Юрий Мишин ЧЕКИСТ

Пролог

Неуютно в глухой осенней тайге пятьдесят первого года. Особенно, если это северная, приполярная тайга. Тем более, ночью. Безлунной ночью. Промозгло, сыро, темно. Нехорошо. С длинных корявых ветвей, цепляющихся за жесткие плащ — палатки капли воды падают на медленно пробирающихся сквозь густые заросли людей. Эта вода добавляет сырости одежде, промокшей от висящей в неподвижном воздухе мороси. Люди скользят на поросших густым мхом влажных корнях исполинских деревьев. Перешагивают, когда их удается заметить, через крупные, с ладонь взрослого мужчины, уже давно перезревшие грибы. Один из путников больше других скользит и, в конце концов, все-таки наступая на что-то, с приглушенной руганью падает на землю. Спутники, молча, помогают ему подняться. Через некоторое время ноги человека снова разъезжаются в разные стороны, и он едва успевает сохранить равновесие, схватившись за низко свисающую еловую лапу.

— У вас, Николаич, с каждым разом получается все лучше и лучше, — слегка подшучивает над ним, замыкающий шествие.

— Я много тренировался, — мрачно отвечает он и, отряхиваясь от налипшего мусора, говорит, обращаясь к высокому спутнику в надвинутом почти на самые глаза капюшоне:

— Хоть бы фонарик включили, Иосаф Иванович, что ли. Ни чер… ничего же не видно! Даже Луны нет.

— Нельзя. Вам же все объясняли. Во-первых, электроэнергия здесь, даже в малых количествах, может помешать нашей ориентировке, а во-вторых, схрон не подпустит никого ни с чем искусственным. И перестаньте, наконец, поминать его… рогатого. Нельзя этого делать.

— А зачем же их тогда взяли? Фонарики? А?

— На всякий случай. Да и на обратном пути они пригодятся.

Упавший горестно вздыхает, не говоря ни слова поворачивается и идет дальше. Потом не выдерживает и снова спрашивает, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Далеко хоть еще, Сусанины? Ведь протопали уже больше десятка верст. Лучше бы я остался в вертолете.

В разговор встревает третий человек:

— Это вам не авиация, Николаич. Не по пеленгу идем. Сами знаете. А с вашей адской машиной ничего не случится. До ближайшего жилья не одна сотня километров. Вы же сами говорили, что ближе площадки для «Ми-1» не найти.

И помолчав, добавляет:

— Я вот все думаю: и как вы на ней перемещаетесь по воздуху? Ума не приложу. Лично у меня чуть зубы не выпали от тряски. Так бы пришлось тебе, Иосаф, новые мне выращивать.

— Ты не беспокойся на счет зубов. Ты на счет схрона беспокойся. Тут бы самим целыми остаться. А ты — зубы. Постой, мне кажется, что почти пришли. Это должно быть где-то здесь. Если верить Николаичу и его компасу, — тот, кого называли Иосафом Ивановичем, останавливается и, слегка прикрыв глаза, пытается что-то рассмотреть в кромешной темноте леса.

Через пару минут он говорит:

— Ага, вижу. Вон туда. Еще метров пятьсот — семьсот.

Потом он шагает вперед. За ним пытается идти Николаич, но третий человек его останавливает:

— Нет, нет. Вам туда нельзя. Подождите, пожалуйста, здесь.

— Да, да. Конечно. Я чуть не забыл. Людям нельзя близко подходить к схрону, — поддерживает его Иосаф Иванович. — Мы ведь договаривались верно?

— Верно, — обиженно соглашается Николаич, — но так хочется посмотреть.

— Понимаю, но нельзя. К тому же это небезопасно. Он может… В общем это опасно. И не беспокойтесь. Мы вас найдем. Просто оставайтесь на месте и ждите. Когда мы отойдем подальше, можете развести костер. Только небольшой. Погреетесь, просушите обувь.

— Чего мне беспокоиться, — бурчит Николаич. — Назад-то я и без вас выйду. Чай не впервой.

— Вот и хорошо, — говорит третий человек и, сделав несколько шагов, он вместе с Иосафом Ивановичем пропадает из виду в непроглядном мраке ночного леса.

