"Обман" - читать интересную книгу автора (Эванджелисти Валерио)КРОВЬ И САХАРС тех пор как кончился карнавал, Мишель стал свободнее передвигаться по Венеции. Тени, омрачавшие его воспоминания, от встречи с Ульрихом из Майнца и смерти Магдалены и детей до открывшегося предательства Жюмель, только усилили природную мрачность его характера. Оказаться вдруг в гуще карнавала, в атмосфере развязности, царящей в самом беспечном городе Европы, стало для него настоящей пыткой. — Какое нынче спокойное утро! — вскричал он, с необычной для себя безмятежностью вдыхая прозрачный и колкий февральский воздух. — Вот как раз в такие моменты Венеция более всего хороша. Хранитель Fondaco de'Tedeschi, маленький старичок, похожий на гнома, его восторгов не разделял. — Синьор, на улице мало народу, потому что нынче воскресенье и едва рассвело. Вы и сами не заметили, что просидели за работой до утра. И израсходовали много свечей, за которые не знаю, кто мне заплатит. Мишель улыбнулся. — Скажите лучше, что вы просто хотите спать. Старичок в сильно поношенной рясе францисканца энергично помотал головой. — Спать не хочу, но порядком замерз. Я впустил вас, послушавшись приказа магистрата здравоохранения, но надеюсь, вы не заставите меня провести еще одну ночь без сна. — Нет-нет, не беспокойтесь, я завтра уезжаю в Феррару. Просто мне необходимо срочно свериться с некоторыми медицинскими текстами. — Не смею возражать, но я тоже умею читать, и мне показалось, что это были книги по астрологии. — Какая разница? — Мишель, раздосадованный наблюдательностью монаха, пожал плечами. — Не знаю, как в Венеции, но во Франции врач, чтобы вылечить больного, обязан знать расположение звезд на небе по отношению к его телу. Это предписание содержится в книге Галена о состоянии здоровья в разное время суток. — Я уже однажды слышал эту фразу от вашего соотечественника Гийома Постеля. Вероятно, вы с ним знакомы. — Нет, никогда не слышал, — Но едва Мишель произнес эти слова, как в глубине сознания зашевелилось смутное воспоминание. — Хотя… Что я говорю? Конечно, слышал. Правда, очень давно… Кто-то мне о нем говорил как о мошеннике, но сам я с ним не знаком. — Да и откуда вам его знать? Он является днем, в компании мегеры, которую неизвестно где подцепил и с которой обращается как с каким-то божеством. Я всегда себя спрашиваю, кто из этой парочки больше не в себе. Мишель безразлично махнул рукой. — Не помню, кто такой Постель, да мне это и неинтересно. Скажите-ка лучше, где канал Сан-Поло? — Недалеко: надо пройти вдоль вот этого канала напротив до площади Сан-Поло, неподалеку от церкви Деи Фрари. Если у вас назначено свидание, то персона, которая будет вас ожидать, — ранняя пташка. — Вас это не касается. Мишель заспешил прочь, раздраженный надоедливым монахом, но вскоре замедлил шаг. В последнее время ему так редко удавалось побыть одному, и редко на душе было так хорошо и спокойно. Он уже избавился от кошмара десятидневной давности, когда случайная встреча с человеком в красном вызвала в памяти полузабытые строки, нашептанные Парпалусом: «Под новыми одеждами скрываются коварство, козни и интриги. Кто примерит эти одежды, умрет первым. Цвета Венеции таят в себе западню». О каких бы кознях ни шла речь, к нему это не может иметь отношения. Он шел довольно долго и в конце концов обнаружил, что площадь Сан-Поло вовсе не так уж близко. Канал привел его к развалинам какого-то здания, перегородившим дорогу, и тогда он понял, что заблудился. Мишель огляделся в поисках какого-нибудь прохожего и увидел, что прямо к нему из переулка вышли двое. Они были одеты в длинные балахоны из грубой ткани, небрежно выкрашенные в черный цвет. Оба они тоже озирались по сторонам, словно ища и не находя указанный дом. Мишель решил спросить у них дорогу. — Добрый день, синьоры, — начал он на своем итальянском с провансальским выговором, — Я ищу площадь Сан-Поло, не поможете ли мне? Фигуры в черном удивленно переглянулись, словно не ожидали, что к ним обратятся. Тот, что был постарше, плотный человек с редеющими седыми волосами, нахмурил брови. — Мессер, а вы знаете, с кем вы заговорили? Его напарник, парень с худым лицом, пробормотал: — Откуда ему знать? Ты что, не видишь, что он иностранец? — В чем дело? Кто вы? — спросил Мишель. — Мы