"Между Богом и мной все кончено" - читать интересную книгу автора (Масетти Катарина)

НОЯБРЬ Вляпалась, влипла, влюби-и-и-илась!

Конечно, мы с Пией обсуждали, что значит влюбиться. Это она начала придумывать и вспоминать всякие смешные слова, похожие на это, и всю физру мы распевали такие вот песенки:

Наверно, это было осенью, в ноябре. Мы тогда только что поняли, как хорошо нам вместе. Казалось, мы обе ужасно рады, что нас теперь двое. Уверена, Пия чувствовала то же самое. Она всегда была одиноким волком, но не по своей воле. Она ни разу мне об этом не говорила. Однажды она назвала меня уродом. Я с удивлением вытаращилась на нее, и тогда она добродушно добавила: «В мире, где полно придурков, приятные люди воспринимаются как уроды — чисто статистически». С тех пор, желая сделать друг другу приятное, мы дразнились: «Уродка! Мутантка! Идиотка! Статистическая ошибка!» Думаю, если сегодня кто-то обзовет меня уродом, мне даже будет приятно.

Нечто неуловимое, то, что я до сих пор не могу перебороть или облечь в слова, так и ушло вместе с ней. Пия по-прежнему остается для меня живой и веселой, такой же опасной для всех парней в школе. Что касается последних, здесь она была совершенно всеядна.

Я просто-таки вижу, как она наповал сражает взрослого самца одним только взглядом, одним легким пинком, а потом, пожевав и выплюнув косточки, оставляет его в весьма потрепанном состоянии с испорченным аттестатом, потерявшим счет времени, и легкой походочкой отправляется навстречу новым приключениям, никогда не оглядываясь. Несмотря на это, все бойфренды Пии надеялись, что в один прекрасный день она к ним вернется, и случалось, рассеянно потрепав кого-то из них по подбородку, она дарила счастливцу многозначительный взгляд, которым он жил в течение многих недель.

Иногда она выбирала кого-то из выпускников.

— Я ищу образ отца! — говорила она.

Иногда могла всю ночь напролет играть в ролевые игры с шайкой четырнадцатилетних мальчишек, которые еще до рассвета успевали влюбиться в нее до безумия.

Мне даже кажется, это из-за Пии целая параллель парней стала вкачивать в себя стероиды, чтобы нарастить мускулы, которыми потом можно будет поигрывать, когда она пройдет мимо.

Другая разновидность помешательства представляла собой массовые походы парней в кино — только потому, что Пия сказала кому-то, будто питает слабость к креативным, интеллектуальным мальчикам.

Они смотрели черно-белое кино по-немецки и без субтитров, а потом, когда хотели обсудить с ней увиденное и продемонстрировать свой интеллект, Пия лишь глупо хлопала ресницами, говоря, что ничего, кроме диснеевских мультиков, отродясь не смотрела.

«Как тебе это удается?» — завистливо спросила я, когда мы узнали друг друга поближе. Пия никогда не была красоткой, правда, она и не пыталась внушить обратное ни себе, ни другим. Она была высокой, плоскогрудой, широкоплечей, тощей, а во рту у нее, казалось, красовались чуть ли не сорок восемь зубов. Одежда у нее была такая, словно она принимала в ней ванну, а потом спала. Волосы, похоже, кто-то подровнял садовым секатором. Не думаю, что Пия сулила парням сексуальные оргии, дабы привлечь их внимание. Нет, для этого были другие девчонки, которые не многого добивались своей доступностью. Так как же ей это удавалось?

«Я просто беру их под уздцы, и все!» — ответила она, наметив очередную мишень. В среднем для этого ей требовалось двенадцать минут, однажды мы засекали. Через двенадцать минут они уже бубнили что-то о свидании или барахтались на крючке, не в силах отвести от нее глаза.

