"Дело о хитром писателе" - читать интересную книгу автора (Родда Эмили)

Глава X ЕЩЕ ОДНА ПОТЕРЯ

В субботу позвонил Том. Его резь в животе, наконец, прошла. Ехать в больницу, к счастью, не пришлось. Я отправилась его проведать. Он сидел в садике за домом и рисовал. Выглядел он все еще бледным и больным, но, по крайней мере, уже не лежал, а сидел и, главное, улыбался.

— Я, когда шел от Эбнера Кейна домой, перехватил по дороге хот-дог, — признался он. — Скорее всего сосиска была — того. Я маме про это сначала не рискнул сказать. Потому что обещал ей, что не буду ничего есть перед обедом. Но когда речь зашла о больнице, я раскололся. И знаешь, каков результат? Хот-доги придется на время из моего рациона исключить.

Я улыбалась, слушая его. Значит, Ник был прав, и ничего странного или подозрительного в том, что у Тома заболел живот, не было.

— Слушай, — спросил он, подавшись вперед. — Что там случилось с Ришель? И еще — будто бы кровь капала с потолка, и тарелки сами по себе на пол падали? Выкладывай!

И я выложила. Он слушал, комментировал, шутил. Я смеялась. В залитом солнцем дворике Тома, где распевают птички, возятся в песочнице его младшие братья, а мама развешивает на веревке белье, то, что произошло в доме Эбнера Кейна, показалось забавной хохмой. Больше похожей на комедию, чем на фильм ужасов.

— Ты пойдешь к Эбнеру в понедельник? — спросила я, поднимаясь. — Ришель, конечно, нет, в этом можно не сомневаться.

— Не рассчитывай, что я останусь в стороне от таких событий. Да я жду не дождусь, когда появится следующая глава. Может, на этот раз и персонажу «Н», то есть Нейтану, перепадет что-нибудь ужасненькое. Было бы здорово посмотреть, как потом будет корчиться Ник.

Я опять посмеялась и ушла домой.

А в воскресенье вечером позвонил Элмо.

— Я закончил свою статью, — сообщил он. — И отец собирается ее напечатать. Он считает, что она неплохо получилась. Я туда вставил насчет наших инициалов и кое-что из истории дома. И еще про тарелки и кровь на потолке, и что Том заболел, как Тоби в книжке. В общем, про все.

— Том уже поправляется, — заметила я.

— Ну, это уже детали, — отмахнулся он.

Я засмеялась. Я хорошо знала Элмо. Ему не хотелось портить его леденящую кровь историю.

— Слушай, Лиз. Я ведь на самом деле чего звоню, — он немного помолчал, потом выпалил: — Вся эта история с подвалом, Моной Снагг и так далее…

— Можешь не волноваться, я уже по этому поводу не схожу с ума, — сказала я.

В трубке послышался облегченный вздох Элмо.

— Ну и отлично, — сказал он. — Но тем не менее я разговаривал насчет этого с отцом, и он говорит, что его отец всегда был уверен, что Тилберри Оттерс и Мона Снагг и впрямь уехали вместе. Сложили вещички, да и дернули в тот же день. Он говорит, дедушка часто, бывало, об этом рассказывал и очень смеялся.

— А что тут смешного? — не поняла я.

— Да вроде бы, этот Тилберри Оттерс был настоящий старомодный джентльмен. Очень добропорядочный, почтенный и так далее. Дед говорил, что никогда бы не подумал, что Оттерса интересовало что-то еще, кроме его коллекции марок, — Элмо опять засмеялся. — Я читал кое-что из его обзоров, и, можешь мне поверить, дед был прав — одни только марки, марки и опять марки. Причем даже в газете Оттерс писал больше о своих собственных марках, чем о чужих. «Мои экземпляры первых бразильских марок… ля-ля-ля…» Или: «я отыскал мою бесценную „Пенни Блэк“… ля-ля-ля…» Можешь себе представить. Одним словом, был просто помешан на марках. И вот тебе — пожалуйста! Никогда не знаешь, что у человека на уме.

— Как ты думаешь, а у Уилса Раиса есть тайная любовь? — хихикнула я.

