"Весёлая дорога" - читать интересную книгу автора (Арро Владимир Константинович)

Золотое руно

Когда говорят про кого-нибудь, что он трусливый, то добавляют: как овца.

Когда говорят про кого-нибудь, что он очень глупый, то добавляют: как баран.

Существует и много других оскорблений овечьего и бараньего достоинства.

А вот в Киргизии я встретил людей, которые говорили об овцах очень любовно, очень душевно и даже с нежностью.

— Овечки, — говорили они, — наши умницы, старательные работницы, гордость наша, наш золотой фонд.

Это было на горе Оргочор, на опытной овцеводческой станции, вблизи Иссык-Куля.

Овцеводство в Киргизии — самое древнее занятие. А что человеку еще оставалось делать, если кругом были горы?

Киргиз кочевал по горам, двигался вслед за овцами по склонам и узким теснинам в поисках пастбищ. Овца его кормила и одевала.

Вся жизнь кочевника и его семьи вертелась вокруг овцы. Жизнь его зависела от случая. А случаев таких его подстерегало немало. То засуха — пастбища все выгорели, то эпидемия — овцы все передохли.

Кочевник довольствовался тем, что ему давала природа. Как-нибудь воздействовать на неё он не умел. У него и в мыслях этого не было.

Овечка и сейчас верно служит человеку. Но посмотрите-ка, сколько мы от неё хотим! Всем (вдумайтесь только — всем!) нужны пальто, брюки, платья, кофты, носки, варежки, одеяла, ковры и многое другое, что делается из овечьей шерсти. А если кому-нибудь чего-то не достанется, то он будет в обиде. «Почему это, — скажет, — того-сего нет, а ну-ка, подайте жалобную книгу!» Оно и понятно — человеку теперь всего хочется вдоволь.

Как же сделать, чтобы каждый человек всё это имел?

А только так — шерсти, как и других сельскохозяйственных продуктов, нужно получать во много раз больше и самого лучшего качества.

Но овечка-то ничего этого не знает. Как отдавала раньше три килограмма грубой шерсти, так и теперь отдаёт. Честно отдаёт и не возражает.

А одну овцу, судя по поговорке, два раза не стригут. То есть стригут, но на следующий год. А нам сейчас надо.

Вот учёные на Оргочорской опытной станции и задумались над тем, как увеличить овечью продуктивность. Как заставить овечку выращивать больше шерсти за год, да такой, чтобы про неё можно было сказать: «золотое руно».

Помните, как древние греки отправились за золотым руном в Колхиду на корабле «Арго»? На пути их стоял злой дракон. С помощью волшебницы Медеи аргонавты похитили золотое руно и привезли его в свою Древнюю Грецию.

Киргизских учёных тоже можно было назвать аргонавтами. Только им не приходилось надеяться на волшебную силу.

Учёные наметили себе два пути к золотому руну.

Первым делом, решили они, нужно улучшить овечью породу. Куда это годится, что в Киргизии такая маленькая овечка. Она хоть и выносливая, но толку от неё мало.

И вот скрестили киргизскую породу с кавказской тонкорунной. Новое поколение, как и ожидали, унаследовало лучшие качества своих родителей: овечки выросли крепкими, выносливыми и с длинной шерстью. Но до золотого руна было ещё далеко.

Из нового поколения нужно было отобрать самых достойных представителей, а чтобы понять, кто самый достойный, на каждого претендента заводилось личное дело. В этом личном деле было всё как полагается: фамилия (то есть личный номер), дата рождения, кто родители, а также уйма всяких наблюдений. Учёные-селекционеры изо дня в день, много лет подряд следили за тем, как развиваются их питомцы.

Тут всё было важно: и прибавка в весе, и размеры, и телосложение, и осанка. Но главное, что интересовало селекционеров, — конечно, шерсть. Она должна была быть длинной, густой, тонкой, извилистой, с особым кремовым цветом и блеском. А уж чего добивались учёные — они знали: каждый понимал, что такое золотое руно.

На Оргочорской опытной станции я только и слышал: «Это вам расскажет Мария Романовна», «Это вам покажет Мария Романовна», «Вот погодите, придёт Мария Романовна».

Как вы уже догадались, Мария Романовна — главный селекционер.

Давно не встречал такого доброго и скромного человека. В стареньком пальто, с сумкой, набитой какими-то тетрадками, Мария Романовна Хомякова скорее была похожа на сельскую учительницу, чем на учёного. Она мне с первого взгляда понравилась. А когда она заговорила о своей работе и работе своих товарищей, я ещё лучше понял, кто передо мной. Люблю увлечённых людей, без остатка преданных своему делу. Люблю, когда они не хвастаются, но и цену себе знают.

