"Долина пламени" - читать интересную книгу автора (Каттнер Генри)

ГЛАВА II Барабаны смерти

Луис удивленно смотрел на Рафта.

— Senhor? — проговорил он.

— Что? — переспросил Рафт.

— Вы что-то сказали?

— Нет, ничего.

Рафт отпустил зеркальце, и оно упало на обнаженную грудь да Фонсеки. Подошел Мерридэй.

— Этот второй не дает себя осматривать, — озадаченно проговорил он. — Уперся и все.

— Я поговорю с ним, — сказал Рафт и вышел из палаты, заставляя себя не думать о зеркале и об этом прекрасном, удивительном лице. Все это очень субъективно, подумал он, просто галлюцинации или самовнушение, а в зеркале лишь отразился свет лампы. Но сам он в такое объяснение не верил.

Бородач стоял в кабинете у Рафта и рассматривал колбы с заспиртованными зародышами животных. Он повернулся и с едва заметной усмешкой поклонился Рафту. По всему было видно, что он не из тех, кто просто из любопытства шляется по джунглям. Бородач произвел на Рафта сильное впечатление. Его учтивость, манера носить одежду и держать себя выдавала в нем человека не только хорошо воспитанного, но и знатного. Но для Рафта было и что-то отталкивающее во всем облике незнакомца — его почти нескрываемое ликование и очевидное высокомерие.

— Saludades, senhor[3], - сказал он Рафту. Его ослепительно яркие глаза блестели так сильно, как это обычно бывает при лихорадке. Голос был низким, и в нем звучали странные нотки бесцеремонности. — Я ваш должник.

На португальском он говорил с едва уловимым акцентом. У Рафта вдруг возникло странное, редко испытываемое им чувство неловкости.

— Ну что ж, отдавайте долг, — резко сказал он. — Мы не хотим, чтобы на станции кто-нибудь заразился, а вы, вполне возможно, подхватили что-нибудь там, в верховьях реки. Снимите рубашку и дайте-ка я вас осмотрю.

— Я не болен, доктор.

— В таком случае, вы очень быстро выздоравливаете. Вы же были на пороге смерти, когда приплыли сюда.

Черные глаза со злостью сверкнули. Бородач передернул плечами и стянул с себя разорванную рубашку. Рафта поразил вид этого гладкого, крепкого тела. Под отливающей глянцем коричневатой кожей играли мускулы, но это было заметно лишь тогда, когда он двигался.

— Меня зовут Пауло да Коста Перейра, — сказал он с таким видом, словно его что-то развеселило. — Я — гаримпейро.

— Охотник за алмазами, не так ли? — уточнил Рафт и вставил градусник в рот Перейры. — А я и не знал, что здесь можно встретить охотника за алмазами. Мне казалось, что они все там, на Рио Франсиско.

Перейра ничего не ответил на это. Рафт приложил стетоскоп к его груди, вслушался, тряхнул головой и попробовал снова. Затем он попытался найти у Перейры пульс, но и из этого ничего не вышло. Сердце не билось — не было, естественно, и пульса.

— Что за дьявол! — вспылил Рафт. Он взял у Перейры градусник и облизнул свои пересохшие губы. Температура у да Фонсеки была ниже нормальной, у Перейры — немыслимо высокой, ртутный столбик градусника зашкаливал, а последняя отметка на нем была 108°[4].

Перейра аккуратно вытер губы.

— Я голоден, senhor, — сказал он. — Вы не дадите мне поесть?

— Я сделаю вам инъекцию глюкозы, — запинаясь сказал Рафт. — Или… нет, не знаю. Такого обмена веществ, как у вас, не может быть. Здоровый организм с ним не справится. Вы, должно быть, больны.

— У меня всегда так. Я вполне здоров.

— Здоровы? При том, что у вас не бьется сердце? — Рафт был непреклонен. — Вы сами-то понимаете, что. — что такого не может быть? Я имею в виду, что вас вроде как и не должно уже быть в живых.

