"Время тигра" - читать интересную книгу автора (Бёрджес Энтони)15К концу семестра река без конца поднималась. Еще можно было ездить по улицам Куала-Ханту, по жившие поблизости от берегов перебирались на крыши, базар пришлось закрыть. Вверху по течению грохотал дождь, и вскоре, к Рождеству – рождению пророка Исы, – Куала-Ханту содрогался, бичуемый обезумевшими небесами. Потом жившие на холме оказались в уютной изоляции, лодки сновали между каменными и деревянными островами, цены на продукты воспаряли, как пьяные. Тем временем состоялась прощальная вечеринка Краббе у Конг Хуата – по пять долларов с носа для всех штатных сотрудников, плюс плата за выпивку, без всякой запрещенной мусульманам свинины. По сложившейся в школе Мансора традиции уезжавший учитель устраивал китайский обед. Хотя жены не приглашались, не было ни грубой ругани, ни двусмысленных шуток, пьянели не сильно. Просто очередное служебное собрание с зевающим Бутби во главе стола, с повесткой дня из уклончивых блюд, которые подавались более-менее беспорядочно, просто ставясь на стол по мере готовности. При этом никто не мог точно сказать, когда обед кончится. Однажды куриные ножки явились среди тостов, в другой раз сначала подали мороженое. Сотрудники были очень довольны некоторыми новостями, только что просочившимися, фактически в сам день обеда. Бутби тоже уходит. Его переводят в незаметную школу где-то в Паханге. Провиденциально, что новости просочились в тот самый момент: теперь обед был прощальным для двух человек; каждый как бы сэкономил пять долларов. В верхнем обшарпанном помещении Конг Хуата Краббе в последний раз оглядывал своих коллег: мистер Радж с мрачными челюстями; мистер Роупер, золотой пухлый Адонис, горько смотревший на Бутби, словно Бутби по-отцовски его опекал; Джервез Майкл, черный тамил-католик; Ли, математик-китаец, перебиравший пальцами скорлупки арахиса, как костяшки счётов; инчи Джамалуддин, вопросительно глядевший поверх робких очков; туан хаджа Мохаммед Hyp, который говорил по-английски, и сейчас выглядел благосклонно, как бы уверенный в своем спасении; Крайтон с австралийскими яблочными щеками помми;[40] Макнис из Ольстера; четыре щурившихся малайца па испытательном сроке; географ Хунь; Уоллис, человек искусства; инчи Абу Закарис, мастер столярных работ; Салмонс, точные науки; Гора Сингх с огромным животом, седобородый, в тюрбане, почти наезжавшем на очки в стальной оправе. – А-у-у-у-у-у-у! – И разумеется, Бутби. – Вам не нравится суп из акульих плавников, мистер Бутби? – сказал Гора Сингх. – Очень наваристый, клейкий. Полезен для желудка. – Любую рыбу не выношу, – сказал Бутби. – У меня сыпь от нее высыпает. – Моя сестра, – вставил инчи Джамалуддин, – точно так же не может грибы есть. Раздувается, почти как беременная, от одного запаха. Это стало одной из причин, по которым она вышла замуж в двенадцатилетнем возрасте. Другая причина – японцы. Они не брали замужних девушек в простые солдатские бордели. – Суп из акульих плавников имеет афродизиакальный[41] эффект, – объявил мистер Радж. – Даосы верят, что двойственность инь и ян проявляется даже в еде. Вареная рыба, куриный и овощной суп, даже грибы считаются охлаждающей пищей, съедобной материализацией ян, чистым первичным воздухом. Инь, или земной элемент, присутствует в жареных блюдах, особенно в акульем супе. Я прав, мистер Ли? – Вполне возможно. Я, как эмпирик, интересуюсь лишь внешними качествами съедобных продуктов. И ничего не знаю о метафизике. – Целая куча словечек, об которые язык сломаешь, – буркнул Крайтон. – Афро… как его там, и я не знаю что. – Придется признать, что мистер Бутби не нуждается в афродизиаке, – сказал с грубым юмором Гора Сингх. – Суп не ест. Этот мужчина лучше любого из нас, ха-ха-ха. – Гора Сингх налил себе еще почти плотного супа, полил соевым соусом, добавил нарезанный кусочками чили, потом, чавкая, съел с большим удовольствием. Его собственный большой живот вторгся меж ним и столом; суп за время долгих путешествий ложки немного запачкал бороду и грудь рубашки. После супа подали кисло-сладкие креветки. – Блюдо инь, – сообщил мистер Радж. – Горячительная еда. – До чего не везет мистеру Бутби, – заметил