Шестнадцать лет Мария Романовна живёт на этой станции. И каждое утро, чуть свет, уезжает из посёлка на гору, в отары. В это утро с нею поехал и я.

На пологой и ровной горе Оргочор только ещё намечалась весна. Кое-где лежал талый снег, земля чавкала под ногами, всюду торчали почернелые прошлогодние кустики какого-то злого колючего растения.

Во дворе, в окружении низких белых строений, и помещалась нужная нам отара. Тучные овцы грудились за изгородью, между ними и в отдалении топали ножками крошечные трёхнедельные ягнята.

Вот тут-то я и услышал те самые слова, сказанные с любовью и даже с нежностью:

— Овечки, наши умницы, старательные работницы, красавицы…

Это говорила Мария Романовна, и говорила скорее для себя, чем для меня. Она ходила между ягнятами, как ходит садовник возле молодой поросли своего сада. И замечала каждую перемену. И гладила своих ягнят, и шлёпала, и трепала.

— Амантур, — говорила она чабану, не отстававшему от неё ни на шаг, — ты посмотри, какой из этого малыша баранчик вырастет, ну просто замечательный! Ножки, видишь, как широко и крепко ставит? Ты его береги, Амантур.

А Амантуру и говорить про это не надо. Для него отара — самое главное. Ведь это не простая отара, а опытная, и что из его труда выйдет, Амантур хорошо понимает. Вот уже в прошлом году в среднем каждая овца дала чуть ли не шесть килограммов тонкой золотистой шерсти. Слыханное ли это дело!

Для ягнят в углу загородки Амантур устроил специальную столовую. Ровно в назначенный час он даёт им по-научному приготовленный обед. В меню входит овсянка, ячмень, витаминная мука, биомицины, качкорская соль, которая содержит микроэлементы: и йод, и марганец, и железо. Всё понимает чабан, а отец его, тоже чабан, и слов-то таких не знал. Но сын Амантура, Усен, ещё больше будет знать, потому что через год кончает среднюю школу.

В походе за золотым руном участвовали не только селекционеры и чабаны. Ведь мало было вырастить овец новой породы. Чтобы они правильно развивались, чтобы давали шерсть высшего качества, их надо было хорошо и много кормить. А пастбищ в Киргизии, как вы уже знаете, не хватает. А те, что есть, тоже не вечны.

Взять хотя бы ту же гору Оргочор. Когда-то на ней росло множество всяких трав и растений. Да это даже и не гора была, а сплошной луг. Вокруг неё располагается 55 овечьих отар. В каждой отаре 600 овец. Вот эти полчища едоков из года в год и наваливались на эту гору. Что из этого получилось, мне рассказал заместитель директора станции по научной части Борис Александрович Агафонов.

Оказывается, если овца уж начинает есть траву на каком-то лугу, то выедает её до земли, что называется, под бритву. Корова, скажем, та сантиметра три — четыре оставляет. Овца в этом смысле животное очень старательное. Ну, а знаете, как пасутся овцы? Они далеко друг от друга не отходят. А копытца у них острые, тонкие, и после тысяч таких копытец корешки растений просто выпадают. Вместо зелёного луга остается перетоптанная, как будто перепаханная земля.

— И тут уж ничего с овцой не поделаешь, — говорит Борис Александрович, — такова её биология. Видели полукустарники с шипами и иголками на горе Оргочор? Вот это всё, что осталось от богатой растительности. Называется эта колючка — карагана. Овцы её, разумеется, не едят, но весною всё же лезут за жёлтыми вкусными цветами и получают ранения.

Одним словом, пользы от караганы не было никакой, один вред, а она разрасталась и скоро грозилась заполнить всю гору.

Выход у учёных был один — создать вместо диких культурные пастбища. Нужно было распахать Оргочор, изгнать навсегда с горы бесполезную карагану, засеять Оргочор питательными культурными травами, да такими, которые бы не боялись острых овечьих копыт и быстро бы отрастали.

Растениеводы стали советоваться со старыми чабанами-аксакалами.

— Нет, — сказали мудрые аксакалы, — так делать нельзя. Карагана растение нужное, бесполезного на земле вообще ничего не бывает. Ну и что же, что у неё колючки, зато у неё сильные корни. Они держат землю. Уничтожите карагану — ветры с Иссык-Куля унесут весь плодородный слой. Начнут расти овраги. Рассыплется гора.

Тогда учёные решили найти такое растение, которое заменило бы вредно-полезную карагану. Им оказался прутняк. Корни у него были ничуть не слабее, чем у караганы, а стебли — съедобными, и даже очень питательными, с большим содержанием белка. Так что прутняк был вдвойне полезным.

