"Изгнанники" - читать интересную книгу автора (Коу Дэвид)

3

Мысли о том, каково это — быть Премудрым, когда-то довольно часто посещали Бадена. Так часто, что вряд ли он смог бы признаться в этом кому-нибудь из сидящих с ним рядом в этом зале. Он предвидел будущее Ордена и в свое время внес большой вклад в дело вплетения Волшебной Силы в культуру Тобин-Сера.

Баден видел, с какими трудностями сталкиваются Джессамин и Сонель, его лучшие друзья, и никогда не считал, что нести бремя власти легко. Однако это не мешало ему время от времени представлять себя в подобной роли. У него были на это свои основания. Например, Баден знал, что четыре года назад, когда Магистры и маги выбирали главу Ордена, его кандидатура была на первом месте. Но Премудрой стала Сонель.

Ему удалось добиться доверия как со стороны старых магов, так и со стороны молодежи, что в Ордене случалось достаточно редко. Многие думали, что Баден сможет разрешить противоречия, за несколько лет расколовшие Орден на куски. Его не выбрали Премудрым только потому, что его птица погибла в битве при Отроге Филана Сонель знала причину его неудачи. Через год после избрания она несколько раз намекала на это в разговоре, хотя и косвенно. Баден рассматривал эти признания как свидетельство прочности их дружбы. Ему хотелось верить, что никакие обстоятельства не смогут разрушить эти отношения.

В то время он не мог позволить себе упасть духом. Хотя скорее всего переживания от потери Анлы оттеснили на второй план все остальные проблемы, и его не сильно расстроило решение магов. На самом деле сова Бадена не просто умерла. Он сам убил ее, не в силах вынести ее мучений. Не сделай он этого, в следующее мгновение Анлу бы заживо разорвал жуткий огромный механизм, который уже схватил ее стальными когтями.

Впоследствии, когда все обстоятельства происшедшего стали известны Ордену, в оценке поступка Бадена возникло множество разночтений. Дело в том, что Законы Амарида запрещают магу причинять вред своей птице. Однако в конце концов маги оправдали действия Бадена. Но боль утраты от этого не стала меньше. Он знал, что не будет избран Премудрым, но это было уже не важно.

Прошло несколько месяцев, и Баден убедил себя в том, что он принесет больше пользы Ордену и народу Тобин-Сера, если останется простым магом и не будет скован официальными политическими узами. Свобода действий Премудрого всегда ограничена. Осознав это, Баден сосредоточился на тайном создании ментальной заставы в восточной части Тобин-Сера. Будь он главой Ордена, он никогда не смог бы осуществить свой план.

Но все это время он не переставал думать о том, что когда-нибудь ему предоставится еще один шанс стать Премудрым. Об этом Баден не говорил никому, даже Сонель. Он не желал ей ничего плохого, но здравый смысл подсказывал ему, что наступит время, ее птица умрет и Ордену придется выбирать нового лидера. Возможно, к тому времени он будет во всеоружии. Во всяком случае так он считал все эти четыре года.

Четыре года уже прошло, и сейчас Баден стоял за столом Совета в Великом Зале Амарида. Рядом с ним на спинке кресла сидел Голив, большой белый филин. Шел первый день Собрания. Баден вспоминал о былом, и все происшедшее казалось ему таким далеким, словно свершилось в другой жизни.

Взгляды всех магов были устремлены на него. Собрание ожидало, что скажет Магистр. Одни смотрели на Бадена с выражением открытой враждебности, другие не выражали никаких эмоций. Но ни в одном взгляде не было теплоты. Вглядываясь в лица магов, чувствуя на себе их холодные глаза, Баден подумал о том, как быстро они забыли все то хорошее, что он сделал для Ордена, как сильно изменилось отношение к нему за четыре года.

Конечно, у него до сих пор оставались друзья: Джарид, Элайна и Транн. И Сонель. Он убедился в доверии к нему некоторых магов, когда родился план ментальной заставы. Порой он находил сочувствие там, где никак не ожидал, как было в случае с Орриссом. Но на этом все хорошее заканчивалось. Большинство магов отвернулось от Бадена.

