ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мертвое здание — зловещее и крайне неприятное зрелище. А, оставшийся без энергии, Центральный Следственный Изолятор Кальвина был именно МЕРТВ. Мертвы были коридоры, погруженные в кромешную тьму, мертвы, с виду грозные, автоматические устройства для охраны, мертвые лифты трупами повисли в шахтах, умерли, напоследок заблокировавшись, бронированные двери в камеры. И грохот кулаков заключенных не мог их оживить. Даже воздух казался мертвым — из-за стремительно снижающегося в нем процента кислорода.

Благодаря устройству ночного видения темнота не представляла для меня проблемы. Не стали проблемой и два человека из персонала. Одного я подстрелил сразу, второй, в панике бросив оружие, удрал в темноту. Проблема была в передвижении по зданию. Ни Фло, ни Равиль, по несчастливому стечению обстоятельств, не были заключены на первом этаже, а лифты не работали. Никаких альтернативных способов попасть с этажа на этаж предусмотрено не было, зато было целых две причины не лазать по шахтам. Во-первых, поскольку я был внизу, кабины, наверняка повисли выше меня. Сорвавшись, такая махина просто расплющила бы меня. А во-вторых, уж поверьте, приятного в этом занятии мало. Причем, ладно я справлюсь, влезу и вылезу, так я же не один намерен вернуться. Насчет Равиля не уверен, а вот Фло, как работник умственного труда, однозначно не сможет выйти этим путем.

Я поступил иначе. Вернувшись на корабль, я проделал на уровне второго этажа, где держали Фло, пролом в стене. Сделал я это крайне осторожно, чтобы избежать серьезных разрушений. Затем активировал одну весьма полезную функцию своего корабля.

Гравитационный подъемник. Благодаря этой штуке, перемещающей предметы в воздухе, на планетах проводят забор образцов тамошней породы, флоры и фауны. Еще его используют чудаки, именующие себя космическими археологами. Те, кто, отчаявшись встретить внеземной разум «живьем», роются на вновь открытых планетах, ища следы древних инопланетных цивилизаций. Причем в качестве «следов» у них проходит и камень странной, или, наоборот, слишком правильной, формы, и нагромождение валунов, образующих нечто типа геометрической фигуры, и вещество, ранее, на других планетах не обнаруженное. И прихватывают эти археологи подобные следы гравитационными подъемниками, а потом хвастаются друг перед другом на своих семинарах.

Я рассудил просто: если гравитационный подъемник перемещает неодушевленные предметы, то почему нельзя провести аналогичную процедуру с человеком? Причем, самое замечательное, что управлять этим процессом можно было и вне корабля, при помощи карманного устройства. Очень, знаете ли, полезно, когда ты один в экипаже.

Как на крыльях взлетел я к пролому и влез внутрь. Мне повезло — эта камера была пуста. Ведущая в коридор бронированная дверь не поддалась лазерному резаку и пришлось пробивать ее выстрелами из бластеров. После третьего залпа отверстие в двери стало достаточным по размерам, чтобы я мог через него пролезть. В коридоре я подстрелил еще одного надзирателя, как раз говорившего по коммуникатору, и вряд ли — с женой и детьми. Скорее всего, информировал начальство или вызывал подкрепление. В любом случае, тянуть резину мне не стоило.

Найти камеру Фло не составило труда. Проломить дверь выстрелами из бластера — тем более. А вот заставить ее выйти…

— Фло, выходи! — крикнул я со всей, доступной мне, приветливостью в голосе. Глухое молчание было мне ответом. Тогда я сменил интонации с приветливых на строгие, — штурман! Штурман Ванцетти! Ваш капитан приказывает вам лезть через эту дырку в двери и покинуть это сепаратистское гнездо.

— Капитан? — а, вот на это она среагировала, — так это вы, капитан? Вы вернулись за нами?

— Выходи давай! Пока кальвинцы подмогу не прислали. Конечно, я за вами вернулся. Должен же кто-то кораблем управлять. Заказ должен быть завершен.

— Ага, — согласилась Фло грустным голосом, — кому-то кораблем управлять, а кому-то бабки получать. А я тут уже спать легла, как вдруг слышу, выстрелы грохочут, взрывы, потом свет вырубило и кондиционер. Сижу в темноте, духоте, страшно. Чихнуть лишний раз боюсь. А тут вы, прямо в дверь стреляете… В темноте-то вас не видно, что я могла думать?

