"Хлопок одной ладонью. Том 1. Игра на железной флейте без дырочек [OCR]" - читать интересную книгу автора (Звягинцев Василий Дмитриевич)

Глава 13

Наша Служба охраны реальности, как следует из уже описанных мною событий, определенным образом себя изжила. Ее название перестало соответствовать сути дела так же, как это ранее случалось с другими подобными организациями. Ей предстояло или просто исчезнуть, как Коминтерну[31], или преобразоваться, изменив форму и содержание (как ВЧК, ВКП(б) и тому подобное).

Охранять ту реальность, в которой мы обустроились, теперь, как выяснилось, больше не требовалось. Что бы там ни случилось, все перемены будут осуществляться уже и только в рамках сложившегося положения дел и смогут затронуть лишь государственное и политическое устройство нового мира, но никак не его основы.

То же, чем решили заняться мы сейчас, имело совсем другой смысл. Потому, не объявляя публично о кончине прежней общественной организации, мы, пока втроем (снова втроем, мистический треножник), решили, после некоторых терминологических споров, учредить Комитет Активной Реконструкции Реальностей (КАРР, естественно).

//(Пометка на полях. Когда Ирина, которой я, естественно, тут же все, или почти все, рассказал, поинтересовалась с кислым выражением лица, зачем и кому это нужно, я ответил ей как всегда образным примером Воронцова. Капитану, который привык гонять чайные клипера из Шанхая в Лондон (риск, бессонные ночи на мостике, тухлая вода, гнилая солонина, червивые сухари, сорванные паруса и сломанные мачты, и все ради того, чтобы прийти к открытию торгов первым и получить грошовую, в общем-то, премию), невозможно, пока остаются силы, согласиться на должность шкипера каботажной баржи, пусть и при том же окладе жалования.)//

Председателя мы не избирали. В штабе нашего Комитета мне достался пост администратора, что подразумевало примерно то же, что в прежних госучреждениях «заместитель по общим вопросам».

Шульгин захотел называться «старшим оперуполномоченным». На вопрос Дмитрия, кто будет младшим, он здраво ответил, что за этой категорией дело не станет.

Соответственно Воронцов обозначил себя как «начальник тыла». Для боевого офицера вроде бы непрестижно, а на самом деле, кто понимает, очень и очень ответственно. Чего стоит хоть штурмовая дивизия, хоть эскадра крейсеров, лишенная баз, снабжения топливом, продовольстием, боеприпасами и т. п.? К тылу, кстати, относится и комендантская служба, и военная полиция, и многое другое. В общем, в свое время многие считали сталинскую должность генерального секретаря тем же, что обычный «начальник канцелярии». И большинство из них ошиблось непоправимым образом.

А мне немедленно пришлось заниматься кадровыми вопросами. В предвидении грядущего это имело серьезный смысл. И фраза: «Кадры решают все» — отнюдь не красное словцо. Кто в свое время отнесся к ней легкомысленно, иногда имел время пожалеть о своей ошибке, а зачастую и нет.

На что же мы могли рассчитывать?

Ростокин с Аллой выбрали для себя необременительную роль полномочных представителей Братства в своем собственном мире 2056 года, который, конечно, уже не был тем же самым, что до нашего проникновения и вмешательства. После того как мы в нем побывали, и Игорь, включившись в наши «забавы», попал в поле зрения кого-то из Игроков, эта реальность тоже зафиксировалась, утратила основные признаки химеры и могла, теоретически, существовать стабильно и неограниченно долго. Но в том-то и дело, что чисто теоретически.

