"Последний день матриархата" - читать интересную книгу автора (Машков Владимир Георгиевич)

Часть вторая Саня 

Разбитое окно

Это случилось перед вторым уроком.

В класс влетела Лялька. Она ревела, закрыв лицо руками.

Следом за Лялькой вошла Наташа и велела Ляльке:

– А теперь расскажи всем правду.

Лялька отняла руки от заплаканного лица, и мы ахнули. Под глазом у Ляльки темнел синяк. Я сразу все понял – Наташа отомстила Ляльке.

– Наташа и Кирилл гуляли по стадиону, – словно повторяя заученный урок, занудливо затянула Лялька, – а я за ними наблюдала.

– Ты за нами шпионила, – перебила ее Наташа.

– Я за ними шпионила, – покорно согласилась Лялька. – К ним пристало трое хулиганов. Кирилл защищал Наташу, и они вдвоем прогнали хулиганов. Один из хулиганов ударил Кирилла по лицу. Вот такая правда. А раньше я говорила неправду, распространяла сплетни.

– Вот такая правда, – повторила Наташа, – а вы сплетничали, как старые бабы.

Девчонки и мальчишки молчали. Всхлипывая, Лялька села на свое место. С сознанием исполненного долга Наташа глянула на меня. Видишь, говорил ее взгляд, я восстановила справедливость. Вижу, ответил я, но что ты натворила?

Едва начался урок, Ляльку и Наташу вызвали к директору. Я сидел как на иголках. По всем законам вместо Наташи на скамье подсудимых должен был находиться я. Я один во всем виноват. Я рассказал Наташа о сплетнях, которые кружили вокруг нас, и тем самым подбил ее на драку, так сказать, вложил ей в руки оружие.

До конца урока ни Лялька, ни Наташа так и не появились.

На переменке я вертелся возле кабинета директора. Я хотел поговорить с Елизаветой Петровной наедине, но у нее было полно народу.

Я видел, как в кабинет директора прошли Наташины родители. Мама была совершенно расстроена, и даже хладнокровный отец вроде бы задумался.

Девчонки и мальчишки вовсю обсуждали происшествие. Как нередко бывает в таких случаях, возникали самые невероятные слухи.

Говорили, что Ляльку в тяжелом состоянии отвезли домой, а ее родители подали на Наташиных родителей в суд. Рассказывали также, что состоялся экстренный педсовет, который единогласно исключил Наташу из школы.

Лялька и вправду не появилась больше в классе, а Наташа, как ни в чем не бывало, сидела на следующем уроке.

Тогда родилась новая версия – родители Наташи упросили директора не портить характеристику их дочери и перевели ее в другую школу.

– Что там говорили у директора? – спросил я, когда мы с Наташей вышли на переменке во двор.

– Ничего интересного, – махнула рукой Наташа.

– Зачем ты ее кулаками? – я отвел глаза в сторону.

– А чем прикажешь? – разозлилась Наташа.

– Словами, – доказывал я.

– Ляльку словами не проймешь, – убежденно произнесла Наташа и ехидно добавила: – Между прочим, я отомстила той, которой порочила твое честное имя.

Наташа вспомнила почти слово в слово мое обвинение ее братцу, то есть ей самой. Вот накачала мускулы, накопила силу и не знает, что с ней делать.

– Но ты не понимаешь, что тебя могут исключить из школы? – чуть не крикнул я.

– Когда я вступалась за честь мальчишки, я не думала о том, что мне за это будет, – вскипела Наташа. – Папа сказал, что ты написал мне письмо.

– Написал, – я похлопал по карману пиджака.

С тех пор я письмо всегда носил с собой. Может, представится удобный случая и я отдам свое послание Наташе.

– Ты обещал в письме, что ради меня своротишь горы, повернешь реки вспять, достанешь звезды с неба, и вообще пойдешь за меня в огонь и в воду? – тихо спросила Наташа.

– Обещал, – кивнул я, хотя я писал, что в трудную минуту она может на меня опереться. Если подумать, это и означает – своротить горы, повернуть реки вспять, достать звезды с неба и, конечно, пойти в огонь и в воду.

– Можешь порвать свое письмо на мелкие кусочки.

Наташа гордо удалилась. Обиделась, огорчился я. А того не знает, что я единственный на свете человек, который ей в состоянии помочь.

Елизавету Петровну мне удалось застать лишь после уроков.

– Наташа ни в чем не виновата, – выпалил я, не поздоровавшись. – Это я толкнул ее на преступление.

Елизавета Петровна поглядела на меня усталыми глазами:

– Расскажи все по порядку и, главное, спокойно.

Не знаю, говорил ли я спокойно, вряд ли мне это удалось, но я, ничего не утаивая, поведал директору о Наташе и Ляльке да и о себе самом.

– Девочка защищала мальчика, – удивилась Елизавета Петровна. – В наше время все было наоборот.

