"Немые и проклятые" - читать интересную книгу автора (Уилсон Роберт)

27

Вторник, 30 июля 2002 года

Жестокая жара до сих пор не отпустила город. Он корчился за спиной Фалькона, как чудовище в собственном зловонии, но простиравшаяся впереди открытая равнина, колыхание бурой травы, холмы вдалеке отвлекали от неприятных ощущений. Когда Фалькон подъехал к холмам, стало прохладней, хотя воздух все равно был не холоднее температуры тела. Ощущение побега из городского бетонного пекла к высокой зелени каштанов будоражило кровь. Или это реакция на песню Элтона Джона «Бенни и Джетс», доносившуюся из радио?

Даже представить невозможно, что в этих краях может случиться что-то ужасное. Если город притягивал к уродливым сосцам на щетинистом брюхе бедных, потерянных, продажных и растленных, то здесь природа казалась нетронутой. Солнечный свет проходил сквозь плотную листву деревьев, рассыпаясь пестрыми воспоминаниями о временах не столь сложных, пока Фалькон не свернул с главной дороги в направлении Альмонастер-ла-Реаль.

Он почувствовал запах угля от сгоревшего леса раньше, чем увидел почерневшие пни и голые обожженные деревья, которые тянули вверх ветви, лишенные коры, словно страдая от страшных ожогов. Земля, покрытая золой, еще тлеющими углями, дымилась, будто выдыхая невероятное истощение. Небо служило неумолимым фоном, как бы специально созданным, чтобы отчетливее выделялся этот черно-белый кошмар.

Полицейские и пожарные, которых он нашел в местном баре Альмонастера, были мрачными, а местные жители — потрясенными и усталыми, словно пережили ужасы войны. Они знали то, чего пока не знал Фалькон.

Его отвели к дому, уединенно стоящему в лесу, в нескольких километрах от городка. Его обугленный каркас без окон и крыши напоминал огромный, обожженный в печи человеческий череп.

Все, что было деревянного в доме, сгорело. Второго этажа больше не существовало. Он выгорел или обрушился на нижнее бетонное перекрытие под тяжестью крыши. Первый этаж был усыпан черной глиняной черепицей, обугленными балками и мебелью, покрытыми копотью матрасами, разбитыми телевизорами, лужами расплавленного и уже застывшего пластика.

Фалькона отвели в подвал, почти не тронутый огнем. Таких подвалов Фалькон не видел никогда. Четыре металлические двери, по две с каждой стороны короткого коридора. Снаружи на каждой двери — засовы, на которые можно навесить замки. Все комнаты без окон. В каждой — обгоревшие деревянные койки и тюфяки. Это были камеры. В них держали людей.

В одной из камер стены не оштукатурены — голая каменная кладка. В углу, возле кровати, кириллицей нацарапаны какие-то слова.

Фалькон с сопровождающими поднялся наверх. На краю участка, за границей того, что было кромкой леса, виднелись две кучи земли.

— Когда лес выгорел, мы заметили два холмика, — сказал офицер. — Мы вынули землю примерно на метр и нашли вот это…

Фалькон посмотрел вниз, на останки двух человек, покоящиеся в темных ямах.

— Мы не хотели рыть дальше, пока не приедет судебный медик, но местный врач измерил кости и считает, что это девочка и мальчик двенадцати— тринадцати лет. Он сказал, что они закопаны примерно около года назад — ткани разложились.

— Как часто в доме появлялись люди? — спросил Фалькон, ему нужно было хоть что-то сказать: гнев рвался наружу.

— Только по выходным, и не каждый раз. В основном по пятницам и вечерами по субботам.

— Вы когда-нибудь видели владельца?

— Старшего инспектора Монтеса? Конечно. Он заходил поздороваться. Сказал, что купил дом, а его друзья хотят его отстроить и использовать как охотничий домик.

Они вернулись в помещение, и Фалькон заметил, что на верхнем и нижнем этажах стояли кондиционеры.

— Значит, летом они тоже приезжали? — спросил Фалькон, указывая на почерневшие короба.

— Явно не ради охоты, — ответил офицер. — Да они вообще не охотились… Мы об этом не слишком задумывались. А поскольку владельцем был инспектор Монтес, мы не подозревали ничего…

Он запнулся. Слово «незаконного» казалось бледным для описания происходившего в этом страшном доме.

— Кто бы ни устроил поджог, он должен был привезти сюда много бензина, — сказал Фалькон. — Возможно, пользовались пластиковыми канистрами. Им бы понадобился грузовик. Свяжитесь со всеми заправочными станциями в округе и… ну, вы знаете, что делать.

