"Далеко ли до Сайгатки?" - читать интересную книгу автора (Перфильева Анастасия Витальевна)

Они возвращаются

Сарапульский банк, сберкасса и почтовое отделение помещались в одном каменном здании недалеко от базарной площади.

Вера Аркадьевна подошла к окошку, подождала, пока телеграфистка допишет квитанцию.

— Будьте так добры, я опять из Сайгатки… Всё ещё не поступало никаких сведений о пропавшей девочке Бурнаевой? — спросила, сдерживая волнение.

— Нету пока ничего. Как сообщат, сразу в сельсовет вам позвоню! — сочувственно ответила телеграфистка.

Вера Аркадьевна устало повернулась, вышла на площадь. Возвращаться в Сайгатку было тяжело. Неужели Варя успела добраться до Москвы? Или случилось что-нибудь?

Вера Аркадьевна стегнула себя кнутом по голенищам грязных, мокрых сапог.

Боярыня стояла у привязи, опустив шею, жевала из торбы овёс. Сыпался мелкий дождь. По пустым базарным лоткам прогуливались вороны. Чей-то громкий голос заставил Веру Аркадьевну поднять голову.

Через площадь, хромая и не разбирая дороги, шагал высокий мужчина в кожаном пальто. Он яростно жевал бороду. За ним по лужам подпрыгивал толстый человечек.

— Хоть зарежьте! — крикнул бородатый и выплюнул бороду. — Хоть зарежьте, не могу. Без аккордеониста — невозможно. А у него тридцать девять и восемь! В госпиталь везти впору. Пианиста бы какого-нибудь достать…

— Товарищ! Дорогой! — лепетал толстяк. — У нас же фронтовики! Концерт — лучшее лекарство!

— Хоть зарежьте!

Оба прошли мимо Веры Аркадьевны, и бородатый, оступившись, окатил её брызгами.

— Поосторожнее, знаете ли… — сказала она, отряхиваясь.

— Гражданочка, извиняемся. — И толстяк снова заскулил: — Для раненых же концерт, поймите вы наконец!

— Хоть зарежьте! — крикнул бородатый и вдруг ударил себя по лбу: — Впрочем, идея! Ваш госпиталь в районе? О деревне Сайгатке что-нибудь слышали? С нами девчушка одна туда пробирается. У неё в Сайгатке дядя, геолог, что ли, и, главное, му-зы-кант! Вот если её к нему доставить и если его упросить… Идея!

Вера Аркадьевна замерла на месте.

— Доставим, — обрадовался толстяк. — И дядю выкопаем! Из-под земли! Украдём! Если надо дедушку, прабабку!.. Говорите, в Сайгатке? Геолог Бурнаев? Так я ж его знаю!

Теперь уже Вера Аркадьевна бросилась за ними вдогонку. Бородатый и толстяк подошли к стоявшему в переулке за углом высокому, похожему на фургон грузовику и захлопали друг друга по плечам. Вера Аркадьевна подбежала тоже. В фургоне были прорезаны два окна. В одном из них стояла девочка. Она старательно наматывала себе на палец прядку стриженых волос и упрямо говорила кому-то внутри фургона:

— Ну и что ж, что далеко, и пускай далеко! Первое: отсюда можно поездом до разъезда, я дорогу уже знаю. Второе: ещё лучше какой-нибудь лодкой до пристани… А потом… А потом…

— Варвара! — тихо и укоризненно сказала Вера Аркадьевна.

Девочку в окне точно встряхнуло. Она круто повернулась…

— Варвара, ты? Хороша, нечего сказать!

Бородатый удивлённо покосился на Веру Аркадьевну.

Брезент на втором окне тоже отлетел, в нём появился худенький мальчишка.

— Варвара, хороша, ах, хороша!..

— Хоть ругайте, хоть не ругайте, — отчаянным шёпотом ответили из первого окна. — Всё равно не вернусь! Вадимку только довезу… Его нашла? Нашла. Отсюда можно до разъезда? Можно…

— Вадимку? Какого Вадимку?

— Его, Сергея Никаноровича. Он в Горьком потерялся. Так и дяде скажите, и бабушке. А сама… А сама…

— Варя, как же тебе не стыдно? Ты ведь даже не знаешь, что бабушка…

— Знаю. Я всё знаю. Только всё равно не вернусь! Опять буду в Москву… Потому что… потому что…

Варя вдруг горько всхлипнула и уткнулась лицом в брезент.