Старшим не нравилось, что он выступал за нападение на Лон-Сер для предотвращения угрозы, исходящей оттуда. Они считали, что Волшебная Сила должна играть весьма ограниченную роль во внутренних делах Тобин-Сера, и видели большую опасность в отступлении от этого правила. Молодые же в свою очередь были недовольны тем, что действия Бадена мешали их приготовлениям к тотальной войне с Лон-Сером.

Он безуспешно пытался найти компромисс, который устранил бы противоречия между двумя фракциями, но вместо этого добился только враждебности с обеих сторон. К тому же то, что он оставил Барама в живых, вызвало сильное недовольство в народе. Все это привело к тому, что сейчас едва ли не каждый член Ордена относился к Магистру крайне отрицательно, и это его не удивляло.

— Вам предоставили слово, Магистр,— мягко повторила Сонель, обращаясь к Бадену. — Можете говорить.

Баден натужно улыбнулся и постарался придать своему голосу как можно больше проникновенности:

— Спасибо, Премудрая. — Он оглядел всех сидящих за столом. — Друзья мои, сегодня я хочу представить на ваше рассмотрение доклад о содержании допросов чужеземца Барама. Надеюсь, это поможет вам по-новому взглянуть на угрозу нападения на Тобин-Сер.

Баден бросил доклад на стол. Это была толстая книга в кожаном переплете, который изготовил один из лучших переплетчиков города Он был в большом долгу перед Магистром. Переплет поражал изысканностью работы.

— Я прошу прощения за его большой объем, — продолжил Баден. Он взглянул на Транна, который удивленно вскинул брови, увидев доклад. — Я не прошу вас читать его целиком. Мне удалось обобщить главные выводы в предисловии. Сейчас же я введу вас в курс дела, расскажу о самом важном и дам некоторые рекомендации к изучению этой работы.

— Едва ли в этом есть необходимость, Баден, — прервал его голос, который был ему очень хорощо знаком. Когда его обладатель поднялся, Баден сразу узнал его. Это был Эрланд, сидевший недалеко от почетного места Сонель. Он был уже совсем седой, с аккуратной серебристой бородкой, однако смотрелся довольно молодо. Высокий и подтянутый, крепкого сложения, с черными проницательными глазами, он занимал одно из самых почетных мест за столом, что свидетельствовало о высоком положении в иерархии Ордена. Сейчас он стоял, всей своей фигурой выражая уверенность, опираясь пальцами о стол и сардонически усмехаясь.

Пожалуй, никто из присутствующих в этом зале не злорадствовал так по поводу падения авторитета Бадена. Несколько лет назад Эрланд был всего лишь обычным Магистром. Он почти не имел влияния на дела Ордена, и Баден даже не догадывался о том, насколько амбициозен этот человек. Однако после смерти Одинана Эрланд стал одним из главных ораторов со стороны старших магов и в короткий срок проявил себя ярым защитником их интересов.

Его успех заключался не столько в ораторском искусстве, которым блистал некогда Сартол. Эрланд обладал вполне заурядным голосом, и ему явно не хватало изящества и утонченности в оборотах, которые в полной мере были свойственны покойному Одинану. Скорее дело было в присущей ему живости ума, сарказме опытного человека и наглости. Все это, вместе взятое, давало потрясающий эффект. Он любил скрытые намеки и преувеличения, был абсолютно беспринципен в выборе аргументов в защиту своей точки зрения.

Баден считал его самым опасным человеком в Ордене и нисколько не сомневался, что Эрланд лелеет надежду в будущем занять место Сонель в качестве Премудрого. Во всяком случае, это объясняло то, почему старый маг сосредоточил всю свою ненависть на Бадене. Он сам был Магистром и знал, насколько Баден приблизился к получению титула Премудрого четыре года назад. Теперь же, когда репутация его противника заметно пошатнулась, он хотел окончательно разрушить ее.

Эрланд не упускал ни единой возможности упрочить свое влияние за счет втаптывания Бадена в грязь. За это Магистр ненавидел старика больше всего. Его начинало трясти от гнева при одном виде Эрланда. Даже то, что птица старого Магистра была как две капли воды похожа на его погибшую Анлу, не могло смягчить ярость Бадена. Он долго не мог оправиться от пережитой потери, но ко времени Собрания смог смириться с горем и полюбить своего Голива почти так же сильно. Баден видел иронию судьбы в том, что такой человек, как Эрланд, смог установить связь с настолько прекрасной птицей.

