"Книга Легиона (Журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора (Подольский Наль)

3

Малогабаритная квартирка Марго стала менять свой вид. Один компьютер разместился на кухне, другой - в спальне. На стене появился крупномасштабный план Петербурга, где Платон отмечал кнопками с красными головками места самоубийств.

- Не квартира, а партизанский штаб какой-то,- проворчала Марго, и в ее голосе Платону послышалась противоречивая смесь одобрения и неудовольствия.

Красные кнопки на плане разместились неравномерно: чем дальше от северо-восточной части города, тем их было меньше. По мере приближения к Охте они сгущались, образуя севернее Красногвардейской площади сплошное багровое пятно.

Результат был наглядный и бесспорный, но она чувствовала легкое разочарование: покойный Легион жил совсем в другой части города, на Васильевском острове.

Платон выделил на плане района зону площадью около половины квадратного километра, которую следовало считать эпицентром кровавого безобразия, и они решили ее досконально обследовать. Въехав на выделенной им Лолой машине в самый центр "зоны" - тут точнехонько торчала жилая многоэтажка,- они ступили на опасную местность осторожно, как на минное поле. Им казалось, сам воздух насыщен здесь смертью и за ними наблюдают сотни если не глаз, то электронных следящих устройств. Но вскоре они убедились, что вокруг них - обычный микрорайон, замусоренный и пыльный, живущий обычной жизнью.

На оконтуренной территории оказались два цеха металлообрабатывающего завода и ведущая к ним железнодорожная ветка, автомастерские, склады с колючей проволокой поверх ограды, котлован строящегося здания и несколько десятков жилых домов, в которых, соответственно, обитали десятки тысяч человек.

Нельзя ничего найти, когда не известно, что надо искать. На обратном пути, в машине, Платон со смущенным смешком сознался, что все время поглядывал на крыши в поисках передающей антенны необычного вида. Марго же просматривала на столбах и стенах все объявления, особенно рукописные, в надежде на сведения о сборищах каких-либо сект или религиозных церемониях.

На следующий день она выяснила, что в данном микрорайоне нет не только лабораторий, но и вообще ничего, имеющего отношение к миру науки, даже кооперативных жилых домов научных учреждений.

А на стол к ней легла новая папка с делом очередного самоубийцы: вечером вскрыл себе вены подсобный рабочий в том самом кафе, где Марго и Платон обедали. Какое дикое совпадение...

Вечером Платон ошарашил Марго неожиданным вопросом:

- А если человек не погиб? Если ему помешали, как мне, например,- Платон чуть заметно усмехнулся,- дело все равно попадет к тебе?

- Нет... Вообще никакого дела не будет,- ответила она с удивлением и ошарашенно замолчала.

- Как же можно найти таких людей? - продолжал он рассуждать с полной невозмутимостью.- Кому-то вызовут "скорую", кто-то попадет в "травму", кто-то - в реанимацию, а если повезет, можно угодить и в психушку.

Значительная часть нужной им информации нашлась в компьютерах больниц и "скорой помощи". Препятствий им никто не чинил - следователь в таких местах фигура столь же привычная, как и медперсонал.

Повозиться пришлось все же изрядно. Многие записи выводили на ложный след. Врачи часто записывали на ходу и далеко не всегда уточняли, каким именно образом пострадавший вскрыл себе вены. Иногда цепочка записей приводила к безуспешной попытке реанимации, и фамилия пациента закономерно обнаруживалась в заголовках папок в кабинете Марго. Окончательный "урожай" составил девять человек. Все они были живы и, как выяснилось позднее, суицидных попыток повторять не пытались - то есть эта смерть, промахнувшись однажды, не посягала на свою жертву вторично. Марго удалось выяснить, что всех их теперь объединяла общая болезнь - эпилепсия. Необходимо было получить хоть какую-то информацию от неудачливых самоубийц, которых они на своем рабочем жаргоне именовали для краткости "эпилептиками".

К сожалению, обоим было понятно, что официального сумасшедшего вызвать на допрос невозможно.

В ожидании результатов усилий начальства Марго решила ознакомиться с прошлым поэта и драматурга Философьева, давнего обитателя "Скворечника", то есть психлечебницы имени Скворцова-Степанова. Она знала, что после покушений на самоубийство людей в психушках долго не держат, если они, конечно, не заговариваются и не повторяют суицидных опытов. А этот здесь уже больше года значит, за ним нечто интересное в прошлом, и следовало копнуть его послужной список. Позвонив в Союз писателей, она выяснила, что он считается известным поэтом, а вот как драматурга его там не знают. Марго повезло: она сразу же нашла бывшую любовницу поэта, которой он столько попортил крови, что та обрадовалась интересу прокуратуры к его персоне и охотно выкладывала все, что о нем знала.

