"История Халифата. Том 3. Между двумя гражданскими войнами, 656—696" - читать интересную книгу автора (Большаков Олег Георгиевич)

НАСТУПЛЕНИЕ МУ'АВИИ

Му'авийа внимательно следил за происходившим в Ираке, имея там немало шпионов и добровольных информаторов. Убедившись, что Али не удастся подвигнуть иракцев на новый поход против Сирии, он перешел к активным действиям, тем более что после заключения в 657 или 658 г. перемирия с византийцами, за которое приходилось платить тяжелой данью [+119], можно было не опасаться войны на два фронта.

Он не стал собирать многочисленное войско для победы в генеральном сражении, что потребовало бы больших средств и повлекло бы большие жертвы, как в Сиффине, а вместо этого в 39/659-60 г. организовал набеги на пограничные районы Ирака и Аравии.

В конце 38 или самом начале 39 г. х. (май 659 г.) [+120] трехтысячный отряд под командованием ад-Даххака б. Кайса совершил Девятисоткилометровый марш через пустыню, перерезал главную Дорогу между Мединой и Куфой, разгромил небольшой воинский пост в ас-Са'лабии и пошел к Куфе, грабя по пути паломников и других путников Перед Кадисией, в которой всегда стоял большой гарнизон, ад-Даххак свернул на северо-запад, достиг Куткутаны и ограбил там группу паломников.

Али с трудом собрал людей для отражения этого набега. Добровольцы получили в качестве поощрения по 50 дирхемов, и это позволило набрать 4000 человек, которых возглавил Худжр б. Ади. При их приближении ад-Даххак поспешил отступить к Сирии. Худжр нагнал его только у Тадмура и навязал бой. Сирийцы продержались до вечера, потеряв 19 человек, а с наступлением темноты отступили. Худжр не рискнул продолжать преследование на сирийской территории и возвратился в Куфу. Этот набег породил в Мекке слухи о нападении сирийцев на Иамаму и даже на Куфу [+121].

Затем ан-Ну'ман б. Башир с 2000 воинов, разгромив несколько сторожевых постов в Приевфратье, вышел к Айн ат-Тамру, в котором в этот момент осталась сотня воинов, а подавляющая часть уехала к семьям в Куфу Комендант Айн ат-Тамра запросил у Али подкреплений, но Али снова не смог своевременно сформировать отряд для отражения набега сирийцев: куфийцы пропустили его призыв мимо ушей Обращение к предводителям племен помогло собрать в ан-Нухайле триста человек. Тем временем сирийцы напали на Айн ат-Тамр. Комендант не растерялся, вывел свою сотню воинов навстречу противнику, оставил за спиной стену селения, чтобы она прикрывала тыл, и послал человека собрать подмогу из других селений оазиса К вечеру он привел еще полсотни воинов, которые, конечно, не могли спасти положения, но сирийцы решили, что за ними идут основные силы подкрепления, и отступили [+122].

В том же, 39 г. х. Абдаллах б Мас'ада ал-Фазари был послан к Тайма с приказом собирать с бедуинов этого района садаку, отказывающихся — убивать, а если представится возможность — захватить Медину. Абдаллах беспрепятственно дошел до Тайма и захватил это пограничное укрепление. Али успел выслать против него ал-Мусаййаба б. Наджабу из того же племени бану фазара Между ними произошло столкновение, после которого Абдаллах с частью отряда укрылся за стенами Тайма. Собранный им скот бедуины тут же забрали обратно. Ал-Мусаййаб осаждал крепость три дня, потом это ему надоело, и он приказал принести топливо и поджечь укрепление. Осажденные взмолились, чтобы он пощадил их ради родства. Ал-Мусаййаб сжалился над соплеменниками и приказал потушить огонь, объяснив это воинам тем, что до него дошло известие о подходе подкреплений из Сирии Ночью осажденные покинули крепость; воины требовали от ал-Мусаййаба преследовать их, но тот отказался [+123].

Как мы видим, первоначальный энтузиазм куфийцев сменился полным безразличием к призывам Али, гарнизоны пограничных крепостей самовольно расходились по домам, и сирийские отряды беспрепятственно проходили в полусотне километров от иракской столицы. Наиболее энергичные и преданные помощники, такие, как ал-Аштар и Аммар б. Йасир, погибли, и никто не смог их заменить; сыновья и двоюродные братья оказались ненадежной опорой. Неустойчиво было положение Али даже в Медине, которая за четыре года до этого сделала его халифом: ансары не могли простить ему переноса столицы в Куфу и того, что почти все главные посты в государстве снова достались родственникам халифа, как и при Усмане.