могильщики, по-тоскански беккини. Обычно с нами никто не заговаривает, а если увидят, шепчут заговор от сглаза. Мишель улыбнулся. — Значит, мы занимаемся одинаковым ремеслом. Я врач, служу в магистратуре здравоохранения. Думаю, вы подчиняетесь тому же магистрату. Лица могильщиков прояснились. Они собирались что-то сказать, но тут раздался грохот ставней. Кто-то с силой растворил окно на втором этаже небольшого двухэтажного дома, и ставни ударились о розовую от потеков соли стену. Из окна высунулась девушка; на ее осунувшемся лице читалось отчаяние. — Чего вы ждете, почему не входите? — закричала она на могильщиков, — Я уже больше часа, как за вами послала. Брат из-за вас может умереть! — Как, он жив? — удивился молодой, — Но мы занимаемся только трупами. Девушка застыла с разинутым ртом. — Я вызывала врача с помощником, а не могильщиков! Мой муж дышит, с трудом, но дышит. Уходите, прошу вас. Видно, наш слуга решил, что он все равно умрет. Ну, он получит палок по заслугам. Старший из могильщиков скорчил гримасу, вздохнул и слегка поклонился. — Извините за беспокойство, мы сейчас уйдем, — сказал он и указал на Мишеля. — Этот человек — врач, может быть, он вам поможет. — Тогда пусть он войдет, а вы оба уходите, откуда пришли. Мишель прикинул, что еще очень рано, и вошел в дом. Ему пришлось подняться по шаткой узкой лестнице между стен, покрытых черной плесенью. Девушка в бесформенном балахоне из грубой льняной ткани ожидала его на площадке лестницы перед освещенной дверью. — Беккини! Этого только не хватало! — в сердцах проворчала она. — Пойдемте, я провожу вас к отцу. Мишель ожидал оказаться внутри лачуги, а вошел в удобное, даже элегантное помещение. Бархатные занавеси, фламандские штофные обои, серебряные канделябры, дорогая мебель, повсюду много книг и геометрических рисунков, которыми обычно астрологи изображают дома луны. Мишель остановился посередине первой комнаты. — Простите, кто мой пациент? Девушка нетерпеливо на него взглянула. — Я же сказала, мой отец. Ему действительно очень плохо. — В ее визгливом голосе прозвучала нотка истинной боли. — А как его имя? — Какая вам разница? Он известен под именем Пьерио Валериано, но его настоящее имя Джован Пьетро Больцони. Мишель вздрогнул. Это имя было ему хорошо известно. — Где он? — спросил он, стараясь не выдать волнения. — Сейчас увидите, пойдемте. Мишель вошел в скромно обставленную комнату. Воздух в комнате был спертый, и аромат свечей не мог пересилить зловония. На большой кровати под балдахином, укрытый множеством одеял, утонув головой в подушке, лежал истощенный старик. Он дышал ровно, но хрипло, и одеяло не шевелилось от дыхания. Желтоватые глаза глядели в пустоту. Осунувшееся лицо было бледнее подушки, и длинная белая борода только подчеркивала его смертельную бледность. Девушка посторонилась, и Мишель в замешательстве подошел к больному. — Ваша дочь сказала мне, что вы Пьерио Валериано. Меня зовут Нотрдам, Нотрдам из Сен-Реми, что в Провансе. Я хорошо знаю ваши труды. Ответа он не получил, но глаза больного повернулись в его сторону. — Я тоже, как и вы, изучал египетские иероглифы, — продолжал Мишель. — Я много занимался Гораполлоном и его комментаторами, но самые блестящие наблюдения — ваши. Умирающий молчал, но в его мутных зрачках затеплилось понимание. Немного поколебавшись, Мишель решил затронуть самую щекотливую тему. — Мне известно также, что это вы изобрели «Око», шифр, которым написан труд «Arbor Mirabilis». Ни он, ни девушка не ожидали, что эти слова произведут такое впечатление. Старик рывком поднялся и попытался сесть. Он выпростал из-под одеяла высохшие руки и протянул их перед собой, словно царапая что-то крючковатыми пальцами. — Пентадиус! — просипел он слабым, но полным ненависти голосом. — Пентадиус! Это он… Он… убил меня! При звуке этого имени у Мишеля вырвался крик ужаса. Он обернулся к девушке. — Человек, который называет себя Пентадиусом, был недавно здесь? Девушка была потрясена, и, когда ей удалось ответить, голос с трудом прошел сквозь сдавленное горло. — Да, несколько дней назад он приходил к отцу. Очень странный человек. Он… Я бы сказала, страшный… Мишель обнял старика за костлявые плечи и силой заставил снова лечь. Потом натянул ему одеяло до самого горла. — Послушайте, мессер