Фалькон позвонил Элвире и доложил обстановку. Он попросил прислать Фелипе и Хорхе со сменой одежды, поскольку им наверняка придется остаться на ночь. Кроме того, попросил людей, чтобы проверить заправочные станции в районе Севильи, разыскивая грузовик, предположительно с двумя мужчинами, которые наполняли бензином большое количество пластиковых канистр поздно вечером в субботу или рано утром в воскресенье.

Он отключился и сказал офицеру, что район нужно оцепить и поставить охрану. Никто не должен ничего трогать на участке до прибытия криминалистов. Фалькон осмотрел кожухи кондиционеров на первом этаже и не нашел того, что искал. Он попросил принести лестницы. Отправили в город машину. Фалькон стоял на выжженной земле, озираясь вокруг, его трясло бешенство.

Вернулась машина с несколькими приставными лестницами. Фалькон прислонил их к стене дома и понял, что молится про себя. Взяв пакет для улик и пинцет, он взобрался по ступеням, чтобы осмотреть остатки кондиционеров, один за другим. На третьем он нашел, что искал: обгоревшая, но целая этикетка компании, установившей оборудование, — «Айр Акондисионадо Сентрал», Севилья — компания Игнасио Ортеги.

Фалькон взял еще один пакет для улик, пошел к дороге и собрал немного пыли. Он полагал, что она совпадет с образцами пыли на старом «пежо» Веги.

Ортега, Вега, Монтес, — думал он. И только один еще жив.

Утомленный Рамирес ответил на звонок Фалькона. На бумаге и жестких дисках хранились тысячи снимков, сделанных Мэдди Крагмэн, и задача его не вдохновляла. Апатия испарилась, когда Фалькон рассказал про дом Монтеса близ Альмонастер-ла-Реаль.

— Ты проверил алиби Игнасио Ортеги? — спросил Фалькон.

— Да, но только на ночь, когда умер Рафаэль Вега, — ответил Рамирес.

— Где он был?

— На побережье, в постели со своей женой.

— Я сообщил ему о смерти Пабло в субботу вечером, а в Севилью он вернулся только утром в воскресенье, — сказал Фалькон.

— Если хочешь, могу попросить доказательства на всю предыдущую неделю.

— Не стоит. Не хочу его спугнуть.

— Уже спугнул, если это он устроил поджог, — заметил Рамирес. — Сколько человек знают, что происходило в этом поместье?

— Теперь весь Альмонастер-ла-Реаль. Без подробностей, разумеется, но все знают, что какая-то мерзость. Возможно, они знают про трупы.

— Значит, к вечеру все это появится в новостях.

— У нас недостаточно улик, чтобы привязать Игнасио Ортегу к происходившему в поместье Монтеса. Для начала нам нужно найти поджигателей и получить от них наводку, — сказал Фалькон. — Хосе Луис, оставь Кристину в доме Крагмэнов, возвращайся в управление и все организуй.

Фалькон вернулся в подвал и, зажав в зубах фонарик, скопировал написанное кириллицей на стене. Осмотрев четыре камеры, он понял, что тюфяки облили бензином и подожгли, но в камерах оказалось слишком мало кислорода, и огонь погас.

В город отправили людей за большими пластиковыми листами, которые разложили на выжженной земле. Тюфяки и койки пронумеровали, подняли из подвала и разложили на листах. Фалькон быстро осмотрел стены пустых камер.

Во второй камере он заметил на полу темное пятно, оно тянулось от задней стены до середины комнаты. Фалькон отколол кусочек цемента и положил в пакет. В четвертой камере нашел монетку в один евро за отошедшим куском известки — тоже отправил в пакет.

Снаружи занялись тюфяками, снимали чехлы и просматривали набивку. В тюфяке из второй камеры нашелся осколок бокала для вина. В тюфяке из третьей камеры хранилось настоящее сокровище: использованное лезвие бритвы «Жилетт», на котором осталось несколько волосков.

В три часа сделали перерыв на обед. В Альмонастер-ла-Реаль прибыли Фелипе и Хорхе.

За свиной отбивной с картофелем и салатом Фалькон попросил их сосредоточить внимание на содержимом дома, прежде чем извлекать трупы.

— Сфотографируйте все, метр за метром. Ищите отпечатки на всех предметах, даже если они выглядят полностью обугленными: на телевизорах, видеомагнитофонах, пультах от них. Там много застывшего пластика, возможно, от видеокассет, посмотрите, не остался ли хоть сантиметр пленки. Кроме того, мы ищем личные вещи: деньги, украшения, одежду. Люди постоянно что-то теряют. Руками просеивайте всю землю вокруг дома. Работайте скрупулезно, как по учебнику. Никто, повторяю, никто из тех, кто бывал в доме и участвовал в происходившем, не должен иметь ни малейшего шанса ускользнуть из-за нарушения формальностей.