Напротив, Му'авийа продолжал пользоваться у сирийцев непререкаемым авторитетом и имел в своем распоряжении надежную армию, натренированную постоянными войнами с Византией.

Эти набеги убедили Му'авию, что не следует опасаться контрударов Али, когда он не в состоянии обеспечить безопасность даже ближних подступов к столице, и он сделал следующий шаг в борьбе за власть — в июле 659 г. объявил себя халифом в Иерусалиме, куда собрались вожди сирийских арабов.

Выбор места для этого вряд ли был случаен: Иерусалим почитался мусульманами как третий по значению священный город. Подробное описание происходившего дает фрагмент анонимной маронитской хроники, отделенной от событий десятком с небольшим лет. Сама присяга (хроника ее не описывает), вероятнее всего, происходила в ал-Масджид ал-Акса, дальнейшие действия Му'авии выглядят необычно для главы мусульманской общины: "Он поднялся на Голгофу, сидел там и молился, потом поднялся в Гефсиман, потом спустился к могиле пресвятой Марии и там молился" [+124]. Этот жест, рассчитанный прежде всего на христианских подданных (в числе которых были и арабы), свидетельствует в то же время, что и за пределами Сирии и Палестины в мусульманской среде посещение христианских святынь мусульманским правителем не считалось одиозным — иначе противники Му'авии не преминули бы поставить ему в вину подобное прегрешение.

Арабские историки не придали значения этому важному акту, присягу в Иерусалиме до гибели Али упоминает мельком только ат-Табари [+125]. Объяснить это можно только тем, что он рассматривался современниками как локальный верноподданнический акт.

Амбиции двух халифов столкнулись во время хаджжа 39 г х., на который Му'авийа как халиф послал от себя руководителем хаджжа Йазида б. Шаджару ар-Рухави. Наместник Мекки, двоюродный брат Али Кусам б. Аббас, спросил мекканцев, будут ли они сражаться с посланцем Му'авии, те отмолчались. Тогда он обратился за помощью к брату. Посланный им отряд во главе с Ма'килом б. Кайсом вышел из Куфы только 1 зу-л-хиджжа и никак не мог достичь Мекки за семь суток, чтобы вмешаться в события. Мекканцы не приняли руководства ни Йазида б. Ша-джары, ни Кусама, а поручили руководить обрядами паломничества Шайбе б. Усману ал-Абдари, хранителю ключей Ка'бы, назначенному на этот пост самим пророком. Ма'килу оставалось попытаться перехватить Йазида на обратном пути, чтобы наказать за самозванство, но удалось ему лишь застичь в Вади-л-Кура обоз сирийцев и захватить 10 пленных [+126]. Согласно тому же маронитскому анониму, Му'авийа после принятия присяги отчеканил золотые и серебряные монеты со своим именем, которые население отказывалось принимать из-за отсутствия на них привычного изображения креста, сохранявшегося в арабо-византийском чекане [+127]. Однако в нумизматических коллекциях монеты Му'авии, отличающиеся от обычного арабо-византийского типа, пока неизвестны.

В ноябре 660 г. Му'авийа послал Буера б. Арта с отрядом в 2600 человек на овладение священными городами, а в случае удачи — всей Западной Аравией до Йемена включительно. Кроме прямой задачи этот поход мог выполнять и косвенную — отвлечь силы и внимание Али от организации похода на Сирию, которого Му'авийа продолжал опасаться, несмотря на уверения приближенных, что в стане Али царит разброд.

Чтобы ускорить марш и совершенно неожиданно появиться перед Мединой, Буер конфисковал по дороге у бедуинов верблюдов, ехал на них на максимальной скорости до следующего становища, оставлял там загнанных животных и брал свежих. Кони налегке бежали обочь. Таким образом можно было проходить за сутки до 150 км и появиться у Медины через 7–8 суток, опережая слухи о движении. Наместник Медины, почтенный ансар Абу Аййуб, у которого в первые месяцы жил пророк, бежал из Медины, даже не пытаясь организовать сопротивление. Собрав мединцев в мечети, Буер осыпал их бранью за то, что они, удостоившиеся чести жить вместе с пророком, а потом с халифами, убили Усмана. Изрядно напугав мединцев, Буер заставил их присягнуть Му'авии, сжег дом Абу Аййуба и дома наиболее ненавистных Умаййадам мединцев, а затем направился к Мекке.

