Глава 8

Уже позже я сообразил, что число, на которое Снейп назначил мне переделывать зелье Единства — мой день рождения. Но в одном он все же был прав — расслабляться нельзя. Я прекратил думать о тех изменениях, через которые должен пройти мастер окклюменции. Выбора не было — мне не хотелось, чтобы в моих воспоминаниях копался Снейп или кто угодно другой. Я продолжал читать теорию, постепенно убеждаясь в своей правоте относительно ломки личности — автор книги, некий Людвиг Ниманд, предупреждал о связанных с этим опасностях в отдельной главе.

— Нога-то как, зажила? — озабоченно спросил Хагрид, впуская меня внутрь своей берлоги. Навстречу бросился Клык. Я только махнул рукой — подумаешь, нога!

— Смотри, кого я тебе принес!

Хагрид сунул руку под стол и достал большую коробку, из которой раздавалось шипение и скрежет. Я оживился.

— Ух ты, кто там?

Хагрид торжественно снял крышку, и я раскрыл рот от изумления. В коробке сидел здоровенный паучище величиной с мою ладонь, весь серый, с черными симметричными разводами на спинке, мохнатыми ногами и восемью блестящими глазами на большой голове. Он раздраженно шипел и скреб ногами по дну и высоким стенам коробки, пытаясь выбраться.

— Ну? — довольно спросил Хагрид. Я прошептал:

— Потрясающе! Неужели в лесу водятся такие огромные?

Хагрид пробормотал что-то вроде "Это ж еще малыш" и занялся приготовлением напитка, который называл чаем. До самого обеда я рисовал паука и даже погладил его спинку, хотя подержать в руках Хагрид его не дал.

— Нельзя, — сказал он. — Его не особо приручишь, он и укусить может. Пауков лучше не приучать к людям… — Он закрыл коробку и поставил под стол. — В следующую субботу еще кой-кого покажу.

— Я не могу в следующую субботу, — расстроился я. — Меня Снейп заставил зелье переделывать.

— То, что ты на себя пролил?

— Я вижу, новости тут быстро распространяются…

— Ну еще бы, про тебя все говорят — ты ж лучший ученик!

Я испытал настоящий шок.

— Я лучший ученик?! Ты издеваешься?

— Все тебя хвалят, — убедительно произнес Хагрид, глядя на меня своими черными глазами и улыбаясь в бороду.

— Да брось, — я засмеялся. — Ты просто шутишь! Меня только Флитвик может хвалить!

— Еще профессор Макгонагалл, а это тебе не что-нибудь…

— Макгонагалл? Она мне никогда "превосходно" не ставила, ни за одну работу!

— Ну, наверное она думает, что ты можешь и получше написать.

Я не нашелся, что ответить.

— Я не такой, — сказал я, прощаясь с Хагридом и словно желая оправдаться. — Это вот Грейнджер из Гриффиндора, она лучшая. К тому же, в астрономии я полный ноль, все эти цифры, координаты… что одна планета, что другая…

— Ладно-ладно, — Харгид похлопал меня по плечу, и я чуть не свалился с крыльца. — Сам небось знаешь, какой ты.

Я побрел в замок, размышляя над его словами. Чары и трансфигурация были моими любимыми предметами. С такой магией я чувствовал себя свободно, и палочка Левиафана поддерживала мои усилия. Мне было интересно писать работы, хотя Флитвик, оценивавший их высоко, постоянно усложнял задания, а Макгонагалл, строгая, как обычно, не ставила мне за них "превосходно" и вообще довольно скептически относилась к моему желанию идти вперед быстрее, не дожидаясь одноклассников. У Снейпа я старался только из принципа, чтобы тот не решил, что я не способен успевать по его предмету. Остальные дисциплины меня не слишком интересовали. Защита от темных искусств могла бы быть ничего, если б ее вел кто-нибудь другой, а не Квиррелл. Иногда я ходил в оранжерею зарисовать некоторые особенно причудливые растения. Но это эстетическое удовольствие не слишком сказывалось на моем интересе к гербологии. И уж ни в коей мере я не старался завоевать себе место первого ученика. Слышать о себе подобные слова было крайне странно.