— Например, что началась война, — сказал я ехидно, а про себя вспомнил, что только для меня, с устройством ночного видения, кромешная тьма кажется серой предрассветной мглой, — и Флот Конфедерации прибыл для вразумления молодой мятежной колонии. Не боись, я тут такое устроил, что никакой Флот не понадобится. Эх, не позаимствовал у Клыка его устройство ночного видения. Ладно, выбирайся на ощупь и держись меня. Я тебя выведу.

— Равиль здесь? — спросила Фло робко, когда выбралась из камеры.

— Ladies first, — ответил я выражением, которое в ходу на Кальвине и других, говорящих на инглише, планетах, — за Равилем я во вторую очередь вернусь. Идем.

— Капитан, — обратилась Фло ко мне, когда мы шли к пролому, — я должна вам кое-что сказать.

— Что сильно скучали без меня? — спросил я с нескрываемой иронией в голосе, — что изменили свое отношение к мужскому полу? Что только в заточении поняли?…

— Нет! — рявкнула Фло, что для нее было совсем нехарактерно. Дальше последовало непереводимое, но многословное итальянское ругательство, а, уж потом, содержательная речь, — как с вами разговаривать, если вы все время трещите и стебетесь?

— Поговорить уж нельзя, — произнес я виновато, — может, я соскучился, одному ведь так скучно. Так, что вы хотели сказать?

— Что Кальвин и не думал выходить из состава Конфедерации. Что нас подставили, капитан.

* * *

Кальвинцы смогли поднять в воздух еще с десяток истребителей. Три из них пали жертвой наших лазеров, а от остальных мы оторвались уже в верхних слоях атмосферы. Средств для преследования в космосе у Кальвина не было.

Команда снова была в сборе. Корабль — на ходу, целый и относительно невредимый, он как раз готовился к входу в гиперпространство. Задание было выполнено, оставалась, вроде бы, сущая безделица. Прибыть на Землю за обещанным баблом. Да только все эти обстоятельства не радовали меня. Ни на йоту.

— Вы уверены? — спросил я у Фло и Равиля, когда недружелюбная планета Кальвин уже выглядела небольшим, закрываемым ладонью, кругляшом в иллюминаторе, — насчет…

— Мы поняли вас, Максим Андреевич, — перебил нетерпеливый Равиль, — Кальвин в составе Конфедерации. Был, есть и, наверное, будет.

— Но вы-то откуда это знаете? — продолжал я сеанс недоверия, — что можно было узнать за сутки с хвостиком тюремного заключения?

— Мы на допросе многое узнали, — вмешалась Фло, — меня черт дернул за язык назвать следователя, а с ним и всех кальвинцев сепаратистами. Равиль, тот вообще, пытался права качать, мол, вы задерживаете граждан Конфедерации, вам это с рук не сойдет. Флот на подходе и все такое.

— Зубы веером, сопли пузырями, — прокомментировал я, — а что следователь?

— Его лицо, и до этого лошадиное, вытянулось настолько, что едва от пола до потолка не доставало, — усмехнулся Равиль, — а затем он нам все растолковал. Текущий, так сказать, политический момент. Что Кальвин вообще-то в составе Конфедерации, что применение силы против граждан Конфедерации запрещено законом Конфедерации, что преступление против Конфедерации совершили как раз мы… Теперь понятно?

— Понятно, — сказал я, — ты произнес слово «Конфедерация» четыре раза в одном предложении. Но как?…

— Короче, бабок мы не получим, — вздохнула Фло, — капитан, надеюсь, вы не будете предполагать, будто заказчик ошибся? Не может такой матерый космический волк как вы быть настолько наивным. Наверное, дело в другом.