Путь его был отмечен убийствами, и многие мекканцы, прослышав об этом и не полагаясь на статус священной территории Мекки, бежали из города, среди них был наместник Мекки Кусам 6. Аббас и двое малолетних сыновей Убайдаллаха б. Аббаса

Не дожидаясь прихода Буера, мекканцы поставили во главе города нейтрального Шайбу б. Усмана.

Приняв от мекканцев присягу Му'авии, Буер отправился в Таиф, а оттуда выслал передовой отряд, которым командовал какой-то курайшит, в Табалу для захвата и казни сотен курай-шитов, бежавших из Мекки. Местные жители стали стыдить его за то, что он собирается казнить своих соплеменников, не дожидаясь возможного помилования их Буером, и сами послали гонца к Буеру. В то же время знатные таифцы тоже просили Буера помиловать беглецов. Решив, что приказ уже выполнен и беглецы казнены, Буер написал грамоту об их помиловании. Гонец из Табалы схватил первого попавшегося верблюда, накинул на него свой плащ вместо седла и мчался без отдыха, одолев 320 км меньше чем за двое суток. Ему удалось спасти обреченных, когда их уже вели на казнь.

Из Таифа Буер направился в Йемен, где власть Али и без того уже сильно пошатнулась. Его военные неудачи ободрили партию усмановцев, и они стали открыто выступать против его ставленников. Наместник Йемена Убайдаллах б. Аббас арестовал нескольких из них, на их призыв о помощи откликнулась часть войска и изгнала своего командующего Са'ида б Нимрана Убайдаллах обратился за помощью к Али, но вместо солидного отряда получил обращение к йеменцам с угрозой прийти самому на их усмирение, если они не подчинятся наместнику. Этой призрачной угрозе противостояло реальное приближение Буера, беспощадно расправлявшегося со сторонниками Али В Наджране он казнил правителя города, зятя Убайдаллаха б. Аббаса, в Архабе расправился с вождем бану хамдан и казнил малолетних сыновей Убайдаллаха, захваченных в кочевьях бану кинана около Таифа.

При приближении Буера к Сан'а Убайдаллах запаниковал, а Са'ид б. Нимран с верной ему частью войска вышел навстречу. При первом же столкновении его воины разбежались, а Са'ид и Убайдаллах бежали в Куфу, покинув Сан'а на какого-то безвестного сакифита, возможно, коменданта города. Буер легко преодолел сопротивление немногочисленного гарнизона, вступил в город и казнил неугодных. Не гнушался Буер и казнями устрашения: так, он приказал перебить всю делегацию, прибывшую из Мариба с изъявлением покорности, оставив лишь одного человека, чтобы он вернулся к сородичам и своим рассказом о казни отбил у них охоту к противлению. Видимо, таким образом он хотел повлиять на йеменцев Куфы, составлявших главную опору Али.

Узнав о происходящем в Аравии, Али послал туда два отряда По 2000 человек во главе с Джарией б. Кудамой и Вахбом б. Мас'удом. Узнав о приближении Джарии, Буер покинул Йемен.

Джарийа вступил в Наджран и, в свою очередь, казнил всех сторонников Усмана, а затем занял Мекку [+128].

Пока шла борьба за Западную Аравию, Му'авийа, убедившись в плохой охране иракских пограничных крепостей и зная, что часть сил Али будет оттянута в Аравию, предпринял более серьезное, чем прежде, нападение на Ирак, отправив Суфйана б. Ауфа с 6000 воинов для удара по городам на Евфрате. Рассказ об этом походе интересен тем, что основывается на воспоминаниях участников событий с противоположных сторон: с одной — самого Суфйана б. Ауфа, с другой — рядового воина из иракского гарнизона Анбара.

