"Глаза Лорен" - читать интересную книгу автора (Вилсон Нора)

Глава десятая

Спина мужчины может поведать многое.

У Лорен перехватило дыхание, когда она смотрела на Кэла. Она увидела, как напряженно сведены у него лопатки, как он неловко расправил плечи, когда его аудитория уменьшилась до четырех человек — доктора Рейнхардта, его жены, Марлены и самой Лорен.

Кэл подал лошадь назад перед барьером для последней скачки, и гнедая кобылка затанцевала от нетерпения. На этот раз ведущим шел Спайдер, а Кэл оказался в роли замыкающего. Когда из загона выпустили корову, Спайдер устремился за ней, аккуратно набросив лассо на оба ее рога. Свистнуло лассо Кэла, но ему удалось зацепить только заднее копыто коровы. Сиенна попятилась, чтобы натянуть веревку, и корова свалилась на землю, но проделано все было не очень чисто. Кэл выглядел мрачным, пока Джим объявлял по громкоговорителю результат, к которому был приплюсован пятисекундный штраф за то, что лассо не спутало корове обе ноги.

— Конец представлению, ребята, — объявил Джим. — Спасибо, что пришли посмотреть.

Пока мужчины разводили коров по стойлам, Марлена вдруг неожиданно повернулась и направилась к главному зданию. Лорен не знала, радоваться ей или нет тому, что сегодня вечером Марлена не поссорилась в открытую с Брэди. Однако, если бы это случилось, она, вероятно, смогла бы сдержать Брэди. С другой стороны, после всего случившегося Кэлу меньше всего была нужна очередная сцена.

Лорен посмотрела на линию горизонта. По крайней мере, об одном она могла не беспокоиться. Сегодня ночью с Марленой ничего не могло случиться: солнце уже садилось, окрашивая небо в пурпурно-розовый цвет. Наступала еще одна ночь, в течение которой Марлена будет в безопасности. Прошел еще один день, а она ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы найти будущего убийцу Марлены.

Уголком глаза она заметила какое-то движение и обернулась. Кэл. Запихивая на ходу свою новую перчатку в карман, он направлялся к ней. У нее заболело в груди, пока она смотрела, как он приближается. Вот что значит любить кого-то, вдруг поняла она. Ощущать его боль как свою собственную.

Кэл остановился перед ними и снял шляпу, его коротко стриженные волосы торчали в разные стороны, совсем не по-ковбойски.

— Спасибо, что остались, док, миссис Рейнхардт.

— Не принимайте случившееся слишком близко к сердцу. — Доктор Рейнхардт хлопнул Кэла по спине, и тот напрягся. — Я видел такое раньше. Стоит кому-то заболеть менингитом, и родители уже не пускают детей в школу. Врожденный страх трудно победить разумными доводами.

— Я понимаю. — Кэл освободился от дружеского объятия доктора. — И я ценю тот факт, что вы остались. Правда. И сегодняшний вечер вы проведете у меня бесплатно.

Доктор выглядел удивленным подобным предложением.

— Мы не можем принять ваше приглашение. Вы только что лишились всех своих гостей…

— Я вынужден настаивать, — сказал Кэл, нещадно колотя себя шляпой по бедру. — Считайте это благодарностью за то, что вы пытались просветить остальных гостей.

— Но…

— Пожалуйста. — Он продолжал комкать шляпу в руке. — Я настаиваю.

Лорен видела тревожные симптомы, даже если доктор Рейнхардт их не замечал.

— Я думаю, это тот единственный спор, который вы должны проиграть, доктор Рейнхардт. Почему бы вам просто не сказать: «Большое спасибо, Кэл» и не осчастливить его?

— Хорошо. Спасибо, Кэл. — Доктор Рейнхардт неуверенно переступил с ноги на ногу, а его супруга явно чувствовала себя не в своей тарелке. — Э-э, в общем, я думаю, нам лучше удалиться. Мы пойдем к себе в домик. По-моему, скоро начнется игра в мяч.

— Ну, и зачем ты это сделал? — спросила Лорен, когда Рейнхардты отошли настолько, что не могли их слышать. — Ты просто не можешь позволить себе отказаться от этих денег.

