Глава 6

Утром Сантьяго бросал на Диану хмурые озабоченные взгляды, норовил заглянуть в глаза, но ей было не до него. Она хоть и поспала, но не выспалась и чувствовала себя отвратительно — разбитой, сваренной живьем. От взгляда на лошадь девушку мутило, от вида одежды хотелось взвыть. Но делать нечего, девушка оделась, морщась от саднящего чувства в каждой клеточке тела. Казалось, что грубая ткань натерла вчера ее кожу и за ночь она не восстановилась. Но как быть с лицом? На нем не было рубахи, но оно горело.

Диана потащилась к ручью, чтобы смыть жар с лица, но, подумав, решительно разделась и окунулась в его прохладу целиком. Стало немного легче, однако мысль что вновь придется натягивать на себя грязное из жесткой ткани, омрачала настроение. К костру Диана вернулась еще в худшем состоянии духа, чем уходила.

Сантьяго молча подал ей хлеб, мед и кипяток, и заверил, что сегодня они будут двигаться медленнее и держаться тени.

— Поблагодарю вечером, если доживу, — буркнула девушка, щедро поливая хлеб медом.

Сантьяго вздохнул:

— Я болван, Диана, вы вправе на меня сетовать.

— Воспользуюсь, но позже. Сейчас я просто хочу поесть… А что, сильно обгорела?

Мужчина виновато отвернулся. Настал черед вздохнуть девушке — вот они прелести путешествий. Если б в этом вопросе у нее был опыт, она бы знала, что можно сильно обгореть на солнце и береглась бы впредь. Если б она покидала пределы замка, она бы знала, что случается в жизни, что бывает и как это нестись весь день, изображая ветер, спать в одежде на траве, оказаться в глуши и неизвестности без единого су в кармане, не иметь смены белья, возможности принять ванну, спокойно поесть и поспать. Если б все это она узнала раньше, то больше бы ценила тот уют, которым обеспечил ее отец. И ни за что, никогда бы никуда не поехала ни на лошади, ни в повозке, ни в балдахине.

Пережить бы эту поездку.

— Вы слишком быстро взрослеете. Я не учел эту возможность, надеялся, что все самое тяжелое произойдет не по дороге…

— Сантьяго, прошу вас, просто оставьте меня в покое, — поморщилась девушка. С трудом съела хлеб и выпила воду, и застыла, с тоской поглядывая на лошадей.

— До вашего Монтрей далеко?

— Увы, да.

— Сколько дней? Пять, десять?

— Все зависит от скорости, с которой мы будем двигаться и пути, который выберем.

Девушка застонала:

— Мне кажется, я умерла еще вчера. Прошу вас, Сантьяго, давайте сегодня остановимся на каком-нибудь более менее приличном постоялом дворе.

— Это невозможно. Мы не так далеко ушли.

— Кому вздумается нас преследовать? Святой инквизиции? Уверена у нее есть дела поважнее.

— Я не так уверен, как вы, Дина, и не стану рисковать. Вам придется потерпеть еще пару дней.

— Пару дней? О чем вы? Я не знаю, выдержу ли пару часов.

— Нужно.

— Хотелось бы знать, насколько возможно. Поймите Сантьяго, я не капризничаю. Я всего лишь женщина, а не мужчина и не воин. Я не могу скакать без отдыха, спать, где и как придется, носить это, — оттопырила рукав колета.

— Понимаю, но пока у нас нет выбора.

— Ваша мнительность убьет меня, — вздохнула Диана. — Может быть, вы этого и добиваетесь?

Лицо графа потемнело. Он встал и, раскидав сапогами угли, пошел к лошадям.

— Едем, — приказал без обиняков.

Девушка взвела очи к небу:

— Мадонна, помоги.

Она лежала на холке лошади в полной прострации, и смотрела, как копыта выбивают дерн, оголяя землю, а видела совсем другое: рука с родинкой меж большим и средним пальцем, лениво держит узду. Пшеничная грива, лошадь качая головой неспешно двигается за другой, на которой сидит толстяк и, пыхтя пеняет, что-то отстающему. Тому все равно, он почти не слышит, что ему говорят — мысли заняты курносой девушкой… Адель?

А толстяк похож на отца.

Значит тот, с родинкой на руке?…

Сантьяго осторожно снял девушку с седла и положил на траву. Минута и та села, уставилась на мужчину:

— Чья это одежда? — выставила руки. — Майло?

— По чести сказать, я не спрашивал имя того проныры, что заснул под столом у ног Артего. Меня попросили помочь доставить его в комнату…

— И вы не преминули воспользоваться его сундуком.