По словам Суфйана, Му'авийа приказал ему напасть на Хит, а не встретив там сопротивления — идти на Анбар, если же и там ему не окажут сопротивления, то идти до ал-Мадаина, а уж оттуда возвращаться назад, но ни в коем случае не приближаться к Куфе (чтобы не ввязаться в большое сражение). Как пояснил Му'авийа, главная цель рейда — запугать иракцев и внести смятение в их ряды: "Суфйан, эти набеги на жителей Ирака вселят страх в их сердца, и обрадуют тех из них, кто расположен к нам, и привлекут к нам всех тех, кто боится превратностей судьбы. Убивай тех, кто встретится тебе, чьи убеждения расходятся с твоими. Разрушай деревни, мимо которых ты пойдешь, и губи собственность (мал), ведь гибель собственности подобна убиению и больнее для сердца".

Суфйан не сообщает, насколько точно он следовал этой инструкции, во всяком случае, при его приближении гарнизон Хита бежал за Евфрат, и город был занят без боя. Не оказалось гарнизона и в крепости Сандауда, расположенной на правом берегу Евфрата неподалеку от Анбара. Переправа через Евфрат в зимний межень не задержала сирийцев, и только теперь, на подходе к Анбару, Суфйан узнал, что начальник гарнизона Анбара ал-Ашрас б. Хассан ал-Бакри вышел ему навстречу со своим отрядом. Разведав у пленного из местных жителей, что гарнизон насчитывал 500 человек, но большинство уехало в Куфу и осталось только 200 человек, Суфйан решился атаковать.

Если верить Суфйану, то у него должно было быть тридцатикратное превосходство в численности над ал-Ащрасом, и тот не должен был принимать бой в поле, однако, по его же свидетельству, анбарцы не только выдержали атаку конницы, но и контратаковали. Видимо, ал-Ашрас преградил сирийцам путь в каком-то узком месте между каналами или развалинами, так как Суфйан атаковал не всеми силами, а небольшими конными отрядами (ката'иб). Лишь после того как он послал 200 пехотинцев, за которыми шла кавалерия, сопротивление анбарцев было сломлено.

Другой участник этого боя, воин из гарнизона Анбара, подтверждает значительное численное превосходство сирийцев, испугавшись которого половина гарнизона разбежалась, не дойдя до поля боя, но оставшаяся часть сначала упорно сопротивлялась, когда же массированная атака сирийцев обратила анбарцев в бегство, ал-Ашрас с 30 добровольцами контратаковал сирийцев, чтобы спасти бегущих от истребления. "Я тоже хотел выйти с ними, — говорит наш информатор, — а потом душа моя воспротивилась. А он и его товарищи вышли вперед и сражались, пока их не перебили, да помилует их Аллах, а мы, бежавшие, спаслись".

Сирийцы захватили город, основательно пограбили его, не делая различия между мусульманами и иноверцами, и нагруженные добычей возвратились в Сирию [+129].

О случившемся Али узнал не от спасшихся воинов (которые, видимо, не спешили явиться в Куфу), а от какого-то перса, бежавшего из Анбара. Потрясенный его рассказом, Али выступил в мечети с призывом отомстить за павших собратьев, но ответом ему было молчание. В гневе покинул он мечеть и демонстративно пешком направился к ан-Нухайле. Приближенные кинулись за ним и уговорили вернуться в резиденцию. Са'ид б. Кайс ал-Хамдани собрал 8000 (?) человек и пустился в погоню за сирийцами, но, конечно, они давно ушли в Сирию. Али в это время будто занемог и, не имея сил выступить с речью, поручил зачитать написанный текст своему мавле, а сам с сыновьями сидел в это время за занавесом у двери из дворца в мечеть, чтобы услышать, как откликнутся люди.

Речь, действительно, была очень резкой, и можно было ожидать острой реакции. Напомнив сначала о награде, которая обещана участвующим в войне за веру, он продолжил: "Я призывал вас к джихаду против тех людей ночью и днем, тайно и явно, говорил вам: нападайте на них раньше, чем они нападут на вас, пока люди не пострадали. А когда на людей нападают в их собственном доме, они бывают унижены. И вот, осмелился напасть на них этот их враг из бану амир, он пришел в ал-Анбар и убил сына Хассана ал-Бакри, и прогнал ваш пограничный пост с его Места, и убил ваших праведных людей. Мне стало известно, что входили они в дом мусульманки или защищаемой договором и снимали браслеты с ее ног и ожерелья с ее шеи и уходили обогатившись, а их мужчины не говорили ни слова. Если бы кто-то Из-за этого умер от огорчения, я бы не осудил его, напротив — одобрил бы. Как не подивиться делу, которое умерщвляет сердца и доставляет печаль, и разжигает скорбь из-за объединения лю-Дей вокруг ложного и вашего отдаления от истины. Чтоб вам сгинуть r пропасть! Вы стали мишенью, в которую стреляют, а не стрелками, жертвами нападения, а не нападающими, вы противитесь Аллаху и довольны.