Да, я понимал, дело было в другом. По крайней мере, догадывался. В той самой категории нужен — не нужен, которая в свое время спасла меня, ставшего убийцей и погубившего свою легальную карьеру. То есть, это я думал, что спасла, на самом деле, отсрочила гибель. Мой профессиональный успех оказался сопряжен с колоссальным, а главное, вовремя не оцененным, риском. Помимо балансирования на тонкой грани закона и преступления, источником его была вынужденная, отнюдь, не желаемая мной, но неизбежная в работе, осведомленность о темных делишках, творящихся наверху. Я не мог о них не знать, ибо сам им способствовал — пусть далеко, не всем, но многим. Так, что, рано или поздно, опасность слишком много знающего человека должна была перевесить нужность этого человека. И вот это произошло. А чтобы не марать руки, Конфедераст не стал подсылать ко мне наемных убийц, и, тем более, привлекать агентов спецслужб. Он поступил проще, но с его стороне, грамотнее, заманив меня в ловушку выгодным, но ложным, заказом. Рассчитывал, он, видимо, на то, что я либо погибну на Кальвине, либо получу высшую меру, причем за вполне конкретное и легко доказуемое преступление. Попав в лапы правосудия, я мог гнать что угодно — даже самый честный и неподкупный прокурор или судья мне бы не поверил. Я — взятый с поличным преступник, а Конфедераст… он и есть Конфедераст. Его статус и должность — щит покруче любой брони. А то, что мелет пойманный «космический негодяй», так тут дело ясное. Отмазаться хочет, неудивительно, что у него виноват кто угодно, но не он сам. Я вспомнил банду Клыка, как эти ублюдки изошли слюной и ломанулись за мной на смерть, стоило поманить их кучей денег. Подумал, что несильно от них отличаюсь — повелся на выгодное предложение и уже готов на все. Хоть мирную планету бомбить, хоть ее жителей из бластера расстреливать. Не думая о последствиях.

— Капита-ан, — окликнул меня Равиль, — если вы еще не поняли, мы в заднице. Глубиной с пару километров. Во-первых, за выполнение заказа нам никто платить не намерен. Я правильно понял?

— Угу, — кивнул я, а пилот продолжал.

— Во-вторых, наши неприятности Кальвином не закончились. Мы, капитан, теперь преступники галактического масштаба. Досье на тебя полиция Кальвина запрашивала у спецслужб Конфедерации. Более того, еще на допросе следователь не исключил, что к вашему поиску будут привлечены агенты с Земли. Правда, не успели — вы все слишком быстро провернули.

— Да, я такой, — подтвердил я без ложной скромности.

— Рад за вас, капитан, так дело же не в этом. Мы теперь — вне закона. Более того, после столь блестящего побега даже нам с Фло не отделаться мягким наказанием. В случае поимки нас всех вздрючат по полной программе. Возвращаться на Землю — верное самоубийство. Так, что надо решить, что делать дальше. Что скажете, капитан?

— Не знаю, — бросил я с досадой, — что делают преступники? Ложатся на дно, отсиживаются, затем вылезают для новых преступлений. У вас есть другие предложения?

— Нет, — замотала головой Фло.

— В принципе есть, — улыбнулся Равиль, — вы слышали когда-нибудь об Анклаве, капитан?

— Анклав? — попробовал я слово на вкус, — нет, не слышал. Что это?

— Помню тот злополучный полет, когда меня первый раз замели, — начал пилот, — тогда мои подельники несколько раз помянули этот Анклав. В разговоре между собой.

— Какое-то гнездилище космических бандитов вдали от владений Конфедерации? — предположил я, — это, случайно, не в системе Бетельгейзе? Просто, я, в бытность лейтенантом Флота, накрыл подобное место как раз в системе Бетельгейзе.

— Нет, не в Бетельгейзе, это точно. И ты не мог его накрыть, это целая планета. Я полагаю, в системе Альфа Лебедя.

— Альфа Лебедя называется Денеб, — поправила Равиля пунктуальная Фло, — кстати, почему ты так полагаешь?

— В свое время пробил по базе данных. Все сходится: Денеб удален от владений человечества, причем подальше, чем твоя Бетельгейзе. И, в отличие от этого светящегося кровавого пятна, вокруг него вращается минимум, одна планета земного типа.

— А что ж ее не колонизовали? — спросил я недоверчиво.

— Пытались. Оказалось, что там мерзкий климат, это раз. Два — это мало природных ресурсов, но выяснилось это слишком поздно. Три — из-за отсутствия связей с другими населенными мирами ее экономика быстро хирела. Ну, вы в курсе, капитан, что чем больше расстояние, тем больше энергии уходит на гиперпереход. Накладно, знаете ли, с такой далекой колонией дела вести. Ну, а на сладкое — эпидемия. Ранее неизвестный вирус, принесенный в колонию партией геологоразведчиков. Он не убивал, но вызывал у людей немотивированные эмоции. Если смех — то дикий и на пару часов. Если грусть — то с рыданием и истериками, если гнев, то с готовностью убить все, что попадается под руку. Был и карантин, и вакцину разработали, но колонию это добило. Вот уже больше сорока лет она считается официально брошенной. И официально же, никто не спешит заселять ее снова.

