"Дикий Порт" - читать интересную книгу автора (Серегин Олег)Глава восьмая. Райские птицыНитокрис остановилась, поднялась на задние лапы, задрала голову. Лилен, умостившаяся на любимой ветке, протянула руку. Только ей дозволенное святотатство – гладить по носу Великую Мать. Броня была гладкой, точно отполированная, и теплой. «Я рожу новую женщину», – хлынули сквозь пальцы Лилен неспешные, величавые мысли, окрашенные благосклонностью. Нукты-самки умели думать на человеческий манер, словами, намного лучше, чем самцы, но с людьми общались меньше. Нитокрис и ее сестрам не свойственно было выдерживать паузы или начинать издалека. «Ее имя будет Джанарна. Некоторое время так звали твою мать. Это подходящее имя». – Спасибо, Нитокрис, – прошептала Лилен. Женщины-драконы живут долго… столетия. «Я ничего не делаю для тебя. Это имя нравится мне». Лилен ощущала недовольство Нитокрис. Старшая досадовала, что не может ничего сделать для названых сородичей. Убитый маленький мужчина приходился ей другом и собеседником, убитая содеяла много достойного, их дочь слишком юна и несмышлена для хорошего мщения. «Как мне отомстить, Нитокрис? – Лилен развела руками. – Кому?.. Что бы ты сделала на моем месте?» «Я бы родила много сыновей, – бронированная морда опустилась к земле, хищно покачиваясь, страшный хвост описал размашистый полукруг. – Много. Я бы сделала так, что им не потребовались бы ни радость охоты, ни интересные истории, ни зачатие новой жизни. Только убийство. Такие сыновья растут очень быстро. Они бы выросли, они бы нашли и отомстили». «Мы так не можем, Нитокрис». Досада Старшей полыхнула языком пламени. «Я знаю». – А зачем новая женщина? – спросила Лилен. Ей не хотелось сейчас думать об убийствах и мести. – Из-за того, что будет новое место для гнезд? Маленькие думающие существа имели слабость думать, что разводят больших думающих существ для своих целей. Великая Мать, позабавившись, простила бы слово «питомник» и Лилен; у той просто язык не поворачивался говорить такое, видя Старейшину. Нитокрис наскучило говорить словами, и девушка охотно окунулась в волну образов, эмоций и пред-мыслей. Великая Мать одобряла распространение сородичей, появление новых прайдов. Давно пора было заняться этим, а не коснеть в уюте жаркого приморья. Но сама она не хотела и не могла покидать область своей власти, а прочие матери слишком привыкли к этой земле. Переселиться выразили согласие две юницы, сверстницы Лили Марлен, еще не высидевшие ни одной кладки, да Ития, годами ненамного превосходящая их. Она в детстве привыкла к прохладе и прослышала, что на новом мире холоднее, чем здесь. «Не везде, – подумала ей Лилен. – Там тоже есть места, где жарко». Но Ития желает другого. И ей самой доведется стать Старейшиной, чтобы решать. По этому поводу Нитокрис испытывала двойственные чувства. Ей не нравилось, что сущая девчонка станет равной ей, но она вспоминала себя, и не могла не радоваться схожести мыслей, той же властности, той же надменности материнства. Иддвелга и Чимурен, юницы, тоже чуяли это и признавали в Итии Старшую. По стволу вскарабкался Дельта и уселся рядом с девушкой. Он предвкушал переселение, новую еду и новую охоту. Много свободного пространства. Ития, его супруга, решит родить много детей, так много, что будет совокупляться со всеми мужьями прайда. Лилен засмеялась и пихнула его в бок кулаком. Дельта полушутливо зашипел. «Кто станет говорить с ними? – подумала она для себя, не для нукт. – Я же не смогу, если буду сниматься…» До крайности неприятно было представлять, как ее настоятельно попросят. Кроме нее некому. Где он, тот, с кем согласны говорить матери прайдов? На свете и в лучшие времена отыскивалось всего пять-семь человек мастеров. А на кого рассчитывали папа и Игорь, когда договаривались? Уж точно не на Лилен. И Игорь вряд ли собирался улететь насовсем на свой Урал, оставив папу единственным мастером. Все это тревожило. Нужно было пойти и обсудить с дядей Игорем не только это, но и кучу других вещей. Запрос на получение индикарты Урала давно выслали, но ответ еще не пришел. Семитерране волокиты не любили, у них все делалось быстро или не делалось вообще, и потому у Лилен на душе скребли кошки. Конечно, слова Игоря и Анжелы имели вес, но обычно поручителей требовалось больше, а Майк еще сам не закончил с оформлением. А вдруг что-то случилось? Изменились правила? Лилен не сомневалась, что легко сдаст экзамен по языку – кто знает, что семитерране спросят на психологическом тестировании?.. Пойти и поговорить, все выяснить – чего проще. Но там бродит Чигракова, со своим бархатным взглядом, цепким и изучающим, с плавными движениями сытой львицы. Лилен порой казалось, что Таис любит женщин и просто хочет ее, но интерес семитерранки меньше всего походил на вожделение. Чего ей нужно? Лилен не боялась. Никогда не замечала за собой трусости. Тем более нечего было бояться у себя дома, в питомнике. Что, кроме орбитальной бомбардировки, может угрожать мастеру, окруженному драконами?.. …Чигракова знает, что. Обещала сказать – но, закончив допрос, тут же ушла составлять какие-то документы. Отчет, наверное… И словно забыла о существовании Лилен. «Лакуна в мульти-поле», – подумала девушка и попыталась представить, как это. Ей подсказали. Гигантская, всеобъемлющая, захлестывающая землю и небо от горизонта до горизонта психоэнергетическая волна поднялась и стала. Скрывшаяся за нею Нитокрис издала глухой рык, похожий на отдаленный гром. Волна не была мыслью. Ощущения, впечатления, данные всех рецепторов нукты, от привычного зрения до таких чувств, которым люди не имели названий – все это переменялось, обновлялось, двигалось, все это было жизнью и не имело конца. А потом явилось ничто: бьющиеся, пульсирующие живые волны распались, как гнилая ткань. Возник провал. Пустота. Она продержалась некоторое время и ушла, не выдержав соперничества с буйством жизни, но ужас ОТСУТСТВИЯ таял долго, отдаваясь колотьем в груди. «Лакуна, – повторила Нитокрис, раздумчиво, не торопясь. – Словами говорится так? Я запомню». Лилен сглотнула. Дельта вытянул хвост за ее спиной, заподозрив, что мягкокожая женщина ухитрится упасть с ветки. Та оперлась на угловатое черное плечо. Нитокрис смотрела снизу. «Отчего такое бывает?» Великая Мать не знала. «А Таис говорит, что знает», – не удержалась Лилен. Морда нуктихи медленно поднялась ближе. «Мягкокожие бывают разных пород. С иными можно поговорить. Иные этого не заслуживают. Иные разговаривать не способны. Эта новая женщина издалека – она похожа на тебя». – Что?! – вот уж такого Лилен не ожидала услышать. С виду маленькие мягкокожие существа для нукт были настолько же одинаковыми, как нукты – для людей. Драконам приходилось учиться замечать цвет волос и кожи. Навряд ли Нитокрис имела в виду, что они с Таисией обе светловолосы – но больше у них не было ничего общего. Мысли Старшей окрасились чем-то похожим на смех. «Как среди мужчин выбираешь первого мужа? Как среди мягкокожих выбираешь собеседника? Не всякий пригоден». Лилен подалась вперед, рискуя свалиться. «Таисия – мастер?!» Нет. Она не собеседница никому. «Но если?..» Возможно. Приди она юной в Джеймсон, с мечтой найти спутника из числа детей Нитокрис, и к ней бы вышел славный острозубый мужчина, умеющий защищать. Возможно… Пытаясь разобраться в теряющих оформленность мыслях нуктихи, Лилен потерла виски. Встряхнулась. Нахмурилась. Нитокрис думала: новая женщина сказала смущающие слова. Мягкокожая, прибывшая издалека, не походит на прочих. И может знать то, чего не знает она, Великая Мать. – Не нравится мне этот текст… – самоуглубленно пел Майк, не поднимая взгляда от электронной бумаги. – Не нравится мне этот текст… Лилен постояла в дверях, глядя, как режиссер сдувает падающие на нос пряди. Подумала, что Макферсону дали новую игрушку. Вот он сидит, вертит ее так и эдак, как дитя малое, и ничего больше его не волнует. Была старая игрушка, детектив с двойным убийством – надоела. Бросил, не доиграв… Все-таки не в ушах дело. Не во внешности. Творческий человек, да… – А где дядя Игорь? – спросила Лилен. Вопрос пришлось повторить, громче и отчетливее, потому что Майк не сразу осознал