Глава тринадцатая Может, дробовики возьмем?

Дробовики единогласно решили не брать. Хотя я заметил, как Эдуардыч, пакуя вещи, аккуратно заворачивал в тряпицы какие-то железяки и деревяхи. Но благоразумно решил не уточнять — какие.

— Ружья нам только помехой будут, — разъяснял Семен Семеныч, пока мы след в след топали по лесу. — Мы же кто? Мы — Додельщики. А не охотники какие. Тем паче что против вампиров дробовики все равно бесполезны.

— Так всё же против вампиров? — уточнил я.

— Мало ли как оно обернется, — туманно сказал Семеныч. — Но ты сие в голову не бери. Не для тебя это. Знай учись себе да на ус наматывай.

— Их сначала отрастить надо, — проворчал я. — Не хотите говорить — не надо.

— А ты сначала определись: что тебе узнать хочется?

— Мне-то? Два вот хотя бы — что вы за Додельщики такие. В общих чертах я себе, конечно, представляю, а вот на примере…

— Пример вам требуется? Пожалуйте бриться, — хитроглазый шулер Семен Стругович догнал меня и зашагал рядом, мощно хрустя сушняком. — Тебе уже известно, что наша команда призвана исправлять недочеты в сказках, придуманных Сказочниками?

— Только это я и слышал. Еще про лошадь какую-то…

— Замяли про лошадь. Вот знакома тебе сказка про Кота в сапогах?

— А зачем коту сапоги? У него же лапы коро-отенькие! И когти еще. Как он царапаться будет, цепляться за деревья?

— Чудак-человек, зачем же ему за деревья цепляться?

— А птичек как есть?

— Ну это же был сказочный кот. В общем, поподробнее я про него в другой раз расскажу, хорошо? А сейчас чу-чуть отвлечемся. Наш прежний Сказочник Шнапс часто в процессе создания очередной сказки — особенно если речь в ней шла о людях — забывал о животных, которые частенько были друзьями и помощниками главных героев.

— То есть?

— То есть, — охотно продолжил Стругович, — идет, скажем, рассказ о том же Коте, который помогал своему хозяину — маркизу Карабасу. Так вот, в финале маркиз с маркизой живут долго и счастливо, а кот — не при делах! И мается, бедняга. Сказка начинает понемногу чахнуть, маркизы тоже как-то не очень счастливы, болезни всякие, мелкие досадные неприятности — а все из-за недоделанной сказки! Пришлось срочно на помощь идти. Взяли мы — и придумали Коту мыша! Назойливого такого, надоедливого, а главное — бессмертного, как и сам Кот. И начал он за этим мышом охотиться. И так его, горемычного, и эдак поймать пытается, а все без толку — такая вот бесконечная сказка! Он уже во вкус вошел, мыш привык, осмелел, Кот его даже пару раз ловил — и отпускал, представляешь! Скушно, говорит. Вот так и живут они все вчетвером, как по закону сказки и положено — долго и счастливо.

— То же самое, — вступил в разговор Семен Игнатьич, — мы с волком одного царевича придумали. Тоже помогала ему животина как могла, царевну достала, тот на ней женился, а волка побоку. Пришлось ему срочно зайца придумывать. Тоже гоняется за ним, волк-то, довольный! И что? И замечательно! Граждане довольные расходятся по домам.

— Только тут немного по-другому, с Антисказочником этим, — мрачно сказал Семен Эдуардыч. — Эта паскуда тут такие дела творит, хоть стой, хоть падай — хотя вот этого вот нам не надо. Про Портняжку тоже знаешь? Куда девался — непонятно, а без него какая же сказка?

— А с вампирами что?

— Был после Шнапса один сказочник, страшные истории рассказывал… — начал было Эдуардыч, но я замахал руками:

— Знаю, знаю! Мне Кащей все уши про него прожужжал.

— Все ты знаешь, только не летаешь, — сухо сказал Игнатьич. — Может, некоторые послушать хотели.

— Сема, не лезь в бутылку, — успокаивающе сказал Эдуардыч. — В самом деле, чем рассусоливать? Ну придумал деревню вампиров, ну выжили они оттуда всех людей — и их нельзя винить, им по сюжету так положено. И стали жить сами. К ним никто не ходит — себе дороже, они сами тоже никуда не суются — царский указ соответствующий на всех углах висит. А кому хочется свой вампирский вечный век на колу досиживать? Вот сами по себе и существуют. Коров завели, коз, свинок — кровь, однако, живая требуется.