Когда я говорил вам "идите" зимой, то вы говорили: "Как идти в поход в такой холод?"; а когда я говорил вам "идите" летом, то вы говорили: "Подождем, пока спадет палящий зной". Все это — бегство от смерти. И если вы боитесь жары и холода, то, клянусь Аллахом, вы еще больше побоитесь меча. Клянусь тем, в чьей руке моя душа, не этого вы боитесь, а уклоняетесь от меча. О подобия мужчин, а не мужчины! Вы, с детским разумом и умом носящих ножные браслеты*4. Клянусь Аллахом, хотелось бы мне, чтобы Аллах забрал меня от вас к своей милости! Хотелось бы мне не видеть и не знать вас. Клянусь Аллахом, вы наполнили мою грудь гневом, и напоили меня разом двумя отравами, и испортили мои решения непокорностью и лишением поддержки, так что курайшиты стали говорить: "Да, сын Абу Талиба — храбрый человек, но у него нет умения вести войну". Хороши их отцы! [*5] А разве был среди них человек, искуснее меня в этом деле и который и занимался бы им дольше, чем я? Я начал этим заниматься, когда мне не было еще двадцати, а теперь я подошел к шестидесяти. Нет и не может быть здравого суждения у того, кто не подчиняется" [+130].

После зачтения этой речи ал-Харис ал-А'вар возгласил: "Где те, кто продаст свою душу Аллаху и купит будущую жизнь за свою бренную жизнь? Приходите завтра утром на площадь, пусть будут только те, кто имеет искреннее намерение идти с нами и хочет воевать за веру с нашими врагами!" Наутро Али увидел на площади меньше трехсот человек и растерянно произнес: "Если бы были тысячи, я бы знал, что с ними предпринять…" — и ушел. Вожди куфийцев приносили ему извинения и сожалели, что так получилось, и обещали, что теперь уж поднимут своих людей в поход. Через несколько дней Али снова выступил перед собравшимися в мечети, напомнил им, какую поддержку оказывали немногочисленные ансары и мухаджиры Мухаммаду в борьбе с многочисленными врагами, и закончил: "…а вас теперь среди людей больше, чем было тех в то время среди арабов". Один из присутствующих ответил ему: "Ты — не Мухаммад, а мы — не те люди, которых ты упоминал". Али рассердился: "Лучше слушаешь — лучше ответишь. Чтоб вашим матерям потерять вас младенцами! Не прибавляете мне ничего, кроме печали. Разве сказал я вам, что я — Мухаммад, а вы — ансары? Я только привел вам пример и надеюсь, что вы будете на нем основываться". Перепалка на этом не закончилась. Еще один оппонент упрекнул его за избиение хариджитов: "Как пригодились бы амиру верующих и его сторонникам люди ан-Нахравана!" В мечети поднялся шум. Перекрикивая его, третий изрек и вовсе обидную для халифа истину: "Теперь ясно, как не хватает иракцам ал-Аштара. Заверяю, что если бы он был жив, то было бы меньше щума и каждый человек знал бы, что он (ал-Аштар) говорит". Али вконец обиделся: "Задурили вас дураки! Я имею больше права на ваше повиновение, чем ал-Аштар. Разве он имел больше права на ваше повиновение, чем [любой] мусульманин относительно другого мусульманина?"

Али поддержали Худжр б. Ади и Са'ид б. Кайс, сказав, что не пожалеют своего имущества и жизни близких ради его дела, ему нужно только отдать приказ. Али приказал готовиться к походу и ушел к себе. А затем по совету Са'ида б. Кайса послал Ма'кила б. Кайса ат-Тамими собирать ополчение по округам Ирака [+131].

Как мы видим, истребление хариджитов в ан-Нахраване не прибавило Али симпатий у куфийцев и превратило конфликт между ним и противниками третейского суда из политического расхождения в непримиримую вражду к нему, прежде всего со стороны спасшихся от гибели в том бою. Эта ненависть решила судьбу Али.