присутствие в комнате кого-то нового. – Втроем уехали в поселок. То есть оба Мариненко и местра Чигракова. – Зачем? – она больше подумала вслух, чем спросила, но Майк неожиданно оказался в курсе. – Пока единственная зацепка – экраноплан, про который ты вспомнила, – сказал он, осторожно потирая уставшие от работы глаза. – Его пытаются идентифицировать. Сначала местер Игорь просто позвонил, и ему ответили, что сканеры ничего не записали. Никакого экраноплана не было. Но местра Анжела заподозрила, что в полиции что-то знают и боятся. И, может быть, при личном разговоре скажут. Затереть записи-то – плевое дело… Лилен поскребла ногтем дверной косяк. На душе стало легче. И Майку не надоело искать разгадку, и жутковатая Таис действует. «Она – добьется». Если Таисии Чиграковой что-то потребуется узнать… уж на что сама Лилен нервно устойчива, а противиться не смогла. Час назад ей начинало казаться, что всем все равно. Дело уберут подальше, забудут, спишут, получится, что мама и папа умерли сами, все нормально, и очень злой женщине Лилен некому окажется мстить… – А что ты делаешь? Майк с хрустом потянулся, перегнувшись через спинку кресла назад. Блеснул улыбкой, горделивой и любящей, как мать над ребенком. – Сценарий правлю. Лилен без лишних слов пододвинула табурет и уселась рядом. – Сайрус Ривера у Ли подчеркнуто страшный, – охотно стал объяснять Майк; он подустал, хватка музы разжалась, самое время было расслабиться. – Вообще-то, судя по всему, он такой и был. Неприятный тип. Тогда еще не знали, что тесный контакт с далекими расами может деформировать психику. Не существовало техники безопасности для ксенологов. Ривера несколько лет пытался разгадать тайну мышления анкайи, не преуспел, зато изуродовал себя сильно. Но в фильме об этом не будет, чтобы не создавать лишних линий. А так он получается штампом – Главный Злодей чистой воды. А он не злодей. Он крупный ученый и много важного открыл. Надо его смягчить. – Дэлор его не любит, – глубокомысленно сказала Лилен, просто чтобы что-то сказать. Майк засмеялся. – Но уважает. – А Фафнир будет в цифре? – В крайнем случае, да, – Майк потупился. – Но я надеялся, что кто-нибудь из твоих знакомых… в смысле, из нукт… Там же немного, по большей части павильоны, а Третью Терру я хочу дать натурными съемками, такая природа, глупо не дать… – Майк, – посуровела Лилен. – Это невозможно. Это запрещено. – Кем? – наивным голосом спросил Макферсон и даже глазами похлопал. – Мастера запрещают. – Ты же мастер. Запретишь? Лилен, ну пожалуйста! Я раньше не видел различия, а теперь вижу, живой дракон двигается не так, как модель. И как ты с ними… играешь, все эти ваши, не знаю, как называются – броски, поддержки? – такого не додумывались рисовать, такого никогда не показывали! Лилен! Та вздохнула. – А с Терры-7 ничего не приходило? Учебный год скоро начинается, мы и так уже не успеваем… Лицо Майка исказила страдальческая гримаска. – Сейчас, – послушно прокряхтел он, наморщив лоб, – сейчас переключусь… Переключаться с игры на игру Майк еще мог. Порой даже хотел, для разнообразия и освежения мыслей. Но выныривать из собственных миров и возвращаться к реальности ему было тяжело. Лилен терпеливо ждала. – Местер Игорь сказал, – наконец, отчитался Макферсон, – что там отнеслись очень хорошо. С пониманием. С Земли могут не отдать документы, сейчас это практикуется. Свободной иммиграции на Урал нет, так пытаются препятствовать тем, кого пригласили. Но новые документы сделают, без проблем. Меня на последний курс режиссерского зачислят, заочно, и «Кошек и колесницу» за дипломную работу засчитают. Про тебя не знаю, может, придется социологию экстерном, но посмотрим… – Да с индикартой-то что? – подалась вперед Лилен. – С гражданством?! – У нас же приглашения, – улыбнулся Майк. – Предварительное дается сразу, как их выписывают. – А постоянное? Макферсон скорбно засопел. – Лили… – стыдливо попросил он, – давай мы теперь будем говорить по-русски? Ты же, кажется, хорошо знаешь… Лилен не удержалась от улыбки. – Ты у меня полиглот, – ободрила она. – Сдашь. А как с тестированием быть? Режиссер почесал нос. – Ну если они хотят нас видеть, – рассудительно предположил он, – наверное, не задавят?.. Возвращающуюся «крысу» Лилен вышла встречать загодя. Летучая машина еще не успела показаться в виду, когда Дельта почуял ее приближение и сообщил подопечной. Звонить кому-нибудь и спрашивать та не стала, боясь помешать. Двери поднялись. Первой на землю выпрыгнула Чигракова. Одного взгляда на ее лицо хватило, чтобы все понять. Лилен хватанула ртом воздух, как рыба. Забыв о неприязни, потянулась к Таисии, но семитерранка, не видя ее в упор, отошла на несколько шагов и достала сигарету, уставившись куда-то в переплетение веток. Раньше Лилен не замечала ее курящей. Недружелюбный вид Таис перестал раздражать. Анжела не поднимала глаз. – Тий-пай? – вполголоса спросил Игорь у Чиграковой. Та кивнула. – Можно мне? Жена мастера, врач, не возразила, когда он затянулся успокаивающей нервы травой с Лэтлаэк. …экраноплана не было. Ни на одной записи. От спутников позиционирования на орбите до дешевых, рассчитанных на рыбьи косяки рыбацких сканеров – ни одна существующая система наблюдения не сохранила сведений о рейсе вне расписания. – Это не значит, что тебе показалось, – сказала Таисия, и теперь-то Лилен смотрела ей в рот. – Это значит, что они использовали новейшую систему маскировки. Военную. Ты, кстати, – семитерранка одарила ее странноватым взглядом, – тоже не должна была почувствовать. – Я медитировала. Таисия кивнула. – И ты… мастер. – Она произнесла это почти насмешливо, но ирония относилась не к Лилен и ее способностям, а к чему-то иному. Удивление мастер решила отложить на потом. …они ожидали подобного. Семитерранка, ксенолог-дипломат, начала работать «по людям», вычисляя среди чиновников и полицейских поселка тех, кто мог быть причастен к преступлению. Безрезультатно. Она работала недолго, глупо было ждать мгновенного результата, и надежда оставалась – но начальник участка осторожно взял Игоря за плечо и отвел в сторону. И предупредил, озираясь, едва слышным шепотом: если уважаемый мастер будет настаивать на версии убийства, ему, начальнику, ничего не останется, кроме как написать рапорт в вышестоящую инстанцию. В Город. Тамошние сыскари ненамного опытнее, инструкции есть инструкции – и городские свяжутся с Древней Землей. А следователь с Древней Земли заинтересуется не тем, как можно вызвать у человека инсульт на расстоянии, а тем, куда летал недавно местер Мариненко, куда собралась эмигрировать дочь Вольфов, и откуда явилась местра Чигракова. И все это кончится плохо. Могут фальсифицировать доказательства, даже причину смерти переписать. Никто не станет слушать, что нукты чуют намерения людей. Проще простого окажется найти в питомнике человека без алиби. И осудить его по всей строгости закона. Учитывая же, что убитые представляли ценность для человечества и являлись гарантией безопасности боевых нукт… – Это будет наказание, – раздувая ноздри, прошептала Лилен. – Наказание за то, что мы пытались узнать. – Да. Смеркалось. Таисия снова курила, стоя на крыльце. Она утратила часть самоуверенности, и вместе с нею – плавность движений. Ленивая грация ушла, осталась стремительность хищницы. Выражением лица Чигракова почему-то напомнила Лилен Майка, читающего негодный текст. Нитокрис внезапно заинтересовалась делами мягкокожих. Игорю пришлось почти час объяснять ей, что к чему. Он измучился и после ужина сразу ушел спать. Анжела прибирала со стола. Майк, весь день просидевший над сценарием, болтал с шебутной Улянкой: они отлично понимали друг дружку. – Местра Таис, – позвала Лилен. Темные глаза обратились к ней. – Если я почувствовала экраноплан потому, что я мастер, – начала девушка, – почему папа не чувствовал приближения… этих? Почему их не чуяли нукты? И как можно вызвать у человек инсульт на расстоянии? Вы обещали рассказать. – Я обещала рассказать про лакуну в мульти-поле, – хладнокровно напомнила Таисия и затянулась. – Я понимаю, что все взаимосвязано. – Лилен отбила подачу. Семитерранка улыбнулась краем рта. – То, что я сейчас скажу – гипотеза. Ее надо доказывать. Надеюсь, ты это понимаешь. Безмолвный кивок. Лилен намеревалась добиться ответа, а не выяснять отношения. – Было две системы маскировки, – проговорила Таис. – Одна, на экраноплане – обычная военная разработка, усовершенствование того, что уже есть. Вторая, которая создала лакуну, – качественно новый уровень. Не маскировки и не военных технологий – науки. Такие… устройства пока недостаточно мощные, чтобы укрыть большую машину. – Как они убили… – выдохнула Лилен. Не смогла договорить. Таисия опустила глаза. Порыв ветра сбил пепел с ее сигареты. Донесся аромат тий-пай. – Целили в мастеров. И поэтому оружия не потребовалось. – Она помолчала. – То, что я назвала «второй маскировкой», можно применять по-разному. Ее активировали над вашим коттеджем. Может, излучение пробило дом насквозь, может, они просто рассчитали место. Твой отец связался мыслью с нуктой, твоя мать велела что-то своему биопластику – и центры в мозгу, ответственные за телепатию, выжгло. – А Малыш?.. – прошептала Лилен. – Он же… нукты же… все время… – Нукты вообще могучие твари, – негромко, не глядя в ее сторону, сказала Таисия и затушила окурок. – Им просто неприятно. Лилен закрыла глаза. Открыла. – А на Седьмой Терре, – проговорила спокойно и ровно, – есть такое? Из дверей выглянула Анжела. – Холодает, – сказала она. – Идите в дом. Могучие твари Мыш и Колючка шустрили под окнами. Майк пожелал всем доброй ночи и отправился на боковую, а Анжела попросила Лилен уложить Улянку. Друзья наперебой переговаривались с подружкой, не давая той успокоиться. Скоро «Лили Мар-р-рлен» совсем обалдела от дитячьей болтовни – Улянка в звуковом диапазоне, два юных дракончика в мысленном. Пришлось окликнуть Шайю и взмолиться, чтобы мать присмирила шалых нуктят. Только с ее помощью и удалось справиться. Лилен нашептала малышке колыбельную по-своему: вначале голосом, а потом – так, как говорят с нуктами. Хоть Улянка и не могла слышать слов, настроением она заражалась. Действовало хорошо. Лилен поглядела на спящую кроху. Поправила одеяло, отдышалась и спустилась. Таис и Анжела сидели за пустым обеденным столом; в полутьме – не включали ламп. – Что теперь делать? – по-драконьи, без вступлений спросила Лилен. – Продолжать, что начали, – медлительно ответила семитерранка, глядя в окно. Угасали последние краски заката, алый свет переливался в лиловый. Дул бриз. Мелькнула шипастая тень. – Нам одним? Вслепую? – вскинулась Анжела. – И полиция против? Они же закроют дело… – А мне нужно уехать, – добавила Лилен. – Уже давно было нужно. И дядя Игорь должен будет оставаться все время тут. – Второй мастер приедет, – Анжела побарабанила пальцами по столу. – С Урала. Но не скоро. А время не терпит. Чигракова размышляла. Подняла глаза, смерила Лилен прежним изучающим взглядом. – У нас есть туз в рукаве, – проговорила она так, будто тузом была Лилен. Но продолжила семитерранка странно, – он, правда, псих, и все-таки попробуем метнуть на стол. Если уж он все равно здесь, пусть приносит пользу! – Кто?! – Оружие возмездия, – усмехнулась Таисия. – Синий Птиц. Терре-без-номера еще добрую тысячу лет не суждено было узнать, что такое дефицит пространства. Хватало пары часов пути в любую сторону от Города, чтобы всякая цивилизация пропала из виду. Любителям дикой природы и экстремального отдыха не требовалось лететь за океан, и в рыбацком поселке на берегу южного материка не рассказывали анекдотов на тему «чем турист отличается от человека». Новые лица здесь могли быть либо абитуриентками Академии Джеймсона, либо их родственниками, либо гостями питомника. Экраноплан опаздывал на семь минут. Промышленную набережную жарило солнце. Лилен, присевшая в тени, оглядывалась с тоской. После цветущих джунглей глухой, до звона в ушах безмолвный поселок смотрелся особенно уныло. Мысли делались под стать серым стенам. «Надо зайти в магазин, хлеба купить и молока. И Майк йогурта просил. И репеллентов купить». Таисия, стоя на самом солнцепеке – смотреть страшно – прищуренными глазами изучала синюю даль. Над морем, скованным штилем, видно было далеко. Серая точка экраноплана приближалась невыносимо медленно. Кроме них, встречающих не было. Лилен решительно не понимала, почему поприветствовать «оружие возмездия» у трапа обязательно должна именно она. Семитерранка не просто настаивала – не желала слушать возражений. И дядя Игорь тоже почему-то сказал: «Съезди, Марлен», так, будто это было очень важно… Что за тип? «Оружие возмездия», надо же… Таис, как Лилен успела усвоить, отвечала только тогда, когда считала нужным. «Увидишь, – сказала она. – Познакомишься». И усмехнулась на свой манер, по-семитеррански, задумчиво и чуть высокомерно. Для пассажирского сообщения между Городом и поселком машина смотрелась великовата. На самом деле большую ее часть занимали грузовые полости, и сейчас экраноплан шел практически порожняком. Это в Город повезут груз… На причал сошло человек пятнадцать. Лилен подумала, что семитерране заметны в любой толпе. Он выделялся не ростом, хотя действительно был выше прочих. В солнечном мареве терялись лица, но по осанке, развороту плеч, по манере двигаться гость с Урала узнавался сразу. «Наверняка боевыми искусствами занимается, – пришло на ум. – И серьезно». Скупые пластичные движения. Загорелый накачанный парень сурового вида, темноволосый, с военной выправкой. Таисия замахала ему рукой и чуть не подпрыгнула; вмиг переменилась, точно став лет на десять младше и вчетверо легкомысленней. На вечно прохладном лице засверкала улыбка. Лилен встала и направилась к Чиграковой. Пусть представит, раз уж вывезла… не иначе, оперативная задача Лили Марлен – очаровать семитерранского воина. Марлен не против. Более чем. «И впрямь – оружие, – с тихим восторгом сказала себе Лилен. – Ну, давай, целься, Синий Птиц. Я иду». О том, с какой стати Таис обозвала этого строгого человека психом, и чем он им сможет помочь, как-то уже не думалось. Он сбросил с плеча тяжелую сумку. По-братски склонился к щеке Таисии и встретился взглядом с Лилен. Между ними оставалось шага два, но ей все равно пришлось вскинуть лицо; с высоты такого роста, должно быть, все люди кажутся маленькими… что-то внутри слабо вздрогнуло и скользнуло от сердца вниз. – Милейшая местра Вольф, – официально, но с задором проговорила семитерранка. – Разрешите представить – любезный местер Шеверинский. Тот улыбнулся. Сумрачная складка меж бровей чуть разгладилась. Местра Вольф взмахнула ресницами, больше всего жалея, что не потратила утром времени на макияж. – Лилен, – и протянула руку. – Север… – он вдруг смутился, – то есть, Володя. Таисия уставилась на него в крайнем изумлении. – Шеверинский, – торжественно сказала она. – Я знала, что у тебя есть какое-то имя! – Вова я, – усмехнулся тот. – А вас я знаю, местра Вольф. Вы Фрейя. – Вы смотрели «Кошек и колесницу»? – Лилен захлестнула детская радость. Ее еще ни разу не узнавали посторонние люди, и то, что первым оказался именно он… до сих пор не выпустивший ее руки… – Да, – сказал он. – Я вообще киноман. А правда, что местеру Макферсону выслали приглашение к нам на Урал? – И мне тоже, – полушепотом призналась Лилен. – Это здорово. Какая-то пожилая женщина прошла мимо них и улыбнулась. Рукопожатие распалось. – Север, а Птиц-то где? – донесся голос Таисии с нотой недовольства. – Сейчас появится, – мрачновато ответил Шеверинский. Лилен занервничала. Губы пересыхали и грозили растрескаться, а у нее не было с собой бальзама. Это волновало значительно больше, чем то, что «оружием возмездия» оказался кто-то другой. – Вы хорошо говорите по-русски, – заметил Шеверинский. – Спасибо. А почему вы Север? – Кличка. Мне так больше нравится. – А мне можно?.. – Лилен улыбнулась так ясно, как только умела. – Конечно… может, на «ты»? – Ага, – где-то очень далеко сказала довольная Таис. – Вот он. Лилен нехотя перевела взгляд. Последними сошли с борта сухощавый светловолосый парень, на самый пижонский туристский манер одетый во все белое, и молоденькая девушка, по виду явно из местных. Рыбачка сияла, парень лучисто улыбался и что-то рассказывал, ласково касаясь ее округлого локтя. На простоватом лице девушки