Так что не было ничего удивительного в том, что старый Магистр начал нападки на доклад еще до того, как Баден сказал что-либо по существу.

— Я думаю, что нет необходимости комментировать результат вашей писательской деятельности перед Собранием,— заявил Эрланд, указывая на документ. — Мы все хорошо знаем, к каким выводам вы пришли.

— В самом деле, Эрланд? — ехидно спросил Баден. — Я польщен. Вы, вероятно, уже прочитали мой доклад?

— Зачем? — ответил Эрланд. Его ухмылка стала шире, он удивленно развел руками. — В этом-то вся его прелесть: мне не нужно читать это произведение. — Он отошел от стола и принялся прохаживаться взад-вперед. Его ироничный тон оскорбил Бадена куда больше, чем слова — Даже не глядя на эту книгу, я могу с уверенностью сказать, что мы в ней найдем. В своем докладе вы утверждаете, что мы стоим перед угрозой нападения Лон-Сера, о которой мы узнали совсем недавно исключительно благодаря вашей мудрости и дару предвидения. Об этой угрозе вам поведал Барам, которого вы предусмотрительно оставили в живых, чтобы добыть ценные сведения. — Эрланд выдержал паузу, интонации его голоса менялись, как у хорошего актера в театре. — От него, от этого невинного мальчика, испорченного жестоким обществом, мы узнали о государственной системе Лон-Сера, о его культуре, о чудесных технических достижениях. Теперь мы должны действовать, утверждаете вы. Мы должны использовать все, что мы знаем, для того, чтобы не подвергнуться новому нападению. И наконец, — голос мага стал приторно-грустным, — мы должны действовать именно так, как вы сочтете нужным, иначе все будет потеряно. Ибо вы один…

— Достаточно, Эрланд! — гневно оборвала его Сонель.

Магистр поглядел на нее, победно ухмыляясь. Он слегка кивнул Премудрой, вернулся к своему месту за столом и неторопливо опустился в кресло.

— Продолжайте, Баден, — добавила Сонель, повернувшись к нему.

Баден пребывал в замешательстве. Несмотря на то что Премудрая прервала его речь, Эрланду все-таки удалось добиться своего. Эта пародия на представленный Собранию доклад довольно точно отражала все то, что хотел высказать Баден. Если сейчас он повторит то же самое, то Эрланд выставит его на посмешище. Если же он откажется комментировать свой труд, это будет выглядеть как капитуляция перед старшими магами. Ни то, ни другое Бадена не устраивало. Пока он собирался с мыслями, маги в ожидании смотрели на него.

— Похоже, что происходящее сильно веселит Эрланда,— начал он наконец.— Похоже, он может смеяться над трагическими событиями в Тайме, Каэре и Вотерсбанде. Он думает, что имеет право шутить по поводу убийства Наэля, смерти родных Орриса и гибели моей семьи…

— Это ложь! — вскричал Эрланд, резко поднявшись из кресла

Но он опоздал. Внимание магов уже было приковано к Бадену. Они все еще были настроены прохладно и скептически, но слушали его с большим уважением.

— Все мы хорошо знаем, — продолжил Баден, не обращая внимания на протест Эрланда, — все мы понимаем, что, так или иначе, столкновение с Лон-Сером неизбежно. — Баден понимал, что он слегка преувеличивает. За этим столом сидело много людей, которые не разделяли его точку зрения и не видели никакой угрозы. Тем не менее он продолжал: — Как верно заметил Эрланд, в этом докладе я говорю о необходимости немедленных действий. Со времени Отрога Фелана прошло уже целых четыре года. Мы ждали слишком долго. Однако я не имею права навязывать вам свой план действий. Я думаю, что за этим столом мы должны принять решение, которое устроило бы каждого.

Конечно, в моем докладе есть много полезных сведений о народе Лон-Сера, о его системе управления, о технических достижениях. Но есть в нем вещи и гораздо более важные. — Баден выдержал многозначительную паузу. — То, о чем не сказал Эрланд. В докладе указаны причины, из-за которых произошло первое вторжение в наши земли.

