"Заклинатель" - читать интересную книгу автора (Хиггинс Фиона Э.)

Когда я по совету матери начинал вести этот дневник, мне и в голову не могло прийти, что однажды мне придется записывать в него такие странные истории, как рассказ о событиях, произошедших в последнюю ночь, которую я провел возле Сивиллы в целла-морибунди. С лавки, где я лежал, можно было различить, что незваных гостей — трое; роста они разного, одеты все в черное, двое в капюшонах, один в шляпе. В мою сторону не смотрели, поэтому я отважился в третий раз нюхнуть воды Фодуса. Только я схватился за склянку, как молодой мужчина, стоявший возле стола с покойницей, заговорил:

— Мистер Пантагус, а вы уверены, что с мальчиком ничего плохого не случится?

— Не беспокойтесь, мистер Белдинг, — последовал ответ, и я разглядел, как мужчина постарше ободряюще потрепал напуганного юношу по плечу, — ничего страшного. Может, голова немного поболит, только и всего. Жизненный опыт пойдет парню на пользу.

Похоже, что мистера Белдинга, юношу лет восемнадцати, эти слова успокоили. К тому же в тот момент его занимали куда более важные вещи, нежели забота обо мне. Он отвернулся к столу и взял мертвую девушку за руку.

— Бедная милая моя Сивилла, до чего же она холодная, — удивленно пробормотал юноша.

— А чего вы ждали? — проворчала в ответ незнакомка в капюшоне. В голосе ее слышалось явное беспокойство.

Мистер Пантагус поднял на нее взгляд и ласково улыбнулся.

— Не волнуйся, Юнона, — произнес он, — мы быстро.

Я заметил, как Юнона потянула за тонкий шнурок, обвивавший ей шею, но что висело на нем, разглядеть не сумел, поскольку неизвестный предмет она зажал в ладони. Затем она быстрым движением мазнула чем-то себе под носом, прямо над верхней губой, — должно быть, каким-то неведомым снадобьем. Мазок мягко поблескивал в свете свечей. Точно так же поблескивала и верхняя губа мистера Пантагуса, — по-видимому, он произвел те же самые действия, что и Юнона.

— Что это? — спросил мистер Белдинг. — Мне это тоже нужно?

Юнона покачала головой и сделала знак, чтобы он замолчал. В правой реке у нее появился изящный флакон грушевидной формы на тонкой серебристой цепочке. Девушка стала медленно обходить комнату по кругу однообразными гипнотическими движениями раскачивая флакон туда-сюда, туда-сюда. Когда она проходила мимо, до меня донесся аромат столь сладкий, сколь горек был запах воды Фодуса из моей заветной склянки, и не удивлюсь, если столь же сильно действующий на сознание. Не в силах противиться запаху, я глубоко вдохнул ароматный воздух. Юнона же продолжала обходить комнату и, поравнявшись с мистером Белдингом, на пару мгновений задержалась у него за спиной. Вдохнув запах, юноша тут же закашлялся и зачихал.

— Что вы делаете?! — в страхе воскликнул он.

— Не волнуйтесь. Это всего лишь зелье для вызова духов, — успокоила Юнона.

— Простите, — прошептал юноша. — Просто мне никогда еще не приходилось заниматься такими вещами.

— Зато нам приходилось, — мягко возразила Юнона. — И останавливаться нельзя.

Постепенно всю комнату окутал сильный запах снадобья. Я внимательно наблюдал сквозь полуопущенные веки, как Юнона подошла к мистера Пантагусу и встала подле него, в изголовье покойницы. При мерцании свечей кожа Юноны мягко светилась под черным капюшоном. Мистер Белдинг стоял от Сивиллы сбоку и беспокойно переминался с ноги на ногу.

Мистер Пантагус запустил руку в складку плаща и извлек оттуда мешочек, затянутый шнурком. Приоткрыв его и зачерпнув полную пригоршню каких-то сушеных трав, он стал осыпать ими голосу мертвой, бормоча при этом вполголоса что-то нечленораздельное. Вновь погрузив руку в мешочек, он достал связку коротких коричневых палочек, быстро растер их меж пальце и рассыпал получившийся порошок по всему телу покойницы. Кое-какие запахи были знакомы мне: я узнал нотки корицы и аниса, но остальные чуял впервые.

Затем он достал из пышных складок рукава широкогорлый кувшин. Погрузив пальцы в темную жидкость, он разбросал брызги по комнате. Воздух потяжелел, налился запахами полыни и мирры. От такого многообразия ароматов у меня, хоть и лежавшего на лавке, голова пошла кругом. Что же до юного мистера Белдинга, то он едва не лишился чувств от тяжести переживаний и запахов; бедняга молча, с открытым ртом наблюдал за происходящим, а Юнона тем временем все стояла у него за спиной, покачивая в воздухе своим грушевидным флаконом.