Тот же Игрок, по словам Игоря, намекнул ему, что он в своем мире может реализоваться в своеобразной реинкарнации Новикова, то есть меня. Сходство психотипов, потенциальные способности и тому подобное. Не возражаю, почему бы и нет. Но и это пока тоже чисто теоретически. Собственными силами Ростокин не смог активизировать те самые пресловутые «мостики» между реальностями, о которых они с Шульгиным мечтали. Как он говорил Игорю: «С твоей помощью мы сможем объединить наши миры, состыковать навсегда. Разумеется, лишь для посвященных. Ты даже и вообразить не можешь, какие открываются перспективы. Наладим аккуратный обмен особо избранными людьми. Нынешних посылать к вам будто на курорт, от вас сюда принимать искателей приключений или социальных утопистов, желающих прикоснуться к истокам…»

Может быть, в тот момент Сашка говорил совершенно искренне, мечтая превратить Форт Росс в аналог Замка Антона, место экстерриториальное и эксвременное. И опирался на собственные, в тот момент казавшиеся ему верными предвидения.

Но — не получилось. С фортом получилось, с остальным — нет. Да и не могло получиться, слишком огромен был бы массив парадоксов, обрушившихся на этот «мост». Ну, как снежная лавина на обычный мост через горное ущелье.

Так и остались всего две возможности «избранным людям» перемещаться из «нашего XX» в «их XXI» век и обратно. Та самая блуждающая в океанах «черная дыра», координаты которой Воронцов с Левашовым научились вычислять с достаточной для навигационных целей точностью. И — формула, добытая Шульгиным в предыдущем посещении Замка, которая перенесла его прямо на палубу «Призрака», на другой конец Земного шара и через…

А вот через сколько физических лет, установить так и не удалось, поскольку «летел»-то он не из Стамбула, а из Замка, куда попал тоже нематериальным образом. Но пользоваться этим путем произвольно могли только я и Сашка, остальных мы могли перетащить с собой особым и достаточно сложным способом. Причем в этом случае риск был сопоставим с первыми авиаперелетами через Атлантику.

И вообще, никакой более-менее понятной теории, хотя бы приблизительно объясняющей реальное взаимоотношение между двумя «братскими мирами», создать до сих пор не удалось. Теории, пригодной, чтобы описать периодически возникающие парадоксы асинхронно текущего там и тут времени. Бывало, что оно совпадало до секунд, потом вдруг начинало стремительно ускоряться в одном континууме и тормозиться в другом, и наоборот, естественно.

Но жить все равно было можно. И вполне прилично, время от времени организуя взаимные визиты.

Из сказанного следует, что в близкой перспективе нам Ростокина привлекать к активной работе нет необходимости.

Роль Левашова понятна. Он по-прежнему занимается техническим обеспечением всего проекта. Переориентировать его на оперативную деятельность бессмысленно и расточительно. По крайней мере сейчас. Настолько же глупо, как советским «стратегам» отправить сотню тысяч интеллигентов; музыкантов, литераторов, инженеров, студентов в московское и ленинградское ополчения, чтобы они там сгинули безвестно в бестолковых атаках и контратаках. В то время, как впятеро большее количество откормленных, мордатых парней самого боевого возраста продолжали охранять лагеря, в которых сидел тоже подходящий для войны контингент. Я не провожу никаких параллелей, это мне просто так, к случаю вспомнилось.

Для Берестина непосредственной работы тоже пока не просматривалось, но впоследствии как бы не пришлось ему снова почувствовать себя хотя бы командармом.

А вот Ирине и Сильвии дело нашлось почти сразу же.

Но, опять же, по порядку.

…Для второго визита в «наш» мир на Главной исторической последовательности Сашка пригласил меня.

Он сообщил, что намеревается продолжить процесс легализации за пределами Отечества, а также кардинальным образом решить финансовые вопросы. Чтобы мы здесь могли чувствовать себя не хуже, чем в уже освоенных нами местах. Он не привык затевать серьезные дела, имея в кармане восемь рублей и три талона на обед. На правах «старожила» вывел меня в город, показал, что здесь теперь и как.

Первые затруднения, совершенно нами не предусмотренные, по причине исторической отсталости, возникли именно с квартирой, которая казалась нам надежнейшей опорой и бастионом. АН нет. Совсем тут другая открылась стилистика, С наступлением новых времен в ней в очередной раз сменились жильцы, да и во всем подъезде тоже (что нас как бы и не касалось), но на входе в подъезд появились броневые двери с домофоном и сурового вида консьерж в вестибюле. Просто так не войдешь и не выйдешь.

