"Пошищение на двойку" - читать интересную книгу автора (Кораблев Артем)

Глава V ПО СЛЕДУ АЛИКА

В метро Костя опять ехал в одном вагоне с Машей Румянцевой. Но на сей раз она не стала садиться с ним рядом. Более того, она демонстративно ушла в противоположный конец вагона и даже ни разу не взглянула в его сторону.

"Ну-и хорошо", — сначала подумал Костя, удобно развалившись на дерматиновом сиденье. Однако скоро он уже думал иначе: "А что это она, собственно, из себя строит? В лицее не поздоровалась, в клубе тоже и все заседание смотрела в рот Сашке Губину". Хотя, конечно, Косте до этого не было никакого дела. Только вдруг какой-то бес в него вселился. Косте страшно захотелось как-нибудь поддразнить Машку, разозлить.

Народа в вагоне было немного. Рядом с Машкой было свободное место. Покачиваясь в такт движению поезда, Костя пересек вагон и сел. Машка и глазом не моргнула. Так и сидела молча, глядя в стекло, где отражался и Костя. Но она его будто не замечала. Что сделать дальше, Костя еще не придумал, а потому почувствовал себя дураком, ему стало неловко, и вместо Машки он разозлился сам. Это немного помогло. Он умственно напрягся и придумал первую фразу:

— Ну как тебе Губин?

Машка удивленно глянула на Костю, будто рядом с ней заговорила жаба или вовсе бездушный столб, и, не удостоив его ответом, снова уставилась в подземную тьму за стеклом вагона. Костя понял, что он зря все затеял, сидел бы себе лучше спокойно. Но отступать было поздно.

— Ты что, обиделась, что ли? — спросил он.

— Я? — очень сильно удивилась Машка, повернув к Косте лицо с огромными глазами и приоткрытым от изумления ртом. — На кого? С чего ты взял?

— На меня. Весь день не разговариваешь. Машка криво улыбнулась.

— На тебя, Костров, я не обижаюсь.

— А что ж не разговариваешь?

— Не о чем, — отрезала Машка. — Кстати, мне сходить.

Она встала и пошла к выходу. Костя тоже поднялся и пошел за ней, словно робот. Или, может, даже… как собачка?! Ему было стыдно, и он сам не знал, почему.

Двери автоматически захлопнулись за спиной у Кости. Поезд тронулся и, набирая скорость, поехал к последней станции, его станции. Но он уже сошел здесь вместе с Машкой. Тогда она насмешливо посмотрела на него, и съязвила:

— Ты что, Костров, провожать меня, что ли, собрался?

Костя молчал, не зная, что ответить.

— Ну давай провожай до универсама, тебе опять, наверное, соли купить надо.

Получилось совсем не то, чего хотел Костя: не он дразнил Машку, а она безжалостно расстреливала его, беззащитного, из пушки крупного калибра. Но самое отвратительное, понял Костя, что теперь ему и правда придется провожать Румянцеву до дома. К этому он готов не был. Но послушно поплелся за Машкой к выходу из метро. Шел он немного сзади, так что видел все время Машкину спину, это было совсем неинтересно, и он чувствовал себя глупо. Он лихорадочно думал, что ему такое сделать, чтобы исправить положение.

Они вышли на улицу и дошли до ларька, в котором торговали мороженым. Костя тронул Машку за плечо и сказал:

— Маш, мороженого хочешь? Румянцева остановилась и посмотрела ему в лицо.

— Знаешь что, Костя, ты бабник! — вдруг заявила она.

— Че-го-о? — опешил Костя.

— Сам со мной в метро целовался, а через день уже к Лидочке подъезжаешь, под грибком с ней встречаешься и думаешь, я не видела, как ты вчера за ней с уроков удрал? Даже не оделся, — быстро выпалила она почти на едином дыхании.

Тут Костя испугался.

Честно говоря, он вообще девчонок побаивался. Ну не то чтобы очень, вовсе нет. Он даже часто прикидывал в уме: в какую бы из них влюбиться? Только он никогда не понимал толком, как с ними нормально разговаривать. По его наблюдениям, эта вторая половина человечества всегда вела себя непредсказуемо. Правда, с мамой все было без проблем. Он мог предсказать заранее все, что она скажет и даже что подумает. А вот сверстницы и девчонки немного постарше часто ставили его в тупик. Он стеснялся, краснел, мычал, экал, как тогда под грибком с Лидочкой. Выглядел полным идиотом. Все это было неприятно.