Без всякого предупреждения, явно рассчитывая на драматический эффект, мистер Пантагус вдруг резко хлопнул в ладоши. От этого внезапного звука даже мое утомленное сердце внезапно подскочило в груди. Затем, возложив руки на лоб мертвой девушки, он запрокинул голову, и из-под черного капюшона послышался ясный, отчетливый голос:

— О Гадес, к тебе я взываю! О властитель подземного царства! Повелитель теней!

Голос звучал так зловеще, что по спине у меня побежали мурашки и я задрожал. А мистер Пантагус продолжал призывать:

— И ты, о царица могучая, повелительница времен года, Персефона! Услышь меня, услышь мою мольбу и откликнись на мою просьбу. Пошли к нам на один краткий миг дух вот этой умершей девушки и позволь этому человеку в последний раз поговорить со своей возлюбленной.

Слова мольбы повисли в холодном воздухе. Ничего не произошло. Вдруг мистер Белдинг тихонько ахнул и отшатнулся от стола. Я бы и сам ахнул, если бы мог, потому что Сивилла, до сих пор неподвижно лежавшая на столе, словно камень, начала шевелиться.

По телу покойницы, от головы до пят, пробежала дрожь, и из груди вырвался протяжный жалобный стон. Звук этот был столь ужасен, что мне захотелось зажать ладонями уши, но лучше бы мне было закрыть глаза. К моему величайшему ужасу, веки на лице мертвой девушки дрогнули и глаза широко распахнулись. Она обернулась к мистеру Белдингу, и по лицу ее медленно расплылась широкая улыбка. Я с силой зажмурил глаза и снова открыл их. Неужели это действительно происходит? Зачарованный, я смотрел и не верил тому, что вижу, — но нельзя отрицать, на реальность было очень похоже.

Со слезами на глазах мистер Белдинг склонился к девушке и удивленно и недоверчиво спросил:

— Дорогая Сивилла, неужели это действительно ты? Это и вправду ты?

— Да, Генри, — отвечала девушка странновато-сиплым полушепотом. — Это действительно я, твоя Сивилла. Говори скорее, любимый, у нас мало времени.

Юноша оглянулся на Юнону, которая ободряюще кивнула, и тут же пал на колени, прильнув лбом к краю стола, всхлипывая и дрожа.

— Ты должна простить меня, — произнес он сдавленным голосом. — Последние слова, что я сказал тебе, были несправедливо жестоки. Они вырвались в сердцах. Ты даже не представляешь, как я жалею о них теперь. И я даже не успел попросить прощения, когда эта повозка… тебя… тебя… — от избытка чувств он осекся, но договорил: — … переехала тебя, словно бродячую собаку.

В порыве отчаяния юноше воздел руки перед мертвым телом; плечи его содрогались, грудь судорожно вздымалась. На несколько мгновений он застыл в этой позе, но Юнона легонько толкнула его локтем.

— У нас мало времени, — шепнула она.

Мистер Белдинг попытался взять себя в руки. Вытерев нос тыльной стороной руки и пригладив вздыбившиеся на голове вихры, он, запинаясь, продолжил:

— Сивилла! Я очень сожалею о том, что сказал тебе в последний раз. Прошу, не заставляй меня всю оставшуюся жизнь жалеть о тех жестоких словах. Умоляю, скажи, что прощаешь меня!

Я бы ни за что не поверил, что трехдневный труп способен ласково улыбаться, но Сивилла — вероятно, так же глубоко тронутая речью молодого человека, как и я, — поступил именно так: лицо ее озарилось теплой улыбкой. Она даже подняла руку и слегка коснулась щеки своего бедного Генри.

— Я прощаю тебя, — сказала она и тут же легла обратно, опустив голову на подушку.

Юношу вновь сотрясли рыдания, с которыми он не в силах был справиться, и мистер Пантагус поднял на Юнону весьма озабоченный взгляд. Та осторожно потянула мистера Белдинга за рукав.

— Все кончено, нужно идти, — тихо, но твердо произнесла она. — Задерживаться здесь опасно. Не стоит делать глупостей. Если нас застанут…

— Да-да, конечно, — ответил юноша и икнул.

Мистер Пантагус распахнул дверь, и в комнату ворвался прохладный свежий воздух. Юнона подтолкнула мистера Белдинга к двери, и мистер Пантагус буквально выволок его наружу. Юнона тоже сделала движение, чтобы покинуть комнату, но вдруг резко обернулась, подошла прямо к скамейке, где я лежал, и пристально посмотрела в мои широко распахнутые глаза. Лицо ее было так близко, что я заметил выпавшую ресницу на щеке. Мне запомнилось, что от девушки исходил аромат можжевельника. В следующее мгновение она исчезла.