"Монархия и социализм" - читать интересную книгу автора (Александров Геннадий)

9

В январе 1947 года государство взяло в свои руки контроль над угледобывающей промышленностью. Выглядело это следующим образом — государственной собственностью стали не только все шахты Британии, но и всё, что имело хоть какое-то отношение к угледобыче и в это «всё» попали 1 миллион акров земли с расположенными там фермами, больницами, электростанциями и населёнными пунктами. Государство убрало прослойку «эффективных менеджеров» между собой и отраслью и полностью переподчинило её себе. 800 тысяч человек, работавших в тот период в английской угледобывающей промышленности, фактически превратились в госслужащих. Угледобыча была превращена в так называемую public corporation, то есть «народную корпорацию» с годовым оборотом в 400 миллионов фунтов стерлингов и начала работать по единому плану, спускавшемся ей из Министерства Топлива и Энергетики.

Это был самый важный, но первый шаг. Первый шаг по «дороге длиною в десять тысяч ли». За первым шагом немедленно последовал и второй. Был национализирован транспорт. В том же 1947 году согласно The Transport Act были национализированы железные дороги страны. Была национализирована вся транспортная система Большого Лондона, куда входили 18 каналов, 100 пароходов, 20 тысяч единиц транспорта и 50 тысяч строений, тем или иным образом связанных с транспортом. Согласно Акта четыре существовавших до того железнодорожных компании были объединены в единую госкомпанию под названием British Railways. Точно так же как и в угледобывающей промышленности 635 тысяч работников транспорта стали госслужащими. Государство стало прямым собственником железнодорожных путей, имевших протяжённость в 52 тысячи миль, 1 миллиона 252 тысяч товарных, 45 тысяч пассажирских вагонов и 20 тысяч локомотивов.

Были национализированы и поставлены под контроль Министерства воздушных путей сообщения все гражданские аэродромы страны. На свет появилась госкорпорация под всем нам известным названием British Airways.

Были национализированы все телефонные компании, в том числе английские компании, расположенные за рубежом.

Компании, занимавшиеся производством и распределением электроэнергии и до этого были большей частью объединены в так называемую Central Electricity Board, теперь же была создана госкомпания The British Electricity Authority, призванная контролировать и координировать производство электроэнергии в масштабах страны.

Были национализированы более 1000 мелких газовых компаний, в том числе примерно 300 принадлежавших муниципалитетам.

В 1948 году правительство представило в парламент законопроект о национализации 107 сталелитейных заводов. Они были национализированы в 1949 году. Поскольку политическое устройство так называемых «демократических» государств внешне выглядит как борьба «политических» партий, являющихся по отношению друг к другу антагонистами и придерживающихся специфической политической риторики, понимаемой «электоратом» буквально, то было понятно, что когда к исполнительной власти вернутся консерваторы, им нужно будет совершить некий (в значительной мере символический) акт, показавший бы избирателю, что консерваторы «рвут с проклятым прошлым». В качестве такой символики и была избрана сталелитейная промышленность, которую (не полностью) денационализировали в 1951 году.

Вообще, если присмотреться к процессу «английской перестройки» (а было создано совершенно новое общество), то поражает продуманность и логичность процесса. Причём продуманность не только в «техническом» смысле, но и в смысле «психологии». Казалось бы, начать Эттли следовало с коврижек, порадовать уставших англичан, но нет! было сделано ровно наоборот, начали с того, что снизили карточный рацион. Как пообещал Черчилль в 1939 году «кровь, пот и слёзы», так всё и шло долгих шесть лет, а потом Эттли сделал пот солонее, а слёзки — горше. В 1946 году министр его правительства сэр Стаффорд Криппс, известный как «mr. Austerity», заявил — «мы должны производить больше товаров и больше продавать, мы должны строить больше новых фабрик, нужды населения будут удовлетворяться в последнюю очередь.» Когда в том же 1946 году английская пропаганда, стремясь отвлечь население Британии от переживаемых трудностей, всячески раздувала степень страданий голодающих немцев в английской зоне оккупации и призывала к посылке продуктовых посылок в Германию, то сам Эттли заявил — «я прекрасно понимаю чувства людей, но вы можете помочь не только немцам, но и Британии, если будете поменьше есть.» И только когда была достигнут некий лимит, когда правительство посчитало, что почти перейдён болевой порог нации, в ход были пущены социальные меры — была проведена национализация здравоохранения.

В июле 1948 года силу закона обрёл National Health Service Act, любая медицинская помощь стала бесплатной, при этом не устанавливалось никаких лимитов (в смысле стоимости медицинских услуг). Бесплатным и доступным для каждого гражданина стало всё — от зубных коронок и до самой сложной хирургической операции. Восемьдесят тысяч английских докторов были поставлены перед выбором — остаться частниками или пойти на госслужбу. Государство предлагало немного, но зато это немногое гарантировалось, госврачи переходили от гонораров на зарплату — 300 фунтов стерлингов в год. Доктора бухтели страшно, но против государства не попрёшь. Правительство подсластило горькое лекарство, которое врачам пришлось, морщась, принимать — было объявлено, что будут платиться премиальные, находившиеся в прямой зависимости от числа пациентов. Если ты хороший доктор и к тебе очередь из пациентов, получай, Айболит, тринадцатую зарплату.

Восторгу трудящихся не было предела. Бесплатная медицина перекрыла всё, все переживаемые трудности «переходного периода». Эттли провёл в жизнь знаменитую сентенцию лорда Кейнса: «What we can do we can afford.» То, что Эттли мог сделать, он мог себе позволить. Но это только одна сторона, а была ведь ещё и другая, Англия могла себе позволить то, что она могла делать.