"Журнал Двести" - читать интересную книгу автора (Журнал Двести, Бережной Сергей Валерьевич,...)

Василий Владимирский Зверь пробуждается?.. Зверь умирает?

Я не собираюсь обсуждать здесь полиграфические и композиционные достоинства и недостатки "Оберхама" (замечу только, что фотомонтаж выполнен выше всяких похвал). Мне хотелось бы коснуться некоторых более серьезных проблем, затронутых в посвященном "Сидоркону" номере.

Возможно, кому-то Проблемой Номер Один может показаться проблема "Странника" — самого справедливого, самого профессионального, самого объективного, и, само собой, самого беспристрастного приза, вручаемого самыми скромными писателями из самого доброжелательного жюри. По моему, говорить на эту тему — значит попусту тратить те драгоценные мгновения жизни, которых так не хватает Андрею Столярову. Собственно, дело со "Странником" обстоит проще некуда: определенная группа писателей, объединенных по принципу близости эстетических взглядов, исходя из личных симпатий и антипатий (не только и не столько литературных), оделяет в разной степени заслуженными премиями наиболее влиятельных и значительных членов своей группировки. Как обычно. Излишний апломб при вручении подобного приза вреден для здоровья вручающих, но это, в конце концов, их проблемы.

На мой взгляд, главным и узловым моментом нынешнего "Сидоркона" стал заключительный (он же этапный и судьбоносный) доклад А.М.Столярова "Правила игры без правил (Опыт литературной войны)". Я могу выделить три наиболее распространенные реакции публики на доклад, а именно: 1) реакция ругательно-полемическая; 2) реакция задумчиво-аналитическая: 3) реакция нормального человека (примерно такая же, как на сообщение Арбитмана о том, что И.А.Ефремов был английским шпионом только доклад Арбитмана выглядит несколько более профессиональным и художественным).

Вообще-то отличная полемическая статья Александра Щеголева в купе с полным текстом произнесенного А.М.Столяровым доклада, где отдельные положения полностью аннулируют друг друга, представляется мне исчерпывающим ответом на почти все вопросы, затронутые в этом докладе. Остается разве что придраться кое к каким обидным мелочам и расставить все точки над "i".

Прежде всего, пару слов о том, что "отечественный фантаст не может написать ничего подобного "Миру реки" или "Левой руки тьмы"" ("Ты Медведицу не трожь!" — сказал на это Столярову Геворкян). К счастью, тут А.М. прав на все сто процентов. Да, до уровня Ле Гуин нашим "ведущим" фантастам семь верст — и все лесом. В том числе и по части литературного мастерства. Это элементарное самоутверждение за счет обгаживания авторитета того, кто, с одной стороны, пользуется значительным и вполне заслуженным уважением, а с другой стороны находится слишком далеко, чтобы перекрыть в ответ кислород прозаику Столярову. Увы, и Столяров и А.Г.Лазарчук, говорящий в одном из интервью что, по его глубокому убеждению, "мы" пишем гораздо лучше всех этих Хайнлайнов да Эллисонов, глубоко заблуждаются. И дело даже не в каких-то "идеях" или мифическом "высоком художественном уровне", присутствующем у ораторов, и, разумеется, начисто отсутствующем у всех оппонентов. Блестящие рассказы Эллисона хороши сами по себе, они хороши и в Америке, и в Австралии, и даже в дикой варварской России — но для того, чтобы с удовольствием читать произведения наших "ведущих фантастов", надо родиться и вырасти именно в этой стране и в строго определенный исторический период. Да, мы предпочтем отечественного автора американскому, но вовсе не потому, что он пишет "лучше", а потому, что он пишет о нас. И это вовсе не следствие некого "высокого вкуса", а всего лишь наработанный рефлекс — как у той несчастной собаки Павлова. С Маркесом Столярову бесполезно соревноваться по той же причине. Маркес это все-таки "прогрессивный" латино-американский писатель, а Столяров — … А вот в том, как "похудожественнее" "пнуть мертвого льва" мы все изрядные доки.