И вот на горе Оргочор началось наступление. На распаханных и возделанных участках учёные стали высевать смесь культурных растений: люцерну, житняк, эспорцет, костёр безостый, прутняк. На небольших делянках пробовали их в разных комбинациях и пропорциях. Так засеяли сотни делянок, и не было двух, похожих одна на другую.

Через три года, когда корни растений окрепли, пустили на эти делянки небольшие группы овец. Сравнивали, выбирали лучшие комбинации трав и шли в наступление дальше. Так продолжалось несколько лет.

И что же?

Оказалось, что урожай трав на культурных пастбищах в пять раз выше, чем на естественных лугах. Овцы, которым повезло пастись здесь, весили на пять — шесть килограммов больше, и шерсти с них настригали больше на триста — четыреста граммов, чем с остальных.

Но опыты идут до сих пор, наступление на карагану продолжается.

Культурные пастбища на горе Оргочор — такая же гордость учёных, как и новая тонкорунная порода. Посмотреть эти пастбища приезжают люди из других республик и областей.

Теперь пришло время рассказать ещё об одной группе участников похода за золотым руном.

— Вы только представьте, — говорил Борис Александрович, — сотни опытных делянок, десятки сортов разных трав. Ранней весной нужно рыхлить междурядья, чистить участки. В течение лета определять месячный рост каждого растения, пропалывать, подсевать. И наконец осенью собрать и очистить все семена. И всё это при огромном количестве различных измерений и наблюдений. А у нас всего два научных сотрудника на этой работе. Как же нам всё это осилить? Кто нам поможет? Школьники. Напишите большими буквами: ЕСЛИ БЫ НЕ ШКОЛЬНИКИ, МЫ БЫ ЭТУ РАБОТУ ВЫПОЛНИТЬ НЕ СМОГЛИ.

Вот и пишу большими буквами. Радуюсь за оргочорскую школу имени Гагарина. Это замечательно, что Бюкой Аджиев, Айнаш Коджонова и другие юннаты оказались такими нужными людьми.

Пятьдесят юных растениеводов, вооружившись тетрадками для записи наблюдений, каждую весну выходят на опытные делянки станции. И не просто выполняют указания учёных, а работают сознательно, приобщаются к науке.

Мне рассказали, что помощь школьников нужна была и в других делах. Вот представьте себе — в течение марта в отарах опытной станции появляется на свет восемнадцать тысяч новорождённых ягнят. Овцы кричат, ягнята кричат, сильные толкают слабых, старшие обижают младших, одна овца доказывает другой, что её ребёнок лучше…

Нет, ничего этого не бывает, потому что в отару вовремя приходят сакманщики. Каждый берёт под своё наблюдение и заботу шестьдесят овец с малыми ягнятами и в этой группе наводит порядок. Группа эта называется сакман. А теперь разделите восемнадцать тысяч на шестьдесят — вот столько и нужно сакманщиков. Как же тут обойтись без помощи школы!

Помощники нужны и во время стрижки овец — в июне. Да и в июле — во время заготовки кормов. Да и в августе… Одним словом, ученической бригаде школы имени Гагарина дел всегда хватает. Но вот что важно — за что бы ребята ни взялись, они не только выполняют работу саму по себе, но и постигают её научную основу. Так их приучают учёные опытной станции. И тут ещё вопрос — кто кому больше помогает.

Шесть лет школа рассказывает о своей работе на Выставке достижений народного хозяйства. Дважды она награждена Дипломами первой степени. Академия сельскохозяйственных наук присудила ей медаль, а комсомол — почётный вымпел.

Мария Романовна спрашивала меня:

— Вы слышали про австралийских овец? Ну конечно же, слышали. Во всех школьных учебниках истории написано про то, как «овцы съели людей». Так вот, австралийская шерсть славится на весь мир. Но подумайте, они ведь сто лет выращивали эту породу. А мы всего лишь пятнадцать, у нас только пятое поколение овец. И вот посмотрите.

Амантур по её просьбе поймал одну овцу, Мария Романовна раздвинула шерсть на её боку, так что стала видна полоска розовой кожи. По обе стороны этой полоски на солнечном свете полыхнул густой кремово-золотистый развал. Тонкие волокна шерсти имели едва заметную волнистую линию. От овечьего бока несло тревогой и жаром.

— Уж не золотое ли это руно? — спросил я.

— Похоже, — ответила Мария Романовна.

Конечно, Оргочорской опытной станции предстоит ещё много серьёзной работы. Но уже сейчас она влияет на овцеводство во всей иссык-кульской зоне. Четыре тысячи племенных животных новой киргизской тонкорунной породы ежегодно расходится по колхозам республики. И дело не только в этом. От станции по всей Киргизии идут волны творческого поиска, увлечённости и отваги.

Аргонавты ведь тоже были отчаянными людьми, когда отправились в плаванье.