Гора Сингх с широкой улыбкой. – Снова рыба, которую он не выносит. Значит, обед у него не слишком удался. – Все в порядке, – мрачно бросил Бутби. Поставил на стол локти, зевнул: – А-у-у-у-у-у-у! – Мне давно хотелось узнать, мистер Бутби, – сказал инчи Абу Закария, – не из-за болезни ли это. Поэтому я всегда чувствовал к вам сострадание. Возможно, зевота вызвана заболеванием, о котором я читал. – Куриная болезнь, – вставил мистер Джервез Майкл. – У нас куры ей сильно болели. Я сейчас позабыл, как от нее лечили. Одна курица точно подохла. – Мистер Бутби не курица, – напомнил Гора Сингх, жизнь и душа компании. – Ха-ха-ха. – И навалился на кисло-сладкие креветки, съев не только своих, но и порцию Бутби. – Не понимаю, о чем вы толкуете, – сказал Бутби. – Если, может быть, кто-то не пожелал пошутить. Гора Сингх вдруг взревел седобородым хохотом. Положив вилку, сказал: – Ха-ха-ха, мистер Краббе, краб – рыба. Я только что вспомнил. Ха-ха-ха. Очень забавно. Если мистер Бутби вас попытается съесть, у пего будет сыпь. Ха-ха-ха, очень забавно. – И по-малайски объяснил шутку хадже Мохаммед Нуру. На это ушло много времени, и, когда стало ясно, что сути хаджа никогда не поймет, прибыло очередное блюдо. – Слушайте, – сказал Бутби, – это розыгрыш, или что? Дадут мне хоть что-нибудь съесть? – Могу заверить вас, мистер Бутби, – заверил мистер Роупер, – мы ничего не знали о вашей аллергии на рыбу. Когда мне поручили устроить обед, я просто велел здешним хозяевам подать нам разнообразные китайские блюда. Так они пока и делают. Мне очень жаль, что вы рыбу не можете есть. – А потом изящно положил себе порцию – Инь, – сказал мистер Радж. Следующее блюдо представляло собой безобидную мешанину из жареных овощей. Бутби жадно поел, потом начал икать. – Лучше всего внезапный удар, – посоветовал Хаиь. – По спине между лопатками. – Или промеж глаз, – вставил Краббе, – вроде этого. – И вытащил из пиджачного кармана выигрышный лотерейный билет. – Джентльмены, взгляните на номер. – Так это ваш билет! Ну! – Я слышал, это городской полицейский. – Мне говорили, мужчина из Келапа. – Ну, какой сюрприз. – Только подумать, это мистер Краббе. – Вы все в тайне держали, да? – спросил Салмоис. – И абсолютно правильно. – Вот это да. – Мистер Краббе. – Очень, очень богатый мужчина. Бутби вылечился от икоты. – Теперь, – сказал Краббе, – могу вернуться в Англию, когда пожелаю. Много прессе могу сообщить. Даже, может быть, погубить чью-то карьеру. Денег много. Деньги – сила. – Можете школу открыть. – На самых научных педагогических принципах, – добавил мистер Радж. – Можно по свету поездить. – Никогда больше не надо работать. – Да. – Только подумать, что это все время был мистер Краббе. Все слишком разволновались, чтобы заинтересоваться очередным блюдом. Все, кроме Бутби. Бутби стукнул кулаком по столу и сказал: – Вы все! Вся ваша чертова шайка! Все работали против меня! Все старались меня погубить! Но только обождите, и всё, обождите. Я всю вашу чертову шайку достану, даже если это будет последнее в моей жизни дело. Замолчите! – рявкнул он на Гора Сингха. – Когда я, черт возьми, говорю, будьте добры заткнуться. Я пока еще директор! – Я просто переводил для хаджи, – объяснил Гора Сингх. – И не говорите со мной в таком тоне. – Говорю, как хочу, будь я проклят! – Бутби, – сказал Краббе, – хватит. Сядьте, ешьте свою дивную рыбу. Бутби взвизгнул, схватил большое блюдо жареного риса с гарниром из креветок, швырнул его в Краббе. Промахнулся, попав в засиженный мухами портрет Сунь Ятсена. Потом снизу послышалось монотонное пение. – Это старшие, – объявил мистер Роупер, повернувшись на стуле и выглянув в окно. – Их я тоже достану, – бесился Бутби. – Все замешаны. Кто им разрешил выходить, а? Кто им дал разрешение? – Семестр кончился, – сказал Крайтон. Уже можно было разобрать слова песни. – Хотим Краббе! Хотим Краббе! Хотим Краббе! Бутби триумфально оглянулся с всклокоченными рыжими волосами. – Видишь, гад. Теперь не отвертишься. Они тебя хотят. Помоги тебе Бог, если они тебя получат. – Хотим Краббе! – Видишь! – Бутби устрашающе ухмыльнулся. Потом снизу донесся один голос, четко прорезавшийся сквозь пение: – Краббе