Огромные города Лон-Сера слишком перенаселены. Леса в этой стране уничтожены почти полностью, воздух и вода отравлены. Именно это послужило толчком к завоеванию новых земель. Во всяком случае, Барам утверждает, что именно поэтому его отряд был послан в Тобин-Сер. У нас нет оснований считать, что проблемы Лон-Сера разрешились сами собой за эти четыре года. Эрланд может сколько угодно иронизировать или не замечать опасности, предполагая, что она пройдет стороной. — Баден покачал головой. — Но это невозможно. Скоро они будут здесь.

— Пускай приходят! — воскликнул кто-то из молодежи.— Однажды мы победили их, справимся и на этот раз!

Несколько магов кивнули в знак согласия. Но тут поднялся Оррис и молча обвел их уничтожающим взглядом. Это был широкоплечий, сильный человек с острой бородкой и длинными золотистыми волосами. Несмотря на грозный внешний вид вполне взрослого человека, он до сих пор пользовался большим влиянием среди молодых магов. Они ловили каждое слово, каждый его жест.

— Смелые слова, Арслан, — мрачно произнес маг. Он посмотрел на молодого оппонента в упор. — Но это не слова думающего человека.

Арслан тоже встал, словно принимая вызов Орриса. Это был молодой человек с мальчишеским лицом и копной непослушных рыжих волос.

— Вы сомневаетесь в наших силах?

Оррис грустно усмехнулся:

— Совсем нет. Но мне страшно подумать о цене войны, о которой вы так сильно мечтаете. Четыре года назад заплатили Каэра и Вотерсбанд. Какой будет плата на этот раз?

— Но сейчас мы готовы встретить их! — уверенно воскликнул кто-то из молодых магов. Снова послышался одобрительный шепот, некоторые закивали в знак согласия.

— Возможно. — К спору присоединился Транн. Он был мрачен как туча. — Но вы не думали, что у них тоже было достаточно времени на подготовку? Четыре года назад их было шестнадцать человек с механическими птицами и оружием, которое Барам называл лучеметами. Что если на этот раз их будет пятьдесят, сто или тысяча? Что если у них будет вооружение, которого мы даже не можем себе представить?

— Они не осмелятся на такое! — не сдавался Арслан — Терон говорил Джариду и Элайне, что чужестранцы боятся магии. Иначе почему бы они использовали подобную тактику? Пока Волшебная Сила стоит на страже Тобин-Сера, мы в безопасности.

— Терон говорил также, что Ордену стоит изменить свою политику, — заметила Элайна. — Он говорил о том, что нам нельзя игнорировать происходящее за пределами Тобин-Сера.

Взгляды магов устремились в ее сторону. Все те, кто спорил стоя, немедленно уселись по местам. Баден тоже опустился в свое кресло, отметив, как выросло влияние Джарида и Элайны за последнее время. После победы над Тероном и битвы при Отроге Фелана они стали героями, и с тех пор к ним относились как к уважаемым Магистрам. Многие считали, что кто-нибудь из этих двоих магов обязательно станет Премудрым. Джарид и Элайна как будто не замечали всеобщего уважения, что, конечно, было самой верной реакцией.

— Что ты хочешь предложить, Элайна? — спросил Арслан.

— Точнее, что я предложу после того, как все мы прочитаем доклад Бадена? — ответила она, широко улыбаясь. Кто-то тихонько засмеялся, Баден с благодарностью посмотрел на Элайну. Однако через минуту в Великом Зале Амарида вновь воцарилась тишина. Элайна пожала плечами, нервно провела рукой по своим длинным черным волосам. Этот жест был хорошо знаком Бадену.

— Не знаю, — тихо сказала девушка. Затем добавила твердым голосом: — Но мы уж точно не должны бездействовать. Прошло слишком много времени. Чем скорее мы примем решение, тем лучше.

Джарид встал рядом с ней, и Баден в который раз отметил, как повзрослел его племянник за прошедшие четыре года. Он прибавил в весе, раздался в плечах, мускулы на руках стали рельефнее. Лицо, хотя и выглядело достаточно молодо, было уже отмечено печатью мудрости, подбородок начал приобретать квадратные очертания — как у его отца Хотя Джарид был похож скорее на Драину, свою мать, чем на Бернела, из-за серого цвета глаз и длинных каштановых волос, собранных сзади в хвостик.