В свое первое посещение (вернее, возвращение после рекогносцировки) Шульгин имел от этого некоторые сложности, следовательно, вопрос нужно было решать радикально.

Поэтому мы, войдя «домой» внепространственно, отдохнув, обсудив диспозицию, запаслись всем необходимым и ушли, оставив консьержа в некотором недоумении. Не мог он вспомнить, как мы мимо него проходили с улицы.

Побродив немного по центру, отрываться от которого не собирались, нашли небольшую частную гостиницу в одном из арбатских переулков, где никого не интересовало наличие в паспортах постояльцев московской прописки (в советское время поселять в гостиницах местных категорически запрещалось). Заведение было уютное и с западным уровнем сервиса, но и цены, скажу вам, тоже о-го-го. Если бы простому человеку, так месяц работай — день живи.

Проблему нужно было решить максимум за неделю, потому что каждый раз при возникшей необходимости вызывать по особой связи Левашова, с его помощью через внепространство заходить на Столешников, оттуда снова в гостиницу или наоборот — утомительно и нерационально.

По объявлению в газете выбрали на Петровке риелторскую контору, которая при визуальном осмотре показалась нам солидной. Выждали момент, когда внутри не было других посетителей, и вошли. Я придал себе вид респектабельного, до чрезвычайности надменного господина, с ног до головы одетого в шикарном магазине на Тверской, а Сашка сопровождал меня как бы в качестве управляющего делами.

Проще было бы наоборот, но ему захотелось потренироваться на вторых ролях.

Увидев, что на столе у старшего менеджера присутствует пепельница, я немедленно закурил тысячерублевую сигару, отнюдь не спрашивая разрешения. Да никто и не подумал возразить.

Вообще, если желаешь утвердиться в незнакомом обществе (малознакомой компании, казарме, тюрьме и так далее), нужно сразу начать слегка переигрывать. На повышение ставок, так сказать. Это и женщинам нравится, и признанных лидеров хоть ненадолго, но напрягает и дезориентирует. Само собой, при этом следует быть готовым взятую тональность подкрепить чем-то существенным. Если найдется некто, не желающий сдать позицию без боя.

Разговор у меня был короткий и деловой. Хочу приобрести две смежные квартиры в таком-то доме, номера такие-то и такие-то. Желание это безусловное, цена как самой недвижимости, так и посреднических услуг меня не интересует (в разумных пределах). Форма сделки и способ расплаты — на усмотрение владельцев. Наличные в рублях или валюте — пожалуйста, адекватный обмен на жилплощадь в любой элитной новостройке — тоже не вопрос. С доплатой за беспокойство.

Сотрудники агентства, при всей своей вежливости и готовности услужить (и заработать, само собой), выразили некоторое сомнение, что удастся уговорить сразу двух владельцев, причем одновременно и в сжатые сроки.

— Так для чего вы тут сидите? — холодно осведомился Шульгин у молодого лощеного менеджера. — Нам. обратиться в другую фирму?

В новой Москве, к слову сказать, его ретрозамашки британского аристократа работали очень неплохо. Кто-то априори воспринимал как должное именно такой стиль поведения, а кто-то начинал соображать, что, наверное, это как раз только-только входящий в моду «новый стиль».

— Что вы, что вы, господин Шульгин, — косясь на врученную ему визитку, отвечал клерк, — наше агентство имеет весьма высокий авторитет на рынке недвижимости. И мы, разумеется, сделаем все возможное…

— Сделайте, сделайте, — благосклонно кивнул я. — И при разговоре с клиентами непременно заметьте, так, вскользь, что ни в коем случае не следует забывать мораль «Сказки о рыбаке и рыбке». Не зря ее в школе проходят. Наши предложения — очень хорошие, далеко выходящие за рамки общепринятых. Они же — окончательные. В случае недостижения консенсуса слишком несговорчивые могут оказаться в положении пресловутой старухи. Я достаточно ясно выразился?