Не обращая внимания на ее слова, Кэл поднял правую руку и большим пальцем провел по правой брови. Жест показался ей настолько знакомым, что у нее защемило сердце.

— Видела, как я лопухнулся с последним бычком? Ошибка, достойная новичка. — Он опустил руку. — Похоже, интермедии пришел конец, а?

— Мне очень жаль, Кэл.

Она нервно скомкала в руках газету, которую незадолго до этого спасла от уничтожения, подняв с земли. Ее движение привлекло его внимание.

— Дай-ка я посмотрю.

Лорен молча протянула ему газету. Кэл расправил ее, и лицо его помрачнело, когда он прочел комментарии Брюса Дизана. Сунув ей газету обратно, он сказал зло:

— Если он не собирался держать рот на замке, мог бы так и сказать сразу. Я бы предпринял кое-что иное.

— Это не Брюс Дизан сообщил о подозрении на сибирку.

Гнев, копившийся в нем, вырвался наружу.

— Перестань морочить мне голову. Там достаточно подробно цитируют его.

— Я потихоньку вернулась в свой домик и позвонила Дизану. Мы поговорили как ветеринар с ветеринаром. Он утверждает, что журналист, который позвонил ему, уже знал все подробности.

Учитывая, что им уже было все известно, он не счел возможным скрывать, что расследует возможное заболевание.

Кэл все время потирал висок, словно стараясь унять пульсирующую там боль. У него, наверное, раскалывалась голова. Похоже, гнев его утих, он выглядел опустошенным. Лорен захотелось погладить его по голове, приласкать, пожалеть.

— Тогда в утечке виноват кто-то из моих людей.

Она встретила его взгляд.

— Им мог быть машинист экскаватора, хотя это явно не в его интересах. Вспышка эпидемии принесла бы ему дополнительный заработок, но только не в том случае, если он сообщит прессе подробности.

— Кто-то из моих парней, — не слыша ее, повторил он убитым голосом.

— Мне очень жаль. Мне хотелось бы думать, что…

— Я видел, как Брэди разговаривал с Харви как раз перед моим последним раундом.

У Лорен перехватило дыхание.

— Ты думаешь, что Брэди мог рассказать обо всем своему отцу? Но зачем? Я хочу сказать: если у них действительно такие плохие отношения, как ты говоришь, зачем ему добровольно помогать ему? — Она пыталась поймать взгляд Кэла, но тот молча продолжал разглядывать свою шляпу.

— Может, он решил, что, передав Харви информацию, заслужит его одобрение. — Кэл пожал плечами. — Когда ты молод, то стараешься сделать приятное родителю, а Брэди совсем еще мальчишка.

«Это желание свойственно человеку в любом возрасте», — подумала Лорен, внимательно глядя, как опущенные ресницы Кэла отбрасывают тени на его лицо. Потом он поднял голову, и она обнаружила, что смотрит прямо ему в глаза. Лорен ожидала увидеть в них гнев, боль, отчаяние, но ей показалось, что она видит перед собой серо-стальные воды Атлантического океана.

— Я заметил, как вместе с остальными уехал и мой папаша. Наверное, в очередной раз увидев, как его сын снова сел в лужу, решил отказаться от своих каникул.

От удивления Лорен раскрыла рот.

— О, я уверена, что он никуда не уехал.

Кэл улыбнулся. У него получилась мрачная и жалкая улыбка, которая заставила его слегка искривить губы.

— Он смылся, точно тебе говорю. — Он мотнул головой в сторону парковочной площадки. — Его грузовичок покинул ее одним из первых.

— Мне очень жаль. — Лорен не знала, что еще можно добавить.

— А мне — нет. — Его реакция была мгновенной и недвусмысленной. — Я не просил его приезжать сюда, и мне не жаль, что он уехал.

Неужели Кэл действительно не придавал никакого значения неожиданному появлению своего отца и столь же поспешному его отъезду? Лорен попыталась поставить себя на его место. Безуспешно. Как бы ее родители ни дорожили мнением общества, она все равно знала, что они встанут на ее защиту, если такая необходимость возникнет.