На мгновение ее усталые глаза загорелись. Наверное, Елизавета Петровна вспомнила то время, когда она была девочкой и когда ее защищал мальчик.

– Сейчас я вижу проступок Наташи в ином свете, – задумчиво продолжала директор. – Но это не снимает ее вины. Она избила свою одноклассницу. Я тебе могу обещать одно – мы взвесим все «за» и «против».

В школьном дворе меня ждали Саня и Наташа.

– Ну что сказала Елизавета? – спросил Саня.

– Что надежда есть, – объявил я.

Так говорят врачи родственникам тяжелобольного, когда те справляются о его здоровье.

– Наша директрисса во всем разберется, – ободрил нас Саня.

По привычке Наташа повернулась к нам вполоборота так, чтобы мы могли полюбоваться ее профилем. Этим она давала нам понять, что все наши разговоры ее не касаются.

– Ну что носы повесили? – прервал тягостное молчание Саня. – Давайте сегодня поиграем в футбол – на прощанье…

– Давайте, – обрадовалась Наташа, а я вместе с ней.

И мы втроем заторопились домой.

Я долго копался в памяти, перебирал страницы своей жизни, но ни на одной из них не нашел репортажа о футбольном матче с моим участием. Потому что такого не было и в помине. Но ни за какие коврижки я не признаюсь Наташе, что сегодня первый раз в жизни собираюсь играть в футбол. В ее глазах я хочу выглядеть настоящим мужчиной.

Меня обычно держат в запасе. А если кого-нибудь из игроков подкуют, то есть ударят ему по ноге так, что он не может продолжать игру (выражаясь языком спортивных комментаторов, игрок получил травму), то тогда меня выпускают на поле. А поскольку у нас редко били по ногам, мне так ни разу и не удалось погонять в футбол.

Но каждую весну, едва сойдет снег и подсохнет рыжая земля, у меня в ногах появляется странный зуд. Мне хочется прорываться по флангу, сильно бить по мячу – короче говоря, неудержимо тянет поиграть в футбол.

– Сними очки и становись на левый край, – велел мне Саня, когда я появился во дворе.

Саня для нас был непререкаемый авторитет, капитан команды, и мы с ним не спорили.

Наташа стала на правый край, а Саня, конечно, в центре.

– Играть в пас, – дал наставление на игру Саня, и матч начался.

Мяч сразу же оказался в ногах у Сани. Наши соперники побаивались капитана, а потому навалились на него чуть ли не всей командой.

Саня обвел одного за другим двух игроков и паснул Наташе. Та ударила сходу – гол!

Мы кидаемся обнимать, целовать Наташу. Разгневанная Наташа вырывается из наших объятий – что за девчоночьи привычки у мальчишек.

Наши соперники огорошены. Перед матчем они возмутились, что против них играет девчонка, и даже собирались выразить протест, но потом передумали – им же легче будет нас победить. И вдруг оказывается, что девчонка играет почище мальчишки. Значит, за ней нужен глаз да глаз. За Наташей теперь наблюдало сразу два защитника.

Но Наташа их обхитрила и успела паснуть Сане, и наш капитан забил гол.

Вновь наша команда бросается к Наташе, чтобы обнять и поцеловать ее. Молодчина, какой изящный, выверенный до сантиметра пас отдала Наташа капитану. Но Наташа начеку, она кидается к Сане. Они хлопают друг дружку по спине. Как истинные спортсмены. Как настоящие мужчины.

Я носился по полю в поисках мяча, мешал и чужим и своим. Но мяч ко мне не шел. Казалось, он избегал меня. Едва я появлялся у своих ворот, где шла ожесточенная борьба, как мяч перелетал уже к воротам соперника, и я устремлялся за ним вдогонку. Но стоило мне приблизиться к воротам соперника, как мяч вновь перекочевывал в нашу штрафную площадку.

И вдруг мяч оказался у меня в ногах. Я сперва растерялся, а потом увидел, что до ворот противника совсем недалеко, как говорится, ногой подать, и, самое главное, что между мной и воротами никого нет, если не считать вратаря, разумеется. И тогда я на всех парусах понесся к воротам. И тут на моем пути вырос длинноногий защитник противника. Откуда он появился?

Я видел, как Саня махал мне рукой – пасуй!

Нет, дудки! Я сам хочу забить гол. Пусть Наташа увидит, какой я замечательный футболист!

Я протолкнул мяч между ног защитника, обошел его и изо всех сил ударил.

Мяч почему-то не полетел в ворота, а, описав немыслимую кривую, попал в верхнюю девятку окна на первом этаже. Раздался звон разбитого стекла, и мяч исчез в квартире.

Мы замерли. Странно, но никто не удирал. Казалось бы – сделал дело – гуляй смело. А мы медлили. Наверное, разбирало любопытство, хотелось узнать, что будет дальше. Я нацепил на нос очки и на всякий случай укрылся за широкой спиной Сани.

