"Эхо-парк" - читать интересную книгу автора (Коннелли Майкл)

6

Высадив Рейчел Уоллинг у ее машины, Босх сразу открыл телефон и позвонил своей напарнице. Райдер доложила, что заканчивает оформление бумаг по делу Матарезе и они уже на следующий день смогут передать их в следующую инстанцию, то есть выдвинуть формальное обвинение в офисе окружного прокурора.

– Хорошо. Что-нибудь еще?

– Я получила из архива вещественных доказательств коробку Фицпатрика, и оказалось, что это целых две коробки.

– Что в них?

– В основном старые ломбардные записи, на которые никто никогда не смотрел. Они тогда промокли насквозь, при тушении пожара. Парни из временно созданного оперативного подразделения засунули их в пластиковые тубусы, и они там так и гниют. Господи, ну и воняют же!

Босх задумчиво покивал. В принципе это все равно уже не имело значения. Рейнард Уэйтс собирался признаться в убийстве Дэниела Фицпатрика. Босх чувствовал, что и Райдер смотрит на это дело аналогично. Добровольное признание – королевский флеш[24]. Он побивает все остальное.

– Не было известий от Оливаса или О'Ши? – спросила Райдер.

– Пока нет. Я собирался позвонить Оливасу, но хотел сначала поговорить с тобой. Ты знаешь кого-нибудь в городском отделе лицензирования?

– Нет, но если ты хочешь, чтобы я туда позвонила, могу сделать это утром. Сейчас они закрыты. Что тебя там интересует?

Босх посмотрел на часы. Оказывается, уже поздно. Видимо, омлет «У Даффи» придется считать завтраком, обедом и ужином одновременно.

– Нам надо поднять данные по бизнесу Уэйтса и выяснить, как долго он им занимался, не было ли каких жалоб. По идее, Оливас с напарником должны были бы сами этим заняться, но в досье ничего нет.

На том конце линии возникла пауза, потом Райдер произнесла:

– Ты считаешь, это может быть как-то связано с «Хай-Тауэр»?

– Да. Или – с Мари. У нее в квартире было большое венецианское окно. Не помню, чтобы что-либо подобное попадалось нам тогда. Но, не исключено, мы просто упустили.

– Гарри, ты никогда ничего не упускаешь, но я займусь этим в первую очередь.

– Еще кое-что, на что следует обратить внимание. Имя парня. Оно может быть липовым.

– Неужели?

Босх рассказал ей, как позвонил Рейчел Уоллинг и попросил взглянуть на досье. Это известие было сразу встречено выразительным молчанием, потому что Босх пересек невидимую грань дозволенного. Привлечение к делу ФБР без одобрения руководства являлось нарушением неписаного закона полицейского управления Лос-Анджелеса – пусть даже приглашение Уоллинг было неофициальным. Но когда Босх сообщил Киз о Рейнарде-лисе, его напарница усмехнулась:

– Полагаешь, наш серийный убийца, мойщик окон, обучался средневековому фольклору?

– Не знаю. Уоллинг говорит, он мог набраться этого из какой-нибудь детской книжки. Впрочем, не важно. В любом случае тут достаточно материала для размышления, и нам имело бы смысл взглянуть на регистрационные записи о его рождении. Убедиться, что вообще существует такой человек – Рейнард Уэйтс. В первом досье, от девяносто третьего года, когда он попался на том, что заглядывал в окна чужого дома, его арестовали под именем Роберта Саксона – так он назвался. А уже позже всплыло имя Рейнарда Уэйтса – когда компьютер выдал отпечаток его большого пальца из базы данных управления автотранспорта.

– Что ты надеешься обнаружить, Гарри? Если уже тогда имелся отпечаток пальца, то, очевидно, имя все-таки настоящее.

– Может быть. Но ты знаешь, нет ничего невозможного; в этом штате не так уж трудно получить водительские права и другие лицензии на фальшивую фамилию. А если его настоящая фамилия действительно Саксон, а компьютер выдал вымышленную, и он после этого стал фигурировать как Уэйтс? Мы знаем, что подобное случалось и раньше.

– Но зачем ему сохранять эту фамилию? При аресте он записан как Уэйтс, вся криминальная биография – на Уэйтса. Почему бы ему потом не вернуться к фамилии Саксон, или как там его?

– Хорошие вопросы. Я не знаю ответов. Но нам придется все это выяснить.

– Что ж, главное – его схватили и он у нас в руках, как бы его ни звали. Кстати, пока мы разговариваем, я пропустила его имя через «Google» и ничего не обнаружила.

– Попробуй еще.

Босх подождал, слушая, как пальцы Киз Райдер выстукивают по клавиатуре компьютера.

– Есть! – воскликнула она. – Тут много всего о Рейнарде-лисе.

– Она так и сказала.

Воцарилась тишина – Райдер читала ссылки. Потом раздался ее голос:

– Здесь приводится легенда о том, как Рейнард-лис имел тайный за́мок, который никто не мог найти. Он использовал всяческие виды обмана, чтобы подманить своих жертв поближе, затем утаскивал их в свой за́мок и съедал.