Николаич невнятно возмущаясь и одновременно пытаясь найти местечко посуше устраивается под большой раскидистой елью. Ловко разводит небольшой костерок, в пламени которого весело потрескивают собранные у самого ствола почти сухие шишки. Вскоре тепло от огня постепенно распространяется вокруг, согревая и высушивая воздух под естественным шалашом еловых лап. Николаич, слегка разморенный этим долгожданным, созданным буквально их ничего суровым таежным уютом дремлет. Спать нельзя, скоро его спутники вернутся. В полудреме он думает:

«Наверно времени прошло примерно с час. Точнее сказать невозможно. Ушедшие, еще в вертолете отобрали часы. До чего странные личности! Заставили оставить их в машине. Впрочем, как и все остальное. Взяли только фонарики и маленький компас из тех, что до войны продавались в магазинах школьных принадлежностей. До войны… Кажется как давно это было! А прошло-то всего на всего десять лет. Десять лет и целая жизнь. Многих не стало за это время. Ему же повезло. За все четыре года войны ни одной царапины. Даже когда его ночной бомбардировщик „По-2“ над линией фронта был сбит зенитным снарядом и от самолета остались лишь бесформенные клочья перкали и фанеры, то и тогда пилот Гришин остался цел и невредим. А вот штурман погиб. Потом, в сорок пятом Николаич демобилизовался и очень удачно устроился к Марузуку, в полярную авиацию. Тем, кто летал на истребителях и штурмовиках, с работой везло меньше. Специфика не та! Им в ГВФ, как правило, отказывали. Слишком много было отставных пилотов, поэтому гражданский флот отбирал лучших из лучших. И его взяли. В тот день, одного нескольких сотен желающих. Как — никак, а около тысячи боевых вылетов и все в основном ночью и в плохую почти нелетную погоду, что-нибудь да значат в этом мире. Как раз то, что нужно для его величества Севера. Повезло и потом, когда год назад ему одному из первых предложили переучиться на новую технику. Только что появившиеся вертолеты нравились Николаичу. Без них ни в тундре, ни в тайге никак не обойтись. Вот и сейчас. Как без него было добраться сюда за триста верст от порта? Кругом глухая тайга и непроходимые болота. Да и Усть — Усинский аэропорт построили только из-за множества лагерей расположенных в этом глухом районе приполярного Урала».

Уже почти уснув, Николаич вздрогнул, прислушался. В той стороне, куда ушли его странные спутники, что-то происходило. Оттуда доносился, медленно нарастая совершенно незнакомый ему очень низкий звук. Было в нем одновременно и очень неприятное, пугающее и в то же время что — то победно-торжествующее, влекущее. В общем нехороший был звук. И даже не звук. А звуки, много звуков, которые сливались в одно мощное, но пока еще негромкое звучание. Пилот выглянул из-за шершавого векового ствола и, в этот момент ему в лицо ударила мгновенно разогнавшая гнилую таёжную морось яркая бело-голубая вспышка.

— Ну и чего этим добились ваши сотрудники? — седой Инквизитор аккуратно поправил и без того безукоризненно сидящую на его щуплом теле древнего вампира мантию. В этом месяце была его очередь председательствовать в Объединенной Инквизиции, уютно расположившейся в одном из зданий фешенебельного района Нью-Йорка. Нынешний Великий Инквизитор выбрал страну и этот город сразу после начала Первой Мировой. В военной Европе некоторым Иным было не совсем комфортно.

На заседании Высшего Совета в темном и некомфортном помещении присутствовало только его руководство — трое Иных. Темный, Светлый, оба конечно Высшие маги и вампир. Естественно Высший вампир. Кроме того были приглашены четыре наиболее влиятельных на своих континентах мага. Два Светлых и два Темных. Светлые представляли Европу и Африку. От Европы был Владимир из Ленинграда. От Африки конголезский белый колдун, пигмей Ота Бенга. Темные — один обе Америки, второй Азию. Находящийся здесь же дрампир из Кёльна имел только право совещательного голоса… Все присутствующие находились на высших ступенях иерархии Иных. Были старыми и очень сильными магами. Самым молодым из них был европейский дрампир, которому, на днях перевалило за тысячу лет. Поэтому окажись в зале слабый Иной, разглядеть что-либо за сплошным сиянием аур Высших он бы ничего не смог.

Владимиру пришло в голову, что дрампира пригласили зря. Во Всемирной Инквизиции он представлял интересы могущественной секты вампиров — мутантов. По никому неизвестным причинам дрампиры внезапно появились на рубеже старой и новой эр. Они отделились от обычных вампиров и стояли особняком в сообществе Иных, отвергаясь не только Светлыми, но и Темными. Инквизиция не хотела признавать права дрампиров периодически совершать нападения на своих предков-вампиров и лакомиться ими. Возможно, мутантов и уничтожили бы еще несколько веков назад. Сразу после принятия поправок к Сумеречному Контракту, но Светлые тогда поддержали дрампиров, памятуя, что враг моего врага если и не друг, то хотя бы потенциальный помощник. С тех пор, вампиры — мутанты официально считались участниками Контракта. И хотя со временем у членов секты появились и другие, малоприятные для Иных наклонности, дрампиров, по привычке, продолжали считать полноправными членами сообщества. Хотя и низшими. Парадокс конечно, но у Иных много парадоксов.

