некоторое время в Безвременье. Вроде так.

— Ах-ха.

Скрестив руки на груди, я выдохнула.

— И в демонской тюрьме, — добавила я, чувствуя себя виноватой. — Но это было для того, чтобы спасти Трента Каламака. Он тоже был там. И никто не злится на него за это.

— Что-нибудь еще? — издевательски протянул он.

Поморщившись, я произнесла:

— Ты же видел новости, да?

Кадры, в которых демон тащит меня на заднице по улице, стали для новостей вступительными титрами.

Гнев Робби исчез в удивленном фырканье.

— Это должно было быть больно.

Я улыбнулась, но улыбка тут же исчезла.

— Не так плохо, как то, что ты делаешь мне.

Он вздохнул и толкнул коробку ближе к выходу.

— У нее ничего здесь нет, Рэйчел.

Я вновь завелась.

— Есть я.

— Да уж, но из-за твоего промаха она уже не сможет нормально жить здесь.

— Черт возьми, Робби, — вздохнула я. — Я не хотела, чтобы это случилось! Если она уедет, у меня никого не останется.

Он направился к лестнице.

— У тебя есть друзья, — сказал он, опустив голову и толкая ногами коробки по полу из фанеры ближе к выходу.

— Друзья, которых ты совершенно не одобряешь.

— Так заведи новых.

«Так заведи новых», — раздраженно подумала я. Уставшая, я подняла последнюю коробку с игрушечными зверями, названными в честь моих умирающих или мертвых друзей. Их было так много. Мои мысли обратились к Маршалу, потом Пирсу. И как я объясню Маршалу то, что меня изгнали? Это было слишком для нашей дружбы. Мне не следовало заниматься с ним выталкиванием силы.

Робби поднял вторую коробку.

— Тебе надо что-то менять в жизни.

Я набрала воздуха, чтобы начать протестовать, и ощутила густой запах пыли.

— Как? Я пытаюсь. Я очень стараюсь, но нет никого достойного, кто бы смог выжить в том дерьме, в которое превратилась моя жизнь.

Вытянутое лицо Робби снова стало жестким, и он начал спускаться по лестнице.

— Это просто оправдание. Ты была изгнана, и ты сделала больно маме. А это хуже, чем то, кем являются твои друзья. Наверное, оно к тому и шло.

— Так, оставь Дженкса и Айви в покое, — отрезала я, и переживания по поводу Айви вылились в жгучую злость. — Они проявляют больше смелости каждый день, чем ты — за всю свою жизнь!

Я привлекла внимание Робби, и он сердито посмотрел на меня, его голова находилась чуть выше пола.

— Повзрослей, — сказал он. — Сожги свои демонские книги и найди нормальную работу. Если ты не начнешь думать головой, то в конце ты останешься одна.

Злясь, я переложила коробку с игрушками к бедру.

— Ты просто обычный работяга. Знаешь это? Ты ничего не знаешь обо мне. Ты представления не имеешь, что я делаю и с чем имею дело. И что за все надо платить. Нет ничего бесплатного. Вот что я тебе скажу. Ты просто заберешь маму и улетишь обратно к своей безопасной подружке, в свой безопасный дом, с безопасным модным окружением, и будешь жить своей безопасной, предсказуемой жизнью, и у тебя будут безопасные, предсказуемые дети, и умрешь ты безопасной, бесполезной смертью, абсолютно ничего не сделав со своей безопасной жизнью. А я собираюсь остаться здесь и сделать что-то хорошее, потому что именно это делают люди, когда они живут, а не просто плывут по течению. Я не собираюсь оказаться на смертном одре, гадая, что могло бы случиться, если бы я не провела всю жизнь безопасно!

Лицо моего брата потемнело. Он сделал вдох, чтобы сказать что-то, но потом передумал. Взяв следующую коробку в руки, он спустился по лестнице.

— Спасибо тебе огромное, Робби, — пробормотала я. — Посмотри на меня. Меня трясет. Я приехала на ленч, и сейчас меня трясет.

Я направилась к лестнице с последней коробкой своих мертвых друзей. Я слышала, как Робби и мама разговаривают, но не их слова. Спустившись наполовину с лестницы, я остановилась. Моя голова была чуть выше пола, и я бросила последний взгляд внутрь. Книги, которую я искала, здесь не было. Робби забрал ее, и, черт возьми, он не собирается отдавать ее мне. Может, я могла найти что-то в сети. Это был не самый безопасный путь, но увидев чары, я могла бы вспомнить и восстановить их по памяти.

С трясущимися коленями, я спустилась с лестницы в зеленый коридор, и почти столкнулась с мамой.

— Вот черт! — пробормотала я, видя по ее жалобному выражению лица, что она все слышала. — Мне жаль, мам. Не слушай меня. Я просто зла на него. Я не это имела в виду. Ты должна ехать в Портленд. Быть с Такатой, эээ, Дональдом.

Страдание на лице моей матери перешло в удивление со слезами на глазах оттого, что я знала настоящее имя популярной рок-звезды.

— Он сказал тебе свое имя?

Я улыбнулась в ответ, хотя была действительно расстроена.

— Да. После того, как я ударила его.

Звук хлопнувшей задней двери заставил меня подскочить. Это был Робби, который пошел проветриться. Хотя мне было все равно.

— Мне жаль, — пробормотала я, и попятилась от нее, направляясь на кухню. — Я извинюсь. Неудивительно, что он живет на другом конце континента.

Мама со стуком захлопнула люк на чердак.

— Нам нужно поговорить, Рэйчел, — бросила она через плечо, направляясь в противоположную сторону, к моей старой комнате.