— Каяться не буду.

— Вы знали, что будет утром.

— Подозревал.

Диана покачала головой:

— Невозможно. Каким образом?

— А каким вы узнали, чья на вас одежда?

— Не знаю, — побледнела девушка: неужели она во власти дьявола и это он играет с ней? — Это проделки нечистого.

— Не думаю, — сел рядом с ней Сантьяго. — Как вы себя чувствуете?

— Отвратительно. Как вы узнали, что придется бежать? Ведь вы даже лошадей приготовили.

Сантьяго покосился на нее и выдал:

— Я же говорил, что имею глаза и уши и умею ими пользоваться. Я заметил, что Тьерри опасается Бредворда старшего, посмотрел на поведение того и другого и кое — что понял. Бредворд довольно влиятельная фигура и он не мог простить вам сына. Он фанатик и искренне считал вас… не такой. К тому же он мстителен по натуре. Это он донес на вас.

— Но если так, меня найдут и в Монтрей.

— Нет. Для этого нужно найти Монтрей, а дорогу туда знаю я один.

— Но все знают лорда Дэйна. Я слышала ропот, видела как гости поменялись лицами.

— Конечно, знают. По слухам.

— Они испугались! Ваш господин колдун. Вы везете меня к колдуну!

— Вот так вывод. С чего вдруг?

— Альберт, отец Уилла очень набожный человек, но он не высказывался против меня, когда мы встречались с Уиллом, пока шли приготовления к его свадьбе. Но как только появились вы и вынудили меня к замужеству с лордом Монтрей, тут же начались гонения.

— Нет, дело в уговоре Тьерри и Альберта. Первый держит вас в руках, второй не омрачает свадьбу сына. Они не учли и не могли учесть вашего восемнадцателетия. В тот миг, как вам исполнилось восемнадцать, защита спала и все собаки, которые по неволе держались на привязи, были спущены. Уговоры уже не имели значения — у церкви свое мнение и свои планы. Епископ Боде давно и пристально следит за вами, даже кардиналу Войе известно о маленькой ведьме, которая не умеет смеяться и плакать, зато сводит мужчин с ума одним взглядом и им же вызывает пожары, повелевая молнией. Приказ о вашем аресте издавался раз десять.

— Откуда вам знать?

— Я свой, — в упор посмотрел на нее мужчина и девушка по его взгляду сочла недосказанное, увидела, как горят в кострах измученные женщины, как в полумраке пыточной корчатся тела от изуверских издевательств, услышала как гремит железо, трещит натянутая веревка на колесе, распинающем жертву, как ликует толпа, ратуя за казнь ведьм.

Диана закрыла глаза руками: это не может быть правдой! Сколько она слышала о таком, но не могла поверить?

Но если это правда, ей остается лишь подчиниться и следовать в Монтрей, моля чтобы по дороге их не схватили. А где гарантия, что Дэйн не Альберт Бредворд, не епископ Боде, и не сожжет ее самолично?

Свои? А где они свои и где чужие? Кто?

— Все будет хорошо, Диана. Отриньте прошлое, оно вам нужно не более, чем скорлупа каштана. То что было, было сном, а сейчас вы просыпаетесь и вам необходимо научиться жить наяву. Прошлое вам в этом не поможет, наоборот, серьезно помешает.

— Как на счет настоящего?

— Просто доверьтесь ему и слушайте себя. Все что было — прошло, все что есть — правильно, все что будет — неизбежно. Примите это и успокойтесь.

— Этому учит ваш Будда?

Граф рассмеялся:

— Именно. Поэтому у меня не возникает ненужных вопросов и волнений. Все идет как идет, как должно идти.

— Это хорошо?

— Это правильно.

— В том лесу и в замке вы были совсем другим, — тихо заметила Диана, пристально разглядывая Сантьяго. Он улыбнулся:

— Вы тоже. Прежде чем охотиться на зверя должно изучить его повадки. Это не плохо и не хорошо, это правильно. Если бы вы видели себя, то заметили бы, как стремительно меняетесь. И это тоже не плохо и не хорошо — закономерно, естественно, правильно. Считайте, что охота закончилась и вам больше незачем подражать повадкам зверя. Вы возвращаетесь домой и становитесь собой. Отдыхайте, Диана, — поднялся и пошел к лошадям, чтобы расседлать их, дать передышку уставшим животным.

Вернулся он с одеялом и фляжкой меда. Отдал ее девушке.

— Завтра нам придется рискнуть и пройти через город.

— Правда? И мы заночуем на постоялом дворе, в постели? Сможем выкупаться и переодеться? — обрадовалась девушка.