– У тебя найдется время снова войти в систему «Автотрэк» и поискать, нет ли там чего на Роберта Саксона? – спросил Босх.

– Да, конечно.

Особой убежденности в тоне напарницы не звучало. Но Босх был полон решимости не дать ей сорваться с крючка. Он хотел, чтобы запущенный механизм продолжал работать.

– Прочти мне дату рождения из отчета об аресте, – попросила Райдер.

– Не могу. У меня его нет с собой.

– Где же он? На твоем столе я не вижу.

– Я отдал материалы агенту Уоллинг. Получу их обратно сегодня вечером. Тебе придется взять отчет об аресте из компьютера.

И вновь в воздухе повисло выразительное молчание.

– Гарри, это официальные документы, – наконец сурово произнесла Райдер. – Ты знаешь, что не имеешь права отдавать их. И завтра они понадобятся нам для допроса.

– Я же говорю: получу их обратно сегодня вечером.

– Будем надеяться. Но должна заявить тебе, напарник: ты опять действуешь по-ковбойски, и мне это не нравится.

– Киз, я просто желаю, чтобы дело двигалось вперед, не зависало. И еще я хочу как можно лучше подготовиться к завтрашнему допросу. Информация, полученная от Рейчел, даст нам перевес над этим парнем.

– Ладно. Полагаюсь на твои слова. Может, когда-нибудь ты станешь достаточно доверять мне, чтобы спрашивать и мое мнение, принимая спонтанные решения, затрагивающие нас обоих.

Босх почувствовал, как щеки его вспыхнули. Киз права: он поступил, не посчитавшись с ней. Он ничего не ответил, зная, что извинения тут не помогут.

– Перезвони мне, если Оливас сообщит время на завтра, – попросила Райдер.

– Обязательно.

Закрыв телефон, Босх некоторое время размышлял над ситуацией. Стараясь преодолеть досаду и смущение от справедливой выволочки Райдер, он постарался сфокусироваться на текущих задачах и прикинуть, что еще на данный момент необходимо сделать. Вскоре он снова открыл телефон, позвонил Оливасу и спросил, назначены ли время и место для допроса Уэйтса.

– Завтра утром, в десять, – ответил тот. – Только не опаздывайте.

– А вы вообще собирались проинформировать меня об этом, Оливас? – вспылил Гарри. – Или я должен был догадаться телепатически?

– Я сам только что узнал. Вы позвонили мне прежде, чем я успел сообщить.

Босх не отреагировал на извинение.

– Где? – спросил он.

– Здесь, в офисе окружного прокурора. Обвиняемого доставят из тюремного изолятора особо строгого режима сюда, в комнату для допросов.

– Вы сейчас в офисе окружного прокурора?

– Мне нужно было обсудить кое-что с Риком. Что-нибудь еще?

– Да, у меня вопрос. Где ваш напарник по этому расследованию, Оливас? Что с Колбертом?

– Он на Гавайях. Будет на следующей неделе. Если дело продлится до тех пор, он тоже примет участие.

Босх спросил себя, знает ли вообще Колберт о происходящем. Что, пребывая в отпуске, он пропускает дело, которое может стать судьбоносным в плане его карьеры. Из всего, что Босх слышал об Оливасе, его бы не удивило, если этот шустряк решил обскакать своего напарника в деле, сулящем славу.

– Значит, в десять? – уточнил Босх.

– В десять.

– Есть еще что-нибудь, что мне важно знать, Оливас?

Босха занимало, почему Оливас находится у прокурора, но не хотелось прямо об этом спрашивать.

– Собственно говоря, есть одна проблема… В некотором роде деликатная. Мы как раз обсуждали это с Риком.

– Какая проблема?

– Догадайтесь, на что я сейчас смотрю.

Чтобы не вспылить, Босх глубоко выдохнул. Кажется, Оливас намеревался тянуть резину. Босх знал его менее одного дня и уже с уверенностью мог сказать: ему не нравится этот человек и никогда не понравится.

– На что же?

– На ваши записи из пятьдесят первой формы по делу Жесто.

Оливас ссылался на «Следственную хронологию», сводный перечень записываемых по часам и датам всех моментов следствия: от учета затрат времени детективами и предпринимаемых ими действий до записи повседневных телефонных звонков, принятых и переданных сообщений – в том числе вопросов от СМИ и наводок от граждан. Обычно эти записи вначале велись от руки, с применением методов стенографии и всевозможных сокращений, обновляясь и дополняясь ежедневно, порой даже ежечасно. Затем, когда страница заполнялась до конца, ее перепечатывали на специальный бланк, по так называемой пятьдесят первой форме, уже в полном виде. Это делалось на тот случай, если дело перейдет в суд: тогда адвокатам, судьям и присяжным может потребоваться ознакомиться с пошаговым ходом следствия.

– Так что там с ними? – поинтересовался Босх.