выражалось единственное, покорившее все мысли, безудержно счастливое: «Неужели?!» Что она думала, нетрудно представить. Красивый, обходительный, семитерранин!.. Север укоризненно покачал головой. Неотразимый Синий Птиц поравнялся с ним, подмигнул Таисии и пожелал спутнице всего доброго. Та остановилась рядом, еще улыбаясь и не успев даже растеряться. – Всего доброго, – ласково повторил Птиц и, видя, что его не поняли, добавил, – иди, иди. – А… – Иди и будь счастлива. Привет, Тасик, – без паузы перейдя на русский, пропел беловолосый, накручивая на палец длинную прядь. – Представишь подружку? Таисия нехорошо сощурилась. – А что? – удивился Птиц. Девушка уходила – медленно и неуверенно, каждую минуту готовая обернуться. – Это Марилот, местная, учится на диспетчера, любит белокурых туристов на прогулочной палубе, – доложил Птиц и недоуменно вскинул брови, – Тасик, ты узнала обо мне что-то новое? Чигракова возвела очи горе. – Ты не Птиц, – укоризненно сказала она. – Ты гад. – Какой уж есть, – потупился тот с видом виноватым и кротким. В Лилен проснулся социальный психолог. Подумалось мельком, что иногда все-таки – полезная профессия. Синий Птиц как объект. Клубная субкультура, дресс-код, боди-код… похоже, нашел свой стиль и давно не менял внешности. «Все крашеное, – не без восхищения поняла она. – Вообще все! Не то что волосы – даже глаза цветокорректированные. И кожу осветлял. Тон сливочный такой только у рыжих бывает, и то редко. И ногти наманикюрены». Глаза темно-синего, не свойственного людям оттенка вспыхнули рядом: Птиц наклонился к ней. – Это ты повелительница драконов? – совершенно другим тоном проговорил он, превращаясь из жеманного метросексуала в юного мага. – До меня доходили слухи. Твои мать и отец были мастерами – оба. Так сказала Таис. – Верно, – кратко ответила повелительница, отступив. Птиц был, конечно, красивый… вернее, смазливый, но от него хотелось держаться подальше. И на что польстилась Марилот? На русский акцент? – Как тебя зовут? – спросил Птиц, раздевая ее глазами. – Лили Марлен. Можно Лилен, – она умолчала, что предпочла бы из этих уст не слышать ничего интимней, чем «местра Вольф». – Опять Ленка?! – безнадежно, со странной обидой уронил Птиц, страдальчески поморщился и зашагал к берегу. Лилен проводила его недоуменным взглядом. Такое было не по правилам. – Это вот, – хладнокровно сообщил Шеверинский, глядя вслед, – местер Васильев, а вообще-то Димочка Синий Птиц. – Оружие возмездия? – недоверчиво переспросила Лилен. – Оружие… называется, «атакуй врага психически», – Север развел руками. – Он не всегда такой. Честно. А тебя правда никто не учил? Я с первого взгляда понял, что у тебя не меньше десятки. Лилен моргнула. Собралась с духом. Сейчас или никогда. – Местра Таис, – сказала она. – Местер… Север. Тут какая-то ошибка. Таис подняла бровь. – Вы думаете, я знаю то же, что и вы, и все понимаю, – грозно сказала Лилен. – А я не знаю и не понимаю. И сил моих больше нет! Север вскинул на плечо сумку. Переглянулся с Таисией. Та нахмурилась. – Тась, – сказал он, – ты тут больше моего соображаешь. Что делать-то будем? Только не тяни. Димке скучно стало, развлекаться надоело, вот он и согласился сюда ехать. Шут его знает, захочет работать или нет. – Лилен, – у Чиграковой был вид почти виноватый, – потерпи еще немного. Я обещала, и я расскажу, но это, во-первых, долго, а во-вторых, ты напряжешься и ничего не выйдет. – Я и так уже напряжена – дальше некуда! – Лен, – сказал Север, – пожалуйста. Лилен тихонько зарычала. – Ты результата хочешь или информации? – безжалостно уточнила Таисия. …Они шли к «крысе», к которой уже прислонился, скрестив на груди руки, Синий Птиц, бесспорный псих и сомнительное «оружие возмездия». Настроение у Лилен испортилось. Не очень верилось, что непонятные действия семитерран возымеют какой-то эффект. Нелогично все складывалось. – Значит, так, – сказала Таис. – Слушай и не спорь. Либо это, либо тупик. – Слушаю, – огрызнулась Лилен. – Ты, Север и Птиц – команда. – То есть как?! – Сейчас уточнять не буду. Потом расскажу все. – Мне этот ваш Птиц не нравится. – Так это же замечательно, – тихо сказал у нее за спиной Шеверинский. – Ленке он тоже не нравился. Это на него хорошо действует. Лилен вздрогнула, вздохнула и смирилась. – А кто это – Ленка? – Наша бывшая третья. Она замуж вышла. – Я на нее похожа? – Нет. Она брюнетка и стриглась коротко. – А что я делать-то должна? Таисия остановилась и глянула на нее в упор. – Ничего. Вообще ничего. Просто будь где скажут. – И как это поможет найти убийц? – саркастически поинтересовалась Лилен. Димочка, услышавший это, фыркнул. – Найти – найдем. А что ты потом делать будешь? – То есть как? – Во дура-то, – мягко сказал Птиц. – Блондинка. Разницу между исполнителем и заказчиком понимаешь? Кого искать собралась? – Птиц, это не обычные наймиты, – покачала головой Таисия. – Знаешь, чем они пользовались? Такие вещи посторонним не то, что в руки не дают – издалека не показывают. – А тогда зачем их вообще искать? – снова фыркнул Птиц. – Как – зачем? – почти беззвучно спросила Лилен. – Объясняю, – Димочка лучезарно улыбнулся. – Чепуньки бывают только у шкрябселей. Если ты видишь у кого-то чепуньку, значит, перед тобой кто? – Не смешно. – Димыч, – проговорил Шеверинский, – доказательства нужны. – Кому, Север? Ей? – он указал на Лилен подбородком. – Нашим. – Мы все знаем, – поддержала Таисия, – они знают, что мы знаем, и так далее. Но приходит момент, когда нужно что-то швырнуть на стол. А вещдоков почитай и нет. …Димочка машинально расчесал пальцами обесцвеченные пряди. Подергал. Сирота Вольф с надеждой глянула на Шеверинского, тот решительно сжал губы. Интересно, девица понимает, почему эмиссарам Райского Сада так важно знать, кто убил ее папу и маму? Или думает, что уральцы все из себя такие благородные и высокие духом? На язык уже скользнула очередная острота, но Север перехватил прицеливающийся взгляд Птица и глазами же пообещал страшное. Все, что он действительно мог с ним сделать – обругать последними словами и молчать потом пару дней. Но Птицу не нравилось внимание, которое Шеверинский уделял бедной сиротке. Девица была из тех, какие делают себе татуировки на заднице. Блондинистая, с шикарной фигурой и туповатым выражением лица. Кобыла. У Шеверинского никогда не было вкуса. – Ладно, – сказал Птиц. Девица с дурацким именем уставилась на него. – Что мы имеем? Экраноплан под паранджой, «крыса» под вуалью, и никакой фиксации. – Регулярное сообщение с Джеймсоном обеспечивает филиал «Тэта Транс», – сказала Таисия. – Есть две мелкие лавочки, которые возят туристов по дикой природе. Экзотические острова и тому подобное. Фурусато издалека показывают… Это – про экранопланы. – Когда, где и как на машину монтировали систему маскировки? И когда ее включили? Вы представляете, как это должно выглядеть на записях? Оно стояло, оно исчезло. – Подделали? – предположил Шеверинский. Димочка пожал одним плечом. Нервное лицо стало спокойным и прохладным, как у Таисии. Лилен пыталась соображать вместе с уральцами, но не поспевала. Думалось только, что теперь местер Васильев похож на эльфа. Эльфийского воителя, умудренного и холодного. Не хватает только мифрильной кольчуги и длинного лука в руке: прищуренный взор Синего Птица стал взором снайпера. – Проще, – сказал он. – Есть в Городе крытые причалы? – Нет, – уверенно ответила Таис. Димочка безмятежно улыбнулся. – А как же тогда эти штуки ремонтируют? …Интерактивный учебник истории, глава «Вторая мировая война», раздел Искусство/Памятники. Такие скульптуры воздвигали в Европе в середине двадцатого века, в честь победы в войне между людьми и людьми: солдат в накинутом на плечи плаще держит на руках девочку с бантами в косах. Бантов не было. Спящая девочка казалась сущим ребенком, но все же была много старше, чем каменные малышки. Мужчина больше походил на викинга, чем на солдата одной из Мировых: длинные солнечно-желтые патлы падали ниже плеч, путались с вихрами на рыже-каштановой девичьей макушке. Сходство бросалось в глаза – чистое и бесспорное. В такое время центральная площадь Города пустовала. Вблизи ее не разрешалось раскидывать