"Учитель афганского" - читать интересную книгу автора (Диноев Дино)

1

Зима в этом году начиналась вяло. Снег шел, словно по долгу службы. Выпадал и сразу таял. Город уныло блестел мокрым асфальтом. Так подкатил Новый год, ничем не предвещаемый, не хрустящий снежком, не пахнущий апельсинами. Обычный день в череде других.

В преддверии непраздничного праздника двое старшеклассников, вернее, будущих выпускников, нехотя направлялись на дополнительное задание, которое классный руководитель проводила дома.

— Убили бы ее что ли, — в сердцах вырвалось у Равиля.

— Кого? — Елка, поднимающийся по лестнице первым, даже остановился, так что Равиль, чтобы не упереться в него, тоже должен был встать.

Подростки прислонились к перилам. Им было по 17 лет, но Равиль выглядел старше. Коренастый, крупные руки. Елка смотрелся более инфантильно, но безусые мальчишечьи лица выдавали обоих.

— Анну Ильиничну! Кого же еще?

— А чего?

— А ты считаешь нормальным таскаться к ней на каникулах?

— Не хочешь, не ходи.

— Тогда двойку поставит, и из школы выпрут.

— Вот видишь. Тогда иди и занимайся! Разнылся.

— Да кто ноет?

Они лениво попрепирались. На самом деле, им не хотелось ни препираться, ни сидеть в душной квартире классного руководителя. Новый год на носу. Вери Кристмасс опять же. Рождество. (Примеч. Согласно постановлению правительства Рождество праздновалось по католическому календарю).

Но делать нечего. Выпускной класс диктует свои правила. Подростки, пихаясь, поплелись дальше по лестнице.

Класснуха жила на 4-м этаже. Этажом ниже открылась дверь, крытая облезлой филенкой. Сейчас такие только у законченных алкашей. И вышел такой же облезлый мужик. Непознаваемого, как и у всех алкашей возраста. Уныло длинный, сутулый, словно он не мог достойно носить свой рост. И абсолютно седой. В руке у него было помятое мусорное ведро, и он крайне неудачно влез перед ними на лестницу.

Он стал взбираться по ней с такой натугой, словно альпинист на Эверест. Из груди наружу прорывалось сиплое дыхание, как будто внутри скрывался еще один человек и пытался продышаться сквозь собственное дыхание длинного.

Его шатало по всей ширине лестницы, от него разило маразматическими запахами спирта и застарелой закуски, и обгонять его было западло. Подростки решили перекурить. Все, что угодно лишь бы не тащиться за ходячим ароматизатором.

Длинный дотащил задницу до лестничной площадки и к удивлению пацанов прошаркал к нужной им квартире. А они то думали, что во всей вселенной никому кроме них старая карга не нужна.

— К класснухе поперся, двоечник! — подростки прыснули.

Они курили, обильно сплевывая на пол. Удовольствие прервала синявка лет шести. Одетая в донельзя грязное пальтишко, давно потерявшее цвет, она вдумчиво ковыряла в носу, пристально разглядывая пацанов. Глаза были словно оловянные, неподвижные и тоже обесцвеченные.

— Чего уставилась? — окрикнул ее Елка. — Вали отсюда!

— Вы все умрете, — невнятно произнесла она.

— Чего?!

Синявка, разом потеряв к ним интерес, запрыгала по лестнице на одной ноге.

— Подъезд уродов! — сказал Елка, и Равиль с ним согласился.

Длинный дотащился до двери и нажал на звонок, дребезг которого иногда снился пацанам в кошмарных снах. Изнутри прошаркали ответные шаги, дверь со скрипом разлепилась, выпуская наружу хорошо поставленный голос, заставивший пацанов скривиться как от зубной боли.

— Стасик, дорогой, здравствуйте!

В ответ тихий голос с сильными просительными нотками.

— Теть Ань. Червонец. Отдам, честное слово.

— Стасик, дорогой, мне, конечно, не жалко, но вы еще с прошлого раза мне должны остались.

— Все отдам!

— Ну, хорошо. Только учтите, это в последний раз.

— Наверняка губы поджала! — сплюнул Елка. — Как она меня достала! Грохнули бы ее прямо сейчас, и заниматься бы не пришлось!

Старуху должен был убить Сохраб.

Кто же еще? Джавад убивал только девушек, перед эти насилуя их. Феридун и Вахид отличные стрелки, но устраивать стрельбу в центре города неудачная мысль. Незаслуженно повезло старухе, Сохраб лично перережет ее хлипкую шею. Квартиру они потом оформят. Точнее, квартира уже на оформлении. Она уже продана, и даже перепродана.