Бородатый переглянулся с толстяком и решительно подошёл к Вере Аркадьевне.

— Не смей так говорить, слышишь, не смей! — горячо ответила та. — Ты же пионерка! Как тебе не стыдно? Разве тебя увезли из Москвы от холода и бомбёжек для того, чтобы ты убегала обратно? От мамы есть два письма, тебя же в Москву всё равно не пустят… Кто? Милиция, охрана города. — Вера Аркадьевна повернулась к бородатому. — Простите, пожалуйста, если бы вы только знали, как я взволнована… Очень прошу, объясните, как попали к вам эти двое ребят? Я помощница того самого дяди, геолога и музыканта! Конечно же, он выручит вас — с концертом! Ах, я рада…

И она, улыбаясь, вытирая слёзы, протянула бородатому руку.

Две девочки шли по дороге к Сайгатке.

Старшая, с тонкой рыжеватой косицей, несла берестяной туес, полный крупной, с бархатистым отливом брусники. Младшая шариком катилась за ней. Старшая прикрикнула:

— Дюжей, дюжей шагай!

Две пары мокрых от вечерней росы ног заработали сильней. Вдруг Домка остановилась.

— Шмотрют, — сказала она испуганно. — Звонка!

— Ты чего? — удивилась Ганя.

Домка подняла красную, как у гусёнка, ногу и потёрла правой пяткой левую коленку.

— Шмотрют! — повторила она убеждённо. — Ш машины.

На поляне под тёмным дубом стоял грузовик — странный грузовик. С брезентовым кузовом и окошками. Такого ни Ганька, ни её сестрёнка не видели в Сайгатке ни разу. Сзади к кузову была привязана лошадь, удивительно знакомая лошадь… Выгнув шею, она тянулась к уцелевшей траве. Из окошка торчала голова мальчишки.

— Ох, ктой-то? — сказала Ганя, попятившись. — Домка, а Домка, гляди-ка: Боярыня Веры Аркадьевны!

Лошадь на звук её голоса повела ушами и тихо заржала.

— Послушайте, — тонко, но решительно сказал мальчишка из грузовика. — Вы, пожалуйста, к лошади не подходите и её не трогайте. Мне её караулить поручили. А это у вас что, клюква?

Ганя довольно долго молчала, потом сообщила:

— Лошадь-то наша будет, сайгатская. А вы чьи будете?

Мальчишка тотчас приложил обе руки ко рту и что было силы крикнул:

— Ва-аря, иди скорее обратно!

Ганя завертелась на месте, оглядывая кусты, поляну… Вот она сморщила нос и тоже на весь лес радостно закричала:

— Ой, Варечка, Варя!

И тотчас же на неё откуда-то из-за деревьев вихрем налетела Варя. Затормошила, затискала…

— Ганька! Ганечка! Откуда узнала?

— Ой, Варечка вернулась!..

— Вера Аркадьевна, сюда, скорее, смотрите — Ганька! — орала Варя.

По поляне уже шли Вера Аркадьевна и бородатый.

— Ганя! — обрадовалась и Вера Аркадьевна. — Вот хорошо, что встретились! Не знаешь, Борис Матвеевич в Сайгатке или на шурфах?

— Давеча с полудня в поле уехали. С Машей и Спирькой.

— Тогда лучше всего едемте прямо на шурфы. Девочки, быстро в машину! Все, и ты, и ты… Вот удачно!

Вера Аркадьевна по очереди подсадила их с колеса. Домка, нахохлившись, как воробей, шмыгнула под брезент. Вера Аркадьевна отвязала Боярыню, вскочила в седло и крикнула влезавшему в кабину бородачу:

— Просеки держитесь! А там свернём прямо по жнивью. Шурфы уже недалеко, за старым кладбищем.

С тех пор как коллектора Толю призвали в армию, Спирьке нередко приходилось заменять его, помогая Борису Матвеевичу, благо занятия в Тайжинской школе, куда он должен был ходить, ещё не начинались.

Не по возрасту степенный и рассудительный, Спирька выполнял любую порученную ему работу медленно, но так добросовестно, что Борис Матвеевич понемногу стал приучать его самостоятельно брать даже пробы из шурфов. Знал: парнишка ничего не пропустит и не перепутает.