А Кэл был лишен такой родительской поддержки. Собственно говоря, ему вообще не к кому было обратиться за помощью, вдруг поняла она. Во всяком случае, сам он считал именно так. Он или добьется успеха, или потерпит неудачу, но только самостоятельно. Чтобы просить помощи, надо выработать в себе потребность в эмоциональном, духовном общении, а Лорен уже знала, что Кэл скорее умрет, чем признается, что нуждается в таких вещах.

— Кэл, что ты намерен делать?

— Принять душ, выпить стаканчик виски десятилетней выдержки и выкурить сигарету, именно в таком порядке.

— А что потом?

Улыбка у него вышла просто издевательской.

— А потом, как мне кажется, мне останется только повторять второе и третье, причем так часто, как будет необходимо.

— Нет, я имею в виду завтрашний и послезавтрашний дни.

Его улыбка увяла.

— Не знаю. Если у меня начнут погибать и другие животные то это и станет главным при выборе моих занятий в последующие дни недели.

— А если тревога окажется ложной и вспышки сибирской язвы не будет?

— Наверное, тогда я соберу второй урожай сена, а потом продам годовалых телят. Конечно, если удастся найти покупателя.

Она взглянула ему прямо в глаза.

— Ты говоришь так, словно отправишься заниматься всеми этими делами вместе со своими людьми.

— Именно так я и поступлю.

— А как быть с твоими гостями?

— Какими гостями? — Кэл вопросительно изогнул бровь. — Рейнхардты? — Он скривился. — Скорее всего, мое бронирование сейчас тает, как градины на августовском асфальте. А поскольку я не могу проводить все эти экскурсии, верховые прогулки, обучение езде на лошадях для такого малого числа гостей, то, очевидно, придется вернуть им деньги и посоветовать отправляться по домам. А мне давно пора заняться каким-нибудь по-настоящему серьезным делом.

Закрыть гостевое ранчо? У Лорен оборвалось сердце.

Он заговорил об осмотре стельных коров, продаже тех, что не дают молока, о переводе на искусственное кормление подросших телят, но Лорен почти не слушала его. Она была слишком занята мыслями о том, что он и ей предложит отправляться домой.

У нее заныло под ложечкой. Собраться и уехать? Она была еще не готова к этому.

А как же быть с Марленой? У Лорен перехватило дыхание. Как она могла забыть о Марлене! Ведь это главная цель ее пребывания здесь. Если она уедет, то кто помешает Марлене свернуть себе красивую, безмозглую и отчаянную голову?

— Ты меня выгоняешь?

Он посмотрел на нее, а потом отвел глаза.

— Может, это и к лучшему. Все равно тебе когда-то надо возвращаться к своей практике.

— Нет! — Эти слова вырвались у нее помимо воли.

Он снова поднял голову, и его серые глаза серьезно взглянули на нее. Проникли в самую душу. Она чувствовала себя так, словно стояла перед ним нагая, беззащитная, ведь он только что фактически предложил ей уехать.

Она вздернула подбородок.

— Я хочу сказать, что еще не готова уехать. Я заплатила за каникулы на ранчо и намереваюсь провести их здесь.

— К сожалению, не думаю, что смогу устроить их тебе. Если все будет развиваться так же плохо, как мне представляется, то придется аннулировать страхование ответственности. — Он снова опустил голову, глядя в сторону. — А без страховки я не могу продолжать работать с гостями.

— Ну, так найми меня.

Кэл резко поднял голову.

— Что?

— Я ведь ветеринар, — напомнила ему Лорен. — Я могу помочь. Ты сам только что говорил, что должен осмотреть стельных коров, вакцинировать их и всякое такое.

— Послушай, Лорен, я не могу себе позволить страхование ответственности; и уж конечно я не могу позволить себе нанять ветеринара для пастбищ.

— А кто сказал, что ты должен мне платить? Я буду работать за стол и крышу над головой.

На мгновение в глазах Кэла мелькнуло нечто напоминавшее надежду, но этот проблеск быстро угас. Подняв бровь, он скептически осмотрел ее.

— Отпуск за работой?

Она пожала плечами.

— А почему нет? Откровенно говоря, я уже начала скучать. Такая работящая девушка, как я, не привыкла бездельничать.