Сумиты, не таясь, подъехали к дому. Мочить бабушку по месту никто не собирался. Она должна была сама выйти, сесть в машину. И исчезнуть, как ослиная моча на солнце.

Сохраб поднялся в квартиру. Сумиты знали, что старуха живет одна. Бандит позвонил, с той стороны затопали сухие ножки, и дверь без задержки распахнулась. Простота хуже воровства.

Старушка уставилась на незнакомого мужчину сквозь очки. Надо будет снять, а то на выходе лезвие может уткнуться в дужку.

— Вам кого?

— Тэбя!

Сохраб втолкнул ее широкой, словно лопата пятерней. Шагнул следом, захлопывая дверь.

— Что вы делаете?

Он подтолкнул ее.

— Пэрэоденься! Гости поедыш.

Войдя в комнату, Сумит неожиданно для себя обнаружил еще двух нежданных свидетелей. Дети.

— Сидет тихо! — прикрикнул Сохраб.

— А че ты орешь? — спокойно спросил Елка и, обращаясь к учительнице, спросил. — Это что ваш родственник?

В женщине взыграл педагог.

— Нельзя так разговаривать с взрослыми, Елков!

Она поняла, что представления не имеет, что это за тип без спросу ввалился в ее квартиру.

— А вы кто? Что вам надо?

— Одэвайс, с нам поедиш.

— Что, в зоопарке день открытых дверей? — встрял Елка.

Сохраб сверкнул на него черными очами.

— Заткнис, а!

— Сам заткнись!

— Ты ишак!

Сохраб обошел стол с намерением вытащить пацана из-за стола.

Равиль, доселе молчавший, поднялся. Квадратные плечи, крупные кулаки, смелый взгляд. Сумит пожалел, что нож и пистолет остались в машине, он положил бы пацанов прямо здесь. То, что они еще дети, никакого значения не имело. Они не дети, а бараны, которых надо прирезать. Вернее, барашки. Сохраб ухмыльнулся.

— Зачем сорится, дарагой? Мы все поедим гости.

— Никуда мы с тобой не поедем. Вали отсюда подобру-поздорову, — вдумчиво произнес Равиль.

Он никогда не кричал. Даже перед драками, в которых был большой мастак, сначала расставлял все по полочкам, выяснял, кто и за что должен получить, а уже потом бил так, что мало не казалось.

— Зачем грубиш?

Сумит по блатной привычке остановился напротив Равиля. Взрослый сильный мужик, плечи под гладкой кожаной курткой. От него так и веяло опасностью.

Прочувствовав момент, Анна Ильинична прошептала:

— Прекратите, здесь же дети. Немедленно уходите из моего дома!

От бабки противно пахло нафталином.

— Молчи, женщына! — сумит небрежно взял старушку за лицо и отодвинул.

Елка возмущенно взвизгнул, а Равиль визжать не стал и вообще не стал терять времени, базар был окончен, и дал сумиту с правой. Удар не профессиональный, таким человека надолго из строя не вывести, но, учитывая, что Равиль до 15 лет наравне с взрослыми вкалывал в деревне, довольно болезненный.

Голова сумита мотнулась, расплескивая слюни.

— Вали отсюда! — повторил Равиль.

Елка с самым решительным видом возвышался рядом с другом. Сумит с ненавистью глянул на них обоих.

— Оборзел, да?

Анна Ильинична решительно заслонила своим сухоньким телом мальчишек.

— Я сейчас вызову милицию.

Бандит остыл. Лишний шум ему действительно ни к чему. У него словно вынули стержень. Он расслабился.

Сохраб широко осклабился, изо рта пахнуло чесноком.

— Ладно, потом пагаварим, да!

Он развернулся и, ругнувшись по — сумитски, вышел, остервенело хлопнув дверью.

Подростки в восторге повалились на стулья, с ликованием обсуждая произошедшее. Жить им оставалось несколько минут от силы.

Стас Бушуев выпускал из подъезда кота. Кот был пугливый и наружу не шел. Проходивший мимо сумит грубо отпихнул Стаса, так что тот чуть не влип в стену.

— Ишак! — Сохраб пригрозил ему развернутой пятерней, но бить не стал, нечего силы тратить на эту мразь.

Стас придержал дверь и увидел, как сумит подошел к катафалку джипа и гортанно переговаривается с соплеменниками. Потом один из сидящих не таясь, передал ему пистолет.