Он приехал в Петербург - тогда еще Ленинград - из провинции, поступил в Театральный институт, проучился три семестра на театроведческом отделении и был отчислен за академическую неуспешность. Чтобы как-то оправдать свое безделье, начал писать стихи и пьесы. Стихи не печатали, пьесы не ставили. Он, естественно, объяснял это тем, что его произведения противоречат официозной идеологии.

- На самом деле никакой идеологией у него и не пахло.- Рассказчица скривила рот, словно съела кусок лимона.- Просто стихи были дерьмовые.

- Но ведь он в конце концов стал известным поэтом? - осторожно ввернула Марго.

- "Известный поэт" никогда не означало "хороший поэт"! - раздраженно фыркнула дама.- Вот такая ирония судьбы: поэт никудышный, но стал известным, а драматург - ничего, но нигде не ставился, кроме самодеятельных театров... Впрочем, к чему это я? А, как он стал известным?.. Это было так странно... Однако до этого еще далеко... Знаете, лучше я по порядку, а то совсем запутаюсь.

Марго согласно кивнула, хотя уже начала дуреть от многословия и беспричинной нервозности рассказчицы.

- Понимаете, с какого-то времени его стали донимать демоны. Они строили козни в нематериальных сферах, а на земле воплощались в редакторов журналов и режиссеров петербургских театров, мешавших реализации его творчества. Однажды он решил навести порядок в мире. Он тогда жил у меня, а свою комнатенку использовал, как говорится, для случайных связей. И вот он накупил свечей, чуть не сотню, зажег, постелил на стол крахмальную скатерть и расставил тарелки по числу главных демонов. Приманил демонов на эти сияющие тарелки и, когда они уютно на них расселись, поджег по углам кучи мусора и тряпья. Дождавшись, когда как следует разгорится, сказал краткую речь демонам, в смысле: "Пришел вам конец", разделся догола, поскольку бесы умеют прятаться в складках одежды, и спустился на улицу по водосточной трубе: благо всего лишь третий этаж. После этого вызвал пожарную команду, с таким расчетом, чтобы демоны успели сгореть, но соседи не пострадали. А уже пожарные, застав его на улице - дело было в ноябре - в голом виде, вызвали "скорую". Попал в "Скворечник", провел там полгода, получил инвалидность. Так что он у них старожил. Вот такая история...

- Но все-таки как он стал известным поэтом?

- О, как же я забыла! Это фантастика! Он шатался по улицам, бормотал под нос свои стихи и иногда читал их у знакомых в квартирах - там, где это ему дозволялось. И тут, ни с того ни с сего, редакторы наших толстых журналов - а ведь это такие люди, чтобы муху с собственного носа согнать, и то рукой шевелить не любят - засуетились, стали звонить по разным телефонам и спрашивать, как найти поэта Философьева. Наговорили ему лестных слов, и пошло - публикация за публикацией, а потом появились и книжки. Он стал меняться: сделался важным, угрюмым, задумчивым, и после к тому же началась эпилепсия. Но я тогда с ним уже не якшалась.

- Спасибо, вы очень интересно все рассказали. - Марго приготовилась встать, но всерьез опасалась, что ее будет покачивать. Она была готова поверить, что человека можно заговорить насмерть.

- Если что, забегай,- с удручившей Марго бодростью уже в дверях напутствовала ее хозяйка и, едва успев захлопнуть дверь, тотчас открыла снова.- Эй, постой-ка! Если будешь иметь с ним дело, учти: он хитрый, как... как не знаю кто. Он гений вранья.

Телефонные рычаги начальства Марго сделали свое дело, и она была допущена в психушку. Марго сразу сообразила, кто из четверых в палате Философьев. Он сидел по-турецки на койке и что-то вещал, а остальные слушали со вниманием, пожалуй, даже с подобострастием.

После взаимных представлений Марго был предложен единственный стул, а врачиха непринужденно уселась на койку, явно вознамерившись присутствовать при беседе.