Выйдя на улицу, мы дошли до Манежной площади, поразившей нас своей аляповатой бессмысленностью, заглянули в «Националь», в привычный еще по «тем» временам зальчик. Официантка с ногами суперзвезды и взглядом панночки из «Вия» подала меню и брезгливо сообщила, что цены обозначены в «у. е,».

— Девушка, вы никогда не слышали такое выражение; «Если ты спрашиваешь, сколько это стоит, значит, оно тебе не по карману»? Запишите где-нибудь. Можно — прямо на обложке. Вот этот коньяк — триста грамм, лимон, валованы с икрой, обоих цветов, потом — капуччино.

Действуйте…

Снова закурили по сигаре. Оказывается, в Москве это опять вошло в моду, только если в 60-е годы лучшая кубинская стоила в пределах трех рублей, то сейчас цены были вполне сравнимы с теми, что я застал в странах, поддерживавших американское эмбарго в начале 80-х.

— Вживаемся помаленьку, — констатировал в пространство Шульгин. — Тебе не противно все время богатого хама изображать? Мне — моментами надоедает.

— Изображай себя, мэнээса с кандидатским дипломом. Останешься при всем самоуважении, а перекусишь пирожком в подземном переходе. — Я кивнул официантке, с нечеловеческой быстротой расставившей на столике заказ. — Сколько бы ты в этот «Националь» в очереди простоял, и как бы тебя с твоей десяткой в кулаке здесь обслужили? И что тебе не так? Будто твой Грин в Лондоне с обслугой вась-вась держался… Особенно если она дурацкие замечания тебе делала.

— Оно конечно, ангелов мы из себя не строили, особенно в Гражданскую, но тут, понимаешь ли…

— Ага! Футурошок, наконец, достал. Там растленный Запад и исторический капитализм на своей высшей стадии, а тут вдруг — был «образцовый коммунистический город» и сразу такое! А чего ж ты хотел, братец? Я так скажу — ты тут не был в девяносто первом, а я был. Вот бы тебе сравнить, что было и что стало. Грязь, вонь, темнота и разлитая в воздухе тоска, бессмысленная и беспощадная. Укрыться от которой можно было в редких, до удивления жалких «кооперативных» кабачках. Бр-р…

От воспоминания меня даже передернуло.

— А теперь, ты полюбуйся, — я указал сигарой за окно. — И Тверскую восстановили, и люди на людей похожи, и вообще чистый Париж. Всего-то за двенадцать лет…

— Так-то оно так, а все равно тягомотно на душе. Окончательно, значит, нет у нас Родины. Как кому, а мне в той Москве уютнее было.

— Тебе, значит, все прелести и радости свободных миров, а этим вот, — я снова указал сигарой на мельтешащие мимо окна толпы прохожих и потоки автомобилей, — для твоего душевного спокойствия лучше бы еще сотню лет социализм строить… Да ты посмотри, девочек сколько красивых стало! В наше время если б две-три таких на целый институт нашлось, и то я не знаю! А здесь — роты и батальоны на одном всего лишь квартале. В ограниченный отрезок времени.

— Когда тебе исполнится шестьдесят, пропорция возрастет еще больше, И хватит, — прервал тему Шульгин, — а то это уж слишком начинает напоминать наш тогдашний разговор с Олегом. Как думаешь, с квартирой выгорит?

Конечно, позарез нам нужна была только одна, «та самая», а о второй мы завели речь с риелтором больше для маскировки своей истинной цели. Да и в прессе читали, что сейчас здесь модно скупать целые этажи и устраивать гигантские апартаменты, художественные салоны для избранных, а то и «аристократические» дома свиданий. Нет, и в оперативных целях две смежные, конечно, удобнее.

— Должно, — дернул я плечом. — Живет там, по нынешним меркам, не бог весть какая птица. Подумаешь, пять автозаправок держит. За сколько лет даже на приличный ремонт не разорился.

//Позднее мы узнали новый термин — «евроремонт». По сути то же самое, но с понтами.//

Уговорим. В крайности, ты к нему наведаешься в известном виде и намекнешь, что бензоколонки — объект повышенной пожароопасности, а далеко не все клиенты вовремя успевают тушить сигареты, въезжая на территорию.