Но сейчас он испугался совсем другого. Он подумал: что будет, если теперь эта сорока, Машка, разнесет на весь лицей, что он "бабник".

Страх — чувство постыдное для парня, и оно привело Костю в ярость.

— Да пошла ты, дура! Помело! — выкрикнул он неожиданно и, резко повернувшись, пошел обратно к подземному переходу.

Пока он спускался в переход, пока шел мимо входа в метро по туннелю, пока поднимался вверх по лестнице, он считал, что сделал все как надо. Очень даже хорошо, что поставил Машку на место. Но выйдя на улицу, он обернулся и глянул туда, где оставил Машку. Оказывается она за все это время отошла всего на несколько шагов — к боковой стенке того самого ларька с мороженым. Он опять увидел ее спину, теперь совсем сутулую и узкую, и вдруг догадался, что Машка плачет.

— Тьфу, черт! — вслух выругался Костя и еще быстрее пошагал домой. Теперь он уже чувствовал, что сделал даже не глупость, а гадость.

От всего случившегося в Костиной душе остался неприятный, давящий осадок. И он никак не мог избавиться от воспоминаний об этом дурацком разговоре. То он вспоминал сказанные им слова, то видел ее лицо с большими глазами, то, наоборот, спину у ларька с мороженым. В конце концов он стал усиленно гнать эти мысли, заставляя себя думать о расследовании, которое вел с его помощью Губин.

Все-таки Сашка — молодец. Голова у него варит, в этом Костя сегодня убедился. Сам бы он мог сколько угодно бродить вокруг Аликанова, так и не догадавшись, что он Алик. А Сашка просек это с первого раза. Косте захотелось еще чем-нибудь помочь Саше. Он стал ждать Сашкиного звонка, чтобы получить новые указания.

Увы, он опять прождал целый вечер. В одиннадцать мама загнала его в постель. Как можно больше растягивая время, Костя медленно чистил зубы и так же медленно готовился ко сну. Ничего.

Звонок раздался, когда он уже потушил свет. Мама первой оказалась у телефона. Костя слышал, как рна вполголоса недовольно сказала: "Алло".

Через минуту она уже открыла дверь в его комнату и зажгла свет.

— Не спишь? Тебя к телефону. Какой-то Саша из клуба скаутов. Хочет передать тебе что-то чрезвычайно важное. Такое, что звонит аж в начале двенадцатого, — мама была сердита.

— Костя, — услышал он, когда взял телефонную трубку, — ничего по телефону я говорить не буду. Завтра сам приеду. Жди.

— Когда?

— Не знаю, я приду к твоему лицею. Встретимся там. Все, пока. Спокойной ночи.

Саша повесил трубку.

Из дневника Саши Губина:

"Как хорошо, что я назначил на сегодня Косте встречу в клубе скаутов. Приятно было встретиться с чуваками из Узорова. Были все: и Женька, и Лыка, и Игорь, и Наташка, и Сема. Конечно, они правы — я настоящая свинья, что не появлялся у них с июня.

И Костя меня тоже порадовал. Теперь мне не спать почти до утра, пока я не разберу по полочкам все, что он раскопал. Хорошая у меня ищейка. Правда, ему немного не хватает аналитических способностей. Но это дело наживное. По крайней мере, у него есть все шансы для их развития. И я уже начинаю верить, что мы с ним доберемся до сути всей этой истории.