— А с чего вы взяли, что Анклав и есть эта планета? Туда же теперь, наверное, хрен кого заманишь.

— Какая планета — такие и жители, — сказал Равиль философски, — это нормальных людей туда хрен заманишь, а для тех, кто привык рисковать, какой-то вирус — фигня. Ведь любой пират или уличный бандит, знает, что рано или поздно может попасть за решетку, или, вообще, отправится на суд Аллаха, но разве ЭТО его останавливает? Меня, например, в свое время, не остановило. Тем более, что вирус не смертельный, а то, что нас не убивает, как известно, делает нас сильнее. Наверняка, жители Анклава уже выработали к нему иммунитет. Зато какое преимущество — целая планета, куда не суется Флот. Залетел туда после трудов неправедных, отдохнул, если надо, корабль отремонтировал — и по новой, на преступный промысел.

— То есть, вы предлагаете?…

— …влиться в могучую реку галактического пиратства, — провозгласил мой пилот, — это была моя детская мечта, кстати говоря. Глупо, я согласен, но сейчас у нас нет выбора. Вы понимаете, капитан?

— А как — не понять, — я вздохнул, — прекрасно понимаю. Анклав так Анклав, пиратство, так пиратство. Но все-таки я бы хотел вначале заглянуть на Землю.

— Вы с ума сошли, капитан! — вскричали Фло и Равиль хором.

— Может быть, может быть. Но рисковать я буду только собой. Вы, в случае опасности… реальной, валите в Анклав. Не дождавшись меня через двадцать четыре часа тоже можете давать деру. Такой вариант вас устраивает?

* * *

Чтобы узнать, обитаема ли планета, и насколько давно обитаема, достаточно присмотреться к околопланетному пространству. Чем больше оно захламлено — тем дольше владеет планетой род людской.

Вокруг молодой колонии типа Кальвина — девственная чистота, нарушаемая разве что несколькими металлическими пылинками спутников. Плюс — одна, а максимум — две орбитальные станции, причем всегда — в рабочем состоянии.

Если на планете сменилось уже не одно поколение колонистов, то это обстоятельство легко замечаемо — по шныряющим туда-сюда патрульным кораблям, орбитальным станциям в количестве не меньше десятка, нескольким металлическим трупам станций, что бестолково болтаются по орбитам. А уж спутники, эта мошкара искусственного происхождения, исчисляется уже сотнями. Приближаясь к такой планете, следует соблюдать осторожность, дабы не столкнуться с космическим мусором — обертками от пищевых продуктов, вышедшими из строя спутниками, и так далее.

Но даже это — не предел, что становится понятным любому, хоть раз побывавшему в Солнечной системе. Пространство вокруг Луны, Марса, Венеры, а также спутников планет-гигантов давно захламлено. Эти объекты, не пригодные для колонизации, стали для Конфедерации источником сырья, которое вывозится оттуда на грузовых кораблях. Среди этих грузовиков, неповоротливых и довольно хрупких, нередки случаи аварий. Как известно, оплата груза тем больше, чем больше он весит, и, потому, в грузовики стараются всеми правдами и неправдами напихать побольше. Чтоб как можно больше заработать за один рейс. Обстоятельство это превращало в общем-то мирный процесс доставки грузов в русскую рулетку. По данным Межзвездной Организации Труда, до четверти кораблей не выдерживают сверхнормативной загрузки, взрываются и, вместе со своим содержимым, превращаются в облако обломков, остающихся крутится по орбитам. Некоторые из них, потяжелее, притягиваются тем небесным телом, на котором были добыты. Как будто не желали все эти луны и астероиды расставаться с частичками себя. Обломки падали, когда в одиночку, когда метеоритным дождем, чем, порой, доставляли неприятности вахтовым работникам.