Перейра улыбнулся.

— Возможно, вы просто не слышите моего сердца, но, уверяю вас, оно бьется.

— Если оно бьется так слабо, то его силы все равно недостаточно, чтобы перегонять кровь, — заметил Рафт. — Нет, с вами творится что-то неладное. Прилягте на эту кушетку. Вам нужно будет приложить лед, чтобы сбить температуру.

Перейра пожал плечами, но лег.

— Я голоден, — сказал он.

— Об этом мы позаботимся. И еще — мне надо сделать вам анализ крови.

— Нет.

Рафт выругался. Его терпение было на исходе.

— Вы больны. Или вы этого не понимаете?

— Ладно, — проворчал Перейра, — делайте, только побыстрее. Не люблю, когда со мной возятся.

Рафт едва сдержался, чтобы не вспылить в ответ. Он молча вылил кровь в пробирку и закрыл ее пробкой.

— Дэн! — позвал он. Но никто не ответил.

Крэддок как сквозь землю провалился. Рафт подозвал к себе Луиса и протянул ему пробирку.

— Отдашь это доктору Крэддоку и скажешь, что мне нужен клинический анализ крови, — сказал Рафт и повернулся к Перейре. — В чем дело? Лягте.

Но охотник за алмазами уже сидел — вид у него был бодрый, а огромные черные, как агат, глаза смотрели с каким-то дерзким ликованием. Рафт наблюдал за этим взглядом. Наконец блеск в глазах исчез, и Перейра вновь лег на кушетку. Теперь он лежал, улыбаясь своим мыслям.

Рафт принялся обкладывать его пакетами со льдом.

— Что произошло там, в верховьях?

— Не знаю, — ответил Перейра. — Однажды ночью у меня в лагере появился да Фонсека. Думаю, его самолет разбился. Он почти не мог говорить.

— Вы были один в лагере?

— Да, один.

Странно, подумал Рафт, но уточнять не стал. Его интересовало другое: каким образом у живого человека могло не биться сердце? Это невозможно. Кубики льда звенели.

— Вы не бразилец? На португальском вы говорите не очень хорошо.

Лихорадочно блестящие глаза сузились.

— Я уже слишком долго живу в джунглях, — ответил Перейра. — Разговаривать приходится на разных языках. А когда долго не говоришь на каком-то, начинаешь его забывать, — он мотнул головой в сторону стоящих на полках колб. — Ваши, доктор?

— Да. Это зародыши животных. Интересуетесь?

— Я в этом не слишком много смыслю, чтобы интересоваться. И потом — джунгли для меня… не главное. Хотя, конечно, как источник жизни…

Он замолк.

Рафт ждал, но Перейра молчал. Его странные глаза закрылись.

Рафт обратил внимание на свои руки, сжимающие пакетики со льдом: они дрожали.

— Та штуковина, которую да Фонсека носит на шее, — почти спокойно спросил Рафт, — что это?

— Не знаю, не заметил, — пробормотал Перейра. — У меня был трудный день. Мне бы очень хотелось отдохнуть.

Рафта передернуло при этих словах. Он пристально посмотрел на это загадочное нечеловеческое тело, вспомнил необычное строение ключицы, которое он заметил при осмотре, и многое другое. Какой-то внутренний толчок заставил его спросить:

— Хорошо, последний вопрос — к какой расе вы принадлежите? Ведь ваши предки не были португальцами, не так ли?

Перейра открыл глаза. Он нервно улыбнулся, обнажив зубы, отчего его улыбка превратилась в почти звериный оскал.

— Мои предки! — раздраженно повторил он. — Забудьте на время о моих предках, доктор. Как вам должно быть известно, я проделал длинный путь по джунглям. Очень длинный и увлекательный путь. Мне встретились на нем и дикие звери, и руины, и дикие люди… и на всем пути били барабаны, — его голос стал тише. — Мне встретились ваши предки, доктор. Они сидели на деревьях, галдели и почесывались, — голос Перейры походил на какое-то зловещее мурлыканье. — Мне встретились и мои предки, — восторженно и горделиво добавил он. — Я хочу спать. Не оставите ли вы меня одного?