летние кафе, а негустая тень, отбрасываемая деревьями сквера, не давала спасения от жары. Редкие прохожие торопились пройти к местам поуютнее. На викинговых плечах сиял длинный белый плащ с терморегуляцией, и его проводила пара завистливых взглядов. Мужчина и девочка приехали на такси, со стороны нового космопорта, принимавшего только гиперкорабли. У них не было ни одной сумки; вероятно, багажом занимался кто-то другой. Желтоволосый, бережно держа хрупкую ношу, прошел через площадь и устроился на скамейке в скверике. Близящееся к зениту солнце защекотало темные ресницы, и девочка сморщилась во сне. – Светка, – шепотом позвал мужчина и подул ей в макушку, – Светик, просыпайся, приехали. – Со-олнышко… – сонно протянула Света. – А где Юра? – Багаж получает. Скоро будет. Ты как? – лицо викинга светилось заботой и лаской, – тебя в гостиницу нести досыпать? Или проснешься и завтракать пойдем? Света вздохнула и, наконец, открыла глаза, мгновенно перестав казаться ребенком. Почти старческий, умудренный и неласковый взгляд: эхо пережитого горя. – А когда Юра приедет? – она угрелась на руках у спутника и не пыталась слезть. Викинг поднял браслетник к уху. – Солнце – Кайману, – пробурчал он, уставившись на помпезное здание Управления гарнизонного флота Земли-2. – Крокодилыч, ответь командиру. – Таких командиров, – немедленно отозвался Кайман, – пучок – пятачок. – Ты где? – не обиделся Солнце. – В такси еду. Полетаев, жизнь твоя станет адом. Красься! – Увянь, чешуйчатый, – строго сказал Солнце. Глаза цвета кофейных зерен заискрились от смеха: Света встряхнулась по-кошачьи и сползла на скамейку рядом. Неимоверно высокие каблуки золотистых сандалий стукнули по мостовой. – Ничего-ничего, – коварно посулила она, – никуда ты от нас не денешься. – И ты туда же, – с грустью сказал Полетаев. – Ну так чего делать-то будем? Командуй. – Красить тебя пойдем! – Нетушки, – упорствовал викинг. – Ну, раз конкретных предложений нет, пойдем, найдем гостиницу, номера займем. Вроде с бронью проблем не было, но мало ли. А там и Крокодилыч подтянется с чемоданами. – А потом? – Позвоним Шеверинскому. Таське-Тройняшке позвоним. Договоримся, где встретимся. – А потом? – А потом пойдем по магазинам, плавки купим и шлепанцы, – добродушно отвечал Полетаев. – Море же! Синий Птиц курил акару. Морской ветер играл белыми прядями, похожими на встрепанные птичьи перья. Сигарета в красиво вырезанных пухлых губах смотрелась непристойно. Если травку тий-пай, менее вредную, чем всем привычный табак, со свойствами антидепрессанта, человечество приняло как родную, то по поводу курительного коктейля акары шли жестокие споры. Добро бы из-за ингредиентов, хотя «полупереваренное содержимое желудков молодых шараков, высушенное и измельченное» само по себе впечатляло. Легкий галлюциноген, акара могла провоцировать асоциальное и антисоциальное поведение, способствовать деформации личности, обострять аутоагрессию. Ее ограниченно использовали в наркологии – акара снимала ломку и вытесняла зависимость от тяжелых земных наркотиков, сама не вызывая привыкания. Но свободная ее продажа не поощрялась. Димочка закупился на Диком Порту. Так сказал Север, Володя Шеверинский, одетый в штатское офицер Седьмой Терры, который таинственным образом был привязан к Синему Птицу. «Синий Псих», – недружелюбно думала Лилен. «Действует… – торжественно прошептал под конец Север и безмолвно застонал от счастья и облегчения. – Лена, у тебя не десятка. Уровень двенадцатый, не меньше!» Таис шикнула на него, буркнула: «все испортишь», но Лилен уже оставила надежду что-либо понять, и даже не пыталась выстраивать из обмолвок цельную картину. Двенадцатый, так двенадцатый. Действует, так действует. Когда Птиц занимался делом, он становился задумчивым и спокойным. Спокойный Птиц был красивым. Не как парень: как сказочное существо. Лилен поймала себя на том, что красавчик Димочка напоминает ей Майка, похожего на гриб сморчок. Оба страдают чем-то кроме нормальной человеческой жизни. …С востока, от архипелага Фурусато, неспешно двигались облака. – Север, – тихо окликнула Лилен, – а чего мы ждем? – Птиц работает, – шепотом ответил тот. – Работает? – изумилась она: Димочка стоял на бетонном блоке и курил, с ее точки зрения – рисовался. Тотчас же Синий Птиц резко развернулся, нашел ее взглядом и бросил: – Едем! – Куда? «Акары перекурил, что ли?» – пришло на ум. – В питомник. Валяй, сейчас экраноплан для обратного рейса загружать будут, мы как раз обернемся и успеем. – Мы едем в Город? Димочка посмотрел на нее как на полную идиотку. Тряхнул волосами. На плечо разгневанной Лилен опустилась ладонь Шеверинского. – Поехали, – попросил он. – По пути разберемся… Таисия уже запрыгнула в «крысу». Она ее и вела, выжимая из неслабой машины все, что та могла выдать. Лилен смотрела в белый птичий затылок, чувствуя рядом большое и теплое присутствие Севера. Сухие сильные пальцы сжали ее руку; Лилен невольно опустила глаза, уголки губ дрогнули. «Как школьница, честное слово», – посмеялась про себя. Нравилось, что все так. Только сейчас почувствовала, как же обрыдла роль королевы-няньки при чокнутом режиссере. Майк наверняка закопался в свой текст, так что ему не будет много дела до ее отлучки. Что собрались делать уральцы, Лилен не догадывалась. Оставалось только довериться им. Димочка доверия не вызывал, но ведь Таис Чигракова не сейчас начала свое расследование, и здесь был Север… Вспомнилось о Нитокрис. «Надо поговорить с ней, – решила Лилен. – Пусть знает, что я начинаю мстить». Великая Мать будет довольна. – Вот, – сказала Света, ковыряясь вилкой в салате, – снова здесь… Я тут десять лет прожила, а Города не видела. Два раза мимо провозили, от космопорта и к нему. Только больницу помню… – Тут не на что смотреть, – махнул рукой Кайман. – Колония моложе, чем Урал, а художественно тут ничего не оформляли. Управление флота не считается. Кошмар ампирный. – А по-моему, прикольно, – признался Солнце. – То-то и оно. Разве может штаб выглядеть прикольно? – Лечебницу оформляли, – поправила Света. – Там красиво. – Так ее наши строили, – пожал плечами Юра, дожевывая картошку. Официантка принесла вазочку с мороженым, аккуратно поставила перед Светой. Дежурно улыбнулась. Помялась, пролепетала: «Мятное, с орехами… очень вкусно». Семитерране в количестве трех человек приводили ее в смущение, граничащее с ужасом. Туристы с Урала обычно предпочитали места подороже, чем это. Двух крепких мужчин, похожих на офицеров в штатском, притащила сюда миниатюрная девушка с двумя школьными косичками, искавшая столик у самого пляжа. «Наследница?.. – смутно мелькнуло в мыслях официантки. – Секьюрити?» Бизнесмены Урала не любили публичности настолько, что она даже не знала, как выглядит ее собственный работодатель, владелец сети кафе «Зеленая лента» местер Уваров… – А мурятам нельзя мороженое, – пробормотала Света, пытаясь посмотреть вазочку на свет. В парке, окружающем лечебницу, стоят там и сям деревянные скульптуры. Звери, сказочные герои, избы и терема. В один терем ей страшно хотелось залезть, но нужно было сначала пробраться сквозь чащобу, а это требовало не ее силенок. Еще была любимая скамейка. Интересно, на месте она? Кто-нибудь сейчас на ней сидит? …тогда, в тот день, тоже пригревало солнце. Утренняя процедура прошла легко, и Свете разрешили посидеть в парке. Позади скамейки холмом подымались лесные цветы, а за ними – частый, пронизанный золотистыми лучами лес. Переносной матрасик грел снизу, медленно шевелился, чтобы у сидящего ничего не затекло. Вокруг было безлюдно, и Света стащила с головы вечный капюшон. Из-за болезни у нее выпали волосы. Голова мерзла – так она говорила всем, но на самом деле просто не хотела блестеть лысиной. Рядом на полскамейки светился голографический экран над раскрытым браслетником – замершая карта Метагалактики из детской энциклопедии. У Светы редко бывали силы читать, но она очень старалась учиться. Времени мало. И вот: теперь даже смотреть видеокнигу не находилось сил. Психологи говорили мириться со своим телом, но она все равно ненавидела его, опухшее, корявое, уродливое и бессильное. За что ей так?.. Где-то за деревьями