"Я не кукла" - читать интересную книгу автора (Найт Вирджиния)

9

Алекс все еще не могла оторвать глаз от телефонной трубки, которую только что осторожно положила на место, когда в дом вошел Дэйв. Увидев ее, он остановился у дверей. Ему хватило беглого взгляда, чтобы понять, что она в шоке.

– Что случилось? – резко спросил он.

– Только что звонила Линда, – безучастно сказала она. – Она хочет, чтобы ты перезвонил ей.

Не моргая, она смотрела перед собой, охваченная странным ощущением, что сейчас или потеряет сознание, или вообще рассыплется на части.

Лицо Дэйва залилось краской. Его дыхание стало прерывистым, ноздри раздулись, как у дикого животного, готового к бою. Алекс еще не видела его таким. Он бросил на пол свой кейс и, направившись к застывшей в оцепенении Алекс, отодвинул ее в сторону и прошел к себе в кабинет. А она все стояла, пытаясь понять, что здесь произошло. Неужели упоминание о Линде могло привести Дэйва в подобное состояние? Такое состояние, что он просто взял и сдвинул жену в сторону, как физическое препятствие, как бревно, оказавшееся у него на пути. Усилием воли она подавила подступившее к горлу рыдание. Линда позвонила – и Дэйв, как одержимый, помчался на ее зов!

Алекс с детьми была в гостиной, когда туда вошел Дэйв. Он выглядел спокойным, но остатки возбуждения все еще были заметны в его глазах. Кейт подбежала к отцу, чтобы, по обыкновению, обнять его, но он лишь символически погладил ее по золотистой голове. Сэм в знак приветствия помахал ногой – он лежал, растянувшись на ковре перед телевизором, полностью поглощенный старым черно-белым фильмом. Полусонный Джеми, уютно устроившийся на руках у Алекс, милостиво посмотрел на отца и снова прижался к матери.

Дэйв, глядя только на жену, сказал:

– Извини. Она не должна была звонить сюда.

– Это не имеет значения.

– Разумеется, имеет, черт возьми! – рявкнул он, и дети дружно обернулись, в изумлении уставившись на него.

Дэйв нервно провел рукой по волосам, пытаясь взять себя в руки.

– Сэмми, Кейт. Поиграйте немного с Джеми. Мне надо поговорить с мамой.

Не дожидаясь возражений, он взял недовольного Джеми из рук Алекс, посадил на ковер рядом с Сэмом и придвинул к нему разбросанные вокруг игрушки. Затем он улыбнулся всем троим, что, как поняла Алекс, было попыткой успокоить детей, поскольку они смотрели на него в полном замешательстве. После этого он схватил Алекс за руку, заставив ее подняться на ноги, и потащил следом за собой в кабинет, отпустив только тогда, когда за ними закрылась дверь.

– Я предупреждал ее, чтобы она никогда не звонила сюда, – сказал Дэйв. – Я говорил ей, что в случае срочной необходимости она должна попросить уборщицу сделать это! Но никогда не звонить самой!

– Как я сказала, это не имеет значения.

– Имеет! – в ярости взорвался он. – Она только что расстроила тебя, а я стремился избежать этого.

– Тогда ты должен был… – Алекс замолчала, не позволив обвиняющим словам сорваться с губ. Дернув плечом, она судорожно повернулась к его письменному столу с разбросанными на нем бумагами, ощутив неожиданную потребность навести порядок. – Как получилось, что она все еще работает на тебя? – спросила она. – Если ты говоришь, что все кончено.

– Она не работает на меня. Она работает в юридической фирме, услугами которой я пользуюсь, – объяснил Дэйв. – Я еще несколько недель назад передал все свои дела одному из ее коллег.

Алекс отказывалась верить, все еще помня выражение, появившееся на его лице, когда она сообщила ему о звонке Линды, и то, как он отодвинул ее, спеша к телефону.

– Тогда зачем она звонила сюда?

