"Альсим" - читать интересную книгу автора (Соловьев Всеволод Сергеевич)ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕКабинет Альсима в Москве Альсим Исполнились мечтания О бракосочетании! О жизнь!.. Существование!.. Любовь!.. Очарование!.. Блаженствуй, о Альсим! (После паузы) Сбылося всё, чего душа искала, Сбылося всё, о чем мой ум гадал, Сбылося всё, что сердцу оказала Святая вера в вечный идеал. Да! это так! Сбылись мечты поэта, И жизни новый свет мне заблистал. Я сам — досель блуждавшая комета, Звездою неподвижной стал. Мои челн у брега: на скалу я Уж не наткнусь теперь вовек. Волшебный миг немого поцелуя Мне показал, что значит человек! Человек (показываясь в дверях) Чего изволите? Альсим Кто тебя спрашивал? Ступай к черту! Человек Чего ходить-то? Сам ведь обещался зайти, нешто не слыхали? Альсим Что говорит этот невежа? Человек Вы бы, сударь, вместо того чтобы зря ругаться, да с чертями дружбу водить, кругом себя хорошенько б поглядели: на что это похоже? Альсим Что такое? Человек Про супругу говорю. Разве такие барыни бывают! Я вам хоть по пальцам доложу. Первое — насчет табаку. Известно, ежели барыня хочет курить — кури папироску, цигарку кури, ну, а чтобы барыня тютюн из трубки целый день тянула, так этого, к примеру, ежели по всей империи искать, так не найдешь! Второе — водка. Я против водки — ничего! Потому напиток настоящий — как есть в самую пропорцию. Только всякий свою деликатность в раз- мерах должен соблюдать, потому как всякое создание стоит в своем определении. Ежели, к примеру, соседский кучер Обдул пьет штоф, я штофа пить не буду; я выпью полштофа, потому как я в своем звании лакеи и должность не имею, чтобы, то есть, стоять на тонкой линии. Ну, а барыня должна пить рюмками, потому как она есть дамского сложения… Альсим Умолкни, чернь непросвещенная и презираемая мной! Человек Это точно, мы из Черни — Чернского, то есть, уезда, ну, а насчет просвещения, хотя грамоты не сподобились, а всё же довольно хорошо можем понимать, что барыне с рыжей бородой ходить не резон! Альсим Вон! (Выталкивает его. После паузы) Однако грубый сей простолюдин Смутил мое очарованье, Чтоб возвратить его, мне способ лишь один, И способ сей — воспоминанье! (Прохаживается по комнате.) С Трапезунда к Таганрогу Незабвенный переезд! Месяц освещал дорогу Посреди мильона звезд. Волны черные кипели, Воздымалися валы, А над морем чайки пели И слеталися орлы. Пароход летел, как птица, Я на палубе стоял И души моей царицу Нежной дланью обнимал. Трапезунд исчез в тумане… Вдруг рассеялся туман. Руку спрятавши в кармане, Подошел к нам капитан. «Где Ваш пачпорт?»— Я ответил, Шляпу сняв: «У Сатаны!» Он же с дерзостью заметил: «Вы рассудка лишены!» Но, взглянув на Леонору, Замолчал и прочь пошел И, в свою залезши нору, В сне спокойствие нашел. Элеонора тоже ушла в каюту. Я же не смог спать. Я продолжал стоять на палубе, всматриваясь в фосфоресцировавшее море. И — странное дело! Длинная осенняя ночь пролетела, как полчаса! Эта непонятная быстрота так удивила меня, что на другое утро я решился спросить о ее причинах у капитана, несмотря на его вчерашнюю невежливость. Впрочем, на этот раз он оказался далеко не свирепым и на мой вопрос грустно, но учтиво ответил: «И вы не знаете этого, молодой человек? А между тем это явление корениться в самой натуре вещей. Ведь мы на море, и натурально, что течение морских волн, присоединяясь к течению времени, производит его ускорение; и это, разумеется, только ночью, потому что днем лучи солнца, расширяющиеся от теплоты, парализуют применение этого закона». Сказав это, капитан удалился, оставив меня в величайшем смущении. Я проклял классицизм филологии, который выбил из головы моей даже столь элементарные истины физической науки. Но вот вошла Элеонора, и радости любви заставили меня забыть мою неудачу на поприще науки. Впрочем, вследствие начавшейся качки и других неудобств, мое блаженство было неполно. Но когда мы вышли на берег, тогда… скромность заставляет меня умолкнуть. В глубине моего сердца должен я заключить восторженные порывы моей души. Но здесь, подобно разгоряченным парам, сдавленным стенками парового котла, мои страстные чувства получают силу неодолимою. Я пламенею… Я задыхаюсь. Элеонора — да! моя Элеонора! Oнa во мне, я в ней — и это не во сне! О, дайте мне воды, воды, ить очень скоро Я весь сгорю на собственном огне. (Кричит) Скорей, скорей воды! Показывается Сатана, держа в одной руке ведро и лом, а в другой графин с водой. Сатана Пожар иль жажда? То иль это? Огня, однако, не видать, И потому я без ответа Могу спокойно наливать. (Наливает из графина воды в стакан и подносит Альсиму.) Испить воды полезно и приятно, Тебе ж служить и в этом я готов. (Про себя) Хоть я совсем не зол, но все-таки занятно Дурачить эдаких скотов. (Исчезает.) Альсим (выпивает понемногу воду, бросает стакан на пол и в