"Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради [OCR]" - читать интересную книгу автора (Звягинцев Василий Дмитриевич)

Глава 4

Теперь, после ухода Чекменева, у Ляхова-второго, по его расчетам, было часа три свободного времени. Минимум. Раньше у генерала не должно появиться возможности и желания проверять, на месте ли его узник и чем он занимается. Ну а если пришлет кого-нибудь поинтересоваться, что здесь и как, есть способы ненужному любопытству воспрепятствовать.

Шульгин по условному сигналу открыл проход из туалетной комнаты, что было наиболее удобно и безопасно, поскольку окон там не имелось, да и аппаратуру наблюдения детектор не фиксировал.

Несмотря на краткий курс ознакомления с системой СПВ (да и аппаратура Маштакова функционировала похожим образом), все равно Вадим до конца не научился воспринимать эти технические чудеса как должное. Фест в этом ориентировался с большей внутренней свободой, и это отчего-то задевало.

Обозначилась рамочка нежно-сиреневого цвета (Вадим уже знал, что ее оттенки означают разные режимы работы: «окно», дверь односторонняя и двусторонняя, и степень напряженности поля в зависимости от дальности перемещения и массы объекта). Сейчас дверь была узкая, едва шире его плеч. Только просунуться.

Он шагнул и оказался в просторном, со вкусом обставленном кабинете, хотя и мебель и весь интерьер выглядели для Ляхова не совсем привычно. Вроде функционально все такое же, а вот чувствуется разница. Все-таки — продукт несколько иной цивилизации.

Александр Иванович ждал его, удобно разместившись «в креслах», как писали в XIX веке, и Вадим подивился неожиданной точности этого термина, уж больно уютно и вальяжно в своей позе Шульгин выглядел.

На низком столике по его правую руку стояли портативный компьютер с откинутой крышкой-экраном, непременный кофейник и красного дерева сигарный ящик. В разных его отделениях помещалось несколько сортов и видов драгоценного продукта чужедальних стран.

— Что ж, первое испытание ты выдержал вполне достойно, — похвалил Шульгин, указывая рукой на соседнее кресло. — Надеюсь, твой напарник проведет роль не хуже. Но ему сейчас легче, противник уже сбит с позиций и вряд ли станет так уж присматриваться к мелким деталям и шероховатостям поведения, если такие случатся. Да и вообще, психологически слишком уж невероятной должна показаться мысль, пусть она на миг и возникнет, что хорошо знакомого человека можно подменить двойником в течение нескольких минут…

Ляхов уже отметил эту манеру Шульгина, обычную или используемую только в общении с «учениками», — пояснять и комментировать свои слова и поступки. Впрочем, были у него в университете профессора и доценты с подобной привычкой.

— Ты там немного перегрузился, а работы еще много. Держи… — Александр Иванович протянул Вадиму черный, похожий на часовой браслет. — Надень на руку…

— И зачем? — спросил тот, следуя указанию.

— Подробности потом, но, в частности, протрезвляет полностью и почти мгновенно. Наука, понимаешь ли.

Ляхов как раз не понимал, что за наука может разложить и вывести из организма уже поступивший в кровь и проникший через гематоэнцефалический барьер алкоголь, но спорить не стал. Других забот хватало.

— Ну, так. Первый этап внедрения мы, считай, провели. Если второй сработает без сбоя, будет совсем хорошо. Постепенно вы так притретесь, что достигнете полной взаимозаменяемости. Тем более что все контакты идут под запись, всегда можно освежить в памяти и слова, и интонации, и жесты. Свои и партнера. Чекменев, при всех его достоинствах, кое-что наверняка забудет, упустит из виду, иначе вспомнит и по-другому интерпретирует, а вы всегда будете во всеоружии. Штирлицу бы нашему такую возможность, а то ему, бедняге, все спички на столе приходилось раскладывать…

— Какому Штирлицу?

— Так, к слову. Персонаж из фильмов и книг нашего времени, гений советской разведки. Покажу, если захочешь. Вадим-то твой наизусть небось фильм знает. Помнит, как там весьма достойные люди по забывчивости прокалывались совершенно неожиданно и на пустяке. И ты в нашем мире, подменяя, придись такое, Феста, уже сгорел бы…

— Так он сейчас с Чекменевым тоже на любом пустяке проколоться может…

— В теории — да. Но вообще у него подготовка на год больше твоей, он, в частности, уже обучен изящно обходить возникающие в разговоре сомнительные моменты. На «Штирлица», к примеру, он уже купиться был не должен, даже не зная, о чем речь, как-то обошел бы или навстречу что-нибудь вставил, незаметно уводящее от темы. Но сейчас, по счастью, тебе по-прежнему самим собой работать. Полчаса на встречу с Майей, потом — к Тарханову. И мы в график укладываемся…

— Почему так жестко? — спросил Ляхов, с удивлением отмечая, что малейшие признаки недавнего, не слишком сильного, но все же ощутимого хмелька в голове исчезли. Ясность была прямо-таки невероятная, ибо вместе с опьянением исчезли и усталость, и нервное напряжение.