Дэйв сделал короткий вдох. Алекс была уверена, что он все еще боролся с теми чувствами, которые всколыхнулись в нем из-за звонка Линды.

– Так случилось, что она оставалась одна в офисе, когда пришло срочное сообщение, – объяснил он. – Оно было достаточно важным, поэтому возникла необходимость как можно скорее передать его мне. А она единственная, кто мог это сделать!

– О-о. – Это было все, что смогла выговорить Алекс. Затем тоном, решительно закрывавшим эту тему, добавила: – Позаботься, чтобы она больше не звонила сюда.

Неловкое молчание, наступившее вслед за этим, подсказало ей, что это еще не все. Она оказалась права.

– Дело в том, – осторожно начал Дейв, – что я должен сейчас уйти, причем немедленно. Возникли юридические проблемы с этим делом в Хаддерсфилде, и я должен вернуться в офис и лично во всем разобраться.

Харви, Хаддерсфилд – какая разница?

– Разумеется, – согласилась она с таким выражением лица, как будто ее ударили. – Мне нужно укладывать детей спать.

Она протиснулась мимо него и направилась к двери. Но Дэйв остановил ее.

– Нет, – сказал он, удерживая ее за руку и глядя на нее спокойными, холодными, честными глазами. – Я должен объяснить. Я собираюсь в свой офис, Алекс. Не в офис Линды. Она уже переслала с курьером всю необходимую информацию для меня в мой офис, – подчеркнул он. – Я не увижусь с ней. Между нами будет целый Лондон, ты понимаешь это?

Понимала ли она? Да, она все понимала. Дэйв требовал, чтобы она поверила его слову. Он настаивал на доверии, которого она не чувствовала и, может быть, никогда не почувствует.

– Мне надо к Джеми, – проговорила она, вырвав руку, и вышла из комнаты.

Это было в пятницу. В понедельник Дэйв собирался в Хаддерсфилд, чтобы связать развязавшиеся концы этого дела до рождественских каникул. И после ужасного, подчеркнуто холодно-вежливого уикэнда Алекс почувствовала облегчение, когда он наконец уехал.

Но перед этим была ночь. И во время очередной попытки достичь взаимного удовлетворения в страстном порыве, Дэйв нарушил один из ее строжайших запретов – он заговорил с ней. Стал просить прощения. Алекс громко запротестовала, даже не вдумываясь в смысл того, что он пытался сказать. Он замолчал, но в его движениях появилось какое-то отчаяние, граничащее с мукой. Потом он лежал, отвернувшись, уткнувшись лицом в подушку. И у Алекс возникло непреодолимое желание утешить его. Но мысль, что это будет слишком большой для него уступкой, остановила ее.

Поймав себя на том, что она уже перестала понимать, что на самом деле явилось причиной разлада их отношений, Алекс напомнила себе: Линда.

Но даже это имя уже не ранило ее чувства так глубоко, как прежде.

Все следующие дни Алекс была охвачена суматохой последних приготовлений к Рождеству. Она торопилась закончить переустройство спален и упрямо не обращала внимания на свое не очень хорошее самочувствие. Вечером накануне возвращения Дэйва она почувствовала такую слабость, что была почти готова бросить все и лечь в постель.

Она была с детьми в гостиной, пытаясь установить огромную елку, которую только что привезли, когда открылась дверь и вошел Дэйв. Сочувственная улыбка смягчила резкие складки на его лице, когда он увидел их всех в противоборстве с колючими ветками непокорного дерева.

– Вижу, что здесь еще остались кой-какие дела и для меня, – пошутил он.

Дети, оставив Алекс одну у елки, бросились к отцу, и он с воплем притворного ужаса повалился на ковер. Близнецы с хохотом и криками упали на него сверху, а третьему члену их маленького трио пришлось добираться ползком, чтобы принять участие в веселой свалке.