— На статью такой визит тянет, — меланхолично заметил Шульгин.

— Равно как вообще вся наша деятельность в обозримом прошлом и настоящем. Давай о другом поговорим.

Я прикинул, сейчас в нашем распоряжении, в закромах, наличествует примерно семьсот тысяч долларов, полмиллиона евро, еще какая-то расходная мелочь в фунтах… Плюс сорок миллионов рублей тысячными бумажками и пятисотками. Очевидно, «домовой» нашей квартиры счел, что для первичного обзаведения этого достаточно.

— Именно, что для первичного. Как раз жилищный вопрос решить. Миллион баксов, как с куста. И что останется? — слегка взбодрившись, вопросил Сашка.

— Да, не врангелевское сейчас время. Тонну золота в банк на грузовике не привезешь. Причем по всему миру сейчас свирепствуют совершенно дурацкие законы насчет «противодействия отмыванию». Наверняка это наши враги из «контрсистемы» их протащили, чтобы нам жизнь осложнить. Представь, пришлось целый день потратить, чтобы поганые сто тысяч баксов на кредитные карточки рассовать… И со всеми квартировладельцами прикажешь наличкой расплачиваться? Взять-то возьмут, но вообще чревато…

Проблема, мною обозначенная, действительно оказалась нешуточной. Опоздали мы немного, времена, когда люди таскали с собой чемоданы дензнаков, а банки существовали скорее именно для «обналички», а не наоборот, давно миновали. Планируемая работа требовала свободы распоряжения средствами, причем достаточно легальными, которые можно переводить со счета на счет, не опасаясь лихого налета махновцев с удостоверениями и ордерами многочисленных фискальных учреждений.

Экспроприировать в любой точке земного шара любое количество денег мы могли хоть сейчас — наведи фокус СПВ на внутренность сейфа самой Федеральной резервной системы, и — «грузите апельсины бочками». А дальше?

Надо было или заводить собственное дело, позволяющее «отмывать», вроде сети казино, или искать нестандартное решение. Первое — занятие долгое, муторное, рискованное. Пока раскрутишь все, как полагается, год уйдет, если не больше — без друзей, без связей, без «крыши».

Ладно, в России как-то еще можно с одними наличными прокрутиться, если ограничиваться передачей денег нужным людям из рук в руки и не помышлять о масштабных инвестициях. А на Западе?

Идея пришла где-то на втором часу «мозгового штурма», причем при ее реализации заодно решалась и побочная, но не менее важная проблема.

Так и так нам следовало создавать «в стране пребывания» собственную инфраструктуру. И, значит, ознакомиться теперь уже со специальной финансовой и юридической литературой, не только отечественной, но и зарубежной, действующим законодательством и способами в меру легально его обходить. Слава богу, здешний Интернет в сочетании с имевшейся аппаратурой и методиками позволил свести процесс к паре дней.

Было решено, что более опытный в заграничных делах Шульгин возьмет на себя функции агента внешнего, я же сосредоточусь на внутримосковских заботах. Тут тоже работать и работать, тем более что по мере углубления в проблемы они, как бы сами собой, обрастали буквально ворохом возникающих следствий.

Некоторой подготовки требовало обеспечение выезда Сашки из страны. Внутренний паспорт у него был, и весьма настоящий. С заграничным же сложнее. Фальшивку сделать не проблема, даже и дипломатический, в качестве депутата Государственной думы, к примеру, но — опасливо. Не следует оставлять лишних следов. На этом, как известно, сгорел персонаж рассказа Рассела «Будничная работа». Мало ли кому вздумается ни с того, ни с сего заинтересоваться, что это за депутат такой отправился в зарубежный вояж? И вообще, может, их каждого персонально отслеживают соответствующие службы?

Сходить на Запад через канал СПВ тоже несложно. Здесь вошел, там вышел — всего и делов. Однако, если планируется внедрение с последующей легализацией, да еще и серьезные финансовые авантюры стоят на повестке дня, так документы должны быть настоящие на все сто процентов. И визы на них, и прочие штампы и печати. Если Госдеп американский их будет проверять, ФБР, АНБ — зацепок быть не должно.