За столом воцарилась мрачная решимость. Позвонили в соседние города Кортегана и Арасена, чтобы прислали людей для прочесывания участка. К их возвращению в поместье собралось тридцать человек. Двадцать шесть из них Фалькон отправил просеивать землю, а четверых — в помощь Фелипе и Хорхе — выносить из дома вещи.

Все находки фотографировали на месте, записывали в тетрадь вместе с номером кадра и укладывали в пакет. Крупные предметы с различимыми отпечатками оборачивали пленкой. Фалькон попросил Элвиру, чтобы два криминалиста были готовы получать материал и обрабатывать улики.

К семи вечера закончили просеивать почву и осмотрели около двух третей дома. Позвонил Рамирес.

— Нашел я твоих поджигателей, — сказал он. — Теперь собираю группу, съездим за ними. Ребятки живут в Трес-Миль-Вивьендас, и я не хочу, чтобы они ускользнули от нас в этой чертовой дыре.

— Быстро сработал, Хосе Луис.

— Мне повезло, — сказал он. — Я посчитал, что они все сделали поздно ночью, и начал с гаражей по дороге в Арасену, работающих допоздна. Я думал, пусть они не дураки, но ехать по такой жаре легко могли разлениться. Решил, что они не стали бы наполнять все канистры на одной заправке, чтобы не привлекать к себе внимание, стало быть, делали это постепенно, по пути. В двух гаражах вспомнили грузовик и парней, запасавших бензин в пластиковые канистры, но ни в одном не было системы наблюдения. Я проверял дальше, пока не нашел заправку с камерами, и здесь мне повезло. Парни дважды возвращались за бензином. Я поехал туда и посмотрел пленки. Они были в шляпах, то есть опасались камер наблюдения, и я не разглядел их самих и машину, оставленную по другую сторону колонок. Но во второй раз на их месте стоял трейлер, так что им пришлось выехать на освещенное место между колонками и магазином. Камеры направлены так, что снимают происходящее в этой части двора. Номер машины был прекрасно виден.

— Имена узнал?

— Да, и оба имеются в картотеке полиции за мелкое воровство и грабежи. Один был осужден за нападение, но ни один не обвинялся в поджоге.

— Я еду назад с первым же фургоном улик.

Он закрыл мобильный, который тут же зазвонил снова. Алисия Агуадо сказала, что может попросить кого-то из друзей отвести ее в тюрьму на следующую встречу с Себастьяном Ортегой.

Один из полицейских Арасены, у которого были родные в Севилье, вызвался сопровождать фургон с уликами. Фалькон поехал в город один, с такой скоростью, словно стремился навстречу блистательной развязке. По дороге ему пришлось трижды останавливаться, чтобы ответить на звонки.

Первый был от Кристины Ферреры, она сообщила, что просмотрела снимки Мэдди Крагмэн, содержимое жесткого диска и нашла две фотографии, на каждой из которых Марти Крагмэн сидит с разными неизвестными людьми. На одной он оживленно говорит, на другой, кажется, чего-то ждет. На обоих снимках он был или на заднем плане или с краю. Тот, где Марти на заднем плане, хранится в компьютере, и ей пришлось увеличить эту часть снимка, чтобы убедиться, что это он.

Вторым позвонил Рамирес. Поджигателей уже арестовали, он проводит обыск в их квартире.

Третий звонок был от Элвиры. Он раздался, когда Фалькон уже почти доехал до главной улицы Севильи. Комиссар хотел его видеть сразу же по прибытии в управление.

Фалькон направился прямо к нему. Секретарша уже ушла. Дверь в кабинет была открыта. Элвира сидел за столом и всматривался в него, как будто размышлял о страшной потере.

— Что-то происходит, — сказал Элвира, указывая Фалькону на кресло.

— В любом случае, похоже, ничего хорошего.

— Сверху жмут… непонятно, от кого идет давление… — сказал Элвира. — Статья, которая появилась утром в «Севильском вестнике»…

— Днем она вас не слишком беспокоила.

— Пространный некролог и в то же время очень точно направленная информация. Никаких причин самоубийства Монтеса, никаких заявлений, но люди, которые «знают», дочитав статью, не сомневались, что там есть подтекст, и подтекст серьезный. На этот подтекст отреагировали высокие чины из мэрии и влиятельные члены андалузского парламента. Они хотят знать положение вещей в нашем… учреждении.

Фалькон начал было что-то говорить, но Элвира поднял руку:

— Мне только что доложили еще о двух происшествиях, которые можно считать несчастными случаями в отпуске, а можно зловещими совпадениями. Доктор Альфонсо Мартинес, член андалузского парламента, находится в реанимации, после того как его машина вылетела с трассы на шоссе из Херес-де-ла-Фронтера и врезалась в мост. А жена Энрике Альтосано нашла одежду мужа, сложенную кучкой на берегу между Педро-де-Алькантара и Эстепоной, и сообщила об этом властям. Побережье сейчас обыскивают, но тело пока не нашли. Он работал в отделе планирования севильской мэрии, отвечал за лицензирование нового строительства.