Алекс наблюдала за ними с глупой улыбкой на лице, не обращая внимания на колючие иголки, впившиеся в ладони. И внезапно на нее нахлынуло озарение. Она отчетливо поняла, ради чего стоило сохранять свою жизнь такой, какая она есть, – ради семьи. Простое, но в то же время запутанное переплетение нитей любви, которые протянулись от одного к другому, от другого к третьему и соединили всех их вместе так прочно, что, даже когда одна нить рвалась, они все равно оставались вместе в одной семье, потому что были крепко связаны.

И Дэйв сейчас был прежним. Он наслаждался этой шуточной борьбой с детьми, а они щекотали его, заставляя просить пощады. Джеми уселся на него сверху и принялся колотить его ручонками в грудь.

– Сдаюсь! Сдаюсь! – закричал Дэйв, когда Сэм прижал к ковру его руки, так что Кейт могла беспрепятственно щекотать отца. Хитрецы знали, что он ничего не сможет сделать, пока Джеми у него на животе. – Помоги мне, Алекс! – взмолился он. – На помощь!

Алекс отпустила елку, тревожно понаблюдав за ней несколько мгновений, желая увериться в том, что дерево не упадет на них сверху, потом подошла и подняла Джеми. Взяв его под мышку, она немного поддразнила Кейт ее же средствами, предоставив Дэйву разбираться с Сэмом. Дэйв моментально вскочил на ноги, и, схватив Сэма в охапку, начал покрывать звонкими поцелуями его скривившееся лицо.

Сэмми извивался, как угорь, протестуя и наслаждаясь одновременно. Не так много способов дать шестилетним мальчикам то необходимое количество ласки, поцелуев и объятий, в которых они нуждались, хотя и не признавались в этом. Дэйв сейчас избрал лучший путь, превратив это в игру. И к тому времени, когда он отпустил сына, тот сиял от счастья, пытаясь изобразить высшую степень отвращения. Затем он заливисто засмеялся, когда Дэйв погнался за визжащей Кейт. Ее было легко поймать; трудно убегать и уворачиваться, когда на самом деле хочешь, чтобы тебя схватили и обняли эти сильные руки.

Джеми наблюдал за всем этим с радостным оживлением на лице. Алекс прижимала его к себе, чувствуя уютное тепло маленького тельца, и откровенно желала, чтобы настала и ее очередь получить немножечко счастья.

Наверное, Дэйв подумал о том же, потому что поставил Кейт на ноги и устремил свой взгляд на Алекс. Внезапно почувствовав смущение, она протянула ему Джеми и опустила глаза. Поняв намек, Дэйв снова опустился на пол и принялся щекотать младшего сына, который смеялся в ответ заразительным младенческим смехом.

В этот момент елка угрожающе заскрипела. Алекс вовремя бросилась в гущу колючих ветвей и схватилась за ствол, с трудом удерживая тяжелое дерево. Другая рука, более сильная, пришла ей на помощь: Дэйв молниеносно вскочил с пола и, протянув руку, принял вес дерева на себя. Легким толчком он вернул елку в прежнее положение. Крепкие, но нежные руки помогли Алекс выбраться из колючих ветвей.

– Ты оцарапала щеку, – хрипло сказал Дэйв и, наклонившись, коснулся губами крошечной царапины в уголке ее рта. Он провел по чувствительному месту кончиком языка, и Алекс внутренне затрепетала.

– Здравствуй, – нежно сказал он.

– Здравствуй, – ответила она, смущенно глядя ему в глаза.

Дэйв снова наклонился к ней с поцелуем, более долгим, гораздо более интимным, чем в первый раз. От него исходили тепло и какая-то живительная сила. Алекс закрыла глаза и позволила себе забыться в простой радости объятия.

Раздался звонок в дверь, и они неохотно оторвались друг от друга. Близнецы с визгом бросились в прихожую, чтобы впустить мать Дэйва: ее ожидали к этому времени.

– Бабушка поведет их на рождественскую службу, – слегка задыхаясь, объяснила Алекс.