Однако изменилась не только внешность Джарида, и Баден хорошо это знал. У молодого мага появилась уверенность в своих силах, которой ему так недоставало четыре года назад, когда Баден впервые увел его из Аккалии. В нем чувствовалась внутренняя сила и целеустремленность, заменившие необузданный пыл молодого мага, столь свойственный ему в юности. Баден понимал, что во многом эти перемены произошли благодаря красивой черноглазой девушке, с которой Джарид разделил свою жизнь и которая стояла сейчас рядом с ним.

— Элайна права, — произнес Джарид. Баден заметил, что голос его тоже стал более мужественным. — Чем дольше мы ждем, тем больше рискуем проиграть.

Несколько молодых магов, сидевших рядом с ними, кивнули в знак согласия.

— При всем уважении к моим молодым соратникам,— возразил Эрланд, деланно улыбаясь, — я считаю, что не стоит действовать только ради самого действия. Это нелогично и глупо. Пока у нас нет четкого плана, осторожность — лучшая политика

— При всем уважении к вам, Эрланд, — парировал Джарид, пародируя манеру старого мага, — я считаю, что вы сказали бы то же самое, даже если бы войска Лон-Сера стояли уже в Ястребином лесу!

Молодые маги рассмеялись, Баден присоединился к ним. Эрланд в свою очередь по-прежнему старался сохранять невозмутимый вид. Он продолжал улыбаться.

— Похоже, вы много переняли у своего отца, маг. Вам должно быть стыдно, ибо подобные комментарии не идут на пользу делу. — Он помолчал, ожидая, пока в зале стихнут последние смешки. В наступившей тишине он заметил, что некоторые товарищи Джарида почувствовали неловкость за свое поведение. — Позвольте мне еще раз напомнить вам, почему я выступаю противником любых предложений, связанных с так называемой угрозой Лон-Сера. Я напомню вам также, почему до сих пор большинство магов поддерживало именно мою точку зрения. — Он холодно посмотрел на Бадена. — В то время как некоторые утверждают, что им известен ход мыслей лидеров Лон-Сера, мы все-таки не можем знать, что конкретно они планируют предпринять. И планируют ли вообще что-либо. Насколько нам известно, битва при Отроге Фелана покончила с этой угрозой. Если это так, то любая превентивная акция будет воспринята как провокация и приведет к новой войне. — Эрланд помолчал. — К тому же мы не должны забывать, что наша страна целую тысячу лет процветала без всякого вмешательства извне. — Он взглянул на Джарида и Элайну. — Да, я слышал о предупреждении Терона, которое передали наши молодые друзья. Но ведь старый Магистр не намекал на то, что нам следует втягивать страну в конфликты с соседями. — Он вновь посмотрел в сторону двух молодых магов. — Или я не прав?

Джарид с Элайной переглянулись.

— Да, вы правы, Магистр, — согласился Джарид.

— Конечно, — произнес Эрланд. — Одно дело уделять внимание происходящему в мире вокруг нас, совсем другое — нарушать традиции, разумность которых доказана веками, и пускаться в безрассудное путешествие через море Арика. — Эрланд снова улыбнулся и кивнул, как будто соглашаясь с мудростью собственных слов. — А теперь я хочу сказать о самом главном: мы не правительство Тобин-Сера. Мы его стражи и слуги, но не вожди. Амарид ясно дал это понять еще в те дни, когда он основал Орден. И, несмотря на восстановление доброго имени Терона, я не склонен разделить взгляды Магистра на нашу роль в происходящих событиях. Может быть, когда-нибудь нам придется положить конец так долго существовавшим в нашей стране традициям независимости и невмешательства в чужие дела. Но это случится, только если народ Тобин-Сера сам того пожелает. Мы не вправе принимать подобного рода решения.

— Я не могу согласиться с вами, — заявил Оррис, вставая с места. — Я размышляю над этим со времени прошлого Собрания. В Законах Амарида не сказано, что мы всего лишь стражи этой страны. Нам предписано быть арбитрами в любых внутренних спорах в случае их возникновения. Возможно, что многие из присутствующих здесь правы и война с Лон-Сером неизбежна. Но она еще не началась, и, пока есть время, нам следует заняться поисками мирного решения конфликта. Я думаю, Амарид видел бы в этом прямую обязанность Ордена, это следует из Законов, которые он оставил нам. Именно мы должны не допустить войны и заключить мир с народом Лон-Сера.