Пока Марго прикидывала, как ее выпроводить, драматург сам проявил инициативу:

- Я думаю, наша гостья будет чувствовать себя естественнее, если мы будем беседовать вдвоем.- Глаза его светились умом и грустью, а голос звучал виновато и непреклонно сразу.

Ничего себе, больной, не без злорадства мысленно усмехнулась Марго.

Врачиха обменялась с ним коротким взглядом, молча поднялась и ушла. Можно было подумать, она опасалась, как бы он не выболтал чего лишнего. Их отношения явно не укладывались в стандартную схему пациент - доктор.

- Сегодня удачный день. Я ждал встречи с вами, но не надеялся, что это случится именно сегодня. Это - Знак. Я очень рад, что мы с вами наконец встретились.

- Вы хотите сказать, что знали о моем существовании? - спросила Марго задумчиво и вполголоса, чтобы не разрушить доверительного характера беседы.

- Конечно. Я не знал, как вы выглядите, и вашего имени, но не сомневался: вы должны появиться. Именно сейчас, когда мы в преддверии важнейших перемен в мире, мне так необходимы союзники, и вы среди них - главнейший. Вы об этом еще не догадываетесь, но вам уготована важная роль в грядущих событиях.

- И какая же роль меня ожидает? - удивилась Марго, окончательно потерявшая нить его рассуждений.

- Вам это может показаться странным, а на самом деле - закономерно, и со временем вы поймете, что так и должно быть - очищение мира, его обновление начнется с петербургских театров. Все будет названо своими именами, все расставлены по местам, и мои пьесы будут идти по всему городу. Зло будет посрамлено навсегда, и анонимное ныне добро, - он понизил голос,- обретет наконец свое истинное имя, Легион... Легио Прима...

Ощущение скуки мигом исчезло, Марго почувствовала, как участился пульс.

- Вы сказали: Легион? Но что это значит - Легион? Простите меня, но я думала... в Древнем Риме... это что-то вроде дивизии.

- Да, конечно.- Он улыбнулся добро и снисходительно.- Это действительно так, воинское подразделение. Но Легион - еще и символ бесчисленности и имя Бога истинного, он примет в себя людей, как море - ручейки воды. Каждый человек будет каплей в океане, именуемом Легион. И всем будет светло.

- Надо же, а я ничего не знала! - искренне удивилась Марго.- Вы хоть раз его видели?

- Как можно увидеть Бога истинного? - Он улыбнулся еще ласковее.Смертному не вынести этого. Но это будет, после Преображения. Всеобщего Преображения. Мы увидим его.

- Боже, как интересно! Никогда не думала, что такое возможно. Невероятно, и все-таки хочется во все это верить. Но он является вам? Говорит с вами? Сам или через кого-то? Во сне или днем?

Должно быть, она перегнула палку, задав серию слишком прямых вопросов. Он насупился, лицо стало таким, будто он на рынке и следит, как ему отсчитывают сдачу. Впрочем, она тут же заметила, что он поглядывает в сторону двери, и тоже скосила глаза - там возникла фигура заведующей отделением.

- Надеюсь, у вас все? Откуда бы вы ни пришли, здесь лечебное учреждение.

Прошло почти две недели, пока "впускной" день в "Скворечнике" совпал с выходным днем бдительной врачихи Философьева. Помня, что он курит, она приготовила ему подношение в виде блока "Мальборо" и отправилась на свидание.

Они встретились на больничном дворе, и он сразу понес несусветное. Марго не придумала ничего лучше, как уронить принесенный блок сигарет и вскрикнуть негромко "Ой!". Помедлив, он присел, чтобы поднять сигареты, и Марго, наконец, смогла хоть что-то сказать:

- Это вам.

И, не дав ему снова захватить инициативу, без паузы продолжила:

- Вы говорите интересные вещи, хотя я не все поняла. И главное, не совсем ясно, какую роль в этом может сыграть Легион?

Оглядевшись по сторонам с хитрой, чуть вороватой, и одновременно благостной улыбкой, он приложил кончик пальца к губам:

- Сия тайна велика есть. Еще не настало время.- Он интимно понизил голос.Это самое сокровенное, и мы ведь пока недостаточно знаем друг друга.- Он бесцеремонно и плотно положил ладонь на левую грудь Марго. Убедившись, что она не склонна к резким движениям, добавил: - Для начала скажу: Легион - Сын Человеческий. Истинный Сын Человеческий и истинное дитя Вселенского Поля Животворящего.

- Ладно. Попробуем узнать друг друга получше. - Своей ладонью она накрыла его руку, подтверждая заключение сделки, и только после этого отстранилась.

