Глава пятая, в которой несколько странных совпадений приводят к не менее странным последствиям

Вот ведь странное явление. Раньше Ликке всегда казалось, что она будет очень переживать, когда уедет из дома. Ну, например, она не будет спать по ночам, бояться незнакомого места, непривычных звуков, непонятных теней. А еще Ликке казалось, что она очень сильно привязалась к маме, к отцу, к одноклассникам и, особенно, к библиотеке и своим книгам. Жизнь без них представлялась Ликке серой и скучной. Но вот случилось так, что судьба забросила Ликку далеко от дома, от книг и от друзей. И что? Куда делись детские страхи? Куда делось отчаяние от расставания? Растаяли, будто лед в стакане. И дело тут, наверное, не в одной только наследственности. А подстегивало еще любопытство. И стремление побыстрее чему-нибудь научиться. И желание стать ведьмой. И еще… и еще!.. Всего не перечислишь.

В общем, Ликке всю ночь снились сны о том, как она уже стала важной и мудрой ведьмой. Сны эти Ликке нравились. Ликка улыбалась и даже не ворочалась, хотя обычно по ночам скидывала подушку и подгребала ногами одеяло. А проснулась Ликка с абсолютной и бесповоротной уверенностью, что все в жизни у нее складывается просто замечательно.

С утра хижина снова выглядела по-другому. Пол в комнате снова стал деревянным, на стенах появились картины, а окна закрыли бархатные занавески (даже на подоконниках появились горшочки, правда без цветов). Вот только кое-где по углам висели лохмотья серой паутины, да мох пепельного цвета комьями рассыпался вдоль стен. В коридоре деревянный пол покрывал тонкий слой золотистого песка, а под потолком все еще вились клубы черного дыма. Там же, в коридоре, кружил ворон и гнал крыльями дым на улицу, сквозь распахнутую дверь.

На улице, между тем, встретила дивная весенняя погода. От вчерашней пасмурности не осталось и следа. Воспоминаниями о дожде служили разве что блестящие капли на чудных свежих листьях деревьев, обступивших хижину со всех сторон. Ликка замерла на пороге, подставляя лицо яркому солнышку, и потянулась. Настроение было приподнятое, хотелось немедленно, вот прямо сейчас приступить к учебе. Ну, или сначала позавтракать, а потом — сразу же учиться! В силу своего характера (а, может, по каким-то другим причинам), Ликка любила заниматься делами по утрам. Когда солнышко свежее, да все вокруг просыпается, как-то и работа хорошо идет, из рук ничего не валится, в голове все укладывается. Это после обеда можно себе позволить поспать часок-другой, а то и вовсе бездельничать, валяться с книжкой где-нибудь в саду за домом или на берегу Бурого моря, в тени покатого земляного вала, покрытого сплошь осокой, да улитками. А с утра руки чешутся чего-нибудь сделать.

В первую (и самую важную) очередь Ликка обежала вокруг хижины, но не с целью зарядки, а чтобы посмотреть, что же как преобразилось. Внешне, правда, изменения были совсем не выразительны. Можно даже сказать, их практически и не наблюдалось. По серой черепице полз мох, краска на ставнях местами облупилась, выпуклые стены закрывала густая поросль молодого вьюна. А на крыше, вокруг пузатой трубы, сидели вороны и смотрели на Ликку то ли удивленно, то ли с интересом.

— Чего смотрите? — Весело спросила Ликка и подмигнула (наверняка же увидят). — Бездельники! Летите, делами занимайтесь, а то все каркаете да каркаете! Вчера вас тут, между прочим, не было! Могли бы и встретить нового человека!

Тут, словно услышав ее, вороны разом взмыли в небо, на мгновение обратив день в ночь, и, оглашая лес дружным карканьем, скрылись далеко за макушками деревьев.

— Не стоит их пугать, — раздался из-за спины знакомый скрипучий голос, — настоящие ведьмы дружат с воронами.

У крыльца стояла Челма Сытконош. Выглядела она так, будто собиралась в очередное путешествие. Темный костюм, остроконечная шляпа и (главное) метла в руке являлись стопроцентным тому доказательством. Стоит ли упоминать черного ворона, сидящего на плече и кивающего головой. Он будто соглашался с каждый словом, произнесенным ведьмой.