со свистом летал Васька. У Васьки два года назад отнялись ноги, но он по этому поводу не переживал особо, говоря: «Когда выздоровею, чем ходить, сделают. Главное – что голова не отнялась!» Голова у Васьки работала хорошо. У него болезнь протекала по-другому. Ему бывало либо совсем нормально, либо очень-очень плохо. Свете все время было неважно, но совсем плохо – почти никогда. Васька мог бы попросить у нянечки экзоскелет и ходить, даже бегать, но предпочитал инвалидное кресло, потому что умел снять ограничения на высоту и скорость. Гонял в своем инвалидном, как в истребителе. Даже выше деревьев подымался иногда. А еще Васька верил. Любимое слово у него было «не исключено». «Не исключено! – говорил он, покачиваясь в гравикресле, как в люльке, возле светиной любимой скамейки. – Не исключено, что мы с тобой оба попадем в статистику. Вчера Липатов сказал, что это просто на всякий случай говорят, что один из двухсот выздоравливает. На самом деле один из ста. Тут нас как раз двести человек, и мы с тобой выздоровеем». «А все остальные умрут?» – спрашивала Света. «Ну… не знаю, – Васька тушевался. Он не думал о таком. – А может… знаешь, не исключено, что Волшебная Бабушка приедет! Липатов сказал, что на всякий случай это секрет. Чтобы… ну, не надеялись зря. А она приезжает, и тогда статистику подделывают, потому что выздоравливает один из двадцати!» «А зачем подделывают?» «Про Волшебную Бабушку нельзя рассказывать. – Васька таинственно понижал голос. – А то она силу потеряет». «А мне чего рассказываешь?» «Нам можно. Мы все равно больные». Таких умозаключений Света не понимала, но спорить не пыталась. Сил не хватало спорить, да и обижать Васькину свирепую веру было нечестно. Только иногда вырывалось… «Помнишь Динарку? – говорил он, вытаращив глаза. – К ней Волшебная Бабушка пришла, посмотрела, и она сразу выздоравливать стала! И сразу улетела домой, потому что если уж начал выздоравливать, так все, в обратку не ляжешь! И теперь она дома живет!» «Вась, – устало отвечала Света. – Динара умерла». Когда знаешь, что жить тебе отмерено тринадцать лет, это очень способствует взрослению. Синдром Мура. Он же синдром внешних территорий. …Раз в полгода приезжали родители. Привозили ненужное, смотрели на Свету и плакали украдкой; она все собиралась сказать, чтобы не приезжали больше и не мучились, но никак не решалась. Она уже раз попала в статистику: из скольких-то родившихся на колониях один ребенок предрасположен. Только на Терре-без-номера не рождаются мурята, потому что она слишком похожа на Землю; и Урал арендовал здесь землю под лечебницу. Может, Света Тихорецкая опять попадет в статистику. Никто не умеет лечить синдром Мура. Но дети Урала выздоравливают чаще. …В тот час у нее не было сил обращать на что-то внимание. Вяло текла единственная мысль: она умучилась сидеть, надо расправить матрасик на скамейке и лечь поспать. Придет нянечка – не станет будить. Вызовет каталку и увезет в палату. Но чтобы расправить матрасик, надо было сначала с него встать, а для этого – сосредоточиться, поднять голову со скамейкиной спинки, спустить ноги наземь, выключить видеокнигу и убрать браслетник… слишком уж много всего. Света думала, что так и заснет сейчас сидя, и по всему телу пойдут синяки. А потом произошло чудо. Кто-то шел по аллее. Медсестра или доктор. Незнакомая женщина. Туки-тук – стучали аккуратные каблуки, и вся она была аккуратная, свежая и удивительно красивая, хоть вовсе не молодая. По белому халату, накинутому поверх серого делового костюма, скользили солнечные пятна. И глаза были серые, ясные, с солнечными зайчиками внутри. Незнакомая доктор была небольшого роста, но почему-то сначала Света увидела только ее. Лишь потом различила, что женщина не одна, и поторопилась натянуть капюшон. Два парня вышагивали следом, такие здоровенные, что от одного взгляда делалось неуютно. Уж точно не из докторов. Один с темными короткими волосами, другой – с длинными, ярко-желтыми, как солнечные лучи. Возле светиной скамейки они остановились и поздоровались. Как будто бы к Свете и шли. Неожиданно расхотелось спать. Откуда ни возьмись появились силы. Света подумала, что от волнения. – Я баба Тиша, Светочка, – сказала ясноглазая женщина. – Это Костя Полетаев, еще его зовут Солнце. Он прямиком с Третьей Терры, разгромил там бандитское логово. А до этого воевал с пиратами. – Ну что вы, в самом деле, Алентипална… – сконфузился Солнце. – Юра Этцер, – самолично представился второй, черноволосый. – Кайман, – и подмигнул. Глаза у него были разные – не цветом, а формой. Один нормальный, второй раскосый. Удивительным образом это его даже красило. – Про Юру я рассказывать не буду, – сощурилась Алентипална. – Он – тайна. Света забывала дышать. Как-то не вышло начать бояться, а что еще тут чувствовать, она не знала. Даже удивления не было. С ней должно было случиться чудо – и оно случалось. – Мы пришли к тебе. И Солнце повторил эхом, присев на корточки рядом со скамейкой, глядя улыбчиво: – Мы пришли за тобой, – а потом вдруг сгреб ее в охапку и устроил у себя на руках, как звереныша; она и вскрикнуть не успела. Таращилась на них почти невежливо. Руки Солнца, по-настоящему горячие, обжигали бока сквозь кофту. Алентипална накрыла лапку девочки, вцепившуюся в солнечное плечо, своей маленькой белой кистью. «Это Волшебная Бабушка, – поняла Света. – Это не сказка. Это она и есть. Волшебная Бабушка». Не получалось поверить. «Это значит, я выздоровею?» Баба Тиша смотрела, улыбаясь волшебной улыбкой, и в глазах ее отражались деревья и небо. – Мурятам нельзя мороженое… – повторила Света. – Вот и ешь, – сказал Кайман. – За всех. Солнце посмотрел на него с укоризной. – А Синий Птиц тоже здесь? – внезапно спросила Света. – Вроде, да, – поморщился Костя. – Он-то тебе зачем? – Выпускной, – сурово ответила она, облизывая ложку. – Чего? – не понял Юра. – Эх ты, Крокодилыч, – с удовольствием укорил Солнце. – Забыл? – Забыл, – повинился тот. – Прости, Свет. Ты ж из нас самый взрослый человечек, я и забыл, что ты еще учишься… – Синий Птиц, – сказала Света, – в прошлом году выпускной ставил. И в позапрошлом. И свой собственный. И это было круто. Пусть мой тоже ставит – я его уломаю! В Городе действительно не было крытых причалов. Судоремонтный заводик вынесли за городскую черту, за мыс – чтобы не портил вида и не уродовал линию пляжей. Лето еще не успело начаться, а солнце уже спалило траву на открытых местах. Пологая вершина маленького полуострова стала желтой и казалась лысой. Над ней высился угловатый, угрожающий силуэт: Дельта стоял на задних лапах, упираясь хвостом. Черный, недвижный, дракон казался неживым и вообще небелковым. Современная скульптура: памятник динозавру, спаянный из запчастей. Он смотрел вдаль, на другой край широкого залива, по берегу которого раскинулся Город, на мыс, за которым творилось странное. Семитерране остерегались приближаться к заводу. В ночь прибытия Дельта плавал туда один. Ития, супруга Дельты, уже начала проявлять власть, готовясь к роли Великой Матери. У Лилен до сих пор мурашки бегали по спине, когда она вспоминала волну мыслечувств Нитокрис по этому поводу. Старшая разрывалась между гневом и одобрением, и вдобавок сама над собой смеялась – очень по-человечески; хотя, может, в человеческом языке просто находились подходящие слова для эмоций нуктихи, и оттого казалось похоже… «Почувствуй себя экстрим-оператором». Чья это была мысль, и чья ирония, Лилен никак не могла определить. «Ты же хотела?» – «Я же хотела…» Нитокрис? Ития, попросившая четвертого мужа сопровождать маленькую мягкокожую женщину? Женщина намеревалась выполнить свой долг – загрызть врагов, но у нее не было сильных сыновей, и сопровождавшие ее мужчины все были сплошь маленькие и мягкокожие, негодящие для настоящего боя… Это могла быть мысль самого Дельты, который не одобрял Малыша, позволившего себе умереть, и собирался заменять его некоторое время, до тех пор, пока Лилен действительно не станет взрослой. С его точки зрения. «Я так хотела быть экстрим-оператором». Ненадолго. Лишь в пределах мирной цветущей Терры-без-номера. И все же. Лилен не сумела уследить за движением: только что