Теперь уже совершенно ясно, кто такой Алик. Андрей Аликанов, друг Глобуса, Он и стоит у Глобуса вместе с Лидочкой в графе лучших друзей. Понятно, что и директор получил записку "You are dead!" не случайно. Он ведь в графе людей плохих, озаглавленной: "Кактус". Там же, где и Виктор Викторович, невезучий Костин папаша. И он тоже получил такую записочку. Подбрасывает эти записочки тот, кто хочет свалить на них все это дело. Но откуда тогда ему известно про журнал Глобуса? Или…

Есть у меня одна догадочка на этот счет. Читал я уже что-то подобное в одной газете. "Ау-токиднеппинг" — выразился тогда по этому поводу папа. Я спросил его, неужели это так называется. Нет, говорит, я сам только что придумал. Поскорее бы он объявился. Свалил' бы я на его могучие плечи все это дело. Уж он-то со своими связями и опытом, да с нашими фактами, быстро бы во всем разобрался. Будем надеяться, что он не задержится.

А пока придется действовать самостоятельно, раз уж я так неосторожно втравился в эту историю. Завтра поеду к Косте, будем искать Алика. Только как нам его расколоть? Авось что-нибудь придумаю.

Но как много еще загадок! Чтобы им пусто было! Теперь еще за Костиным отцом какой-то хвост увязался. Правда, может быть, это менты, а может, люди Ежова-старшего, а то и сами похитители. Поди угадай, тут сам черт ногу сломит. И проклятые "В. В. К."… Уверен: узнать бы, кто скрывается за этими инициалами, больше половины дела было бы сделано.

А про кавказцев-то я и забыл. Тоже загадочка. Ну пусть пока ею милиция занимается, они у них наверняка все переписаны".

С утра вновь моросил дождь. Битцу и Ясенево развезло. Костя шел в лицей, шлепая кроссовками по лужам. Сапоги он надевать не захотел, чтобы не менять обувь в лицее. Теперь он уже, пожалуй, жалел об этом, но обходить лужи было бессмысленно, вода и грязь были повсюду.

Несмотря на последнее указание Саши ничего не делать, он все-таки решил поговорить с Лидочкой и выяснить, где она видела Глобуса и его друга незадолго до похищения. Теперь он мог рассчитывать на успех. Ведь Лидочка подошла к нему сама. Она тогда спросила прямо: "Зачем ты хочешь найти Митю?" И он не соврал ей. Рассказал, как было: и об отце, и о записке "You are dead!", и о Митькиной сумке — хотя про сумку Лидочка, конечно, кое что уже знала, — рассказал о своей беседе со следователем, о кавказцах, о нанятых Ежовым-старшим людях, которые преследовали Костиного отца. Умолчал он только о Митькином журнале, записке с инициалами "В. В. К." и о Сашке тоже. Наверное, есть на свете люди, с которыми по-другому нельзя. Сами они врать не умеют или не хотят и при этом остро чувствуют, когда другие говорят им неправду. Конечно, их тоже можно обмануть, но, чтобы добиться от них откровенности, им надо говорить только правду. Лидочка оказалась таким человеком.

— Ты, наверное, еще не все мне рассказал, — задумчиво произнесла она, когда Костя закончил. — Но этого достаточно. Я скажу тебе, кто может что-нибудь знать о Мите Ежове.

Так Костя узнал об Алике. Теперь оставалось только уточнить, где и когда Лидочка видела его в последний раз вместе с Митей.

Первым, кого увидел Костя в лицее, был Сашка Чернецов:

— Сачок, — презрительно прогудел он, поминая ему аж позавчерашнее.

— Халтурщик, маляр, — отозвался Костя.

— Что-о? — словно гризли, взревел Сашка, но Костя уже рванулся к лестнице и соколом взлетел на второй этаж. Сашка его не преследовал.

Избежав расправы, Костя сразу взял быка за рога. То есть подошел к Лидочке. Она уже сидела за партой, хотя до начала урока оставалось еще минут семь-восемь.

— Лид, — сказал Костя, — один вопрос можно?

— Какой?

— Секретный.

— О-о-о! — захлопала у него над ухом в ладоши Машка Румянцева. Костя понял, что она специально подслушивала.

Однако Лидочка спокойно встала и сказала:

— Пошли в коридор.

Мотя Горенко хотел было увязаться за ними, приставив к уху ладонь, согнутую в виде раковины, но Костя обернулся и сказал ему вполголоса такое, что тот сразу отстал, пообещав разобраться с Костей после уроков.

Лидочка ждала его на лестничной площадке между первым и вторым этажом. Здесь поминутно проскакивали лицеисты, но у всех были свои дела и заботы, чужой разговор слушать было некогда.