директором! Крик был энергично подхвачен. Зазвучали радостные вопли, потом: – Краббе директором! Краббе директором! Бутби потряс кулаками, стоя во главе стола. – Насквозь прогнили! Предательство и разложение! Только обождите, и всё, обождите! – Потом, задыхаясь, затопал вниз по лестнице. Слышно было, как он спотыкается и чертыхается на полпути. Потом послышалось, как он рыщет у черного хода в поисках своей машины. – Теперь можно закончить обед, – заключил Гора Сингх. – Хорошо, что он не остался. Следующие два блюда тоже рыбные. Хоть есть, конечно, мороженое. – Краббе директором! Шум сердитых покрышек, раздраженного мотора. Бутби ехал домой. Машина пела вдалеке. – Прежде чем вы сочтете меня скупым за незаказанное шампанское и сигары, – сказал Краббе, – я лучше теперь объясню, что на самом деле не выиграл в лотерею. Это просто средство от икоты. – Я так и думал, что номер не выигрышный. – Да, выигрышный мне хорошо известен. – Я все время знал, что это шутка. Ха-ха. – Очень умно. – Это было очевидно, – сказал мистер Радж. – Вы не из того типа людей, кто когда-нибудь выигрывает крупное состояние. Вы не везучий. По лицу видно. – Краббе директором! – Теперь не так связно, больше похоже на литургию. – Ну, какое облегчение, – сказал Крайтон. – Если не возражаете против подобного замечания. – Он очень разозлился. – Так и было задумано. – Ха-ха. Очень хорошая шутка. – Значит, мистер Краббе снова бедный. – Ему надо прикончить эту простую пищу и запить чем-то более лукулловым, чем пиво. – Да, – сказал кто-то. – Бедный Бутби. Никто не скажет, будто он ушел ягненком. – Он всего-навсего поддельный лев, – сказал мистер Радж. – С искусственными зубами и картонными когтями. Мне его очень жаль. – Он был неплохим директором, – сказал инчи Джамалуддин, – по сравнению со всеми директорами. За двадцать лет в школе Мансора я знал многих, которые были гораздо хуже. – Слишком часто выходил из себя. – Постоянно зевал. – Британцы, – сказал мистер Радж, – проделали в тропиках героическую работу. Как подумаешь об умеренном, мягком климате на их северном острове… – Островах, – поправил Макнис. – …восхищаешься их фундаментальной силой воли. Пришла пора им покинуть Восток. По крайней мере, пришла пора для тех, кого он не поглотил. Невозможно бороться с джунглями или с солнцем. Сопротивление ведет к безумию. Мистер Бутби безумец. Очень жаль. Если б он остался дома… – Краббе директором! – Закройте окно, – сказал Краббе. – Можно вентилятор включить. – Они уже уходят, – сказал мистер Роупер. – Взрыв энтузиазма у них длится недолго. – Если б он остался дома, мог бы стать приличным директором маленькой школы. Слишком большую власть получил. Через несколько лет выйдет в отставку, потом будет тянуть пустую жизнь, освобожденный адекватной пенсией от необходимости работать. Люди будут смеяться над ним, не приглашая сыграть вместе в гольф или в теннис. А он будет им докучать невразумительными рассказами о стране, которую так и не сумел понять. Жизнь его будет погублена. – Моя жизнь тоже будет погублена? – спросил Краббе. – О да, – спокойно сказал мистер Радж. – Но вас жалеть нечего. Страна вас поглотит, и вы перестанете быть Виктором Краббе. Вы обнаружите, что все меньше и меньше способны делать дело, ради которого вас сюда прислали. Утратите дееспособность и личность. Она вас поглотит, и вы станете очередным чудаком. Может быть, мусульманином. Может быть, позабудете свой английский, по крайней мере утратите английский акцент. Возможно, закончите жизнь в кампонге, перестав быть иностранцем, превратившись в старого коричневого мужчину с массой жен и детей, одним из стариков, к которому будут посылать молодежь за советами в сердечных делах. Вы погибнете. – Краббе директором! – Пробивалось лишь несколько голосов, уже утративших интерес. – Этот крик – ваш смертный приговор, – сказал мистер Радж. – Пролетариат всегда ошибается. Начался сильный дождь. Летучие муравьи летели к электрической лампочке. Пот блестел на коричневых, желтых и белых лбах. Москиты принялись жалить щиколотки в тонких носках или голые. Голосов снизу больше не слышалось. – Завтра, – сказал мистер Радж, – проснемся в затопленном мире. |
||
|