Он рассмеялся. От облегчения засмеялась и она.

— Отлично, меня это устраивает, если твоя практика может обойтись без тебя.

Улыбка Лорен угасла, когда она вспомнила о сообщении, прослушанном ею сегодня на автоответчике. Когда она возвращалась в свой домик, чтобы позвонить Брюсу, то узнала, что Питер Маркхэм — подменяющий ее молодой ветеринар, стал проявлять беспокойство. Если верить Хитер, то он начал подумывать о том, чтобы заняться собственной частной практикой. Лорен не могла винить его. Он хотел устанавливать нормальные отношения с собственными клиентами, а не с чьими-то другими. Одному Богу известно, сколько еще она сможет на него рассчитывать. Если он уйдет, ей придется уволить Хитер. Она потеряет клиентов. Пострадает ее практика.

Если только она сама не вернется домой.

Нет. Лорен внезапно поняла это со всей ясностью. Она не может уехать, по крайней мере до тех пор пока Марлена не окажется в безопасности. Она не позволит вновь втянуть себя в этот адский водоворот видений. Слишком часто она терпела неудачу, слишком много людей пострадало. Если и на этот раз ее постигнет неудача, то она не просто лишится еще нескольких клиентов. Она утратит еще одну часть своей души.

А Кэл? Как она может уехать, если это означает потерять и его?

Дрожа, Лорен сделала шаг вперед и обхватила Кэла за талию. Он моментально обнял ее.

— Так о каких планах ты говорил? — поинтересовалась она.

— Не помню. Душ, сигарета и выпивка, по-моему.

— Как насчет того, чтобы претворите это в жизнь в моем домике?

— Надо подумать.

Она откинулась назад, чтобы посмотреть на него.

— О чем?

— Согласишься ли ты присоединиться ко мне во время выполнения первого действия. Я имею в виду душ.

Хотя с того самого момента, когда она увидела, как Харви приехал с Марленой, Лорен не отпускало ощущение надвигающейся беды, она почувствовала, как у нее взыграла в жилах кровь.

— Попробуй только не пустить меня.

Часом позже Кэл лежал в постели Лорен, прижав ее к себе, гладя по голове и слушая, как успокаиваются их разгоряченные сердца.

После того как они вместе приняли душ, он отказался от виски и сигареты. Кэл думал, что сумеет освободиться от парализующего страха неудачи, выпустить пар, найдя облегчение в тесном и яростном телесном контакте, но на этот раз они занимались любовью совсем по-другому, словно бы в некоем ином измерении. Наконец-то отчаянный физический голод сменился более нежными чувствами.

Ему хотелось раствориться в ней, вдыхать запах ее волос, кожи. Но она с такой щедростью отдала себя ему, и это была не только щедрость, а нечто совсем иное: нежное, мягкое, чего он еще никогда и ни с кем не испытывал. И это стало его спасением. Каким-то волшебным образом Кэл ощутил, что избавился от своих демонов.

Лорен вздохнула и поудобнее устроилась рядом с ним, и он подвинулся, давая место ее длинным ногам. «Великолепно», — подумал он. Она великолепно подходит ему, и так было с самого начала.

Он поводил кончиком носа по гладкой, чистой коже ее лба, и она смущенно фыркнула, спрятав лицо у него на груди, отчего он улыбнулся.

Почему ему было так хорошо? Ведь его мир разваливался на части. На гостевом ранчо можно было поставить крест, и благодарить за это следовало неведомого доброжелателя, разболтавшего новости газетчикам. Не имея доходов от туристов, он вскоре лишится и самого ранчо.

Кэл постарался отогнать от себя эту мысль. Завтра он вновь вернется к реальности. Тем более, что она скоро наступит. Вот тогда и придет время для беспокойства.

Кэл потянул на себя простыни — они с Лорен стали замерзать, — и вдруг понял, что пытается подсознательно отделаться от подозрения, что в жизни бывают вещи и похуже того, что он не оправдал ожиданий своего отца или потерял ранчо.

Например, лишиться вот этого.