Подобные «грязные» аварии около Земли были редкостью, однако добра на букву «Г» хватало и там. Спутники исчислялись уже тысячами, станции — сотнями, половина из них находилась в нерабочем, то есть, в неуправляемом, и оттого, опасном состоянии. От патрульных кораблей было не протолкнуться, причем среди них была не только всякая мелочь типа файтеров и дестроеров. Попадалось и несколько крейсеров, как бык овцу покрывавших даже мой «Варяг». Если мне не изменяет память, на вооружении Флота дюжина таких монстров и половина из них сосредоточена в Солнечной системе. А уж мусора космического поблизости было столько, что хватило на кольца, сродни сатурновым.

Положение самой матушки-Земли можно было назвать двойственным. С одной стороны, только ленивый не понимал, что прародина человечества, с ее отравленным воздухом, практически УБИТОЙ живой природой, возникающими чуть ли не ежегодно, новыми болезнями и климатическими аномалиями, ставшими здесь нормой — давно уже пройденный этим самым человечеством этап. Ресурсы Земли были растранжирены, экономический вес (реальный) равнялся нулю, население, когда-то исчислявшееся миллиардами человек, не дотягивало теперь и до сотни миллионов, и постоянно сокращалось. Помимо искателей лучшей доли на других планетах, в этом процессе сыграли свою роковую роль низкая рождаемость и высокая смертность. Большинство земных городов, некогда процветавших, сегодня лежали в руинах.

Но была и другая сторона вопроса, не дававшая окончательно поставить точку в земном этапе истории человечества. Земля продолжала удерживать за собой статус политического центра человечества, и не только благодаря лазерным, плазменным и протонным штыкам боевых звездолетов. За гегемонией Земли стояла сила, покруче, наверное, гигантских космических крейсеров. Имя ей — деньги, а если более развернуто, то взаимопонимание между властями Конфедерации и воротилами разного рода бизнесов. Несколько крупных мегаполисов, расположенных в наиболее благоприятных (наименее неблагоприятных) климатических зонах Земли, устояли, благодаря тому, что практически все крупные корпорации и банки были там зарегистрированы, имели офисы, один шикарнее другого, постоянно раздували штат, благодаря чему в этих мегаполисах не было проблем с занятостью. Близость верхушки бизнеса и чиновников Конфедерации, позволяло первым с легкостью лоббировать свои интересы, а вторым — распоряжаться большей частью собираемых налогов и поддерживать тем самым статус центра. Ведь все эти банки, биржи, офисы, не производя ничего полезного, но распоряжаясь, по сути дела, деньгами и ресурсами всего человечества, платили налоги на Земле. Вот и получился симбиоз двух паразитов, позволявший землянам задирать нос перед жителями других планет.

Еще на выходе из гиперпространства в Солнечной системе, я готовился к худшему. Например, к атаке патрульных кораблей — без предупреждения, без предложения сдаться. Еще я готовил план прорыва через оборонительные рубежи Земли. Но ничего этого не понадобилось и я надеялся, что просто застал врасплох местные подразделения Флота. Ну, не в курсе еще здесь, что капитан Орлов и корабль свой отбил, и команду освободил, и, уж тем более, вряд ли могло прийти в голову, что капитан Орлов такой самоубийца, что сунется прямо в сердце человеческой цивилизации.

Я не самоубийца, однако сунулся. И на то имел ряд веских причин. Прежде всего, мне не хотелось прибыть в Анклав голым и босым. В смысле, без первоначального капитала. Мало ли, какие там условия и порядочки. Кроме того, если я правильно все понял, и представляю опасность для Конфедераста, то и он, соответственно, опасен для меня. Вряд ли мой уход в подполье разрешил бы эту ситуацию. Очень уж ставки высоки. Разорение гнезда межпланетной преступности под названием «Анклав» — лишь вопрос времени. Рано или поздно эта довольно мелкая мозоль на теле Конфедерации превратится в нарыв и тогда к несчастной, далекой и давно никому не нужной планетке двинется Флот. Под бодренький комментарий лояльных медиа-служб и рукоплескания их аудитории. И я уверен — чтобы как можно быстрее затеять такую операцию, достаточно одного, но лично заинтересованного, человека в высших эшелонах власти. Так, что оставлять в живых такого человека мне было не с руки.

Как я уже говорил, мы без проблем достигли околоземного пространства и без приключений преодолели рубежи обороны, предназначенные для гостей вроде нас. Столь же легко и без хлопот вошли мы в атмосферу Земли, и наконец, приземлились в космопорте Женевы — столицы Конфедерации.

