"Волнующая игра" - читать интересную книгу автора (Харрис Рут)

2

Как и Аристотель Онассис, Александр Рэймонт придерживался мнения, что человек, который считает, сколько у него денег, отнюдь не богатый человек. Себя же Рэймонт полагал человеком богатым.

Он не был нуворишем, он не выбивался в богатеи из нищеты. Его отец был потомком французских гугенотов. Он был невропатологом в округе Бакс и одновременно весьма успешно занимался куплей-продажей недвижимости. Предки матери были выходцами из России, и она не скрывала своего крестьянского происхождения. Александр провел год в медицинской школе в городе Колумбия, но идеосинкразия к болезням и смертям заставила его отказаться от того, чтобы следовать по стопам отца. Среди прочих владений отца был небольшой отель в Ламбертвилле. Он стоял там со времен американской революции. Однажды летом Александр подрабатывал там в качестве посыльного. Именно тогда он утратил невинность с одной девицей из университета Пенн Стейт, подрабатывавшей в качестве официантки в той же гостинице. Именно тогда он обнаружил в себе страсть к тому, что впоследствии и сделало его богатым. Он терпеть не мог болезни и смерть, и поэтому его главным врагом было время, а в гостинице жизнь била ключом двадцать четыре часа в сутки, и там время попросту не существовало.

Тем же летом он бросил медицинскую школу, занял у отца денег и купил хиреющий отель на Кондадо Бич. За два года он превратил его в образцовый отель, приносящий немалый доход. И тут же продал его за два миллиона долларов наличными и пять миллионов долларов в виде закладной за землю одной корпорации из Канзаса, которая планировала расширять бизнес на побережье. Для Александра было совершенно естественно повернуться спиной к тому, что увлекало его в течение двух лет, и больше никогда даже не думать об этом. У него был талант отрезать себя от прошлого, и он совершенно не был подвержен ностальгии.

В последующие годы Александр составил большое состояние, он был владельцем пяти самостоятельных компаний. «Рэймонт Розортс» владела отелями в Марбелле, в Каннах, в Палм Бич, в Монтего Бэй и на Мауи. «Рэймонт отеле» владела высотными отелями в Милане, Риме, Женеве, Мадриде, Кито, Франкфурте, Брюсселе, в Далласе и в Атланте. «Рэймонт менеджмент» управляла отелями в Северной и Южной Америке, в Европе и на Ближнем Востоке, за что владельцы этих отелей отчисляли компании пять процентов общей выручки и десять процентов чистого дохода. «Рэймонт дивелопментс», с ее собственными инженерами, строительными рабочими и финансистами, занималась приобретением, строительством и совершенствованием отелей и прочей недвижимости. «Рэймонт трэвел» владела и управляла туристическими бюро в крупнейших городах Америки, Канады и Европы. Кроме этого, одно время Александр Рэймонт владел контрольным пакетом акций корпорации «Пан Америкэн Уорлд Эйрлайнс». Его состояние, которое никто не смог бы сосчитать, было достаточным по масштабам и влиянию, чтобы победить время. Деньги для Рэймонта были ключом к бессмертию.

Никто не знал, насколько богат Александр Рэймонт, и никто, кроме людей, знавших его лично, не ведал, как он выглядит. Его фотографии никогда не публиковались, да они и не существовали. По условиям страховки — в 1969 году он был застрахован на один миллиард долларов — фотографировать его было запрещено, и все фотографии и негативы были уничтожены. О его щедрости ходили легенды, и кто-то назвал его Зигмундом Фрейдом за его психологически точно рассчитанное умение благодарить за оказанные ему услуги. Один из близких друзей Рэймонта с восхищением говорил, что Александр обучил его, как использовать вознаграждения, и даже чаевые, как награду за услуги, как оружие, как обещание еще большего, а в случае необходимости как наказание.

Поговаривали, что однажды он уничтожил экономику одной из стран в бассейне Карибского моря. Разгневанный бесконечной жадностью премьер-министра этой живописной, но нищей страны, который присвоил ковры, предназначенные для строящегося отеля, и который, несмотря на неоднократные предупреждения Рэймонта, продолжал брать взятки в виде процентов за каждую заключенную сделку, связанную с развитием туристической индустрии, могущей принести стране миллионные прибыли, Александр отозвал всех своих специалистов с острова, забрав с собой все планы и чертежи, связанные со строительством. А правительству страны остался долг Международному валютному фонду в семьдесят пять миллионов долларов, выплатить который оно вряд ли когда-нибудь сможет.

Только две вещи на свете пугали Рэймонта — возраст и смерть. Никто не знал, сколько ему лет. Он и сам не хотел этого знать. Он уничтожил или поменял документы, где стояла дата его рождения. В каждом из его свидетельств о браке, а женился он трижды, были проставлены три разных года его рождения. Противоречивые сведения на этот счет были и в отделе паспортной репарации Государственного департамента. Он никогда не носил часов. Совещания начинались тогда, когда он появлялся, и заканчивались, когда он уходил. Он терпеть не мог уик-эндов, праздников и временных поясов и считал их как бы не существующими. Он с удовольствием выворачивал наизнанку сезоны: катался в августе на лыжах в Новой Зеландии и купался на Сейшельских островах в январе. Он считал, что управляет ходом времени и смертью, отрицая их. Он даже не поехал на похороны отца. Вместо этого на той же неделе, используя деньги как оружие против смерти, он заключил выгодную сделку по застройке двухсот пятидесяти акров тихоокеанского побережья в Байе, штат Калифорния.