— Лид, — спросил Костя, — где ты видела последний раз Митьку вместе с этим Аликом, то есть Аликановым?

— Если это может тебе помочь, то я их видела на Новоясеневском проспекте. Они шли вдвоем в сторону арки, которая ведет к Митиному подъезду. Я думала, они идут к нему в гости. Но они прошли мимо, обогнули дом с другой стороны, там, где он загибается напротив церкви, и вошли совсем в другой подъезд. Ближайший к углу.

— Может, этот Андрей там живет?

— Нет, — уверенно ответила Лидочка, — он живет в другой стороне. Ближе к той школе, в которой учится. Это к метро "Ясенево" надо идти и потом налево.

— Знаю, — автоматически ответил Костя, и в это время прозвенел звонок на урок. Они поспешили в класс.

Костин портфель лежал на парте, но вокруг по полу было рассыпано все его содержимое. Посмотрев в лицо Моте, он сразу понял, кто это сделал. "В расчете", — подумал Костя.

Каждую перемену Костя выскакивал во двор — проверить, не пришел ли уже, как обещал, Саша Губин. Но его не было. "Наверное, тоже в школе. Где ж ему быть", — успокаивал себя Костя. Наконец уроки закончились. Костя опять поспешил к назначенному месту встречи.

Во дворе было полным-полно лицеистов. Саши опять не было. Костя встал в сторонке и, набравшись терпения, приготовился ждать. В это время из дверей лицея вышел Мотя в компании с Лехой Вербовым. Костя не обратил на них никакого внимания.

Мотя Горенко был человеком горячим, способным вспыхнуть и подраться из-за небольшого в принципе оскорбления. Но он не был злопамятным. Выместив обиду на Костином портфеле, он уже давно забыл про Костю. И все бы окончилось хорошо, если бы не зловредная Машка. Она тоже оказалась тут как тут.

Направляясь к воротам, Мотя поравнялся с Костей и даже прошел уже мимо, когда Машка крикнула ему вслед то самое обидное слово, которым оскорбил его перед первым уроком Костя.

Мотя остановился и обернулся.

— Ты что сказала? — грозно спросил он Машку.

— А кто ж ты есть, если слова на ветер бросаешь? — бойко откликнулась она, потихоньку отступая, чтобы занять такую позицию, с которой можно было быстро скрыться за дверью лицея под крылышко к учителям, завучу и директору.

— Когда это я слова на ветер бросал? — грозно наступал на нее Мотя.

— Сегодня утром, когда тебя Костров обозвал, — Машка показала на Костю пальцем.

Мотя вспомнил. Он остановился и повернулся к Косте. Теперь они оказались совсем рядом. Их разделяло не более полутора шагов.

— А ведь точно, Кастрат, я тебе обещал, — вот назвал и Мотя своего обидчика тем прозвищем, которым Костю до сих пор дразнил только Митька Ежов.

Костя вспыхнул.

— Что ты мне обещал, дур-рак? — заносчиво крикнул он.

— А вот что, — и Мотя кинулся на него. Они сцепились.

Мотя в принципе был сильнее, но последнее лето, проведенное в опасном и трудном походе, закалило Костину душу, он и не думал так просто сдаваться. С полминуты они таскали друг друга за воротники курток с тут же разъехавшимися "молниями", лупили по красным от напряжения физиономиям. Костя уже чувствовал у себя во рту солоноватый привкус крови и также чувствовал, что Мотя все-таки начинает одерживать верх. Он все еще упирался, но ноги его дрожали, и он напрягал все свои силы, чтобы не упасть в лужи, покрывавшие жесткий и черный от дождя асфальт.

— Так, брек, чуваки, брек.

Сильная рука схватила Костю за шиворот и оторвала его от противника. Вторая, такая же, отпихнула Мотю, Тот тут же бросился вперед и вновь напоролся на эту руку, уперевшуюся ему раскрытой ладонью в грудь.

— Блин, пусти! — заорал рассвирепевший Мотя и попробовал ударить того, кто ему помешал. Однако это плохо у него получилось. Через секунду он уже стоял, согнувшись, с заломленной за спину рукой и повторял совсем другим тоном:

— Блин, пусти. Пусти, ты-ы.