Пьерио. Пентадиус — врач и специалист по травам. Он вам не прописывал какого-нибудь средства собственного изготовления? — Да, да! — Умирающий раскрывал беззубый рот, но слова выходили с усилием, словно все мышцы лица отказали. Язык ворочался с трудом, — Пилозеллу… и белену. Но это лекарство не лечит, оно убивает! — Господи боже! — воскликнул Мишель и быстро спросил у девушки: — Осталось у вас еще хоть немного этого отвара? Она кивнула и взяла с конторки маленький пузырек, обернутый в пергамент. Мишелю было достаточно повертеть его в пальцах. — Содержание белены сильно завышено. Это чистый яд, — передернувшись, прошептал он, — Пентадиус стремится избавиться от создателя «Ока». Но почему он не использовал что-нибудь попроще? Он вернул флакон девушке и наклонился над стариком. — Мессер Пьерио, вам, случайно, не снились странные сны, не было ли кошмаров или видений? Рот старика наполнился слюной, которая рекой сбегала на подушку. Он закрыл глаза. — Он вернулся, — пробормотал старик, и внутри у него что-то заклокотало. — Кто вернулся? — Ульрих… Ульрих из Майнца. У Мишеля перехватило дыхание. Волна ужаса захлестнула его, по телу пошли мурашки. — Откуда вы знаете? — спросил он, стараясь унять дрожь в прыгающих губах. Старик, казалось, его не слышал и ответил невпопад: — Берегитесь… котов, ходящих на задних лапах. Они предвещают… последнюю встречу… с Ульрихом. — Но это не голос моего отца! — с тревогой вскричала девушка. — И берегитесь, — продолжал Валериано, — лавки сапожника. Коварство, козни и интриги. Вам хотят причинить зло, чтобы добраться до Ульриха. С Мишеля катился пот. К беспокойству примешался нарастающий страх. — Лавка сапожника? Не понимаю вас! — Спросите сахара, венецианского сахара. Дробленного в масляном прессе. Бессвязные слова старика были прерваны таким приступом кашля, что по бороде у него побежала струйка крови. Девушка вскочила, чтобы поддержать ему голову, и враждебно взглянула на Мишеля. — Вы сказали, что вы врач? Так сделайте что-нибудь или убирайтесь отсюда! Мишель был в таком состоянии, что не сразу смог выдавить из себя хоть слово. Наконец сипло пробормотал: — Не знаю, существует ли противоядие. Попробую белладонну. Есть поблизости аптекарь? Девушка его не услышала. Она прижимала к груди голову отца, который продолжал харкать кровью. Мишель немного помедлил, потом, овладев собой, быстро выбежал из комнаты. Он бегом скатился по лестнице, рискуя споткнуться, и выскочил на улицу. Улицы были еще пусты, хотя солнце уже поднялось высоко. Он побежал наугад в поисках аптеки, совсем забыв, что нынче воскресенье и многие лавки закрыты. Наконец он оказался на довольно просторной площади, с изящным фонтаном посередине. Навстречу ему стали попадаться прохожие, спешащие к мессе, и магазины начали открывать ставни. Он увидел вывеску с бронзовой змеей, обвившейся вокруг креста, и устремился туда. Душевная дрожь унялась, но он по-прежнему был сильно взволнован. Ульрих вернулся! Наверное, он привиделся Пьерио Валериано в бреду, который вызвали пилозелла и белена, смешанные в смертельной пропорции. Похоже, методы Пентадиуса и его наставника мало изменились за годы, прошедшие с проклятой ночи в Бордо. Рано или поздно, а эти двое начнут его искать. Аптека и смежная с ней лавка сапожника были открыты. Мишель в нерешительности остановился возле подъезда какого-то богатого дома. Валериано говорил о сапожнике: не на эту ли лавочку он намекал? У входа в лавку топтались двое. По манерам, нестриженым бородам и лихой военной одежде можно было догадаться, что это наемники. Они разговаривали на чистейшем тосканском диалекте, видимо, полагая, что венецианцы их не поймут. Порыв ветра донес до Мишеля обрывки диалога: — Капитан, вон там Алессандро Содерини, и с ним наш клиент. А третий кто? — Некто Мартелли, еще один из покровителей Лоренцино. По счастью, они уже с ним прощаются: троих было бы слишком много. — Только бы не вышел Спаньолетто, а то он сразу нас узнает. — Нет, Бебо. Это Спаньолетто сказал мне, что утром в воскресенье Лоренцино пойдет к мессе без охраны. Хотя я не знаю, где француз. — Какая разница, капитан? Мы не можем упустить эту возможность. Платит нам герцог Козимо, а интриги герцогини нас не интересуют. У Мишеля снова закружилась голова. Он почему-то был