Рафт сжал зубы. Конечно, Перейра бредил. Откуда еще было взяться этим бессвязным мыслям? А этот неожиданный всплеск высокомерия был частью его натуры.

Перейра бережно, точно это были дорогие одежды, положил возле себя свои лохмотья и почти мгновенно заснул. От лежащего на кушетке тела исходила невероятная жизненная энергия, перед которой Рафт испытывал смятение.

Он отвернулся. Сердце, которое бьется так слабо, что его невозможно услышать? Нелепость. Может быть, неизвестная науке болезнь? Но если так, то откуда же такие противоречивые симптомы? Перейра казался совершенно здоровым, хотя по всем признакам такого быть не могло.

Нет, здесь было что-то другое. Мутация? Один из тех любопытнейших случаев, когда появляется существо, отличное от других представителей человеческого рода? Рафт нервно облизнул губы и пошел взглянуть на пилота. Он вдруг почувствовал царящее повсюду странное беспокойство, точно появление этих двух людей нарушило сонливый покой всей станции.

С да Фонсекой все было по-прежнему, и Мерридэй продолжал вводить ему стимулирующие препараты. Рафт что-то одобрительно хмыкнул и отправился на поиски Крэддока.

Спускаясь в холл, он неожиданно остановился при звуке знакомого низкого голоса. Охотник за алмазами говорил спокойно, но в его интонациях было что-то настойчивое.

— Я возвращаю вам это. И для этого пришлось пройти немалый путь.

Дэн Крэддок отвечал почти шепотом, запинаясь, в его голосе слышались удивление и страх:

— Но вас там не было! Там не было никого и ничего, кроме…

— Мы пришли позже, — сказал Перейра, — ориентируясь по солнцу и реке. И в конце концов мы нашли ответ.

Рафт выдохнул, и пол под его ногами скрипнул. В тот же миг он услышал звук, похожий на едва уловимое дуновение ветра, и почувствовал, как произошло какое-то необъяснимое движение.

Озадаченный, он ринулся вперед. Коридор был пуст, и никто не мог бы выйти из лаборатории так, чтобы Рафт этого не заметил. Но, оказавшись на пороге, он увидел лишь Крэддока, одного Крэддока, который немигающим, отрешенным взглядом смотрел в пустоту.

Рафт быстро оглядел комнату. Никого. Сетки были по-прежнему на окнах, кроме того, они так проржавели, что снять их бесшумно было бы просто невозможно.

— Где Перейра? — отрывисто спросил Рафт.

Крэддок повернулся и, удивленно открыв рот, переспросил:

— Кто?

— Человек, с которым ты только что разговаривал.

— Я… я… здесь никого не было.

— Да, конечно, — согласился Рафт. — Значит, я действительно свихнулся. Это немудрено после того, что случилось этой ночью.

В руках у Крэддока Рафт заметил что-то похожее на небольшую книгу. Это был старый перекидной блокнот в истершейся и потерявшей цвет кожаной обложке. Валлиец поспешно сунул его себе в карман. Избегая вопрошающего взгляда Рафта, он кивнул в сторону микроскопа.

— Анализ крови. Я, видимо, что-то напутал. Все не так, сказал он. Впрочем, сбитым с толку он при этом не выглядел.

Рафт посмотрел в микроскоп и плотно сжал губы.

— Так и есть, свихнулся, — проговорил он.

— Любопытно, да? — точно не услышав последних слов Рафта, спросил Крэддок.

Но то, что увидел Рафт под микроскопом, было не просто любопытно — это было жутко. Существуют определенные типы клеток крови, которые свободно перемещаются в сосудистой системе; каждая разновидность имеет свою форму и назначение, посторонние же организмы, попавшие в кровь, в различной степени воздействуют на них.