– Да? – рассеянно откликнулся Дэйв, скользя затуманенным взглядом по ее зардевшемуся лицу. – Замечательно, – пробормотал он и снова поцеловал ее, томно и нежно, не отрываясь от ее губ даже тогда, когда Дженни Мастерсон вошла в комнату и, увидев их, остановилась в дверях.

Алекс не услышала, как вошла свекровь. Любовь, которая, как она думала, ушла навсегда, вновь наполнила чудесным теплом каждую клеточку ее тела. С легким вздохом, похожим на нежное дуновение бриза, она скользнула ладонями вверх, и ее пальцы погрузились в шелк темных волос мужа.

Наконец, едва дыша, они отстранились друг от друга. Дэйв повернулся и посмотрел на мать. Дженни Мастерсон стояла и улыбалась, глядя на них; в ее глазах сияла надежда.

Пока Дэйв укреплял елку, Алекс помогала детям одеться. Только сейчас вспомнив о тех перестановках, которые она сделала наверху, пока муж был в отъезде, Алекс прикусила нижнюю губу, обдумывая, как бы сообщить ему об этом. И малодушно отложила объяснения до того момента, когда у нее уже не будет выбора.

Они вместе вышли проводить детей и бабушку. Дэйв по-хозяйски обнимал Алекс за талию. Они помахали рукой Дженни, которая толкала перед собой прогулочную коляску с тепло укутанным Джеми, и близнецам, которые, без умолку тараторя, вприпрыжку бежали следом.

Дэйв закрыл дверь. Тишина в доме показалась странной после шума, наполнявшего его всего минуту назад.

– Пойдем со мной, я переоденусь, – предложил Дэйв, взяв ее за руку.

Алекс кротко согласилась. Держась за руки, они поднялись в спальню. Дэйв удовлетворенно вздохнул и, выпустив ее руку, начал растягивать узел галстука. Алекс смотрела на него, стоя у дверей и нервно сжимая пальцы.

– Э-э… – попыталась она привлечь его внимание.

Он, видимо, не услышал и направился прямо в ванную. Через мгновение он вылетел оттуда пулей, раздраженно глядя на нее:

– Что за черт?

– Мне нужно было разместить где-то моих родителей! – защищаясь, выпалила она. – Это единственно возможное решение!

Ванная сияла чистотой. Все личные принадлежности ее и Дэйва были убраны оттуда. Алекс также освободила один из своих шкафов в спальне, перевесив одежду в шкаф Дэйва. Теперь его шкаф был набит очень плотно, и она со вздохом подумала, что все вещи придется заново гладить, прежде чем их можно будет снова надеть.

Но…

– А где, – проскрежетал Дэйв, – мы будем с тобой спать?

Алекс неопределенно махнула рукой в сторону других спален.

– Все устроилось вполне хорошо, – торопливо принялась объяснять она. – Я заказала две новые кровати, и их уже доставили. Одна – в комнату Сэма, другая – в комнату Кейт. Твоя мама может спать в комнате Кейт. – Мать Дэйва всегда ночевала у них на Рождество, она любила присутствовать при том, как дети распаковывают рождественские подарки. – Я буду спать в комнате Джеми, а ты – в комнате Сэма. Это всего на две ночи, Дэйв! – Она пыталась обратиться к его разуму, чувствуя, что он готов взорваться. – Ты знаешь, что мы не можем поместить близнецов вместе, они тогда вообще не уснут! Дети очень возбуждаются от этого. Они…

– Проклятье! – все-таки взорвался он. – В чем дело, Алекс? Почему я, черт возьми, должен уступать свою кровать твоим родителям? Почему они не могут спать в других комнатах? Или ты сделала это, чтобы еще раз уколоть меня? Если так, то я тебя предупреждаю: с меня достаточно!

Алекс рассвирепела от такой несправедливости.

– С каких это пор мои родители стали для тебя обузой? Ты видишь их раз в год! Прояви к ним уважение, ради Бога! Им предстоит завтра долгий путь, они не будут нигде останавливаться по дороге. И потом, они уже в солидном возрасте. Они не будут чувствовать себя удобно, если им придется спать в комнатах близнецов!