Фалькон уже не пытался ничего сказать.

— Влиятельные люди как шакалы в степи. Поднимают носы и вынюхивают скандал, и самый слабый запах доносится до них за многие километры, — сказал Элвира. — Задача политика — сохранять власть. Он необязательно желает отрицать постыдное происшествие, но хочет контролировать последствия, чтобы не допустить окончательного развала структур.

— Комиссар, вы меня к чему-то готовите, — сказал Фалькон. — Надеюсь, мне не придется разочароваться ни в самих структурах, ни в тех, кто ими управляет.

— Я говорю как есть. Мы можем вести следствие так, чтобы обвинений было больше, а политический ущерб — как можно меньше, — сказал Элвира. — Если покажем, что хотим убрать всех, кто замешан в деле, нам этого не позволят. Пример тому — наше собственное правительство. Так, если помнишь, Фелипе Гонсалес пережил скандал в отделе по расследованию убийств.

— Вы боитесь, что я невменяемый фанатик?

— Это было бы понятно с учетом всего неприятного, что мы знаем об этом деле.

— Давайте говорить напрямую, — сказал Фалькон. — Два влиятельных человека убиты или пытались покончить с собой. Это встревожило других влиятельных людей. Они намекнули, что если мы хотим довести дело до логического конца, нам предстоит пережить нелицеприятное расследование ситуации в наших рядах. Другими словами, если мы покажем обществу их продажность, они покажут нашу.

— Комиссар Лобо сказал, что вы во всем прекрасно разберетесь.

— Наша проблема в том, что как раз решающее обвинение развалит весь карточный домик. Я скажу вам, что, по моему мнению, произошло. Игнасио Ортега взял на себя роль поставщика детей для кружка педофилов после Эдуардо Карвахаля, так как был связан с русскими. Связь была настолько прочной, что русские могли обеспечивать ему контракты, не советуясь с Рафаэлем Вегой. К моменту смерти Эдуардо Карвахаля Монтес уже был подкуплен. И совсем он увяз, когда купил поместье возле Альмонастера-ла-Реаль, восстанавливать которое помогал Игнасио Ортега. Поскольку Монтес был владельцем, власти не трудились проверять, что происходит в доме. Я почти уверен, что Рафаэль Вега был клиентом. Мы проведем серию тестов, которые, я думаю, это подтвердят. Марк Флауэрс обозначил пристрастия Веги, сообщив нам его прозвище во времена чилийского переворота. Два последних несчастных случая, о которых рассказали вы, означают, что Мартинес и Альтосано тоже могли быть клиентами. В идеале, чтобы уничтожить эту организацию, мы должны задержать русских, но я не знаю, как мы можем до них добраться. Затем на очереди Игнасио Ортега. Беда в том, что он без борьбы не сдастся. Ортега попросит своих друзей, чтобы они прикрыли его, иначе он сдаст людей из наших «любимых» правительственных учреждений.

— Не надо иронии, — сказал Элвира. — Я разделяю ваши чувства, но у сторонних людей вы можете вызвать антипатию и никогда не получите желаемого. Что у вас есть на Ортегу?

— Очень мало, — сказал Фалькон. — Он попал под подозрение из-за странного поведения после смерти брата. Я говорил с его сыном, он наркоман. Сын неохотно рассказал о систематических сексуальных домогательствах, которые он, его брат и многие друзья терпели в детстве. Что еще? Одолжения в сделках с недвижимостью между Игнасио Ортегой, Вегой и русскими. Ортега устанавливал кондиционеры в поместье Монтеса. Инспектор Рамирес поймал поджигателей поместья. Мы надеемся получить от них более надежные свидетельства против Ортеги. Это позволит нам задержать его по обвинению в организации поджога. А вот выдвинуть следующие обвинения будет сложнее.

— Мало надежды на обвинение в развратных действиях в отношении сына, потому что он наркоман. Это, конечно, неправильно, но мне так кажется.

— Он все равно сказал, что не станет давать показаний против отца.

— А Себастьян Ортега осужден за серьезное преступление.

— Которое, как мы надеемся доказать, он не совершал, но в деле Ортеги это нам не поможет. Как всегда, не хватает времени.

— Ну хорошо, — сказал Элвира, откидываясь на спинку кресла, усталый и раздраженный. — Узнайте, есть ли связь между Игнасио Ортегой и поджигателями. Если есть, мы продумаем следующий шаг. И еще, нет необходимости напоминать вам, что все это нельзя обсуждать с Вирхилио Гусманом.