ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Сидя в радиорубке корабля, Брагин слушал тревожные, призывные, космические сигналы, когда к космоплану стремительно приблизился вездеход. Стальная сочлененная ферма плавно опустилась вниз и, зажав своими щупальцами машину, как пушинку, подняла ее в открывшийся шлюз корабля.

На пороге грузового отсека Брагин, с воспаленными от бессонных ночей глазами, встретил прибывших космонавтов.

— Что же вы нашли там? — спросил он Строкова.

— Город. Настоящий город, о котором тебе уже радировал Саша. Он покинут, и очень давно... Но вот что странно: никаких следов разрушений! Источник космических радиосигналов был где-то совсем рядом, он передвигался!

— Песчаная буря не дала мне возможности произвести необходимые замеры, — вмешался в разговор Швачко.

— Замечательно! — воскликнул Брагин.

— Что замечательно? — не понял его Швачко.

— А то, что ты наилучшим образом подтверждаешь мои наблюдения. Передатчика нет на Марсе!

— Как это нет? — А где же он? — растерялся Швачко.

— На его спутнике — Фобосе!

— Тоже мне «спутник»! — не удержался юноша. — Шестнадцать километров в диаметре. Москит!

— Там не может быть никакой жизни, — добавил Строков.

— Жизни? — переспросил Брагин. — Не знаю. Но пеленгатор не обманывает. Сигналы идут с Фобоса!

— Что же ты предлагаешь, Михаил Иванович? — спросил озадаченный Строков.

— А вот что. До возвращения на Землю у нас(остается еще четыре дня. Сутками позже — и планеты займут такое положение на орбитах, что полет станет невозможным. Не «прыгнуть» ли нам на Фобос? Всего лишь сорок три минуты расстояния!

— А топливо? — спросил Строков.

— Григорий Петрович! — нараспев, укоризненно произнес Брагин. — Неужели ты думаешь, что я только спал, пока вы там осматривали планету? Да мои компрессоры накачали и сжижили столько воздуха, что дай бог разогреть и выпустить ядерному реактору! Кроме того, учти, что отрыв корабля от Фобоса, при его мизерной массе, — не проблема.

— Ну, как, товарищи? Рискнем? — обратился глава экспедиции к Борисовой и Швачко. Те сразу согласились.

— Тогда митинг считаю закрытым, — весело заключил он и, взглянув на часы, добавил: — Через сорок минут отбываем.

И вскоре безмолвная марсианская равнина озарилась багровым светом, глухой рокот разнесся на многие километры вокруг. Под космическим кораблем забушевало пламя, появились густые клубы раскаленного газа, которые почти сразу испарились в разреженной атмосфере.

Брагин прогревал атомный двигатель корабля, дожидаясь точно рассчитанного времени отлета. Космонавты, лежа в откидных креслах, приготовились к старту. Раздался звуковой сигнал. Вспыхнула красная лампа. Рев двигателя сразу усилился, и корабль, чуть вздрогнув, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее стал удаляться от поверхности Марса. И вот он уже среди звезд, а внизу еле различимая поверхность планеты. Ослепительные лучи Солнца встретили корабль, вышедший наконец из тени марсианской ночи.

Двигатель замолк, и привычная для космонавтов невесомость, после многодневного перерыва, вновь воцарилась в отсеках.

— Приближаемся к спутнику Марса! — раздался голос Брагина.

И в самом деле, корабль быстро догонял маленькую планету, которая как бы вырастала на глазах космонавтов в своих размерах.

Последние приготовления, и корабль плавно опустился, вернее, пришвартовался, к планетке.

Спустя некоторое время космонавты, надев скафандры и взяв все необходимое, вышли на поверхность Фобоса, оставив на дежурстве Борисову.

Необычайно странное зрелище предстало перед ними. Даже здесь, на поверхности планеты, можно было видеть, как малы ее размеры. Близкий выпуклый горизонт — и в то же время полное ощущение того, что находишься на высокой горной вершине с пологими скатами, которую как бы перенесли сюда, в мир звезд, с далекого Кавказа. Добавьте к этому Марс, заменяющий «луну» размером в полнеба, освещающий все вокруг красновато-кирпичным цветом, — и картина будет закончена.

Осторожно передвигались космонавты по сравнительно ровной поверхности, покрытой густым слоем тончайшей метеоритной пыли. Малейшее неосторожное движение — и они взмывали на десятки метров вверх: настолько ничтожно было притяжение.

В шлемофонах с предельной четкостью, не умолкая, звучали настойчивые сигналы.

Швачко ушел далеко вперед. Манипулируя кольцевой антенной, он уверенно держал курс к источнику сигналов. И вот на возвышенности, окруженной голубоватым пульсирующим светом, возникла скала, похожая на застывший всплеск волны. От нее ва все стороны расходились геометрически правильные сегменты, состоящие, в свою очередь, из мозаично расположенных пластин. Бортинженер попытался дотронуться до одной из них. Резкий удар, электрическая вспышка — и его отбросило далеко в сторону. На помощь потерявшему сознание товарищу поспешил Строков. Он пытался окликнуть пострадавшего, но сигналы, звучащие с огромной силой, полностью заглушили радиосвязь между ними. Открыв глаза и беззвучно шевеля губами, Швачко показал на светящуюся скалу. Поняв, что его голоса не. слышно, он наклонился и пальцем написал на толстом слое метеоритной пыли одно слово: «Радиомаяк» — и поставил три восклицательных знака.

«Источник питания?» — начертил, в свою очередь, Строков.