– Не могу поверить, что ты действительно сделала это! – отрезал Дэйв, слишком разъяренный для того, чтобы вслушиваться в то, что она говорила. – Я возвращаюсь домой после кошмарной недели в Хаддерсфилде, – воскликнул он с таким пафосом, как будто Хаддерсфилд был на краю света, – в предвкушении мирного Рождества в своем собственном доме! И узнаю, что вышвырнут из своей спальни мстительной женой, которая находит любые способы, чтобы… – Он остановился и сердито взъерошил волосы. Потом продолжил, сменив курс: – Все это не было бы так ужасно, если бы этот чертов дом был достаточно велик. Но из-за того, что ты отказываешься переезжать, я должен жертвовать своими удобствами! Чертов миллионер живет в убогом домишке с тремя надоедливыми отпрысками и женой, которая…

Внезапно он замолчал и наконец посмотрел на побледневшую Алекс.

– Проклятье, – вздохнул он. – Проклятье, проклятье, проклятье…

– П-почему бы тебе не поехать к Линде, в таком случае? – предложила она с дрожью в голосе. – М-может быть, там тебе будет лучше!

Повернувшись, она выбежала из комнаты, не желая слушать, что еще он может сказать. Он считает ее мстительной! Он считает их дом убогим! А его дети – эти милые малыши, которые так его любят, оказывается, его раздражают.

Алекс бросилась на кухню и с грохотом принялась мыть тарелки. Она могла бы загрузить их в посудомоечную машину, но не стала делать этого: ей надо было дать выход эмоциям.

Руки Дэйва протянулись с двух сторон, поймав ее в ловушку у кухонной раковины, теплые губы коснулись ее затылка.

– Прости, – проговорил он. – Я вовсе не имел в виду того, что сказал.

Она фыркнула, продолжая яростно тереть тарелку.

– Тогда почему ты это сказал?

– Потому что… – Он не закончил фразу, предпочитая прильнуть губами к ее шее.

– Потому – что? – Она выгнула плечо, чтобы как-то остановить его.

– Потому что я был разочарован, – заявил он. – Потому что всю неделю я не мог ни о чем думать, кроме как об этой чертовой кровати, с тобой в ней. Потому что я забыл об этих проблемах с твоими родителями. Потому что, – он тяжело вздохнул, – я не хочу спать в комнате Сэма. Я хочу спать с тобой. Я хочу проснуться рождественским утром и увидеть на подушке рядом со мной твое лицо. Потому что… Есть еще тысяча этих проклятых «потому что». Но в конце концов они сложились в одно. Я вышел из себя, потому что ты отняла у меня единственное место, где я чувствовал близость к тебе. Мне нужна эта кровать, Алекс.

С неожиданным рыданием она уронила тарелку обратно в раковину и, повернувшись, спрятала лицо на его груди так же, как когда-то, когда искала – и всегда находила – утешение.

– О, Дэйв, – прошептала она, давая выход слезам, – я так несчастна!

– Знаю, – вздохнул он, прижимая ее к себе и нежно поглаживая по спине.

Наконец, всхлипнув последний раз, она затихла. Дэйв взял ее за подбородок и заглянул ей в лицо. Она безропотно подчинилась.

– Моя мать убьет меня, если увидит тебя в таком виде, – сокрушенно сказал он. – Один взгляд на твое лицо – и она обвинит во всем меня, даже не выслушав.

Алекс невольно улыбнулась: во всех спорах Дженни неизменно принимала сторону Алекс независимо от того, была та права или нет.

– Прощаешь меня? – спросил Дэйв, нежно отодвигая светлый растрепанный завиток от ее мокрой щеки. – Давай заключим мир, Алекс, – торопил он. – Пусть это Рождество будет добрым. Черт, я даже готов уступить эту проклятую кровать твоим родителям, если это сделает тебя счастливой!