Приключения начались потом, когда я, оставив Фло и Равиля на корабле, прошел в зал ожидания. Ну и столпотворения, скажу я вам! Туристы, ожидающие своих рейсов, колонизаторы, готовые отправиться за тридевять парсек, дабы расширить владения Конфедерации, и, конечно же, коллеги по цеху, отдыхающие между полетами. Бывшие коллеги. Если кальвинский космопорт МакГейдж напоминал скорее военную базу, то его женевский (или любой другой земной) «собрат»… Блин, даже слова нужного подобрать не могу! Что-то типа базарной площади в древних городах. У каждого конечно есть свой мотив здесь находиться, а все вместе — скопище народа. Бессмысленное, шумное. И никаких вам вышек с лазерами. Те, против кого предназначены вышки с лазерами, по идее, сгорели еще на подлете к Земле.

Тут- то, среди этого скопища подловил меня щегольски одетый и прилизанный тип. Дорогой, выглаженный чуть ли не до блеска, костюм, модная стрижка, аккуратно завязанный галстук, лакированные туфли, а в довершение картины — дежурная улыбочка. Либо скороспелый топ-менеджер, взлетевший по карьерной лестнице быстрее, чем мой «Варяг» — в космос, либо шибко деловой и амбициозный подчиненный вышеназванного скороспелого топ-менеджера, во всем копирующий начальство.

— О, Макс, здорово! — воскликнул он по-русски и подал мне руку. Увы и ах, с актерским мастерством дела у него обстояли куда хуже, чем по части имиджа. Даже на самодеятельность не тянет. Я уже хотел послать его, имея для крайнего случая весомый аргумент в виде бластера, но меня остановили три обстоятельства. Во-первых, этот типчик узнал меня. Во-вторых, я его не знал, честно говоря, впервые видел, а это, как не крути, стратегическое преимущество. Не на моей стороне, понятно. Но, и в-третьих, этот человек, со своим, пусть даже незначительным стратегическим преимуществом, знал о моем прибытии. Ждал меня. И у него наверняка может быть припасен для меня какой-нибудь неприятный сюрприз, в ответ на стрельбу с моей стороны. И потому…

— Привет, Вась! — ответил я на рукопожатие. Не без удовольствия заметил, как улыбочка сменилась выражением легкого недоумения и замешательства, — ну, ты че, Вася, Кривозадов? Не узнал что ли?

— А-а-а! — «Вася», кажется, понял мою игру и рассмеялся, что у него получилось и искренне и убедительно, — ну, почему же, узнал. Так, пошутил маленько. Ты вот все летаешь и летаешь, тебя не видать почти. Ну, че, как там, в космосе? Чужих еще не встретил?

Кретин. Офисный планктон, хоть сильно выросший, а все равно без перспектив эволюции в разумное существо. Тебе один хрен — что космос, что Земля плоская и покоится на… пяти жабах и прочей фауне. Вот, что очень хотелось мне ему ответить. Но я сказал по-другому.

— Чужих нет, — коротко и просто, — по крайней мере, в ближайшей тысяче парсеков. Это почти научный факт.

— Ну и ладно, — бросил «Вася», — пошли, НАШИ уже ТАМ. Только тебя ждем.

Я не стал уточнить, какие это — «наши», и где это — «там». Я услышал достаточно, чтобы сделать кое-какие выводы. Ну, прежде всего, этот человек, знающий и ожидающий меня — не один здесь такой. Целая, так сказать, делегация. И, если они знают еще и о том, на что я способен, то «Вася» у них — отнюдь не главный. Скорее, наоборот, мальчик на побегушках, которым и пожертвовать не жалко. А если мальчики на побегушках выглядят как топ-менеджеры, то что ждать от остальных? Чем обязан такой чести?

В одном я был уверен на все сто: убивать меня сейчас в ИХ планы не входит. Если бы входило — пришили бы при всем честном народе, а потом, задним числом информировали население о том, какой я злодей, опасный террорист и кровожадный пират, и как замечательно, что меня наконец-то изничтожили. Публика в восторге. А, поскольку я еще жив, а вместо стрельбы меня встречают кокетством, значит это кому-то нужно. Значит я кому-то нужен и могу без страха следовать за «Васей».