— Ну-ка, пусти его, козел! — из-за угла лицея выскочили двое одиннадцатиклассников, Егор и Тима. Они бежали на помощь своим. — Пусти его, сволочь!

Мотя отлетел в сторону, а чужак (конечно, им оказался Саша Губин) встал в стойку, приготовившись к обороне. Одиннадцатиклассники притормозили, уж больно грозен был его вид. Сашка был на голову выше любого из них и гораздо шире в плечах. Лицо выражало полную бесстрастность, а небрежная стойка человека, не понаслышке знакомого с рукопашным боем, усиливала впечатление.

— Пошел отсюда! — закричал Тима, нагибаясь вперед от усилия крика.

Губин стоял не шелохнувшись.

Тима! — скомандовал Егор. — Беги за остальными!

Но бежать уже не было необходимости, на шум сбежались почти все старшеклассники. И Бог его знает, чем бы закончилось дело, если бы во дворе не появился лицейский завхоз, а вслед за ним и Анна Петровна.

Старшеклассники остановились и отступили. Судьба Губина должна была вот-вот решиться. Евгений Николаевич громко звал охрану, чтобы схватить Сашу и сдать его в милицию, а Анна Петровна громогласно предлагала ему поскорее убраться.

— Мы найдем, где ты тут живешь! — кричала она. — Мы придем к твоим родителям с милицией, если ты сейчас не уберешься!

— Да он не местный! — выскочил вперед растерявшийся было Костя. — Он ко мне приехал! Это мой друг! Он не виноват! Он за меня вступился!

— Так вот, как пришел, так пусть и уходит! — решительно заявила Анна Петровна.

— Пошли, Кость, — дернул Костю за рукав Саша, — Пошли, так действительно лучше будет, и так уже засветились.

Костя послушался, и под общее улюлюканье они выскочили за ворота.

— Костров, вернись! — крикнула вслед Анна Петровна, но Костя не остановился.

Когда они скрылись за углом дома, Саша рассмеялся.

— Неплохо я у вас отрекомендовался. И встретили тоже гостеприимно. Чего это ты с ним сцепился?

— Да сам я виноват! — с досадой в голосе произнес Костя.

— Бывает, — успокоил его Саша. — Мы с Лыкой раньше тоже как кошка с собакой жили, а теперь друзья. И я порой не прав был. Не психуй, все утрясется.

Костя расстроенно молчал. У него еще не унялась дрожь в коленках, тряслись руки. Гу-бин же выглядел как ни в чем не бывало.

— Пошли по пепси вдарим, — предложил он. — И к скуле что-нибудь приложи, а то как у твоего отца будет.

Костя не хотел пить пепси под грибками, где они сидели с Лидочкой. Здесь их могли увидеть возвращающиеся домой лицеисты. Поэтому они зашли в кафе, расположенное на втором этаже местного торгового центра.

— Ну, давай думать, что нам сейчас делать, — предложил Саша, когда онл сели за столик и каждый пригубил холодной пепси-колы.

Отпив, Костя приложил почти ледяной стакан к своей саднящей левой скуле. Заломило еще сильнее, но фонарь ему был сейчас совсем не нужен. Он ждал, что Саша скажет дальше.

— Ты узнал, где нам искать Алика? спросил Губин.

— Да, у его школы. Но есть и ещё одно место.

— Давай там, где лучше.

— Если так, — рассудил Костя, — тогда прямо сейчас и надо идти. А то он уйдет домой, и мы его упустим. Если он уже не ушел.

— Черт, я поздно приехал, — подосадовал Губин. — Ну допивай; и пошли.

Сам он тут же опрокинул в себя всю оставшуюся в стакане пепси-колу.

"Как у него только горло не заболит?" — подивился Костя. Он отхлебнул еще немного и оставил стакан на столе. Время было дорого.

До школы Алика и бывшей школы Глобуса они добежали меньше чем за две минуты. Но все равно перехватить Аликанова по пути домой было мало шансов. Оставалось надеяться только на удачу.