Между тем, Председательствующий повторил:

— Мне бы все-таки хотелось услышать о смысле этого, этого фанфаронского я не постесняюсь сказать… налета на схрон Радомира. Все мы знаем о его завещании. Оно общедоступно. В известных пределах, конечно… Я бы еще понял такую акцию со стороны Темных. Они по своей природе несколько э… импульсивны и такой поступок можно было бы понять. Но вам, уважаемый Владимир?

— Я уже подал записку с объяснениями мотивов руководивших нашими поступками, — лениво ответил Светлый маг, — и если в ваших канцеляриях творится неразбериха, это не моя вина.

— Мы, получили только уведомление о… попытке приблизиться к схрону, — раздраженно сказал Светлый Инквизитор, — и надо отменить крайне неудачной попытке! Погибли двое Иных из Салыгадско…кого Патруля? Я правильно говорю? И пострадал ни в чем не повинный человек!

У Владимира в едва заметной усмешке дрогнули уголки рта:

— Салехардского, — поправил он, — но это неважно. Я имею в виду, неточность в названии. Оно действительно несколько труднопроизносимо для не россиянина, — уточнил маг.

— Все равно. Вы должны были согласовать эту акцию с нами, — сказал Темный Инквизитор.

Владимир пожал плечами:

— Мы посоветовались с другом Бенгой, — он кивнул в сторону пигмея, у которого над столом виднелась только седая курчавая макушка, — и с коллегой Баллором, — теперь Светлый маг наклонил голову в сторону дрампира. Они согласились с необходимостью хотя бы попытаться найти схрон. Обнаружив его можно было бы попытаться разбудить Радомира. Инквизиция слишком медлительна в таких делах, а Всемирная — особенно. К тому же нами были предприняты все меры предосторожности. Но… — немного помолчав, Владимир закончил, — как вы совершенно точно выразились, уважаемый Таранис, — он посмотрел на Светлого Инквизитора, — все прошло крайне неудачно.

— За то теперь мы знаем, что завещание Радомира является реальным фактом, а не блефом, — неожиданно поддержал Владимира представитель Америки. Само по себе это уже не мало! Пару раз мы сталкивались с такими вещами. Раньше, в э… доколумбовые времена, но оба раза они оказывались просто блефом.

— За то теперь не блеф. И далеко не все так просто. Пока что мы имеем только двух уничтоженных Иных, — проворчал Председатель и, помолчав, сварливо добавил, поворачиваясь к американскому индейцу. — А реальный факт, при всем моем уважении, Глубокое Озеро, это одно и то же. Тавтология.

Все замолчали. Потом Отто, лишь недавно вошедший в Высший Совет Всемирной Инквизиции Темный маг, попросил:

— Владимир, не могли бы вы повторить всю эту историю с начала. Я, конечно, просматривал документы, но хотелось бы услышать так, сказать вживую. Ведь вы больше всех занимаетесь завещанием Радомира. Он ваш земляк и, кроме того, мы все в одной лодке, не так ли, коллега? Я уверен, что наш Председатель не имел в виду ничего для вас обидного. Или я ошибаюсь, Лукман? — добавил он, посмотрев на вампира.

Тот неопределенно пожал плечами.

— Вот видите, Владимир.

— Ну, хорошо, Отто, — после непродолжительного молчания согласился маг, — тем более, что действительно состав комиссии существенно изменился за последние полвека и среди нас есть еще один новичок. Уважаемый Ле Мунн, — Владимир слегка кивнул представителю Азии. — Как вы все знаете пресловутый Радомир, к которому большинство из ныне живущих Иных относится как к мифу, являющийся… являлся… В общем на сегодняшний день он самый древний Светлый, да и не только Светлый, маг, среди зарегистрированных в Инквизиции. Я не могу определиться с терминологией, потому что неясно, можно ли причислять его к живым? Как вы полагаете? — Владимир обвел взглядом присутствующих. Никто ничего не полагал. Все молчали. Только Ле Мунн махнув рукой, сказал:

— Да какая сейчас разница?