Один из них, Абдаррахман б. Мулджам ал-Муради, во время хаджжа 39 г. х. (конец апреля — начало мая 660 г.) встретился в Мекке с двумя единомышленниками (имена которых в источниках различаются), и они договорились об уничтожении главных виновников раскола мусульманской общины: Али, Му'авии и Амра б. ал-Аса, причем их казнь будто бы должна была быть совершена в один и тот же день.

Это условие и некоторые другие детали в рассказах об этом заговоре вызывают недоверие Сообщается, что убийства Али потребовала в качестве свадебного подарка красавица куфийка, в которую влюбился Ибн Мулджам, чтобы отомстить за гибель отца и брата в ан-Нахраване. Судя по рассказу ал-Куфи, промежуток между сватовством и покушением был невелик, в этом случае пришлось бы отказаться от версии о договоренности в Мекке, которую отделяет от реальной даты покушения десять месяцев. Но рассказ ал-Куфи явно романтизирован. Вызывает сомнение и одновременность трех покушений, хотя проверить справедливость этого невозможно, так как даты покушений на Му'авию и Амра неизвестны. Даже сведения о самих покушениях достаточно противоречивы.

Больше всего известно, естественно, о покушении на Али. Наиболее надежное свидетельство о нем восходит к сыну Али, Мухаммаду, хотя оно, как и все свидетельства очевидцев о неожиданном событии, дает не совсем ясную картину случившегося, однако отдельные детали его рассказа позволяют корректировать другие сведения, происхождение которых неизвестно, и отбросить явно недостоверные [+132].

В ночь с 14 на 15 рамадана/22 января 661 г. Ибн Мулджам с двумя сообщниками после ночного разговенья остался в соборной мечети Куфы среди множества остававшихся там до предрассветной молитвы. Когда на рассвете Али, возгласив призыв к молитве, вошел в дверь со стороны киблы (из дворца), Ибн Мулджам и один из сообщников бросились на него с криком: "Суд принадлежит Аллаху, а не тебе, Али, и не твоим людям с мечами!" Первый удар мечом, нанесенный сообщником, оказался неудачным — меч задел за стену или за притолоку, и нападавший бросился бежать. Второй удар нанес Ибн Мулджам и попал по макушке Али. Али закричал: "Не упустите этого человека!" Присутствующие набросились на Ибн Мулджама и схватили его, а два сообщника в этой суматохе благополучно выскользнули из мечети. Правда, одного из них, и именно того, кто не успел напасть на Али, в наказание за участие в заговоре зарубил его двоюродный брат у себя дома.

Ибн Мулджама подвели к Али. "Душу за душу, — промолвил он, — если умру, то убейте, а если останусь, то сам разберусь с ним". С тяжелой раной головы Али прожил почти двое суток, испытывая невыносимые боли и то и дело теряя сознание, и скончался вечером субботы 16 рамадана/23 января 661 г., но поскольку начало суток считалось с наступлением темноты, то арабские историки датируют ее 17 рамадана, а иногда относят ее к пятнице, путая день покушения с днем смерти [+133].

Арабские историки приводят обширное прощальное наставление Али сыновьям, являющееся скорее литературным, чем историческим фактом, хотя какие-то прощальные слова, конечно же, были сказаны [+134].

Распространялись слухи, что меч убийцы был смазан сильнодействующим ядом, и это вызвало мучительные боли и быструю смерть [+135], однако смерть от сильного яда наступила бы значительно быстрее, а удара, проломившего череп, было вполне достаточно, чтобы вызвать боли и быструю кончину.

Покушения на Му'авию и Амра оказались менее успешными. Покушавшийся на Му'авию находился позади него и нанес удар мечом по голове, но Му'авию спасли толстые ягодицы, на которые и пришелся удар, когда он склонился в земном поклоне. В этом случае тоже были разговоры об отравленном мече, и даже будто бы врач дал лизнуть меч кому-то из рабов, держа наготове противоядие, но меч оказался не отравленным [+136].

Амр б. ал-Ас вообще не пострадал, так как убийца обознался и убил вместо него другого, похожего на Амра, толстяка [+137].

Завершая рассказ о трагическом конце правления Али, добавим, что когда Джарийа, преследуя Буера, дошел до Мекки и потребовал от мекканцев повторить присягу Али, то узнал от них о его кончине. Не сомневаясь, что преемником будет старший сын Али, он провел присягу Хасану [+138].