Из подъезда вышла бабушка в спортивном костюме с буквой «Д» на груди. В руках она несла целый и невредимый мяч, а во рту у бабушки, словно судейский свисток, перекатывалась папироса.

Я пригляделся – да это же удивительная бабушка, которая все про нас знает.

Мы невольно попятились, но бабушка остановила нас странными вопросами:

– Что за тактика навала? Где проходы по флангам? Почему мало двигаетесь без мяча?

Мы удивленно переглянулись – ну и бабуся, сыплет словами, как заправский тренер. А бабушка тряхнула коротко стриженными седыми волосами и поставила мяч на землю.

– Короче говоря, я берусь вас обучить. Первая тренировка сегодня. Сейчас.

Саня сунул руки в карманы джинсов и, насвистывая, демонстративно пошел с поля.

– Саня, останься, – позвала его бабушка, – я тебя прошу.

Мой друг на ходу оглянулся, удивленный, откуда странная бабушка его знает, но продолжал двигаться к своему дому.

– Саня тренируется на «Динамо», – начала объяснять Наташа, но бабушка перебила ее: – Я знаю, Саня без пяти минут профессионал. Ну что ж, начнем тренировку с любителями.

– Извините, – наконец, очнулся я и поспешил следом за другом.

– Кир, – окликнула меня бабушка, – я на тебя совсем не сержусь. У тебя просто срезался мяч.

Но я решил не рисковать и побежал за Саней. Настиг я друга уже у самого дома.

Мое появление Саня принял как должное и, словно продолжая разговор, сказал:

– Нарочно не придумаешь – бабушка, пенсионерка и тренер по футболу. Попомни мои слова – матриархат возвращается.

Вот тогда во второй раз прозвучало это слово, будто вытащенное на белый свет из старинных бабушкиных сундуков.

Я не успел открыть рот, потому что к подъезду подкатило такси, и из него высунулся бородатый шофер.

– Мужики, 22-я квартира здесь?

– Здесь, – подтвердил я.

А Саня побледнел:

– Из 22-й такси заказывали?

– Ага, – кивнул таксист. – В аэропорт торопятся.

Саня в два прыжка взлетел по лестнице. По привычке всегда следовать за другом я устремился за ним.

Саня открыл дверь и увидел, что мама пакует папе чемодан, а папа подает маме вещи. С первого взгляда Саня обо все догадался.

– А я? – тихо, но четко произнес Саня.

Санина мама преспокойно продолжала заниматься своим делом. Санин папа за маминой спиной пытался руками, в которых он держал носки, показать, что во всем виновата мама, а он тут ни при чем, он бы всей душой, да ему не велят.

– А я? – Саня взял самую высокую ноту.

Тогда мама разогнулась, увидела сына и меня, мы с ней поздоровались.

– Мы же договаривались, – пошел в атаку Саня.

– Что ты будешь там делать, интересно знать? – мама запихивала последние вещи в чемодан.

– Играть в футбол, – с достоинством ответил Саня.

– Гонять мяч ты можешь и в нашем дворе, а пропускать два месяца учебы я тебе не позволю, – мама была неприступна, как ворота чемпионов мира.

– Там воздух, солнце, море, фрукты, – скороговоркой экскурсовода папа перечислил достоинства черноморского побережья.

– Хорошо, съездим летом на юг, – мама надавила на крышку и закрыла чемодан. – Я хочу, чтобы ты получил приличный аттестат, хотя бы наполовину такой, какой будет у твоего друга. И вообще хватит одного футболиста на семью.

Мама вынула из кармашка свисток и свистнула:

– Прекратите пререкания с судьей!

Санина мама была спортивным врачом и еще судила баскетбольные матчи, потому не расставалась со свистком.

Во дворе забибикало такси.

– Присядем на дорожку, – скомандовала Санина мама.

Мы посидели минуту в молчании, а потом стали прощаться. Папа пожал мне руку, обнял Саню и шепнул сыну на ухо:

– На следующий год железно возьму.

– Я тебя провожу, – мама взяла чемодан, папа подхватил спортивную сумку, и они пошли вниз, к такси.

Саня долго сидел, не подавая голоса. Я не прерывал его молчания, сочувствуя своему другу. Он так надеялся на эту поездку. Только ею и жил. И вдруг – осечка, так сказать, удар мимо ворот.

– Слушай, – ожил Саня, – твой отец пишет в газеты, выступает по телевизору?

– Да, а что? – я не мог понять, что задумал мой друг.

– Пошли к тебе домой, – подхватился Саня.

Долго унывать он не умел, потому что был человеком действия.

Саня больше не произнес ни слова. А мне показалось, что он хотел добавить вот что. Мол, мой отец не выдержал проверки. Посмотрим, осилит ли испытание твой отец.

Я был уверен, что мой папа не подкачает.