Во дворе школы № 12 почти никого не было. Большинство учащихся разбрелось по домам. Шансы сыщиков убывали на глазах. Прождав еще минут пятнадцать у ворот, из-за которых совсем недавно Костя следил за Лидочкой, Саша принял решение.

— Пошли внутрь, может, он там.

— Остановит охрана, — возразил Костя.

— Ну остановит, так остановит. Бдительный охранник в красивой черной форме, немного смахивающий на морского пехотинца, действительно задержал их на пороге, за которым открывался совершенно пустой вестибюль.

— Вы куда, молодые люди? — поинтересовался охранник.

— Нам на секцию, — наугад сказал Сашка.

— Какую?

— Таэквандо.

— Сегодня занятий нет. Из какого вы класса?

— Мы вообще из другой школы…Нам…

— Ну так к себе и идите, — охранник сделал шаг вперед, оттесняя их к выходу.

— А восьмой класс уже отучился? — Костя выглянул из-за спины своего товарища.

— Занятия окончены, в школе никого нет, и нечего вам тут делать.

Охранник был неумолим, пришлось опять выйти на улицу.

— Скорее всего там его тоже нет, — сделал вывод Саша. — Знать бы, где он тусуется.

Костя пожал плечами:

— А может, кого-нибудь спросим, из тех, кто здесь учится?

Во дворе еще оставалось несколько человек.

— Ты что, — возмутился Губин, — мы же и тут тогда себя засветим, да еще как. Нет, нам надо найти его так, чтобы он ничего не заподозрил. Ведь надо выяснить, куда он ходит.

Костя не совсем понимал, зачем это надо, но не стал задавать лишних вопросов. Пусть Сашка сам решает.

Но, видно, и Саша Губин оказался в тупике. Он долго и сосредоточенно думал.

— А где, ты говоришь, еще его можно найти? — наконец спросил он.

— Я не знаю, можно ли его там найти. Просто там его видела Лидочка вместе с Глобусом незадолго до похищения.

— Узнал? — встрепенулся Саша. — Так что ж ты раньше-то не сказал?

— Я хотел, но ты мне сам не дал.

— Ладно, это далеко? Впрочем, какая разница. Пошли — покажешь.

Они вышли со школьного двора. Дом, о котором говорила Лидочка, находился совсем недалеко от Костиного лицея. Чтобы сократить путь, Костя повел Сашу дворами. Но им не удалось дойти даже до улицы Паустовского. В последнем дворе повстречался Алик.

Костя увидел его у подъезда, он стоял и трепался с компанией ребят в кожаных черных куртках, усеянных блестящими клепками. Костя остановился.

— Ты чего? — спросил Саша, — Пошли скорее.

— Не спеши, вот он, — Костя указал на Аликанова пальцем.

— Ты пальцем только не показывай, — тут же сменил тон Саша. — Который?

— В кожаной куртке с клепками.

— Кость, — терпеливо вздохнул Саша, — они все такие.

— Ну тот, что рядом с урной стоит.

— Черный, кучерявый?

— Да.

— Понятно.

— Что будем делать?

— Покурим, — сказал Сашка.

— Так ты же не куришь, и я тоже, — удивился Костя.

— Для конспирации, можешь не затягиваться. Возьми сигарету, набирай в рот и дыми.

Саша подошел к одному из многочисленных гаражей-ракушек, уродовавших и так не очень-то уютный московский двор, встал так, чтобы гараж почти полностью скрыл его фигуру от компании Аликанова, и достал из кармана непочатую пачку "Кэмел". Прикурив, он тут же вытащил сигарету изо рта и небрежно облокотился рукой с дымящейся сигаретой на ракушку, выставив ее таким образом на всеобщее обозрение.

— Ты можешь и не прикуривать, только встань позади меня, ~ сказал Саша.

Костя так и сделал.

Когда серый сигаретный пепел, испускавший хилую дымовую завесу, подобрался к самому фильтру, Аликанов начал прощаться с друзьями. Саша затоптал окурок, хотя в такую сырую погоду нужды и этом никакой не было.

Аликанов в последний раз махнул рукой друзьям и направился к углу дома. Только вовсе не к тому углу, что был ближе к улице Паустовского. Костя рванулся из укрытия.

