"Море и рыбки" - читать интересную книгу автора (Пратчетт Терри)

IV

Когда она вернулась в домик, матушка Ветровоск стояла посреди кухни, скрестив руки на груди, и лицо ее напоминало неприбранную постель. Одна нога выбивала на полу дробь.

— А сама выскочила за волшебника, — фыркнула матушка, едва подруга переступила порог. — И не говори мне, что ничего такого в этом нет.

— Но ты же знаешь, колдунам можно жениться. Сдай посох и шляпу — и женись на здоровье. Нет такого закона, чтобы волшебнику ходить бобылем, если он бросил волшебствование. Потому как считается, что они женаты на своем ремесле.

— Понимаю, — кисло хмыкнула матушка. — Быть женатым на ней — работенка не из легких.

— Как в этом году, много намариновала? — спросила нянюшка, переключаясь на другую тему. Выражение лица матушки живо наводило на мысли об уксусе.

— Весь лук мушка попортила.

— Жалко. Ты ведь любишь лук.

— Даже мушкам нужно есть, — философски заметила матушка. Она бросила сердитый взгляд на дверь. — «Как подружка подружке…»

— У нее в нужнике на крышке вязаный чехол, — сообщила нянюшка.

— Небось розовый?

— Ага.

— Симпатишно.

— Не такая уж она плохая, — возразила нянюшка. — В Скрипичном Локте люди о ней хорошо отзываются.

Матушка фыркнула.

— А обо мне они тоже хорошо отзываются?

— Нет, Эсме, о тебе говорят тихо-тихо.

— Вот и правильно. Видела ее шляпные булавки?

— Сказать по совести, очень даже… симпатишные.

— Вот она, современная ведьма. На голове — побрякушки, в голове — книжки…

Нянюшка всегда считала, что это личное дело каждого, чем забивать собственную голову, но спорить не стала. Тем более что ей еще предстояло возвести прочную дамбу, которая выдержала бы мощную волну матушкиного гнева.

— На самом деле ты даже можешь гордиться тем, что тебя не хотят допускать до Испытаний.

— О, я очень польщена.

Нянюшка вздохнула.

— Лестное лестному рознь.

— Знаешь, Гита, я никогда не умела делать хорошую мину при плохой игре. И никогда не хотела казаться лучше, чем я есть на самом деле.

Нянюшка опять вздохнула. Истинная правда, матушка была ведьмой старого закала. Она не делала людям добра, она поступала так, как того требовала ситуация. Вот только людям не всегда по душе такое отношение. Тот же старик Поллирт, что давеча сверзился с лошади. Ему хотелось какой-нибудь микстуры от боли, а нужны были несколько мгновений адской муки, пока матушка вправляла выбитый сустав.

Беда в том, что в памяти остается боль.

Всякие любезности, вежливые вопросы наподобие «Как вы себя чувствуете?» помогают завоевать доверие окружающих. Улучшают твой облик в глазах общественности. Однако Эсме никогда ничем подобным не занималась, поскольку и так видела людей насквозь.

Нянюшка Ягг тоже видела их насквозь, но знала, что люди очень не любят, когда им даешь это понять.

Она задумчиво склонила голову набок. Матушка по-прежнему притоптывала ногой.

— Ты, никак, что-то задумала, Эсме? Меня не проведешь. У тебя вид становится такой.

— Это какой же, будь любезна объяснить?

— А точно такой, как тогда, когда того разбойника нашли на дереве в чем мать родила — он еще ревмя ревел и все талдычил про чудище, которое за ним гналось. Забавно, никаких следов лап так и не обнаружили. А у тебя как раз было такое выражение лица.

— За свои подвиги он заслуживал и худшего наказания.

— Оно конечно… А еще у тебя такой вид был, когда на старого Свинкса кто-то напал в его же сарае. Беднягу так взгрели — даже говорить не мог. И живого места не осталось.

— Ты про того Свинкса, который поколачивал жену? Или про Свинкса, который теперь по гроб жизни не подымет руку на женщину? — уточнила матушка. Губы ее сложились в некое подобие улыбки.

— И точно такой же вид был у тебя, когда на дом старика Милисона вдруг скатилась с гор лавина. И надо ж какое совпадение, аккурат за день до того он обозвал тебя старой кошелкой, которая вечно сует нос в чужие дела… — не успокаивалась нянюшка.