Не успел Швачко написать ответ, как между их склоненными головами опустилась рука в толстой перчатке и начала быстро стирать все написанное. Это был Брагнн, который что-то с возбуждением говорил, забыв об отсутствии радиосвязи.

Швачко первым понял его и с лихорадочной поспешностью начал помогать. И вот из-под многовекового слоя метеоритной пыли стали появляться контуры тусклой металлической ловерхности. Брагин опустился на колени и, нащупав рукой выступающие стержни, с силой нажал на них. Однако механизм не поддавался. Тогда он осторожно повернул один из стержней — и вдруг под радиомаяком стала образовываться гигантская щель из которой стремительно вырвался воздух. Еще мгновение — и нарастающий вихрь смел бы космонавтов с поверхности Фобоса, но быстрым обратным поворотом стержня щель была вовремя закрыта. Космонавты тревожно переглянулись. Рука Брагина легла на другой стержень. Чуть заметный поворот — и рядом с ними медленно раскрылся люк с крышкой, подобной затвору фотокамеры. Брагин сделал движение в сторону люка, но Строков решительно остановил его и сам спустился в отверстие. Товарищи остались на поверхности, готовые каждое мгновение прийти ему на помощь.

А в кабине космического корабля, возле бесчисленных механизмов и программных устройств, уже четвертый час дежурила Борисова. За стеклами иллюминаторов на черном бархате неба ярко светило Солнце и одновременно сияли звезды. Сколько уже прожито! Сколько дней осталось позади! А много ли? Каких-нибудь семь тысяч суток отделяют ее от того времени, когда она вот так же, как сейчас за пультом управления, сидела за школьной партой рядом со своей подругой Машенькой, безумно влюбленной в долговязого Гришку Строкова, вечно пропадавшего в физическом кабинете.

В то совсем недавнее, но так далеко ушедшее время почти каждый месяц голос радиодиктора вещал на весь мир о все новых и новых попытках проникновения в космос. Шел ожесточенный штурм неба.

Взлетали ракетные корабли, неся на своем борту животных, приборы, целые лаборатории... И вот однажды полетел человек. Всего несколько оборотов вокруг Земли, неуклюжая посадка, почти падение, в океан, но зато какая это была победа! За ней последовали другие. Путь к звездам был открыт.

Строков, все тот же для нее Гриша, вместе с Машей, ставшей его женой, кончали МВТУ. Она, Вера, училась в другом городе, но, несмотря на расстояние, их дружба продолжалась.

До сих пор в мельчайших подробностях помнит Вера Степановна то зимнее утро, когда за минуту до ее ухода в институт в общежитие пришел почтальон и вручил ей телеграмму: «При взрыве ракетного двигателя погибла Маша тчк. Приезжай тчк. Строков».

В тот же день прилетев в Москву, она не узнала Григория. Что-то безвозвратно изменилось в нем. Внешне сн был спокоен, ласкал трехлетнюю дочку Наташу, расспрашивал Веру о ее успехах в учебе, даже шутил. Как негодовала она тогда, принимая его самообладание за бессердечность!

Похорон не было: ведь от Маши ничего не осталось. Она буквально испарилась в пространстве вместе с экспериментальным термоядерным двигателем, в котором отказала электромагнитная защита.

На рассвете, когда за Верой Степановной пришла машина, чтобы отвезти ее на аэродром, она пошла проститься со Строковым и не нашла его в кабинете. Постель в углу была не тронута. Приоткрыв дверь, она увидела его посреди палисадника, примыкавшего к дому, с устремленными в небо полными слез глазами. До сих пор она помнит этот скорбный взгляд.

Вера Степановна сменила факультет и через два года окончила институт по специальности космобиолога. И вот теперь она здесь, а за плечами многие годы тревожных, опасных, но радостных скитаний по неведомым звездным дорогам, н все только вперед, все дальше...

Но вернемся к друзьям, оставленным нами в трудную минуту. Прошло более часа. Брагин и Швачко по-прежиему сидели возле люка, в котором исчез Строков.

Внезапно люк захлопнулся. Выражение ужаса появилось на лицах друзей, но не успели они предпринять что-либо, как металлическая крышка вновь разомкнулась и из отверстия появился Строков, жестом пригласив их следовать за ним.

Спустившись в люк, они оказались в тесном отрезке шахты. Строков закрыл крышку, повернул укрепленный возле пола стержень, и сюда со свистом ворвался воздух. Медленно открылся вход в огромное помещение. Включив укрепленные на груди электропрожекторы, космонавты вошли в него. Сигналы радиомаяка были здесь еле слышны.

— Можно снять шлемы, — предложил Строков и первый скинул его с головы. — Воздух здесь гораздо более плотный, чем на Марсе.

В свете прожектора перед их глазами предстали просторные залы, соединенные уходящими во мрак переходами. Находясь в полной невесомости, космонавты проплывали из одного зала в другой, но везде было пусто, и лишь в одном, наиболее обширном, они увидели несколько гигантских аппаратов.

— По-моему, это космические корабли, — после тщательного осмотра одного из аппаратов вымолвил Брагин. — Но только не на реактивной, а на какой-то другой тяге.

— Корабли?! — воскликнул Швачко. — Но почему они здесь, а не на поверхности? И кто построил все эти помещения, радиомаяк, работающий от солнечных батарей?

— Сплошная цепочка тайн, — вместо ответа произнес Брагин. — Разгадка должна быть в сигналах, но мы не можем понять их...

— Подите сюда, — позвал в это время Строков. — Смотрите! — Он показал приблизившимся товарищам на тонкие серые пластины, испещренные волнистыми линиями, которые лежали в нише, у подножия летательного аппарата. — Это же записи!..