Рука его застыла на бедре Лорен. Она подняла к нему лицо, ее синие глаза пытливо всматривались в него, и он быстро опустил веки, прижимаясь губами к ее губам. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он снова поднял голову. На этот раз он не стал закрывать глаза. Потрясающая изысканность и нежность поцелуя выдали его с головой.

Блаженство. Вот что он ощущал, когда она касалась его руками или проводила волосами по коже. И теперь он ощущал его всем своим существом, до самых кончиков пальцев. Кэл погладил пальцами ключицу Лорен, наблюдая, как у нее слегка покраснела кожа от возбуждения. Когда же он провел губами по тому месту, которого только что касались его пальцы, она вскрикнула от восторга.

— Кэл? — В ее голосе слышалась вопросительная интонация, и она попыталась выгнуть спину.

— Ш-ш, — прошептал он ей на ухо, заставляя лежать неподвижно. — Просто почувствуй меня, малышка, хорошо?

Из горла у нее вырвался всхлип, но она повиновалась. Он легонько провел рукой по ее груди, его пальцы любили, ласкали, возбуждали. Он обожал ее руками, губами, всем своим телом, он благословлял ее чувственность, вознося к вершинам наслаждения. Когда он наконец соединился с ней, это было похоже на молитву, каждый толчок и скольжение приближали их к полному слиянию.

И только когда она вздрогнула от глубокого, опустошающего оргазма, только тогда он позволил и себе провалиться в бездонную, головокружительную пропасть, падать в которую было так сладко.

И когда мир вокруг них вернулся в свое нормальное состояние, Лорен вцепилась в него с отчаянием, которое, как он знал, было точным отражением его собственного.

Лорен разбудил свет, льющийся сквозь занавески. Света было слишком много. Она села на кровати. Восемь часов утра.

Кэл ушел. Подушка рядом с ней все еще хранила отпечаток его головы, но простыни были уже холодными.

Лорен не поверила своим глазам. Он уехал без нее? И это после того, как прошлой ночью согласился взять ее с собой?

Прошлая ночь. Ее раздражение, оттого что она осталась одна, уступило место невероятному удивлению, когда она вспомнила о прошедшей ночи. Ночи, когда они кончали одновременно, вновь и вновь, бережно касаясь пальцами лиц друг друга, как слепые, учившиеся читать по системе Брайля.

Она отбросила покрывало и прошлепала босыми ногами в кухню. Там она нашла записку от Кэла, прижатую к столу пакетиком свежесмолотого кофе.

«В конце концов я решил остаться сегодня на ранчо и подождать окончательного приговора Дизана. Пришлось уйти, чтобы отдать своим людям последние распоряжения перед поездкой. Не хватило духу разбудить тебя. Встретимся за завтраком? Я приду за тобой, если тебя не будет там в 8:30.

Нет, я лучше позвоню. Если я заявлюсь к тебе, то мы можем умереть с голоду».

Она стояла и глупо улыбалась. Вместо подписи он просто поставил букву «К».

Лорен рассматривала записку, ожидая, пока закипит вода. Его почерк удивил ее. Он был крупным и четким, как она и думала, но Лорен никак не ожидала, что он будет таким изящным. Она сунула записку в карман халата. Положительно, Кэл был полон сюрпризов.

Особенно если вспомнить, как он занимался с ней любовью прошлой ночью…

Кофеварка засвистела, сообщая, что кофе готов. Улыбаясь, она наполнила свою кружку. Боже, как ей нравилось то, как он прикасается к ней — плотски и вожделенно в один момент, мягко и даже торжественно — в следующий.

Улыбка ее угасла. Кого она пыталась обмануть? Она любила не его прикосновения; она безнадежно полюбила его самого.

И если она когда-нибудь позволит себе хотя бы намекнуть на свои чувства, он тут же бросит ее, как подзаборную кошку. Они заключили сделку — только секс, и ничего больше. Как там выразился Кэл? Никакого счастливого «потом».

Она прикусила губу. Проблема заключалась в том, что это было уже больше, чем просто секс. Лорен сознавала, что ее восприятие окрашено чувствами, а не какой-нибудь неожиданной переменой в Кэле. Он хотел ее, в этом не может быть никакого сомнения. Она была почти уверена, что он уважает ее, что она даже нравится ему. Но он не любил ее. Он никогда не позволит себе полюбить кого-либо.