абсолютно уверен, что француз, о котором шла речь, это он сам. У него в кармане действительно лежал документ, который приводил именно сюда: вызов для медицинской консультации, подписанный Алессандро Содерини. Это всеми уважаемое имя и заставило его прийти, хотя письмо было написано явно женским почерком. Венеция вдруг показалась ему городом кошмаров, где козни и интриги таились в каждом подъезде. По счастью, два подозрительных типа отвернулись, явно не заметив его. Он потихоньку отступил ко входу в аптеку. В висках бешено стучало. — Что-нибудь желаете, синьор? С ним заговорил аптекарь, молодой парень, который расставлял по полкам какие-то склянки. Растерявшись, Мишель выпалил первое, что пришло в голову: — У вас есть венецианский сахар? Губы парня сложились в улыбку. — Что вы имеете в виду под венецианским сахаром? — Сахар, размельченный в дробилке. Губы аптекаря расплылись еще шире. — А! Догадался, что вам нужно! Я так понимаю, что мы коллеги и вы, видимо, врач. Конечно, есть, сейчас приготовлю. Мишель рассеянно следил, как аптекарь полез за стойку, и в это время с площади донеслись крики. Одним прыжком он оказался у порога. Возле мостика через канал тот, кого называли Бебо, обхватил сзади левой рукой шею какого-то аристократа, а длинным кинжалом, зажатым в правой, старался раскроить ему череп и вонзить клинок в мозг. Бедняга нечеловечески кричал. В это время капитан Чеккино отбивался от старика, который безуспешно пытался вытащить шпагу из складок голубого плаща. Эта пантомима длилась недолго, потому что капитан вонзил стилет старику прямо в сердце, и тот бесшумно осел на мостовую. Жертва Бебо изо всех сил пыталась сопротивляться. Громкие крики о помощи, однако, все слабели. Лицо аристократа было все в крови, она стекала по бороде и капала на землю яркими каплями. С последним жестоким ударом на его воротник, и так уже весь красный, хлынуло мозговое вещество. — Готово! — торжествующе крикнул Бебо. Жертва, как кукла, рухнула на брусчатку, а убийца бегом бросился к мостику. Второй убийца ринулся в противоположном направлении. На пороге аптеки он увидел оторопевшего Мишеля и, похоже, узнал его. — Возьми, куманек! Он с ухмылкой швырнул стилет, которым только что заколол старика, к ногам Нотрдама и, подобрав полы плаща, исчез в ближайшем переулке. Крики, должно быть, услышали в домах, потому что на площадь стали выбегать горожане, некоторые выскакивали в одних рубашках. Из углового палаццо выбежали трое вооруженных шпагами людей: мавр и двое белых. Они были очень возбуждены. Мавр и один из белых бросились к трупам и подняли их на руки. Третий быстро оглядел площадь и, увидев Мишеля, вне себя подлетел к нему и приставил к горлу обнаженную шпагу. — Ты был в банде, которая убила моего хозяина! — побагровев от ярости, заорал он и указал на лежащий на земле стилет. — Отрицать бесполезно, вот доказательство. Я убью тебя своими руками, слово Спаньолетто Николини, но сначала хочу знать имена твоих сообщников. Дождемся стражи. Мишель настолько оторопел, что не смог ничего ответить. Рядом с ним на пороге появился аптекарь и предостерегающе ткнул в беснующегося парня пальцем. — Этот синьор не имеет к преступлению никакого отношения. Когда произошло убийство, он находился в аптеке. Я готовил для него порцию венецианского сахара. Спаньолетто не опустил шпаги, но было видно, что он растерялся. — А этот стилет? — спросил он, указывая на страшное оружие, валяющееся на мостовой. — Стилет бросил к его ногам один из тех, кто удирал. Наверное, хотел его скомпрометировать. Однако убийца не пойдет в аптеку и не спросит редкое и ценное вещество. И уж тем более не останется там дожидаться, пока его схватят. Ну подумайте сами, синьор. Чуть поколебавшись, Спаньолетто опустил шпагу. — Что мне, в сущности, за разница? — пробормотал он. — Лоренцино Медичи мертв, и убийцу зовут Козимо. Все остальные — просто орудия в его руках. Он нахлобучил на голову шляпу с пером и пошел к товарищам. Площадь наполнилась возбужденной толпой. Мишель стоял, не двигаясь, не зная, что сказать и как выразить свои мысли. К зрелищу, которое только что развернулось перед его глазами, примешивались образы чужого мира с чудовищными растениями. Аптекарь тронул его за руку. — Пойдемте, синьор, я приготовил сахар. |
||
|