Стас со всех ног бросился бежать по лестнице. Почти сразу задохнулся. Ценой титанических усилий ему удалось добраться до второго этажа, когда внизу хлопнула дверь. Бандиты уже в подъезде!

Он предпринял последний рывок, в которые слились оставшиеся два этажа и инфаркт, и вдавил кнопку звонка.

Анна Ильинична открывать не спешила. Невыносимо долго шла к двери, смотрела в глазок. Стас глянул в пролет. Сумиты находились всего парой этажей ниже.

— Стасик, вам чего?

Соседка открывать не спешила.

— Вызывайте милицию, вас убивать будут! — прошептал Стас, прижав губы к косяку.

Он бы и сам вызвал, если б у него был телефон. Но тот остался в прошлой жизни.

— Что случилось?

— Не тупите, тетя Ань, звоните в милицию!

— Зачем милиция?

Стас оглянулся на голос. Он опоздал. Два сумита уже ступили на лестничную площадку. Сухроб прятал руку с оружием за спиной. Джавад шел за ним без оружия, но это никого не могло обмануть. Полы длинного кожаного плаща предательски оттопыривались.

Стас ничего не успел предпринять, как Анна Ильинична открыла дверь. За ее спиной возвышались два пацана. На лицах улыбки, сразу исчезнувшие при виде вернувшихся сумитов. Стас видел только их большие округлившиеся глаза, которые им тут всем и закроют.

Сухроб выволакивал из-за спины пистолет. Жить им оставалось секунды, особенно Стасу, оказавшемуся первым на линии огня.

Он развернулся всем корпусом и дал ногой в живот Сухробу. Удар получился, опыт не пропьешь, как говаривал старшина Шуст, этот удар ставивший. Сумит не улетел назад, тогда бы это был не удар, а толчок. Бандит кувыркнулся в воздухе, врезавшись в площадку грудью и лицом практически на том же месте, на котором стоял.

Надо бы по-хорошему выбить у него оружие, пока он оглушен, но времени на это не было совершенно. Джавад без задержки выметнул из плаща нож. Наверняка там имелся еще и пистолет, но сумит схватил первое попавшееся в руку оружие.

По всему его нисколько не удивило неожиданное сопротивление со стороны видимого алкаша. Стаса это всегда восхищало в сумитах. Их нельзя было удивить, как нельзя удивить человека, в любой момент ожидавшего подлянки.

Джавад наотмашь махнул ножом, пуганул. Но Стас был пуганный, с ходу вошел в клинч и ударил ребром ладони в горло и, не давая опомниться коленом в корпус. Чего-то там хрустнуло. При идеальном раскладе это должны быть ребра, а не мениск.

Одной рукой блокируя нож, он схватил обмякшего сумита за горло и оглянулся, ища, обо что бы уронить.

И тут волосы зашевелились у него на голове. Полоумные пацаны высыпали на площадку. Если до этого были все шансы закончить с противником по-тихому как учили, то теперь шансы стремительно улетучились.

Недовырубленный Сухроб поднялся, наставляя на пацанов пистолет. У Стаса не оставалось другого выхода, как отпустить Джавада и налететь на Сухроба сзади, выламывая руку в обратную сторону с одновременным многократным нажатием курка.

Он и забыл, как громко звучат выстрелы в закрытом помещении. Стас три раза выстрелил в Сухроба, потом еще два в Джавада.

Наступившая тишина была оглушительной. Казалось, что у и пацанов и у старой соседки один и те же взятые на прокат глаза. Огромные и неподвижные.

— Запритесь в квартире, вызывайте милицию и никого кроме них не впускайте! — велел Стас, и тут же внизу хлопнула дверь. — Черт! Они быстро реагируют!

— Стасик, как же так? — немного в нос спросила Анна Ильинична.

Стас уже бежал по лестнице. На ходу вынул обойму, вставил обратно. 2 патрона там оставалось точно. Больше ему выстрелить все равно не дадут.

На уровне второго этажа он столкнулся с взвизгнувшей девчонкой. У него возникло очень нехорошее предчувствие. Межэтажный пролет как назло имел большое окно. Почему назло? Выглянув, он увидел, как двое сумитов, и не думавших заходить в опасный подъезд, целят снизу из автоматов. И целят гораздо выше.

— Черт! — выругался Стас, уразумев, в кого целят бандиты.

Стоят, небось, все трое, прижав лица к окошку. И что тут у нас интересного происходит? Это же как кино. Никого здесь убить не могут.