И он поинтересовался, что это все-таки за штука. Безыгольный инъектор или?..

— Или. Гомеостат называется. Путем ядерного резонанса перекомбинирует молекулы таким образом, что все лишнее разлагается и удаляется, а в случае необходимости используется для регенерации полезных клеток и тканей. Успеешь познакомиться поближе, сейчас некогда. Вот тебе инструкция, прочтешь на досуге.

А жесткий график потому, что я просчитал все возможные действия господина Чекменева и уверен, что минут через пятнадцать-двадцать после прощания с Ляховым он обязательно кинется проверять, где означенный тип находится, добрался ли он до своей камеры. Если да, то как? Если нет — поднимет вселенский хай и кинется тебя ловить. Понял?

— Чего тут не понять?

— Подстраховка у меня, само собой, есть, но не слишком надолго. Так что вперед.

Шульгин выпустил Вадима на площадке черной лестницы дома Майи. Вообще-то являться без предупреждения у приличных людей не принято, чтобы не оказаться в классической ситуации «вернулся муж из командировки». Но Александр Иванович заверил, что все будет нормально.

Звонок долго звенел и пиликал в недрах квартиры, пока, наконец, с той стороны двери послышался знакомый голос. Слегка недовольный, девушка не привыкла, чтобы вечерние гости являлись с черного хода. А если не гости, то кто? — Свои, свои, открывай…

Брякнул засов, задергалась цепочка, которую пытались открыть торопливые, непослушные руки. Дверь распахнулась, и Майя прямо на полутемной площадке бросилась к нему на шею.

Очень это напоминало сцену внезапного возвращения с фронта, одинаковую по сути что в этой реальности, что в параллельной. Да так оно и бывает, без всяких специальных авторских и режиссерских усилий.

Обхватив невесту за талию, Вадим внес ее в прихожую, свободной рукой захлопнул дверь и, целуя, повлек в комнаты.

Майя явно никуда не собиралась в этот вечер, на ней был только легкий домашний халат и панталончики под ним. А не виделись они больше двух недель (это Майя, а он провел в своей «командировке» суммарно почти два месяца), потому, обмениваясь торопливыми, не слишком связными словами, тотчас же оказались на широкой кровати, прямо поверх атласных покрывал.

Сначала девушка позволила погасить первый бурный порыв страсти Вадиму, а уже потом озаботилась и собственным удовольствием, обстоятельно, без спешки и особых изысков. Она ведь тоже соскучилась до невозможности и, невзирая на игривые разговоры с Татьяной, хранила суженому суровую верность.

В итоге они лежали рядом почти без сил, Майя обнимала его рукой за шею, а он смотрел на медно отблескивающий циферблат каминных часов и думал, что уже почти выбивается из графика.

— Ну вот видишь, я говорил, что вернусь, и вернулся. Ничего со мной не сделалось и дальше не сделается…

— Ты что, опять куда-нибудь собрался? — вскинулась Майя.

— Увы, да. Причем — прямо сейчас. Одеться, по рюмочке за встречу, и бегу.

Девушка за время их совместной жизни в общем-то привыкла к подобному поведению, да и по-прежнему опыту своего отца и собственному знала, что государственная служба, высокие чины и должности предполагают такую же степень личной несвободы. Скажут — на войну, значит, — на войну. Потребуется (как встарь) немедленно составить описание восточных берегов Камчатки — грузись в возок или на парусный корвет, на год, два или навсегда забыв о семье и доме.

Но все-таки не получасовая же встреча после долгой разлуки?! Неужели хотя бы утром нельзя?

— Нельзя, Майя. Тут такие дела… Я ведь, можно сказать, не просто в самоволке, я из-под стражи, считай, сбежал…

И он наскоро изложил ей очередную, теперь уже для нее составленную легенду, где нашлось место и заговору против Императора, и новой, сверхсекретной даже по отношению к конторе Чекменева — Тарханова спецслужбе. И еще достаточное количество вполне убедительных подробностей, необходимых для достоверности, исходя из характера невесты, ее привычек и информированности.