— Не думаю, это слишком рискованно.

— Но мы же все равно поедем через город, почему бы не остановиться?

— Эверли слишком большое графство и густонаселенное. Обходить его, давать огромный крюк, — мужчина с сомнением посмотрел на девушку: вряд ли она выдержит лишние три дня пути. — Если мы выедем на заре, то к следующей заре будем у границы с графством.

— Вы думаете, я смогу продержаться сутки в седле? — спросила Диана. В глазах было столько тоски и неизбежности, что у Сантьяго сдавило сердце от жалости и какая-то неведомая сила потянула его к девушке.

Он очутился так быстро и близко к ней, что Диану бросило в жар. Взгляд упал на губы, которые показались ей настолько манящими и прекрасными, что жажда прикоснуться к ним, оказалась выше доводов рассудка. Что-то непонятное, мощное владело девушкой и заставляло подчиняться себе и ее и того, кто рядом. Еще миг и они бы поцеловались, но Сантьяго вдруг отпрянул и откатился.

В черных зрачках Дианы вспыхнуло пламя ярости и сожаления.

— Ты становишься слишком сильной, — прошептал пораженный Ферна и, вскочив ринулся прочь, в чащу.

Ему нужно было прийти в себя, стряхнуть чары, которыми, не ведая того, окутала его девушка. Пока она не руководила ими, но они влияли на нее, становясь все мощнее.

Это становилось опасным. Сантьяго не подозревал, что процесс пойдет так быстро и серьезно расстроился, не зная, что предпринять.

Диане же стало стыдно и противно самой себя. Она поняла, что оскорбила и себя и Сантьяго, отца и того, кто назван теперь ее мужем, хотя о нем подумалось в последнюю очередь. Она не понимала, что на нее нашло, но это не снимало ни вины с души, ни осознания дурности поступка разумом.

Она закуталась в одеяло, поджав ноги, уткнулась горящим от стыда лицом в колени и принялась истово каяться и молиться всем святым во спасение души своей.

В это время Сантьяго сидел на краю оврага и смотрел на россыпь земляники покрывшей его дно. Он еще не понимал, что делать, но хорошо осознавал, что его миссия более опасна и сложна, чем можно было предположить. Он думал, что будет дальше с Дианой, если она столь стремительно взрослеет и обретает силы. Какими они будут в расцвете, если в начале роста настолько мощны?

Предполагал ли то Дэйн?

Не даром он торопил Сантьяго, пытался настоять, чтобы послать с ним еще хотя бы двоих в помощь. А Ферна принял это за оскорбление и недоверие.

В итоге Дэйн согласился отправить Ферна одного. Так проще, спокойнее и незаметнее. К тому же Сантьяго по закону имел главенствующее право на доставку Дианы, имел решающее право голоса, был опытен и легко бы справится с любыми трудностями.

Но кто бы думал о таких трудностях! Он их не предполагал, хотя и отдавал себе отчет в сложности поставленной задачи. Но им двигало любопытство, самоуверенность и слишком высокое мнение о своих знаниях, возможностях и опыте.

Теперь не о чем сожалеть, теперь нужно выбираться из того капкана, который он сам себе поставил, в который сам себя загнал.

Конечно сила Дианы приятный сюрприз, но порадуется он потом, когда привезет ее в Монтрей. Время терять нельзя, что будет завтра никто не может предсказать, а он должен доставить девушку в целости и сохранности в клан Дэйна.

Мужчина поднялся и, набрав земляники, пошел обратно, отвергая мелькнувшую мысль, обратиться за помощью.

— Диана? — протянул ей кустики с ягодами земляники. — Хотите я поставлю силки или…

— Не надо, я не голодна. Сантьяго, прошу вас извинить меня, я вела себя недостойно. Не знаю, что нашло.

— Не стоит извиняться. Ничего не было.

Взгляд мужчины был безмятежен, словно действительно ничего не случилось.

Может, Диана преувеличила грех? Придала значение тому, о чем не стоит и думать? В конце концов, графу Ферна видней, что стоит осуждения, что нет. Он знает много больше своей спутницы, ему знаком этот мир, его обитатели с его повадками, и вполне возможно, что то, что возмутило Диану, им принято за норму.

Девушка в который раз пожалела, что жила слишком замкнуто, сначала не могла из-за запрета батюшки покидать территорию замка, а потом сама страшилась. Только и знала что дорогу к владениям Бредвордов, но если бы любовь не подвигла ее на этот отчаянный шаг, сама бы она не решилась на него.

— Вы много путешествуете? — начала обирать губами землянику с "букета".