— Я тоже буду дружить, — сказала Ликка, — вы же меня научите как?

— Невозможно научить кого-то дружить. Тут либо умеешь, либо нет. И никакое волшебство не поможет. — Поучительно заметила ведьма. — Мне нужно слетать в деревню по делам. Можешь приготовить завтрак и подождать меня на кухне. — Последнее предложение совсем не походило на вопрос.

— А?..

— Столовые приборы и продукты в полном твоем распоряжении, я уже позаботилась, — сказала Челма Сытконош, — скоро буду.

С этими словами она ловко оседлала метлу и взмыла в голубое небо. Только деревья весело зашумели листвой ей вслед.

Теперь предстояло подумать о завтраке. Ликка очень любила готовить на завтрак бутерброды с вкусным фруктовым чаем. Особенно ей нравились бутерброды с рыбой (тут уже не поспоришь — дочка пиратов). Следовательно, вставал вопрос — есть ли у ведьмы на кухне хлеб, рыба и чай?

Рыбы не нашлось. Зато хлеб лежал нарезанными ломтями на блюде на столе, а рядом примостился пузатый заварочный чайник, из тонкого носика которого вился вкусный запах лесных ягод. Тут же стояла тарелка с кусочками сыра, лежало несколько больших сочных яблок и (наверное, на всякий случай), мисочка со сметаной. Столовые принадлежности, как и еда, не изъявляли желания взмыть в воздух, а вели себя вполне обыкновенно. Портили общее впечатление ошметки мха, разбросанного в беспорядке по полу, цепляющегося за занавески и свисающего даже со спинки одного из стульев. Конечно, может быть он со временем бы и растворился, но садиться завтракать в подобной грязи Ликка определенно не хотела.

Под раковиной обнаружился веник и совок. Ликка порыскала по шкафчикам и на одной из полок, прямо за банкой с ящерицами (вчерашний подарок чародея) нашла несколько тряпок, которые вполне бы сошли для того, чтобы хорошенько протереть ими всевозможные поверхности.

Ящерицы зыркали на Ликку желтыми глазами и шевелили хвостиками. Судя по всему, сидеть в банке им было совершенно неудобно.

"Бедняги, — подумала Ликка, — сидят там, в тесноте. Тоже мне чародей. Додумался же засунуть их в банку. Не мог, что ли, найти место побольше?".

С этими мыслями она переставила банку на стол для готовки. Может, ящерицы и зачарованные, но капелька утреннего света им определенно не помешает.

После этого Ликка взялась за уборку.

Пыль немедленно встала столбом (а это, как известно, верный признак действительно хорошей уборки). Ошметки зеленого и белого мха полетели в мусорную корзину, какие-то фантики, бумажки, огрызки карандашей и яблок последовали туда же. Видимо, давно здесь не наводили хорошей уборки. Закончив подметать, Ликка встала в центре кухни, уперев руки в бока, и подумала о том, что неплохо было бы заодно и пол помыть. Ящерицы на столе молча ворочались и шевелили хвостами.

Набрав полное ведро теплой воды, Ликка принялась искать мыло. За этим занятием ее нашла Челма Сытконош, вернувшаяся из деревни.

— Уборка, это хорошо, — сказала ведьма, осмотрев кухню, — настоящие ведьмы любят чистоту. А почему не завтракаешь?

— Сначала уберусь. — Пропыхтела раскрасневшаяся от усердия Ликка.

Тут Челма Сытконош увидела банку с ящерицами и сказала:

— Так-так-так. А я совсем и забыла. — После чего подошла ближе.

— Они, наверное, голодные. — Заметила Ликка. Кусок мыла неожиданно скользнул из темного угла под раковиной прямо ей в руки.

— Может быть, — сказала Челма Сытконош, внимательно разглядывая ящериц, — какие-то они странные.

— Зачарованные! — Подсказала Ликка.

— Может быть. От Бруно можно ждать всего, чего угодно. — Пробормотала ведьма. — В любом случае, до обеда мы не узнаем. Ты тут заканчивай, а потом займемся обучением. Схожу на чердак, поищу что-нибудь из книг.

— А разве вам не положено спать?

— В каком смысле? — Нахмурилась ведьма.