Когда Джей Джей вошла в бар «Франгипани», сопровождаемая с одной стороны Энсоном, темноволосым, выглядящим как отчаянный пират, а с другой — белокурым Йеном, излучающим бодрость и силу, Александр Рэймонт тут же забыл, что он был разочарован и безразличен, забыл, что он просто хотел позабавиться в компании Джей Джей. Его желание обладать женщиной ли, местом для строительства отеля, автомобилем, произведением искусства или иной собственностью определяло все его поступки.

Он знал, когда следует ждать, и он знал, когда надо начинать действовать. Поначалу он ждал и наблюдал, находясь вроде бы и вместе с толпой, но не будучи ее частью. Набор типажей, собравшихся в этот вечер в «Франгипани», был для этого бара в общем-то обычным. Там была загорелая женщина, руки которой были украшены браслетами с бриллиантами. Ее сопровождал совсем молодой человек, услужливо подносивший зажигалку к ее сигаретам, как только она вынимала очередную из пачки. В углу устроилась парочка гомосексуалистов, которые прочитали о Бекуи в журнале для «голубых». Были там наследница «кофейного состояния» из Колумбии, сопровождаемая десятилетней племянницей; и сильно пьющий политический обозреватель из «Вашингтон пост», который между пятым и шестым стаканами рома провозгласил во всеуслышание, что женщины — его нынешняя жена, его бывшая жена и его любовница — рушат его жизнь.

В баре, как это всегда бывает в таких заведениях, разговоры и смех то становились громкими, то затихали. Джей Джей ловила на себе взгляды Александра, чувствовала, что он изучает ее. Она была оживленной, смеялась, улыбалась, но много не говорила, держа в то же время свой рот полуоткрытым. Она чувствовала, что ею восхищаются и ее желают, и она наслаждалась своей властью. Она тоже знала, когда следует ждать, а когда следует перейти к действиям.

Перед самой полночью, когда посетители уже начинали расходиться, Александр покинул бар. Он прошел через освещенную площадку и исчез в темной, теплой вест-индской ночи. Джей Джей испытала такое паническое состояние, что сама удивилась этому. Она так была уверена, что он проявляет к ней интерес! Может быть, она что-то сделала или сказала не так? Неужели ее инстинкт не сработал? Или ее притягательность утратила свою силу?

И вдруг Александр Рэймонт возник за спинкой ее стула. Он стоял так близко, что она чувствовала тепло его тела и ощущала запах его кожи. От него исходил чистый, здоровый запах, к которому не примешивалась никакая парфюмерия. Она взглянула на него, в его ярко-голубые глаза. Она ожидала увидеть в них желание, но, к своему удивлению, увидела в них нежность. Вот уж никак она не могла предположить в нем такое чувство…

Не говоря ни слова, Александр положил сжатую в кулак руку на ее руку. Она невольно раскрыла ладонь, и из его руки посыпались маленькие блестящие камешки. Он процитировал Чарлза Макартура:

— «Я хотел бы, чтобы это были изумруды…»

Джей Джей сжала в руке камешки. Они были пропитаны теплом его руки, и это тепло разлилось по всему ее телу. Как будто она прикасалась к нему…

— Я должна идти, — сказала она. Она не могла понять, почему он так долго не подходил к ней, и ей захотелось заставить его поплатиться за это. Йен и Энсон нетерпеливо ждали ее у края освещенной площадки, там, где начинался белый песок пляжа.

— Я не знаю, как вас зовут, — сказал Рэймонт. Он говорил медленно, словно у них впереди была целая ночь.

— А вас зовут Александр, — сказала Джей Джей, — Александр Рэймонт.

— Джей Джей, мы ждем тебя! — крикнул Йен.

— Джей Джей… — повторил Александр. — Это какая-то аббревиатура?

— Джей Джей! — нетерпеливым тоном человека, привыкшего, чтобы ему повиновались, позвал ее Энсон. А ей хотелось и уйти, и остаться.

— Мою матушку зовут Жаклин, а отца — Джеймс. Я ношу оба этих имени как символ их любви. Они думали, что это будет продолжаться вечно, — ответила Джей Джей.

— Поленчуете со мной завтра? Или пообедаем?

— Джей Джей! — совсем уже сердито прокричал Йен. На сей раз, она встала со стула. Оказалось, что она была почти одного роста с Александром.

— Изумруды — это прекрасно, — сказала она. — Я могу их оставить у себя?

Он кивнул, и она быстро пошла к своим приятелям, чтобы не дать Александру возможность заговорить снова. И Джей Джей со своими провожатыми скрылась из виду в черной вест-индской ночи. Причал для лодок был совсем близко от бара, и в тишине были хорошо слышны их голоса, а потом всплеск воды под веслами, когда они направились к «Бель Эр». Александр стоял до тех пор, пока не наступила полная тишина.

К этому времени бар совсем опустел. Александр пересек площадку и поднялся по довольно крутому склону холма к дому, в котором он остановился. Дом был построен в вест-индском стиле: высокие потолки, большие окна с деревянными решетками и без стекол, широкая терраса по всему фасаду. В комнатах стояли плетеные кресла и столы, на полу из терракотовых плиток были разбросаны ковры ручной работы. В спальне с потолка, покрывая всю кровать, свисала противомоскитная сетка. Он разделся донага, вышел на веранду и посмотрел в сторону гавани. Было совсем темно. На «Бель Эр» не было ни единого огонька. В небе блистали яркие созвездия, отражаясь в черной прохладной ночной воде. Ему хотелось, чтобы Джей Джей была сейчас с ним. Но он не решился попросить ее об этом. Он не хотел, чтобы она думала, что он одинок.