— Довольно много.

— Не страшно?

— Нет.

— А я боюсь. Оказывается, я совсем ничего не знаю, хотя прилежно занималась с отцом Иовом и господином Лате. Он всего месяц преподавал, а потом внезапно уехал, и мы не закончили изучение многих предметов.

— Было глупо приставлять к вам учителя.

— Почему? Мне до сих пор жаль, что я не получила должного образования, а сейчас жаль особенно остро. Мы жили слишком замкнуто, отец был слишком строг и опекал нас с Адель, как мне теперь кажется, чрезмерно.

— У него были на то причины. Он делал все правильно. Лишнее любопытство — лишние проблемы. Он пресекал их как мог, тем сберегал вас.

— Да, но… выходит, что я абсолютно беспомощна, необразованна даже в элементарном. Мне сложно понять многие вещи.

— Вашим образованием займутся, обещаю.

— Монтрей?

— Дэйн воспитал не одну сотню птенцов. Он прекрасный учитель.

— Вы высокого мнения о нем, но насколько оно объективно? Он вам нравится, значит, вы не можете судить бесстрастно.

— И не зачем. Он мой друг, этим все сказано.

Сантьяго обрадовался любопытству девушки к Дэйну, но как оказалось, поспешил. Ее не интересовал лорд, ее внимание было обращено к нему самому.

— А вам я нравлюсь? Как вы считаете, обладаю ли я какими-нибудь достоинствами?

Ферна растянулся на траве, проклиная свою простоту, благодаря которой попал в ловко расставленные сети. И как теперь выкручиваться?

Помолчал, разглядывая темнеющее небо и, сказал:

— Вы обладаете массой достоинств. И вы не можете не нравиться, учитывая, что вы женщина и жена моего друга.

— Я говорю о вас, а не о нем, спрашиваю мужчину, а не друга или верного слугу господина.

Сантьяго сел:

— Диана, все это говорите не вы, а то, чем еще не умеете управлять. Наша беда в том, что мы одни и в округе ни одного опытного экземпляра для вашего обучения и оттачивания мастерства, кроме меня нет. Ваш Уилл попался вам именно так и в такой же момент, но нужен вам не больше, чем я. Другое дело, что он юнец и обычный человек, но я другой.

— Вы думаете, я пытаюсь вас обольстить? Не в коей мере. Я слишком неопытна и в этом вопросе. Я всего лишь спрашиваю ваше мнение. Мне это важно, граф, — отвернулась, оробев. — Поймите меня правильно, как оказалось, я абсолютная неумеха к тому же возмутительно неопытна почти во всех вопросах. Меня пугает все: вы, это путешествие, инквизиция, то неизвестное, чем наградил меня Господь или проклял, боюсь этой ночи, боюсь Дэйна. Я чувствую себя загнанной в тупик и ищу выход из него, как могу. Был момент, когда я подумала, что вам приказали убить меня. Ваш лорд. Поймите, Сантьяго, я ничего не знаю ни о вас, ни о нем, но то что он заявляет на меня права, но сам не пожелал даже познакомиться с невестой, говорит о многом и не в его пользу. Он выказал свое пренебрежение мне, дал понять, что не нуждается в жене, а просто вынужден заключить брак. И потом эти земли, о которых я узнаю от вас. Согласитесь, очень удобно получить их насовсем. То есть… избавиться от меня. Мало ли случается на дорогах? А нас лишь двое. Вы, конечно, производите впечатление бывалого воина, скажу прямо, у вас устрашающая внешность. Однако вы один, а в шайках разбойников воинов много. Сейчас я уже не думаю, как думала, но мое будущее по-прежнему представляется мне туманно и это беспокоит. За мной гонится инквизиция, отец практически продал меня Монтрей, сбыл с рук, сестра вышла замуж за человека, которого я люблю. Я никому не нужна, по сути. Боюсь я, боятся меня. Где гарантия, что ваш господин точно так же не захочет от меня избавиться, как мой отец? Что он поймет меня, как поняли вы? Я должна знать, должна получить гарантии сейчас пока есть время на обдумывание, есть возможность что-то предпринять во избежание неприятностей, — девушка смолкла, решившись посмотреть на мужчину. — Наверное, я не совсем ясно изложила суть?

— Отнюдь, — Сантьяго повернулся к ней всем корпусом, чтобы лучше видеть и то что видел, ему не нравилось. Диана действительно была готова на опрометчивый шаг. Она находилась на грани отчаянья и причина его была обоснованна — то напряжение что девушке пришлось пережить до свадьбы и то потрясение, каким являлось ее бракосочетание и фактически бегство из дома. Ее жизнь перевернулась. И это в столь сложный для нее момент.