ужасе говорит) В воде сей яд, отравлен сей напиток: Лишь только я хлебнул — сомненья родились И, будто некий мрачный свиток, Перед душою развились. (После продолжительной паузы, во время которой раз- личными телодвижениями изображает свои душевные волнения.) Не борода меня смущает и тревожит… Что борода? Волос случайный агрегат! Нет, что мой ум гнетет, что сердце рвет и гложет, Что гонит сон от глаз, когда все люди спят, Так это нрав ее презрительный и злобный, Наклонность бить, и бить по пустякам. Кто б думать мог, что с красотой подобной Совместна страсть к ударам и пинкам!? (Закрывает лицо руками, затем, став на колени перед образом, произносит следующую молитву) Морфей, о сладкий бог, в пуховые объятья Скорей меня приняв, свой тихий сон пошли И раны все мои, без всякого изъятья, Забвенья пластырем покрой и исцели. Входит Элеонора. Элеонора Он только спать умеет, поросенок необразованный. Боги Трапезундские! За что вы меня обманули? Я просила у вас мужчину, а вы мне дали тряпку. Даже и мой новый знакомый профессор, и тот не в пример приятнее. Хоть рожа у пего кислая и фигурой он на засохшую селедку похож, да зато хотя солидность есть, говорит внушительно, ну, а этот Альсимка, я уж не знаю, чем только прельстил меня. Разве тем, что у меня борода, а у него нету? А кроме этого в нем ничего не найдешь. И зачем это Сатане его душа понадобилась? Впрочем, в аду и такие годятся: там ими улицу мостят заместо булыжника. Да мне-то каково жить с ним до тех пор! Просто тоска! Хоть спеть что-нибудь, с горя. (Поет) Ах, почто за меч воинственный Я мой посох отдала И тобою, дуб таинственный, Очарована была! Альсим (просыпается) Какая песнь? Обидные слова! Ты не меня ли дубом называешь? Элеонора Тебя, баран, баранья голова, А что за сим — тотчас же ты узнаешь! (Бьет его.) Альсим Бей меня, о жестокая, но не забывай моего имени! Меня зовут Альсим, Альсим, а не Зосим. Элеонора Какой Зосим? Что ты мелешь такое, мельница без муки? Альсим Как? Разве ты не сказала: «А что, Зосим, тотчас же ты узнаешь»? Элеонора О, чурка бестолковая! (Бьет его ) Входят Сатана и Профессор. Профессор Обуздываете супруга? Превосходно! Свобода и порядок прежде всего! Таков мой девиз. Вы применяете его вполне и при том следуя великому принципу разделения труда: свобода для вас, порядок для него. Одобряю вполне. Вы достойны быть m-me Роллан будущей умеренной республики в России! Элеонора Чрезвычайно вам признательна Я за этот комплимент. О профессор увлекательный, Вам бы прямо в парламент. Шепчутся между собой, жмут руки и целуются. Альсим Как тут быть? Уйти? Зажмуриться? Показать, что не видал? Сатана Черт возьми! Они амурятся! Признаюсь! Не ожидал! Профессор Однако, молодой человек, вы здесь лишний. Я думаю, вам бы лучше было сидеть за Моммсеном или Зибелем, нежели олицетворять собою праздность — мать всех пороков. Я уверен, что вы ничего не знаете, например, из истории. Скажите мне, какие проявления индивидуального духа противодействовали вредному влиянию христианства на нравственность в Средние Века? Вы молчите? Вы не знаете? Так скажите, по крайней мере, к какой породе принадлежат павлины, перья которых употреблялись древними римлянами для искусственного произведения морской болезни? Альсим (в смущении) Г. профессор, я употребляю для этого указательный и средний палец левой руки. Профессор Вы отвечаете не на вопрос! Я вижу, что вы лишены не только необходимых сведений, но и способное гипонимания. Но если по этой причине вы не можете предаться наукам, вы могли бы, по крайней мере, заняться каким-нибудь почечным практическим делом, нaпplt;имеpgt; да- вать деньги в рост. Сатана Я имею причины думать, что это благородное художество может совмещаться и с научными занятиями. Профессор Теперь, молодой человек, можете идти, и я советую вам не показываться мне на глаза, пока не приобретете того, чего лишены. Сатана Если это рога, то он приобретет их довольно скоро. Смелей, дружище, не сомневайся! Альсим делает умоляющий жест в сторону Элеоноры, та показывает ему кулак. Он хватается за голову и убегает. Сатана стедует за ним. Профессор и Элеонора обнимаются. Занавес. Альсим Так вот она — виденье совершенства, Мой светлый ран, мой чудный идеал. Альсим, Альсим, ты жаждал лишь блаженства, А злобный рок тебе мученье дал. Чего же ждать? К чему еще стремиться? Чего душою пламенной искать? Иль дать судьбе спокойно совершиться, А самому бессильно прозябать? Или восстать и с гордостью Титана Смотреть в глаза враждебным небесам? Иль бросить всё и с помощью обмана Бежать скорей к далеким берегам? Кто скажет мне, кто даст мне указанье? Иль нет, постои! помедли! погоди! Быть может, это только испытанье, И ждет тебя блаженство впереди? А если так, к чему же торопиться? Еще немного можно подождать Когда ж придет пора на что-нибудь решиться, Альсим себя сумеет показать! Между 1876 и 1878 |
|
|