Баден повернулся к Транну и встретил задумчивый взгляд ярко-зеленых глаз черноволосого мага. Оррис предложил весьма интересное толкование Первого Закона Амарида. Если его аргументы будут сочтены верными и Совет поддержит их, позиции Эрланда и его союзников могут сильно пошатнуться.

Эрланд словно почувствовал то же самое.

— Это немыслимо, Оррис! Думаю, вы сами это понимаете! — с жаром воскликнул он. — В Законах Амарида говорится о внутренних разногласиях Тобин-Сера, а не о конфликтах с нашими соседями!

— Вам это точно известно, Эрланд? — спокойно по-итнересовался Транн, слегка усмехнувшись. — Вы смогли проникнуть в самые сокровенные мысли Первого Мага и постигнуть скрытый смысл его работ?

— Нет, — серьезно ответил Эрланд. — Но я изучал его наследие еще до вашего рождения, Транн. И я не вижу оснований, достаточных для того, чтобы принять подобное толкование Первого Закона Амарида.

— Вы можете указать на что-либо прямо противоречащее толкованию Орриса? — продолжал настаивать Транн.

Эрланд ничего не ответил, и маг попытался закрепить свои позиции:

— Я был бы удивлен, удайся вам это. Формулировка Закона сама по себе весьма расплывчата: «Маги должны служить народу страны. Они должны быть арбитрами в спорах». Скорее всего Амарид имел в виду любые споры или конфликты, касающиеся безопасности Тобин-Сера. Я не думаю, что он хотел как-то ограничить действие Закона.

— Это полная чушь! — снова воскликнул Эрланд. Хотя в его голосе уже не было такой уверенности в своих словах, как минуту назад.

— Предположим на мгновение, что вы с Оррисом правы, Транн. — В спор вступил Арслан, не обратив никакого внимания на протест Эрланда. — Что вы предлагаете предпринять в таком случае?

Транн плотно сжал губы и слегка пожал плечами:

— Трудно сказать. Твое мнение, Оррис?

— Мне тоже ничего не приходит в голову. — Маг глубоко вздохнул.

— У меня есть кое-какие соображения.

Услышав эти слова, удивились все, включая Бадена. Последний был особенно поражен. Говорила Сонель. Он посмотрел в ее сторону, поймав на себе ее взгляд. Она загадочно улыбалась.

— У вас, Премудрая? — переспросил Радомил, в искреннем недоумении поглаживая свою бородку.

— Да, — ответила Сонель, не отрывая глаз от Бадена. — Но перед тем, как я выскажу свое мнение, мне бы хотелось сообщить вам о моей недавней переписке с правительством Лон-Сера.

Зал погрузился в напряженную тишину.

Наконец Эрланд недоверчиво возгласил:

— Премудрая, не могли бы вы повторить сказанное еще раз?

— Конечно, Эрланд, — спокойно ответила Сонель. — Я сказала, что мне следует рассказать вам о моей недавней переписке с Советом Правителей Лон-Сера. В конце прошлой осени я отправила им письмо, в котором речь шла о преступлениях, которые совершили чужестранцы в нашей стране. Также я просила о встрече, на которой мы могли бы обсудить конфликт между нашими государствами.

В зале снова воцарилось молчание. Слова Сонель до глубины души потрясли всех присутствующих в зале. Казалось, что степень испуга на лицах магов зависит от места за столом Совета. Старые маги, сидевшие ближе к креслу Верховной, были более встревожены неожиданным открытием, чем молодые, сидевшие поодаль.

— Кто вас уполномочил на подобную переписку? — гневно спросил Эрланд.

— Я сама! — выпалила Сонель, сверкнув зелеными глазами. — Я — глава нашего Ордена, официально избранная на эту должность вами, Эрланд, и другими Магистрами! Вы хотите изменить свой выбор?!

— Совсем нет, Премудрая, — тихо ответил Магистр, нервно поглядывая на собравшихся. — Но меня удивляет то, что вы не сочли нужным посоветоваться с нами перед тем, как отправить это письмо.

— Никто не сообщал мне, что я обязана делать это! — возразила Сонель, словно вонзая каждое слово в грудь Эрланда — Однажды мне показалось, что настало время связаться с правительством Лон-Сера. Я решила, что титул Премудрой не только дает мне право сделать это, но и обязывает к принятию такого решения!

— Вы получили ответ? — спросил Баден.