- Ты наверняка понимаешь,- он перешел непринужденно на "ты" и заговорил уже совсем свойским тоном,- что в преддверии грядущих событий мне находиться здесь неуместно.

В следующий "впускной" день Платон принес в портфеле цивильную одежду для поэта. Тот переоделся в уборной и покинул больницу через проходную, держа Платона под руку и оживленно с ним болтая. Марго наблюдала эту сцену, ошиваясь около вахтерши, чтобы в случае чего ее отвлечь. Но все и так прошло гладко.

Они с Платоном решили содержать поэта в снятой ими квартире в "зоне", причем по крайней мере первые несколько суток около него должен находиться неотлучно кто-нибудь из них двоих.

В общении с поэтом Марго труднее всего давалось одно: переносить непрерывный поток болтовни, разумной по форме и бессмысленной по содержанию. Марго была просто не в состоянии анализировать на ходу бредятину, которую нес Философьев, и Платон с завидным терпением часами прослушивал диктофонные записи.

Марго перестала расспрашивать поэта о Легионе, любой прямой вопрос будил в нем шизофреническую подозрительность, и он тотчас замыкался. Она положилась на его природную болтливость и не ошиблась.

Постепенно удалось воссоздать приблизительную модель его вероучения. Оно гласило, что истинный Мессия и есть Легион. Он - богочеловек, Сын Человеческий и одновременно - Бог-сын, но не Бога-отца, а Вселенского Поля Животворящего. Иисусу Христу, в зависимости от настроения, поэт отводил разные роли. Вариант первый: Христос - просто святой, один из пророков, чье явление было генеральной репетицией пришествия Легиона. Вариант второй: Христос был предварительным, опять же по выражению поэта,- репетиционным воплощением Легиона. И, наконец, третий: Христос - лжемессия, самозванец. Независимо ни от чего люди сейчас не могут уже поклоняться бородатому персонажу в сандалиях. Вселенная стремительно расширяется и развивается, и Бог, будучи Информационной сущностью Вселенной, развивается тоже. Человек, создавший искусственный интеллект, вышедший в космос, превзошедший науки, нуждается в покровительстве Бога, совместимого с компьютерной реальностью и генной инженерией. Этот Бог Легион, Бог дерзновенных, Бог человекобогов, Бог превзошедших и знающих.

Положение самого Философьева следующее: он возлюбленный, первозванный апостол Легиона. Недаром же имя его - Петр, и ему суждено стать краеугольным камнем новой церкви, Церкви Легиона. Как возник Легион? Это божественная тайна. Сначала он был человеком, но давно уже стал Богом. Как поэт с ним общается? Легион иногда по своей божественной воле входит в его сознание, очищает его душу и просвещает разум. Истинный Бог сам посещает человека, и для этого нет нужды часами простаивать на коленях перед иконами. Но в силу своего особого положения он, поэт Философьев, может и по собственной воле призывать Легиона и даже задавать ему вопросы.

Легион посещает и других людей, живет в них, а они это чувствуют, но многие не знают даже его имени. Впрочем, скоро уже будут знать. Или иначе: пока что Легион присутствует в сознании людей анонимно, но уже близок час, когда каждый будет в полной мере ощущать присутствие Бога и произносить его имя. Тема предстоящей в скором времени не то легализации, не то инаугурации Легиона постоянно возникала в речах Философьева.

За неделю сожительства с поэтом Марго совершенно вымоталась. Рассудив, что он уже выболтал о Легионе достаточно, Марго подумывала, не пора ли вернуть его на духовную родину, то есть в психушку,- и чуть не совершила ошибку.

В пятницу ночью, под утро, у него случился эпилептический припадок. Он заговорил негромко и отрешенно, и его речь разительно отличалась от всего, что она слышала раньше. Будь поэт в сознании, его разум наверняка расценил бы эту речь как кощунственную.

"В бытии Легиона имелась определенная двойственность, которую его сверхсознание воспринимало болезненно, как потенциальную угрозу существованию".

"Непонятные, но и неодолимые силы заставляли его время от времени совершать точечные инвазии, то есть воплощаться на короткое время в элементарные мыслящие единицы".

"При очередном воплощении в свой субинтеллект Легион констатировал, что две тысячи лет назад вселенский процессор Поля Животворящего функционировал идеально".

"Как всякая сущность высокого уровня, Легион всегда стремился к совершенству".