— Коммуна, короче, — подытожил я. — Колхоз "Темный путь".

Семены посмотрели друг на друга, пожали плечами, но комментировать не стали. И правильно. Их семеро — я один, хоть и Сказочник.

— Дальше что? — быстро повернул разговор в прежнее русло я.

— А дальше, — словоохотливо продолжил Семен Стругович, отводя от себя так и норовящие хлестануть по глазам ветки, — жалобы пошли. Не могут вампиры жить дальше долго и счастливо. Повадился ходить к ним в деревеньку некто очень для нежити неприятный, Хельсинк его фамилия, Абрам Ваныч. Набеги совершает.

— В смысле? Коров со свиньями ворует?

— Хуже. Днем, когда все спят, таскает гробы и жжет на рыночной площади. Парочка вострозубых уже не проснулась — колы в них повбивал и бошки поотрезал, скотина!

— Отчего же скотина? — искренне удивился я. — Он же вас от вампиров освобождает.

— Ишь какой! — прищурился Эдуардыч. — Это уже не вампиры, а жители Царства-Государства. Полноправные, между прочим. Пользы, правда, от них нет, но и вреда никакого.

— Как это нет? Есть польза, есть! — перебил старшего Семеныч. — Помните, когда у нас Коровья Смерть вырвалась? Половина стад перемерла. У кого мы потом телей покупали? У них же, у вампирчиков. К ним Коровья Смерть идти побоялась. Это нам она опасна, а эти ребята с ней по-свойски бы разобрались. Живо бы челюсть набок повернули!

— Точно, как же я запамятовал, — торопливо закивал Семен Эдуардыч. — Так что, Глым, сам видишь — своих защищать идем.

— По белым пятнам, — словно прочитав мои мысли (ах, да, я забыл!), сказал Игнатьич, — мы и догадались, что это Антисказочника проделки.

— А когда прежние дыры в сказках появлялись, у вас пятен на карте не появлялось?

— Там было другое. Места с неоконченной сказкой словно плесенью подергивались — такой зеленоватой дымкой. А тут…

Эдуардыч ловко раскинул передо мной карту. Действительно, прямо посреди карты наличествовало пятно, похожее на кляксу белой краски. Причем я заметил, что оно росло — правда, очень медленно.

— Ускоримся, ребятушки, — вежливо попросил субтильный Семен Евсеич. — Кровососам помощь квалифицированная требуется!

И мы ускорились. Пару раз останавливались на привал, но двигались шибко — к вечеру у меня в ушах отчетливо слышалось: "У-у-у!" — это гудели мои несчастные ноги. Наскоро похлебав жидкого супчика-рататуя, я повалился на заботливо расстеленную — взявшуюся, видимо, из котомки одного из Додельщиков — подстилку, и моментально отрубился, прямо как проткнутый колом вампир.

И опять-таки я не уснул! Только на этот раз ко мне подошел не знакомый дяденька с гулькой на затылке. И вообще никто не подошел. А подполз. Это была здоровенная черная змея. Она разинула пасть и сообщила:

— А ты не бойся. Я не ужинать тобой, а наставлять тя пришла.

— Гу-гу, — только и смог сказать я.

— Это ничего, это у всех сперва так бывает, — кивнула змея. — Погодь минутку.

Она завилась немыслимой спиралью, резко раскрутилась, подняв небольшое облако пыли. Когда пыль осела, оказалось, что передо мной стоит довольно высокая симпатичная блондинка, которую немного портил стальной змеиный взгляд.

— Че смотришь? — бросила она мне. — Помогать, говорю, те буду.

— Гу-гу, — мой ответ даже мне самому показался не очень оригинальным.

— Можешь не представляться, и так знаю, что тя Глымом кличут, — оборвала мой гениальный монолог блондинка. — А я буду Змея Скарапея. Но ты можешь меня звать просто Черная Мамба. И если, — увидела она мой открывающийся рот, — ты собираешься сказать мне "Гу-гу", то можешь этого не делать. Слышала уже.

— Я хотел сказать — очень приятно, — выдавил я, совершенно не представляя себе, чему меня может учить змея. Хотя, например, в своем прошлом сне я точно так же не предполагал, чему меня может научить Самдурлай…

— Несколько уроков самообороны тебе не повредит, — говорила тем временем Скарапея, расхаживая взад и вперед. Я невольно следил за ней глазами, но змея стала увеличивать скорость, и мне пришлось водить за ней головой. Вскоре заболела шея. Я потер ее — и получил по рукам хлестким ударом босой ноги Мамбы.