– Кто сказал, что это сделает меня счастливой? – возразила она, залезая в карман его брюк за носовым платком. Ее рука в поисках платка скользнула вниз вдоль его бедра, и Алекс почувствовала, как он вздрогнул от легкого прикосновения ее пальцев.

– Ах ты, дерзкая плутовка! – воскликнул Дэйв. Эта позабавившая его случайность напомнила ему о прежней проказнице Алекс, которую, как ему казалось, он потерял навсегда. – Мир, Алекс, – взмолился он. – Пожалуйста!

– Ты назвал детей надоедливыми отпрысками! – сурово напомнила она.

– Неужели я такое сказал? – очень правдоподобно ужаснулся он.

– И не только!

– Не понимаю, как это ты не запустила в меня чем-нибудь, – сокрушенно пробормотал он. – Ну прости меня, и заключим мир?

Алекс обдумывала это предложение, наслаждаясь тем, что пальцы Дэйва нежно ласкали ее лицо и шею.

– Ты действительно миллионер? – с любопытством спросила она.

– А что, я и это сказал? – Он поднял брови. – Я, должно быть, на время потерял рассудок.

– И все-таки? – настаивала Алекс.

– Если я скажу «да», это добавит мне немножко уважения? – с иронией поинтересовался он.

– Возможно.

– Тогда да, – кивнул он. – Ты видишь перед собой миллионера. С несколькими миллионами. Я добавил это только для того, чтобы повысить свой рейтинг, как ты понимаешь.

Это было сказано легко и небрежно, почти шутя, но тем не менее задело что-то в глубине души Алекс. Она знала, что это было правдой, что ее муж действительно очень богат, но никогда не осознавала этого. Для нее он был просто Дэйв – мужчина, которого она любила.

– Мир? – спросил он, наклоняясь и нежно касаясь губами уголка ее рта.

– Да, – пробормотала она, закрыв от удовольствия глаза.

Дэйв поднял голову.

– Из-за моих миллионов?

– Конечно, – улыбнулась она. – Какие у меня еще могут быть причины для примирения?

Он засмеялся. Если он хоть что-нибудь знал наверняка об Алекс, то это то, что она лишена корысти. Он запечатлел поцелуй у нее на макушке и потянул за собой к двери.

– Пойдем, поговорим, пока я буду переодеваться, – предложил он, и они пошли наверх.

Спальня была залита теплым светом. Дэйв бросил тоскливый взгляд в сторону кровати.

– Мы можем остаться здесь на эту ночь, – небрежно заметила Алекс, получив в ответ легкий шлепок, и, смеясь, они оба прошли в ванную.

Это было чудесное Рождество, счастливое, веселое и беззаботное, но оно быстро прошло. Пришло время решать, будет ли Алекс продолжать занятия в классе Зака. Дэйв ничего не говорил, но его мнение об этом было легко прочесть по его лицу каждый раз, когда он заставал ее с альбомом в руках. Алекс не заводила разговор на эту тему просто потому, что хотела принять решение самостоятельно.

Постепенно между ней и Дэйвом снова стал возникать барьер: они опять превратились в двух осмотрительных незнакомцев, живущих под одной крышей. Алекс не могла не признать, что на девяносто девять процентов это связано с их неудовлетворенностью в постели. Дэйв был очень чувственным мужчиной, и ее неспособность отдать ему всю себя задевало его мужское самолюбие. Он ненавидел те ограничения, на которых она настаивала, – темнота, тишина и ее нежелание без оглядки следовать инстинктам. Алекс опасалась, что, если ничего не изменится, он отправится искать удовлетворения где-нибудь еще.

Избавится ли она когда-нибудь от этого страха? Дэйв сожалел о своем увлечении так же, как и она. Но боязнь того, что он действительно может уйти, лишала ее той уверенности, в которой она так нуждалась. Она жила в постоянной тревоге, почти ощущая ее физически. Все это отражалось на ее нервной системе и даже на желудке, который продолжал беспокоить Алекс все последние месяцы. Месяцы, которые так изменили ее жизнь…