— Нет, — напрочь отверг это предположение Элмо. — В данном случае, я думаю, в тихом омуте черти не водятся — он на самом деле такой, каким кажется. Ни о чем другом, кроме своих марок, не помышляет. Дай ему волю, так в нашей газете не было бы ничего, кроме заметок о марках и бридже. В пятницу он был в редакции, сдавал свой обзор, и знаешь, что он заявил отцу? Что если тот напечатает мою статью, то тем самым втянет «Перо» в сомнительные дрязги. От этого Раиса одна головная боль! К счастью, отец его не послушал.

— Не расстраивайся, Элмо, — успокоила я его. — В четверг твое имя засияет в лучах славы. А его будет по-прежнему теряться где-то на последней странице.

Элмо засмеялся, сказал мне: «До скорого!» — и повесил трубку.

Я вернулась к телевизору. Но на экране была такая беспросветная тягомотина, что через несколько минут мои мысли опять переключились на то, что сказал Элмо. Было в его словах что-то такое, что встревожило и насторожило меня.

Если Тилберри Оттерс был таким добропорядочным педантом, как могло случиться, что он сложил чемодан и уехал, даже не известив «Перо» о своем отъезде? Мне это казалось странным. Вот и Перри тоже назвала его «пожилым джентльменом». Если уж Перри считала его «пожилым», каким же старым он должен был казаться Моне Снагг! Поэтому допустить, что она в него влюбилась, было бы абсолютной нелепостью. И чем больше я старалась отогнать от себя эти мысли, тем назойливее они лезли мне в голову.

Опять зазвонил телефон. На этот раз звонила мама Тома. Ему снова стало хуже, и в школу в понедельник он не придет. И не сможет пойти с нами к Эбнеру Кейну.

Я почувствовала, что понедельник надвигается с неумолимой быстротой.

В садике перед домом Эбнера Кейна наконец закипела работа. Лишь только войдя туда, мы услышали, как за огромной кучей из веток, кирпичей, старых покрышек, жестянок из-под пива и колы и свежевыдранных сорняков кто-то с шумом орудует лопатой и киркой. «Да уж, работка — не позавидуешь», — подумала я и обрадовалась, что Эбнеру не пришло в голову поручить расчистку этих непроходимых джунглей нам. Я бы скорее согласилась работать на городской свалке, чем в этом саду.

Эбнер Кейн долго не открывал. А когда, наконец, открыл, вид у него был неважный — отсутствующий взгляд, темные круги под глазами. Он вытаращил на нас глаза так, будто не мог понять, что мы здесь делаем.

— Мы пришли приводить в порядок ваш кабинет, мистер Кейн, — напомнила ему я.

Облизнув губы, он широко распахнул дверь. При звуке ударов кирки о кирпич нервно дернул головой. Потом лицо его прояснилось.

— Ах, да! Это садовник, — невнятно произнес он. Его взгляд остановился на нас. — А вы — убирать в кабинете и печатать… Ну да, проходите. Я сейчас схожу наверх за кассетами.

Он оставил нас в залитой красным светом прихожей и вскоре вернулся с двумя кассетами.

— Много вы наговорили, — сказала я, с беспокойством посматривая на них.

Он кивнул.

— Да, дело идет быстро. Книга пишется как бы сама собой, — и снова удивленно уставился на нас. — Сегодня вас только четверо?

— Ришель и Том слегка приболели, — ответил Ник, сбрасывая с себя куртку. — Мы теперь ждем, кто будет следующим, — вскинув бровь, он внимательно посмотрел на Эбнера. — Похоже, это зависит от «На грани срыва», верно? — и засмеялся.

Но Эбнеру Кейну такая шутка не показалась смешной. Наоборот, его лицо выражало растерянность, между бровями появились напряженные морщинки.

— Ладно, работать надо, — сказала Санни.

Эбнер не двинулся с места.

Санни, обогнув его, пошла по коридору. Элмо и я последовали ее примеру. Ник немного подождал, но, видя, что Эбнер продолжает стоять, тоже протиснулся мимо.

Мы спустились в кабинет. Эбнер вернулся наверх, в свою комнату.

На стуле, где раньше сидела Ришель, валялось полотенце. Но все прочее оставалось без изменения — ничего не было сделано, чтобы убрать беспорядок. На потолке по-прежнему ярко алело пятно. А под полотенцем, как представилось мне, кровь все еще впитывается в обивку стула.