— Никогда не мотай головой, если ведешь разговор, — заметила она. — Только глаза должны следить за собеседником. Их ни в коем случае отводить не следует.

— Почему?

— А потому, — хитро усмехнулась змея и внезапно вскинулась. — Ух ты!

Я мотнул башкой — и обнаружил, что уже валяюсь на земле и ем невкусный песок.

— Потому что любой сможет тебя завалять и съесть, — пояснила Мамба, слезая с моих плеч. — Усвоил?

— А то, — проворчал я, отплевываясь.

— Первый урок состоялся. Теперь повторяй за мной. Думаю, за одну ночь мы с тобой сможем многое успеть.

Я ухмыльнулся, окинув взглядом стройную фигурку Скарапеи…

И вновь оказалось, что песок очень и очень противен на вкус.

— Второй урок, надеюсь, тоже затруднений не вызвал? — кротко поинтересовалась змея.

— Тьффушши… Абсолютно, то есть — не вызвал! — прохрипел я.

— Ничего, их еще много, уроков-то. В крайнем случае, немного раздвинем время.

— А живым-то я останусь? — с надеждой спросил я.

— Это как повезет, Глым Харитоныч, — Скарапея без особых затруднений подняла правую ногу к носу, придирчиво оглядела ступню и принялась ее массировать. — Но ты не бойся. У меня все отработано.

— Люто на это надеюсь, — я выкашлял остатки песка и встал в позу начинающего бойца, чем вызвал у змеи приступ отчаянного смеха. Ладно, подумал я, посмотрим, как гражданка Скарапея справится со знаменитым выбрасывателем из окон налоговых инспекторов!

М-да… Справилась, да еще как! Лично мне показалось, что наши занятия с Мамбой проходили несколько лет, хотя вряд ли на самом деле прошла пара часов. К концу тренировки я был похож на канарейку, которую по ошибке выжали в чай вместо лимона. Змеища же выглядела, как и в начале нашей беседы — свежо и бодро. Однако на ее скуле синела отметина — все же я ее достал! Годы упражнений и горы съеденного песка не прошли даром. Теперь в ближнем бою Антимаг мог рассчитывать разве что на свою магию. Черт возьми, я был готов даже выйти один на один с Семен Семенычем — правда, если навалятся все семеро, придется брать у Мамбы еще несколько уроков. Шесть, если быть точным — по одному на каждого Семена. Еще бы левый глаз нормально открывался…

— Кое-чему ты научился, — Скарапея смотрела на сипло дышащего и ползающего у ее ног меня с некоторой толикой уважения. — Для сорокалетнего мужика это даже слишком много, хотя для настоящего Сказочника — так, жареные семена подсолнечника. Хорошо, теперь поклончик… Ап!

Я все-таки не до конца освоил первый урок, поклонился, не глядя на Мамбу — и получил по затылку. И смолчал.

— Молодец, — похвалила меня змея. — Попер бы рогом — еще бы часа три пыль из тебя выколачивала. Терпением, значит, уже обладаешь.

— Ты же знаешь Кащея с Колобком, — простонал я. — С ними любой торопыга перестанет из штанов выпрыгивать.

— Эт` точно, — кивнула змея. — Вот что, Глым. Самооборона, конечно, дело нужное. Но у нас с тобой впереди еще одна задача.

Я инстинктивно закрылся руками, когда Мамба сдвинулась с места. Но оказалось, что она всего лишь принимала свой первоначальный облик.

— Есть у меня волшебное кольцо, — сказала она и тут же поправилась. — Вернее, у меня было волшебное кольцо.

— Пока ты его не посеяла?

— Пока его не стащили, — прошипела Мамба.

— Кто?

— Да есть тут один… В общем, оно тебе здорово поможет, если ты его найдешь.

— А что оно делает?

— Оно вызывает Двоих из ларца, одинаковых с торца.

— Что? Ты про Бегемота и Борца в одинаковых трусцах, в фиолетовых носцах? И чем они могут мне помочь?

— Советом.

— И все? Спасибо, конечно, но советчиков у меня — хоть отбавляй.

— Ты не понял. Они решают проблемы. И с твоей тоже справятся. Так что найди кольцо — и считай, что полдела сделано.

— Хорошенькое дело — "найди"! Где же его искать. И главное — кого? Постой! Ты же сказала — есть тут один… Значит, ты его знаешь?

— Знаю. Я бы сама отняла, да вот не могу найти.