"Этот кошмар был бесконечным, ибо Легион уже заглянул туда, где времени не существовало, но его воля, хотя и пульсируя, все еще действовала".

Ночью она проснулась, почувствовав поблизости какое-то шевеление. Приоткрыв осторожно глаза, она увидела, что Философьев, сложив на подоконнике в кучу ее и свою одежду, перебирает ее и внимательно рассматривает, словно ищет что-то мелкое, наподобие насекомых.

Потом он бросил валять дурака и заснул, Марго тоже перестала бороться со сном. А утром она его не обнаружила в квартире. Замок был заперт, ключ на месте, а дверь в лоджию оказалась открытой. Но самая пикантная подробность заключалась в том, что вся одежда Философьева, включая трусы и носки, осталась дома. Стало быть, он обнаружил бесов не только везде в доме, но и в складках одежды и воспользовался единственным возможным способом от них избавиться.

Он где-то проболтался четыре дня и только на пятый объявился в своей родной психушке.

Марго писала следственное заключение по делу о вполне заурядном убийстве во время вооруженного ограбления, когда ей принесли и положили на стол две новые папки. Мельком глянув на них и убедившись, что речь идет о двух очередных самоубийствах, она рассеянно отложила их в сторону - и тут же на себя разозлилась. Число самоубийц скоро дойдет до сотни, они же с Платоном топчутся на месте. И сама она дошла до того, что смотрит на эти все-таки убийства как на нечто неприятное, но неизбежное и чуть ли не естественное. Она ощутила короткий укол страха и вдруг поняла, что страх в ней давно уже поселился, а она загнала его в глубину сознания.

Вечером она выплеснула свое раздражение на Платона. Если он не может предложить ничего конкретного, пусть хотя бы объяснит, чем он занят целыми днями.

- Если ты помнишь,- начал Платон лекторским тоном,- в диктофонных записях, сделанных после припадков эпилепсии, присутствует непонятное слово "гаах". Это не междометие и не случайный возглас, поскольку оно встречается у разных людей. В общедоступных словарях и энциклопедиях слово "гаах" не обнаружилось, но я проявил дотошность и в старом издании Британской энциклопедии, более чем столетней давности, нашел идентичное слово, с несколько другим написанием "гаввах", через дабл-ю... Это редчайший случай, чтобы из Британской энциклопедии исключали слово. Вероятно, обнаружились ненадежность или непроверяемость источника. Британская энциклопедия всегда гордилась точностью и конкретностью. Я стал искать источники. На Востоке алхимия многократно подвергалась запретам, и сведений о ней мало. Но отдельные отрывки из древних рукописей сохранились и были опубликованы, а кое-что проникло в трактаты европейских алхимиков. Я нашел два упоминания о "гаах", и оба - весьма туманные. "Гаах" - это эманация, дающая возможность видеть сквозь непрозрачные предметы и получать знания, недоступные обыкновенному человеку. "Гаах" связана с человеческими жертвоприношениями, ее когда-то использовали жрецы кровожадных культов, запрещенных еще в древности. Иметь дело с "гаах" крайне опасно, и на голову пользователя рано или поздно обрушиваются умопомрачительные несчастья.

В Институте Востока мне кое в чем помогли. Во-первых, лингвистические данные. Язык часто хранит сведения о том, что сами люди давно забыли. Слово "гаах" встречается в культовых текстах Древнего Вавилона и еще Финикии и в зависимости от контекста переводится как "сила крови" или "знание крови". Так вот, в древнем мире, в частности, в Финикии, существовали секты, жрецы которых использовали в ритуалах энергию "гаах". С ее помощью они заставляли говорить мертвых, а также вступали в общение с подземными богами, которые передавали им удивительные знания и дар предвидения. Прямых описаний обрядов нет, но по косвенным указаниям в текстах эффект "гаах" был ограничен во времени истечением крови жертвы. Вспомни, например, "Одиссею". Когда Одиссей отправляется ко входу в Аид, чтобы услышать пророчества старца Тиресия, тот обретает дар провидения, только отведав жертвенной крови: "Но отойди же от ямы, свой меч отложи отточенный, чтобы мне крови напиться и всю тебе правду поведать". Душа Тиресия получает дар прозрения с помощью крови, да и к другим мертвым, которые толпятся за спиной Тиресия, память и способность общаться возвращаются только тогда, когда они получают доступ к жертвенной крови... Подобные сюжеты встречаются в фольклоре на всех континентах. Да хоть наши самые обыкновенные вурдалаки. Кто такой вурдалак? Покойник, пьющий кровь живых людей. А зачем ему это? Чтобы вернуть себе память. Мотивация тяги к свежей крови всюду одна: отведав ее, покойник восстанавливает свою память, а стало быть, и личность - что по сути одно и то же. Кровь - многоуровневая динамическая структура, чем больше ее изучают, тем сложнее она оказывается. Это не просто физиологическая жидкость, переносящая кислород и убивающая бактерии. Кровь, например, содержит полную информацию об организме: в принципе по одной капле крови можно восстановить человека. И она же - главный накопитель энергии. Практически вся биологическая энергия человека находится именно в крови. Куда же девается энергия при ее истечении? Скорее всего во всех этих легендах, к которым ты относишься столь скептически, речь идет именно об энергетическом заряде крови.