нукта стоял неподвижно на вершине холма и вот он уже рядом. Опусти ладонь – рискуешь обрезаться о спинной гребень. Север скосил на Дельту глаза и улыбнулся. «Все они странные, – словами, как самка, сказал Дельта про семитерран. – Но похожи на тебя». Лилен поняла это так, что они ему нравятся. А Майк действительно остался индифферентен. Лилен подозревала, что он очень удивится, когда поднимет нос от текста и осознает, что ее нет рядом. Север попытался выразить режиссеру свое почтение, но тот, кажется, вообще не понял, что это было. Лилен стало стыдно за него; Шеверинский утешительно сказал, что навидался таких. И вообще при нем болтается псих куда больший. – Либо-либо, – процедил Димочка. – Что? – Либо они добили свою программу и смотались с планеты, либо нет. Если первое – можно спокойно идти и копать, что-нибудь да накопаем по мелочи. Если второе… – А вероятность есть? – каким-то странным тоном спросил Шеверинский. – Есть… – медленно ответил Птиц, подумал и добавил уверенно, – они нас уже увидели. – И Дельту? – Лилен перепугалась. – Они поняли, что это из Джеймсона! Они… – Тшш! – прицыкнула Таисия. – На каком расстоянии ты держишь связь с нуктой? – Птиц смотрел на золотящуюся морскую гладь. – Через океан не держу, – фыркнула Лилен. – Километр, пожалуй. – Он что-нибудь видел? – Да, – экстрим-оператор изо всех сил старалась сохранять сухой деловой тон. – Видимая ограда хлипкая, примитивная, из сетки. – Видимая?! – За ней – гравитационный щит. – Сплошной? – в отличие от прочих, Димочка совершенно не был удивлен. Щит, игрушка военно-космическая, на поверхностях практически не применяющаяся, служил бесспорным доказательством его правоты. Увидели. Вероятно, давно. – Открыто со стороны моря. И сегмент на воротах. Завод работает как обычно. – Ясно… Лилен, – вдруг с гаденькой ухмылкой заговорил Димочка, – скажи честно, ты трусиха? Не стесняйся, я люблю робких девушек. – Слушай, ты!.. – Дима, ну в самом деле! – Я серьезно, – тот кинул на Шеверинского веселый взгляд. – С Кнопкой мы бы сейчас сыграли, разве нет? – Без санкции? – усомнился Север. – Тасик, у тебя есть какие-нибудь санкции? Мне, например, они не нужны, – Птиц нехорошо сиял. – Можешь позвонить Ийке, даю гарантию, что она скажет: «Поехали!» и даже махнет рукой. Чигракова поморщилась. – Батя разрешил применять силу, – нехотя призналась она. – Теоретически. В крайнем случае и только набело. Птиц заморгал и потупился. – Во что играем? – поинтересовалась Лилен, опуская ладонь на бронированное темя Дельты жестом царицы амазонок. Дракон воинственно зашипел. – Скучно мне, – не замечая ее, пожаловался Димочка. – А сама по себе агентура Особого отдела при Минколоний считается крайним случаем? Еще Птиц заявил, что он большой мастак применять силу теоретически. Почему-то семитерране очень обрадовались и одобрили. – Люди… – Димочка шевелил пальцами, готовясь выдать нечто глубокое и философское, – люди очень нестойкие существа. С ними случаются всякие забавные вещи. Например, помутнение сознания. Или зубная боль. Или вот еще – понос. Лилен не вникала. Она думала, что когда-то мама тоже была агентом этого самого отдела при Минколоний. Тогда он назывался Центр, а фамилия в маминой индикарте значилась «Лорцинг». И сертификат у нее был специальный, с ограничением в правах. Янина Лорцинг, агент на заданиях особой категории. Смертник. Ей раз за разом невероятно везло, она возвращалась с одного заброса за другим почти невредимая, но люди со специальным сертификатом не живут долго. Еще немного, и агент Лорцинг выбыла бы из списков. Мама сумела вырваться из их лап. Ее спас папа, закрыл своим авторитетом мастера. Они прожили двадцать счастливых лет, думая, что страшный Центр расформирован и опасаться нечего… Запоздалая месть? Но вряд ли Центр снова возглавили те же люди. Часть нового плана? …А ведь те, кто работал там, на заводе, кто вел экраноплан через море, чтобы убить – они тоже могли быть смертниками. Такими, как мама когда-то. – Сегодня суббота, – сказал Птиц, улыбаясь. Соленый ветер, трепавший его волосы, доносил влажное дыхание моря. Пляжный шум накатывал волнами, вместе с прибоем. Они пятеро шли по самому началу набережной, с окраины Города к центру, мимо бесплатных пляжей, грязноватых и битком набитых веселым людом, мимо полупустых летних кафе, где отцы семейств пили коктейли и пиво, мимо аттракционов, лотков с мишурой и уличных шаржистов, мимо мастерских, где делали временные тату. Трое семитерран и экстрим-команда. Пляж от улицы отделяла здесь не высокая узорчатая ограда, как в центре, а только ряд бетонных блоков. Величественно шагавшего Дельту провожали десятки взглядов, и вслед лился шепоток. Лилен определяли настоящим оператором, уже закончившей Академию. Нукта недоумевал – разве можно спутать? Маленькая женщина ему как дочь, не как подруга, и это всякому видно. Когда первый не в меру любопытный малыш перевалился через бордюр и потрогал дельтин хвост, Лилен задохнулась от испуга. Приказывать мужу Итии она не могла, а взрослый дракон, нечасто беседовавший с людьми, из малышей знавшийся только с Улянкой, мог отреагировать по-всякому… Дельта подумал о ней укоризненно. Смертоносный хвост мягко обхватил карапуза поперек груди и приподнял. Текучим движением живое оружие изогнулось в кольцо и потянуло морду к ребенку. Ополоумевшая от страха мать, спотыкаясь, бежала к ним через пляж, не зная, что и кому кричать – то ли своему Нику, чтоб не трогал дракона, то ли оператору – чтобы убрала страшную тварь. Ник вовсю гладил нукту по губам и носу. Мысли Дельты искрились от смеха. Лилен, наконец, очнулась. – Шейку ему почеши, – указала она и засмеялась: Ник с энтузиазмом последовал совету. Теперь на них смотрело, кажется, пол-Города. Мать дружелюбного Ника не могла оправиться от страха; стала рядом, следить за сыном. Тот, отпущенный, разочарованно хлюпал носом: гладить четырехметровую громадину рванулся чуть не весь пляж, и Нику не осталось ни внимания, ни места. Облепленный крохотными мягкокожими существами Дельта урчал, свистел и блаженствовал, объясняя Лилен, что все дети одинаковы, а его грядущее отцовство сверх меры волнительно и желанно. И маленьких нукт он так же бережно станет катать на спине, обнимать хвостом и думать им ласковые мысли… ты прав, будущий мужчина, вафли со сгущенкой – самое то, что едят боевые драконы. Помню, когда-то и я угощал отцов прайда первой добычей… Таис, наклонившая голову к плечу, вся превратилась в улыбку. Север смеялся, – а Лилен нервничала. Невесть отчего. Кажется, все складывалось неплохо, картина перед глазами нарисовалась умильная до невозможности, и расследование шло… – Сегодня суббота, – где-то далеко с недоброй усмешкой шептал под нос себе Синий Птиц, – выходной. Есть вероятность, что рабочие завода отдыхают… и парни с Земли решили отдышаться немного… солнце, воздух и оперативная работа укрепляют организм. Наконец, Лилен оторвала взгляд от сентиментальной сценки «дети и биологическое оружие» и обернулась. Димочка уходил по набережной. Походкой мартовского кота, сунув большие пальцы за пояс, встряхивая длинными перьями стрижки. Кажется, что-то насвистывал. Птиц шел среди людей и витрин, небрежный, сияющий, льдисто-белый среди жаркого Города, многокрасочного, как цветник. «Он работает»: мысль показалась чужой и странной. Лилен по-прежнему не понимала, что он делает, но видела, как от этого что-то меняется. Рядом был нукта, державший с нею телепатическую связь постоянно, хоть и в фоновом режиме. Может, поэтому она начала различать. У Homo sapience в целом крайне слаба способность к телепатии. Но если очень упорно учиться двигать ушами, в конце концов начнешь ими двигать. Сознание еще не освоило новый рецептор, и поэтому информация требовала перевода в привычную форму. Лилен ВИДЕЛА. Синий Птиц ступал по гранитным плитам, и мир кругом него словно терял глубину, становился очень качественной, подробно выписанной локацией, вещи превращались в объекты, люди делались персонажами… виртуальное пространство не менее реально, чем любое другое, просто свойства его иные. И оно подвластно программированию… редактуре… коррекции… Девушка смотрела, как загипнотизированная, забыв