Он дал ногой в окно, потом добавил, убирая наиболее крупные осколки. Сумиты громко матерились внизу, до конца не разобравшись в ситуации. Мало ли кто стрелял. У брата не выдержали нервы, вот и стрельнул. В противном случае, трюк Стасу бы не удался. Это тебе не Голливуд.

Джип был качественный, большой, крыша чуть ниже второго этажа. Стас оттолкнулся от рамы и приземлился на нее. Худой, а крыша со скрипом промялась.

— Ты чего делаешь, коз-ол? — сумиты поначалу стали орать, и это вкупе тоже их погубило.

Надо было сразу стрелять. А так пока орали, пока задирали стволы.

Стас, продолжая движение, развернулся и сделал два выстрела. Феридун и Вахид, отличные стрелки, могущие попасть белке в глаз, если бы они водились у них в Суметии, были убиты один за другим, не успев сделать ни единого выстрела в ответ. Феридуна Стас уложил наповал. Вахид еще успел закричать, но полученное ранение тоже оказалось смертельным.

Стас спрыгнул с крыши, проверил машину, забрал оружие у убитых. Потом сел на крыльцо и стал дожидаться милицию.

Дело вел следователь прокуратуры Олег Шипилин. Ему исполнился 21 год, и он был самым молодым среди своих коллег. Стаса под конвоем привели в комнату для допросов и усадили на прикрученный табурет. Шипилин свинтил с ручки золотой колпачок и стал записывать ответы.

— Фамилия. Имя. Отчество.

— Бушуев Станислав Александрович.

— Национальность? Простите. Этот пункт отменен. Возраст.

— 48 лет.

— Гражданство.

— Россия. Без права проживания в Москве.

— Прописка.

— Столичный проспект 57. Квартира 218.

— Семейное положение.

— Разведен.

— Дети.

— Дочь.

— Возраст.

— 15. Нет, уже 16 лет.

Шипилин искоса глянул на допрашиваемого.

— Что же вы не знаете, сколько лет вашей дочери?

— Мы давно не живем вместе.

— Вы знаете, почему вы здесь?

— Четыре двухсотых.

— Простите. Каких?

— Меня обвиняют в убийстве.

— Двух и более лиц. По этой статье предусмотрено наказание вплоть до пожизненного.

— Я защищался.

— Откуда у вас оружие?

— Я взял его у врагов.

— Свидетели утверждают обратное, — Шипилин пододвинул к себе пару листков с крупными корявыми буквами. — Вот Саттар Заде и Масуд Шоджай пишут, что вы первым напали.

— Сумиты? Откуда они там взялись? Всех вроде прибил.

— Перестань строить из себя героя, дядя, ведь сядешь и сядешь надолго.

— Ничего я не строю, — пожал плечами Стас, на протяжении всего допроса ведший себя спокойно и уравновешенно, чем покорил Шипилина. — Говорю, как есть. В нашем дворе сумиты не проживали никогда. Разве что в самом начале Переселения. Теперь в такую дыру их не заманишь ни за какие коврижки.

— Не переселения, а дружеского слияния, — автоматически поправил Шипилин.

На этом собственно первый допрос был завершен. Осталось дождаться официального заключения судмедэкспертизы. Стас без слов подписал протокол, признав факт убийства.

— В СИЗО сейчас одни сумиты, я приказал содержать вас отдельно.

— Спасибо, Олег Игоревич.

— Извините, я не представился, — Шипилин осекся. — А откуда вы узнали мое имя?

Вошел караульный и ответа он не услышал. Не в этот раз.

Согласно приказу полномочного представителя Президента России по Алгинскому округу трехзвездного генерала Маркуса Ховарда все рабочие документы следственного отдела прокуратуры должны были переводиться в цифровой вид и отправляться на сервер в областной центр, в данном случае, в Загору.

Для аппаратуры был освобожден кабинет на первом этаже. Шипилин по одному отправляя листы в сканер, беря их из тощей папки. Внимание привлекла биографическая справка. Вернее фотография на ней. Была она древняя, выцветшая и даже еще черно-белая. Когда ж тебя снимали? В прошлом веке.

На снимке был Станислав Бушуев, но узнать его было сложно. Был он гораздо моложе, вряд ли ему было больше тогда, чем Шипилину сейчас. Одет в топорщащийся странноватого вида батник с помятыми безликими погончиками. Сквозь распахнутый ворот выглядывает майка в крупную продольную полоску. На голове притулилась смешная панамка с опущенными краями.

Стас безмятежно улыбался, словно находился на прогулке в летнем парке.

В углу снимка виднелась надпись, сделанная торопливой рукой: «Кабул.1980 год».

Интересно, где это, подумал Шипилин.