…Спирька засунул ногу в сапог и зажмурился от удовольствия: сапоги Бориса Матвеевича доходили ему почти до живота. Жаль, никто из сайгатских ребят не видит.

— Спускай с ветерком! — гордо скомандовал он Маше, влезая в бадью.

— Ишь ты, с ветерком. А если сорвёшься? — усмехнулась та.

Она взялась за рукоятку, вороток заскрипел, защёлкала лебёдка, и бадья медленно поехала вниз. Из шурфа загудело, как из бочки: Спирька во всё горло распевал песню.

— Ну как? — крикнул Борис Матвеевич. — Вода есть?

— Ого!

— Забирай пробу.

— Угу!

— А мы с тобой, Маша, старые пока проверим.

Маша закрепила тормозом канат, спустилась с насыпи и подтащила к шурфу похожий на кормушку для кур жёлоб. Борис Матвеевич высыпал в него кусочки породы из маленького цветастого мешочка. С десяток таких же мешочков с пробами лежали у насыпи.

— Посмотрим, посмотрим, — оживлённо бормотал Борис Матвеевич, присев над жёлобом. — Ну-ка, полей!

Маша плеснула из ведра. Нагнулась и стала перебирать сильными пальцами обломки кирпичного цвета, смывая с них песок. Из шурфа снова загудело.

— Что? — крикнул Борис Матвеевич. — Готов?

— Ага.

Через несколько минут красный от напряжения Спирька вылез из шурфа и протянул Борису Матвеевичу новые мешочки.

— Э, чёрт, опять не то! — разочарованно сказал Борис Матвеевич, пересмотрев их. — Неважны наши дела, Спиридон. Придётся шурфы за Чёрным логом закладывать. Дождёмся Веры Аркадьевны и решим.

— А это, глядите, никак, они? — взбираясь на насыпь, проговорила Маша.

От дороги, прямо через поле, вскидывая ногами, бежала Боярыня. Вера Аркадьевна размахивала снятой с головы фуражкой. А поодаль у леса, переваливаясь, как на волнах, полз высокий зелёный грузовик.

— Наконец-то! — вздохнул облегчённо Борис Матвеевич. — Заждался… О Варваре хоть что-нибудь есть? Что?

Вера Аркадьевна спрыгнула, подбежала, быстро заговорила. Спирька, пригнувшийся у жёлоба, услышал только взволнованные слова:

— Ей и так от меня досталось… Не ругайте больше! И потом, мальчишку всё-таки привезла… А вас просят выручить…

Высокий грузовик, колыхаясь, подполз к шурфам.

Первыми из-под брезента скатились Ганя с сестрёнкой. Варя вылезала медленно, с трудом. Как будто не замечая её, Борис Матвеевич поздоровался с бородатым мужчиной, ждал, когда девочка сама подойдёт к нему. И она подошла.

— Так, — сурово сказал наконец Борис Матвеевич, прямо посмотрев ей в глаза. — С приездом. Добегалась?

— Добегалась, — чуть слышно ответила Варя.

— Может быть, ещё раз побежишь? Тогда заранее, очень прошу, предупреди.

— Нет, — Варя громко глотнула воздух, — я больше не побегу. Дядя, я же хотела…

Она вдруг взяла обеими руками его руку.

— Да я-то знаю, чего ты хотела! Спасибо, Ганя нас пожалела и рассказала. Ладно. Кто старое помянет, тому глаз вон. Сейчас договорюсь о делах, поедем в Сайгатку, а оттуда немедленно тебя к бабушке в Тайжинку. Знаешь уже, что она здесь? Вот с ней тебе придётся поговорить… Матери, чтобы не волновать, о глупости своей пока и писать ничего не будешь. Ясно? А за то, что этого молодца Сергею Никаноровичу привезла, — Борис Матвеевич кивнул на стоявшего у шурфа потрясённого Вадимку, — за это хвалю. Всё. И больше — ни слова. Некогда и не к чему. Так, что ли? Договорились?

Борис Матвеевич прищурил глаз и большой рукой сильно тряхнул обе маленькие Варины.

— Договорились, — по-прежнему шёпотом ответила Варя. — Больше — ни слова.