Первый сюрприз (даже для меня) не заставил себя ждать. «Вася» привел меня не в кафе, где обычно проходят встречи, а дальше, по коридору, в туалет. Там я и увидел «наших»: трое в строгих, черных, как для похорон, костюмах. Стрижки короткие, лица каменные, плечи широкие. Двое молодые, а третий — за сорок, пониже меня ростом, и с лысиной, пусть небольшой, в темных волосах. Он, как я думал, возглавлял «делегацию». Так и есть.

— Болван! — коротко и презрительно бросил он «Васе» вместо приветствия, — Пшел вон! Чуть не запорол все…

— Впервые вижу туалет с говорящими какашками, — усмехнулся я, когда «Кривозадов» вышел.

— Как остроумно, — пробормотал «Главный» лишенным эмоций голосом, — сигарету, господин Орлов?

— Капитан Орлов, — поправил я, — я не для того лучшие годы в Академии убил, чтоб вы меня «господином» называли. И, вообще, я не курю. Со школы. А то бы не взяли меня в Академию, пришлось бы в вашей конторе работать…

— Жаль прерывать ваш хвалебный монолог в наш адрес, КАПИТАН Орлов, — процедил «Главный», — но у нас есть дела поважнее. Начну с вопроса. Как вы думаете, почему вам не удалось беспрепятственно проникнуть на Землю, эту неприступную цитадель человечества?

О, как мы заговорили — «Цитадель человечества!» Я думал, люди вашей профессии в речи пользуются только глаголами и существительными, как учил группенфюрер Мюллер.

— Я думал, — начал я излагать свою версию, по ходу осознавая ее наивность, — что вы просто не ожидали моего визита. Полагали, что я залег на дно. Или, что еще не в курсе событий на Кальвине и моей роли в них.

— Угу, — «Главный» иронично усмехнулся, — а еще вы думали, будто на Кальвине все так быстро провернули, что мы даже среагировать не успели. А еще… а, впрочем, достаточно. Капитан Орлов, вы либо слишком плохого мнения о нас, либо слишком хорошего — о себе. Поверьте, оба варианта… так скажем, не очень. Да будет вам известно, мы в курсе. Мы были в курсе Кальвинских событий уже в первые часы после бомбардировки. И мы точно знали, что в подполье вы не уйдете. Сразу не уйдете. Слишком многое вас связывает с Землей. Правильнее сказать — слишком много.

— Ой, какие мы прозорливые! — бросил я, ввиду невозможности сказать что-то поумнее.

— Итак, вы живы, — продолжал «Главный», — я не жду от вас благодарности, я просто хочу, чтобы вы поняли. У нас есть интерес сохранить вам жизнь. Вернее, скажу так: у нас есть один общий интерес.

— С такими как вы у меня больше не может быть…

— Погодите, — перебил меня «Главный», — дослушайте до конца. Всего одно слово… нет, скорее два. Рейнхольд Ковальский. Вам знакомо это сочетание имени и фамилии?

— Конечно! — подтвердил я с неожиданным энтузиазмом. Еще бы не знакомо! Так звали того Конфедераста, что запихнул меня в кальвинскую заварушку.

— Тогда вы, наверное, уже поняли, какой такой общий интерес нас связывает. Мы в курсе ваших с ним дел… только не отпирайтесь. Хорошо? Как по мне, это как раз Ковальскому следовало бы отпираться на предмет связи с ВАМИ. И нам известно, что именно Ковальский заказал вам нападение на Кальвин. Если называть вещи своими именами, он подставил вас.

— И что? — спросил я тупо. Вещи своими именами он видите ли назвал. Смотри, снег в тропиках не вызови. Хотя… коренным землянам и к этому не привыкать.

— Есть преступление против Конфедерации. Тяжкое, надо сказать. Жертвы человеческие, разрушения. Есть человек, несущий за это преступление если не сто, то по крайней мере, свыше девяноста процентов ответственности.

— И есть люди, заинтересованные в том, чтобы убрать этого человека, — дополнил я.

— Не без этого, — согласился «Главный», — но вы кое-что забыли, капитан Орлов. Еще одного человека. Которого обманули, заставив убивать не в чем не повинных людей. Который сам чуть не погиб, а, выжив, оказался опороченным на всю Конфедерацию.