Из нас четверых я оказался самым старшим. В ноябре мне исполнялось двенадцать. Нотт родился в конце декабря, Пирс и Флетчер — в феврале. Проснувшись утром в субботу, я с сожалением подумал, что бы припас мне Хагрид на сегодня, не будь у меня Снейпового задания, открыл глаза и сел на кровати. Свет, подумал я, и круглая лампа под потолком начала медленно разгораться. Тут мой взгляд упал на тумбочку, и когда я осознал, что же там лежит, то не смог сдержать восторженного крика. Нотт подскочил на кровати, спросонья не разобравшись, что происходит. Сзади зашевелился недовольный Флетчер.

— Ты с ума сошел? Сегодня суббота, чего ты орешь? — пробормотал Пирс, поднимая голову с подушки.

— Кто это сделал? — проговорил я, оборачиваясь к ним. — Откуда это здесь?

— Что — это? Что? — с любопытством спросил Флетчер.

— Вот!

На моей тумбочке лежала толстая пачка плотной коричневой бумаги большого формата, отлично подходящая для набросков, а сверху — коробки с угольными палочками и разноцветной пастелью. Ничего лучше мне никогда в жизни не дарили.

Нотт подобрался к спинке кровати, чтобы получше рассмотреть мои сокровища.

— У тебя что, день рождения? — догадался он.

— Ну, вообще-то да, — сказал я. Подошли Пирс и Флетчер.

— Это Дамблдор, — с уверенностью сказал Пирс. — Он иногда дарит что-нибудь такое… этакое. Нужное.

Я поднял голову и крикнул, глядя в потолок:

— Спасибо, сэр!

— Вряд ли он тебя услышит, — хмыкнул Нотт.

— Мало ли, — сказал я, вспомнив слова Пирса о картинах-окнах. У меня было уже несколько рисунков Дамблдора. — Просто это то, что надо! Круче и быть не может.

— Мы поняли, — сказал Пирс. — Сейчас семь утра. Можно было и не орать.

— Да ладно тебе, — Нотт ухмылялся. — Надо придумать, как отметить знаменательную дату.

— Не надо ничего отмечать, — сказал я. — Я не праздную день рождения.

— А тебя никто и не спрашивает, — ответил Нотт. — Вы как? — он обратился к Пирсу и Флетчеру. — Замутим что-нибудь?

К моему удивлению, Пирс согласился:

— Надо замутить. А то Ди скоро трансформируется в книжного червяка и будет жрать книги в буквальном смысле.

— Я замучу сегодня у Снейпа, — сказал я. — В буквальном смысле.

С сожалением оставив бумагу и уголь с пастелью на тумбочке, я отправился на завтрак, а оттуда в класс, где меня поджидал профессор.

Он сидел за столом и, кивнув на мое "Здравствуйте", молча указал на парту с ингредиентами. Я погрузился в работу, всеми силами стараясь отвлечься от подарков, что ожидали меня в спальне. В промежутках, пока зелье закипало, и нужно был просто ждать определенное количество минут, я украдкой осматривал класс и поисках очередного монстра в пробирке, которого стоило запомнить и изобразить, теперь уже в цвете. Снейп, не поднимая головы, занимался какой-то писаниной. На одной из полок я вдруг заметил нового гада в склянке, серо-зеленое создание с огромными черными глазами, с лапками у самой головы и длинным гребенчатым хвостом. Блики от огня падали на него так, что создавалось впечатление, будто тварь слегка извивается и глядит прямо на меня. Эта картина меня буквально заворожила.

— Ди! — рявкнул Снейп. Я подскочил. Время на песочных часах вышло, и мое зелье медленно склеивалось с самим собой, лишенное разбавителя, который я должен был уже давно влить. Снейп оказался рядом. Один взмах — и мой котел опустел.