Вздохнув, я застыла на зеленом ковре, расстроенная, когда она исчезла в моей комнате. У меня начала болеть голова, но я переложила коробку на пояс и решительно пошла за ней, готовясь выслушивать нотации. Я не хотела ругаться с Робби. Но он вывел меня, и я должна была это сказать. И спросить: где, черт возьми, моя книга?

Но когда я зашла в мою старую комнату, я увидела вещи отца, сложенные на моей кровати, и застыла.

— Они твои, — сказала она, показывая на пыльные коробки. — Если хочешь. Робби…

Она сделала медленный вздох и коротко приложила руку ко лбу.

— Робби думает, что я должна их выкинуть, но я не могу. В них слишком много твоего отца.

Я поставила на пол коробку с игрушками, чувствуя себя виноватой.

— Спасибо. Да, я заберу их.

Я тяжело сглотнула, и, видя ее страдания, выпалила:

— Мам, прости меня за изгнание. Это несправедливо! Они сглупили, но может, мне стоит забить на все это и просто идти дальше.

Она присела на кровать, не глядя на меня.

— Нет. Ты не должна. Но ты должна найти способ оправдать себя. При всех твоих бунтовских замашках, ты не выживешь, будучи отрезанной от общества. Ты слишком любишь людей. Я слышала то, что ты сказала Робби. Он испугался того, что оказался просто трусом, увидев, как ты живешь по собственным убеждениям, поэтому он хочет, чтобы ты жила более безопасно.

Я подошла ближе и отодвинула коробку, чтобы присесть рядом с ней.

— Я не должна была говорить этого, — призналась я. — И я правда думаю, что тебе надо переехать в… Портланд.

Говоря это, я почувствовала горечь во рту и расстроилась.

— Наверное… — я сглотнула комок в горле. — Наверное, я должна пересмотреть все это. Они могли бы снять с меня изгнание, если я откажусь от всего этого.

Но тогда мне придется оставить Айви и Дженкса, а я не смогу этого сделать.

Мама взяла меня за руку, ее глаза сверкали.

— Я уеду. А ты останешься. Но я не оставлю тебя здесь в одиночестве.

Я подавила содрогание, когда решила, что она вновь занялась сватовством, и как только я сделала протестующий вдох, она протянула мне мягкую, блестящую книгу.

— Ты это искала? — мягко сказала она.

Мой рот раскрылся, и я уставилась на нее. Темные Гадания и Поперечно-Тангенциальная Наука, издание номер девять. Это она! Это как раз то, что мне было нужно!

— Эту книгу подарил тебе Робби на Солнцестояние, когда тебе было восемнадцать, да? — спросила она. — Я заставила Робби отдать ее мне, но не была уверена, правильно ли угадала с ней. Думаю, это тоже тебе понадобится.

Распахнув глаза, я взяла красно-белый камень с небольшим углублением в нем, и руки у меня затряслись. Она хотела, чтобы я спасла Пирса?

— Почему? — произнесла я, и мама похлопала меня по колену.

— Пирс тебе подходит, — сказала она вместо объяснения. — Я видела, что за одну ночь вместе с ним, в восемнадцать лет, ты стала более сильной и самостоятельной, чем когда либо. Или это всегда было в тебе, а он просто вынул эти качества наружу. Я горжусь тобой, дорогая. Я хочу, чтобы ты делала удивительные вещи. Но пока тебе не с кем их разделить, они даже собачьей задницы не стоят. Поверь мне.

Я не могла вымолвить ни слова, и просто смотрела на книгу и тигель. Она думала, что Пирс будет хорошим парнем для меня?

— Мам, я всего лишь хочу доказать Алу, что нельзя просто так утаскивать людей в Безвременье, — произнесла я, и она улыбнулась.

— Это хорошее начало, — ответила она, вставая и заставляя меня последовать за ней. — Спаси его, и если это сработает, значит — сработает. Не сработает, ничего страшного. Самое важное — это попытаться.

Мама наклонилась и обняла меня, душа меня тяжелым запахом красного дерева.

Я была уверена, что она говорила о том, чтобы попробовать Пирса в качестве парня, а не вызволить его, и я рассеянно обняла ее в ответ.

— Тебе нужен кто-то немного грязный, милая, но с золотым сердцем, — прошептала она мне в ухо, гладя меня по спине. — И не думаю, что ты найдешь такого в этом веке. Сейчас уже нет настоящих мужчин, которые готовы отстаивать свои убеждения любыми способами. Общество привыкло просто считать их… плохими.

Она отпустила меня и отступила назад.

— Мам, — начала я, но она отмахнулась.

— Давай. Иди. Часы же все еще у тебя, не так ли?

Я кивнула, не удивившись тому, что она знала об этой части заклинания. Это были часы моего отца, но до этого они принадлежали Пирсу.

— Сделай чары так же, как в прошлый раз. Точь-в-точь. Если ты добавила что-то по случайности, добавь это еще раз. Если ты перемешивала зелье пальцем, сделай это еще раз. Если туда попали твои волосы, добавь прядь. Чары должны быть точно такими же.

Я еще раз кивнула. У нас обеих в глазах стояли слезы, и она вывела меня в холл, держа руку на моих плечах.

— Не волнуйся об этом. Я все привезу тебе завтра на Бьюике. А то на твоей маленькой машинке придется трижды съездить для этого.

Моргая, я улыбнулась маме и прижала к себе книгу и камень.

— Спасибо, мам, — прошептала я.

И зная, что моя мама верит в меня, даже если большая часть мира нет, я направилась к двери.[29]