— Срать я хотел на Конфедерацию, — по слогам, чтобы лучше дошло, произнес я, — и готов это сделать, учитывая место, где мы сейчас находимся. Если я вас правильно понял…

— …нам нужен свидетель, капитан Орлов, — продолжил мою фразу «Главный», — и не какой-нибудь, а вы. Вы в курсе темных делишек, что проделывает Ковальский. Вашими руками и не только. Казнокрадство, взятки, устранение неугодных. Про Кальвин я уже молчу, просто вы тоже должны понимать. Ковальский затеял это нападение, и байку про сепаратистов придумал, ведь не просто от сволоты душевной. Он хотел избавиться от вас. Почему? Вы слишком много знаете. И что из этого? Вы опасны для него. Но нет худа без добра. Тем же, чем вы опасны для Ковальского, вы полезны для нас.

— Не все так просто, господа, — возразил я.

— Если вы о финансовой стороне вопроса, то мы готовы удвоить сумму, обещанную вам за нападение на Кальвин. Кстати, вам, надеюсь, понятно, что Ковальский реально не намерен был вам платить ни юнита. Мы же… ну, пусть не сразу… то есть, пятьдесят процентов сразу, остальное — в течение полугода.

Полгода значит. Полгода меня хотите на крючке подержать. И, впоследствии взять, что называется «в оборот». То есть, мне предлагают сменить одного хозяина на другого, который пока еще заинтересован во мне. Пройдет несколько лет и история повторится. Я стану опасен и для нового хозяина, он захочет от меня избавиться. Не выйдет, господа.

— Какие мы щедрые, — хмыкнул я, — за счет налогоплательщиков.

— Вы еще учтите, — продолжал «Главный», — что мы можем вас убить прямо здесь и сейчас. Или взять под белы руки и отвести на скамью подсудимых. Возможно, ваши подчиненные окажутся посговорчивее.

— Я тоже кое-что могу, — парировал я, положив руку на бластер.

— Не сомневаюсь, — согласился «Главный», — вы, главное, не увлекайтесь. Не надо этих воплей отморозка и угроз «залить кровью космопорт». Мы же понимаем, что вы нормальный человек, а тот имидж создан медиа-службами с нашей подачи. Обывателю нужны герои и злодеи. Когда он сам не может их себе придумать…

— …вы приходите на помощь, — довершил я, а «Главный» одобрительно кивнул. Согласен, мол.

— Так что вы решили, Орлов? — спросил он.

— Ничего я еще не решил, — сказал я почти виновато, — подумать надо. И еще кое-что, насчет подчиненных. Я велел им напоследок, чтобы в случае опасности сваливали, не дожидаясь меня. Вы можете мой корабль хоть в облако атомов превратить, но разве ЭТО вам нужно.

— Вы правы, Орлов, — согласился «Главный», — совсем наоборот. Что ж, думайте. Двенадцать часов вам хватит?

* * *

После того как я выполнил первое задание солидных людей, другие заказы, кровопролитные и разные, посыпались на меня как из рога изобилия. Убрать, найти, добыть, выяснить. Мое материальное положение улучшалось, причем я по-прежнему считал себя по эту сторону закона. И мало-помалу понял, что зря тратил время, горбатясь на дядю или на Конфедерацию. Пришла пора работать на себя. И, для начала, обзавестись собственным кораблем.

Космический корабль в моем деле — не просто средство передвижения. Это — орудие труда, фактор, повышающий мою эффективность. То, что я не смогу выполнить один и с бластером, при наличии боевого звездолета становится почти развлечением. Если, конечно, звездолет соответствующий — по калибру, количеству и качеству вооружения. И, главное, если он у тебя, а не у тех, кого тебе ЗАКАЗАЛИ.

Я прославился — своеобразно и совсем не так, как мечталось мне в детстве. У меня не брали интервью, не просили автографы, и, уж тем более, меня не найти среди музейных экспонатов. И родителям, которых я навестил после Академии всего один раз, не суждено было греться в лучах моей славы. Я подкинул им деньжат, а о работе своей не произнес не звука. И все-таки слава была. Слава человека, у которого не бывает провалов, а также хватает ума держать язык за зубами. Слава в узком кругу избранных или посвященных, нужное подчеркнуть. На всех остальных, для кого были писаны, злостно нарушаемые мной, законы, мне со временем стало плевать. И была уверенность в одном — пока я нужен ТАМ, всем этим посвященным и избранным, у меня остается право на эти плевки.