Матушка ответила не сразу. Дело все в том, что последний случай действительно был чистым совпадением, и нянюшка об этом знала. А также знала, что матушка знает, что она это знает. Поэтому сейчас внутри Эсме Ветровоск шла яростная борьба…

— Что ж, всякие случайности бывают, — пожала плечами матушка, наконец найдя выход из трудной ситуации.

— Ага, например, может приключиться так, что в этом году на Испытаниях что-то не заладится. А чем не совпадение? Не могут же они все время гладко проходить…

Под взглядом ее подруги воздух чуть ли не зашипел.

— Значит, вот как ты обо мне думаешь! Очень приятно было это узнать!

— Летиция считает, надо идти в ногу со временем…

— Неужели? А я, стало быть, безнадежно отстаю? Мы действительно должны двигаться со временем в ногу, но кто сказал, что время нужно подпихивать? И кажется, Гита, тебе уже пора. Ты что-то задержалась. А я хочу побыть наедине с собственными мыслями!

Неизвестно, о чем думала матушка Ветровоск, но когда нянюшка с легким сердцем бежала домой, ее мысли были о том, что Эсме вряд ли способна сделать ведьмовству хорошую рекламу. Разумеется, она одна из лучших, спору нет. Но, глядя на матушку, девчонка, едва вступающая в жизнь, непременно скажет себе: так вот что это такое? Пашешь как лошадь, во всем себе отказываешь — а что в награду? Все те же тяжкие труды и лишения?

Нельзя сказать, что матушку так уж не любили, но гораздо чаще она вызывала не симпатию, а уважение. Люди, к примеру, привыкают с уважением относиться к грозовым тучам. Они питают землю водой, они необходимы. Но кто их любит?

Заморозки уже нашпиговали осенний воздух ледяными иголочками, поэтому, прежде чем улечься спать, нянюшка натянула сразу три фланелевые ночнушки. Но вот как было защититься от тревожных мыслей, что бродили в голове?

Сегодня была объявлена война. Ну не совсем война, но близко к тому. Матушка, если ее разозлить, была способна на разные, в том числе самые страшные вещи. Да, кара падет на головы тех, кто ее в полной мере заслужил, но ситуация от этого не становилась менее жуткой. Нянюшка знала: Эсме замышляет нечто ужасное.

Сама она не любила побеждать. От привычки побеждать потом трудно избавиться. К тому же она создает опасную репутацию, которую приходится поддерживать. Так и идешь по жизни, постоянно оглядываясь — а вдруг объявится новая талантливая девчонка, у которой и помело лучше, и с лягушками она управляется ловчее…

Нянюшка заворочалась под горой пуховых одеял.

Для матушки Ветровоск не существовало такого понятия как «второе место». Либо ты победил, либо нет. Собственно, в проигрыше нет ничего плохого — помимо того, конечно, что не ты победитель. Нянюшка всегда придерживалась тактики достойного проигрыша. Тех, кто продул в последнюю минуту, публика любит и угощает выпивкой, и слышать «она едва не выиграла» гораздо приятнее, чем «она едва не проиграла».

Нянюшка полагала, что быть второй куда как веселее. Но не в привычках Эсме было веселиться.

Матушка Ветровоск сидела в своем домике и смотрела, как догорает огонь.

Тени прыгали по серым стенам — серым не от грязи, но от почтенного возраста. Здесь не было ни единой бесполезной, ненужной вещи, которая не могла бы рано или поздно сослужить хозяйке какою-нибудь службу. Не то что у нянюшки Ягг, там домик был по самую крышу забит всяческими безделушками и цветочными горшками.

Нянюшка обожала подарки, и весь Ланкр был об этом прекрасно осведомлен. Матушка презрительно фыркала и называла подругу старьевщицей. По крайней мере, на людях. Что она по-настоящему думала на сей счет, никто не знал.

Вот потух последний уголек, а матушка все покачивалась в кресле.

В серые ночные часы всякая дурь в голову лезет. Например, что на твои похороны народ соберется лишь для того, чтобы собственными глазами убедиться: из могилы ты точно не восстанешь.