— Куда? Стой! — скомандовал тихим голосом Губин. — Пусть отойдет подальше.

Он подождал, пока Аликанов дошел почти до угла, и шагнул из-за ракушки со словами:

— Теперь пора, а то опять потеряем. Аликанов быстро миновал двор. Костя и Саша увидели его уже метрах в ста впереди.

— Рванем немного, — предложил Саша, и они пробежались, изрядно сократив расстояние.

Шел он все-таки к улице Паустовского, но, выйдя на эту улицу, свернул опять не в сторону лицея. Здесь он пару раз оглянулся. Саша не счел нужным пока скрывать свое присутствие, и Костя следовал его примеру.

Аликанов явно не гулял просто так. Он куда-то стремительно направлялся. Но куда? Костя терялся в догадках. В той стороне Ясенева не было ничего привлекательного.

Вскоре они втроем обогнули последний квартал, перед спускающимся под горку пустырем, и теперь приближались к церкви, которую тоже с трех сторон окружал пустырь, а сзади примыкало кладбище.

Алик в церковь не пошел, он снова повернул налево. "Неужто он идет туда таким окольным путем?" — мелькнула догадка у Кости, но пока он решил промолчать. И только когда они уже почти подошли к тому самому дому и подъезду, о котором говорила ему Лидочка, Костя тронул Сашу за плечо и сказал:

— Это и есть то место, где их видела Лида. Саша тут же молча повернул в сторону и опять спрятался за кстати подвернувшуюся очередную ракушку.

Аликанов остановился, быстро осмотрелся и вошел внутрь.

— Вперед! — скомандовал Саша и бросился к закрывшейся двери. Костя отстал от него метров на десять. Когда он заскочил в подъезд, Губин уже стоял возле лифта и следил по загорающимся огонькам, на каком из этажей остановится кабина. Последним загорелся квадратный огонек с черным числом 13.

Саша вызвал лифт. Пришел другой, грузовой, который стоял ниже. На тринадцатый этаж Саша не поехал, они сошли на одиннадцатом и дальше поднимались по боковой запасной, так называемой пожарной, лестнице. Конечно, на площадке тринадцатого перед лифтом никого не оказалось. Аликанов давно уже зашел в какую-то квартиру.

— Костя, — приглушенно заговорил Губин, — ты встань за трубой мусоропровода, чтобы тебя не было видно. Но постарайся не пропустить, если кто-нибудь появится. А я сбегаю по лестнице наверх — проверю, не пошел ли он к крыше.

Саша ушел и скоро вернулся, тяжело дыша. Было видно, что поднимался и спускался он бегом.

— Никого нет, — только и сказал он.

— Садись, — Саша опустился на радиатор отопления у окна. — Садись, не поджаримся, еще не топят. Кто его знает, сколько ждать придется.

Но ждать пришлось недолго. Третий по счету лифт привез на тринадцатый этаж пассажира. Костя и Саша успели спрятаться за выступ стены. Она была настолько глубокой, что там могли укрыться и трое, если одному из них встать за трубу, за которой несколько минут назад прятался Костя.

Приехавший человек не стал пользоваться звонком, он загремел ключами и открыл наружную дверь вестибюля, за которым оказались двери четырех квартир. Саша и Костя выглянули из своего укрытия. Спина человека показалась Косте неожиданно знакомой, а когда тот, открывая дверь, немного повернул го-. лову, Костя успел узнать профиль, хотя Губин втягивал его обратно в нишу.

Едва хлопнула дверь одной из квартир, как Сашка раздраженно зашипел:

— Фигли ты застыл, как статуя. Глянул, и все. Понял?

— Я его знаю, — сказал Костя. — Кто это?

— Это охранник из нашего лицея.

И тут вдруг Костя вспомнил, где он видел, именно видел, а не слышал фамилию Аликанов. Он видел ее в графике дежурства охраны, лежавшем на столе у Миши, в тот день, когда собирал сведения о лицеистских Аликах.

— Саня, Саня, — громко зашептал Костя, от возбуждения выпучив глаза, — я знаю его фамилию! Он тоже Аликанов!