"Похоже, мне действительно стоит просить помощи", — подумал мужчина: "иначе мы можем ее потерять".

— У меня предложение, Диана: вы не принимаете поспешных решений, не торопитесь. Сейчас ложитесь спать, а завтра, рано утром я вас разбужу и мы отправимся в город. Завтрашний день мы посвятим лишь отдыху. Остановимся в приличной гостинице, сходим на рынок, купим вам все, что вы пожелаете. Вы примите ванну, отоспитесь и тогда мы поговорим.

— Вы же говорили, что останавливаться рискованно.

— Жить вообще рискованно.

— Как же быть.

— Доверьтесь мне и как — нибудь управимся. Предпримем некоторые шаги безопасности.

— Например?

— Вы обещаете мне, что будите молчать и не смотреть в глаза прохожих. Еще вам придется походить в этой одежде и в плаще, который я куплю вам перво-наперво. Вам придется маскироваться под мужчину всю дорогу. Конечно, это мало кого обманет, но если быть разумными и не привлекать особого внимания к вам, может получиться. Двое путешественников — не такой повод к вниманию, как женщина, в сопровождении мужчины. Тут вам и сплетни и любопытство, что может привести как к доносу в любую инстанцию, так и возбуждение более низменных интересов. Поэтому делайте, как я скажу, Диана, для своего же блага, и обещаю, все закончится хорошо.

— Почему вы один? — пытливо посмотрела на него девушка. — Вы так искреннее поете дифирамбы своему другу, но при этом его действия противоречат вашим словам. Разве отправляют за невестой одного воина? Разве этот факт не подтверждает мое подозрение, что лорду Монтрей все равно, что со мной случится? Разве это не говорит за его пренебрежение ко мне, за откровенное равнодушие к сохранности своей жены? И разве воспитанный, благородный человек так поступит?

— Мне сложно объяснить вам это сейчас, но поверьте, Диана, то что я приехал один вызвано не равнодушием или пренебрежением к вашей судьбе, а как раз наоборот. По чести сказать, я настоял на том, чтобы сопровождать вас единолично. Мне представлялось это более подходящим к ситуации, чем большое количество народа. Отряды двигаются медленнее, к тому же они более заметны, а мы должны тихо, быстро и незаметно попасть в Монтрей.

Она бы поверила ему, если бы не почувствовала, что он что-то скрывает. Это ощущение охладило ее откровенность, смяло всякое желание разговаривать, и заставило насторожиться. То, что граф резко изменил свое решение, так же сыграло против него. Девушка замкнулась.

Сказала для вида:

— Хорошо, я согласна, — и сделала вид, что утомлена настолько, что засыпает на ходу. Улеглась не раздеваясь, но заснуть не могла, как и вчера. Однако сегодня даже рада была своей особенности, потому что могла обдумать свое положение, подумать о своем будущем, о том, что делать, о Сантьяго, а заодно проверить его. Когда один спит, второй более раскрепощен.

И девушка, претерпевая жжение во всем теле, колотье и не уютность, лежала не шевелясь, делая вид, что спит, а сама прислушивалась к тому, что делается за ее спиной, к своим мыслям и ощущениям. Она, как в повелось за ней с глубокого детства, попыталась встать на место Ферна и посмотреть на себя и мир вокруг его глазами, услышать его мысли, уловить чувства, понять кто он, что и чем ей он может грозить.

Сантьяго заметил, что вокруг него витают ее энергии, но молча принял игру девушки.

К утру она устала биться о стену, которую он возвел и повернулась к нему. Взгляды встретились и, каждый понял, что другой знает, что происходило ночью. И оба насторожились.

Вслух же было сказано:

— Доброе утро, — как ни в чем не бывало.

С этого момента Диана замкнулась. Она спокойно выпила кипятка с медом, с благодарностью улыбнулась Сантьяго, безропотно села на лошадь, но в этом послушании мужчине виделось недоверие и упрямая решимость. Он напрягся, понимая, что в таком состоянии девушка может предпринять что угодно, а как оно для нее закончится — неизвестно.

— Доверяй мне, прошу тебя, — попросил, придерживая ее лошадь.

— Конечно, — опять улыбнулась Диана. Получить две улыбки за одно утро — неслыханная щедрость с ее стороны. А что это значит, для графа не было загадкой.

Он понял, что принял верное решение послать весточку Дэйну об осложнении в их деле. Сейчас не до гордости и самолюбивых устремлений.

Лишь бы известие вовремя дошло до Монтрей.