Прежде чем ответить, Сонель еще некоторое время продолжала сверлить Эрланда взглядом.

— Да, сегодня утром.

Баден увидел, как она извлекла из складок мантии белоснежный пергамент и развернула его.

— «Премудрая Сонель, — начала она — В ответ на Ваше послание, которое получили этой зимой, мы имеем сообщить, что не владеем информацией о фактах, изложенных Вами, равно как и не имеем желания быть замешанными в события, которые скорее всего есть не что иное, как внутренние беспорядки, столь часто беспокоящие Тобин-Сер».

Сонель подняла глаза. Пергамент снова свернулся в трубочку. Несколько секунд все молча смотрели на нее.

— И это все? — спросил наконец Баден. — Все, что они ответили?

— Да.

— Но ведь это ложь! — воскликнул кто-то из молодых магов. Его поддержали еще несколько голосов.

Баден также задумчиво покачал головой.

— По крайней мере, кто-то из них лжет, — сказал он скорее себе самому, чем остальным собравшимся.

Сонель нахмурилась:

— Что вы имеете в виду?

— Мы не должны забывать о том, что представляют собой Лон-Сер и его правительство.

Баден встал. Взгляды всех присутствующих обратились на него. Они ловили каждое его слово. Многие Бадена недолюбливали, но всем собравшимся в этом зале было известно, что во всем Тобин-Сере нет человека, который знал бы об их враге больше, чем знал Магистр.

— Правящий орган этого государства известен под названием Совет Правителей, что очень точно отражает его сущность. Каждый из трех Налей — огромных городов, о которых я уже упоминал прежде, — является независимым образованием. В каждом городе свой правитель, свои традиции и культура, свои собственные проблемы. Правители собираются в Совете для решения политических вопросов страны в целом, но они защищают различные, а подчас и противоположные интересы. Из того, что Барам сообщил мне, я могу заключить, что они не всегда сходятся во мнениях. Они никогда не обмениваются своими техническими новинками, потому что каждый видит в другом своего конкурента. Когда-то они даже воевали между собой.

— Таким образом, — предположил Транн, — вы думаете, что правитель какого-нибудь Наля мог атаковать Тобин-Сер без одобрения двух остальных?

Баден ответил:

— Это вполне возможно. Барам родом из Брагор-Наля. Это самый большой из всех трех городов и, как он утверждает, самый сильный. — Баден повернулся к Сонель. — Этот ответ может быть подписан только одним из трех правителей.

— В таком случае наши проблемы могут быть связаны не со всем Лон-Сером, а только с одним Налем, — заключила Сонель, продолжая мысль Бадена.

— Совершенно верно. Скорее всего с Брагор-Налем.

— Это всего лишь ваши предположения, — протестующе вставил Эрланд. — Вы ни в чем не можете быть уверены.

— Вы правы, — спокойно согласился Баден.

— И все-таки вы требуете от нас активных действий! Основываясь только лишь на предположениях!

— Должен сказать, Баден, что в данном случае я полностью согласен с Эрландом, — снова вмешался в спор Арслан. Маги, как молодые, так и старые, одобрительно загудели. В зале зазвучало одновременно множество голосов, каждому хотелось высказаться.

Минуту спустя Эрланд развел руками и с усмешкой произнес:

— Вот видите! У нас недостаточно информации для немедленного принятия решения.

— Сейчас говорю я, Эрланд! — Транн повысил голос, перекрикивая шум в зале. — Я хотел бы выслушать предложения Премудрой, а потом уж признать нашу неспособность что-либо изменить.

— Я согласен, — отозвался Оррис.

— Когда я впервые подумала об этом, я не предполагала, что ответственность за нападение на Тобин-Сер может лежать только на одном из Правителей, — начала Сонель. Голоса в зале стихли. — В свете того, что я хочу предложить вам, это не очень важно. — Она помолчала, словно наблюдая за реакцией Ордена. — Я предлагаю отправить наших послов в Совет Правителей.

На несколько секунд в зале воцарилось молчание, за которым последовала буря протеста и негодования. Эрланд перекрикивал всех:

— Зачем? — громко спрашивал седовласый маг.— Что даст нам эта авантюра? Что может иметь значение большее, чем жизни тех, кого мы пошлем туда?

— У нас нет оснований думать, что наших посланников обязательно убьют! — возразил Оррис.