обо всем. Лишь пронзительно высокий свист Дельты, сопровождавшийся ощутимым пиханием башкой пониже спины, вернул ее к реальности. Лилен растерянно обернулась. Чигракова и Север улыбались ей – одинаково понимающе и тепло. Птиц, красуясь, шел-шел по локации и вдруг выхватил из толпы дистрофичного парня, облаченного лишь в плавки, браслетник и мокрое полотенце. Таисия и Шеверинский синхронно метнулись к Птицу, оставив растерянную Лилен с ее живым оружием. Она почувствовала, как напрягся Дельта; он никогда не участвовал в боях, но Малыш много порассказал, и нукта приготовился выполнять приказы. – Когда платить собираемся? – во всеуслышание, раздраженно и нагло рявкнул Димочка. – Ч-чего? – обалдело выдохнул худосочный. – Деньги где? – Ты… вообще… Лилен пришла к выводу, что дистрофичный в чем-то замешан. В долг у Птица явно не брал. Она собралась позвать Дельту, отвлечь оружие от милых его сердцам ребятишек: пусть постережет этого типа или испугает для разговорчивости. Но Север едва заметно покачал головой. Дельта играл, изображая то качели, то лошадку. Малолетняя публика стояла кругом и дико визжала просто от сознания крутости происходящего. Кто-то из родителей принес большой яркий мяч. Сначала получилась куча мала, а потом из нее потихоньку начал собираться волейбольный матч с поправкой на возраст одних и биологический вид других участников. Вся улица пялилась на дракона. Весь пляж. Лилен поняла. – Вы чего… – из последних сил лепетал парень, – я… это… ошиблись… – Да-да, вы серьезно ошиблись, – проворковал Синий Птиц, сладко жмурясь. – Обсудим этот вопрос в спокойной обстановке? – и пошел на шугающуюся жертву, вынуждая ее отступать в темный проулок. И лишнего внимания это не привлекло. Где дешевизна, там бедность, где бедность, там невыплаченные долги. В паре взглядов, брошенных следом, мелькнуло подобие одобрения. Экстрим-оператор остановилась за спинами семитерран в самом начале проулка. Связь с Дельтой она удерживала и на большем расстоянии, но так ее могли видеть люди и знать, что дракон управляем. Злосчастный парень дрожал коленками и сползал по стене, к которой его притиснул Синий Птиц. Лилен и представить не могла, что в женоподобном Димочке окажется столько правильной армейской агрессии. – Имя? – Ф-фрэнк… Фрэнк Лоу. – Место работы? – Су… с-су… – Этого трудно не заметить, – ласково сказал Птиц. – Где впахиваешь, Фрэнни? – С-судоремонт… ный. – Тасик, Север, уличные камеры, – сухо напомнил Птиц. – Обижаешь, – сказал Шеверинский совсем не так, как говорил обычно. Тоном уверенного в себе – и жестокого – человека. Лилен сглотнула. – Уже сгорели. – Свидетелей беру на себя. Лилен не поняла, каким образом Птиц собирается их брать, но зато поняла, как можно Димочкой очароваться. Он был прекрасен. Птиц вздернул костлявого за шиворот. – Земляне, – сказал коротко. – Они здесь? – Да. – Фрэнк сознавал, что строить дурачка неразумно. – Экраноплан. – В доке. – «Крыса»? – Они свою «крысу» привезли, на гипере привезли, прямо с Земли, – зачастил парень, – она сначала в гараже стояла, я метку видел, когда по гаражу дежурил, потом на э-план завели, я подумал, чего это они свою машину черт-те куда везут, чем тут в прокат взять, обыкновенная машина, уральская, «Зоря Купава»… я номера не помню, правда не помню! – Ящики. Железные ящики. Местер Лоу покорно кивнул и добавил: – Они их называли «Скепсис». – Умница. – Значит, эта хрень до сих пор здесь… – пробормотал Шеверинский. – Значит, они не добили программу. Догадываешься, что дальше по списку? – саркастически поинтересовался Димочка. То ли заводчанин со страху не понял, к кому обращается Птиц, то ли решил поднабрать баллов, помогая следствию. – Они говорили, что уральцы прилетят… скоро… Уральцы обменялись взглядами понимающими и мрачными. Таис Чигракова поджала губы. – Сколько их? – с нажимом продолжил Птиц. – На заводе было человек пять… шесть. Но они говорили. Их больше. Я не знаю, сколько. Пожалуйста, я просто… – Что за люди? В браслетниках троих особистов работали камеры. Фрэнк заикался и мямлил. Похоже было, что он насмотрелся триллеров с детективами и пытается говорить как следует – ясно, по существу, не зля допросчиков. Только нервы сдавали, и вместо четкой розыскной ориентировки выходила путаная полумольба. – Пожалуйста, я тут ни при чем, я просто… – Ты умница, – утешил Димочка. – Не бойся, мы тебя отпустим. – Правда? – всхлипнул парень. – Конечно, – Синий Птиц расцвел улыбкой. – Вот уже отпустили. Свободен. Тот не двинулся с места, только челюсть уронил. – Свободен, – наставительно повторил Димочка. – Иди-иди. Шагай. Я Синий Птиц, приношу счастье. Так что будь. Семитерране долго смотрели вслед уходящему. Молчали. Лилен не решалась подавать голос. Наконец, Шеверинский, глядя в землю, спросил: – Что ты ему спел? – Ничего особенного, – брови Димочки поползли вверх. – Он не пойдет в полицию, и докладывать хозяевам, из-за которых так попал, тоже повременит. Он захочет отпраздновать то, что остался жив, нажрется как свинья и полезет купаться… – Ты видишь будущее?.. – потрясенно прошептала Лилен. – Ути, деточка, – мерзко умилился Птиц. – Лучше. Я корректор. – То есть, – хмуро сказала Таисия, – они ждут, когда сюда прилетят БББ? И тогда… Лилен молчала, пытаясь переварить услышанное и увиденное. Все это смахивало на мистику. Железные ящики под нелепым названием «Скепсис». Агенты Древней Земли со своей программой. Синий Птиц. Откровенно говоря, больше всего Лили Марлен интересовала собственная роль в происходящем. Таисия сказала, что они команда. Значит, она необходима. Значит, имеет право знать. И они ей расскажут – неторопливо и обстоятельно. Непременно. Все это было значительно интересней, чем Макферсон и тридцать дублей взгляда в камеру. – Надо что-то делать, – Птиц цеплял браслетник на руку. Его черты заострились, из облика пропало всякое жеманство, остались уверенность и сарказм. – Нас мало, – тихо сказала Чигракова. – Все серьезнее, чем казалось. Нужно доложить координаторам. Может, БББ отменят прилет. – Не отменят, – покачал головой Север. – Это не визит вежливости. Таисия моргнула. – Нда… Но все равно… – Тасик, здесь я, – мягко сказал Димочка. После всего произошедшего птичье самомнение уже не казалось таким возмутительным. – Вы не полная команда, – отрезала та. – Лили молодец, но она действует сейчас на чистом инстинкте. Понадобится что-то сложнее – и все. «Я – действую?» – изумилась Лилен. Она, кажется, только присутствовала. …И тут Шеверинскому пришел вызов. Первые же звуки мелодии заставили Таис и Димочку прервать спор и уставиться на Севера так, будто от него должна была изойти благодать. «Наши?..» – успел удивиться Синий Птиц, пока налаживался визуальный контакт. В голограмме дружески заухмылялся патлатый блондин, богатырским сложением напоминавший самого Севера. – Елки-палки, Солнце! – радостно возопил Шеверинский. Птиц тихо, шизофренически захихикал. – А-ах, гребаный фонарь… Так и знал, что увижу эту рожу… Красивое славянское лицо Солнца потемнело. – Да он как всегда, – махнул рукой на спутника Шеверинский. – А ты тут? В Городе? Какими судьбами? – Да вот занесло. – В отпуск, что ли? Вы ж на Третьей Терре… – Ну не то чтобы в отпуск, – погрустнел Солнце. – Больших «Б» охранять? – понимающе улыбался Север. – Да ты что, – с коварным видом отнекался Солнце. – Рядом ошиваться. – Понял, – отрапортовал Шеверинский и выразительно подвигал бровью. Солнце хохотнул. – А Таська-Тройняшка не знаешь где? – Тут, тут я! – Чигракова сунулась в область съемки. – И ты тут! – просиял патлатый. – Ну все, собираемся. – Костя, – поморщилась она, – у нас вообще-то дела… – У нас тоже дела, – сообщил тот. – Вот и сверим часы. Езжайте в центр. Собираемся в «Пелагиали». А вы вообще знаете, чего в Эрэс сейчас творится? – Нет. Откуда? – Мы тут одичали вконец, – встряла Таисия, – даже новостей не смотрим. – Новостей? – потрясенно мотнул головой Солнце. – Ну хоть про Анкай-то слышали? – Нет. – Ютить вашу мать… – Полетаев уставился на них как на экспонатов. – Не слышали? Вообще? Лица семитерран стали тревожными. Солнце растерянно заозирался, набрал воздуху в грудь, и наконец, выпалил: – В БББ стреляли! |
||
|