— И то верно, — согласился Владимир и продолжил. — По преданиям Радомир был очень силен. К тому же слыл магом с, простите, заскоками и, несколько неадекватным. Видимо из-за возраста. Например, в свое время ходили слухи, что он вообще один из первых людей современного вида. Прародитель и если не первый, то один из первых Иных. Но это, конечно, только домыслы. Около двух тысяч лет назад Радомир, по неизвестной причине, предположительно устав от жизни, залег в спячку. Уже на тот период ему был не один десяток тысяч лет. Я сам считаю, что он ровесник и последний из магов Большой Весны. Магов, появившихся в ледниковый период. Так вот, этот самый Радомир, тайно от всех, даже от учеников, а Инквизиции в сегодняшнем ее виде тогда не не существовало, оборудовал схрон. Как мы теперь знаем в глухой тайге приполярного Урала. Он максимально возможно замаскировал его и поставил охранные и, что более важно для нас, мощные боевые заклинания. Точное местоположение до недавнего времени было неизвестно. Завещание, которое он оставил ученикам, гласило, что его надлежит разбудить при наступлении некоторых событий. Я ученик ученика Радомира, но даже я не могу воспроизвести текст завещания в первоначальном виде. В Сумраке он почему-то не сохранился, а устные варианты существенно разнятся. Наиболее общепринятым вариантом…

— Общепринятого варианта завещания Радомира не существует, — мрачно возразил ему Лукман.

— …вариантом является тот, — не обращая внимания на реплику вампира, продолжил Владимир, — согласно которому после двух тысяч лет спячки Радомира, то есть в двадцатом веке, на Землю придет большая беда. Беда в виде появления чужих существ и последующая за этим гибель человечества. Допустить ее мы не вправе, хотя бы потому, что с гибелью человечества, скорее всего, исчезнем и мы. Как его неотъемлемая часть, что бы там ни говорили в Париже. Первоначально завещание трактовали, как прорыв Инферно. Потом как мутацию человечества… Об инопланетянах и НЛО никто и понятия не имел. Теперь, представляется, что это наиболее вероятные кандидатуры на роль исполнителей. Так сказать всадников апокалипсиса, предсказанного Радомиром. О катастрофе внеземного корабля все вы знаете. Согласен, что звучит все это дико. Тем более для нас. Но такова современная реальность. Так вот, ныне считается, что чужие существа, о которых в свое время вещал Радомир — это инопланетяне. Собственно говоря, первые попытки найти схрон Радомира, причем вялые попытки, Инквизиция предприняла еще в начале девятнадцатого века. В связи с известными вам Балтиморскими событиями. Вторую, сразу после падения Тунгусского метеорита. С тех пор поиски не прекращались.

— Уважаемый Владимир не совсем в курсе, — злорадно заметил вампир. — Первые попытки были предприняты раньше. Гораздо раньше.

— Я этого не знал, — удивился Светлый маг, — а что, были основания?

— Были, коллега, были, и, уверяю вас, пострашнее упомянутых вами. Кстати, там еще не все закончено…

— Значит, ваши опасения не оправдались. Ведь мы до сих пор живы! — жизнерадостно прервал его Владимир, — и поэтому обсуждать те давние события не будем. Былому — былое.

Вновь открывший было рот Лукман от удивления так и застыл, а представитель Европы продолжил:

— Условием спасения людей и Иных Радомир назвал вскрытие схрона и его, то есть Радомира, пробуждение. Вот собственно и все. Существует вариант завещания при котором вскрыть схрон и разбудить мага должен некто, являющийся и человеком и Иным одновременно. Слова завещания можно понимать и так, что эта личность должна быть ни Иным, ни человеком. Для простоты мы называем это существо иночеловеком. Если же к схрону приблизится обычный Иной, то ничего не выйдет. Активизируется защита схрона и посягнувшим на него мало не покажется.

— Что мы и получили, — пискнул пигмей. Бенге надоело, что его не видят и теперь он левитировал в полуметре от своего стула.

— Да, получили, — продолжил Владимир, — произошел сильный выброс чистой Силы но, я повторяю, что большинство и, признаюсь, я сам, не верил этому условию завещания. При всем том, что известно о Радомире, его странностях, он все-таки был Светлым… Светлый маг, на мой взгляд, не мог установить столь опасную защиту. Что же касается иночеловека, то поэтому поводу, вообще, насколько мне известно, нет никакого мнения. Кто это может быть неизвестно никому. В связи с этим я сам, как член комиссии, решил заняться поисками схрона Радомира. Основание — известная вам секретные сведения, содержащаяся в доносе № 29/1949, поступившим почти три года назад от информатора в министерстве обороны США. Признаю, что поиски велись от случая к случаю и, были мною ускорены только после доноса № 03/1950. Здесь у меня его копия и, если нет возражений, то я оглашу.