Но такого, как сейчас, Рафт никогда еще не встречал. Красные клетки имели не обычную — круглую, а вытянутую, овальную форму; а вместо белых — хаотично извивались какие-то пушистые инфузории. И двигались они быстро — невероятно быстро!

— Заметно поутихли с тех пор, как я в первый раз заглянул в микроскоп, — проговорил Крэддок. — Вначале они крутились с такой бешеной скоростью, что и увидеть их было невозможно.

— Но что это? Микробы? Фагоциты разрушены. Перейра должен был умереть, если в его крови не осталось белых клеток. Нет, конечно, здесь какая-то ошибка. Нужно провести реагентные анализы.

Но и эти анализы ничего нового им не дали. Какой бы реагент они ни пробовали, ответная реакция была абсолютно нормальной. Кровь как кровь. Более того, эти извивающиеся инфузории были, похоже, безвредны. Когда реагентом выступал яд, они образовывали из своих пушистых телец заградительный барьер, так же как фагоциты, но раза в три эффективнее.

Предметное стекло микроскопа поблескивало и дрожало в искалеченных пальцах Крэддока.

— Это еще и лучше, — сказал он. — Эти микробы эффективнее белых клеток.

— Только куда подевались белые?

— Господи, откуда же мне знать? — пальцы Крэддока скользнули в карман, где лежал блокнот. — Этим занимаешься ты, а не я. Твои заботы.

— Ты так думаешь? — медленно протянул Рафт. — А что это там было насчет солнца и реки?

Крэддок заколебался, а потом, криво усмехнувшись, проговорил:

— Мне они показались вполне обычными.

Круто повернувшись на каблуках, он вышел из лаборатории.

Рафт пристально посмотрел ему вслед. Что-то за всем этим было. Очевидно, что Крэддок знал Перейру. Однако каким образом мог состояться их разговор, Рафт не понимал. Чревовещание? При этой мысли он сам усмехнулся. Нет, конечно же, Перейра был в лаборатории вместе с Крэддоком, а затем, по всей видимости, прошел через стену.

А это значит… что?

Рафт вновь прильнул к микроскопу. Но и там ответа он не нашел. В нормальном разумном мире 1985 года не было места для подобных явлений. Кстати, подумал Рафт, а где сейчас Перейра?

В кабинете, где его оставил Рафт, охотника за алмазами не оказалось. Выходя, Рафт замешкался и в то же мгновение услышал звук, от которого кровь застучала у него в висках. Странное, необъяснимое ощущение чего-то неправильного словно обрушилось на Рафта.

На самом деле это был лишь отдаленный шум заведенного мотора, хотя кому могла потребоваться моторная лодка в этот час — было непонятно.

Рафт взял фонарик и направился к реке. До него донеслись возгласы, и Рафт понял, что был не единственным, кто услышал шум мотора. На берегу маячила широкая фигура Мерридэя.

Рафт настроил фонарик и посветил в сторону реки. Водяная гладь искрилась, точно алмазная россыпь. Он повел лучом из стороны в сторону.

Моторная лодка, оставляя за собой черную борозду по сверкающей воде, уходила во мрак, куда луч фонарика уже не доставал.

Но прежде чем лодка исчезла, луч света выхватил из тьмы лицо: это был Перейра. Он смотрел назад через плечо и смеялся, под бархатистой бородой ослепительно сверкали белые зубы. В этом смехе слышалось торжество победителя и ликование, которое Рафт заметил еще раньше, при осмотре.

Вместе с Перейрой в лодке был еще кто-то, но кто — Рафт разобрать не мог. Индейцы бегали по берегу, двое из них пытались догнать моторную лодку на каноэ, но это было уже невозможно. Рафт выхватил пистолет, который он всегда носил с собой, когда был в джунглях. Уже сама мысль — выстрелить в эту наглую, усмехающуюся физиономию — была ему сейчас приятна.