Как сказал мне Шульгин: «Должно же у нас быть хоть что-то подлинное».

А подлинность в нынешней Москве была таким же рыночным товаром, как и почти все остальное. Сашка нашел в рекламном еженедельнике несколько страниц, заполненных объявлениями туристических фирм, выбрал вроде бы подходящее: «Туры в любую страну, групповые и индивидуальные, билеты, визы, заграничные паспорта в течение трех суток». Очень приятный штрих для адаптации в новой жизни человека, выросшего в стране непрерывно побеждающего социализма. До своих тридцати лет ему так ни разу и не хватило сил и упорства, чтобы добиться путевки в самую затруханную капстрану.

В полном соответствии с обещанным очень приятная дама, возрастом между тридцатью и пятьюдесятью, в маленьком офисе на Никольской (бывшая 25-го Октября), мельком осведомившись, располагает ли уважаемый господин наличными долларами или евро в совершенно смешном (для него) количестве, целых полчаса щелкала клавишами компьютера, успевая одновременно пить кофе, курить, трепаться с подругами, сидящими рядом, а также по телефону размером чуть больше спичечной коробки (полезная штука, надо бы приобрести).

Шульгин время от времени испытывал потребность возмутиться столь бесцеремонным поведением и тут же осаживал себя, предлагая вообразить, как бы все это выглядело здесь же, но при советской власти. Очень помогало.

Правда, пару раз он выходил на улицу покурить под моросящий дождь со снегом, любуясь из-под крыльца толпящимися на противоположной стороне улицы студентами и по преимуществу студентками историко-архивного института (теперь он назывался как-то иначе).

Хорошие, приятные во всех отношениях дети, Уж эти явно ничего не боятся, ни институтского руководства, ни комитета комсомола. Только то, что парни беззаботно матерятся при девушках, его несколько расстроило. Раньше только по деревням это было принято, да в общежитиях лимитчиков, а тут все-таки рафинированный вуз в самом центре Москвы.

В конце концов администраторша, доказав свой профессионализм, предложила ему практически бессрочную шенгенскую визу вкупе с американской, оптимальный вариант перелета до Сан-Франциско через Брюссель и все сопутствующие услуги за смешную сумму в три с половиной тысячи долларов.

Причем две тысячи — мимо кассы. Одна — сейчас, вторая — при получении билетов и паспорта. Что его «кинут», Шульгин не боялся. Не в подворотне деньги отдает. Раз милая дама делает такое предложение в лицо, улыбаясь, сидя в весьма приличном офисе, значит, «крыша» есть и «все схвачено». А если все-таки обманут, способ отомстить так, что мало не покажется, у него тоже имеется. И не один. Наверное, поднаторевшая в физиогномике «клеркша» это тоже понимала.

— Вылет в пятницу в двенадцать из Шереметьева «Люфтганзой», и больше ни о чем не беспокойтесь. Документы получите не позже десяти утра у шестнадцатой стойки. Спросите Наталью Артуровну. Извините за задержку, но я сделала все, чтобы вам было удобно. Надеюсь, вы и впредь воспользуетесь услугами нашей фирмы.

— Конечно, конечно, — согласился Шульгин, протянув даме лишнюю зеленую сотенную.

— Извините, у нас и так все включено.

Сашка вышел на Никольскую, вновь думая, что в этом мире жить можно. Если, конечно, доллары у тебя не последние, и кое-что в рублях остается, чтобы угоститься обедом в соседнем ресторане «Славянский базар», знаменитом тем, что в нем Станиславский и Немирович-Данченко придумали свой МХАТ, а они с Вовкой Власовым и Борькой Аглицким пропили там в семьдесят третьем году почти половину денег, заработанных в студотряде, именно из-за почтения к Великим старцам. Они тогда очень увлекались театром, хотя больше уважали Вахтангова и Мейерхольда. Однако книги читали все-таки Станиславского, «Моя половая жизнь в искусстве»[32], «Работа актера над собой» и тому подобное.