«Спасибо тебе, Зейн Таггерт. Спасибо тебе, Марлена». Лорен отпила глоток кофе, обжегшись, когда чересчур горячий напиток попал ей в пищевод.

Может быть, ей стоит немного отстраниться, внести некое эмоциональное отчуждение в их отношения. Несмотря на то, что сердце ее протестовало против такого предположения, она заставила себя поразмыслить над этим.

Она не имела представления, сколько у них осталось времени. Может, ей придется уехать завтра или через неделю. Какой смысл в том, чтобы увязнуть во всем этом еще глубже? Самое умное — освободиться прямо сейчас.

Умом Лорен понимала, что именно так ей и следовало поступить, но сердце сопротивлялось. Она просто не могла. Этих несколько ночей, которые они провели вместе, ей не хватит. Она хотела большего, намного большего. Она любила его. И, начиная с нынешнего момента, постарается навсегда сохранить в памяти каждый взгляд, каждое прикосновение, каждое его слово.

Залпом допивая кофе, Лорен бросила взгляд на свое отражение в зеркале над умывальником. Она выглядела, как огородное пугало — с тревогой в глазах и морщинками на лбу. Ей срочно необходимо принять душ и прийти в себя, в противном случае Кэлу хватит одного взгляда на нее, чтобы сбежать, куда глаза глядят.

Лорен вошла в обеденный зал, и у Кэла перехватило дыхание. Он резко опустил кружку, которая глухо звякнула о крышку стола. Лорен выглядела такой же, но одновременно совсем другой. Ее походка, которая и без того сводила его с ума, стала более уверенной. Более сексуальной. Сегодня утром даже ее коротко остриженные волосы выглядели сексуально. Но самым главным, конечно, было лицо. Лорен должна была выглядеть усталым — он сбился со счета, сколько раз тянулся к ней ночью, — но вот она сияла свежестью, а эти ее синие глаза прямо-таки светились изнутри.

— Для меня осталось что-нибудь на завтрак?

Неожиданно для себя Кэл поднялся на ноги. Чтобы скрыть смущение, он улыбнулся.

— Больше, чем ты сможешь осилить. — Он жестом указал на блюда на столе, накрытые тарелками. — Полагаю, Делии будет нелегко привыкнуть готовить поменьше.

Лорен опустилась на стул слева от него. Он тоже уселся, стараясь выдать свое поведение за учтивость, а не за инстинктивный порыв к ней, чем это было на самом деле. Стоило Лорен войти в комнату, как его с невероятной силой потянуло к ней, ему хотелось обнять ее, прижать к себе, оглушить поцелуем. Кэл хотел, чтобы весь мир знал о том, что это из-за него ее походка стала такой сексуальной.

— Я решила, что ты уехал без меня сегодня утром, и только потом нашла твою записку, — сказала она, накладывая себе на тарелку омлет. — Хочешь?

Он кивнул, и она занялась его тарелкой.

— Я сказал, что ты можешь поехать с нами, и я действительно имел это в виду, но потом решил, что нам лучше дождаться звонка от Дизана.

— Хорошая мысль. — Лорен подняла крышку с другого блюда и положила себе хрустящей, поджаренной ветчины.

Открыв рот, Кэл смотрел на жирные куски, которые она положила себе в тарелку.

— Что? Сегодня утром никакого фруктового сока и снятого молока?

Ее губы раздвинулись в хитрой улыбке, от которой у него в паху возник пожар.

— Я решила вести безответственный образ жизни.

Внезапно он больше не мог думать ни о чем другом, кроме того, как ему хочется поцеловать эти чувственные губы.

— Кажется, мне снова тебя хочется.

Она просто сидела и молча смотрела на него, дыхание у нее стало неглубоким и прерывистым, а рука замерла на полпути с забытой крышкой.

Потом за спиной Кэла кто-то откашлялся, и очарование рассеялось. Лорен уронила крышку, и та со звоном упала на тарелку. Внимание ее было целиком приковано к появившемуся человеку. Кэл обернулся. За ним с суровым видом стоял Зейн Таггерт.