— Начинайте сначала, — бросил Снейп. — Будете варить до тех пор, пока не перестанете витать в облаках.

Я счел это справедливым и на этот раз не отвлекался от работы с начала и до конца.

Когда я перелил полученное зелье в причудливый флакон и поставил его на учительский стол, Снейп, наконец, оторвался от своих бумаг.

— Запишите куда-нибудь, — сказал он. — "Насекомые в зельеварении: основные категории и принципы применения". Три стандартных свитка. К следующей пятнице.

— Я не успею! — поднял я глаза от листа бумаги. — Это же огромная тема! На нее наверняка какие-нибудь диссертации написаны.

— И не одна, — ответил Снейп. — Но я не надеюсь получить от вас диссертацию.

— У меня две работы для профессора Флитвика, и еще для профессора Макгонагалл… одна… я действительно не успею написать три свитка!

— Я заметил, что на рисунки у вас хватает времени, — холодно сказал Снейп. — Думаю, ничего не случится, если вы отвлечетесь от своего драгоценного хобби ради учебы.

— Я учусь! — возразил я.

— Профессор Квиррелл, — продолжал Снейп, — не впечатлен вашими успехами.

А я не впечатлен профессором Квирреллом, подумал я.

— Он нам ничего не рассказывает! Только какие-то истории из своей жизни, и те сомнительные. Мы почти не проходим заклинаний.

— Вот как, — сказал Снейп, и в его голосе я уловил стальные нотки. — Значит, проблема в профессоре Квиррелле… — он помолчал. — Всё, идите. Три свитка в пятницу.

Мне ничего не оставалось, как идти в библиотеку. Ладно-ладно, ожесточенно думал я, поднимаясь по лестнице. Я тебе такое сочинение напишу, чтобы ты не смог мне поставить ничего, кроме "превосходно" (Снейп тоже никогда не ставил мне этой оценки). Но дойдя до дверей библиотеки, я вдруг замер, пораженный внезапной мыслью.

— Это же провокация! — потрясенно выговорил я, и какой-то проходящий мимо старшеклассник с недоумением на меня покосился. — Как же я повелся!

Я испытал одновременно восторг и страх. Неужели он знает, что я самостоятельно решил освоить искусство окклюменции? Узнать об этом несложно — в библиотечной карточке записаны все книги, которые я брал. Правда, с чего это вдруг Снейпу интересоваться тем, что я читаю? Нет, этого не может быть, думал я, входя в библиотеку и занимая свой любимый стол поближе к каталогу. Но даже если он и не собирался меня провоцировать, произошедшее все же можно было так назвать. Я постоянно оправдывался, будто в чем-то виноват — говоря языком Людвига Ниманда, "раскрылся"… и еще этот Квиррелл, придурок — с чего ему вздумалось на меня жаловаться?

Я выложил на стол книги и начало писать эссе для Флитвика, решив закончить одно сегодня и одно завтра, чтобы в понедельник разделаться с Макгонагалл, а со вторника засесть за зелья. Потом я вспомнил про контрольную по астрономии в среду и четверговый тест по истории, и мне стало совсем нехорошо.

Я едва успел дописать эссе и приступить к изучению вопросов контрольной по астрономии, как за мой стол уселись Пирс, Нотт и Флетчер. На их лицах было деланное возмущение.

— Вот где ты шляешься в свой день рождения, — сказал Нотт. — А мы как дураки ждем тебя в гостиной. И в столовую ты опять не пришел… впрочем, это даже к лучшему, — все трое переглянулись, а Пирс не сдержал улыбки. — Флетчер придумал, что мы можем замутить. Хватит читать хотя бы сегодня. Пошли с нами.

— У нас в среду контрольная по астрономии, — напомнил я.