Насчет "дребедени". Зря Андрей Михайлович убивается, что никто из, так сказать, "признанных гениев" не пишет литературу, рассчитанную на дешевую популярность и лишенную "яркого художественного открытия". Вот, например, "Монахи под луной" — роман, где даже по выражению тактичного Бережного "форма задавила содержание". Увы, трудно задавить то, чего никогда не было. Ибо кроме укладывающегося в десятистраничный подробный пересказ затасканного сюжета и атрибутов, халтурно позаимствованных из бульварной литературы "ужастей" (черное одеяло, железная дева, младенец и т. п.), которые автор тщетно пытается выдать за метафорическое восприятие героем бытия, и достаточно изящной, но начисто лишенной какого-либо идейного или эмоционального содержания "формы" в романе я не увидел НИЧЕГО. Сколько драгоценных месяцев, интересно, потратил на сии упражнения текст-процессором Андрей Михайлович?

(Интересно, что в интервью "МЕГЕ" Столяров, практически, и сам сознается в правомочности такого отношения к его книгам:

"МЕГА": В "Малом апокрифе" читатель может забыть сюжеты, имена героев, ключевые детали, фантастические ходы…

СТОЛЯРОВ: Спасибо на добром слове…)

Еще одно довольно распространенное заблуждение наших фантастов — о том, что нечто, с огромным пиететом именуемое Большой Литературой, будет выделять и перманентно присваивать лучшее из созданного ими. Реально же на сегодняшний день самые благодатные и доброжелательные читатели для подобной литературы — исключительно фэны. Поясняю. Во-первых, так называемый "широкий читатель" для Пелевина, Столярова и других потерян из-за посредственного знания законов прикладной (не от слова "приклад") психологии и слабого владения определенными приемами мастерства. Во-вторых, рафинированный "высоколобый" читатель, напоровшись на четвертую-пятую фактическую ошибку или стилистическую небрежность, которыми произведения "ведущих фантастов" нашпигованы достаточно щедро, отложит эту галиматью в сторону и больше никогда к ней не притронется. В конечном счете, их произведения рассчитаны на некий довольно узкий слой читателей, с одной стороны — терпеливых и любознательных, чтобы добить эти тексты до конца, с другой стороны — достаточно всеядных, чтобы проглотить "религии, вытеснившие магию", "взводы химической обороны" и "древнерусских матрешек", и с третьей — знающих и любящих фантастику в достаточной мере, чтобы принцессы-автогонщицы, "кольца Мариколя", "кодоны", "гравилеты" и прочий подобный антураж не вызывал резких аллергических реакций. Короче, это рассчитано только и исключительно на фэнов, и, наверное, даже не на всех. Так что портить отношения с этим читателем Андрею Михайловичу не след.

Пример из жизни.

Недавно я дал почитать книгу "Омон Ра" одному профессору, профессиональному философу (который, кстати, имени Пелевина раньше не слышал, хотя толстые журналы читает исправно) как пример современного отечественного постмодернизма. Честно говоря, я ожидал любой реакции, кроме той, которая последовала. "Ну, прочитал я вашу книжку, — сказал философ. — И долго смеялся — до того там все на физиологическом уровне". Прошу заметить, что это мнение человека без особых предрассудков, знающего и Борхеса с Маркесом, и Камю с Сартром, и философов-постмодернистов тоньше и глубже, чем биолог Столяров, медик Лазарчук и инженер Пелевин вместе взятые.

Это тезисы для тех, у кого есть желание и силы полемизировать со Столяровым или с его докладом. Однако давно доказано, что в спорах рождается что угодно, только не истина. При желании эти положения можно развивать либо оспаривать — у меня, в любом случае, такого желания нет. Тем паче, что подход номер два кажется мне значительно более верным и прогрессивным. Итак, попытаемся проанализировать и понять, что именно заставило глубокоуважаемого Андрея Михайловича произносить столь абсурдные и несправедливые слова с такой высокой трибуны.