Возражений не было. Члены Совета, молча, ждали. Маг взял со стола листок бумаги и стал читать:

Закончив читать, Владимир, мрачно продолжил:

— Вот, собственно говоря, и все. Остается добавить, что мною была направлена группа из двух Светлых Иных, первого — второго уровней. Ни один из них, естественно, не знал об истинной причине поиска схрона. Вскрывать его, им было строго запрещено. Только обнаружить и удостовериться, что это схрон именно Радомира. И все. Ни больше, ни меньше. Для доставки группы был использован временно обращенный к Свету пилот Салехардского авиаотряда. Это допустимо.

— А почему нельзя было использовать Иного? — прервал его Светлый Инквизитор. — Разве у вас нет пилотов?

Владимир положил на стол донос, который он все еще держал в руках. Налил в стоящий перед ним стакан на два пальца кока-колы и, с видимым отвращением выпив, спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— И почему здесь не ставят обыкновенную воду? Эта же такая сладкая! Хоть бы квас научились делать.

Вновь наполнив стакан теперь уже до краев, маг слегка провел над ним рукой и коричневая жидкость, почти не изменив цвета, слегка замутилась, вскипев многочисленными мелкими пузырьками. Владимир с видимым наслаждением мелкими глотками выпил только что созданный квас и, поставив стакан на место, огорченно сказал:

— Опять перехолодил. Никогда не получается остудить до нужной кондиции…

Все терпеливо ждали.

— Там очень труднопроходимая местность, — наконец, объяснил он присутствующим. — У нас есть Иные, которые могут достаточно профессионально управлять самолетом. Вертолетом — нет. Техника новая. Кроме того система управления и сам полет геликоптера не соответствует биологическим инстинктам, заложенным в каждого Иного на Сумеречном уровне. Эти инстинкты довольно легко активизируются при обучении. К сожалению, пока получается только с самолетами. Как нам кажется геликоптеры, это техника, которая просто не хочет и не предназначена летать. Мы пытались, конечно, экспериментировали, но ничего не вышло. Боюсь, что и впредь придется либо использовать людей, либо просто посылать Иных в вертолетные училища. Итак, после того, как был зафиксирован чудовищный выброс силы и я понял, в чем дело, начались поиски группы. Ну и в их результате был обнаружен ослепший и изуродованный вертолетчик, который трое суток полз к месту приземления его «Ми-1».

— Простите, чего приземления? — не понял дрампир, до этого безмолвно сидевший в стороне от всех. В самом темном углу зала.

— «Ми-1», — терпеливо сказал маг, — это такая марка советского вертолета. Так вот, этот пилот почти дополз. До места посадки ему не хватило каких-нибудь полкилометра. Как Гришину это удалось, одному богу известно. Видели бы вы его… Говорить он не мог, но кое-как написал суть произошедшего. Сейчас он здоров. Это все.

— То есть, — после некоторого молчания, — подвел итог вампир, — нам теперь известно местоположение схрона.

— Да. С точностью до метра. Там тайга выжжена на полкилометра вокруг.

— Как это выглядит? — поинтересовался Темный Инквизитор.

— Выглядит? — переспросил Владимир, — Плохо выглядит. Вернее уже никак не выглядит. Деревья стоят, стояли. При прикосновении или ветре рассыпались в прах. Живность, если она там была — просто исчезла. Тела Иных найдены не были. Скорее всего, они… — он замолчал и продолжил, — я не знаю, что с ними случилось. Может быть, растворились в Сумраке. Может, что другое. Понимаете, я даже не берусь оценить силу выброса.

— Да что там оценивать! — сказал вампир. — Заряд Силы копился больше двух тысяч лет. Это понимать надо.

Снова все замолчали. Потом Таранис спросил:

— Ну и что теперь нам делать?

— Истинных решений может быть только два, — усмехнулся Председательствующий. — Если мы верим предсказанию Радомира, а теперь, я думаю, для этого есть все основания, то надо искать иночеловека. Без него нам схрона не вскрыть. Думаю надо сосредоточить на этом все силы. Возможно, что иночеловек это что-то вроде людей без определенного будущего. Встречаются такие. Надо искать… думать. Если мы не верим завещанию, то надо все оставить как есть. Тайга вырастет вновь. От людей поставим охранные знаки. Да там и не бывает никого. Так?

— Так, — подтвердил Владимир. — Моё мнение — надо искать. Только вот кого? И где? Да, и еще предлагаю обозвать все эти наши… мероприятия ну, скажем… программа «Исход». Подойдет? Возражений нет?

— С названием определимся позже. Это не главное. Голосуем, коллеги? — предложил Лукман и молча, обвел всех взглядом, собирая голоса магов. На Баллора он даже не посмотрел.

— Единогласно, — подвел итог Председательствующий.