— Всему свое время, — сказал Нотт. — Сегодня мы гуляем. Давай, не заставляй нас ждать.

Делать было нечего. Я собрал книги, и мы вышли из библиотеки.

— Куда мы идем?

— Сейчас увидишь, — Нотт выглядел крайне довольным. — Полезно иметь сестру на старшем курсе, а? — он подмигнул Флетчеру. Тот согласно кивнул.

Мы начали спускаться по одной из лестниц. Флетчер шел первым. Завернув за угол, мы прошли по широкой светлой галерее и остановились у картины с богатым натюрмортом. Бормоча что-то себе под нос, Флетчер осмотрел ее, протянул руку и несколько раз провел пальцем по лежащей на краю блюда зеленой груше. Груша задергалась, издала нечто напоминающее хихиканье и превратилась в дверную ручку.

— Прошу, — сказал Флетчер и открыл дверь.

Перед нами оказался огромный зал, наполненный удивительными ароматами печеного хлеба, свежих фруктов и жареного мяса. Вдали стояла огромная печь, на столах то и дело возникали блюда с едой, а повсюду сновали маленькие странные существа с большими ушами и в белых передниках. Завидев нас, некоторые бросили свои дела и подбежали ближе.

— Молодые господа! — наперебой раздались голоса. — Рады вас видеть, проходите, проходите!

Нотт подтолкнул меня вперед.

— Кто это такие? — прошептал я ему.

— Эльфы! — как само собой разумеющееся, ответил Нотт. — Эльфы Хогвартса. Эй, — сказал он стоящим перед нами существам, — вот у этого парня сегодня день рождения. У вас не найдется чего-нибудь подходящего по такому случаю?

Существа бросились врассыпную, а через минуту нас усадили за небольшой стол, уставленный всякой вкуснятиной вроде пирожков, жареных куриных ножек, яблочного сока и мороженого в прозрачных голубоватых вазочках из нетающего льда.

— Обалдеть, — сказал я, вгрызаясь в куриную ножку. — Откуда вы узнали про это место?

— Сестра как-то рассказывала, что была на кухне Хогвартса, — объяснил Флетчер, налегавший на мороженое. — Я вспомнил об этом, когда мы думали, как отпраздновать твой день. Пошли к сестре, она нам все рассказала…

— Причем не сразу, — заметил Нотт. — Типа вы еще маленькие, это запрещено, и все в таком духе. Да сюда пол-Хогвартса ходит!

Судя по всему, так оно и было. Во время нашего небольшого пира к эльфам зашли две девочки забрать какой-то сверток, а под конец появилось несколько семикурсников из Хаффлпаффа.

— А ну кыш отсюда! — увидели они нас. Мы как раз приканчивали последнее мороженое.

— Это не ваша кухня! — нагло заявил Нотт.

— Не выпендриваться, малышня! Давайте, проваливайте!

Мы поднялись из-за стола, поблагодарили столпившихся эльфов, которые снова поздравили меня с днем рождения, и вышли из кухни.

— Кто эти эльфы? — спросил я. — Почему я до сих пор ни разу их не видел?

— Они не особо показываются, — объяснил Нотт. — У нас дома есть один такой.

— Да ты что! — восхитился я.

— Он типа слуги, еду готовит, комнаты убирает. А если ему дать новую одежду, он становится свободен.

— Свободен?

— С этими эльфами все непросто, — сказал Пирс. — Отец рассказывал о них много странных вещей.

— Например? — спросил Флетчер.

— Например то, что они аппарируют как-то по-другому, не как люди. Что их магия не требует палочек и вообще не особо изучена. Что хозяин имеет над ними абсолютную власть, еще про их прошлое, очень загадочное… — Пирс покачал головой. — Короче, странный народец.

Я не знал, что такое аппарировать, но не стал спрашивать. Мы были очень довольны нашей незаконной вечеринкой и весь вечер провалялись на кроватях, болтая о том, кто чем будет заниматься в рождественские каникулы.