— Вы же всю ночь работали, а теперь, стало быть, захотите вздремнуть.

Челма Сытконош покачала головой.

— Девочка моя. — Сказала она. — Если бы я тратила на сон столько времени, сколько мне бы хотелось, то никогда бы не стала настоящей, всеми уважаемой ведьмой!

— А вы всеми уважаемая?

— Непременно! — Отозвалась Челма Сытконош гордо и направилась к дверям.

Зачарованные ящерки проводили уходящую ведьму грустным взглядом. Ликке даже стало их немного жаль. Ну, и что, что зачарованные? В данный момент, в эту самую минуту они же настоящие! Живые! И голодные!

Ликка подошла ближе, размышляя, чтобы такого можно дать ящеркам, чтобы они хотя бы немного перекусили. И чтобы всем досталось. А что вообще едят ящерицы? Мух? Или траву? Или, может, ни то, ни другое, а что-то совсем необычное? У себя дома Ликке как-то и в голову не приходило кормить ящериц. В задумчивости она вертела в руках влажный кусок мыла.

И в этот момент, совершенно случайно, скользкое мыло выскочило из ее пальцев, описало в воздухе широкую дугу и врезалось в банку с ящерицами. Банка закружилась, накренилась, упала и со звоном раскололась надвое.

Ликка застыла в ужасе.

Ящерицы (а их было много) тотчас воспользовались неожиданно обретенной свободой и бросились врассыпную по столу. Несколько из них стремительно забрались по занавескам на верхние полки, куда Ликка даже не смогла бы допрыгнуть и (опять же совершенно случайно, а, может, и от испуга или безудержной радости от свободы) ящерицы принялись суетиться там и цеплять длинными хвостами многочисленные пузырьки, мензурки, склянки и баночки. Ну, а те не замедлили стеклянным градом посыпаться на пол.

Ликка с ужасом наблюдала, как огромное количество стеклянной посуды, наполненной (без сомнения) всевозможными магическими зельями, приправами и зачарованными каплями, падают и разбиваются с чудовищным, невообразимым грохотом. Ящерицы же метались по столу, по полу, по верхним полкам, цеплялись за занавески, затем опрокинули миску со сметаной, набросились на ломтики хлеба и даже на яблоки.

И в этот момент что-то оглушительно взорвалось. К потолку взметнулись клубы разноцветного дыма — это волшебные ведьмины зелья перемешались друг с другом и вызвали невообразимую реакцию. Пол под ногами задрожал. Ящерицы бросились врассыпную. Тут и Ликка сообразила, что пора уносить ноги. Но не успела она и развернуться, как в спину ударило что-то горячее и тяжелое. Поток сильного ветра подхватил ее, закружил по кухне, точно куклу, а затем вдруг швырнул точнехонько в окно. На какую-то долю секунды Ликка успела сжаться в маленький неприметный комочек. Ветер поднял ее куда-то вверх, к облакам, затем опрокинул вниз и, вдоволь наигравшись, бросил на траву. Ликка покатилась, не чувствуя ни низа, ни верха и совершенно не понимая, что происходит. А где-то грохотало, клокотало, взрывалось и ры-чало…

Ликка ткнулась носом во влажную землю, и некоторое время лежала, боясь пошевелиться. Ей казалось, что мир вокруг сгорел полностью, оставив лишь маленький кусочек земли. А вместе с миром сгорела и ведьмина хижина, и лес и деревня за лесом и все-все. Перед глазами плавали темные круги и хотелось кашлять, но не получалось. Это пепел от вселенского огня забился в горло. И вокруг остался один только пепел…

Потом шум как-то незаметно стих и в наступившей тишине Ликка услышала шорох листьев и взволнованное щебетание птиц. Где-то совсем недалеко каркали вороны. Еще какое-то время спустя Ликка решилась перевернуться и открыть глаза. Она увидела, что лес стоит нетронутый, как ни в чем не бывало. Увидела изумрудную полянку. Увидела кусты ежевики неподалеку. Вроде бы все было нормально и обычно. Никакого пепла, никакого огня. Конец света тоже не наблюдался.

Вот только хижина куда-то пропала.

Вместо нее в центре широкого овала примятой травы сидел ворон и косился на Ликку немигающим укоризненным взглядом.