— А Кащей? Могла бы у него спросить.

Я мог бы поклясться, что Мамба несколько смутилась.

— Как-то повода не было. Он же все время занят, Кащей-то. Да и не факт, что помог бы. Этот ворюга — я сейчас не про Големыча — запрятался куда-то, сукин кот, и носа не кажет.

— Тоже мне — всемогущая наставница, — съязвил я.

— Не надо так говорить, — медленно, угрожающим тоном просвистела змея. — Не на-адо так говорить. Я тебе не сыщик-консультант, а мастер по самообороне.

— Которой было поручено хранить кольцо, — вставил я.

— Да, было. Да, поручено! Но эта лягва неодетая ворует все кольца, какие на глаза попадаются.

— Как сорока, что ли?

— Хуже, — туманно отозвалась Скарапея. — В общем, так. Я его найти не могу, придется тебе приснить его логово и самому отнять ключ к ларцу.

— Еще и ключ? Он что, и ключи ворует? Я ему принесу, у меня целая связка есть.

— Да не ключ! Его ключ — это не ключ! Это кольцо, а не ключ, потому что ключ… — Мамба поняла, что я ее нарочно запутал, оглушительно свистнула и что есть мочи долбанула меня хвостом промеж глаз…

И на этом малоприятном моменте я и проснулся.

— Гляди, Эдуарыч, какую гулю ему в евонном сне сделали, — озабоченный голос Семена Игнатьича. — Может, коровью лепеху приложить?

— Я те приложу, — проскрипел я, подымаясь.

— Он же для тебя старается, — этот бас я тоже узнал. Семен Семеныч, как же иначе.

— Семеныч, макни его башкой в ведро — полегчает, — этот совет был дан деятельным Струговичем.

— Водные процедуры иногда весьма и весьма, знаете ли, — поддакнул Евсеич.

Я тут же почувствовал, как меня хватают за шкирку и тащат к ведру. Макаться в холодную воду, даже для собственной пользы, решительно не хотелось. Мигом вспомнив сонные уроки, я совершил несколько обманных движений, крутанулся вокруг своей оси, вышел из сцепления с ручищей Семена и провел прием, который Черная Мамба назвала "смердящий павиан стыдится своего поступка".

Когда дюжий Семен, по-лошадиному тряся головой, выбирался из бывшего ведра с водой, представлявшего теперь кучу щепок и грязной лужи, мне аплодировала вся оставшаяся шестерка. Как мне объяснили позже, никто из Семенов не мог до сих пор побороть Семеныча. А вот мне это удалось.

Сам же Семеныч молча пожал мне руку и побрел к своей котомке. Вытащив из нее заветную фляжку, он принялся заливать горечь поражения горькой настойкой. Я, в свою очередь, принялся рассказывать про свои чудесные сны. Ни один из Додельщиков не нашел в них ничего чудесного. Только Эдуардыч предупредил:

— Перед тем, как будешь снить себе пещеру с кольцовым вором, потренируй память и повспоминай всяческие загадки и головоломки.

— Это еще на кой?

— Увидишь, зря не скажу, — совет Эдуардыча был не менее ясен, чем салют в туман, но сейчас я был готов к любой неожиданности, поэтому, пока мы делали последний марш-бросок к деревне, приставал к каждому Семену по поводу задач и загадок, над некоторыми из которых хохотал, как безумный. В этаком приятственном занятии и прошел остаток дня.

Перед сном все Додельщики пожелали мне удачи. Я устроился поудобнее на подстилке, поглубже вдохнул, как перед нырком в воду, и…

— А где Орех? — внезапно спросил я. — Почему я его не имею счастье лицезреть? Короче — где деревце говорящее?

— Забыли предупредить, — кротко сказал Семен Евсеич. — Ореха вызвали. По личному делу.

— Это какой же собачке он понадобился?

— Почему — собачке?

— А кому же еще может спешно понадобиться деревце?

— Не дерзи, — покачал головой Евсеич. — Кащей его вызвал, понятно? Кащей. Мол, им с Колобком самим с саранчой не справиться. Третий нужен.

— Понятно. Так и вижу заголовки в местных газетах: "Великий и могучий Кащей, не менее великий и не менее могучий господин Колоб и их суковатый друг отважно борются с крылатыми полчищами козявок и жуколиц", — я хмыкнул и, закрыв глаза, пожелал: "Хочу, чтобы мне приснилась пещера с похитителем колец!". Если честно, я даже не представлял себе, поможет ли мне это предсонное желание.