"Терракотовые дни" - читать интересную книгу автора (Марченко Андрей Михайлович)

Налет на колонну

Самолет терял высоту, плохо слушался рулей, кровь заливала глаза.

Отвести самолет подальше — садить в поле или выброситься с парашютом, а там… Там видно будет — в смерть верилось с трудом.

Но вдруг справа на дороге он увидел колонну. Войска — подумал пилот. Даже мысли стали короткими, мелкими, будто осколки.

Пилот качнул ручку вправо — самолет потерял вновь немного высоты и пошел над дорогой. Толкнул ее от себя — высота стала уменьшатся еще быстрей.

И лишь в последний момент он заметил — солдаты, действительно, там были, но они шли по обочине. Услышав самолет, идущие по дороге оборачивались, кричали ему, махали руками, ожидая, что он принесет им спасенье.

Но нет — пилот уже не мог ничего сделать, самолет не слушался рулей и несся с безапелляционностью летящей гири.

Еще мгновенье и он врезался в толпу.

Бывает же такое…

Сознание вернулось к Марику быстро.

Слишком быстро — будто то был сон, не слишком крепкий, не слишком нужный.

Его отец, Зиновий, лежал рядом. Достаточно было одного взгляда, чтоб понять — он мертв.

Отведя уцелевших, солдаты теперь обходили место аварии, достреливая раненых.

Сейчас, — подумал Марк.

Через мгновенье он был на ногах и бежал. Прервав свое занятие, солдаты с удивлением смотрели ему вслед.

Когда он пробежал метров пятьдесят, один вскинул пистолет-пулемет и выстрелил.

Всего один выстрел.

Промах.

Выстрелил второй и тоже промахнулся.

Первый поправил прицельную планку и опять выстрелил. И опять мимо.

Еще выстрел. И еще. И еще…

Когда до леса оставалось всего шагов двадцать, Марик крутанулся вокруг своей оси и рухнул наземь.

Солдаты удовлетворенно кивнули и вернулись к своей работе.

И, как водится, схалтурили.

…Поезд громыхал на стыках. Проносился через спящие станицы, перелетал через дребезжащие мосты над реками, речками, ручьями и просто оврагами. Будил поставленных на них для охраны красноармейцев. Те протирали глаза и проверяли — на месте ли винтовка. И продолжали спать…

На восток поезд шел почти в одиночестве, обгоняя на полустанках поезда с эвакуируемыми машинами, станками — не людьми. Зато навстречу неслись поезда, набитые под завязку солдатами.

В поездах, идущих на запад, пели — иногда весело, иногда не очень… В поезде на восток все больше стонали. В углу вагона бредил сержант: каждую ночь он ходил в атаку почему-то на финский, «миллионный» дот.[12]

Обычно раненые плохо переносили дорогу, часто умирали. Но майор, напротив, выздоравливал быстро.

В Балашове он поднялся на койке.

В Саратове потребовал, чтоб его носилки перевесили к окну, на место умершего в дороге артиллерийского лейтенанта. И уже с нового места смотрел, как под проходящим по мосту поездом течет Волга, как по ней медленно ползут баржи.

Под Актюбинском он впервые встал на ноги, прошелся шатающейся походкой. Хватило его ровно на две койки. Его подхватили под руки, снова уложили, но уже на разъезде под Казалинском он выбрался в тамбур, чтоб глотнуть свежего воздуха. Воздух был горяч, но тянуло гнилью то ли от Сырдарьи, то ли от самого Арала. Майор попробовал вытребовать у проводника папироску, но был пойман на этом медсестрой и со скандалом изгнан обратно в вагон.

А на вокзале в Ташкенте на землю сошел сам. Хотел молодцевато спрыгнуть на землю, но понял: на это его не хватит.

В госпитале на первом же обходе отрапортовал доктору:

— Готов к выписке… И отправке в действующую армию.

Тот улыбнулся, но покачал головой:

— Не волнуйтесь. Вам обязательно хватит войны… Еще успеете стать генералом…