— Тут, кстати, и тебе работа найдется. И тоже сегодня. Вводим тебя в операцию немедленно. Просто без тебя не обойтись совершенно никак. Ты и со всеми основными фигурантами знакома, и подготовка имеется. А мне найти человека, которому могу доверять на генетическом уровне, больше негде. Да ты не бойся, на этот раз никакого бокового времени и чертовщины. Напротив, курорт, развлечения, золотая осень и все на казенный счет…

— Куда это? — подозрительно спросила Майя. Из чего следовало, что все остальное она поняла правильно, как надо.

— В общем-то, тебе всего лишь придется в очередной раз попасти Татьяну. При всех ранее известных странностях, имеет место подозрение, что она, вольно или невольно, попала в поле зрения неких весьма недружественных нам сил, которые намереваются использовать ее в серьезной интриге против князя Олега. А это сейчас никому не нужно. Что в плане государственном, что в личном. Случись что, она всех за собой потянет, как ближайших друзей, так и самых отдаленных единомышленников. Отправляя же ее куда подальше, мы штук пять зайцев сразу в расход выводим. Смотри…

Сидя за столом, поглощая крабовый салат под весьма недурной коньяк из французской винной лавки на Тверской, Вадим изложил разработанную с Шульгиным схему.

Майя тут же включилась в работу. Она общалась с Татьяной как раз те последние дни, когда рядом не было Ляхова, да и Тарханов существовал поблизости в достаточно виртуальном виде. И смогла внести неглупое предложение — обставить все как внезапное бегство «на волю» осатаневших от неудовлетворенности и желающих отомстить мужьям взбалмошных дамочек. Оставить соответствующие письма (она, вдобавок, расскажет все отцу именно в этой трактовке и убедит его в необходимости и неизбежности подобного шага) и в дальнейшем железно придерживаться этой версии.

— В случае чего, какое-то время сможете ссылаться и отнекиваться: «Ничего знать не знаем, семейный скандал с неожиданными последствиями». Но уж на Водах мы станем проводить время с максимальной для себя приятностью. Не стесняясь ни в средствах, ни в моральных устоях. Мне, например, не привыкать. И так все «в свете» удивляются, что это вдруг с Бельской приключилось? Где ее эпатаж и элегантная раскованность? Неужто впрямь на гвардейского полковника так подсела? — сообщила Майя с ехиднейшей улыбочкой.

Ляхов немедленно подумал, что и она ведет себя крайне грамотно. Говорит ему в лицо то, что давно хотела сказать на полном серьезе, и маскирует это исключительно содержанием легенды.

«Эх, — подумал Ляхов, — бросить бы тебя сейчас поперек кровати и проучить как следует. Офицерским ремнем. (При этой мысли он испытал странное, ранее незнакомое ему чувство. Уж не в садиста ли он перерождается?) Жаль, времени совсем нет. Да и Александр Иванович, глядишь, уже подсматривает».

Отведенные на интим полчаса давно истекли.

Когда возник вопрос, каким образом им, не привлекая внимания, исчезнуть из Москвы, Ляхов предложил ехать отнюдь не поездом, даже самым скоростным и комфортабельным, а на Майином «Хорьхе», в качестве же шофера он выделит своего надежного человека.

Она тут же выдвинула свое, весьма неглупое и, пожалуй, более уместное контрпредложение. Пускай мол, они с Татьяной выедут из Москвы на отцовской машине, со служебными номерами, шофером и охраной. Для всех — в Ялту или, может быть, в Одессу, что даже интереснее, а где-нибудь возле Харькова или Липецка их будет ждать «Хорьх». Так и дойдут. (Мы, мол, тоже не из младшего класса Института благородных девиц).

— Гениально, моя дорогая. Поезжайте и ни в чем себе не отказывайте. Возможно, в ближайшие два-три дня я вас там отыщу. А до этого — ну никак.

Обсудили еще ряд чисто практических деталей, и тут Майя вдруг спросила:

— А отчего вдруг действительно — на Кавминводы? Тут какой-то специальный смысл или?..

— Специальный — только один. Татьяна оттуда родом, ее легче будет убедить поехать именно домой. И еще. Странные события с нарушениями привычного порядка вещей начались именно там. Глядишь — снова что-нибудь проявится…

— Так-так. Ловля на живца. И в качестве оного — любимая невеста…

Шульгин подхватил Ляхова на той же черной лестнице внизу и сразу переправил в темный закоулочек кремлевского коридора совсем рядом с дверью приемной Тарханова.

— Заходи. Ты немного задержался, так я пока адъютанта в объятия Морфея отправил. С ним все в порядке, сон естественный, так что мимо на цыпочках пройди. В дальнейшем — все по схеме. И на часы поглядывай. А я пока продолжу разговор твоего напарника с Чекменевым писать. Потом вместе обсудим и проанализируем. Тут нам первое время буквально по лезвию бритвы ходить придется.