– Я смотрю на последнюю строчку на странице четырнадцать. Запись от двадцать девятого сентября 1993 года, время 18.40. Видимо, как раз перед уходом с работы. Под записью стоят инициалы: Дж. Э.

Босх почувствовал, как к горлу подкатывает желчь. Что бы там ни имел в виду Оливас, но он явно смаковал сообщение.

– Наверное, – нетерпеливо проговорил Босх, – запись была сделана моим тогдашним напарником, Джерри Эдгаром. Что в ней, Оливас?

– Тут говорится… Сейчас я зачитаю: «Роберт Саксон, дата рождения 11.03.71. Видел сообщение в „Таймсе“. Был в супермаркете „Мейфэр“ и видел М. Ж. одну. Никто за ней не следовал». Далее приводится номер телефона Саксона – и больше ничего! Но и этого довольно, Лихач! Вы понимаете, что это значит?

Босх понимал. Он только что попросил Киз отследить данные Роберта Саксона на предмет криминальной биографии. Это были либо вымышленные, либо настоящие имя и фамилия человека, известного ныне как Рейнард Уэйтс. Эти имя и фамилия, упоминаемые в старых материалах дела, теперь связали Уэйтса с делом Жесто. Это также означало, что тринадцать лет назад Босх и Эдгар имели шанс выйти на Уэйтса-Саксона. Но по причинам, которых Гарри не помнил или о которых вообще не знал, они этим шансом не воспользовались. Босх не помнил конкретной записи в пятьдесят первой форме. В «Следственной хронологии» содержались десятки страниц, заполненных одно-двустрочными записями.

– Это единственное упоминание Саксона в Книге убийства? – спросил он.

– Из того, что я пока увидел, – да. Я просмотрел все дважды. В первый раз даже пропустил эту запись. Затем, во второй раз, я сказал себе: «Эй, да я же знаю эти имя и фамилию». Босх, это липовые данные, использованные Уэйтсом вначале девяностых. Они должны находиться в тех папках, которые мы вам дали.

– Да.

– Это означает, Босх, что тогда он звонил вам с коллегой. Убийца звонил вам, а вы с напарником это прошляпили. Похоже, никто так и не проверил человека, даже не прогнал его данные через ящик. Подумайте, у вас был псевдоним убийцы и его телефонный номер, а вы не сделали ровно ничего. Понятно, вы ведь не знали, что он убийца. Просто какой-то гражданин, желающий рассказать о том, что он видел. Он пытался использовать вас, собираясь выведать что-нибудь о расследовании. Только Эдгар не клюнул. Был конец рабочего дня, и он, наверное, уже мечтал о том, как бы пропустить первый мартини. – Босх молчал, и Оливас с готовностью спешил заполнить вакуум: – Плоховато, знаете ли. Не исключено, что все дело могло завершиться прямо тогда же. Утром мы порасспросим об этом Уэйтса.

Оливас и его мелочный мирок уже перестали иметь значение для Босха. Никакие уколы и шпильки не проникали сквозь густое темное облако, что начало его окутывать. Босх прекрасно понимал: если бы на Роберта Саксона тогда обратили внимание, то довольно было бы простой, рутинной проверки по компьютерной базе данных фальшивых фамилий, чтобы вывести следствие на Рейнарда Уэйтса и его предыдущий арест. Это автоматически сделало бы Уэйтса подозреваемым, а не просто сомнительным субъектом, вроде Энтони Гарланда. Настоящим, веским подозреваемым. А это, бесспорно, повернуло бы весь ход расследования в ином направлении.

Но этого не произошло. Теперь совершенно ясно, что ни Эдгар, ни Босх не прогнали фамилию через компьютерную базу данных. И Босх сознавал, что эта оплошность стоила жизни двум женщинам, закончившим свое существование в мешках для мусора, и еще семи, о которых Уэйтс намеревался рассказать им на следующий день.

– Оливас? – окликнул Босх.

– Да, Босх.

– Не забудьте принести завтра Книгу убийства с собой. Я хочу взглянуть на пятьдесят первую форму.

– О нет, не забуду. Она же понадобится нам для ведения допроса.

Босх закрыл телефон. Он почувствовал, как его дыхание участилось. Спина, прижатая к спинке сиденья, разогрелась и вспотела. Он открыл окна и постарался дышать ровно. Сейчас Гарри находился вблизи Паркер-центра, но подъехал к обочине и остановился.

То, что случилось, было кошмаром каждого детектива. Наихудший сценарий расследования. Упущенный след – проигнорированный, а то и просто загубленный. Что-то темное и зловещее, гибельное, крадущееся в тени, разрушающее жизнь за жизнью. Да, верно, все детективы совершают ошибки и обречены потом жить среди этих сожалений. Но Босх чуял: этот нарыв злокачественный. Он будет расти и разрастаться, пока не заглушит все. Пока он сам не станет последней жертвой, а его жизнь – последней загубленной жизнью.

Он отъехал от обочины и влился в поток машин, чтобы впустить свежего воздуха в окна. Затем, визжа тормозами, резко развернулся и двинулся домой.