Как человек, лично присутствовавший на этом докладе, могу сказать следующее: Столяров не пытался что-либо доказать аудитории. Он вещал, пророчествовал и проповедовал — но только не убеждал. Его харизматическая речь, представляющая собой, на мой взгляд, смесь банальностей, резких фраз и беззастенчивого — хотя во многом и справедливого — восхваления себя со товарищи, была совершенно самодостаточна. Она не оставляла места для каких-либо вопросов или дополнений. Даже со "злобным Вершининым" спорил не Столяров, а Б.Н. Если Щеголев пытался донести до слушателей не только свои выводы, но и то, каким путем он "дошел до жизни такой", то столяровский доклад был направлен на одно вызвать у публики как можно более сильные, хотя бы и негативные эмоции. Провокация удалась на славу. Аудитория не обратила внимания на вопиющую алогичность положений доклада, полностью сконцентрировавшись на эпатирующем тоне. А зря.

Ах, что это были за положения! Цитировать Столярова легко и приятно — а посмотрите, как великолепно дополняют и раскрывают друг друга отдельные фразы доклада, поставленные в один ряд! Отложите Фрейда и вслушайтесь в эту музыку: "Плохой писатель тем и отличается от хорошего, что он никогда не скажет себе: я не умею писать…" — "…Дистанция между нами и литературой посредственной должна им (читателем В.В.) подсознательно ощущаться." — "Если книги такого писателя не получат признания, значит, виноваты в этом другие. Виновата литературная мафия, захватившая якобы власть в фантастике, виноваты конкретные люди, мешающие писателю, виновата сама фантастика, движущаяся, по мнению автора, не туда." — "Речь, по сути дела, идет о выживании нынешних российских фантастов. Стало совершенно понятным, что конкурировать с англоязычной фантастикой мы просто не в состоянии". (В данном случае логика проста до идиотизма: Почему мы не можем конкурировать с иностранцами? Поскольку мы, априори, писатели если не гениальные, то сверхталантливые, значит они все — бездари. Следовательно, читатели, которые любят их и терпят нас, люди с низким вкусом — "непрофессионалы", одним словом. Ату их, ребята!)

Можем ли мы назвать реальную, конкретную цель доклада о "литературных войнах"? По крайней мере, сам Столяров этой цели не раскрыл. Сейчас, когда единственная реальная проблема автора, это проблема публикаций, для большинства писателей "демократические игры" вокруг бронзового сувенира — отнюдь не главное. Я, по крайней мере, не могу назвать ни одного произведения отечественных фантастов, из вышедших в прошлом году, написанного хуже, чем на хорошем среднем профессиональном уровне (см. номинации на "Бронзовую улитку" и "Великое кольцо") — кроме имен совсем уж одиозных. В то же время, из произведений так называемого "реалистического" направления нечитаема (по причине беспросветной убогости) как минимум треть. Другое дело, что реалисты пишут больше и печатаются чаще. Что же касается переводной фантастики, то с ней бороться и вовсе глупо — во-первых, на нынешнем этапе это бесполезно, а во-вторых, конкуренция среди переводной литературы и так уже оттирает на периферию читательского интереса наименее интересные и значительные переводы.