— Но с другой стороны, — настаивал Магистр, — у нас есть сто причин предполагать именно это! Вспомните Каэру! Вспомните Вотерсбанд! Даже после этого вы смеете полагать, что подобное предприятие может пройти мирно, без кровопролития!

— Эрланд прав! — воскликнул какой-то Магистр.— Мы можем ничего не добиться, но при этом потерять все!

— Это не так! — возразил Баден, пытаясь перекричать шум, поднявшийся в зале после предложения Сонель. — Мы можем добиться очень многого! Одно дело — не обратить внимания на письмо из далекой страны, другое — игнорировать комиссию магов!

Баден тут же пожалел, что произнес слово комиссия. Он огляделся в надежде, что никто не обратил на это внимания. Его ожидания не оправдались.

— Комиссию? — язвительно повторил Эрланд с горькой иронией в голосе. — А помните ли вы, Баден, как когда-то вы точно так же просили нас отправить комиссию, чтобы проверить ваши предположения? Мы все надолго запомнили это. Мы никогда больше не видели Джессамин, Передура и Ньялля.

— Вы не можете говорить так! — взорвался Джарид. — Если вы хотите обвинить кого-нибудь, вините Сартола! Баден неповинен в случившемся!

— Возможно, — неохотно согласился Эрланд. — Но правда остается правдой: подобные предприятия всегда заканчиваются трагично.

Джарид хотел было возразить, но не смог придумать ничего стоящего. Ни у кого из присутствовавших не нашлось возражений. Было не столь уж важно, на ком лежит ответственность. Имело значение лишь то, что Джессамин мертва, как и другие маги. А также то, что на протяжении четырех лет Эрланд и его союзники вспоминали о гибели старой Премудрой всякий раз, когда им нужно было оправдать свое бездействие.

То, что последовало в дальнейшем, было вполне предсказуемо. Баден уже много раз с грустью наблюдал подобную картину. Снова и снова звучали все те же старые, затертые аргументы, из-за чего заседание становилось похожим на одну из комедий Цирбала, где актеры читали отлично заученный текст, но никто не слушал друг друга.

Баден уже не пытался доказать свою правоту. Он сидел и смотрел на Сонель, руководившую всем происходящим. Должность Премудрой обязывала ее выслушивать всех и каждого, она не могла, как Баден, позволить себе отчужденно наблюдать за происходящим. Она сидела выпрямившись в конце стола, красивая, как всегда. Баден смотрел на ее золотистые волосы, на гладкий, чистый лоб, в ее зеленые глаза, которые прекрасно сочеталить с цветом мантии. Но он слишком хорошо знал Сонель, чтобы не заметить печали, переполнявшей ее. Она словно внезапно осознала всю тщетность усилий Собрания, на котором она председательствовала. В какой-то момент их взгляды встретились, она грустно улыбнулась и покачала головой, словно спрашивая — неужели все это вызвано моим предложением! Он попытался улыбнуться в ответ, но не смог. Слишком многое было поставлено на карту, но почти никто из присутствующих этого не понимал. Уже в который раз за последние четыре года Баден спрашивал себя, сможет ли Орден вовремя остановить чужеземцев, или враги Тобин-Сера уже добились своего. Может быть, Волшебная Сила уже не поможет в противоборстве. Конечно, Орден выстоял в битве, но сейчас он парализован нерешительностью и внутренними раздорами.

Если его опасения оправдаются и падение Ордена неизбежно в скором времени, возможно, что женщина, сидящая напротив него, единственная женщина, которую он любил по-настоящему, войдет в историю как последняя из Премудрых. Это было невыносимо. Несколько раз за последние месяцы он давал сабе клятву, что не допустит этого. Сейчас он сделал еще одну попытку. Но он понимал, что клятвами и благими намерениями вряд ли удастся уберечь Орден от внутренней слабости. Только не сейчас и не с подобным противником. Надвигалось что-то ужасное. Баден чувствовал это, когда путешествовал по стране, прогуливался по улицам Амарида. Даже сейчас, сидя в Великом Зале Первого Мага, он чувствовал это. Сам воздух был пропитан запахом неизбежности. Баден еще не знал, какую форму примет угроза и откуда она придет, но он уже слышал первые раскаты далекого грома. Они не заставят себя долго ждать.