"Пулковский меридиан" - читать интересную книгу автора (Инбер Вера Михайловна)

Глава третья Огонь

1 Мороз, мороз!.. Великий русский холод, Испытанный уже союзник наш. Врагов он жалит, как железный овод, Он косит их, прессует, как фураж, И по телам заснувших мертвым сном Он катит дальше в танке ледяном. 2 Как из былины, в кожаном шеломе Глядит из башни (ну и здорова!) Румяная седая голова. А дальше в этой танковой колонне Идут бураны, снежные вьюны, Заносы… Не видать еще весны. 3 Треск по лесу! Алмазная броня То изумрудом вспыхнет, то рубином. А чуть стемнеет, на излете дня, Вооружась серебряной дубиной, Уходит партизанить наш старик, Как в дни Наполеона он привык. 4 И тут уж враг без памяти бежит, Чтоб от него укрыться как-то, где-то. И бледная немецкая ракета Беззвучно заикается, дрожит. Все снег да снег, без края и конца, Вокруг Оломны и Гороховца. 5 Ни шороха, ни звука, ни движенья. Не покидает свой высокий пост Луна, чье кольцевое окруженье Истаивает под напором звезд. И вдруг раскат. И ожил горизонт… Товарищи, здесь Ленинградский фронт! 6 Вчерашний день мы провели в лесу, На наших дальнобойных батареях. И я его забуду не скорее, Чем собственное имя. Пронесу Его в глубинах сердца. Никогда Туда не проникают холода. 7 Бойцы приказ Наркома обороны Читали в полдень, и когда закат Был золотого цвета, как патроны, В землянке, где над головой накат, И у костра под елью вековой, Когда был Млечный Путь над головой. 8 Оружием всех видов и родов Приказ был соответственно отмечен. Связист его читал у проводов, У карты — генштабист. И лишь разведчик, Кому и лишний вздох не разрешен, В тылу врага был этого лишен. 9 Один из них рассказывал: — В снегу И сам иной раз станешь как ледяшка, Но согревает ненависть к врагу. Сидишь часами — и оно не тяжко. Мороз! А в голове горит одно — Задание, которое дано. 10 Он прав, разведчик. От глухой тропы, От точки огневой до бури шквальной, Когда столбы земли, подобно пальмам, Перерастают сосны и дубы, — Везде и всюду, явен или скрыт, Но этот наш огонь всегда горит.

11 Он партизанским полымем-пожаром Захватчиков сжигает на корню, Закован в современную броню, Старинным русским полыхает жаром. Он страшен недругам, он — бич врагов, Ему дивятся пять материков. 12 Огонь! В честь нас, людей из Ленинграда, В честь пятерых, — пять молний, пять громов Рванули воздух (мы стояли рядом). По вражьим блиндажам пять катастроф. И в интервалах первым начал счет Один из нас, сказав: — За наш завод! 13 Второй проговорил: — За наш совхоз, Во всем районе не было такого! — За сына, — тихо третий произнес. Четвертая, инструкторша горкома: — За дочку! Где ты, доченька моя? — За внука моего! — сказала я. 14 Я внука потеряла на войне… О нет! Он не был ни боец, ни воин. Он был так мал, так в жизни неустроен, Он должен был начать ходить к весне. Его зимою, от меня вдали, На кладбище под мышкой понесли. 15 Его эвакуацией за Волгу Метнуло. Весь вагон, куда ни глянь, Всё дети. Ехать предстояло долго… Так в лес детеныша уводит лань, Все думает спасти его, пока В ее сосцах хоть капля молока. 16 Он был как тот березовый росток, Который ожил в теплоте землянки И вырос на стене, как на полянке, Но долго просуществовать не мог. Хирел, мечтал о солнце, как о чуде, И вздрагивал от грохота орудий… 17 Смертельно ранящая, только тронь, Воспоминаний взрывчатая зона… Боюсь ее, боюсь в ночи бессонной. И все же, невзирая на огонь, Без жалости к себе, без снисхожденья Иду по этим минным загражденьям 18 Затем, чтобы перо свое питала Я кровью сердца. Этот сорт чернил… Проходит год — они все так же алы, Проходит жизнь — им цвет не изменил. Чтобы писать как можно ярче ими, Воспользуемся ранами своими. 19 Используем все огневые средства Для ненависти огненной к врагу. Боль старости, загубленное детство, Могилка на далеком берегу… Пусть даже наши горести и беды Являются источником победы. 20 Преследуем единственную цель мы, Все помыслы и чувства об одном: Разить врага прямым, косоприцельным, И лобовым, и фланговым огнем, Чтобы очаг отчаянья и зла — Проклятье гитлеризма — сжечь дотла.