А теперь взглянем на дело совсем с другой стороны. В поступках каждого сумасшедшего и любого преступника, какими бы абсурдными они ни казались, обязательно присутствует своя логика. Значит, если мы говорим о Легионе, то эти, называя вещи своими именами, убийства, сопровождаемые обильным истечением крови, зачем-то ему нужны.

- Ты говоришь о нем так, будто он реальный человек,- пробормотала Марго непроизвольно употребив местоимение мужского рода и тем самым, по сути, тоже признав его реальность.

- Человек, не человек - не знаю, но действующее лицо - определенно. В конце концов мы имеем дело с фактами, а факты - штука упрямая, как говорил один из классиков философии.

- Хорошо,- покорно согласилась Марго,- будем говорить о Легионе.

- Если тебе психологически будет легче, станем считать слово "Легион" названием условным, обозначающим нечто, в чем нам предстоит разбираться. Перечислим известные нам свойства этого "нечто". Первое: он, или оно, периодически убивает людей одним и тем же способом, обуславливающим обильное истечение крови. Зачем он это делает - оставим пока знак вопроса. Второе: это нечто каким-то образом связано с конкретным, физически умершим человеком. Третье: он, или оно, обладает волей и разумом, хотя и действует со своей специфической логикой, нам пока непонятной. Четвертое: оно способно неведомым для нас образом вселяться в сознание почти любого человека, подменять его разум и диктовать ему любые действия, вплоть до самоуничтожения. Одно из последствий таких вторжений - эпилепсия. И, наконец, пятое: оно способно внушать убеждение в собственном всезнании, всемогуществе и благости, или, проще говоря, претендует в сознании людей на положение божества. Кажется, ничего не забыл?.. Ага, центр его активности почему-то на Охте... Итак: объективно существует нечто, обладающее вышесказанными свойствами. И мы с тобой, стало быть, хотим это нечто обезвредить... Ты чему улыбаешься?

- Звучит смешно. Как можно ЭТО обезвредить? Если оно такое, как ты говоришь... нематериальное... что ему можно сделать? Все равно, что воевать со снегопадом.

- Во-первых, к твоему сведению, со снегопадом воевать можно. И вполне успешно. А во-вторых, давай лучше поищем его слабые места. Главное - он не всемогущ и не всеведущ, иначе давно бы нас вычислил и уничтожил. Второе слабое место - его двойственность. С одной стороны, он своим апологетам внушает, что он сплошное благо. И одновременно кое-кого убивает. Как совместить это? С учетом того, что мы знаем о "гаах", логично предположить, что убийства вынужденные, единственное для него средство поддержать свою жизнеспособность. И заметь, на Земле крови льется и без него предостаточно; значит, для него важны убийства, организованные им самим, и притом совершенно определенным образом... Кроме того, чисто гипотетически я могу наметить третье слабое место: противоречие между претензией на всеблагостность и необходимостью убивать должно порождать у всякой мыслящей и чувствующей структуры жестокие комплексы. Он должен болезненно реагировать на любые негативные или хотя бы критические мнения по своему адресу... Волевой импульс Легиона, предписывающий человеку самоуничтожение, транслируется каким-то образом. Стало быть, в принципе, его можно заблокировать или подавить помехами. Другое дело, что пока мы не знаем, как это сделать практически.

- То-то и оно... Я как-то Лолке присоветовала нанять шамана с бубном. Вот и нам, видно, пришла пора звать шамана.

- Именно так мы и поступим: пригласим профессионального шамана. Для охоты на сумасшедшего медведя нужна безумная собака.