Я далек от мысли, что таким образом Андрей Михайлович пытался свести личные счеты с кем-то из сидящих в зале писателей или читателей (хотя и это, в конечном счете, не исключено). Возможно так же, что его доклад был одним из заранее намеченных неудачных элементов шоу — вроде конферансье в пижаме и с бабочкой. Однако наиболее правдоподобной представляется версия, что доклад этот был призван не столько доказать что-то сидящим в зале, сколько успокоить самого Андрея Михайловича, встревоженного невосторженной реакцией публики на его последние произведения вообще и на вручение "Странника" в частности. Не секрет, что из всех книг издательства "Terra Fantastika", именно второй том Столярова расходится хуже всего — отчасти из-за ужасного оформления, отчасти из-за неудачного дизайна, а в основном — из-за специфичности включенных в него произведений. Такое положение вполне закономерно, ибо из всех вещей Столярова эти — тренировочно-экспериментальные — на мой взгляд наименее гармоничны. Ничего нет странного, что эта книга покупается лишь теми, кого Столяров интересует либо с профессиональной точки зрения — как одно из явлений текущего литературного процесса (что маловероятно), либо как своеобразная творческая личность, еще находящаяся в развитии, а потому имеющая право на отдельные чудачества. Вероятно, подсознательно ощущая некоторую однобокость своих произведений, Столяров и попытался доказать самому себе, что виноваты во всем непонявшие и неоценившие его гениальность читатели. Похоже, что даже ругая американскую фантастику, Столяров отчасти осознавал: хотя последние его вещи в чем-то и превосходят некоторые произведения вышеперечисленных авторов, они значительно уступают им по другим параметрам. И тогда он решил доказать миру, что главное в литературе именно то, что удается ему довольно виртуозно. Отсюда — сумбурность и отсутствие внятных аргументов в докладе.

Я присутствовал в зале, и, сидя на первых рядах, мог лично наблюдать, как мучительно наливаясь кровью и покрываясь испариной читает свой доклад Андрей Михайлович. Я склонен считать, что все его выступление было ни чем иным, как попыткой успокоить расшатавшиеся нервы путем самовнушения, этаким публичным аутотренингом. В таком случае, мы едва ли вправе спорить со Столяровым или пытаться разубедить его. Единственная ошибка докладчика в том, что столь интимный процесс он вынес на всеобщее обозрение. По крайней мере, надеюсь, Столярову удалось убедить себя в том, в чем он и хотел себя убедить. Я всегда завидовал людям, которые на полном серьезе безапелляционно уверены в незаурядности своего таланта.

Третий вариант подхода к данной проблеме я назвал бы подходом здравомыслящего человека. Именно такой взгляд, слегка отстраненный и скептический, кажется мне наиболее рациональным. Самоочевиден факт, что никаких реальных оргвыводов, как в благословенные "брежние" времена из речи Столярова последовать не может — к счастью или к несчастью, но сегодня спрос диктуется потребителем, а не "компетентными органами", которые всегда лучше меня знают, что мне читать, что смотреть, что носить и с кем спать. Больше всего это напоминает мне вычерпывание воды решетом или толчение воды же в ступе. Серьезно к такому толковищу может относиться только тот, у кого, подобно некоторым ведущим фантастам России, отсутствует хотя бы зачаточное, по-армейски непритязательное, чувство юмора и меры. Нормальный, здравомыслящий человек, глядя на сию безобразную свару, случись он ненароком на "Сидорконе", задал бы лишь один вопрос: вы что, ребята, статуэтки не поделили? — и был бы, между прочим, совершенно прав.

Напоследок хотелось бы добавить несколько слов по поводу теологических изысканий Александра Щеголева. Мне нравится его метафора, но должен сказать, что большинство фэнов являются по природе своей все-таки политеистами, язычниками, а не монотеистами. Как один из инициаторов так запомнившегося Александру пожимания рук, я хотел бы заметить, что дело тут скорее не в чьих-то претензиях на место Бога № 2, а в попытке одного из божеств пантеона узурпировать глубоко чуждые ему функции у других богов — не столь, может быть, значимых, но настолько же необходимых и значительно более умелых в своих областях, чем любой превысивший предел своих возможностей нувориш. Так, Б.Н. - принципиально не вездесущ, не всеведущ и не всемогущ, за что мы его и любим.

"Никому нельзя объять необъятное". Не стоит об этом забывать.

28.06.94