— Нет, Брайан! — воскликнул Мерридэй и удержал его руку.

— Но он уходит на нашей лодке!

— С ним Дэн Крэддок, — сказал Мерридэй. — Разве ты его не заметил?

Шум мотора удалялся, сливаясь с далеким, глухим боем барабанов Ютахи. Рафт стоял неподвижно, совершенно сбитый с толку, и чувствовал свою полную беспомощность.

— Ну что ж, сейчас нам уже ничего не сделать, Дождемся утра, — сказал он наконец. — Пошли обратно на станцию.

Вслед за этим Рафт услышал незнакомый ему голос, который невнятно сказал на португальском:

— Он ушел обратно в свою страну… и взял кое-что с собою.

Луч фонарика выхватил из темноты лицо пилота. В одной руке да Фонсека крепко сжимал свой шлем, а другая — нервно блуждала по шее, словно пытаясь что-то отыскать. Зрачки его уже не были сужены. Они были огромными.

— Что взял? — спросил Мерридэй.

— Мою душу, — спокойно ответил да Фонсека.

Все замолчали, и в наступившей тишине с ужасающей отчетливостью прозвучал его голос:

— Она была у меня здесь, в маленьком зеркале на шее. Он вложил ее туда. Зеркало ему давало силу, которая… которая… — слабый, задыхающийся голос замер.

— Какую силу? — спросил Рафт.

— Которая делает из людей рабов, — прошептал пилот. — Так же, как он сделал это с доктором.

Крэддок! Рафт вдруг почувствовал огромное облегчение оттого, что валлиец ушел не по собственной воле, а значит, никакого загадочного, необъяснимого сговора с Перейрой у него не было. Но тут же Рафт разозлился на самого себя, что так быстро принял на веру все эти невероятные объяснения безумца. Впрочем, других объяснений не было.

— Отпустите меня, — проговорил да Фонсека, сделав слабую попытку освободиться от поддерживающих его рук. — Я не могу быть здесь долго — у меня забрали мою душу.

— Внесите его вовнутрь, — приказал Рафт. — Билл, приготовь шприц и адреналин.

Когда да Фонсеку положили на койку, он был уже без сознания. Сердце у него остановилось. Мерридэй быстро поднес шприц. Догадавшись о намерении Рафта, он вставил длинную иглу.

Рафт сделал укол прямо в сердце и стал ждать, держа наготове стетоскоп. Он вдруг почувствовал: что-то было не так, что-то изменилось.

Внезапно он понял — это были барабаны. Они стали громче, пронзительнее, они торжествовали победу. Их бой был как оглушительный стук сердца чудовища — сердца джунглей, темных и необъятных.

И сердце да Фонсеки отозвалось. Рафт услышал его — оно медленно забилось в такт барабанам Ютахи. Веки дрогнули. И послышался голос — глухой и монотонный:

— Он сейчас возвращается… Врата Доирады открываются перед ним… он возвращается… к спящему Пламени. По невидимой дороге, где демоны Паитити охраняют Врата Доирады…

Все громче звучали барабаны.

Все громче билось сердце да Фонсеки, а его голос. становился все сильнее и сильнее:

— Солнце было другим. И река текла медленно — слишком медленно. И там подо льдом был демон. Это было… было…

Он начал снова терзать пальцами горло, жадно ловя воздух. Глаза его смотрели безумно.

— Курупури! — вскрикнул да Фонсека, и барабаны ответили эхом.

И смолкли.

Наступила мертвая, пронзительная тишина, словно кто-то приказал барабанам замолчать.

Да Фонсека, словно мертвый, откинулся назад. Рафта прошиб холодный пот, он склонился над бесчувственным телом и стал водить стетоскопом по обнаженной груди пилота.

Стетоскоп молчал.

Потом где-то далеко в джунглях еще один раз ударили барабаны и смолкли.

Сердце да Фонсеки шевельнулось.

И остановилось навсегда.