— Не дом, а жуть какая-то, — передернула плечами Санни. — И холод опять собачий.

Я ничего не ответила. Просто пошла к столу и включила компьютер.

Эви первая услышала, что кто-то скребется. Так — тихо-тихо. Сначала она подумала, что это разыгралось ее воображение. Тоби всегда так говорил. У нее засосало под ложечкой при мысли о Тоби. В последнее время ему было не до разговоров.

Вновь послышался этот скребущий звук. И осторожный шорох, будто кто-то крадется, что-то волоча за собой. Ее взгляд невольно обратился к подвальной двери.

Опять этот подвал! Я остановила пленку.

— Эй! — тут же услышала я голос Элмо и стащила с головы наушники. — Лиз, ты слышишь? Слышишь этот звук? В подвале кто-то есть!

Я похолодела. Казалось, мое сердце вот-вот остановится. А когда шорох послышался снова, оно забилось так сильно, что я чуть не задохнулась.

— Ага, привидение в подвале! Сейчас оно до тебя доберется, Лиз, — тут же не преминул съехидничать Ник. Потом поежился: — Черт, ну и холодина здесь, — сказал он, набрасывая куртку на плечи.

Санни напряженно прислушивалась.

— Это всего лишь садовник, — объявила она через минуту. — Он, наверное, разбивает кирпичи своей киркой где-то снаружи дома, и звук по стенам передается сюда.

— По-моему, это где-то ближе, — возразил Элмо.

— Акустический обман, — небрежно заметил Ник. — Подвал — это ведь, в принципе, всего лишь большая пустая яма. Поэтому ничто не мешает прохождению звука.

Ну да, большая пустая яма. Я снова надела наушники. Пусть, по крайней мере, голос Эбнера заглушит эти звуки. Я постаралась забыть, что вообще слышала их. Мой взгляд рассеянно скользнул к окну. Мне показалось, что-то красно-белое мелькнуло у задней калитки.

Мои глаза округлились. Я вскочила с места. Это что же, мне уже видения мерещатся? Я протерла глаза руками, как это часто делают персонажи в фильмах ужасов.

Когда же, убрав от лица руки, я снова посмотрела в окно, там никого не было. Если женщина в красном клетчатом платье еще раз навестила меня, сейчас она уже успела уйти. Я медленно опустилась на стул.

Голос в моих наушниках зазвучал снова. Я принялась печатать:

Нейтан не находил себе места. Его лоб чесался. Он поскреб его ногтями, поморщился и озадаченно уставился на свою руку. Лоскуток кожи свисал с его пальца, над бровью остался свежий красный след.

— Что за… — начал он.

И замер. Нестерпимый зуд распространился по всему его телу. Кожу жгло, словно огнем. Она взрывалась пузырями и лопалась.

— Эви… — задыхаясь, шепнул он.

Но Эви не слышала его. Она смотрела на подвальную дверь.

Я быстро взглянула на Ника. Он раздраженно чесал плечо, буквально впиваясь в него ногтями.

— Ник! — прошептала я. — У тебя зуд, да?

— Ну, допустим. А что, у тебя тоже? — нахмурился он и начал стаскивать с себя рубашку. — Надеюсь, здесь нет блох, — пробурчал он. — Это было бы последней каплей.

Ко мне подошел Элмо.

— В чем дело, Лиз?

Я ткнула пальцем в строчки на экране. Он прочел. Лицо его посерьезнело. Он обернулся к Санни и Нику:

— Скорее сюда! Смотрите!

Но Ник не двинулся с места. Теперь он ожесточенно чесал все тело.

— Муравьи, должно быть, — бормотал он. — Слушайте, такие шутки мне не нравятся. Нет уж, с меня хватит.

— Ник, перестань чесаться! — крикнула я. — Прекрати это!

Вскочив, я схватила его за руку и подтащила к компьютеру. Он, дергаясь и корчась, прочел слова на экране.

Лицо Санни, казалось, окаменело. Опять послышались тяжкие глухие удары и скребущийся звук из подвала. Лампы замигали.

— Все, я отваливаю, — бросил Ник и, оттолкнув нас, кинулся к выходу.

— Ник, подожди! — крикнул ему вслед Элмо.

В ответ мы услышали, как хлопнула входная дверь. Ник сбежал.