Как-то раз мы пробрались на крышу корпуса, где проводились уроки химии, и лежа подсматривали через окно сверху за девчонками из выпускного класса. Вся компания была занята наведением марафета. Корча рожи, они подводили губы, поправляли прически и делали друг другу начес, поливали себя лаком для волос, мазались гелем, приводили в порядок одежду, грызли или подпиливали ногти или на худой конец подсчитывали съеденные калории. Со стороны девчонки напоминали куриный выводок, чистивший перышки. Но они отнюдь не были курицами, со многими из них мы были знакомы и знали их как совершенно нормальных и полноценных человеческих особей..

— Вот дурочки, а? — задумчиво сказала Пия, словно говорила сама с собой. — Дело не в том, как на тебя смотрят другие, а в том, куда смотришь ты сам!

— Ну же, давай, научи меня! — страстно застонала я.

— Нужно бросать взгляды, словно наживку, а потом остается только подсечь добычу. Иногда это немного напоминает японское единоборство, ну, то самое, ты знаешь, там еще борцы одеты в старые простыни. Если парни идут в атаку, ты следуешь за ними в том же направлении и используешь их собственные ресурсы, тогда рано или поздно они сами споткнутся.

— И будут лежать на полу до тех пор, пока ты не отрежешь им головы и не развесишь у себя на стене, — продолжила я. — Ты из тех женщин, которые могут заставить парней пить шампанское из твоих туфелек, хотя по тебе так сразу и не скажешь. А что за единоборство? Расскажи хотя бы, как сделать так, чтоб они пошли в атаку? Наверно, мне придется для начала разгромить их в пух и прах, прежде чем они вообще обратят на меня внимание. И что значит бросать взгляды, как наживку? Если они не смотрят на меня в ответ, то как я буду вытягивать добычу? Мне что, покрепче хватать их за причинное место и тащить в какой-нибудь укромный уголок? Не сомневаюсь, Бетте именно так и поступает! Да я не могу даже говорить с ними, не заикаясь, не знаю, что делать с руками и ногами. Скажи, как быть тем, у кого руки трясутся и потеют, а кожа идет красными пятнами.

— Я работаю над тем, чтобы они пили шампанское из моих кроссовок, — сказала Пия, улыбнувшись своей огуречной улыбочкой. (Звучит смешно, но эта улыбка и вправду была красивой и даже немного загадочной.)

— А моя мама могла бы заставить их пить шампанское из своих резиновых сапог. При этом она пускает в ход крайне скромный арсенал, здесь я перед ней преклоняюсь! Томно взмахнет ресницами, слегка вздохнет — и дело в шляпе. Все мужики валяются кверху лапками. Особенно папа, хотя уж он-то мог бы привыкнуть. Вьется вокруг нее, словно измученный мартовский кот, напрочь потерявший рассудок.

Внезапно Пия погрустнела. Ее родители развелись совсем недавно.

В ее голосе звучали нотки раздражения и злобы, когда она говорила о «мужиках» — да-да, о них, родимых, так сказать, о мужчинах. Обычно так говорят про мусор: он есть, без него никуда, но радости в этом мало.

Я хотела немного приободрить ее.

— В одном английском журнале я читала, что губы должны быть влажными, а ноздри — нежно трепетать, а еще надо все время смотреть на нижнюю губу мужчины, полуприкрыв глаза, — сказала я. — Я уже пробовала на прошлой школьной дискотеке. Но парни меня за версту обходили. Как думаешь, почему?

— Наверняка ты все перепутала. Ноздри были влажными, а губы, наоборот, трепетали, — сказала Пия. — А может быть, они видели только девчонку, которая пускала слюни и, пыхтя, косила глазами. Скажи спасибо, что они не вызвали психиатрическую «неотложку» и не отправили тебя в желтый дом!

Солнце вышло из-за туч, Пия снова была в приподнятом настроении.

— Будешь у меня в подмастерьях! Вляпалась, вонзилась, втрескалась, влюбилась!